Текст книги "Незваный гость"

IX глава

Видимо, Виктор решил немного отдохнуть от меня, а заодно позволить мне полноценно использовать свой ум во время подготовки к экзаменам. И вот, я благополучно все сдала, осталась лишь злополучная «история», любви к которой я никогда не испытывала, но надеялась, что по старой памяти, мне не поставят «неуд». Готовиться к этому экзамену, я не хотела, планируя прочесть учебник, выборочно в ночь перед экзаменом. Опыт показывал, что это не худший способ изучения. Что еще делать, если нет у тебя стремлений и желаний учить сей предмет?

Солодов не спешил появляться. Прошла уже неделя с момента нашей последней встречи, и теперь я просто изнывала без его общества. И хотя, в душе моей жила уверенность в том, что он обязательно появится снова, отчего-то было неспокойно. Родничок сомнений все же просочился сквозь мои убеждения. Я немного нервничала, хотя и не понимала собственных стремлений видеть его.

Вчера я даже проснулась посреди ночи от странного ощущения, что кто-то касается моей щеки, но в комнате никого не было. Наверное, просто муха. Я поймала себя на мысли, что открыв глаза, возможно, спугнула сон, в котором мой друг являлся мне. Но спать уже не хотелось, и я, подойдя к окну, задев по пути тумбу, да так, что стоявший на ней будильник, с грохотом рухнул на пол, залезла на подоконник. Обняв колени, я вглядывалась в темноту за окном, словно пытаясь взглядом привлечь его. Но появилась мама, которая отозвалась на мною созданный шум, и видимо, ожидала увидеть дочь в приступе лунного безумия. Я поздоровалась, и она громко выдохнула.

Она подошла ко мне, погладила по голове и поинтересовалась, не из-за Макса ли я не сплю по ночам. Я попыталась развеять эти опасения, но как мне показалось, она все же осталась при своем мнении. Зато была удовлетворена тем, что я не хожу во сне.

С Шолоховым на этой неделе я почти не общалась. Пару раз встречала его в школе, но всякий раз ссылалась на занятость и отделывалась от его общества. Он строил недовольные рожицы, но претензий не предъявлял. По вечерам пытался звонить, но моя заботливая мама, ограждала меня от разговоров с ним как могла, и на этот раз я была ей благодарна за вмешательство. А мой сотовый, уже который день лежал отключенный без зарядки, помочь ему как-то, я даже не пыталась.

Соня продолжала зубрить и все ее мысли были только об экзаменах. С ней стало не интересно. Она все еще не была в курсе моих ночных историй, считая, что все закончилось тем прощанием на кладбище. Когда-нибудь я ей расскажу.

Странно, но тягу к общению с друзьями я не испытывала. Мне было одиноко, но вовсе не из-за того, что их не было рядом. Мне не хватало лишь моего ночного друга. А он не торопился ко мне. Так что сегодня я сама решила нагрянуть в гости к Солодову. Как говорится: «если гора не идет к Магомеду…».

Уже издали заметив его памятник, я начала улыбаться. Странно.

Я сбросила сумку и присела на корточки рядом с его могилой. Находиться там мне было по непонятной причине приятно. Я словно чувствовала его рядом. Ничего вокруг, при свете дня, меня не страшило, и я, даже не задумывалась, что под каждым из крестов лежит покойник, хотя раньше, приходя на кладбище, могла думать только об этом.

Немного поругав его за ветреность, которая, по моему мнению, проявляется в том, что он имеет склонность внезапно меня оставлять, я вдруг погрустнела. Мысль о том, что Виктор жив лишь в моих снах, временно испортила мне настроение. Я словно сделала это открытие заново и оно с болью отдалось в моем сердце. Несколько минут, я, молча, сидела и смотрела на его фото в раздумье.

Как могла я, и когда именно успела пропитаться к этому мальчику теплыми чувствами, сама не понимала. В мгновение ока он сумел превратиться их ночного кошмара в сказочное видение. И теперь, как сказку ребенок, я ждала его. Он мой «Звездный мальчик», мой «Питер Пен». И я не хочу, чтобы он уходил. Наверное, это юношеский кризис, который проявляется в отказе вступать в полноценную взрослую жизнь, и как следствие – тяга ко всему необычному. Словно я пытаюсь уцепиться за края детства, а оно уже ушло, осталась лишь иллюзия, в которой мое воображение поселило Виктора. И он стал мне столь приятен, что я не захотела, чтобы иллюзия рассеялась. Не захотела возвращаться в скучный мир без него.

Он стал моей маленькой тайной ото всех. Тайной, которая граничила с безумием. Но этому безумию я поддавалась с радостью. Когда-то он назвал меня Алисой из страны чудес, которой предстоит спуститься в кроличью нору. Теперь я понимала, что он был прав. И меня уже не страшило это.

Я провела рукой по его памятнику, протерла платочком фотографию и вдруг… испытала просто дикое желание поцеловать это фото. Не раз наблюдая, как это проделывает мама, приветствуя своих покойных родителей, я посчитала, что ничего страшного не будет, если и я так с ним, например, попрощаюсь. И хотя процедура и впрямь не казалась мне ничем значимым, сделать это оказалось трудно, но не из-за того, что я брезговала прикасаться губами к кладбищенским предметам, такое могло быть раньше, не сейчас. Я просто немного волновалась. Максимально приблизившись к фото, а машинально облизнула губы и издала странный смешок.

– Не смотри на меня так, – скомандовала я, – ты меня смущаешь.

Еще минуту я помедлила, раздумывая, нужно ли это делать. Ощущение было такое, словно я хочу поцеловать парня и не решаюсь. И наконец, поцеловала. Это оказалось просто. Я выдохнула и улыбнулась себе.

* * *

Засыпая этим вечером, я знала, что он придет.

Странно, сначала мне снились какие-то птицы, ходящие на четырех ногах. Такое я даже в детстве не позволяла себе нафантазировать. А потом ощутила, что моих губ коснулось что-то мягкое, влажное – чьи-то губы. Во сне я распахнула глаза и резко села.

– Привет, – услышала я и повернула голову в сторону.

Виктор сидел на стуле возле кровати, по-деловому накинув ногу на ногу, и листал мой учебник по истории. Его большие, словно нарисованные глаза, смотрели на меня, не моргая.

– Ты пришел, – обрадовалась я и было хотела кинуться к нему.

– Не спеши, – он вытянул вперед руку, – поговорил вначале об… – он указал на книгу.

– О нет.

– Да, двоечница.

– Я не двоечница, – начала я оправдываться.

– Пока что.

– Будешь меня учить?

– Нет. Просто дам пару советов, – он закрыл книгу. – Спроси меня о чем-нибудь.

– Ты целовал меня? – без грамма смущения, спросила я.

Он удивленно моргнул.

– Я не об этом, – пояснил он и снова указал на книгу.

– И все же… – меня волновало только это.

– С чего ты взяла? – поинтересовался он вполне серьезно.

Я смутилась и быстро пошла на попятную. – Мне показалось… Приснилось, видимо.

– А-у… – его взгляд застыл на мне, и я не знала, куда спрятать свои глаза от стыда.

А потом, он улыбнулся и отвернулся в сторону.

Я взяла вопросник по истории, что лежал на тумбочке.

– Внутренняя и внешняя политика Николая первого, – прочла я первое, что попалось на глаза.

– Хорошо. Итак, начнем. Кем он был?

– Царем, – ответила я сразу.

– И все? Так не отвечают. Запомни, не обязательно знать всю подноготную историю, достаточно иметь представление о ее «каркасе». – Он придвинулся ко мне. – Политика Николая? Это же скучно. Кто станет это учить. Да и не столь велики его заслуги в сравнении с другими правителями. На что она была направлена: централизация власти? Он подавил Польское восстание и создал третье секретное жандармское отделение. Но что предшествовало всему этому? Что предшествовало его восхождению на престол?

– Смерть старшего брата? – не решительно промямлила я.

– Да. Еще?

– Отказ среднего от престола.

– Молодец. Кем они были? Ты помнишь что-нибудь о них?

– Да, Александр был слаб и малодушен. Он не имел детей.

– Имел, его ребенок рано умер, – поправил он меня. – Но направление верное. В чем была его особенность? Чем он запомнился тебе?

– Он участвовал в сговоре против отца, это очень мучило его, а еще он боялся, что и его предадут.

– Ты умница. Кто был его отец? Как был убит?

– Павел первый. Он был убит своими же придворными… жестоко изуродован, – нерешительно произнесла я.

– Что ты еще помнишь о нем? – Виктор смотрел на меня так внимательно, что казалось, заглядывает в душу.

– Он был сыном Екатерины Великой и Петра третьего. О нем говорили, что он безумен, как отец. Он даже вызывал на дуэль Наполеона, – я усмехнулась.

Солодов улыбнулся, – а что ты скажешь о приемнике Николая…

– Александр второй. Реформатор. Он освободил крестьян… Да, он был дважды женат и имел много детей.

– Вот мой тебе совет – умей бросать мосты, проводить аналогии, сравнивать, даже если это не поддается сравнению. Говори обо всем. Ты меня поняла?

Я кивнула.

– Умница! Помни, не знаешь ответа, цепляйся за знакомое слово в вопросе и не стесняйся говорить о нем. Двойку уже не поставят.

– Ты за этим пришел? – спросила я.

– Да.

Я разочарованно опустила голову.

– И-и-и, соскучился, – добавил он. – Но сегодня я не останусь надолго. Я приду потом, после экзамена.

– Почему? Ты же снишься мне. Это сон, стало быть, я уже отдыхаю.

– … Но ты ведь замечаешь некоторую слабость после моего ухода? – с неохотой спросил он.

– Бывает.

Он усмехнулся и сразу стал серьезным, – я хочу остаться, но это вредно для тебя. Пойми меня… Как же тебе объяснить? Вот например, у тебя заслуженный выходной, ты можешь провести его по-разному. Например, упадешь на диван и будешь его душить до понедельника.

Я рассмеялась.

– Или может… – продолжал он, – возьмешь лыжи и пойдешь в лес. К концу таких выходных ты еле будешь ноги волочить. Но это тоже отдых. Разницу чувствуешь?

– Д-да, – не совсем понимала, какая может быть разница в содержании сна, если ты все же спишь, но решила согласиться. Быть может, психологическое напряжение выше, оттого, что он рядом и пытается участвовать?

– Когда-нибудь я тебе все объясню, не тая, – пообещал Виктор, наблюдая сомнение в моих глазах.

– Почему не сейчас?

– Не будем об этом. Ложись. Я немного почитаю тебе… выборочно.

Я легла. Мне было немного неприятно оттого, что Солотов вел себя как учитель средних классов.

– Все в порядке? – спросил он, меняя положении на стуле.

– Да. Разве что хочешь еще о чем-нибудь меня спросить? – я попыталась иронизировать.

– Да, конечно… Ты целовала меня?

У меня загорелись щеки. Я даже повернуться в его сторону постеснялась. Он спрашивал о моем сегодняшнем походе на кладбище.

– Нет, конечно.

– Видимо, приснилось, – повторил он мои слова и принялся вслух читать историю.

Очень скоро его чтение стало частью темноты вокруг меня. А потом, он вовсе от меня «оторвался», позволив моему нездоровому сознанию отдохнуть.

X глава

В следующую ночь Виктор не пришел. Экзамен я благополучно сдала, воспользовавшись его советом. А потом, весь вечер успокаивала Соню, которая навзрыд рыдала, получив четверку, хотя по ее мнению, заслужила пятерку. Возможно, за одно стремление ее получить, таким как Соня стоит повышать оценку на балл. Я же, была довольна и четверкой.

Уговаривая мою расстроенную до нельзя подружку успокоиться, я рассказывала ей анекдоты и разные смешные истории, но ничего не поднимало ей настроение. Так, в порыве желания отвлечь ее, я неожиданно для себя, сообщила той, что все еще нахожусь под влиянием покойного Солодова.

Мгновенно успокоившись, та уставилась на меня.

– Как же так? – возмутилась она. – Ты же с ним попрощалась.

– А он со мной – нет.

– И как часто он является тебе?

«Не так часто, как хотелось бы», – хотела я ответить, но промолчала и лишь пожала плечами.

– Какой ужас! С этим нужно что-то делать. Он пугает тебя? Он разговаривает с тобой? Что он говорит? Он звал тебя снова? – вопросы потоком хлынули из ее рта и мне вдруг стало неприятно.

– Как сказать… он приходит ко мне и он не так страшен… даже мил, – я желала реабилитировать Солодова в глазах Сони. – Он читал мне…

– Что ты мелишь? Как он может быть мил?

Похоже, ее настроение не изменилось, а просто изменилась его причина. Я почувствовала себя глупо. Не нужно было говорить ей этого.

– Все, проехали! – скомандовала я.

– Как?

– Закрыли тему, – я почти кричала. – Понятно? Все! Это мое дело…

– Твое? – та завопила еще громче. – Да тебе нужно в церковь. Ты поддалась влиянию сатаны в его обличии.

– Да, мое, и я никуда не пойду. Ясно?

– Что?

– Считай, что я поддалась этому влиянию, и мне хорошо, – рявкнула я напоследок, и покинула подругу.

Она никогда не нравилась мне, когда прибывала в таком расположении духа, тем более, когда пыталась меня учить.

Я пришла домой, злая и ни с кем не говоря, закрылась в комнате. Я передумала сто дум перед тем, как решила позвонить Соне. Это было вовсе не из-за того, что я хотела извиниться. Напротив, я чувствовала свою правоту. Но звонок был необходим, потому, что я боялась ее действий. Вдруг, Федулова решит оказать мне услугу и сама закажет панихиду, и хотя я в это не верю, вдруг, это навредит Виктору.

Я поставила сотовый на подзарядку, чтобы не звонить с домашнего, из зала, где родители смотрели телевизор. Сразу посыпались СМС. Штук двадцать и почти все от Шолохова. Мне стало немного стыдно за свое поведение, и сначала я позвонила ему, как бы между прочим.

Макс был очень рад звонку. Казалось, он не обижался на мое молчание. Мы договорились о встрече.

Следующим, был звонок Соне. С той уже спал гонор, и она могла говорить спокойно. Я, скрипя сердцем, извинилась и попросила не предпринимать никаких действий. Та помолчала, наверное, она сомневалась в моем благоразумии, а потом, дала обещание. С ней я тоже должна буду встретиться и все обсудить.

* * *

Этот сон был самым невероятным из тех, что я видела, хотя его начало не предвещало ничего хорошего. Мне снилась темная поляна, посреди сумрачного леса. В небе я видела полную луну. А с разных сторон слышались голоса. Было ощущение, что прямо за деревьями находится оживленный городок. Казалось, что они совсем близко и я было, хотела идти вперед, дабы настигнуть этих людей, но что-то держало меня. Я тщетно пыталась пробиться сквозь дебри, но словно магнитом меня тянуло обратно в центр поляны, подальше от деревьев.

И вдруг я услышала знакомый голос, – тебе туда нельзя.

– Почему? – спросила я, оборачиваясь, но никого не видя.

– Они мертвы. Ты слышишь голоса мертвых людей.

Я знала, что со мной разговаривает Солодов, но не могла понять, почему он не может показаться.

– Виктор, где ты?

– Меня нет. Я с ними.

– А я?

– А ты, здесь. Ты – жива.

И вдруг, словно свет включили. Все озарило яркое сияние. Я зажмурила глаза, а когда открыла их, вокруг шумел город: ходили люди, ездили автомобили. Я стояла посреди оживленной улицы, но не ощущала себя частью всего этого. В темноте мне было уютнее. Вдруг я увидела спину удаляющегося от меня человека. Сзади он был очень похож на Виктора, и я ринулась вперед. Поймав за рукав, я повернула молодого человека к себе лицом. Это был не он.

«Меня нет. – Слышала я голос в своей голове. – Я с ними».

– Нет! Нет! Нет! – закричала я, зажмурившись, желая снова оказаться на той темной поляне.

– Тише. Тише, – на мои губы лег чей-то палец.

Когда я распахнула глаза, то лежала на своей кровати, а склонившийся надо мной Солодов, пытался сдержать мой порыв завопить во все горло от нахлынувшего негодования.

– Ты здесь? – мне казалось, что я сейчас разревусь.

– Рита, – он погладил пальцем мои губы и убрал его.

– Зачем ты показал мне это? – я была уверенна, что это его рук дело.

– Хотел убедиться в том, что когда придет мое время уйти, ты воспримешь это нормально. Ты ведь понимаешь, что оно настанет? И не будешь меня ругать… а если будешь, то не долго.

Я понимала это, но думать об этом сейчас не хотелось. В голове мелькнула мысль: что если он знает о намерениях Сони и они и впрямь губительны для него, потому-то он и пытается подготовить меня.

– Но ведь сейчас ты не уходишь? – мой голос дрогнул, и сама себе удивилась, как могла за столько короткое знакомство успеть привязаться к парню.

– Нет.

И вдруг, мне так захотелось его поцеловать по-настоящему, что я решила себя не сдерживать. Мои губы приоткрылись, руки потянулись к его лицу, но он отстранился. Он ловко соскользнул с кровати и прошелся по комнате, присматриваясь к ее деталям: картинкам на стенах, фото.

– Не пугай меня так больше, ладно? – я села.

– Вообще-то тебя должно пугать не то, что я уйду, а то, что останусь, – заметил он, как бы, между прочим.

– Возможно, – не могла не согласиться. – Но-о, пока ты здесь. И у меня кончились экзамены.

– Тогда… – он медлил с решением и смотрел на меня. – Полетаем?

Я радостно кивнула и кинулась к подоконнику.

– А куда мы полетим?

– В Петербург, к императрице, – пошутила я, сделав легкомысленный вид, и притворно надула губы. – Хочу на бал.

– К какой именно императрице? – его голос был серьезным, хотя на лице присутствовала легкая улыбка.

– Ну, я не знаю, – я играючи прикусила палец, – а какие есть? Маргариты Великой ведь не было?

– Закрой глаза! – скомандовал Виктор и я подчинилась.

Когда я их открыла, мой рот автоматически открылся тоже.

Я стояла в центре огромного зеркального зала. Вокруг, в танце кружились пары. Где-то открывали шампанское, его пробка вылетела с таким хлопком, что это не могло быть ни чем иным. Смех, звон бокалов, раскатистая музыка. Но никто из присутствующих не замечал постороннего. Ощущение было такое, что зал крутиться вокруг меня, словно огромная виниловая пластинка.

Я посмотрела на себя. В тапочках и пижаме.

– Так всегда, – недовольно проговорила я и услышала смех за спиной.

Это был Солодов и тоже буднично одет. Мне стало легче, не одна я такая.

– Смешно, да? Я первый раз на балу и в тапочках.

– Тем будет легче терять обувь, когда за тобой погонится принц… А впрочем, это твой сон, и ты можешь им управлять. Хочешь кружева, хрустальные башмачки, что еще… бриллиантовую диадему… все возможно. Закрой глаза и создай это в своем воображении.

Я закрыла, но у меня не получилось создать ничего.

– Давай ты, – предложила я.

Он протянул мне руку, в поклоне, как бы приглашая на танец. Я шагнула вперед и вдруг заметила, что на мне удивительной красоты платье. Я приподняла подол, дабы взглянуть на тапочки и обнаружила вместо них расшитые десятками драгоценных камней, туфельки. А потом подняла глаза на своего кавалера. Как и на большинстве присутствующих мужчин, на нем был белый сюртук, и выглядел он как настоящий принц. Я подала ему руку, и мы закружились в танце вместе со всеми, что даже удивительно, ведь я не умею танцевать. Уже танцуя, я заметила, что не одно из многочисленных зеркал не отражает присутствующих в зале людей. Улыбка покинула мое лицо, я склонила голову на плечо Виктора, приблизившись к нему вплотную.

Иллюзия – как она красива, и как недосягаема.

Я не помню, танцевала ли я потом, или просто стояла, опершись на Солодова, но зал продолжал кружиться, и с каждым па, силуэты людей становились все более прозрачными. И вот уже сквозь них я видела звездное небо.

С трудом оторвав голову от плеча Виктора, я обнаружила, что мы снова в небе вдвоем, в своей одежде. Я отступила от него на шаг, желая проверить, смогу ли сама держаться в воздухе без его поддержки. Он опустил руки. Пару секунд я держалась, а потом рухнула вниз, но пролетев немного, словно упала в перину. Я зависла в воздухе лежа. Мгновение моего спутника не было, а затем, я увидела его лежащим рядом. Создалось впечатление, что мы лежим в невидимом огромном гамаке. Некоторое время мы просто смотрели в звездное небо. Он заложил руки за голову, как это делает папа за просмотром телевизора, и я заулыбалась. А потом, я снова полетела вниз, размахивая руками. Но и теперь, я ожидала ощутить еще одну перину снизу, но ее не было и не было, а я приближалась к земле.

Я в ужасе открыла глаза. За окном занимался рассвет. Я уже проснулась, но все же привстала, чтобы убедиться, что одна. Сон и явь с некоторых пор, в моей голове, плохо различались. Я не чувствовала переходов от одного к другому.

– Виктор, – шепнула я в темноту, – не уходи.

Через некоторое время, я снова уснула, но на сей раз спала без сновидений. Такие сны, хотя и кажутся пустыми, зато, заметила, позволяют более полноценно отдохнуть во время ночи. Сны яркие, полные событий и впрямь изнашивают мозг. А сны, в которые приходит Солодов, хотя и доставляют мне наибольшее удовольствие, зато утомляют, как никакие другие, иногда от них по утрам даже голова болит. Он был прав – активный отдых. Но любой самый жуткий сон, с его участием, я не променяю ни на какой другой.