Автор книги: Галина Бабина
Жанр: Педагогика, Наука и Образование
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
Исследователи единодушны в том, что каждый человек обладает способностью к метаязыковым рефлексиям, однако степень их проявлений и возможность их реализации различна. Наибольшей выраженностью в направлении дифференциации эксплицированного и имплицитного видов метаязыкового сознания прослеживается в работах, посвященных детской речи и развитию у детей метаязыковых способностей. Именно метаязыковые способности определяются рядом исследователей как факторы, оказывающие влияние на развитие логического мышления.
В работах зарубежных исследователей рассматриваются критерии, на основе которых можно говорить о металингвистической манере поведения детей дошкольного возраста. К ним относят: а) возможности дифференциации формы и значения слова; б) возможности членения слова на слоговые (и/или морфемные) составляющие и определения сходных и различных элементов; в) возможности выявления объективных аспектов, связанных с принадлежностью слов к одному лингвистическому коду. Авторы настаивают, что качественное состояние указанных умений в значительной степени детерминировано индивидуальными условиями языкового развития ребенка [Pinto, Candilera, 2000].
Оценивая состояние метаязыковой (металингвистической) способности, ряд исследователей говорят о том, что значимым здесь выступает не только и не столько статичное, сиюминутное рефлексирование, а динамическое и постоянное состояние металингвистического восприятия многообразия мира родного языка. Термины «метавосприятие», «метавнимание» «метапамять», «метапознание» авторы применяют для типологической характеристики психической деятельности человека, обладающего состоятельностью в развитии метаязыковой способности. Таким образом, одной из главных задач обучения детей дошкольного и школьного возраста родному языку признается необходимость специального целенаправленного сопровождения ребенка от интуитивного знания целей собственного высказывания и адекватного их применения к достижению уровня аналитического осмысления структурных, семантических и других особенностей родного языка и появления метакогнитивного контроля над любой деятельностью [Tunmer, Pratt, Herriman, 1984].
Работы итальянских ученых также нацеливают педагогов не на механистический процесс трансляции правил говорения, чтения и правописания на родном языке, а на творческое их освоение [Formisano, Pontecorvo, Zucchermaglio, 1986]. Авторы настаивают на том, что в процессе овладения ребенком устной формой родного языка происходит опережающее спонтанное развитие процессов анализа и синтеза (в том числе и элементов языкового анализа и синтеза), которое не находится в прямой зависимости от фактов обучения ребенка письму и чтению. По мнению ученых, выработка собственного понятийного кода соответствия «графема – фонема» происходит несколько раньше школьного обучения. Таким образом, усвоение ребенком навыков чтения и письма не может считаться главным фактором развития метаязыковой способности, а «лишь фактором консолидации и экспансии уже начавшихся метакогнитивных процессов» [Formisano, Pontecorvo, Zucchermaglio, 1986, c. 19].
Анализ данных литературы в области философии, педагогики, психологии позволяет говорить о том, что в процессе овладения родным языком ребенок выступает субъектом познания языка, поступательно осваивая роли лингвиста-наблюдателя, лингвиста-исследователя, лингвиста-аналитика.
Одной из ведущих характеристик метаязыковой способности выступает когнитивность (лат. cognitio – познание, изучение, осознание). Наряду с этим признаком выделяют целенаправленность, системность, многоаспектность, осознанность, поэтапность ее развития, дифференцированность и гетерохронию в отношении разных уровней языка.
В качестве проявления когнитивности в деятельности рассматривают возможности реализации различных видов языкового анализа (фонемного, слогового и другого).
Анализ рассматривается как одна из сторон мыслительной деятельности или вид мыслительной операции. Под анализом понимают процесс расчленения предмета, явления, ситуации и выявление составляющих его элементов, частей, сторон. Как все мыслительные операции, анализ изначально формируется в процессе деятельности, становясь постепенно операцией или стороной теоретического мыслительного процесса [Тлюстен, 2006].
Различают следующие уровни анализа: анализ чувственных образов вещей и мыслительный анализ словесных «образов». Выделяют анализ-фильтрацию – последовательное отсеивание не оправдавших себя проб решений (элементарный анализ проблемной ситуации посредством проб) и направленный анализ через синтез, когда собственно анализ определяется и направляется к определенной цели через синтетический акт соотнесения условий с требованиями поставленной задачи.
В психологическом аспекте анализ рассматривается как познавательный процесс, который осуществляется на различных уровнях отражения действительности.
Работы лингвистического направления транслируют этапы становления анализа и различают начальный (частичный), комплексный и системный виды анализа.
Исследования в области общей педагогики свидетельствуют о том, что преобладающими видами анализа у младших школьников являются частичный и комплексный. В ходе частичного анализа выделяются только некоторые компоненты или свойства языкового явления, что приводит к неполному, одностороннему осмыслению языковых понятий и/или правил. Комплексный анализ актуализирует вычленение или описание всех частей или свойств рассматриваемого языкового материала. При этом установление взаимоотношений и взаимовлияний элементов и признаков остается за рамками учебных действий. Системный анализ языковых единиц включает в себя систематизацию элементов, установление их иерархии, определение возможностей их структурирования, комбинаторики и трансформации [Тлюстен, 2006]. Следует отметить, что в методических работах процедуры языковой аналитической деятельности рассматривают как наиболее доступные по сравнению с операциями синтеза. При этом процессы анализа и синтеза взаимосвязаны и совершаются в единстве. Так, некоторые слова осмысливаются только в контексте (на основе синтеза), что приводит к более полному и глубокому пониманию фразы, то есть к новому синтезу.
В ряде логопедических исследований представлены данные, характеризующие особенности слогового и фонемного анализа у детей с нарушениями речевого развития [Бабина, Анищенкова, 1997; Бабина, Грассе, 1999; Бабина, Сафонкина, 2005]. Установлено, что школьники начальных классов с недоразвитием речи имеют выраженные трудности оперирования звуковой, буквенной и слоговой структурой слова (как в процессе аналитического, так и синтетического видов мыслительной деятельности), недостаточную сформированность представлений о звуко-слоговом составе слова, неумение выделять его значимые элементы (например, несущие акцент). Авторы говорят о том, что для детей данной категории характерным является реализация частичного (начального), реже – комплексного видов анализа, несостоятельность в овладении систематизированным анализом с возможностью установления звуко-слогового и буквенного состава слов, иерархизации, законов взаимодействия и комбинирования данных элементов в словах. В работах последних лет указывается на то, что данные проблемы у школьников с недоразвитием речи проецируются и на другие виды анализа, в частности на морфемный, демонстрируя тем самым несостоятельность метаязыковой компетенции учащихся данной категории [Бабина, Шарипова, 2012, 2013].
Психологические, лингвистические, психолингвистические, педагогические исследования в области детской речи позволяют говорить о необходимости обсуждения когнитивных механизмов, опосредующих развитие слоговой структуры слова и формирования возможностей осознанного манипулирования структурными элементами родного языка.
1.4 Механизмы становления слоговой структуры слова
Выдвинутая П. К. Анохиным (1968) гипотеза о существовании «закона опережающего отражения действительности» получила свое проективное развитие при рассмотрении речевого поведения человека, в частности, положила начало психолингвистическим исследованиям, касающимся изучения когнитивных механизмов, значимых для восприятия и производства речи. Опережающее отражение действительности рассматривается П. К. Анохиным как основная форма приспособления живой материи к пространственно-временной структуре неорганического мира, в которой последовательность и повторяемость являются основными временными параметрами.
Обсуждение проблемы функционирования когнитивных механизмов связано с рассмотрением феномена идентификации. Механизм идентификации является универсальным для восприятия человека и проявляется преимущественно в сенсорной речевой деятельности.
По данным исследователя Н. Д. Арутюновой (1999), факт идентификации позволяет установить тождество объекта самому себе при сопоставлении свойств, признаков и т. д., которые выявляются в ходе непосредственного наблюдения и определяются опытом. Таким образом, идентификация представляет собой «итог сличения результатов разного знания: прямого и опосредованного» [Арутюнова, 1997, с. 184].
Согласно данным зарубежных исследователей в области когнитивной психологии и психолингвистики, идентификация рассматривается как процесс распознавания стимула (при помощи восприятия той или иной модальности). Принято считать, что окончательный доступ к значению слова осуществляется только тогда, когда стимул идентифицирован полностью [Дейк, Кинч, 1988; Bialystok, 1993].
В исследованиях А. А. Залевской (1990) идентификация слова (или его элементов) понимается как совокупное взаимодействие целого ряда психических процессов, при постоянном взаимодействии осознаваемого и неосознаваемого, вербализуемого и не поддающегося вербализации, в связи с чем изучение особенностей идентификации слова человеком предполагает моделирование операций и механизмов, обеспечивающих перцептивное восприятие слова, его поиск в памяти, а также решение когнитивных задач. По мнению ряда авторов, овладение словом обеспечивается комплексом многоступенчатых процессов, протекающих на разных уровнях осознавания при взаимодействии продуктов переработки перцептивного, когнитивного и эмоционально-оценочного опыта. При моделировании процесса идентификации слова возможно условное разграничение стадий: доступ к слову – узнавание слова – идентификация слова [Закорко, 2010].
Как любая комплексная обработка информации, идентификация (перцептивная или визуальная) представляет собой стратегический процесс, в результате которого с целью интерпретации в памяти конструируется его ментальное представление – репрезентация. Авторы говорят о когнитивных стратегиях, понимая под этим ментальные процессы, направленные на переработку информации и обеспечивающие усвоение, хранение и извлечение из памяти [Дейк, Кинч, 1988; Williams, Burden, 1997]. Исследования С. И. Тогоевой (2000) свидетельствуют о том, что результатом функционирования различных стратегий является конструируемая ментальная репрезентация воспринимаемого звукокомплекса. При этом в качестве опор при идентификации любой структуры выступают его формальные (фонетический/фонологический и другие) и семантические признаки. Механизм идентификации слова ориентирован на поиск знакомых элементов при наличии постоянной непроизвольной опоры на предшествующий опыт [Lakkoff, 1987].
Так, ребенок двух-трех лет (в онтогенезе) при восприятии деформированного слова «мачедан» (чемодан) соотносит его с нужной картинкой, то есть идентифицирует его как узуальное, ориентируясь на знакомые элементы в составе целого слова. Уточнение и сравнение структуры и звучания двух лексических единиц (квазислова и правильного) является значимым условием для перехода ребенка на другую стратегию идентификации воспринимаемого стимула: от последовательной обработки речевых сигналов к параллельной, от априорной к апостериорный, от континуального к дискретному [Зимняя, 2001].
Исследования Н. И. Жинкина (1958), И. А. Зимней (1973), Л. Р. Зиндера (1958) и других ученых свидетельствуют о том, что в перцептивной гностической деятельности человека принцип опережающего отражения проявляется в более сложной форме – вероятностного прогнозирования (в процессе восприятия речи), а в праксической сфере речевой деятельности человека – в упреждающем синтезе (в процессе производства речи). Вероятностное прогнозирование и упреждающий синтез рассматриваются как наиболее значимые когнитивные механизмы для процессов производства и восприятия речи.
Вероятностное прогнозирование как когнитивный механизм отражает обусловленность восприятия деятельностью и состоянием самого субъекта, а также индивидуальную значимость объекта восприятия. «Вероятностное прогнозирование может быть определено как процесс упреждения целого, предвидения элементов, следующих за данным элементом, на основе оценки априорной вероятности их появления в апперцептируемом целом» [Зиндер, 1958, с. 228].
В ряде зарубежных исследований содержится описание развернутой программы прогнозирования и анализа через синтез, которое говорит о том, что слушатель начинает с предположения о сигнале на входе, на основе которого порождается внутренний сигнал, сравниваемый с воспринимаемым [Allport, 1994; Fant, 1967; Fry, Denes, 1975].
Н. И. Жинкин говорит о том, что для носителей языка восприятие слова выступает как реализация феномена «семиотического преобразования сенсорных сигналов в предметную структуру» [Жинкин, 1958, с. 58].
И. А. Зимняя (1958, 2001) делает вывод о том, что анализ входного речевого сигнала представляет собой многомерную функцию и может рассматриваться под четырьмя углами зрения в координатах восьми параметров:
а) временная последовательность обработки различных уровней языковой иерархии речевого сигнала (то есть последовательный или параллельный характер включения этих уровней в процесс обработки);
б) прогнозирующий характер процесса восприятия речи (априорный или апостериорный);
в) способ обработки речевого сигнала (континуальный или дискретный);
г) характер принятия решения (текущий или отсроченный). Таким образом, весь процесс восприятия с точки зрения характера обработки речевого сигнала может
быть представлен как априорно-апостериорный, параллельно-последовательный, континуально-дискретный и текуще-отсроченный.
Исследователи говорят о том, что слушающий постоянно формирует специфическую готовность предвосхищения в отношении того, что должно последовать, на основе уже воспринятой информации. Эти предвосхищения управляют тем, что будет выделено в следующий момент, и в свою очередь модифицируются воспринятым. Кроме того, слушающий располагает предвосхищающими схемами в отношении структурированных звуков родного языка, именно поэтому он слышит их как отчетливые отдельные слова [Аванесов, 1964; Фрумкина, 1971 и другие].
Так, для носителей русского языка очевидным является завершение инициальных частей следующих слого-ритмических комбинаций («под-сол…нух», «под-кач… ка», «под-ли…за»); идиом («домоклов … меч», «ахиллесова … пята», «несолоно … хлебавши»); фразеологических единств и выражений («Ни к селу… ни к городу», «Незваный гость… хуже татарина», «Без труда… не выловишь и рыбку из пруда»). Опыт наших исследований свидетельствует о том, что ребенок с нормальным речевым развитием к трем годам обнаруживает отчетливую способность к прогнозированию окончаний знакомых слов или фраз [Бабина, Сафонкина, 2004]. Подтверждения данному находим, например, в исследованиях С. Н. Цейтлин и М. Б. Елисеевой (1998). В своей работе авторы зафиксировали следующие факты. Мать практикует с сыном (2,5 г.) игру с завершениями стихотворных текстов: «Иго-го – кричит ребенок, значит это – …»; «Вяжет мама длинный шарф, потому что сын ….»; «Он веселая игрушка и зовут его …». Ребенок добавляет: «Аськафонок!» (жеребенок), «Касяф! Зиляф!» (жираф), «Питуська!» (Петрушка) [Цейтлин, Елисеева, 1998, с. 86]. Приведенный пример показывает, что возможность проговаривания слоговых составляющих слова находится у этого ребенка на этапе становления, однако прогнозирование окончаний стихотворных фраз, для которых требуется добавить слова различной слоговой структуры, он реализует без ошибок.
Следующим из рассматриваемых механизмов является механизм упреждающего синтеза. Предугадывание, предвосхищение, предворение последующего действия является той характеристикой, которая определяет общность процессов восприятия и производства речи. Механизм упреждающего синтеза, функционирующий в праксической сфере речевой деятельности (в процессе проговаривания), является регулятором специфики построения различных, в том числе и структурных, компонентов языковых единиц. Действие механизма упреждающего синтеза распространяется на все речевые образования – слог, слово, фразу и способы их соединения [Зимняя, 2001]. В исследованиях Н. И. Жинкина говорится о том, что результатом действия этого механизма является создание цельного объединения, «в котором последующее звено должно быть упреждено предваряющим импульсом для того, чтобы сформировалось предшествующее» [Жинкин, 1958, с. 38], см. также [5].
Рассуждая о двусторонности и комплементарности (взаимодополняемости) всех речевых механизмов, Н. И. Жинкин отводит особое внимание взаимосвязи и взаимозависимости механизмов вероятностного прогнозирования и упреждающего синтеза. Данная зависимость проявляется в объединении, единстве двух элементарных звеньев любого отрезка речевой цепи: «последующие элементы этой цепи в такой же мере влияют на предшествующие, как эти предшествующие на последующие. Создается, действительно, целое объединение, в котором последующее звено должно быть упреждено предваряющим импульсом для того, чтобы было сформулировано предшествующее» [Жинкин, 1958, с. 38].
Процессы упреждения, наряду с процессами осмысления и удержания памяти, определяют, по мнению Н. И. Жинкина, двухзвеньевое действие основного операционального механизма речи: а) составления слов из элементов и б) составления фраз из слов. В свою очередь, каждое из этих звеньев имеет два элемента: отбор и составление. Наличие этих элементов и их непрекращающееся действие и взаимодействие, с одной стороны, реализуют анализ и синтез, а с другой – представляют динамику и статику этих явлений [Жинкин, 1958].
И. А. Зимняя, рассматривая механизм упреждающего синтеза на уровне современных представлений, говорит о том, что целесообразным является выделение следующих типов упреждения: «а) по линии словесно-артикуляционной стереотипии; б) по линии лингвистических обязательств, относящихся как к лингвистической вероятности сочетания слов, так и к реализации развертывания грамматических правил, определяющих, в частности, глубину фраз, и в) по линии смысловых обязательств раскрытия замысла, выявляемых на отрезках высказывания больших, чем предложение» [Зимняя, 2001, с. 204].
Автор говорит о том, что в словесно-артикуляционной стереотипии упреждающий синтез проявляется как в характере самих артикуляционных движений, так и в характере интонационного оформления слова. Так, изменение спектральных характеристик соседствующих звуков, проиллюстрированное А. Р. Лурией на примере изменения согласного звука «С» в зависимости от последующего гласного (в словах «соль», «сено», «сила»), является результатом их относительной одновременной артикуляции (или коартикуляции). По мнению исследователя, представленный факт может иметь месть только при «наличии упреждения, предвосхищения последующих артикулем в момент произнесения данной» [Лурия, 1969, с. 197].
В исследованиях Н. И. Жинкина представлены рассуждения о том, как проявляется упреждающий синтез на уровне словесной стереотипии. Автор говорит о характере произнесения предударных слогов слова, то есть предвосхищение проявляется в упреждении сильного ударного слога в многосложном слове (с ударением на последнем слоге), а также в выражении отдельных частей интонационной структуры [Жинкин, 1958].
Согласно точке зрения ряда исследователей, входящий речевой материал в процессе анализа претерпевает посегментную линейную обработку, и только тогда он может быть адекватно воспринят [Леонтьев, 1969; Потапова, 2010 и другие].
Восприятие и проговаривание слов различной слоговой структуры определяется как процесс создания пространственной схемы параллельно с ее временным анализом. В философских и психологических трудах пространственно-временной континуум представляется средой, в которой осуществляется структурное наполнение слова [Абасов, 1985; Ахундов, 1982; Бехтерев, 1994; Бюхер, 1923; Леонтьев, 1959 и другие].
Функционированием механизма сегментации опосредуется членение слитной речи на отдельные единицы, опознание таких единиц и последующее извлечение из них определенной информации. Разграничение слитной речи на отдельные участки осуществляется на основе микросегментации: определение границ слогов, установление слоговых последовательностей. Такая микросегментная единица, как слог, относится к опорным при членении речевого потока. Ориентация на слог открывает пути к вычленению единиц более высокого языкового уровня. Подчеркивая значимость механизма сегментации для речевосприятия и речепроизводства, следует обратить внимание на то, что в речевом континууме происходят сложные процессы перекодирования информации. В этой связи можно говорить о наличии равновесия и корреляционных взаимовлияний дискретного и непрерывного в языке/речи.
Очевидно, что в овладении слоговой структурой слова механизм сегментации выступает как один из наиболее значимых. Его функционирование позволяет ребенку расчленять слово на слоговые составляющие при его восприятии и при овладении труднодоступными конструкциями, а также анализировать получающиеся слоговые последовательности. Так, девочка трех лет, тренируясь в проговаривании слова «мамино» (платье), демонстрирует следующие варианты: «ма», «ма-ти», «ма-ти-ми», «ма-би-ти» и другие. Слова произносятся со слоговым членением, присутствует понимание состоятельности или несостоятельности своих попыток (ребенок просит мать «сказать правильно») [Цейтлин, Елисеева, 1998, с. 152].
Механизм конфигурирования является следующим из рассматриваемых. Конфигурация (от лат confiquratio – форма, уклад) подразумевает внешнее очертание, взаимное расположение предметов или частей. Конфигурация представляет собой набор базовых стратегий концептуализации и категоризации, обеспечивающих специфику расчленения концептуального пространства реальной действительности и его соответствующую структурную организацию. Действие данного механизма ориентировано на придание «той или иной формы концептуальному содержанию на основе различных вариантов сочетания концептуальных характеристик» [Беседина, 2006, с. 11]. Оформление фонетических слов в значительной степени определяется функционированием механизма конфигурирования. Группировка слогов в более крупные единицы осуществляется на основе реализации просодических признаков выделенности/невыделенности (ударности/безударности). Комбинаторика слогов в рамках слова отражает его ритмическую структуру, определяя тем самым его оформление и отграничение от смежных единиц. Для раннего онтогенеза (до трех лет) характерны случаи узуального и измененного (с точки зрения комбинаторики) оформления структуры слов. Например, длинные и структурно сложные слова могут произноситься с перестановками слогов (макароны – каманени, витаминка – митавинка). Характерным является то, что переход на правильное конфигурирование структурных элементов слова в норме завершается к трем-трем с половиной годам.
В исследованиях в области нейрофизиологии говорится о том, что в результате опыта сличения поступающей сенсорной информации в коре головного мозга человека образуется «чувственный конкрет» сенсорного эталона воспринимаемой структуры, различные характеристики которого (ритмические, структурные, просодические) должны быть генерализованы, в этом случае сенсорный эталон обладает степенью определенности [Павлов, 1951; Сеченов, 1941]. Феномен генерализации – еще одно условие адекватности процессов восприятия и последующего проговаривания [Жинкин, 1958; Зимняя, 2001; Леонтьев, 1991; Gardner, 1995].
Собственно генерализация (от лат. generalis – общий, главный) рассматривается как обобщение, как логический переход от частного к общему, как подчинение частных явлений общему принципу. Сформировавшаяся генеральная совокупность включает в себя элементы, признаки и свойства, которые обладают неповторимостью и исключительностью, элиминируются (выделяются), становятся формальными (легко определимыми, конкретными).
Для психолингвистической науки актуальной является теория «контекстуальной генерализации». Ее суть заключается в следующем: использование сегмента (слога, морфемы, слова), ранее встречаемого в определенной позиции и в определенном контексте, в других контекстах в той же позиции, свидетельствует о том, что указанный контекст указанного сегмента генерализовался, то есть стал главным, значимым, определенным [Braine, 1963, с. 92]. Исследователи T. Bever, J. Fodor, W. Weksel (1965), оппонируя Брэйну, говорят о том, что данное утверждение (о непременной генерализации контекста) можно считать верным относительно некоторых несвободных сочетаний лексических единиц. Функционирование механизма генерализации, сводящееся к взаимоотношению стимула и реакции, не обеспечивает поддержку для всего единства фразы (грамматического, семантического и другого), но в полной мере опосредует выбор элементов (структурных, ритмических) для лексических единиц.
Применительно к анализу слоговой структуры слова действие теории контекстуальной генерализации может быть проиллюстрировано следующим образом: если одна и та же ритмическая модель слова заполняется разными фонетическими элементами и реализуется в речи, это означает, что данная модель генерализована (вне зависимости от внутреннего контекста).
Процесс генерализации сопровождает весь период усвоения ребенком структурных и ритмических особенностей родного языка. Так, на начальных этапах онтогенеза генерализуется ритмическая структура слова наряду с аморфностью и нестабильностью его звукового контура («тиТИтики», «киПИтики» – для слова «кирпичики»; «маТИма», «маТИна», «маСИна» для слова «маШИна» и т. д.). При этом генерализованная ритмическая модель может распространяться и на другие ритмические структуры, временно затруднять усвоение новых («баБАка», «баБАтика», «баБАтька» для слова «БАбочка»). Последовательность СГ как универсальная для всех языков мира и наиболее частотная для русского языка также может оказываться временно генерализованной и используемой для части слов («ВОбако» – вместо «облако», «ВАбака» – вместо «яблоко», «Ваписин» – вместо «апельсин»). Можно говорить, о том, что ребенок находится в непрерывном накоплении сенсорного и моторного опыта, в поиске подходящих конструкций и сличении их с эталонами, временно генерализуя удовлетворяющие его варианты.
Для настоящего исследования актуальным является выделение механизма синестемии, суть которого заключается в том, что он позволяет устанавливать взаимодействие между ощущениями разных модальностей и между ощущениями и эмоциями. Механизм синестемии универсален и обусловливает возможность перехода от акустических характеристик стимула (высоты, интенсивности и других), находящихся в прямой зависимости от акустико-артикуляторных параметров звука, к характеристикам другой модальности ощущений (размер, форма) или к более сложной модальности когнитивного и эмотивного опыта. Проявление метафорического (и метонимического) мышления человека следует считать синестемией. «Синестемия есть психофизиологическая универсалия, лежащая в основе звукосимволизма как универсалии лингвистической. Область действия синестемии – сенсорно-эмоциональная сфера; эта же сфера в значительной части ее есть область денотации звуко-символической лексики» [Прокофьева, 2009, с. 41]. Областью активного проявления «со-ощущений» и «со-эмоций» считается искусство, в том числе художественная литература. Синестемию рассматривают и как познавательный процесс, род когнитивной деятельности человека, наполняющий его ментальную жизнь.
Рассмотрение механизма синестемии применительно к процессу звуко-слогового структурирования предполагает анализ такой его разновидности, как ассоциативная синестемия. Данный вид синестемии затрагивает в основном фоносемантический уровень. Фонетический символизм опосредуется множественными связями, совместным действием различных органов чувств (слуха и зрения, слуха и кинестетических ощущений и других). Сложные ассоциативные процессы, реализуемые на фоносемантическом уровне того или иного языка, обнаруживают национально-специфические свойства. Координированное взаимодействие перцептивных процессов разных модальностей составляет глубинную базу языка.
Синестемия является естественной основой протекания синергетических процессов в языке/речи. Особую роль синестемические универсалии играют при восприятии и актуализации малых фольклорных форм, оказывая существенное влияние на усвоение типичных звуко-слоговых и ритмических комплексов родного языка. Структурно-сегментная архитектоника многих пословиц, поговорок, прибауток, потешек, загадок, скороговорок аппелирует к ярким интерсенсорным образам, оживляет пучки разномодальных ассоциаций: «Ни шатко, ни валко», «Ни ладу, ни складу», «Так не так, перетакивать не будем», «Мы сами с усами», «Топоры остры до поры, до поры остры топоры», «Петр с колоском, Илья с колобком», «Хитрый Митрий, да и Семен умен» и другие. Сложные «со-ощущения» и «со-эмоции», проявляющиеся в ходе реализации фонетических, структурно-слоговых, ритмических компонентов звучащей речи (в том числе в составе прозаических и/или стихотворных текстов), являются отражением целостного восприятия мира, при котором интерпретация информативных сигналов осуществляется комплексно (при взаимодействии ощущений разной модальности или в единстве ощущений и эмоций).
К числу фундаментальных механизмов, опосредующих всю когнитивную деятельность человека, можно отнести механизм контроля языковой правильности высказывания. Многочисленные исследования в области психолингвистики свидетельствуют о том, что адекватность идентификации денотатов обеспечивается именно контролем языковой правильности, названным А. А. Леонтьевым (1956) механизмом регуляции. Автором неоднократно указывается на необходимость различения «механизма осуществления деятельности и механизма контроля над этим осуществлением». В работах И. А. Вартанян (1981) акцентируется внимание на том, что «раздельный контроль исполнения (качества речевой продукции) и конечного результата (смыслового содержания высказывания) дает человеку возможность выявить причины неудачи речи как способа коммуникации» [Вартанян, 1981, с. 129]. С этим согласуется проведенное А. А. Залевской (1999) разграничение механизмов когнитивного и коммуникативного контроля, которые трактуются как взаимодействующие и функционирующие на разных уровнях реализации речемыслительной деятельности.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
