Текст книги "Отражение. Зеркало войны"

Ох, грустно. Забудут – и останешься ты навек при ребенке, который тебе и даром не нужен.

А вот жениться… что-то подсказывало Шарлиз, что жениться на ней каган не собирается. Иначе не вел бы себя… так. Нет, не вел бы.

Как насильник, как человек, которому плевать на ее чувства.

Так что надо думать о собственном спасении. И Шарлиз заговорила о выкупе. Может, бывало такое?

Бурсай покачала головой.

– Выкуп – для сит или ситана. Продать синара – это позор.

Шарлиз скрипнула зубами.

– А отдать при заключении мирного договора?

Бурсай вновь покачала головой.

– Ты уверена, что захочешь назад?

Шарлиз дар речи потеряла.

Уверена ли она? Что хочет домой? А кто бы сомневался!!!

Старуха прочла все на лице принцессы и горестно вздохнула.

– А что тебя там ждет? Теперь, когда ты побывала в постели господина? В любом случае тебя не отдадут, пока не убедятся, что ты не понесла, это с полгода. А то и больше. И все будут знать, почему ты здесь, и сплетничать, и разговаривать, и осуждать…

Об этом Шарлиз пока не думала. Ей казалось, что стоит вернуться домой, и все кончится. Но если…

Сплетничать будут. Всегда. На чужой роток не повесишь замок. И о матери говорили, и о Шарлиз, но… подстилка в юрте степняка?

Брр…

Это принцессе не понравилось.

С другой стороны, дома и стены помогают. Замуж выйдет, а там и новые скандалы разразятся, рано или поздно про нее забудут.

Бурсай спорить не стала. Сказала, что все зависит от воли кагана, и посоветовала стараться, чтобы он был доволен. Может, тогда и согласится…

Вот в этом Шарлиз сомневалась. Но… вилка? Не было на Ромее шахмат, вот и не знали термина. А принцип тот же.

Будешь слишком хорошо ублажать – не отпустит. Такая корова нужна самому.

Будешь плохо ублажать – тоже не отпустят. Не стараешься, вот и не заслужила хозяйского благоволения.

И где выход?

Впрочем, в себе Шарлиз не сомневалась. Чего-чего, а идей у нее хватит. Чтобы она не смогла переиграть грязных, вонючих и немытых степняков? Смешно! Попросту смешно!

Конечно, она что-нибудь придумает. И домой вернется, и замуж выйдет… Все у нее будет хорошо. А пока – каган.

Да, этой ночью Шарлиз опять предстояло идти к Хурмаху. Хотя болело не только тут, но и там, и здесь, и даже где-то еще. Даже у нее, привычной к подобным утехам.

Ладно. Рано или поздно Хурмаху надоест просто спать с ней, и он захочет поговорить. А там уж женщина своего не упустит. Там уж она расстарается, навешает мужчине на уши водорослей. Да столько, что в них кто хочешь запутается.

Она же дочь Элги Ролейнской и его величества Самдия. Она справится с любым степняком. Вот!

* * *

На ночлег Рид остановил свое войско на симпатичном холме.

Местность очень удачная: с одной стороны речка с илистым берегом, хоть и не совсем рядом, но подойти к ней можно, с другой – еще один холм, покрытый кустарником, правда, две остальные стороны свободны, но зато не зажмут. И атаковать вверх по склону коннице неудобно.

Минус – к реке надо ходить.

Плюс – незамеченным к ним никто не подберется. Но люди Дарана и Эльтца, которые не участвовали в боевых действиях, тут же взялись за работу.

Даран принялся доставать и устанавливать баллисты. Хотя бы две штуки, чтобы смотрели по наиболее вероятным направлениям атаки.

Эльтц, которому объяснили задачу, принялся укреплять оборону холма. А именно – копать канавы. Проделать хотя бы несколько штук, замаскировать, свои знать будут, а чужим тут и делать нечего. Опять же, ловушки надо устроить…

Кто сказал, что на ловушки надо время и силы? Возьми десяток-другой колышков, заостренных с одной стороны, намажь их чем-нибудь вроде навоза и вкопай в землю. В траве, так, чтобы не заметили. Любой, кто наступит, лишится ноги, а армия лишится воина.

Двое обозников прекрасно справились с этой задачей.

Впрочем, остальные бойцы тоже без дела не сидели. Надо было устроить ночлег, сходить за водой, приготовить еду… да много дел найдется на привале. Рид не позволил отлынивать даже гвардейцам, хотя отдельные личности и были недовольны. Им бы геройства, а тут…

Ведро в руки и воду таскать!

А где красота подвига? Где вдохновение битвы, я вас спрашиваю?

Стивен Варраст с такими симптомами был отлично знаком, а потому воспитательной речью в его исполнении заинтересовался даже Эльтц. Хотя обозники обычно сами поучить могут… правильному обращению.

Спесь на войне – роскошь непозволительная, а потому… Не по чину тебе воду таскать? Позаботься о раненых или похорони мертвых. Бегом! МАРШ!!!

Протест был подавлен в зародыше, и работа закипела. Пока степняки не подошли, они быстро стимулируют…

Часа через три, когда лагерь был обустроен, а вдали показались степняки, Рид собрал военный совет.

* * *

Состав не поменялся. Те же девять человек, тот же тесный круг.

Первым слово предоставили Лансу Дарану. Инженер отчитался быстро: баллисты установлены, еще пару можно поставить в любой момент.

Рид кивнул и распорядился ставить. Но не ночью, а тогда уж с утра.

– Мы тут надолго? – уточнил Стивен.

– Думаю, на пару дней, – честно признался Рид. И, получив восемь удивленных взглядов, принялся объяснять. – Сколько у нас раненых? По колоннам? Сколько погибших?

– Шесть убитых, двенадцать раненых, два из них тяжело, у остальных царапины, – отчитался Сашан Риваль.

– Пятеро убито, девятнадцать ранено, тяжелых – пятеро. – Шерс не отстал от соперника-друга.

– Семь убитых, пять раненых, тяжелых нет… уже умер. – Ларсон тоже был в курсе дел в своей сотне.

– Стивен?

– Три убитых, у остальных царапины. – Стивен был лаконичен. Потери у гвардейцев были меньше за счет качественных доспехов, все же столичная экипировка. Плюс они в основном щиты держали. Просто потому, что в колонне ходить не могли. Не умели.

Аллес Рангор кашлянул.

– У меня девять человек. И раненых почти столько же… поправятся, но хорошо бы чуток отдохнуть.

– Даран? Эльтц?

Инженеры и обозники не пострадали.

– Грейвс?

– Мои пока все целы. Так, царапины.

– Итого тридцать человек у нас убито, сорок пять ранено. Результат отличный, но людям нужен отдых… выдержат они еще день марша?

Выдержат, но какой ценой?

Этот вопрос был написан на лицах всех сотников. Рид развел руками.

– Тогда пара дней передышки. Эльтц, Даран, обеспечьте нам более-менее свободный проход к воде и защиту, если попрут с двух сторон. Сможете?

Инженер задумался.

– Ваше сиятельство…

– В боевой обстановке – Торн. Не стоит тратить время на титулы.

– Гхм… сложно сказать. Тот берег речушки мы блокировать не сможем, как и выше по течению. Если степняки захотят, они смогут обстреливать нас с того берега, за каждым ведром воды будем под щитами бегать.

– М-да… Все равно вряд ли мы так, навскидку, найдем место получше.

С этим все были согласны.

– Обеспечьте что сможете, – подвел итог Рид. – Эльтц, позаботьтесь о раненых. Что с мертвыми?

– Хороним, ваше си… Торн, – осекся обозник. – Не бросать же было на потраву степнякам?

Конечно, нет…

За щитами почти не видно, если кто-то упал, пошатнулся, осел на землю, есть возможность переправить его на телеги, в обоз…

Если бы мертвых оказалось слишком много, дело другое. Но с этим количеством Эльтц справился, честь ему и хвала.

– На вас обустройство лагеря. Указаний давать не стану, со своей работой вы знакомы, вижу.

Эльтц поклонился.

Обозников редко ставят наравне с воинами. Те кровь проливают, а эти… тележники, колесники, хомяки, жуки, мешки… Каких только презрительных прозвищ не дают обозникам. А ведь без них не повоюешь. Нет, не повоюешь без перевязки, без припасов, без стрел, без…

Много ли увезешь на заводной лошади?

Много ли сделаешь без помощи?

В хорошем отряде всяк свою задачу знает…

– Я вышлю людей? – Станс смотрел чуть сощуренными глазами прямо в глаза Риду. Цепко, умно… что он понимает? О чем догадывается? – Пусть возьмут пару «колокольчиков», поболтаем.

– Делай, – кивнул Рид. – Покажешь, кто пойдет.

– Позвать?

– Минут через десять. В общем, задача проста. Стоим пару дней, потом идем маршем в сторону Дорана.

– Почему туда, Торн? – Сашан Риваль явно не привык общаться с благородными, но промолчать не мог.

Рид развел руками.

– Наша задача – стянуть на себя силы противника. Не мы должны за ним бегать, а он за нами. А если мы к нему в пасть пойдем, то какой интерес? Нас перемелют, на Равель двинутся…

Сашан медленно опустил голову. Подумал.

– Завтра будет штурм, Торн?

– Безусловно. И наша задача – выстоять. Место удобное, стрелять по склону, атаковать по склону – степнякам не понравится.

Вот с этим все были согласны. Но выстоять…

За сегодня тридцать убитых. И раненых сколько. И сколько будет…

Но…

Всё они понимали, эти работники войны. И что шли умирать, и что Рид тоже уцелеть не надеется, и что больше степняков на них оттянется – меньше для Равеля останется… А значит – стоим. Насмерть. Отступать некуда, позади – родная земля. А смерть…

Солдаты тоже все понимали. Еще тогда, когда Рид вызывал добровольцев. Всё знали и уцелеть особо не надеялись.

– Будем стоять, Торн. – Сашан поднял голову, посмотрел прямо и спокойно. – Будем стоять сколько понадобится. День, два…

Рид молча прикрыл веки.

Сколько – понадобится? Сколько времени нужно тому же Иллойскому, чтобы прийти с подмогой? Десять дней? Двадцать?

Каждый день уменьшает их шансы на жизнь. Каждая минута. Они – смертники.

Но пока они еще живы.

Торжественность момента испортил шум в лагере. Совет переглянулся, и Стивен направился в ту сторону. Послышалась ругань, звук зуботычины, и все стихло.

– Что? – коротко поинтересовался Рид, когда Стивен вернулся такой же ленивой походкой.

– Два идиота…

Рид кивнул. В любых, самых боевых условиях, найдутся дураки, которые повздорят… да хоть бы и из-за формы ушей. Или цвета неба.

И лучшее лекарство для таких – лопата. Нужники там еще не выкопали? Временные? Не в кустах же гадить…

Стивен полагал точно так же. А потому оба героя получили по затрещине и отправились помогать похоронной команде. Все же тридцать человек зарыть – сложно, кто не верит – пусть сам попробует хоть раз вырыть такую яму. А нечего тут…

Выживете – тогда и выясняйте отношения. А сейчас-то чего?

* * *

Кал-ран Мурсун тоже держал совет. И у него были намного менее утешительные новости.

Против тридцати убитых у противника (о чем кал-ран не знал) он потерял почти четыреста человек убитыми и почти столько же ранеными. Жуткая цифра?

Вовсе нет.

Не стоит забывать, что арбалетчики Рангора старались выбить коней, а на скорости, да когда позади еще мчатся другие…

Кого-то настиг арбалетный болт.

Кого-то – конские копыта.

Нападая, по привычке, толпой, степняки нанесли себе больше вреда, чем это мог бы сделать Рид со всем своим отрядом. Погиб кан-ар Савеш, два кангара, а простых чикан и дакан – кто их там считал? Пф-ф-ф… навоз конский! И все равно каган за такое по головке не погладит.

Выход один – победить. Вот и слушал Мурсун сейчас доклад кан-гара разведчиков.

– Мой кал-ран, аллодийцы остановились на холме, неподалеку от реки.

Мурсун задумался.

– Ночью мы их атаковать не сможем. Разве что обстреливать… распорядись, Шурвех…

Кан-гар Шурвех приложил кулак к сердцу, в знак повиновения. Обстреливать? Как скажете, кал-ран. И не будет Шурвех напоминать о том, что ночь, холм… зажигалками постреляем. Пусть враги покоя не знают…

– Что значит – неподалеку от реки?

– Не на берегу, но рядом. Может быть, один полет стрелы, полтора… – задумался кан-гар.

– Переправь людей на другой берег. Лишим их воды, – ухмыльнулся Мурсун.

Много ли без воды навоюешь? Когда раненые, когда жара и пить хочется…

Остальные приказы были просты.

Позаботиться о раненых, похоронить мертвых… хоть как-то. На рассвете – штурм вражеского лагеря.

Рида ждала беспокойная ночь и бурное утро.

Глава 3

Матильда Домашкина

И ночь, и утро у девушек выдались спокойными. Ровно до прибытия на работу Антона Владимировича Великолепного.

Шеф был чернее ночи. Он опоздал на два часа и выглядел злым как черт.

Дверь в приемную он тоже закрыть не потрудился. Зато кулаком по столу Матильды треснул, Малена едва успела перехватить управление, прежде чем подруга рявкнула на полконторы, какого черта тут происходит.

А собственно, и правда? Какого шервуля?

Но озвучить свой вопрос девушка не успела. Антон высказался сам.

– Зараза ты! Бессовестная! Я по твоей милости полночи в отделении проторчал!

Малена открыла рот.

Закрыла его, понимая, что ничего умного не произнесет. И вопросительно посмотрела на шефа, сделав невинные глазки. Почти Беськины. Мол, виновата ли я? Может, и виновата, но хоть в чем? А может, это и не я виновата?

Подействовало плохо.

– Ты что вчера Лерке наплела?

Малена принялась вспоминать их разговор.

Да ничего такого не было, про Давида разговаривали… интересно, она что – попыталась взять его штурмом? Влезла по веревке в окно и хотела изнасиловать? А Давид сопротивляться начал?

Вслух эту версию девушка, понятно, не озвучила.

– Мы разговаривали о мужчинах. Простите, это личное.

– Только о мужчинах? – прищурился Антон.

– Д-да… вроде бы.

– А о зеркалах?

Малена вторично открыла рот. И так же вторично его закрыла, лихорадочно припоминая, что она там несла.

Про Папюса, семь лет несчастий и ночь на кладбище.

Причем ритуал, будем честны, она мгновенно скомпилировала из обрывков оккультных знаний, которые нашлись в голове Матильды. Бабушка Майя в свое время прочитала аж целых пять или шесть книжек по этой теме, покачала головой и подсунула внучке. Со строгим наказом – не участвовать в лохотронах. Вот, как услышишь нечто подобное, так и шли товарища лесом. Или полем…

Матильда честно прочитала, поинтересовалась, нет ли там крупиц правды, и получила честный ответ. В каждой книжке по крупице, собрать на кастрюльку – жизни не хватит, а значит, и заниматься этим не стоит. И верить отдельным подозрительным личностям – тоже.

Так что сочинить историю ей ничего не стоило. Но…

– Она – поверила?!

И лицо у девушки было таким изумленным, что Антон только рукой махнул – и уселся на край стола. Нагло, так, что у Малены перед носом оказалось крепкое бедро, обтянутое синими джинсами. И не только бедро…

Малена мужественно постаралась не покраснеть… Получилось плохо.

«Зато сразу ясно – человеку есть что подчеркивать», – «подбодрила» ее Матильда.

«А обязательно это делать на моем столе?» – взвилась Малена. Правда, исключительно для сестренки.

«Подчеркивать?»

«Сидеть!»

«А что такого?» – удивилась Матильда, которая и сама была грешна.

«Я на нем работаю…»

«Не страшно. Я думаю, он попу моет. И джинсы стирает. На крайняк – протрем с хлоркой».

И что тут ответишь?

«Зараза ты, Тильда».

«А ты смотри на экземпляр. Изучай сравнительную анатомию…»

«Тьфу!»

Про смущение как-то забылось.

– Поверила?! – рявкнул Антон, отвлекая девушку от разговора с умным человеком. – Она поперлась на кладбище!

– Э-э-э-э-э…

– Там ее и отловили. Решили, что хулиганье, потом хотели переправить в психушку…

По мнению Матильды – и надо бы. Но вечно эти люди не доводят до конца хорошие начинания.

– И…

– Позвонили мне. Лерка добилась звонка…

А почему не родителям? Вот этого Малена не понимала.

«А что тут непонятного? Антон берет оплату натурой, – влезла Матильда. – Вот и позвонила, чтобы ее благородно спасли».

«Думаешь, Лера решила, что это дешевле обойдется?»

«Думаю, она об этом мечтала».

– Вы ее спасли? – спросила Мария-Элена шефа.

Антон посмотрел таким взглядом, что герцогессе даже стало его жалко.

– Спас-с-с-с-с-с… – шипел шеф так, что кипящие чайники мигом бы его приняли в почетные члены сообщества. – С-с-с-сплю я, в три часа ночи, тут звонок, и меня приглашают в отделение милиции, малым не на другом конце города. Пока сообразил, что от меня нужно, пока доехал, пока разобрался…

М-да.

Убила бы.

За такое Матильда точно убила бы, с особым цинизмом. И Малена не стала бы возражать.

– Эта дура мне обошлась в десятку. Кстати говоря.

Малена посмотрела с удивлением.

«Взятки давал», – пояснила Матильда.

«Переплатил. Явно».

– Может, ее из твоей зарплаты вычесть?

Малена вздохнула. Надо было обороняться.

– Почему не из Лериной?

– Ты ее надоумила…

– Разбить зеркало и поехать закапывать его на кладбище?

Антон замялся.

Признаваться, что подслушивал, было как-то неприятно. Но и оставить такое без наказания? Ну, знаете ли…

– Она сказала, что ты ее научила ритуалу.

– А если я завтра скажу, что прыжок с крыши девятиэтажки способствует росту ногтей? – Малена интересовалась не слишком активно, но…

Антон вздохнул и словно бы сдулся. Действительно, у нас не запрещено говорить, писать и читать любую ахинею. И верить в нее – тоже. Но зачем же в жизнь-то претворять?

Почти по Гоголю – Александр Македонский, он великий полководец, но стул-то в чем виноват?[5]5
  Н.В. Гоголь «Ревизор».


[Закрыть]

– Она дура. Да. Но зачем над ней было издеваться?

«А то, что она нам собиралась моську начистить – не считается?» – возмутилась Матильда.

«Намерение не есть действие…»

«Зараза!»

– Антон Владимирович, над Валерией никто не издевался.

– Вот как?

– Все, сказанное мной, вы можете прочитать сами, в ритуалах практической магии.

– Папюс-с-с-с-са?

– Не только. Моя бабушка когда-то интересовалась этой темой, и у меня дома осталось несколько книг. Если хотите, я вам их принесу.

Антон посмотрел на Малену так, словно она ему предложила заняться чем-то крайне извращенным.

– Этого мне только не хватало. Ритуалы, говоришь…

Малена молча кивнула.

– Ладно. Лерка, конечно, дура. Но сегодня ее работа – на тебе, поняла?

Малена молча опустила голову, всем видом показывая, что мир несправедлив, но раз уж начальство приказало…

Начальство грозно сопело. Потом, не дождавшись ответных заявлений, погрозило пальцем:

– Смотри у меня…

И исчезло в кабинете.

Малена вздохнула, и направилась в комнату к Нине с Женей.

* * *

– Ой, не могу!!!

– Вот идиотка!!!

– Это ж надо!!!

– Уписаться можно!!!

Хохот стоял такой, что на окне цветы пошатывались. Но тут или смеяться – или плакать.

Сочувствовать Валерии ее коллеги не нанимались. А Малену никто не просил держать все в секрете.

Женя вытерла глаза, посмотрелась в зеркало, плюнула, стерла салфеткой остатки макияжа, и ее вновь разобрало.

– Ой, не могу… Это ж надо! Расколотить твое зеркальце, украсть его из мусорного ведра и поехать закапывать на кладбище!

– И ведь поверила… – Нина тоже всхлипывала от смеха.

Малена развела руками. Мол, что есть, то есть.

Нина махнула рукой.

– Малечка, иди отсюда, а? Какая там работа, у Лерки хорошо, если клиент раз в три дня случался. В основном-то она пасьянсы раскладывала и по почте списывалась. Если что – прикроем. За такое – не жалко.

Женя кивнула.

Валерию она недолюбливала, и такой расклад ее сильно порадовал. Соперница повержена в прах, без ее усилий и без последствий для самой Жени. Можно и поблагодарить Малену.

– Прикроем.

– Спасибо, – поблагодарила девушка.

Но дело на самотек не пустила, оставила дверь приоткрытой и разговоры отслеживала. Мало ли что?

Благо больничный этой дурынде оплачивать не заставили. Хотя… Выдают ли психам больничные? Или там как-то иначе?

Ладно, хорошо, что все обошлось. И Антон имел право сердиться. Но кто ж мог знать, что Лерка – такая дура? Сама Матильда в подобной ситуации просто выкинула бы зеркало на помойку, здраво рассудив, что на мусоропереработке его уничтожат и быстро, и качественно.

А, зараза!

Матильда гневалась, Малена привычно посмеивалась. Она и не таких идиоток в монастыре навидалась. Во что только не верят сопливые девчонки!

От «призрака монашки-удавленницы» до «руки покойника» и «глаз шервуля». Тут главное – не что сказать, а как. С какой интонацией, в какой момент и кому именно. И ведь работает…

Да, идиотки – они во всех мирах одинаковы.

* * *

Вечером Матильда отправилась в гости к Сергею. На ту же самую улицу.

Музыкант уже ждал ее, улыбнулся и показал на складной стульчик.

– Не хочешь составить компанию?

– Так петь неудобно будет.

– Хм-м… а что петь будем?

– Как насчет романсов?

– А ты их знаешь? – удивился Сергей. Он-то знал, но ведь и учится он в консерватории. А от современной молодежи скорее дождешься какой-нибудь «умцы-дрынцы-гоп-гоп-гоп». Ритм есть, дергаться можно, вот и отлично. Зачем в хорошей песне еще и слова с музыкой? Ни к чему такая роскошь! Только мешают!

– О бедном гусаре? – предложила Матильда.

Бабушка Майя любила и старые фильмы, и старые песни, и внучку приучила. Так что слова Малена знала, а Сергей, если где-то и не знал музыку, отлично мог подобрать пару аккордов.

И…

 
– «Не обещайте деве юной любови вечной на земле…»[6]6
  Из кинофильма «Звезда пленительного счастья», музыка Исаака Шварца, слова Булата Окуджавы.


[Закрыть]
 

Примерно час они распевали на два голоса, а потом Сергей махнул рукой.

– Малена, слушай, а давай в кафешке посидим?

– Зачем? – искренне удивилась девушка.

– Ну… мне неловко. Ты со мной поешь, зарабатываю я намного больше, а деньги ты брать отказываешься. Давай я тебя хоть пироженкой угощу?

Звучало логично.

– Согласна на чай и заварное пирожное, – улыбнулась Малена.

Разорять музыканта не хотелось, но и роскошествовать – тоже. Это не Давид Асатиани, у него другие доходы. Понимать надо…

– Тут рядом кафешка есть – и неплохая. «Сказка». Пойдем?

Сергей мигом подхватился и собрался. Руку он предложить Малене не смог, руки были заняты инструментом и прочими мелочами, но парень очень постарался идти с ней в ногу и не обгонять.

– Малена, а ты вообще чем занимаешься?

– То есть?

– Ну… поем мы вместе, ты обо мне много чего знаешь, а о себе ничего не рассказываешь. Ты учишься? Работаешь?

– Учусь, – выбрала Малена. – На делопроизводителя.

Сергей сморщил нос.

– Скучная специальность. Ты же творческий человек, неужели нельзя найти что-то поинтереснее? Петь хотя бы? У тебя и слух есть, и голос…

Малена фыркнула.

– Они у всех есть.

– Э, не скажи. Такие кадры иногда приматываются, хоть уши оторви.

– И что?

– Ну… а правда? Почему ты не хочешь заняться тем, что тебе нравится?

– Потому что творческой личности еще и кушать иногда хочется, – объяснила Малена.

– И?

– Делопроизводители будут нужны всегда. Это скучная и бумажная работа, но необходимая. Авось да хватит на кусок хлеба.

– Ну и пением…

– День густо, второй пусто… я так не готова.

– Но ты же губишь свой талант!

За разговором они дошли до симпатичной кафешки, старой, одноэтажной, еще дореволюционной постройки. На белом фасаде красовались зеленые буквы: «Сказка».

Сергей кое-как приоткрыл для Малены дверь и улыбнулся.

– Прошу вас, миледи.

– Благодарю вас, – привычно отозвалась Малена, проходя внутрь.

А ничего, миленько так. Спокойно, уютно…

Круглые столики, накрытые белыми скатертями, салфетки, живые цветы…

Чистенько, тихо, как-то по-домашнему…

– Сюда в основном с детьми ходят, – пояснил Сергей. – Спиртное не продают, есть соки, пирожные, можно горячий бутерброд заказать, если хочешь.

Малена не хотела.

– Чай и заварное пирожное.

– Как скажете, о сладкоголосая сирена.

Малена улыбнулась.

Лесть и комплименты были приятны. Матильда тоже чуть расслабилась.

Пусть подруга потренируется. У Матильды все это было в школе. И в кафешки она удирала с симпатичными мальчиками, и кокетничала, и даже первая любовь у нее была… целых два месяца, в седьмом классе. А у Малены в ее монастыре?

Что там было? Брюква и настоятельница? Монашки и молитвы? Пусть девочка учится общаться с парнями, вот…

Сергей принес пирожные, чай для Малены, кофе для себя, и принялся опять допытываться.

– Нет, ну правда? Тебе не совестно зарывать талант в землю?

Малена прищурилась.

– Лично я считаю, что если талант есть – он в любом случае проявится. Рано или поздно, так или иначе, он свое возьмет. А если нет – то нет. Лучше прожить всю жизнь хорошим делопроизводителем, чем бездарным певцом, который будет заявлять, что его карьеру загубили завистники.

– Но если бы Моцарт родился не в семье музыканта, он был бы одним из многих. А так…

– Может, пожил бы подольше?

– А мир не получил бы гениальной музыки!

– Но может, он получил бы ее от кого-то другого?

Сергей покачал головой.

– Какая вы, дама, прозаичная.

– Любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда, – отозвалась Малена словами Матильды. – Вот тебе кто-нибудь учиться помогает?

Сергей развел руками.

– Ну… так себе. Средне. У меня предки в деревне, так что сельхозпродуктами я обеспечен, а вот с деньгами не очень. Стипуху получаю, сам подрабатываю…

– Не сложится у тебя с музыкой – к родителям вернешься?

– Не хотелось бы.

– Но тебе есть куда и к кому. А я рассчитываю только на себя.

– У тебя что – родных нет?

«МАЛЕЧКА!!! – завопила Матильда, понимая, что разговор сворачивает в опасное русло. – Осторожно!!!»

Осторожности герцогессу учить не стоило.

– Есть. Мать, отец, брат с сестрой…

Сергей чуть скис.

– Вы вместе живете?

– На шее у родителей я не сижу, если ты об этом, – отрезала Матильда. – Сама работаю, сама зарабатываю.

– Уже работаешь? А кем?

– Кем возьмут. Сам понимаешь, в моем возрасте устроиться сложно…

Сергей понимал.

– А тебе сколько уже?

– Восемнадцать. И что?

– Ежик, ты чего иголки выставила? Ну, работаешь… предки прессуют, что ли?

Малена махнула рукой.

– Конфликт поколений…

– А чего их не устраивает? Умная, красивая, учишься, работаешь…

Это-то их и не устраивало. Но распространяться о своих обстоятельствах Малена не собиралась.

– Родителей всегда что-то не устраивает, это закон жизни…

Сергей вздохнул.

– Ну да. Мне мать все уши прожужжала: иди на ветеринара. Или на агронома. И скотина всегда болеет, и кушать всем надо… не хочу! Сил моих нет в навозе копаться!

«Угу, а молочко пить мы любим», – съязвила Матильда.

– А ты взбунтовался.

– Сам поступил, общагу мне дали, – похвастался Сергей.

– Но и у тебя конфликт…

– Родителей всегда что-то не устраивает, это закон жизни…

Ребята переглянулись и расхохотались.

Но что-то Малену царапнуло. Петь она еще придет, это безусловно, но что ее задело в разговоре? Что было не так?

Что?