Текст книги "Айшет. Магия чувств"

Глава 2

Корс уже выздоровел окончательно и вовсю помогал лекарям. Сортировал травы, благо и он, и я их с детства знаем, в лесу жили. Выносил судна, мыл их… работа привычная.

И – удача.

Я застала у него госпожу Ветану с сыном.

– Ваша светлость, – поклонилась я.

– Рада видеть вас, госпожа Истар.

Герцогиня была спокойна и приветлива. Она не лгала.

Она действительно хорошо ко мне относится, она рада, что спасли Корса, а потому заслужила искреннюю благодарность и приязнь.

– Ваша светлость, примите, не побрезгуйте? Вам и вашему сыну.

Два свертка достать из сумки несложно.

– Ах-х! Какая прелесть! Томми, ты погляди! Это нечто восхитительное!

Герцогиня искренне восхитилась.

Она черноволосая, с серыми глазами, и для нее я расшила комплект. Кошелек, перчатки, пояс. Черная кожа, серебристый морозный узор на окне зимней ночью…

Для ее сына – языки огня. Также перчатки, ремень, кошелек. Кожа тоже черная, но смотрится это совсем иначе.

У герцогини комплект изящный, небольшого размера, у мальчика чуть погрубее, но все равно ничего подобного в Алетаре не делают.

Мой подарок нравится, я это почувствовала и пару секунд жмурилась от удовольствия. Просто поток тепла шел от этих двоих… от магов чувства – сильнее?

Забавно.

– Это вы сами расшивали, Шайна? Какое чудо!

– Да, ваша светлость. Сама.

– Потрясающе…

Я почти увидела, как ее светлость вспыхнула неким озарением, словно только что ей в голову пришла интересная идея.

– Шайна, скажите, а перевязь вы расшить сможете? Вот так же. Пояс, перевязь, перчатки?

– Могу, – кивнула я. – А еще можно отвороты у сапог и куртку, к примеру. Или плащ.

Герцогиня улыбнулась, глядя на сына.

– Куртку – обязательно. Знаете что, приезжайте к нам… через три дня? Я пришлю карету. Вечером приедете, посидим, посмотрим, что хотят заказать мужчины, и я определюсь, что я хочу. Вы берете заказы?

– Беру. Только не обещаю, что быстро выполню. На это время нужно, а у меня еще работа есть.

– Нам не срочно – как сделаете, а заплачу я по-честному, не обижу, – махнула рукой герцогиня.

– Я вам уже за Корса обязана.

– А это уже моя работа.

Герцогиня засмеялась, и я поняла, что она совсем молодая, наверное, младше мамы.

Мама…

Грусть полоснула резко, остро, словно ножом по сердцу. Что-то с ними? Где она? Где отец? Когда они нас найдут?

Я старалась не показать виду, но герцогиня что-то заметила. Не спросила, посмотрела вопросительно. Я уже знала, здесь так принято. Не расспрашивай, не лезь в душу. Если у человека проблемы – он сам расскажет, сам попросит помочь. Тогда и поможешь.

А чтобы идти и жаловаться, ходить и ныть… такого не бывает. А если и случается, народ это молчаливо не одобряет.

Так что я честь по чести забрала Корса из лечебницы, попрощалась с герцогиней, и мы отправились домой.

И вечером у нас с братом разгорелся скандал. Причем по удивительному поводу – брату не нравится моя работа. Ну интересный вопрос! А слепнуть над вышивкой – лучше? Сопля!

Но наскакивал Корс как взрослый.

И с ума я сошла, и опасно это, и ни к чему такое женщине, грязное это дело…

– Корс, ты чего распетушился?

– Моя сестра работает расследователем! Бегает, людей… людей…

– Что – людей? – медовым тоном поинтересовалась я. – Расспрашиваю? А когда тебе надо было, так смолчал? Думаешь, другим легче в этой жизни, или приятнее, или у тебя – беды, а у них – прогулки под солнышком? Вот уж не так!

– Шань, это же опасно!

– Чего тут опасного? Вот стражникам опасно, а я при чем?

– А ты сама сказала – и ноги расследователю переломали.

– Вышиваю я руками, болтаю языком. Есть проблемы?

– Шанька!!! – взвился Корс.

Кто бы знал, каких мне усилий стоило не прочитать его мысли! Но я себе обещала. Должны быть какие-то границы.

– Еще раз спрашиваю: ты чего раскипятился? Нам гражданство Алетара позарез нужно, три года отработаю и получу его. Хорошо, если нас завтра родители найдут…

– А если… Шань, а если не найдут?

Голос Корса дрогнул, изломался… Как же ему страшно. Как жутко от осознания своего одиночества в этом мире. Понятно, он за меня боится, мы друг у друга одни. Здесь и сейчас мы одни против всего мира.

Я обняла братика за плечи, прижала к себе, погладила по волосам.

– Не бойся, мелкий. Я еще всех переживу.

Мелкий хлюпнул носом и прижался ко мне покрепче.

– Мне страшно, Шань. Мне так страшно…

Этой ночью мы спали в одной кровати. И я шептала брату, что работать надо. Расследователи работают на короля, а он о своих людях заботится. А если чем отличусь, так и король меня заметит, и награду можно будет попросить. И родителей найдем, если Корона поможет. Это у нас сил нет, а у короля Раденора – есть. Мы справимся, обязательно справимся.

* * *

Следующее задание.

Кто-то ворует. Семья у кожевника большая: сам, четверо сыновей, да жены, да их дети, а вот поди ж ты, завелась паршивая овца.

Неясно кто, но ясно, что свой. Слуг два раза меняли, а все бесполезно, продолжается потрава. То выручки в шкатулке недосчитаются, то вилок серебряных меньше окажется, то подсвечник пропадет. И ведь по-умному шкодит, берет не много, а ровно столько, чтобы не попасться на месте.

Кожевник скрипнул зубами, понял, что не выследит вора, да и пришел к господину Каллену.

Я оказалась третьей из расследователей, которых послали на это дело. А то ж!

Восемнадцать взрослых, да детей еще семь штук – с ума сойдешь. Бедняги выли и дело вести отказывались. Протоколов была уже куча, а толку никакого. Никто ничего не видел, не знает, не думает…

Кожевник Айлат, когда я вошла, как раз сидел у господина Каллена.

– Добрый день, господа.

Да, так на меня давно не смотрели, с таким искренним удивлением.

– И это ваш расследователь?

Господин Каллен хитро улыбнулся.

– А что вам не нравится, господин? Шайна девушка неглупая, уже три дела успешно провела, я ею доволен. А что серьезно не выглядит, так и неплохо, пусть люди думают, что это такая куколка, по знакомству…

Я тихо зашипела.

И ведь думают. Наверняка так и думают, это в голове у начальника на поверхности. Вот сволочи!

– Может быть, господин Геран продолжит мое дело?

Господин Каллен покачал головой.

– Если госпожа Истар вас не устраивает…

Кожевник махнул рукой, с видом – сгорел сарай, гори и баня. Издевайтесь надо мной, мучайте, подсовывайте мне сопливых девчонок… на то и власть, чтоб куражиться всласть!

Светлый вам за меня еще отомстит!

– Госпожа Истар, когда вы отправитесь к господину Айлату?

– Хоть бы и прямо сейчас, – пожала я плечами. Чего тянуть?

– Протоколы не посмотрите?

– Зачем? – опять удивилась я. – Если вы ничего полезного там не нашли, так я и подавно не найду.

Господин Каллен ожег меня злым взглядом, но возражать не стал. И правильно. Нечего на меня все самое сложное сваливать, была б я обычной девушкой, волком бы выла и прочь бежала от такой-то радости. Он это знает, я это знаю…

– Я, с вашего позволения, с господином Айлатом поеду, с ним и поговорим по дороге.

– Я пешком пришел, – прогудел кожевник.

– А и не страшно. Чай, не высокородная, чтобы ноги бить побрезговать. Прогуляюсь.

– Далеко идти, – сделал последнюю попытку кожевник. Но получил только взмах рукой.

– Раньше выйдем – раньше придем. Пойдемте?

– Пойдемте, госпожа, – сдался кожевник. И мы вышли за дверь.

* * *

Сложно ли разговорить человека, которому ты не нравишься?

Да не особенно, правда, не факт, что ты услышишь о себе что-то хорошее. Я и не услышала.

Малолетка, соплячка, мелочь мокроносая… дело житейское. Я кивала, поддакивала и строила несчастные глазки. И через полчаса господин Айлат смягчился. Подозвал извозчика и принялся ворчать уже на мое начальство. И такие они, и сякие, и девчонку послали, нет бы самим разобраться, так на малявку сваливают. Небось чужой-то загривок от оплеух меньше болит.

В последнем я с ним была полностью согласна.

Слово за слово, и следующие полчаса, пока мы ехали к кожевенной мастерской, господин Айлат жаловался на неведомого пакостника. Это куда ж годится – в своем-то дому да гадить? Даже птица хвост из гнезда выставляет, а тут завелась тварь.

Да завелась-то одна, а подозревать всех приходится. Куда это годится – родным не доверять? Ужас! Кошмар! Миротрясение основ!

Я поддакивала и понимала, что кожевник действительно огорчен и расстроен, никого точно не подозревает, а как с этим жить – непонятно. Но тяжко.

К концу поездки мы договорились до того, что меня кормить надо. А то расследователя из меня путного не выйдет, переломлюсь, коли рядом кто чихнет. Так что начнем мы расследование просто.

Сначала я сяду в гостиной, там меня будут кормить, ну и домочадцы будут туда приходить по очереди. А я уж буду их допрашивать в свое удовольствие.

Так мы и поступили.

* * *

Съесть все, что мне подали, я бы и за год не смогла. Но мидии в винном соусе были безумно вкусными. И печеные крабы тоже. А хлеб вообще чудо.

Угощение радовало, а вот люди относились ко мне откровенно враждебно. И просидела я у кожевника до позднего-позднего вечера.

Зато и воров нашла.

Их было двое.

История получилась гадкая и пакостная. Наверное, потому, что в ней был замешан ребенок. Четвертый внук кожевника связался с дурной компанией. Как это происходит – сначала мы тебя угостили, а теперь ты нас угости. Всех.

Не хочешь?

А помнишь, как мы на рынке булки воровали?

Как известно, где булки, там и все остальное. Мальчишка начал тащить из дома вещи… и за этим неблагородным делом его поймала одна из теток. Жена младшего сына.

Ей тоже нужны были деньги, по схожим причинам. Любовники – это штука затратная, а уж когда любовник – конкурент…

Узнал бы муж – убил бы.

Ладно, не убил бы и не убьет, но правде жизни поучит. А не наставляй мужу рога и не будешь сырую картошку к бланшу прикладывать. Так-то…

Потому и вычислить воришку не могли, что шкодили двое и в разное время.

Осталось совсем немного – рассказать об этом кожевнику и добраться до дома.

С первым я справилась без труда, показала протоколы, намекнула, у кого спрашивать надо за пропавшие вещи. И даже адрес скупщика назвала. И ребят из дурной компании перечислила, и любовника назвала.

Господин Айлат послушал и кивнул.

– Начальству доложите?

– Завтра и доложу.

– Это правильно. Однако ж… ваши ребята сколько возились, и ничего, а вы за один раз и справились?

Я развела руками.

– Не просто так меня к вам господин Каллен послал.

– Я уж вижу. Спасибо вам, госпожа.

Я ответила улыбкой.

– Может, я для вас чего сделать смогу? Может, вам кожа нужна?

Я покачала головой. Нет, не нужна…

– Мне Корона зарплату платит за эти дела. Вот разве что домой меня доставите? Где я сейчас извозчика найду?

– Это запросто. Сейчас повозку заложить прикажу…

Господин Айлат вышел и принялся звать конюха – одного из сыновей. А как в таком хозяйстве да без лошадей? На себе-то кожи не потаскаешь, они тяжелые…

Доставили меня домой честь по чести, в возке. А что в него еще корзину с разными вкусностями для меня поставили…

А это не благодарность.

Я, пока бегала, брату ничего приготовить не успела, вот обо мне и позаботились. О нас.

Но как ни успокаивай свою совесть, а халява впрок не пошла. Корс так обожрался мидиями, что потом всю ночь бегал на двор, размышлять о вечном и чистом, перевел все лопухи и возненавидел мою работу еще больше. Мало того что за сестру переживает, так еще и самого травят.

Гады!

* * *

Нельзя сказать, что господин Каллен был в восторге. Но что мне до его возмущений?

– Шайна, тебя никуда послать нельзя! Сразу приносишь протоколы, а там… остается только стражу посылать. С тобой их, что ли, отправлять? Сразу, чтоб дважды не ездить?

Я развела руками. Мол, виноватая, господин начальник. Не знаю в чем, но спорить не буду. Это все я.

– Ладно. Тогда бери следующее дело. И учти, оно сложное.

Я пожала плечами. Можно подумать, мне другие достаются.

А рассматривать это следует так: господин Каллен формально отказать мне не мог, я грамотна, я отвечаю почти всем условиям, а что девушка… ну, бывают у людей недостатки и похуже. Напрямую отказать он не мог, а выжить…

Подсунул сложное дело – я справилась.

Подсунул дело еще сложнее – опять справилась.

Я искренне боялась, что это так и будет продолжаться, по нарастающей, пока кто-то из нас двоих не сдастся. Интересно, надолго хватит господина Каллена?

За себя я не волновалась.

– Спасибо. Где я могу почитать, у вас?

Господин Каллен покривился и махнул рукой:

– Идем.

Я послушно направилась за ним. Хоть коробку бы у меня забрал, рыцарь. Куда там, топаешь, ног не видишь…

Дорога окончилась в небольшой комнате, в которой стояло несколько столов… ага, четыре стола. К одному из них меня и подвел господин Каллен.

– Теперь это твое место. Чтоб не дома писать протоколы, ясно?

– Да, господин Каллен.

Я с облегчением сгрузила коробку на стол и огляделась по сторонам. М-да, а местным обитателям я уже не нравлюсь.

Трое мужчин, вставших с нашим появлением, смотрели весьма и весьма недовольно. Господин Каллен – с предвкушением, и мысли у него на поверхности плавали гаденькие такие…

Начнет возмущаться? Попросит другую комнату? Закатит истерику?

Он уже знал, что мне скажет, заготовив свою отповедь для каждого случая. И по капризным девчонкам пройдется, и по сопливым недоучкам, которым опыт перенимать надо… Но от меня утрется он, человек непорядочный!

Я мило улыбнулась.

– Господин Каллен, я вам так благодарна! Чудесная комната! И стол великолепный! А эти милые молодые люди с радостью помогут мне навести здесь порядок, правда?

Молодые люди, самый младший из которых был старше меня лет на десять, глядели недовольными глазами. Они точно не собирались мне ни в чем помогать.

Наивные…

Я улыбалась как ни в чем не бывало.

– Гхм! – прокашлялся господин Каллен. – Ребята, это Шайна Истар, она у нас будет работать. Уже работает. Девочку мне не обижать. Шайна, это Ирек Аран, Барсет Кареш и Лорн Годор. Будьте знакомы. Осваивайся.

И улетучился.

Гад он все-таки. И я ему не нравлюсь. Ну и пусть – всем мила не будешь. Я пожала плечами и открыла ящик стола. И извлекла из него здоровущие панталоны, в которые две меня поместились бы. Тонкие, батистовые, с вышитыми цветочками.

Подняла глаза на мужчин.

Те так же стояли и смотрели, уже выжидающе. Ну и что ты сделаешь, сопля?

Я не стала их разочаровывать.

– Мальчики, это чье?

«Мальчики» переглянулись и стали приближаться ко мне. Наверное, надеялись, что я хотя бы занервничаю. Как же…

У них все мысли были на поверхности. Они возмущались несправедливостью начальства, я им не нравилась, и они хотели надо мной поиздеваться. Слезы им вполне подошли бы. Но не что-то серьезнее, все же подонков на этой службе не держали.

– А ты примерь, киса? – предложил, кажется, Барсет.

– Дожив до тридцати лет, ты не можешь сравнить дамские размеры? – удивилась я. – Ясно же, что это не на такую, как я, а на кого-то покрупнее? Точно не ваше?

– А у тебя панталончики с вышивкой? – вкрадчивым тоном поинтересовался Лорн.

– Да, – мило улыбнулась я. – С анютиными глазками.

Мужчина подавился воздухом и отстал. Ага, а не надо при виде «моих» панталон вспоминать те, что вчера с любовницы стаскивал.

– Покажешь? – перехватил инициативу Ирек.

Я хмыкнула.

– Дослужишься до начальства – покажу. А до той поры можешь не рассчитывать.

– А обычные расследователи тебе уже и не хороши будут? – «обиделся» Ирек.

– Обычные-то ладно. А вот господин Каллен сказал, что ты четыре дела ему сдать не можешь, – хмыкнула я. – Месяц тянешь.

– И не четыре, а всего два, – обиделся Ирек уже всерьез.

– И одного много. Значит, так, я в гадюшнике сидеть не собираюсь. Где у вас ведра и тряпки?

– Так ты уборку сделать хочешь? Это правильно…

Мужчины переглянулись. Ну да, в их понимании, раз я сюда пришла, то теперь буду убирать комнату, а заодно могу кормить их и выслушивать пошлые шуточки. Вот радость-то!

– Господа, вы меня не услышали, – я повысила голос, чуть-чуть, чтобы слышно было и в коридоре. Там явно кто-то был, из-за двери аж сочилось желтоватое любопытство с оранжевыми искрами. – Либо мы убираемся все вместе, либо не обессудьте.

Мужчины пожали плечами.

– Ведра в кладовке, там же тряпки, – обронил Барсет. – Кладовка – вторая дверь налево.

– А вы мне помочь не хотите? – еще раз уточнила я.

Ответом мне были три удивленных мужских взгляда. Помочь? Зачем? Уборка – бабье дело, это всем ясно! Ну ладно, сами напросились.

Следующий час я работала.

Выгрузила из ящиков стола весь хлам, дочиста отмыла стол, пятачок вокруг него, и ладно уж – окно рядом, а то сквозь него уже свет не проникает.

Потом отнесла все в кладовку и уселась разбирать бумаги, наплевав на мужские взгляды. Что нас ждет в этот раз?

Явление призрака?

* * *

В призраков я верила. Это, конечно, бывает…

Вот и к господину Акселю, между прочим, богатому купцу, начал являться призрак покойной жены. Стыдит, ругается, а потом пропадает. Бедняга спать не может, жрать не может, нужду справлять не может… одним словом – горе у человека, беда.

Ладно – сходим, побеседуем.

У меня был только один вопрос – почему господин Аксель обратился к нам? Обычно это дело магов, желательно – некромантов. Что, нет таких в Раденоре?

Позвольте вам не поверить!

Есть такие. Вся королевская семья… ладно, для купца это не тот уровень, чтобы вот так запросто к королю ломиться. Но ведь и другие маги есть? Чтобы поговорить с призраками, нужна только магическая сила: это хоть маг воды, хоть маг земли, хоть кто сойдет.

Что такое призрак? Или правильнее спросить – кто это?

Душа умершего человека, которая не может упокоиться. Что-то ее держит здесь, какой-то якорь. Разрушь якорь – и призрак уйдет.

Иногда с ними можно поговорить. Да чаще всего – можно. Призракам здесь тоже не слишком сладко, вот они и стараются донести до людей свою проблему. Чтобы уйти спокойно и без боли.

Я проглядывала протоколы… придворный маг? Ренар Дирот?

Интересно…

Магии не обнаружено? Призрака нет?

Я прикусила ноготь на большом пальце.

Что мы имеем? Есть богатый купец, которого кто-то пугает призраком? Однозначно надо разобраться.

Я сложила протоколы в коробку и отправилась к купцу. Вот в такие минуты я понимаю, что мой дар – не зря. Если применять талант на пользу людям… А тут наглость какая! Доводить живого человека до смерти, используя мертвого.

Доберусь я до умника, который это придумал, и будет ему весело и интересно. Люблю я раденорское правосудие!

* * *

Господин Каллен заглянул в комнату ровно через два часа. Расследователи все еще обсуждали новенькую, вместо того чтобы работать. Но это-то ладно.

Возмутило господина Каллена нечто другое.

– И что тут происходит?

Расследователи дружно показали на протоколы, которые перебеляли начисто.

– Это-то я вижу. Я вот об этом…

Мужчины присмотрелись – и дружно обругали Шайну.

Клятая девчонка отскребла все дочиста – только на своей четвертушке комнаты. И остальные три четверти, с паутиной по углам, мухами в этой паутине, изрядно загаженными столами… уборщица-то здесь бывала, но именно что бывала. Убирала она с этакой аристократической небрежностью, полагая, что если пыли от двери не видно, она и не считается.

Пришлось беднягам браться за тряпки и ведра и отдраивать остальные три четверти комнаты.

Стоит ли говорить, что любви к новенькой им это не прибавило?

* * *

Дом господина Акселя, даром что в Зеленом городе, мне очень понравился. Весь в зелени, весь в плюще. И сам господин Аксель, к которому меня провел невозмутимый дворецкий, – тоже понравился.

Сидит за громадным письменным столом этакий невысокий сухощавый старичок, разбирает бумаги, что-то зачеркивает на большом листе, некоторые свитки откладывает в сторону, а какие-то бумаги сразу отправляются в мусор, видно – работает, а не ворон считает.

– Госпожа Истар к господину Акселю, – провозгласил дворецкий и прикрыл за собой дверь кабинета. Я вежливо поклонилась. На платье блеснула бляха, которую я по примеру других расследователей покамест приколола к платью.

– Доброго дня, господин Аксель.

– Доброго дня, госпожа Истар, – откликнулся дед, вставая из-за стола. – А вы не слишком ли молоды для своей работы?

Я развела руками.

– Пусть за меня говорят не возраст, а дела, господин Аксель.

– И то верно, я не старше был, когда дело принял, – согласился мужчина. Глаза у него были ясные, веселые, ярко-зеленые. Человек с такими глазами просто не может быть старым. Душа у него так молодой и осталась, и дела ему не в тягость.

Люди разные.

Есть те, кто навсегда застывает в своем времени и противится всему новому, а есть и другие, которые обожают все новое, все интересное, которым за счастье идти в ногу с веком. И время бережно баюкает их на своих ладонях, даруя им крепкую и здоровую старость.

– Тебя как зовут-то, девочка?

– Шайна, господин Аксель. Можно – Шани.

Мысли этого человека я тоже видела. Зеленоватый, голубоватый, немного золотистого…

Он занят своими делами, я ему любопытна, и он испытывает ко мне расположение. Не более того. Просто как к обычному человеку. Без грязных и пошлых мыслей, которые нет-нет да и проблеснут даже у господина Каллена.

– А меня – Ларен, – согласился господин Аксель. – Располагайся в кресле, поговорим. Да я сейчас закажу, нам взвара принесут с пирожками. Будешь?

– Буду, – согласилась я. Корс, поросенок мелкий, вчера все гостинцы слопал, за что и поплатился, а я с утра голодной осталась. Кусок хлеба пожевала и побежала. Для брата готовить не стоило, а для себя одной и неинтересно было. – Спасибо, господин Ларен.

Купец улыбнулся и коснулся колокольчика.

И опять – ничего плохого я в нем не ощутила. Желание накормить… вот как внучку. Не сомневаюсь, к своим внукам он примерно так же относится.

Вызванный слуга принес нам вишневый взвар с пирожками, и, уже сидя за столом, мы разговорились. Пирожки были выше всяких похвал, тесто таяло во рту, я едва не урчала от удовольствия, но слушать не забывала. И вопросы задавать – тоже. Потом протокол заполню.

Вот еще почему хорошо быть магом разума. Человек ведь ничего не забывает. Что видел, что слышал… оно как бы записывается на свитки и хранится по полкам нашего сознания. Иногда так далеко, что достать эти воспоминания просто невозможно.

А я могу.

Любые воспоминания, в любой момент. Стоит только пожелать.

Господин Аксель занимался торговлей. У него восемь кораблей, бешеные деньги, товарооборот, он торгует и с Тиртаном, и с Арнойей, возит экзотические товары…

Я внимательно отслеживала его мысли. Нет, не врет. И торговля процветает, чутье у дедушки на такие вещи. Знает, что везти, когда ткани, когда пряности, когда самоцветы…

Семья?

И тут все в порядке… почти. Дети выросли, сын женился, но отец его не одобрял. Взял купец за себя дворянку, хоть и из обедневшего рода, но знатную, и началось…

Я – графиня, а ты – купец, я – высокородная, а ты – простонародье, я лучше знаю, а ты хуже… и денег дать не забудь. Ну да у сына характер не из простых, постепенно и срослось, и утряслось, сейчас троих внуков Акселя воспитывают. Дочка – та умнее, та за купца замуж вышла, капиталы объединили, сейчас внучку замуж выдали, скоро правнуков можно ждать.

Жаль, жена не дождалась.

С этим сложнее всего.

Жили они с женой душа в душу, больше пятидесяти лет прожили, еще молодыми поженились. Дай Светлый памяти, ему лет двадцать было, ей шестнадцать.

Любовь?

Да как бы вам сказать, чтобы честнее… не то чтобы любовь, тоже капиталы сливали. Было такое в обычае у купцов.

Господин Ларен Аксель махнул рукой, мол, не для протокола, и рассказал честно. Может, оно и не слишком хорошо, да что таить? Море утекло, суша поменялась, за пятьдесят-то лет. Отец у него тоже купцом был, хоть и не из больно удачливых, молодой Ларен мечтал сам торговать, да кто ж ему даст свое дело-то начать?

А тут познакомился с Иладой, та и влюбилась по уши… воспользовался парень случаем? Не без того. Но за себя он отвечать может, за пятьдесят лет не обидел. Всякое бывало, конечно, – и ссорились, и ругались, и налево завернуть случалось… Но Илада всегда знала, что она – главная женщина в жизни мужа, что дети их никогда ни в чем нуждаться не будут, что он от нее не уйдет, не бросит, всегда уважать будет…

Не знаю, так или не так, вторую сторону я не выслушаю по уважительным причинам, но купец в это точно верил.

Женщины? Да, бывало в его жизни всякое, вот и сейчас есть одна симпатичная вдовушка… ну так что ж? Детей он иметь больше не хочет, тех, что есть, с лихвой хватит…

Я прищурилась.

– А сколько – есть, господин Ларен?

– Двое, Шайна.

– Ой, неправду говорите, – покачала я головой. – Господин Ларен, вы ж сами понимаете, что если правды с самого начала не говорить, то и добра не получится. Так сколько детей-то?

– Ишь ты… так заметно, что ли?

– Считайте, чутье у меня. На правду, на неправду… человек ведь сам шепчет, – пояснила я. – Это не магия, а так… всякое. И бабка моя умела.

Даже не соврала. Умела ведь? Умела…

– Вот оно как… ладно – трое у меня детей, трое. Все мы живые люди…

Вторая беременность у госпожи Аксель проходила очень тяжело, боялись ребенка скинуть, вот и береглась женщина, и не напрасно. И роды выдались тяжелые.

Всего получилось около двух лет, как она к себе мужа не подпускала, может, полтора года, а дело-то молодое – режьте-вешайте, а хочется…

Не устоял.

Случилась у одного плотника молодая жена, а сам плотник старым оказался. Женился на малолетке то ли по любви, то ли по глупости, вот и обзавелся благородными оленьими украшениями. Не так чтобы долго у них с Акселем продолжалось, но больше года, да…

Плотничихе нравились подарки и украшения, ну и сам господин Ларен нравился, и я могла ее понять. Обаятельным купец оставался даже сейчас, а уж каким он был в тридцать лет… погибель девичья, не иначе.

Муж ни о чем не подозревал и сына принял как своего. Хотя глазки-то у мальчика были зеленые, ну да господин Ларен просто туда больше не заглядывал. Следить – следил, знать – знал, а на глаза старался не попадаться. И с плотничихой потом отношения прекратил, благо жена его опять в постель пустила.

Сын вырос, тоже плотником стал, господин Ларен ему даже помогал втихорца – там заказик, здесь клиент… не бедствуют. Сам сынок… да кто ж теперь знает, в курсе он, не в курсе – если мать сказала, так должен знать, если не сказала, так и не узнает. Жива ли?

Тоже, почитай, в прошлом году ушла. Возраст такой – в молодости чаще на свадьбы ходишь, в старости на похороны.

Я покивала. И принялась расспрашивать дальше. Так что там с привидением?

А вот так. Первый раз господин Ларен едва шею не свернул. Среди ночи появляется в его спальне нечто такое, белое, шепчет, руки тянет… уж насколько он храбрым человеком был, а только поневоле закричишь, выскочишь. Так и произошло.

Закричал, выскочил, оскользнулся, едва голову себе не расшиб впопыхах…

Купец рассказывал, а передо мной вставали картинки из его разума. Такое не просто вспоминают – переживают заново. Он и переживал.

Вот он спит ночью. Светлый ему хороший сон даровал, ни кошмаров, ни бессонницы. А потом слышит царапанье, скрежет, что-то такое… непривычное – и открывает глаза.

У открытого по летнему времени окна маячит белая фигура, больше похожая на клок размытого тумана. Тянет руки, стонет, но с места не двигается. Господин Ларен, не будь дурак, первым делом запускает в нее кувшином, а потом вскакивает с постели, кидается в коридор и кричит. Не «спасите-помогите», нет. «Все ко мне!!!»

Можно уважать старика, крепкий попался.

Нога на чем-то оскальзывается, едет, он едва не ударяется головой о перила лестницы, успевает ухватиться, но плечо и спину прикладывает все равно крепко.

Смотрели потом – думали, масло, ан нет, ничего не оказалось. Чисто, сухо… померещилось что спросонок, или нога подвернулась.

С тех пор призрак еще два раза являлся.

Все так же – стоит, руки тянет, стонет, холодно от него, гадко, противно…

Господин Ларен, не будь дурак, к магам кинулся. К придворному. Тот пришел, обошел дом и выдал заключение – нет никакого призрака. И не было.

А раз не с той стороны кто явился, значит, на этой шкодит. А раз так…

Поймать и разобраться!

Спорить с господином Акселем было сложно, и я кивнула, дожевывая последний пирожок. И поймаем, и разберемся.

– А с вашими домашними мне никак нельзя побеседовать? Со слугами для начала?

– Со слугами можно, а к родным я сейчас весточку отправлю. Пусть приедут, – кивнул господин Ларен.

Я подняла руку и покачала головой.

– Господин Ларен, ни к чему такое. Лучше я к ним съезжу.

– Тогда, Шайна, как поговорите со всеми, скажите. Я распоряжусь, экипаж заложат.

Вот за это я поблагодарила. И принялась беседовать со слугами.

Вырисовывалась интересная картина.

Все искренне считали, что призрак – покойницы-хозяйки. И так же искренне не понимали, чего она сюда явилась. С хозяином они жили рядком да ладком, если чего по молодости было, так по старости и следа не осталось, ссор между ними не было, погуливать господин Ларен к старости хоть и не бросил, но делал все по уму. Не любовницу завел, а приплачивал в одном «веселом доме», чтобы девочку только для него держали. И посейчас туда ездил…

Невыгодно для хозяйки? Ну тут как сказать, промысел этот давно известный, у такой девочки может быть по два-три клиента, но пока они за нее платят, живет шлюха не так плохо. Может и денег скопить на дальнейшее, если ума хватит, а то и выпросить домик или хотя бы комнатку. Есть в Алетаре и такие дома, на шесть-восемь семей, есть…

Дурная болезнь? Нет, господин Ларен Аксель и по этому поводу мог ничего не бояться. Указом Короны раз в месяц всех девочек отправляли на обязательное и бесплатное обследование в лечебницы. Вот лечение, если что, было уже платным. А обследование – нет.

Лекарям практика, девочкам польза.

Что самое забавное, король распорядился, чтобы девочками из борделей занимались только дорогие лекари. Им и клиентов лечить, если кто чего прошляпит, им и практики побольше, а то если одного больного в месяц лечить, да за большие деньги, так мастерство не прирастет.

Но это дело уж другое, лекарское. Важно, что если госпожа Аксель о борделе и знала, то не возражала. Глупые женщины к каждому столбу ревнуют, умные к этому иначе относятся. Чай, и собачка ногу на столбик задирает по нужде, что ж теперь – все столбы выкопать?

Так что жили хозяева ладком. Не с чего ей теперь приходить, ничего такого не случалось в доме.

Дети?

Да и с ними хозяин не ссорился.

У дочки своя семья, зять помогает вовсю, у сына свой дом, он тоже с хозяином торгует, правда, больше не по редкостям, а по простому чему, та же шерсть – товар постоянный. Много не заработаешь, так и в убытке не будешь, коли знать, когда привезти да кому продать. Если господин Ларен – орел, то господин Тайрон, это сын, скорее, муравей. А только и первому, и второму уютно, и оба кушать хотят.