Текст книги "Бухта надежды. Задача – выжить"

От неожиданности и испуга Аня сделала шаг назад и поскользнулась. Вскрикнув, она попыталась удержать равновесие, схватившись за дверной проем, но рука только скользнула по чему-то вязкому. Чем девушка и привлекла к себе внимание, поскольку свалилась прямо в дверной проем. Стараясь как можно быстрее подняться, брезгливо морщась от липкой, дурно пахнущей субстанции на одежде и пытаясь вытереть замазанную в крови руку о собственный халат, медсестра не заметила, как Петрович повернул голову в ее сторону и начал двигаться к ней. Только непонятный скрежет заставил девушку поднять глаза – завхоз уперся в перевернутый стул и, вместо того чтобы просто переступить через него, тупо пер прямо на девчонку, толкая злосчастный стул перед собой, отчего тот и издавал противный звук.

Девушка в ужасе вскрикнула, как завороженная уставилась на лицо дедка и попыталась подняться, но ноги не слушались ее – она только неуклюже плюхнулась на попу. Один шлепанец слетел с ноги, надевать его просто не было времени. Анна смотрела в страшное лицо завхоза и медленно отползала назад до тех пор, пока не уткнулась спиной в решетчатые перила лестницы. И только тут поняла, что либо она сейчас берет себя в руки и пытается убежать, либо трясется, остается и просто погибает. Перспектива умереть в неполные двадцать два года ее не прельщала. Медсестра перевернулась, встала на четвереньки и, опираясь на прутья перил, поднялась. Здраво рассудив, что в одном шлепанце далеко не убежишь, она нервно дернула ногой, сбрасывая второй, теперь уже только мешающий.

В проеме дверей показался скалящийся Петрович… Анну спасло лишь то, что перевернутый стул застрял, не дав завхозу сразу кинуться на девушку. Но окровавленный старик не сдавался, он тянул руки и пытался сдвинуть преграду, отделяющую его от добычи, пока не потерял равновесие и не полетел головой вперед – прямо на замершую Аню. Девчонка инстинктивно отскочила в сторону и стремглав бросилась вниз по лестнице, молясь всем известным богам, чтобы не упасть.

Проектировка поликлиники была немного странной – небольшой квадратный холл, в котором размещалось сразу две аптеки, от которого вправо уходил небольшой коридор шириной метра в три. Влево вел совсем узенький – не больше полутора метров – аппендикс, выходящий на лестницу, по которой можно было подняться на второй и третий этажи. Широкий коридор, конечно, тоже заканчивался лестницей, но Аня очень редко им пользовалась – кабинет, где она работала, располагался совсем в другой стороне.

Осталось проскочить узкий коридорчик, и тогда девушка выбежала бы в холл больницы. Но едва уловимое движение тени на стене коридора заставило остановиться. Сердце бешено колотилось, кровь стучала в висках, а пальцы тряслись. Нервно обернувшись на звук, Аня с ужасом увидела, как существо, бывшее когда-то завхозом, скатилось по лестнице на пролет между первым и вторым этажом. И теперь ее с ужасной тварью разделяли лишь какие-то десять ступенек. В воздухе стоял тяжелый запах крови и рвоты.

О том, что будет с оставшейся наверху пациенткой, девчонка не думала – самой бы уцелеть. Да и возвратиться за теткой просто не было возможности, пока Петрович преграждал дорогу.

– Ну с Богом! – выдохнула девушка и выглянула в узкий коридор. Ее тут же попытались схватить чьи-то руки, но медсестра и сама не поняла, как умудрилась выскользнуть из-под свалившегося на нее человека и прошмыгнуть мимо.

Кто ее пытался схватить, она даже не заметила, да и какая разница? Сейчас главное было вырваться на улицу и бежать подальше от этого филиала преисподней.

Стекло регистратуры оказалось разбито и заляпано кровью, на полу валялись разбросанные бумажки и верхняя одежда, а тусклое освещение придавало еще более зловещий вид этому зрелищу. И везде кровь… В аптечном киоске, что располагался справа от входа, никого не было, только дверь поскрипывала от небольших толчков. Что толкало дверь, Аня не стала смотреть – да и не до того было. Появление девушки привлекло внимание медленно бродящих среди всего этого хаоса людей. Как по команде, все они повернули головы в ее сторону и, почуяв добычу, попытались поймать. Но девчонка шустро увернулась от ближайших нападающих и рванула прямо к выходу, благо холл небольшой – метров пять. Входная дверь была довольно тяжелой, но с разбегу Аня с легкостью ее толкнула и выскочила на улицу, где тут же полетела кубарем на асфальт, споткнувшись об откинутую руку лежащего окровавленного тела, над которым сидело некое существо и усердно обгладывало лицо. Почему существо? Да потому что люди не едят друг друга! Вся сущность девушки кричала, что это ненормально, так не бывает… но глаза говорили обратное.

Анна завыла в ужасе, подскочила как ужаленная и, несмотря на сбитые колени и ладони, рванула по лестнице к дороге, где как раз появилась милицейская машина. И как раз вовремя – в проеме двери показался первый окровавленный человек, а тот, о которого Аня чуть не споткнулась, повернул в ее сторону голову, замер на какую-то секунду и поднялся, направившись вслед за бегущей девушкой.

10.30. Роддом № 1, Стрелецкая бухта

Алексей Иванович Михайлов

Заступивший сегодня ночью на дежурство акушер-гинеколог Алексей Михайлов устало опустился на стул. Только одиннадцатый час, а он уже успел принять трех младенцев и отправить около пяти мамаш в предродовое отделение.

– Как одурели сегодня, – сгоряча пожаловался он молодой медсестричке, наливающей кипяток в чашку с засыпанными гранулами кофе.

Чашка, по мнению Алексея, была кошмарная – ядовито-желтая с веселенькими улыбающимися цветочками… в общем, страшный сон наркомана. Но Машеньке, этой самой медсестре, она очень нравилась. Ну не обижать же человека намеком на полное отсутствие у него эстетического вкуса. Тем более если это двадцатилетний человек с третьим размером груди и очень аппетитной попкой.

Кисловатый запах разнесся по комнатушке, – видать, опять нормальный кофе закончился, и теперь приходилось допивать этот.

– Ты представляешь, рожала сегодня одна, вроде ее в третью палату отправили… Весь процесс орала как потерпевшая, я думал, что оглохну на фиг… То убейте, то яду дайте… короче, оперный концерт в сольном исполнении. Наконец-то все закончилось. Повезли ее зашивать, а она не дается! Дергается, орет, чтобы не трогали. Я ее уже и так, и эдак, и уговорами, и угрозами позвать санитаров – все мимо. Потом плюнул и говорю: «Если не зашью, то тебе ТУДА мужик вместе с яйцами провалится».

– А она что?! – поперхнулась от смеха Машенька, и на ее щеках заиграли прелестные ямочки, которые притягивали к себе взгляд молодого врача.

– Да что-что… Сказала, что больше никогда к себе тех, кто с яйцами, и близко не подпустит.

– Да уж! И часто у вас, Алексей Иванович, такие казусы случаются? – сверкнула глазами медсестричка.

– Да как ни роды, Машунь, так свои приколы. Вон сегодня в семь утра родила – вчера вечером, проезжая мимо нас, почувствовала непонятные ощущения, ну и на всякий пожарный заехала, а у нее раскрытие, представляешь, уже пять сантиметров! А она ни в одном глазу! Другая бы уже корчилась на ее месте от боли…

– И что она, ничего не почувствовала?

– Нет! Спокойно мужу объявила, что ты, мол, дуй домой за шмотками, а я, пожалуй, схожу по-быстрому рожу…

– Да уж… А я вон, проходя мимо родовой, слышала надрывное пение, – поделилась девчонка. Допив кофе, она грациозно поднялась и отнесла чашку в эмалированную раковину, что стояла на тумбе в углу кабинета.

– И что за репертуар нынче в моде у молодежи? – оторвался Алексей от созерцания женской попки, прикрытой одним халатиком.

– Не поверите. «Там сидела мурка в кожаной тужурке…» Заглянула в палату – а там сидит офигевший муж, и роженица вперемешку со стонами полустроевым шагом круги нарезает, горланя эту самую «Мурку».

– Эт еще ниче, вот когда «в процессе» тетка заорала: «А-а-а-а-акапулька а-а-а-я-я-яй», мы там чуть все от смеха не свалились. Или тоже. Родила одна уже, но сильно порвалась. Я шью ей, стараюсь аккуратно, чтобы побыстрее все зажило, а тут из коридора слышу крик: «Алексей Иванович, ты где?» – так и хотелось ответить в рифму – сдержался, чтобы не смущать пациентку.

Дверь в ординаторскую распахнулась, и в нее заглянула запыхавшаяся и растрепанная Алла Морозова, которая тут же оценила романтическую обстановку, о чем назавтра будет знать весь роддом.

– Алексей Иванович, там с подозрением на замершую привезли!

– Иду!

Алексей махом допил пойло, немного скривился и в растерянности закрутил в руках чашку.

– Я помою, бегите! – тут же нашлась Машенька, с обожанием в лучистых глазах глядя на доктора. Ну как в такого не влюбиться? Высокий, умный, душа компании и всегда с шутками-прибаутками… к тому же не женат. Вот и втрескалась молоденькая медсестра по самые уши, несмотря на пятнадцать лет разницы. Да и какая это разница?!

– Спасибо, Машунь, – подмигнул враз смутившейся девушке мужчина.

Алексей выскочил вслед за Аллой, на бегу уточняя информацию. Из головы тут же выветрились и Машенька со своим третьим размером груди, и предложение позвать ее на чашечку кофе, плавно перетекающее в свидание. В голове осталась только работа.

Алла была женщиной не столько полной, сколько сбитой, а уж походкой обладала и вовсе клоунской – она делала мелкие-мелкие шажочки, пытаясь прижимать коленки друг к другу как можно ближе, будто, пардон, обделалась. Но каким-то образом умудрялась передвигаться с удивительной скоростью, подмечать все мелочи и в красках делиться ими с окружающими.

– Так что там? Какой срок?

– Сорок одна неделя. Около двух часов назад перестала ощущать движения ребенка, хотя до этого, по ее словам, плод был довольно активный, потом ей стало плохо, потеряла сознание… Вызвали «скорую». Но сегодня какой-то аншлаг! «Скорая» задержалась… Ну пока то да се, муж попросил соседа подбросить к роддому.

– Понятно. Ладно, сейчас разберемся, а ты, Аллочка, пока передай, чтобы родзал готовили.

– Так уже все готово! – искренне возмутилась Алла.

Алексей Иванович стремительно зашел в приемный покой, поздоровался с дежурными, которых сегодня еще не видел, а потом повернулся к лежащей на кушетке пациентке. Девушка была одета в светлую водолазку и джинсы со специальной эластичной вставкой для увеличившегося живота. Ну хорошо хоть специальные штаны додумалась купить. А то ведь есть такие курицы, которые надевают джинсы с низкой посадкой, пережимая и кровоток, и нервные окончания… А потом приходят к врачам и жалуются на онемение в ногах…

Сразу же бросился в глаза нездоровый вид роженицы. Лицо бледное, на лбу капельки пота, глаза лихорадочно блестят, а дыхание прерывистое… Такое чувство, будто у нее сильнейшая интоксикация организма. Но даже если плод и погиб, то за два часа такого сильного заражения просто не могло произойти…

– Так, на что жалуемся? – как можно более миролюбиво и ласково поинтересовался доктор, нацепив на лицо самую добродушную улыбку. Обычно женщины тут же таяли от этой улыбки и рассказывали все как на духу, некоторые даже умудрялись кокетничать.

– На судьбинушку горькую, – криво усмехнулась пациентка.

– Ну раз шутим, то помирать точно не собираемся.

– Доктор, вы, главное, ребеночка спасите, – перешла на шепот женщина, покосившись на стоящего возле стола дежурной мужа – тот помогал заполнять бланки, диктуя данные пациентки.

– Спокойно, мамаша. Что за паника? – Алексей достал из кармана халата деревянную трубку, как у доктора Айболита, и начал прислушиваться к плоду, прижимая один конец к выпирающему животу, а вторую к уху. Сердцебиения не наблюдалось. – Так, согните ноги.

Беременная послушно приняла нужное положение, позволив доктору обследовать методом пальпации положение плода.

– Ничего не понимаю… – пробормотал тот, обескураженно взглянув на пациентку.

– Доктор, что-то серьезное?! – тут же воскликнул муж роженицы и попытался прорваться мимо дежурной. Но не тут-то было – Алла Морозова стояла насмерть, как Брестская крепость на пути у фашистов, перегородив проход своей могучей грудью пятого размера.

– Алла, – только произнес Алексей и кивнул в сторону волнующегося мужчины. Медсестра сразу все поняла и начала выпроваживать того из кабинета.

– Так, папаша, нечего тут панику разводить и жену пугать! Мешаете только. Подождите в общем зале.

– Но… – попытался было возразить мужчина, но за ним уже закрылась дверь.

Доктор хмурился, что-то бормотал про себя, он тревожился, и это четко было видно по проступившим на лбу горизонтальным морщинам.

– Алла, пациентку на УЗИ. А вы, мамаша, аккуратненько поднимаетесь… вот так… – Алексей помог беременной встать с кушетки. Та была совсем вялая, как будто из ваты сделанная…

– Доктор, что со мной? – Женщина и сама не понимала причины своего плохого самочувствия.

– Сейчас все узнаем. Пойдемте, сделаем ультразвуковое обследование, посмотрим, как там ваш малыш поживает…

Алексей повел женщину по коридорам роддома – нужно было пройти через все здание, да еще и преодолеть две лестницы. Ну вот какой… чудак разместил приемный покой в одном крыле больницы, а кабинет УЗИ в другом? Да еще и половину дверей позакрывали на ключ – нужно десятыми дорогами обходить…

– Ой, что-то мне совсем нехорошо… – простонала пациентка, заваливаясь на врача. Алексей среагировал мгновенно и успел подхватить ее, прежде чем женщина упала в обморок.

Вот это совсем хреново. Что ж такое?!

– Эй, барышня! Как вас там? – Доктор только сейчас понял, что даже не знает имени пациентки. – Эй. Придите в себя! Вашу ж Машу! Ну что сегодня за день-то такой?

Девушка медленно разлепила веки, непонимающе взглянула на доктора.

– Что со мной? – невнятно пробормотала она, еле шевеля губами. Фраза была больше похожа на «шо са ной», но мужчина понял смысл сказанного.

– Ничего, ничего… Сейчас, мы уже близко… Идти можете?

Женщина еле-еле покачала головой.

Алексей вздохнул и, подхватив беременную на руки, как можно быстрее зашагал в сторону УЗИ-кабинета. Все же вес оказался приличный, и идти с ношей было тяжело. У доктора появилось чувство, что у него вот-вот пупок развяжется. А тут еще навстречу акушерка из родильного, и глаза выпучила. Еще бы! Такая картина! Местный ловелас тащит на руках беременную! Сто пудов, завтра все будут шептаться по углам, что у него любовница залетела и вот-вот родит.

Алексей поудобнее перехватил девушку, заметив, что одна тапочка вот-вот слетит с расслабленной ноги.

– Мариночка, зайка, попроси-ка начмеда зайти в УЗИ-кабинет, – елейным голосом заговорил мужчина, но тут же резко сменил тон на требовательный. – И поживей!

Акушерка растерянно кивнула и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, со всех ног помчалась к кабинету начмеда.

Перед кабинетом ультразвукового обследования на процедуру, как всегда, собралась целая очередь из мамок с разнокалиберными животами – из-за «щедрого» финансирования в районных консультациях просто не было аппаратов УЗИ, поэтому все обследования проводились в роддомах, что создавало огромные очереди. Вот и сейчас мамки нервно перетаптывались на месте – лавочек на всех не хватало, поэтому срабатывал принцип «кто раньше встал – тот и тапки носит». Но вид доктора, несущего на руках больную, так обескуражил болтливых пациенток, что даже разговоры утихли.

В затемненном кабинете Алексея уже ждала начмед – Татьяна Владимировна, полноватая женщина лет пятидесяти с тщательно уложенными волосами.

– Что у вас, Алесей Иванович?

– Татьяна Владимировна, я просто в недоумении. – Доктор положил бледную женщину на кушетку, стоящую возле аппарата УЗИ. – Пациентка поступила с жалобой на отсутствие движения плода.

– Срок?

– Сорок одна неделя. Я прослушал ее стетоскопом – сердцебиения не слышно, но, когда я пальпировал плод, почувствовал шевеление. Да и выглядит пациентка не очень – потеряла сознание, бледность…

Начмед взглянула на тяжело дышащую роженицу, а потом снова на Алексея. Врач-узист подготавливала аппаратуру к осмотру.

– Значит, так, сейчас делаем УЗИ и при любом раскладе кесарим – не нравится мне ее внешний вид. Вы прибыли по «скорой»?

– Нет, муж привез, – ответила девушка, едва выговаривая слова.

– Вас как зовут?

– Маша.

– Хорошо, Маша, вы лежите, отдыхайте… А вы, Алексей Иванович, найдите мужа пациентки, пусть подпишет все необходимые бумаги, я пока обследую ее.

Алексей кивнул и вышел из кабинета.

Врач-узист начала медленно водить датчиком по оголенному животу, а Татьяна Владимировна по-матерински погладила женщину по холодному, липкому от пота лбу, вглядываясь в экран монитора.

– Сейчас, моя хорошая… Люба, почему не слышно сердцебиения? Вы звук отключили?

– Нет, Татьяна Владимировна, я ничего не отключала. – Оператор аппарата УЗИ нажала необходимые клавиши, проверила все данные, но все равно результат не удовлетворял ее. – Я не уверена, но, по-моему, плод не подает признаков жизни.

– Что за чушь, Люба? Но я же вижу… вот на экране монитора видно движение.

– Сердце не бьется.

– Люба, а не мог аппарат сломаться?

«Вот только поломанного аппарата не хватало мне на голову!» – подумалось Татьяне Владимировне. Ведь и без того скудное финансирование в этом году еще больше сократили. Дошло до того, что медсестры просили мужей рожениц купить несколько десятков пар одноразовых перчаток.

– Что вы, Татьяна Владимировна?! – воскликнула оператор аппарата УЗИ. – Он как часики работает! Я же десять минут назад делала процедуру – все показывает, как положено.

– Понятно. Значит, так, звоните в родовое – путь привозят сюда каталку и готовятся к операции.

Марию, состояние которой становилось все хуже и хуже, на этаж родового отделения доставили на специальном лифте, коих было два на все здание. Там каталку с девушкой быстро перекатили в палату, переложили роженицу на стол и приступили к операции кесарева сечения сразу после того, как началось действие анестетиков.

– Алексей Иванович, пациентка потеряла сознание, – сообщил анестезиолог. Конечно, эпидуральная анестезия по-разному влияла на рожениц, но сознание поциентка потеряла впервые.

– Сейчас… – Хирург зафиксировал нижний сегмент оголенной матки узелковым швом, отметив про себя неестественный цвет внутренних тканей, и четким быстрым движением произвел небольшой надрез, из которого фонтанчиком прыснула темная жижа, не имеющая ничего общего с околоплодными водами.

– Что за …?! – воскликнула начмед, инстинктивно отпрянув назад.

Алексей бросил скальпель в подставленный ассистенткой судок и начал двумя пальцами расширять рану, чтобы извлечь плод.

– Пульса нет!

– Сейчас, уже вытягиваю! – Алексей погрузил четыре пальца в полость матки и, подхватив ребенка за ножку, начал извлекать его из утробы матери. Младенец отличался синеватой кожей более насыщенного цвета, чем другие новорожденные, да и вокруг шейки была обильно намотана пуповина. – Обвитие, – констатировал хирург. – Алла, проверь все.

Врач передал ребенка медсестре и отошел от операционного стола – нужно было проводить реанимационные мероприятия.

Но, несмотря на все усилия медиков, пациентку Машу спасти не удалось. В одиннадцать часов двадцать одну минуту врачи констатировали ее смерть.

– Черт! – ругнулся Алексей. – Не спасли девчонку…

– Ладно, Алексей Иванович, уже ничего не поделаешь – зашивайте ее. – Алла, что там с ребенком?

– Ничего не понимаю. Малыш живой, но не кричит, хотя я и прочистила ему дыхательные пути. Не пойму… Пыталась прослушать сердцебиение, но ничего не услышала… не понимаю, как такое может быть.

Алексей подошел к пеленальному столику, чтобы внимательно осмотреть ребенка. И действительно, кожа была не такая, как у нормальных новорожденных. А глаза и вовсе как пленкой подернуты. Хоть глазки только что родившихся малышей и бывают мутноватыми, но не настолько!

– Татьяна Владимировна!

– Алексей Иванович, вы видите то же, что и я?

– Если вы о трупных пятнах на ножках – то да… – растерянно пробормотал Алексей. – Давайте еще раз осмотрим младенца, потому что я ничего не понимаю.

Врачи склонились над пеленальным столиком, абсолютно позабыв про умершую роженицу, которая уже начала возвращаться к жизни. К иной, неправильной и противоестественной жизни.

Первой это заметила все та же Алла Морозова – не зря она всегда хвастливо говорила, что у нее глаз – алмаз. Женщина почувствовала, как шевелятся волосы на затылке, резко побледнела и, округлив глаза, силилась что-то сказать, но из непослушного горла вырывалось только тихое сипение. Спина покрылась мурашками, а колени предательски задрожали. Все ее существо кричало, что такого просто не бывает и то, что она сейчас видит, – неправда!

– Алла? – вопросительно уставилась на нее начмед.

– О боже! – Проследив за взглядом медсестры, анастезиолог увидела пытающуюся подняться пациентку. – Скорей туда!

– Да что тут происходит?! – рявкнула начмед, растерянно глядя то на странного младенца, то на пациентку, которая ну никак не напоминала умершую.

Маша медленно поднималась, невзирая на то что пять минут назад констатировали ее смерть, и, казалось, ее это вовсе не смущало. Так же как и открытая рана разрезанного живота с зажимами Кохера по краям, свисающими, будто новогодние игрушки на елке…

– Быстрее! – бросился к женщине Алексей, пытаясь уложить ее обратно на стол, но та проявила недюжинные силу и ловкость – дернулась навстречу мужчине и впилась зубами в основание шеи, повиснув на нем, словно породистый бультерьер. Брызнула кровь, орошая зеленый костюм врача бурыми пятнами. Доктор закричал и попытался было оттолкнуть сумасшедшую, но та цепко держала мужчину за плечи, сильнее и сильнее вгрызаясь в шею. Когда Алексей обмяк, присутствующие все еще не могли прийти в себя от кровавой сцены…

11.00. Мыс Херсонес

Андрей Доронин

Первый тревожный телефонный звонок застал бывшего капитана врасплох – мобила затрещала пулеметной очередью. Такую мелодию Андрей поставил на звонки своего давнишнего кореша, который сначала служил в специальной комендатуре по охране исследовательского реактора ИР-100, что располагался на холме близ поселка Голландия, в одноименной бухте, а после перевелся в Киев, где благополучно служил в «Омеге»[8]8
  «Омега» – спецподразделение внутренних войск по борьбе с терроризмом.


[Закрыть] – спецподразделении Внутренних войск.

– Здравствуй, мой маленький мордатый друг… – как обычно, начал было Андрюха, но собеседник его сразу же перебил. Судя по тону, разговор был очень важным, потому как в обычное время Женька не удержался бы и непременно вернул шпильку приятелю, но сейчас тон его был сух и бесцветен.

– Здоро́во. Не перебивай и слушай. Говорю сразу – я трезв как стеклышко, ничего не нюхал, не курил и не употреблял. Понял?

– Да понял-понял… Ты чего? – сразу посерьезнел и Доронин. Еще бы! Веселенькое такое начало разговора. Сразу же появилась чуйка, что что-то случилось, и вряд ли это перевернулась фура с халявными пряниками.

– Короче, в Киеве сейчас непонятно что творится. Официально – массовые беспорядки, проявление агрессии и нападения… В реале – хрен знает что…

– В смысле? – не понял Андрей. – Опять «ржавые» воду мутят? – вспомнил он события две тысячи четвертого года.

– Нет, ты не понял. Люди друг на друга бросаются. Ты телик вообще смотришь?

– Откуда в заднице алмазы? На фига мне этот говноящик?!

– Ну так залезь в Инет и набери в поисковике «беспорядки в Киеве», «люди жрут людей» или «зомби атакуют».

– Чего-о?! – непонимающе протянул Андрей. – Тебя там в твоей «Омеге» в последнее время по голове не били? В каком смысле «жрут» и «зомби»?

– В прямом. Ты фильм «Обитель зла» смотрел?

– Я такую хрень не смотрю, – возмутился Андрей, считавший себя настоящим ценителем киноискусства, а вышеупомянутый фильм он к таковому не относил. – Оно мне и на хрен не облокотилось.

– А зря, потому как такая хрень сейчас на улицах Киева и других крупных городов творится. У вас там как, тихо?

– А я знаю? Я сегодня выходной… – Доронин вдруг вспомнил утреннее прочтение новостей и ролик от Костика. – Что-то на форуме писали, будто кто-то кого-то покусал, но я не читал толком. Так, пролистал. Слушай, а ты точно не прикалываешься?

– Доронин, ты меня знаешь – я зря огород городить не буду. Короче. Я не имею понятия, что это, но если на тебя кидается безумный дядька или тетка и пытается укусить – лучше быстро беги оттуда, перебирая ногами так, будто тебя понос прихватил. Потому как если он тебя укусит или поцарапает – тебе кранты. Сначала подохнешь, а потом станешь таким же – пойдешь кусаться дальше, и никакая Мила Йовович в красном мини тебе не поможет! У нас весь ментовский зоопарк[9]9
  Ментовский зоопарк – так называют в разговорах спецподразделения МВД Украины и Внутренних войск «Сокол», «Грифон», «Беркут», «Барс», «Скорпион» и др.


[Закрыть] на ушах стоит, даже «барсуков»[10]10
  «Барсуки» – военнослужащие подразделения «Барс».


[Закрыть] в город ввели – людей не хватает. Ладно, я тебя предупредил, а дальше твое дело – верить или нет, но в Интернет лучше загляни. Давай. Удачи.

Андрей тупо уставился на пикающую трубку. Женька Мичурин никогда не отличался буйством фантазии и тягой к тяжелым наркотикам, но и балаболом он тоже не был. И тон, каким говорил Андрюхин корефан, не предполагал шуток.

Андрей снова сел за компьютер и набрал в поисковике слова «зомби» и «Киев». И первые же результаты заставили волосы мужчины зашевелиться во всех нескромных местах. Здесь были и статьи о нападениях обезумевших людей на других граждан, и видео с телефонов очевидцев, на куче форумов обсуждалось происходящее на улицах городов. А самым кошмарным оказалось то, что подобное творилось не только в Киеве – Андрей уже вспоминал утреннее видео из Москвы, да еще и поисковик сразу же подбросил пару сотен подобных роликов. Все чаще и чаще мелькали слова «зомби», «мертвяки» и «апокалипсис».

– Нет, ну это бред, – пробормотал Андрей, а его внутренний голос только скептически хмыкнул и посоветовал еще раз просмотреть вещественные видеодоказательства.

Ошарашенный мужчина снова попытался набрать номер телефона Женьки Мичурина, но там было занято.

– И че теперь делать? – Андрей вдруг услышал сначала одиночный выстрел, а потом автоматную очередь и неожиданно для самого себя вздрогнул. Нельзя сказать, что звуки стрельбы в Севастополе были редкостью – менее чем в километре от Казачки находился полигон российских морпехов, но сейчас лупили явно в части, что через дорогу от дома.

Бывший капитан бросился на кухню, откуда был выход на балкон, и попытался рассмотреть, что же происходит, но ничего толкового, кроме суетящихся возле КПП солдат, не увидел.

Андрей задумался. Если события в Киеве повторятся и здесь, то все будет очень невесело… А в том, что события повторятся, он и не сомневался – неспроста эта стрельба за окном, да и форумчане хоть и те еще приколисты, но дыма без огня не бывает.

Андрей заметил, что все еще сжимает в руке телефон. «Так, нужно на пульт отзвониться!» – подумал он, набирая выученные наизусть цифры.

Трубку подняли сразу.

– Алло! Агентство безопасности «Сапсан»…

– Лариса, это я, Андрей! – перебил оператора Доронин, не дав договорить заученную до скрежета в зубах фразу.

– А, привет-привет.

– Слушай, у вас там все нормально?

– Какое нормально! Вызовы по тревожным кнопкам посыпались как горох из мешка – группы не успевают, пришлось вызывать вторую смену. Дошло до того, что мужики на своих тачках приехали. Вот и тебе как раз звонила, но занято было. Так что давай, собирай манатки – и арбайтен!

– Лора! Какой арбайтен?! У меня выходной! – Мобильник пикнул, сообщив о приходе входящего эсэмэс-сообщения.

– Андрюха, какой выходной?! – возмутилась на том конце невидимого провода Лариса. – Людей не хватает! К тому же пообещали двойной оклад. Талоны на бензин дают.

– Неужели эти жлобы расщедрились? Щось у лiсi здохло! Мабуть, лiсник! – хмыкнул Андрей на слова Ларисы.

– Ну… не знаю, кто там сдох, но директор обещал.

– Обещанного три гада ждут. А что в городе-то творится? А то я в своих чигирях…

– Да непонятки какие-то. То в магазин псих какой-то заскочил, кусаться полез, то просто возле объектов неизвестные ошиваются и на людей бросаются. Вон Костика один такой покусал… И Мишку… Мы их перебинтовали и послали дальше в поле. Надо будет позвонить, узнать, как они там, да сказать, чтобы в больничку заскочили провериться.

Все. Кранты. Началось.

– Слушай, Лорик, мне только что кореш звонил из Матери городов русских. Так вот, у них там такое же творится, только покруче… Говорит, что какая-то форма бешенства. Люди на людей кидаются, пытаются убить. Ты ребят предупреди, чтобы осторожнее были.

– А ты, часом, не того? – недоверчиво хмыкнула Лариса.

– Трезв, аки стеклышко… запотевшее. Так что давай, Лорик, не тяни резину в долгий ящик! Раньше кончишь – раньше слезешь.

– Ну ты и пошляк! – попыталась возмутиться собеседница, хотя, работая в мужском коллективе, уже привыкла слышать подобные фразочки.

– Не пошляк, а похабщик! – поправил ее Андрей.

– Один хрен.

– Хрен-то один, да размеры разные!

– Да ну тебя! – не выдержала девчонка. – С тобой говорить невозможно! Давай, до свиданья!

Ну вот и что делать? С одной стороны, двойная ставка и «чуйство долга», а с другой – собственная задница, которая сейчас работала на неприятности, как радар. Только красной мигалки не хватало и семафорящей надписи «Аларм! Аларм!». А уж что-что, а прислушиваться к своей филейной части Андрей привык. Пока она его еще ни разу не подводила.

– Ладно, будем считать, что это разведка боем. – Мужчина вышел с балкона, миновал прямоугольную, вытянутую как пенал кухню, направился в коридор, попутно включил там свет и остановился у огромного шкафа в прихожей. В этом чудовище мебельного искусства хранилось все нужное и ненужное – по старой советской привычке… А то мало ли что.

В недрах шкафа на деревянных плечиках висела его форма. Вот как ни странно, будучи одиноким холостяком, бывший капитан не разбрасывал свои вещи, и популярная среди мужского населения страны игра «найди пару носку» его никогда не занимала. Все грязные носки, которые не протирались до дыр после суточной ходьбы в берцах, мирно валялись в одной кучке в ванной комнате возле корзины с грязным бельем, испуская положенное им зловоние, заодно и от мух спасали. Чистые – покоились в соответствующем ящике. А учитывая то, что Андрей использовал носки всего лишь двух цветов – черные и светло-серые, которые закупал просто упаковками, поиск второго носка не составлял особого труда. Одежда после работы всегда вешалась на плечики и пряталась в шкаф. Так отец приучил.

Вот и сейчас серо-синий камуфляж мирно соседствовал с черной разгрузкой, которая так нелепо смотрелась на ядовито-зеленой пластмассовой вешалке.

Мужчина быстро оделся-обулся, повязал на коротко стриженную голову черную бандану с эмблемой популярной рокерской группы. Огляделся: вроде ничего не забыл. Снял с крючка связку ключей от дома и от авто, которое дожидалось его прямо под подъездом – гаражом Андрей так и не разжился, да и места во дворе не было, а рубить деревья на клумбе, как сделал сосед снизу, не хотелось, – и вышел из квартиры, клацнув выключателем у двери.