Текст книги "Неискренне ваш"

– Да помоги же мне с сумками, – попросила Светлана Дмитриевна, плотно увешанная пакетами.

– Прости, я задумался, – ответил Стас, обратив наконец внимание на окружающий мир.

– Ах ты, мой тюпочка! – Светлана Дмитриевна склонилась над коляской. – Ах ты, мой сладенький пончик!

– Опять ты над ним причитаешь. Он же – пацан, а не какой-нибудь домашний кролик.

– Очень остроумно. – Светлана Дмитриевна выпрямилась и откинула челку со лба. Она была крупной и статной женщиной с пронзительными глазами и копной русых волос, которые вполне подошли бы какой-нибудь кинодиве. – Ты не испытываешь никакой нежности к детям, – добавила она обвиняющим тоном.

– Так и есть, – согласился Стас, блуждая взглядом по окрестностям.

– У тебя отсутствует отцовский инстинкт.

– Это потому, что я женился не на той женщине.

– Ты серьезно? – Светлана Дмитриевна так удивилась, что едва не выронила из рук бутылочку, которой собиралась осчастливить Виталика. – Никогда еще я не слышала от тебя ничего подобного.

– Зато я от тебя слышал, – отрывисто бросил Стас. А потом передразнил противным голосом: – Ах, Стасушка, что же ты наделал?! Ты совершил опрометчивый поступок. Как же я за тебя переживаю, Стасушка!

Светлана Дмитриевна откинула голову назад и от души рассмеялась.

– Пусть у меня отсохнет язык, если я еще хоть раз назову тебя Стасушкой. Никогда больше, обещаю.

– Да уж, будь любезна.

Они двинулись вниз по бульвару, молча глядя перед собой. Бульвар был укутан густой зеленью, заглушавшей шум проносящихся по обеим сторонам машин. Под ногами шуршал щебень, Виталик в коляске мутузил бутылочку с едой.

– Послушай, – наконец прервала затянувшуюся паузу Светлана Дмитриевна, – мне кажется, нам стоит об этом поговорить.

– О чем – об этом? – усмехнулся Стас. – О моем браке? Сколько бы мы ни разговаривали, ничего не изменится.

– Ты можешь все изменить, если захочешь.

Стас пожал плечами.

– Пойду вперед, подгоню машину, – бросил он. – Еще коляску разбирать. Из-за одного мелкого головастика столько проблем.

Светлана Дмитриевна тяжело вздохнула и с сочувствием смотрела ему вслед, пока он не скрылся из виду.

С коляской действительно было много возни. Стас разобрал ее, затолкал в багажник и раздраженно ходил вокруг автомобиля, пока мать с Виталиком устраивались на заднем сиденье. Когда они уже подъехали к дому, малыш задрыгал ногами и принялся скандалить.

– Почему он все время орет так, как будто ему голову отрывают? – с неподдельным изумлением спросил Стас, помогая матери выбраться из машины.

– Возможно, у него животик пучит, – ответила та, целуя Виталика в макушку. – Дети не могут рассказать, что их беспокоит. Даже когда они уже умеют разговаривать, – добавила она довольно сварливо и в упор посмотрела на сына.

– У меня нет настроения вести доверительные беседы, – холодно ответил тот, поставив верх коляски на колеса и защелкнув крепления. – Я сам разберусь со своими проблемами.

– Да уж, ты разберешься, – проворчала Светлана Дмитриевна себе под нос. – Разбиратель, тоже мне… – И тут же снова повысила голос: – Гляди-ка, твой дружок ждет тебя возле подъезда.

Стас вскинул голову и хмыкнул:

– Не дружок, а лучший друг.

– Ах, простите, ваше величество, – ухмыльнулась мать. – Надеюсь, ты не унесешься сломя голову, бросив меня с коляской.

Стас радостно помахал рукой:

– Эй, Боров, привет! А ты чего не на работе?

– В офисе крыша протекла, – прокричал в ответ Борис. – Так что у меня сегодня выходной.

Когда в средней школе за парту Стаса Горохова посадили новичка Борю Фасолькина, одноклассники одурели от восторга. Мальчишкам каждый день давали новые обидные или просто потешные клички, и в конце концов окрестили бобовыми братьями. Однако друзьям больше нравилось называть себя Гора и Боров, им казалось, так звучит гораздо солиднее.

В настоящий момент Борис как нельзя лучше оправдывал детское прозвище, поскольку вырос большим и неповоротливым. Еще он носил бороду, потому как считал, что глаза с длинными ресницами непростительно его молодят. Борода ему не шла, ему все об этом говорили, но Борис никого не слушал.

– Здрасьте, теть Света, – крикнул он, широко улыбнувшись.

Стас подвез коляску к подъезду, и вдвоем друзья принялись втаскивать ее внутрь.

– Ты чего такой мутный? – вполголоса спросил Борис.

– Потом расскажу. Кое-что случилось.

– Ну да? А где ты был? Я полчаса проторчал на улице.

– Мать бегала по магазинам, – пожал плечами Стас. – Ты ж ее знаешь… Поднялся бы к нам.

– Кира начнет суетиться, чаем меня поить… Мне неудобно. Кроме того, она будет вытягивать из меня кишки, расспрашивая о том, с кем я сейчас встречаюсь.

– Она мечтает тебя женить, – усмехнулся Стас. – Уж не знаю почему.

– Потому что тогда она завладеет тобой целиком. Ей не нравится, что я увожу тебя с собой по выходным, – ворчливо ответил Борис. – А теперь вот даже в будний день явился.

Стас мгновенно оживился и толкнул друга локтем в бок:

– Сейчас ты тоже должен меня увести, понял? Мне нужно кое-что тебе рассказать.

– Да Кира тебя ни за что не отпустит.

– Это да. Она все время дома сидит. Как дракон, охраняющий свою пещеру.

– Такой у нее темперамент, – пробормотал Борис. – Не понимаю твоего обвиняющего тона.

Стас пропустил его слова мимо ушей.

– Слушай, придумай какую-нибудь умопомрачительную историю, чтобы Кира меня не пинала, – сказал он.

– Но я же врать совсем не умею, – взбеленился Борис. От волнения у него покраснел нос. – И что я на ходу придумаю?

– Скажи, что тебе надо перевезти на дачу шкаф. А с дачи забрать двести банок маринованных огурцов. И ты один с этим ни за что не справишься.

– Все знают, что у меня нет никакой дачи.

– Скажи, что купил, – сердито возразил Стас. – Дожить до тридцати двух лет и не научиться врать.

– А я думал, ты сейчас скажешь: дожить до тридцати двух лет и не купить дачу.

Когда появилась мать Стаса, они аккуратно затолкали ее вместе с Виталиком в лифт, а сами двинулись вверх по лестнице, шипя друг на друга, как два гусака.

Светлана Дмитриевна первой вошла в квартиру, и на пороге сразу же выросла Кира. На Бориса она поглядела с неудовольствием. Впрочем, на собственного мужа тоже. Когда тот попытался вытащить Виталика из коляски, жена мгновенно стукнула его по руке и сказала:

– Лучше не трогай, а то уронишь. Ты у меня ужасно неуклюжий. Но я тебя все равно люблю. – Она подхватила малыша и прижала к себе. Потом шагнула вперед и одними губами спросила: – А ты меня любишь?

– Как же без этого? – пробормотал Стас.

Кира зыркнула на него и вместе с Виталиком ушла в комнату.

– Хорошо, что она меня сразу не шуганула, – заметил Борис. – С женой друга лучше быть в хороших отношениях.

– Мудреешь на глазах, – пробормотал Стас. – Разувайся, без обеда нас все равно из дома не выпустят.

Для того чтобы пообедать всей семьей, пришлось раскладывать стол и тащить из кухни табуретки – в доме, как обычно, гостили родственники, было многолюдно и шумно. Казалось, что сегодня не будний день, а всенародный праздник. Сидя рядом с мужем, Кира то и дело поднимала голову и бросала на него внимательный взгляд. «Такое впечатление, будто она знает, что я виделся с Сашей, – пронеслось в голове у Стаса. – Нет, чушь. Она всегда за мной наблюдает именно так – с неослабевающим вниманием. Ничего особенного в ее взгляде нет».

– А где же Тося? – спросила Светлана Дмитриевна, разливая суп по тарелкам.

Сегодня она извлекла из шкафа самую большую супницу и здоровенный половник.

– Как всегда, скачет по городу, ищет работу, – подал голос глава семейства. – То в артистки хочет податься, то в уборщицы. В голове у нее – десятибалльный шторм.

Отец Стаса, Вадим Иванович, был крупным мужчиной с молодецкой удалью во взоре. С первого взгляда становилось ясно, что человек он – веселый и боевой. Он работал в крупной строительной фирме, постоянно бывал в разъездах, но при каждом удобном случае заезжал домой пообедать.

– Ничего-ничего, побегает ваша Тося и успокоится. Устроится в тихий офис, – примирительно заметила Валя, одна из гостивших в доме тетушек.

Тося была двоюродной племянницей Вадима Ивановича. С момента окончания школы она вела бесшабашную жизнь. Говорила всем, что «ищет себя». Делала она это так целеустремленно, что успела влипнуть в миллион сомнительных историй. Истории эти хоть и были далеки от криминальных, капитально обрушили нервную систему Тосиных родителей. В качестве крайней меры они отправили дочь в Москву, к Гороховым на перевоспитание. Гороховы слыли образцовой семьей с правильными устоями, и в их положительное влияние все родственники свято верили.

– От Тоси одно беспокойство, – продолжала гнуть свое тетя Валя, морща нос.

Стас ухмыльнулся. Вот от кого на самом деле было одно беспокойство, так это от самой Вали. Каждое утро начиналось с «левитановского» сообщения о том, что у нее ужасные неприятности: она всю ночь не спала, потому что… Далее на выбор: у нее всю ночь болел живот, соседские кошки топали прямо над ее головой, под окнами орала молодежь и так далее и тому подобное. Ей вызывали врача, ходили к соседям выяснять отношения и дружно ругали пацанов, которые, вместо того чтобы спать, швыряли пустые бутылки в металлические урны.

Стас, привыкший к завихрениям собственной родни, втайне ждал, что Кира возненавидит подобную жизнь и потребует отдельную квартиру. Однако просчитался. Кира любила все, связанное с ним. И принимала безоговорочно. Это было замечательно! И почему-то дико Стаса раздражало. Он посмотрел на жующую жену и вдруг понял, что очень плохо ее знает. В общем-то, ничего удивительного. Ведь между ними не случалось близости. Секс был, а близости не было. Физическая страсть никогда не приводила к настоящей интимности – доверительным разговорам с воспоминаниями, смехом, объятиями, признаниями… К той интимности, которая делает мужа и жену заговорщиками, объединяет их против всего остального мира и, черт побери, разжигает страсть.

– Знаете, мне Стас сегодня очень нужен. Для дела, – неожиданно сказал Борис завиральным тоном.

До этого момента за столом стоял гвалт, но тут все разом замолкли, повернув головы и выжидающе глядя на него.

– Я огурцов намариновал, – уже не так уверенно продолжил Борис. – Сорок банок. Надо их перетаскать из кладовки в багажник. Требуется грубая мужская сила.

Про дачу он соврать все-таки не рискнул.

– Куда огурцы повезешь? – поинтересовался Вадим Иванович задорно.

– На рынок, наверное, – подала голос Маруся, младшая сестра Стаса.

Ей только что исполнилось двадцать три года, она пережила жестокую любовную драму и в связи с этим позволяла себе говорить что вздумается. Сделалась циничной, агрессивной и вообще, как считала мама, вышла из берегов.

– Я и не знала, что ты, Боря, мастер по закатыванию банок, – сказала Кира, не скрывая ехидства.

– Да я не то чтобы мастер, – начал было оправдываться Борис, но Стас уже пришел ему на помощь.

– Вы ничего не поняли, – вмешался он, наскоро соорудив на лице снисходительную улыбку. – Это благотворительная акция. Помощь будущей Борисовой теще.

– Боря, так ты жениться собрался? – просияла Светлана Дмитриевна.

– Вот так так. И давно ты скрываешь от нас свою невесту? – поддержал ее радость Вадим Иванович, подхватив на вилку целый пук квашеной капусты. – Как ее зовут?

– Э-э… – промямлил Борис с несчастным видом.

– Элла, – снова вмешался Стас. – Ее зовут Элла. Она экономист, работает на закрытом предприятии. Она красивая, чопорная и при этом сексуальная.

– Стас! – укоризненным тоном воскликнула тетя Валя. – Как не стыдно?

– Если хотите отыскать в комнате ханжу, произнесите вслух слово «секс», – прокомментировала этот вскрик Маруся.

Хорошо, что она пробормотала это себе под нос и Вадим Иванович ничего не услышал, иначе великовозрастной нахалке наверняка досталось бы на орехи.

– Ты мне этого не рассказывал, – попеняла мужу Кира, подкладывая ему на тарелку салат.

– Ты мне тоже мало что рассказываешь, – неожиданно для себя брякнул Стас. – Максимум, на что ты способна, это пересказать интрижку какого-нибудь малобюджетного сериала.

Кира удивленно посмотрела на него и сдвинула брови. В репертуаре их семейной жизни мелкие наезды были редкостью.

– А я могу познакомиться с этой Эллой? – спросила она через некоторое время.

– Если Борька действительно женится, познакомишься. Не ставь телегу впереди лошади.

Судя по всему, Кира не очень поняла, что он имел в виду, но возражать не стала. Вместо этого она привычно поинтересовалась:

– И когда вы вернетесь?

– Как дело сделаем, так и вернемся, – Стас никак не мог справиться с непонятно откуда взявшимся раздражением. – А что? Ты рассчитывала посидеть дома и почитать роман, используя меня вместо подушки?

– Нет, почему? – Кира посмотрела на него одним из своих долгих взглядов. – Можем сходить куда-нибудь.

– Куда? – Стас никак не мог остановиться.

– Например, погулять с Виталиком.

– Спасибо, я с ним сегодня уже гулял.

– Ну… Я не знаю. Куда захочешь, туда и пойдем. Сам решай.

– А если я захочу попить пивка в баре? Ты молча пойдешь собираться?

– Я не такая уж молчаливая, – Кира, как обычно, не догадалась обидеться на мужа. Или не хотела на него обижаться. – Я неплохо отношусь к пиву, если ты не в курсе.

Стас испытывал одновременно стыд и досаду. Ему хотелось накричать на Киру. Просто потому, что он женился на ней, поддавшись искушению быть любимым и слишком поздно поняв, что ему далеко не все равно, кто именно будет его любить.

– Я наелся, – заявил он, вышел из-за стола и потянул друга за шиворот. – Пойдем, Борька, огурцы не ждут.

Это была правда в чистом виде. Никакие огурцы их не ждали. Поэтому они выкатились из квартиры, как в детстве, – на ходу похватав вещи и толкаясь. Светлана Дмитриевна ухмылялась, глядя им вслед. Конечно, Кира ждала, что Стас поцелует ее перед уходом, но он всего лишь помахал рукой и сказал:

– Пока.

– И тебе пока, – ответила Кира с непроницаемым видом.

Позже, когда Валя со Светланой Дмитриевной мыли посуду, тетушка не удержалась и высказалась:

– Вот сынок твой непоседа. Все куда-то ему бежать требуется. Уж я бы на месте Киры точно взбесилась. Железная выдержка у девки.

– Не уверена, – проворчала Светлана Дмитриевна. – По-моему, она просто не особо чувствительная. Все, что ей неприятно, словно пролетает мимо. Но я могу и ошибаться. Вполне возможно, что она очень мудрая молодая женщина и понимает в семейной жизни гораздо больше меня.

С задумчивым видом Светлана Дмитриевна принялась составлять тарелки, освобожденные от остатков еды, в раковину. Заткнула пробкой сток, налила моющего средства и пустила горячую воду, с удовольствием наблюдая за тем, как растет шапка пены. Мытье посуды успокаивало ее и даже умиротворяло. Когда вокруг все блестело, у нее на душе становилось удивительно легко, дела ладились, настроение поднималось.

– Светочка, ну что за счастье иметь мужа, который так и норовит улизнуть из дома? – не сдавалась Валя. – Лучше уж никакого мужа, чем такой, который тобой тяготится.

– По-твоему, Стас тяготится Кирой? – удивленно спросила Светлана Дмитриевна.

Ей казалось, что, кроме нее, никто этого не замечает. Или просто Валя такая на диво проницательная?

– Мне, конечно, не хочется совать нос в ваши семейные дела… – завела свою обычную песню тетушка.

Светлана Дмитриевна выразительно фыркнула. Валя приезжала именно для этого – сунуть нос во все дела, перетряхнуть грязное белье, проверить все шкафы на наличие скелетов и еще раз убедиться, что ее собственная одинокая жизнь даст фору любой семейной идиллии. Почему именно она завела этот разговор, а не муж и не дочка? Уж тогда бы Светлана Дмитриевна мгновенно выдала все, что накопилось у нее на душе. И начала бы с фразы, которую услышала сегодня от сына: «Стас женился не на той женщине».

«Той женщиной», конечно же, была Саша Зимина. Светлана Дмитриевна помнила, как Стас сообщил всем, что они с Сашей расстались, и на сутки заперся в своей комнате. С тех пор в их доме было наложено табу на упоминание Саши Зиминой. Ну а потом появилась Кира…

Голос тетушки вернул Светлану Дмитриевну к действительности.

– Они скоро разойдутся.

– Господи, Валя, как ты можешь судить, прожив тут всего полторы недели?

– Да проживи я у вас хоть полтора года, любви-то между ними не прибавится.

Светлана Дмитриевна посмотрела на Валю с подозрением, словно та действительно собралась задержаться в их квартире на такой долгий срок.

– Тут нельзя дать никаких гарантий, – пробормотала она.

– Любви бывает сначала очень много. А потом она потихоньку убывает и убывает, – вынесла приговор вечному чувству Валя. – Кто ее быстро расходует, тот быстрее разводится. А если ее сразу мало, то шансов – никаких.

Светлану Дмитриевну такой математический подход к любви несколько озадачил.

– А может случиться так, что спокойные отношения выльются в долгий и счастливый союз, – запальчиво возразила она. – Сумасшедшая любовь далеко не гарантия счастливого брака.

– А ты с Кирой ладишь? – с любопытством спросила Валя, решив вернуться к житейским вопросам. – Две хозяйки на одной кухне – это прямо как два корабля в одном пруду.

– Кира, если ты заметила, не хозяйничает. Она работает дома, на компьютере, так что с утра до ночи вроде как занята. Может, конечно, помочь, если ее попросить. Ну… Иногда она Стасу утром завтрак готовит – сырники или омлет.

– А рубашки гладит?

– Рубашки он сам в прачечную сдает.

– Это плохо, – авторитетно заявила Валя. – Любящая женщина должна гладить рубашки, прижимая каждую к груди и обливая слезами умиления.

– Чушь, – отрезала Светлана Дмитриевна, прикинув, что при всей своей любви к мужу ни разу не прижала к груди ни одного предмета его одежды. Его самого – сколько угодно, даже если он по какой-то причине сопротивлялся. – Семейные отношения – это не лес с белками, тут народные приметы не работают. Так что не надо каждую пару мерить на свой аршин…

* * *

Тем временем Стас, чья семейная жизнь активно обсуждалась родственниками, закатился со своим закадычным другом в пивной ресторанчик. Они уютно устроились за добротным деревянным столом, заказали любимый сорт темного пива и большую тарелку с закусками. И тут Стаса неожиданно накрыло чувство вины.

– Кира тоже хотела пойти пиво пить, – сказал он. – А я ее отшил. Я – скотина.

– Да ладно тебе, – пробормотал Борис смущенно. Он точно знал, что если женится сам, никогда не станет обижать свою жену. А в ином случае и затеваться не стоит. – Чего у тебя за срочное дело такое?

– Разговор, – ответил Стас. У него был торжественный тон, каким сообщают о решении баллотироваться в президенты. – Со мной кое-что случилось сегодня утром.

– Ну да? – Борис нахмурился. – Что с тобой случилось?

Стас сделал глубокий вдох, будто собирался прыгнуть с борта корабля в открытое море и ответил:

– Я встретил Сашу Зимину. – И тут же набросился на Бориса, тыча в него вилкой. – Чего ты молчишь?! Я делюсь с ним жуткими новостями, а он таращится на меня, как на говорящего Тузика.

– Да я… Я слова не успел сказать. Я еще даже не переварил информацию. Ты встретился с Сашей Зиминой. Ну и?

– Что «ну и»? – продолжал бушевать Стас. – Мы не виделись с тех пор, как разругались. Представляешь мое состояние?

– Нет, – ответил Борис. – Не представляю. Я еще ни с кем всерьез не разругивался.

В ресторанчике было душно, огромные вентиляторы вращались над головой, как пропеллеры вертолетов, и поднятый ими ветер ерошил волосы. На большее их мощности не хватало. Борис уже давно взмок, на его рубашке появились влажные пятна, и даже борода слегка закучерявилась. Стас же словно не чувствовал никакой жары, поглощенный неожиданными переживаниями.

– Я был с Виталиком, – продолжал повествовать он. – Мать ушла инспектировать магазины, всучила мне коляску. – Глаза Стаса сверкали так, словно он раскрыл мировой заговор и собрал по этому поводу пресс-конференцию. – Так Саша подумала, что это мой ребенок.

– Ну и ну. – Борис понял: если он сейчас сболтнет что-то не то, это дорого ему обойдется. Поэтому решил ограничиваться ничего не значащими фразами, кивать, щуриться и морщить лоб.

– И знаешь что? Она совершенно обалдела. Даже если она про меня всякие сплетни собирала, про ребенка-то ей точно не говорили.

– Ясное дело, – кивнул Борис.

По его мнению, Стасу сейчас требовался внимательный слушатель, и Боря его старательно изображал. Саша Зимина! Два года Борис был уверен, что если эти двое встретятся, то его друг надолго впадет в тоску. А любовная тоска – болезнь не столько опасная, сколько изматывающая. И вот наконец встреча состоялась, но Стас не оправдал его ожиданий и ни в какую тоску не впал, а даже наоборот – сделался на диво агрессивным.

– Знаешь, я не то чтобы хочу ей отомстить, – продолжал Стас, размахивая пивным бокалом. – У меня поначалу и мысли такой не было. Но когда она увидела Виталика, голову даю на отсечение, чуть не разревелась. И меня это так зацепило… Значит, в ней не все еще умерло, да?

– Хм, – задумался Борис. На его усах осталась пивная пена.

– Я решил: пусть она увидит, что потеряла. Уж я ей расписывал нашу с Кирой семейную жизнь… Пел, как Садко. Только гуслей не хватало.

– Ну ты даешь, – снова подал голос Борис.

– Мне показалось, сейчас она жалеет, – в голосе Стаса появилось удовлетворение. – Карьера ее, конечно, пошла в гору. И в этом ничего удивительного нет. Если у тебя, кроме работы, ни забот, ни хлопот, волей-неволей продвинешься по службе. И знаешь, она предложила мне встретиться и поговорить.

Борис, который до этого времени был похож на филина, предающегося медитации, немедленно очнулся.

– Ты спятил? – воскликнул он гневно. – Собираешься снова связаться с девчонкой, которая отправила тебя в нокаут?

– Так уж и в нокаут, – с неудовольствием ответил Стас. – Я практически сразу женился на Кире. То есть вышел из ситуации с достоинством.

– Ну конечно.

– Слышу скепсис в твоем голосе. Ты не веришь в то, что я могу спокойно общаться с Сашей и не запасть на нее?

– И когда у вас свидание? – спросил Борис, побарабанив пальцами по столу.

Этот жест должен был Стаса насторожить, но он думал о другом и не придал этому значения.

– Мы еще не договорились. Я обещал ей позвонить, – сообщил он.

– Помнится, ты упоминал, будто она сменила номер телефона. Или она дала тебе новый и ты выучил его наизусть?

– Я сохранил его в списке контактов. Она проходит у меня под именем Шурик.

Стас думал, что друг оценит его находчивость, но тот просто протянул руку и потребовал:

– Дай посмотреть.

Получив в руки мобильный телефон, Борис отыскал поддельного Шурика и, не сказав ни слова, стер номер из памяти.

– Что ты делаешь?! – завопил Стас, наблюдавший за его действиями.

– Я спасаю лучшего друга от кучи проблем, – борода Бориса воинственно распушилась.

Стас выхватил у него из рук телефон и в бешенстве начал прокручивать список контактов.

– Ты уничтожил Сашин номер, – негодовал он. – Вот ты дурак!

– Конечно, уничтожил. И однажды ты скажешь мне за это спасибо.

– Да не скажу я тебе никакого спасиба.

– Это нечестно по отношению к Кире, – уперся Борис. – Она и так считает себя нелюбимой женой. А если ты за ее спиной начнешь встречаться со своей бывшей, Кира обязательно догадается об этом и уйдет от тебя. И еще неизвестно, каково тебе будет, два раза брошенному.

– Я не собираюсь крутить роман с Зиминой, – Стас опасно дымился и, кажется, готов был воспламениться.

– Расскажи это Виталику, – парировал Борис. – Возможно, он тебе поверит. Зачем еще тебе встречаться с этой девчонкой?

– Она хочет объясниться, – ответил Стас чуть спокойнее.

Борис обидно расхохотался:

– Она хочет проверить, по-прежнему ли на тебя действуют ее чары.

– А ты прямо эксперт по части отношений.

– По твоей милости я почти женат, – напомнил Борис. – На Элле, чопорной и сексуальной. И для того, чтобы понять, что на уме у Зиминой, не нужно быть Зигмундом Фрейдом. Она хочет вторую серию. Или, скорее, ремейк. Может, ей скучно наедине со своей карьерой. Или, подумав, что у вас с Кирой ребенок, она просто взревновала и решила разрушить ваш брак. И, судя по тому, как ты бьешь копытом, у нее это вполне может получиться.

– Да ерунду ты болтаешь, – в голосе Стаса появилась легкая неуверенность. – Саша – не коварная соблазнительница, и она никогда не была подлой.

– Но она тебя любила. И это, мой друг, является оправданием всего, что только может взбрести ей в голову. С ее точки зрения, разумеется.

Пока они спорили, к столику подошла официантка – весьма симпатичная, но удивительно серьезная. У нее был вид учительницы, собирающейся опрашивать учеников. Гладко зачесанные волосы, собранные в высокий хвост, очки в темной оправе, к форменному платью приколот бейдж с именем. Увидев его, Стас наступил Борису на ногу и глазами показал, куда смотреть. Тот ничего не понял, но послушно повернул голову и случайно ткнулся в официантку носом. Ужасно смутился и закашлялся.

– Элла, – выразительно сказал Стас. – Принесите мне, пожалуйста, еще пива. Того же самого.

– Хорошо. А вы что-нибудь будете? – поинтересовалась официантка у Бориса.

– Э-э-м, – прогудел тот, как набирающий скорость шмель. – Не буду. Нет, буду. – Поднял голову, посмотрел официантке прямо в глаза и быстро добавил: – Я думаю, что что-нибудь обязательно буду, но не знаю, что, потому что не умею быстро принимать решения.

– Ничего страшного, – успокоила его Элла. – Можете собраться с мыслями, я подойду через пять минут.

– Да что с тобой? – прошипел Борис, дождавшись, пока официантка отойдет на безопасное расстояние. – Считаешь, что если живую девушку и мою воображаемую невесту зовут одинаково, я тут же расплавлюсь, как гудрон? Ты уже почти два года женат, но ни солидности, ни благоразумия…

– Не хочу взрослеть, – признался Стас, отправив в рот копченую колбаску размером с пальчиковую батарейку. – Кроме того, я ничего особенного не сделал. Просто обратил внимание на удивительное совпадение. Вдруг это перст судьбы?

– Иди к чертовой бабушке, – ответил Борис. – Когда я встречусь со своей второй половинкой, я сразу это почувствую. И уж я точно не стану жениться с бухты-барахты.

Стас прищурился:

– А что же ты тогда плясал на моей свадьбе? И даже пел. А на самом деле считаешь, что это какие-то там бухты-барахты.

– Теперь, когда ты снова решил снюхаться с Зиминой, я понял, что не ошибаюсь.

– Ты настроен против Саши, вот и все.

– Я настроен против того, чтобы ты пустил под откос свою жизнь просто потому, что встретил на бульваре бывшую девушку и размяк, как сухарь в ряженке.

В этот момент возле столика снова возникла Элла с блокнотом, и друзья вынуждены были замолчать. Передышка пошла им на пользу, и они прекратили пикироваться.

Стас некоторое время молча прикладывался к пиву, а потом вдруг обескураженно признался:

– Боров, ты знаешь, мне кажется, я не люблю Киру.

Лучший друг посмотрел на него и тяжело вздохнул:

– Думаешь, она этого не знает?

– А ты думаешь, знает?

– Она терпит твое отношение только потому, что Саши Зиминой нет ни на заднем плане, ни на боковом, ни в твоем телефоне, ни в компьютере. Если ты изменишь ситуацию, грянет гром.

– Кира не способна громыхать, у нее не тот темперамент.

– А ты пойди на свидание с Зиминой, и узнаешь, какой у твоей жены темперамент на самом деле. Истинная сущность женщины проявляется в противостоянии другой женщине. Я уверен: если ты начнешь встречаться с Сашей, Кира тебя убьет. Не хотелось бы мне, чтобы лучший друг склеил тапочки после удара чугунной сковородой по голове.

Когда принесли заказ, друзья прервали диалог и с аппетитом принялись за еду. Откручивая хвосты ракообразным, Стас прикидывал, в его ли силах отказаться от встречи с Сашей Зиминой. Если он не позвонит, она вряд ли отважится позвонить сама. А если все-таки отважится, то достанет ли у него духу отменить свидание?

Но на самом деле он хотел на него пойти. Он очень хотел. Это острое и яркое желание раздирало сердце. Возможно, ему не стоит сразу возвращаться домой. Лучше побродить по городу и все взвесить. Ведь он, черт побери, случайно встретил сегодня на бульваре Сашу. И уже готов рискнуть своим браком ради того, чтобы выпить с ней по чашечке кофе.

А сама Саша? Понимает ли она, что их встреча может оказаться далеко не безобидной? И что она, интересно, об этом думает?

* * *

Ольга Сергеевна лежала на диване с мокрым полотенцем на лбу. Одна ее рука безвольно повисла, демонстрируя вселенскую скорбь.

– Выглядишь, как лань, сраженная стрелой охотника, – сказала Саша, входя в комнату. Ей пришлось открыть дверь своим ключом, потому что родительница не реагировала на звонки. – Ты что, не слышала трелей и переливов?

– Слышала, конечно, но подумала – вдруг это ОН пожаловал? – ответила Ольга Сергеевна, глядя на дочь из-под полотенца. – Я совершенно не готова с ним встречаться. Да и вообще – зачем?! Я приложила столько усилий, чтобы вычеркнуть его из своей жизни. А тут он возьми и возникни. Кто его просил?

Она воздела обе руки к потолку, взывая к люстре, как будто та была призвана защищать мировую справедливость.

– Может быть, ты снимешь тряпку с головы, мы попьем чайку и все обсудим? – строго спросила Саша.

Она знала, что стоит проявить хоть капельку сочувствия, родную маму уже не остановить, ее повлечет к страданиям, как лодку к водопаду.

– Хорошо, – с надрывом ответила Ольга Сергеевна и рывком села, опустив ноги на пол. – Горячий сладкий чай меня успокоит. Наверное.

Она встала и двинулась на кухню, шаркая тапочками, как тяжелобольная.

– Давай конструктивно. Почему ты не хочешь встречаться с папой? – поинтересовалась Саша, принимаясь накрывать на стол. – Да, он тебя обидел. Да, он тебя предал. Да, это как удар под дых. Но прошло уже много времени, и стало ясно, что с его стороны это не было диким необдуманным поступком. Он счастлив со своей Линой…

– На здоровье, – Ольга Сергеевна сорвала крышку с сахарницы и принялась злобно бросать кусочки сахара в чашку.

– Может быть, ты его все еще любишь?

– Нет, – отрезала Ольга Сергеевна. Потом помолчала и сердито добавила: – Не знаю.

– Раз не знаешь, надо узнать. Как только столкнетесь нос к носу, тут сразу все станет понятно. И еще станет понятно, как следует себя вести.

– А если мне будет так же больно, как тогда? – спросила Ольга Сергеевна.

«Тогда» ее муж пришел после работы домой с двумя пустыми чемоданами и сказал, что хочет уйти. Ольга Сергеевна ему не поверила. Сначала она даже смеялась, думая, что муж шутит. Но он не шутил. Тот самый муж, который не давал поводов для ревности, обожал дочку и считался образцовым главой семьи. Покладистый, можно даже сказать, смирный, немногословный, ответственный Олег Зимин побросал свои пожитки в чемоданы, обнял дочь и положил связку ключей на стол.