Текст книги "Дорогами Пустоши"

Глава 3

Первое, чему Соргеса учили в Академии магии, на что натаскивали и за какие ошибки ругали сильнее всего – это контроль над собственными чувствами. Держать себя в руках в любой ситуации, даже если испытываешь огромное желание ударить кулаком по стене, разбить костяшки в кровь или начистить кому-нибудь физиономию – главное правило для менталиста. Не важно, насколько сильное потрясение испытываешь, эмоции подчиняются магу, а не наоборот.

Учиться этому было сложно, особенно поначалу. Не только Соргесу, через эти трудности проходил любой студент-менталист. Попробуй разобраться, что вокруг настоящее, когда чувствуешь за дружелюбной улыбкой плохо скрытое отвращение, за милым щебетом влюбленной девушки меркантильный интерес, а за обещанием помочь – страх. Маски, привычные для окружающих, менталисты отбрасывали как ненужную шелуху, разглядывая под ними настоящие эмоции. Принять правду было непросто.

Соргес прекрасно помнил, как вспыхивал от каждого неосторожного слова, огрызался и злился. Круг его друзей рассыпался, как карточный домик, стоило столкнуться с их истинным отношением. Возвращаться домой молодой Соргес и вовсе боялся – вдруг и там ждало разочарование? Что, если любящие родители на самом деле лишь притворялись таковыми? Мысль об этом пугала и становилось мерзко от самого себя.

Наставник, через ментальный щит которого Соргес пробиться не мог, сочувственно хлопал ученика по плечу и советовал больше медитировать. «Не жди от людей слишком многого», – говорил он, в свое время переживший такой же стресс.

Постепенно Соргес научился отделять свои эмоции от чужих и построил незримую стену, за которой спрятал себя настоящего. Эта стена помогала сохранять спокойствие и невозмутимость. Но как же иногда хотелось ослабить контроль и высказать все наболевшее!

Вот и сейчас детективу пришлось спрятаться за каменной маской, переживая бурю внутри. Соргес знал, что Форц недолюбливает и опасается его. Начальника раздражали его алазийские корни, он считал детектива выскочкой из портового города, невесть каким образом заполучившим место в столице. Любому другому Форц пошел бы навстречу, но ему доставляло удовольствие вставлять Соргесу палки в колеса. Самое противное, что все это происходило на подсознательном уровне, и комиссар мог ни о чем не догадываться – ну не нравится человек, и все тут.

Соргес отложил материалы дела и свистнул вестника. Поскольку Форц отказал в посещении Пустоши, шанс проследить за последними минутами Торфяника стремился к нулю. Единственный родственник Петри обитал в другом городе, куда вестник будет добираться несколько суток. А столько времени тело в управлении не продержат. Скорее всего, завтра его отправят в морг, и с похоронами затягивать никто не станет. Вестника с просьбой подписать разрешение Соргес все-таки отправил – на случай невероятного везения, и закрыл папку с делом.

Что ж, не получилось пойти простым путем, придется действовать по протоколу. Только сначала он разберется с насущными проблемами, пока они не переросли в локальную катастрофу.

Детектив перевел взгляд на сидящую на софе напарницу. Чужое беспокойство тревожно гудело в воздухе, ощущалось на языке горьким привкусом. Давненько Соргес не улавливал такого искреннего сопереживания своим проблемам! Бенита волновалась из-за случившегося, и с каждой минутой чувство вины тяготило ее все сильнее. Как теперь объяснить ей, что Форц в любом случае нашел бы к чему придраться? Посвящать напарницу в собственные напряженные отношения с начальником Соргес не собирался, девчонка неглупая, сама со временем поймет.

– Извини, пожалуйста! Если бы не моя самоволка в Пустошь, нас не вызвали бы к начальству, – повинилась Бенита, неправильно истолковав его вздох.

Расположившись прямо у окна, щурясь от солнца, девушка читала доклад о первых случаях злоупотребления «спящей красавицей». Рядом, на подоконнике, стояла кружка, источающая крепкий аромат – хаврийка разобралась, где можно сварить кофе, но из-за волнения так и не выпила любимый напиток.

Надо бы ей рабочее место организовать, – промелькнула у Соргеса мысль, и он окинул кабинет беглым взглядом. Не королевские апартаменты: книжный шкаф почти вплотную к его собственному столу, у другой стены софа и напольные часы, но, если сдвинуться, вполне можно поставить второй стол. Два месяца совместной работы – не шутка. Не ютиться же где придется.

– Не переживай, Форц в некоторых делах жуткий формалист. Он все равно потребовал бы разрешение, – попытался успокоить Соргес напарницу и тут же заговорил о другом, не желая вдаваться в подробности взаимоотношений с начальством. – Поедешь еще раз в переулок Кожевников? Как ни посмотри, а что-то мы упустили. И раз уж в Пустоши не проверить, будем действовать по старинке.

Девушка тотчас вскочила с места.

– Сама хотела предложить! Можно еще соседей поспрашивать. – Она сунула в ридикюль бумаги, не собираясь бросать прочитанное на середине. – Помнится, у нас на стажировке случай был: искали одного набедокурившего студента, район знали, где прячется, а конкретики никакой. Стали опрашивать соседей. Так одна старушка столько показаний на соседей дала, что не только парнишку поймали, но и двух воров засадили и прикрыли опиумный притон.

Соргес ухмыльнулся в ответ. Знавал он таких бойких старушек, от острого взгляда которых не укрыться. Отчасти оттого и не хотел снимать дом в городе – в общежитии за ним не присматривали так строго. Хотя тьен Варжек спуску не давал.

Разговаривая таким образом, они доехали до места.

Тьенна Магрена их повторного визита не ожидала. В пику сказанному Ринкетом, убитой горем она не выглядела и была занята тем, что деловито переносила вещи Петри в кладовку, освобождая комнату для будущего постояльца. Написанное от руки объявление о свободной комнате за пятнадцать кровентов в неделю уже висело на входной двери.

– Если вас интересуют его личные вещи, то посмотрите вон там, – указала она на крупный ящик у стены кладовой.

Соргес не без труда откинул крышку. Вещей у Петри скопилось немного: домашний залатанный костюм, пара чистых рубашек на выход, белье, открытая пачка сигарет, пепельница, старые сапоги. Детектив обследовал карманы сюртука и все, что нашел – чистый носовой платок.

– Какая интересная вышивка, – обратила внимание Бенита, когда мужчина взял платок в руки.

– Да, неплоха, – кивнул Соргес, пропуская ткань между пальцами. Его смущало, что шелк и нитки, которыми вышили в углу инициалы «П» и «Т», были самого высокого качества. Вряд ли Петри приобрел подобный платок на рынке. Получил вышивку в подарок в знак благосклонности? От кого?

Мужчина развернул платок. В другом углу красовался искусно вышитый герб Анвенты, где вместо короны на голове грифона был терновый венец. Об этом тайном кружке «грифонцев», как они себя называли, Соргесу доводилось слышать. Они утверждали, будто наследный принц слаб и обделен магической силой, и ждали божественного посланца, должного его заменить. Появился кружок пять лет назад, в год укрепления магического барьера – торжественного мероприятия, проводимого раз в полвека. Тогда младший сын короля собирался пожертвовать своей магической силой, чтобы напитать магией барьер и защитить Анвенту от нечисти – для укрепления барьера требовалась именно магия короля или его потомков. Но в день обряда его высочество убили. А наследным принцем Арием король жертвовать не захотел, вызвав целую бурю негодования среди аристократии и обычных жителей.

Соргес хорошо помнил то время, ведь именно тогда начались поиски бастарда короля, должного стать заменой[1]1
  Подробно о поисках бастарда можно прочитать в романе Г. Герасимовой «Механика невезения».


[Закрыть]. Наверное, если бы бастарда не нашли, скандал с грифонцами разразился бы в тот же год, но обошлось. Барьер укрепили, нечисть оказалась надежно заперта на перевале, а бастард исчез, будто его и не было. Никто, кроме короля да самых доверенных людей, его и в лицо не видел. Аристократам пришлось утихомириться, ведь главный аргумент – барьер – снова всех защищал. Приструнить бы их тогда… Увы, дальше разговоров грифонцы не заходили, и на их посиделки продолжали смотреть сквозь пальцы.

Интересно, каким образом Петри оказался среди грифонцев?

Соргес сложил платок, убрал в карман и повернулся к домовладелице. Ее нетерпение ощущалось и без ментальной магии – женщина мечтала поскорее избавиться от стражи. А то вдруг на объявление кто клюнет, а у нее детективы в гостях.

– Вы говорили, что ваша постоялица, тьенна Леоне, видела всех посетителей Петри Торфяника. Можно ли с ней встретиться? – поинтересовался Соргес, прежде чем Магрена придумала, как вежливо выставить их за дверь.

Женщина бросила быстрый взгляд в коридор.

– Она немного застенчива, но я попробую ее уговорить.

– Буду очень признателен. – Соргес словно невзначай положил на полку кровент, и домовладелица, оценив его жест, вышла в коридор и постучала в соседнюю дверь.

Открыли не сразу. Сначала было тихо, затем раздался топот маленьких ножек. Дверь приоткрылась. Вместо Леоне появилась любопытная детская мордашка.

– Добрый день! – вежливо поздоровалась чернокосая девочка лет семи, во все глаза глядя на нежданных гостей. Особенно ее впечатлила форма стражей. Соргес узнал этот восторженный взгляд, как у его племянников, когда детектив, не переодеваясь, приезжал в гости.

– Даяна, позови маму, – строго сказала Магрена.

Девочка качнула головой, застенчиво прячась за дверь.

– Мама спит. Она днем прилегла и уснула.

– Так разбуди. У нас важные гости!

– Тьенна, не нужно. Мы можем зайти в другой день, – отказался Соргес, прекрасно понимая, что от сонного уставшего свидетеля толку мало. Больше попытается отвязаться, чем помочь.

Но домовладелица явно не горела желанием встречаться снова.

– Ох, бросьте. Вряд ли разговор с вами займет много времени!

Не похоже, чтобы Магрена церемонилась с постояльцами. Ну или Леоне была у нее на особом счету. По крайней мере, в комнату домовладелица зашла без колебаний, и детектив из коридора услышал ее громкий голос. Правда, он быстро сменился удивленным, а затем наступившую тишину нарушил детский возглас:

– Мама, мама, просыпайся! Вставай, мама!

Вскоре домовладелица вернулась, по-прежнему одна, и выглядела по-настоящему испуганной.

– Беда! Леоне не просыпается, – проговорила она, тяжело дыша и хватаясь за сердце.

Бенита оказалась у постели спящей женщины чуть раньше напарника, тот сначала убедился, что домовладелицу не хватил удар, а она просто переволновалась. Слава богу, Леоне спала, а не умерла, как подумалось с перепугу. Дыхание было спокойным, цвет кожи ровным, пусть не самым здоровым. А излишняя худоба и до этого была заметна. Бенита вспомнила, где мельком видела эту женщину – с утра та подглядывала за ними в дверную щель.

Несмотря на общее вполне удовлетворительное состояние, Леоне не просыпалась. Не помогло ничего: ни похлопывание по щекам, ни нашатырь, ни легкий магический заряд, способный пробудить от самого глубокого обморока. А искать женщину в Пустоши, когда, возможно, ее там нет, удовольствие сомнительное.

Бенита положила безвольную руку Леоне обратно на кровать и обернулась к напарнику.

– Не получается, моих способностей не хватает. Лучше вызвать целителя.

Перепроверять Квон не стал, активировал амулет связи и сообщил штатному целителю о проблеме. Тот пообещал подъехать как можно скорее, а пока попросил не оставлять женщину без присмотра – кто знает, что может случиться.

– Я… Извините… Мне нужно на воздух, – тяжело дыша и обмахивая себя рукой, выговорила Магрена, еще раз посмотрела на крепко спящую женщину и вышла из комнаты.

И на самом деле в этом доме было ужасно душно. Бенита торопливо прошла к окну и распахнула ставни, впуская приток свежего воздуха. Следом раздался тихий всхлип. Бенита оглянулась и с жалостью посмотрела на стоящую у кровати девочку. Та держала маму за руку и изо всех сил старалась выглядеть взрослой и не плакать, но покрасневший нос и дрожащие губы выдавали ее страх.

Бенита подошла к ней и присела на корточки.

– Мама заболела, но обязательно выздоровеет. Не волнуйся, – пообещала она, погладив девочку по голове.

Даяна замерла от нежного прикосновения, а потом разревелась и прижалась к ней.

– Про папу тоже так говорили. А он у-умер! – с надрывом сказала она, размазывая слезы. Девочку трясло, и Бенита крепче прижала ее к себе, будто пыталась забрать терзавшую ребенка боль. Она не была так хороша в утешении, как матушка, но хотя бы попробовать стоило.

– Тише, все будет хорошо, – приговаривала Бенита, похлопывая малышку по спине. Применять ментальную магию к детям было запрещено, и она не ждала помощи от напарника. Но Квон, оставив спящую, подошел и присел рядом с напарницей на корточки.

– Тебя ведь Даяна зовут? – спросил он доброжелательно.

Девочка кивнула, не отпуская Бениту. Смотрела при этом на Квона.

– У меня есть для тебя важное поручение, Даяна. Ты взрослая девочка, и я уверен, что ты отнесешься к нему ответственно, – серьезно произнес детектив. – Ты видела, как испугалась тетя Магрена?

Девочка снова кивнула.

– Нужно, чтобы кто-то был рядом и помогал ей. А если тете Магрене станет плохо, ты позовешь целителя. Сорвешь колпачок и прямо сюда скажешь, громко-громко. – Квон снял амулет связи с шеи и протянул девочке. – Договорились? Ты ведь справишься?

Уговаривать Даяну не пришлось, она послушно нацепила амулет на шею, изредка посматривая на него и сжимая рукой.

– У нас труп и женщина в коме, и все это в одном доме. Я волнуюсь за девочку. А амулет связи у меня запасной есть, – пояснил Квон, хотя хаврийка ни слова не сказала по поводу его действий.

Когда вернулась домовладелица, девочка со всей ответственностью отнеслась к заданию, больше не всхлипывая и держась к ней поближе.

Пока ждали целителя, Бенита заметила висящее на спинке стула недошитое платье и внимательно пригляделась к нему. Подозвала Квона.

– Смотри, все стежки ровные. Если руки трясутся, так не получится.

– Значит, дело не в наркотиках.

Пусть тьенна не выглядела безупречно, ее бледность и худоба скорее были от плохого питания и изнурительной работы, чем от опиумной зависимости.

Целитель появился через четверть часа – запыхавшийся старик в потрепанной мантии со следами соуса на рукаве. Его попытка добудиться Леоне оказалась столь же безуспешной.

– Отравление, и как следствие, неглубокая кома. Ее надо отправить в лечебницу под присмотр, – вынес он вердикт после осмотра. – Но, похоже, доза была небольшой. Не будь организм так ослаблен, обошлось бы. Немного восстанавливающего зелья, и через день-два тьенна придет в себя. Я отвезу ее в госпиталь, так что можете заниматься своими делами, – кивнул он Квону, показывая, что помощь детектива больше не требуется. Затем посмотрел на взволнованную Даяну. – Эй, малышка, слышишь? Прекрати всхлипывать. Мама скоро проснется!

– Правда? – с подозрением уставилась на него девочка.

– Обижаешь! Я разве похож на обманщика? – Целитель протянул Даяне конфету, но та не взяла.

– Мама не разрешает мне есть сладкое, – покачала она головой.

– А сама ест. – Целитель со смешком посмотрел на подтаявшую конфету на блюдце рядом с ополовиненной чашкой чая. – Ох уж эти мамы!

– Слушай, а конфета та же, что у Торфяника, – обратила внимание на необычную форму сладости Бенита.

Напарники переглянулись. Делать выводы было рано, но что мешало злоумышленнику спрятать «спящую красавицу» в шоколаде?

– Тьенна Магрена, вы говорили, что покупали Петри Торфянику сладкое. Эти конфеты? – приподнял Квон блюдце.

– Да вы что! Откуда у меня деньги на шоколад, – замахала руками женщина. – Я ему карамель брала, в лавке у соседки.

– Даяна, а ты не знаешь, откуда мама взяла конфеты? – спросила у девочки Бенита.

– Н-нет… – Девочка снова задрожала, и целитель цыкнул на них, чтобы не пугали ребенка.

Конфету Квон забрал на анализ, но зацикливаться на шоколаде напарники не стали.

– У вас сегодня были другие гости, кроме нас? – продолжал расспрашивать домовладелицу Квон.

– Никого не было, кроме ваших коллег из стражи.

– Может, вы знаете, что тьенна Леоне ела или пила?

– Я готовлю обед и ужин, а ела и пила Леоне вместе со всеми. – Магрена выглядела подавленной.

– Мы осмотрим кухню, если вы не против.

– Конечно. – Женщина побледнела еще сильнее и схватилась за живот. Наверняка решила, что и сама могла съесть отраву.

Увы, осмотр кухни ничего не дал. Хотя Бенита поостереглась бы есть шестидневный суп, покрывшийся тонкой серой пленкой. Худшее, что он мог вызвать, – несварение, а никак не снотворный эффект.

Даяна встретила их в коридоре, вцепилась Квону в руку.

– Тьен детектив, это я принесла маме те конфеты, – как на духу выпалила девочка.

– А где ты их взяла?

– У дяди Петри. Он спал, а я подошла и взяла. Всего две штучки, себе и маме. Но мама не разрешила их съесть… – Она всхлипнула и задрожала. – Вы меня теперь в тюрьму заберете? Я же воровка!

Детектив выдержал паузу, заставив девочку поволноваться, а Бениту – с трудом сохранить невозмутимое лицо.

– На первый раз прощаю. Смотри, больше так не делай! – погрозил малышке Квон, и Даяна быстро-быстро закивала. Сейчас она пообещала бы что угодно. – Ну все, беги в комнату. И не переживай, мама поправится.

Стоило девочке скрыться в комнате, как напарники переглянулись. Бенита не ошиблась, конфеты действительно были из одной партии. И если там обнаружится наркотик…

– Я доложу Форцу и затребую доступ в Пустошь, – хмуро сказал Квон. – Отравление Леоне, похоже, роковая случайность, а вот что касается Петри…

– Кто-то убрал свидетеля, – заключила Бенита.

– Или соучастника, если Петри разработал «красавицу» и стал больше не нужен, – уточнил детектив. – Меня больше беспокоит, что тот, кто принес конфеты, достаточно хитер, чтобы обмануть алхимика и убить созданным им же наркотиком.

Бенита вздохнула. Второй визит ничего не прояснил, а еще больше все запутал. Так или иначе, дело «спящей красавицы» обретало серьезный поворот.

У входа в управление пришлось притормозить: дорогу перекрыл экипаж. Старинный, не лишенный лоска кеб, запряженный парой отменных лошадей в яблоках, с дремавшим на козлах кучером в ливрее, невольно привлекал к себе внимание. Стражи оглядывались, но обходили препятствие стороной. У кеба стоял средних лет мужчина и внимательно разглядывал входящих. Его внешность почему-то казалась знакомой: волевой подбородок, щеточка усов, тонкие губы… Отец!

Бенита оказалась совершенно не готова его увидеть. Он сильно постарел, а может, это память сыграла дурную шутку? Девушка не помнила столько морщин на его лице, и виконт будто стал ниже ростом.

Мужчина тоже не бросился к служебному паромобилю, чтобы заключить дочь в теплые объятия, а безразлично скользнул взглядом. Только заметив неприкрытый интерес, прищурился, окинул девушку с ног до головы взглядом и, кажется, наконец-то узнал.

– Бенита? – все же не сдержав вопросительной интонации, сказал он.

А вот голос у него почти не изменился – низкий, с приятной хрипотцой. У Бениты комок в горле встал, стоило вспомнить, как в детстве отец ласково трепал ее по голове, называя своим сокровищем и принцессой. До похищения, перевернувшего ее жизнь. Как давно это было!

– Виконт Дениш… – Она подошла и склонила голову, хотя правильнее было бы присесть в почтительном поклоне. Но в служебной форме это выглядело бы по меньшей мере глупо.

– Ты можешь называть меня отцом, – напомнил мужчина, не делая навстречу ни шага.

Почему-то в глубине души Бенита надеялась, что их воссоединение пройдет иначе. Что он, едва завидев ее, захочет обнять. Зря надеялась! Виконт оставался спокойным, и Бенита приняла правила игры, отвечая предельно вежливо и отстраненно.

– Я постараюсь, – сказала она, понимая, что не станет так делать. Она больше не обманывалась. Для нее отцом был другой мужчина. Тот, кто помог пересилить страх, преодолел вместе с ней магическое истощение, научил драться и просто жить.

– Ты очень выросла и похорошела. Стала похожа на Мариссу, – прерывая неловкое молчание, сказал виконт. – Даже волосы стрижете одинаково коротко.

Он все же не удержался от замечания, на что Бенита пожала плечами.

– Для боевого мага длинные волосы могут стать проблемой, – пояснила она, не уточняя, что мать давно носит косы и сама пеняет дочери на нарушение придворного этикета.

Но виконт, кажется, совершенно ее не слушал.

– Я предупредил тьена Форца, что заберу тебя на вторую половину дня. Поедем домой, отдохнешь. Горничная подготовила для тебя комнату. – Он развернулся к карете, не глядя, последовала Бенита за ним или нет. Неужели считал, что после без малого двадцати лет сможет ею командовать?

– Вообще-то, у меня еще есть работа. И вопрос с жильем решен, – выпалила Бенита.

Виконт обернулся с хмурым видом.

– Прекрати! Ты не будешь жить в общежитии, и это не обсуждается. Достаточно того, что ты провела там ночь и выставила нашу семью в дурном свете. Хочешь снова нас опозорить?

Бенита будто ударилась о глухую стену. Накатили воспоминания.

– Сколько можно нести чушь?!

Отец замахивается для оплеухи и опускает руку в последний момент, поймав предупреждающий взгляд Мариссы. Матушка встает между ним и Бенитой, всем видом давая понять, что не позволит тронуть дочь.

Бенита не понимает, что происходит. Она уже неделю в лечебнице и хочет домой. Здесь скучно, кормят отвратительной овсянкой с тушеной рыбой, и каждый день приходят целители, снова и снова расспрашивая о происшествии. У нее уже голова болит от этих разговоров! А сегодня наконец ее навестил отец, но, когда она рассказала о похищении, он раскричался. Почему все твердят, что она придумывает?

– Как ты не понимаешь? Она забила себе голову этими выдумками и тебя заморочила. Ты только подумай – ее похитили! И кто? Тьен Гретор! Меня уже подняли на смех, и не удивлюсь, если вскоре попросят со службы. Нужно прекратить эту затянувшуюся игру.

– И что ты предлагаешь? – холодно спрашивает матушка.

– Пусть целители немного с ней поработают, успокоят. – Виконт отводит глаза.

– Я не позволю мозгоправам залезть к ней в голову! – повышает голос Марисса.

А ведь тогда он так же ушел, не желая слушать «выдумки» семилетней дочери о похищении.

– Все верно. Я не собираюсь ничего обсуждать. Мне давно за двадцать, и я могу самостоятельно решить этот вопрос, – жестко ответила Бенита.

Несколько секунд они упрямо смотрели друг на друга, затем виконт скривился, не удержав маску равнодушия.

– Это мать научила тебя дерзить? – процедил он. – Или ее любовник?

– Тьен Ланти и матушка много лет как женаты. И я благодарна, что они нашли время на мое воспитание, – вскинулась Бенита, намекая, что сам виконт этого времени не находил.

Намек был понят. Сжатые губы превратились в тонкую полоску.

– Мне кажется, наш разговор не для посторонних. – Он кивнул на проходящих мимо стражей, с любопытством поглядывающих на спорщиков. – Поедем домой и все обсудим.

– Я приеду на выходных, виконт Дениш, если вы не передумаете меня принять. А сейчас, прошу простить, меня ждет работа. – Бенита гордо подняла голову и прошла мимо экипажа, кипя от негодования.

Больше виконт не пытался ее остановить.

Напарник обсуждать случившееся не стал, и Бенита была искренне благодарна ему за понимание. Квон ей нравился – спокойный, рассудительный, – но рассказывать о своих трудных отношениях с отцом она была не готова. Хорошо, что детектив не лез в душу и сразу заговорил о расследовании, справедливо полагая, что захочет выговориться – сама расскажет. Оставалось гадать, почему при таком такте и понимании менталистов не любят.

– Квон, тебя искала баронесса Юфони. Очень хотела поговорить, – перехватил их в коридоре солидный незнакомый мужчина, покосившись на Бениту.

– Уже ушла?

– Да, она куда-то торопилась и оставила секретарю письмо.

– Спасибо! – Детектив кивнул и вместо собственного кабинета завернул в небольшую каморку посреди коридора.

Полненькая девушка с веснушками на носу, погребенная под кипой бумаг, поспешно сунула ему лежащее сверху письмо, обрадовавшись, что освобождена хотя бы от части корреспонденции.

– Простите, а где я могу получить форму? – кашлянула Бенита, напомнив, что Квон пришел не один.

Секретарь снова оторвалась от бумагомарания и соизволила на нее посмотреть.

– Лейтенант Дениш? Форму можно получить на складе, я выдам вам разрешение. – Она вытащила из ящика стола руну и протянула ее Бените. Смерила девушку быстрым внимательным взглядом. – Вряд ли форма сядет идеально. Если надо будет подогнать по фигуре или подшить, то у нас есть швея, но придется подождать в очереди.

– Да я и сама справлюсь, – поблагодарила Бенита и вышла из кабинета, впервые за долгое время порадовавшись, что умеет шить. Матушка могла ею гордиться. Судя по позитивной реакции секретаря на простое предложение самой подшить вещи, мужчины-стражи свою одежду не шили и не штопали.

Ну не развалится же она от одного вечера с иголкой и ниткой! Зато форма будет удобной – решила Бенита и бросилась догонять Квона.

– И чего хочет баронесса? – полюбопытствовала она, сунув нос в записку. Ужас какой! Почерком баронессы можно было шифровать королевские письма.

– Не она, а Эрика. Наша «спящая красавица» желает увидеться с тобой завтра в своем загородном доме.

– Со мной? – Бенита все-таки получила в руки письмо и вчиталась в витиеватое приглашение.

– Наверное, встреча в Пустоши произвела на нее неизгладимое впечатление, – предположил Квон и обеспокоенно спросил: – Ты как, готова туда съездить?

– Одна?

– Меня не приглашали, – пожал плечами мужчина. – Хочешь, попрошу Ринкета тебя подвезти.

– Нет уж, лучше возьму наемный паромобиль.

Бенита как-то не представляла мальчишку в роли опытного водителя. В идеале она предпочла бы сама сесть за руль, но выпрашивать у Квона служебный транспорт, лишая его средства передвижения, было неловко.

Настаивать на провожатом напарник не стал.

– До конца рабочего дня около часа. Закончишь с обустройством в кабинете и можешь идти. А я к Форцу – после случившегося с Леоне он должен выдать это дурацкое разрешение. Заодно отнесу алхимикам шоколад, пусть изучат на примеси. – Он протянул ей ключ-руну, и Бенита с тоской подумала о предстоящей перестановке. Ладно, мебель сдвинуть не проблема, но где искать помощников? С Квоном было бы проще…

– Может, я все-таки тебя подожду? Мы ведь не обсудили, как мой стол стоять будет, – предприняла она последнюю попытку переложить проблему на крепкие плечи напарника.

Квон только отмахнулся.

– Как влезет, так и ставь. Лучше скажи, до общежития сама доберешься? Я ведь надолго застряну, пока с Форцем договорюсь, пока в Пустоши буду – меня лучше не ждать. Смотри, тут несложно проехать: от управления надо сесть на омнибус до Рыбачьего переулка, и оттуда пешком меньше квартала. Запомнишь?

– Если потеряюсь, спрошу, – пробурчала Бенита, чуть обиженная на его упрямство. На самом деле заплутать в столице она не боялась. После суток в Пустоши и бесцельного плутания по туманным дорогам смешно было заблудиться в людном городе.

– Дениш! – окликнул ее Квон, стоило Бените открыть дверь кабинета. – Если гадаешь, к кому обратиться за помощью, то комната стажеров этажом ниже. Насколько я помню, Ринкет освободится через четверть часа. И готов поспорить, он давно распланировал, как втиснуть в этот кабинет еще один стол.

Бенита фыркнула, представляя разочарование Ринкета, когда она попросит его об одолжении. Впрочем, раз мальчишка так привязан к Квону, то стоит найти с ним общий язык, а для начала избавиться от возникшего недоразумения и рассказать, что обустраивается ненадолго.

– Что-то еще? – больше не сердясь, спросила девушка.

Напарник помолчал, потом сказал:

– Возможно, я лезу не в свое дело, но виконт Дениш был на самом деле рад тебя видеть.

– Я знаю, – кивнула Бенита. – Просто… мы слишком давно не общались вживую. А вестников по праздникам недостаточно, чтобы поддерживать теплые семейные отношения.

– Если захочется с кем-то обсудить, я готов выслушать.

– Спасибо. Я ценю это, – серьезно ответила Бенита и первой вошла в кабинет, сбегая от неловкого разговора.

Дела заняли больше времени, чем она ожидала. Бенита думала, что управится за час, но на одну форму потратила больше половины отведенного времени: женскую одежду стражам не поставляли, а подобрать мужскую под ее комплекцию оказалось проблематично. То в груди было тесновато, то плечи висели. В Хаврии женщины иногда шили мундир у портных, но для двухмесячного пребывания в Анвенте это казалось лишним. В итоге брюки и рукава кителя она решила подшить – это оказалось лучшим вариантом из всех возможных.

Со столом вышло еще интереснее. Во-первых, свободной мебели нигде не нашлось. На том же складе лежала рухлядь, требующая починки, а хорошие столы разобрали по кабинетам. Из горы предложенных старых столов удалось собрать один нормальный. Бенита явно удивила кладовщика, когда вооружилась молотком и гвоздями, заручившись разрешением делать со списанными столами все, что душе угодно.

Как она тащила стол на второй этаж – отдельный разговор. Повезло, что Ринкет оказался на месте и не стал задирать нос, а помог. Правда, преследовал парнишка другие цели.

– Говорят, что вы на два месяца к нам перешли? – спросил он, пыхтя под тяжестью стола.

– Около того. Так что сейчас стол затащим, а потом придется обратно уносить. Погоди, здесь лучше развернуть бочком, а то стену поцарапаем…

– Не придется, – пробурчал Ринкет, поворачивая стол и посматривая на него как на свою собственность.

Может, и полочки найдет на будущее, размечталась Бенита, нисколько не лукавя. У Ринкета были все шансы стать следующим напарником Квона.

Наконец стол был установлен, порядок наведен, а Ринкет выпровожен в общежитие. Бенита уселась на уже знакомую софу, дочитывать материалы дела. Квон еще не появился – скорее всего, сумел убедить Форца дать допуск в Пустошь и теперь бродил туманными тропами.

Бенита зачиталась, внимательно и вдумчиво вникая в дело. Первые случаи «спящей красавицы» казались бессистемными, под влияние попадала как беднота, так и золотая молодежь. Впрочем, на первых вполне могли ставить эксперименты для вторых. Да и шанс проснуться после наркотика изначально был выше: обмороки длились от силы пару часов. Зато в последние дни доходили до нескольких суток, и летальные исходы случались чаще.

– Изменилась дозировка? Зачем?

Бенита задумчиво грызла перо, сидя над бумагами, когда в кабинет ввалился Квон. Мужчина еле держался на ногах, но, заметив, что в кабинете не один, тотчас попытался принять достойный вид.

– Можешь не притворяться. – Она подскочила и подставила ему плечо, чтобы оперся, помогла дойти до софы. Пустошь изматывала, и Бенита, не испытывающая на себе таких последствий, искренне сочувствовала коллегам. – Нашел что-нибудь?