Текст книги "Хедхантер без головы"

– По-моему, мы снова отвлеклись, – деликатно напомнил Бойко.

– Ну да, конечно. Это все Васин! Вечно вставляет дурацкие замечания. Миллион раз рассказывала ему о своей работе, а он до сих пор думает, что я менеджер отдела кадров и перекладываю с полки на полку папки с личными делами. Надеюсь, вы-то понимаете, что это не так?

– Теперь понимаю. И с нетерпением жду продолжения рассказа.

– Пару лет назад я надумала расширить диапазон своих профессиональных возможностей. Помимо хедхантинга я увлеклась темой стрессовых собеседований. Представляете, что это такое?

– Специально подготовленными вопросами ввести человека в стрессовое состояние с целью получения необходимых сведений о нем. Много лет применяется на допросах, – прокомментировал Бойко.

– Правда? – удивленно посмотрела на него Марина. – Но ведь это технология, которую начали внедрять специалисты по работе с персоналом лишь… Впрочем, извините, я забыла, что спецслужбы всегда первыми используют новые разработки.

– Новое – лишь хорошо забытое старое, простите за банальность. И потом, выражаясь современным языком, допрос и собеседование – разные форматы. Хотя мне интересно, как ваши топ-менеджеры ведут себя на подобных собеседованиях.

– Как? Примерно так же, как повели бы себя вы, если бы я стала говорить гадости, задавать глупые, иногда откровенно идиотские вопросы, всячески пытаться вывести из себя, в общем – проверять реакции претендента на сложную ситуацию.

– По манере общения чувствуется, что вы достигли определенных успехов на этом поприще, – улыбнулся Бойко. – Думаю, мой молодой друг Савелий в полной мере ощутил результаты вашего профессионального роста.

– Мужской шовинизм! – вскинулась Марина. – Если вы хотите сказать…

– Ничего, кроме того, что сказал, – решительно прервал ее Бойко. – Продолжайте, пожалуйста. Думаю, сейчас пойдет речь о главном, ради чего мы здесь собрались.

– Меня хотят посадить в тюрьму! Вот что главное. Меня даже, может быть, расстреляют!

– Марина, – снова вмешался Васин. – Я же тебе сто раз все объяснял и статьи кодекса показывал. Смертной казни в нашей стране нет. Максимальное наказание – пожизненное заключение. Но тебе даже оно не грозит.

– Не знаю, грозит или не грозит, но следователь меня только этим и пугал. То орал, как сумасшедший, то уговаривал признаться, что я убила человека. То есть довела до самоубийства.

– Это было стрессовым собеседованием, – не удержался Васин. – Успокойся.

– Твои увещевания меня совсем не успокаивают! – Марина обожгла Васина ненавидящим взглядом. – Ведешь себя, как нянька, у которой дитятко коленку разбил!

Однако надвигающуюся бурю решительно предотвратил Бойко.

– Савелий, марш в мой кабинет и сиди там, пока я тебя не позову. Марина! Допейте чай, успокойтесь. Про вашу профессию я уже все понял. Теперь расскажите мне, только последовательно – кто, по какой причине обвиняет вас в смерти человека и хочет посадить в тюрьму. И пожалуйста – максимально подробно.

* * *

– Послушай, Свет, – с порога заговорила Марина, ворвавшись в кабинет заместителя начальника кадрового департамента Лидиной. – Созвонилась я с этим Новокшановым. Завтра придет на собеседование, если ничего не забудет и не перепутает. Ну и фрукт, скажу тебе. Где ты его раскопала?

Лидина, неторопливая полная блондинка, подняла на нее выразительные серые глаза и, слегка растягивая слова, ответила:

– Это не я, а Шершуков. Вице по маркетингу. Сказал, что Новокшанов какой-то обалденный специалист в области разработок новейших компьютерных программ. Только просил нас слегка прощупать его – на совместимость в коллективе, стрессоустойчивость и так далее. Он лично его не знает, рекомендовал кто-то.

– Странно, – пожала плечами Марина. – На меня он произвел впечатление дремучего невежды. Когда я попросила его скинуть свое резюме, он долго выпытывал, что я имею в виду. Не могу понять, как вообще он может что-то соображать в компьютерных технологиях. Знаешь, сколько ему?

Лидина отрицательно покачала головой, одновременно давая понять, что готова выслушать сенсационную информацию.

– Шестьдесят четыре года! Он, наверное, впервые компьютер увидел, когда разменял пятый десяток.

– Да брось! – отмахнулась Лидина. – Такого быть не может.

– Говорю тебе. Шершуков вообще-то в курсе, кого нам подбросил?

– Сказать по правде, он намекал, что человек это немолодой. Я думала – сорок, ну сорок пять.

– Сто сорок пять! Не знаю, что завтра делать.

– Плюнь. Помучай дедушку немного и напиши положительное заключение. Его так и так оформят. Если Шершуков что-то задумал, он все равно через генерального протащит решение. Он и отвечать будет, в случае чего. У нас поважнее есть дела. Надо любыми путями перетянуть в нашу фирму главного аналитика «ЛайтМарк». Поручено тебе, гордись. Завтра же начинай заниматься, чтобы к осени он уже работал на нас. А собеседование с этим Новокшановым пусть Мила Васильева проведет, она сейчас все равно ничем не занимается. Потрени-руется заодно.

– Здорово! – обрадовалась Марина. – Считай, что аналитиком уже занимаюсь. Побегу досье на него готовить. А собеседование все-таки проведу. Времени много не займет, думаю в полчаса уложиться, тем более это чистая формальность. Но как научный эксперимент пригодится. Готовлю материал для диссертации, а когда еще такой возрастной экземпляр попадется?

Виктор Андреевич Новокшанов всем своим видом демонстрировал, что не желает производить благоприятное впечатление на кого бы то ни было. Одетый старомодно и небрежно, если не сказать – неряшливо, он вдобавок ко всему не пользовался средствами личной гигиены типа специальных кремов, дезодорантов и туалетной воды, что при его комплекции и повышенной потливости было бы весьма кстати. Зато он без конца вытирал взмокшую лысину и раскрасневшееся лицо огромным носовым платком, который через три минуты после начала собеседования смело можно было отжимать в тазик. Но и это было не все. Когда Новокшанов наклонялся в ее сторону, пот с его плохо выбритого подбородка капал прямо на полированную крышку стола. И каждая упавшая капля была подобна гвоздю, который вколачивали ей прямо в сердце.

Марину, которая провела сотни собеседований, встреч и переговоров с самыми разными людьми, впервые за все время ее карьеры начало мутить.

Может, поэтому она была с ним чуть более жесткой и нетерпимой, чем обычно. Стараясь не смотреть на сидящего перед ней в кресле обильно потеющего толстячка, она перешла, собственно, к стрессовому собеседованию. Но в итоге стресс испытала она сама. Первые, самые простые и невинные вопросы привели Новокшанова в замешательство. Он толком не смог ответить ни на один из них. К примеру.

– Почему вы ушли с предыдущего места работы? Что вас там не устраивало? – спросила Марина.

После трехминутного сопения он ответил:

– Меня там все устраивало.

– И все же вы ушли?

Еще минута молчания.

– Ушел.

– Объясните почему. Что-то, значит, не устраивало? Какие были причины? Вас обидели? Не захотели повысить зарплату? Обошли должностью? Не приняли вашу идею?

Молчание и сопение в течение нескольких минут.

– Обязательно должны быть причины?

– А вы просто так, от нечего делать уволились?

– Примерно так.

– Как вас понимать?

– Так и понимайте. Уволился, и все.

– Вы не хотите разговаривать на эту тему? Вам больно? Это вызывает неприятные воспоминания?

– Почему? Я же разговариваю с вами. Все нормально. Никаких воспоминаний.

И все в таком же духе.

А дальше и вообще все пошло наперекосяк. Кандидат на одну из руководящих позиций в холдинге то впадал в ступор, то едва не впадал в панику, хотя для этого не было никаких оснований. При этом он без конца чертил на столе какие-то знаки или закорючки.

В какой-то момент измученная происходящим Марина буквально зарычала на толстячка, чтобы растормошить его и хоть немного привести в норму. В этот момент ей показалось, что Новокшанов сейчас просто выскочит из кресла и убежит от нее куда глаза глядят. Естественно, уже не могло быть и речи о том, чтобы проверять его на стрессоустойчивость. Поэтому Марина, раньше времени свернув процедуру собеседования, сказала:

– Спасибо, можете позвонить мне завтра, я сообщу о результатах. Уверена, все будет отлично, и тогда я направлю вас к секретарю для оформления необходимых документов. – Реакция толстячка на эти вполне благожелательные слова была странной. Он вдруг изменился в лице, бросил на удивленную Марину недобрый взгляд, подхватил свой портфель и выскочил из переговорной, даже не попрощавшись.

* * *

– Я помню, что вы не курите, но… Позвольте мне закурить, а то я начинаю нервничать, когда вспоминаю все это.

– Пожалуйста, если хотите, – сухо отозвался Бойко. – Мне не помешает. Рассказывайте дальше.

– Так вот, – Марина затянулась и выпустила в потолок тонкую струйку дыма. – Увидев, что его сбил автобус, я выскочила на улицу. Сама не понимаю зачем. У перехода, на мостовой, где лежал Новокшанов, уже было много народа. Я решила дождаться полиции и рассказать им все, что видела из окна. Ну и вообще, как он здесь очутился. Вероятно, я совершила большую ошибку. Во-первых, следователь сразу же заподозрил меня и теперь ведет дело к тому, что я чуть ли не своими руками загнала его под колеса. Я уже дважды была на допросах и поняла, что просто так от меня не отстанут. Родственники Новокшанова теперь тоже требуют, чтобы меня отдали под суд – мол, я довела его своим стрессовым собеседованием до невменяемого состояния, и он выскочил на проезжую часть, не соображая, что делает. А на работе меня обвинили в том, что я нарушила корпоративную этику. Новокшанов погиб вне нашего офиса, поэтому компания не должна страдать из-за этого. Вчера же меня попросту уволили. Чтобы дистанцироваться от меня и предстоящего уголовного процесса. Наверное, они правы. Не высунься я со своими показаниями, может, пронесло бы. Несчастный случай, и все. А откуда и куда он шел – какая разница.

– Ошибаетесь, – возразил Бойко, задумчиво глядя в окно. – Даже самое поверхностное следствие докопалось бы, откуда он возвращался. Все равно история должна была всплыть. Даже хорошо, что вы сами туда прибежали, вам это в плюс. А работодатели всегда одинаково трусливы в таких случаях. Не исключено, что они потом пожалеют об этом.

«Вот уж фиг они пожалеют, – подумала Марина, погасив сигарету. – Много ты знаешь про работодателей». Она молча уставилась на своего визави, ожидая, что еще полезного он скажет. Ей вдруг показалось, что в процессе рассказа отношение к ней хозяина квартиры неуловимо изменилось. Радушие, любезность и приветливое внимание как будто уступили место холодноватой отстраненности и настороженности.

– Повторите, как звали погибшего? Полностью – фамилия, имя, отчество. Мне надо записать, – попросил Бойко.

В его голосе Марине почудилось легкое раздражение. «Странно, – подумала она, – с чего бы вдруг? Или мне просто уже все представляется в черном цвете?»

– Звали его Виктор Андреевич Новокшанов, – едва ли не по слогам произнесла Марина, чувствуя, что на смену страху и безысходности приходит обида. – Я на всякий случай прихватила с собой его резюме. Можете посмотреть.

– Что прихватили? – вяло переспросил Бойко, что-то черкнув в старенькой записной книжке, которую извлек из кармана. – А, понял. Оставьте на всякий случай.

Марина ждала, что сейчас великий сыщик забросает ее всякими хитроумными вопросами, как это любил делать следователь Горин. Однако ничего подобного не произошло.

– Мне необходимо проанализировать все, что вы рассказали, – заявил Бойко, поднимаясь и вежливо давая понять, что аудиенция окончена. – Надеюсь, Васин проводит вас до дома. Постараюсь до завтра навести кое-какие справки по этому делу. Оставьте свой телефон, я сам вам позвоню.

– Но как же? – расстроилась Марина. – Вы мне ничего не сказали… У вас же наверняка появились какие-то идеи. Я так надеялась…

– Завтра, – коротко бросил Бойко, делая неуловимое движение в сторону входной двери. – Все остальное – завтра.

* * *

Все свое разочарование Марина по дороге домой обрушила на Васина, который, вжав голову в широченные плечи, гнал машину по улицам.

– Я твоему гению сыска не понравилась, – глотая обиду, говорила она. – Он со мной так разговаривал, будто заранее решил, что я во всем виновата. Или он мне вообще не поверил! Он даже заметок никаких не делал, представляешь? Только имя погибшего в блокнот записал.

Она безнадежно махнула рукой.

– Марин, ну мало ли, почему он так себя вел, – пытался оправдываться Васин. – Может быть, углубился в собственные размышления, сосредоточился… Главное – он взялся за дело. Ой, погоди, что ты сейчас сказала?! Ну-ка, повтори!

Васин быстро свернул к обочине, резко затормозил и, развернувшись к Марине, изумленно уставился на нее. Та мгновенно всполошилась:

– Ну, что ты меня пугаешь? Ничего особенного я не сказала!

– Нет, сказала! Насчет того, что Бойко записывал на бумажке.

– Ну и что в этом такого странного?

– Дело в том, – негромко сказал Васин, глядя на Марину непривычно серьезными глазами, – что Юрий Иванович никогда ничего не записывает, любую информацию запоминает с первого раза. Об этом в прокуратуре легенды ходили. У него феноменальная память. Понимаешь – не записывает. Никогда ничего!

* * *

Вернувшись домой и приняв душ, Марина присела к письменному столу. Надо было взять себя в руки и четко определиться с планами на ближайшее будущее. Хватит посыпать голову пеплом и без конца пережевывать случившееся. Пора действовать! Васин смотрит на своего Бойко, как на бога, но сама она полагаться на него не может. Она стоит двумя ногами на земле. Никто ей не нужен, она сильная женщина и справится сама.

Посидев полчаса перед компьютером, Марина составила замечательный план действий. Пункт первый. Найти хорошего адвоката. Пусть на него уйдут последние деньги, но он должен полностью реабилитировать ее.

Пункт второй. Начать поиски новой работы. В конце концов, она не собирается садиться в тюрьму, как бы этот вампир Горин ни угрожал.

Пункт третий. Разобраться со здоровьем. Шумы в сердце, которые в начале года у нее обнаружились, внушали тревогу. Может быть, сменить клинику? Поискать специалистов в Интернете и среди знакомых?

Пункт четвертый. Расстаться с Васиным. Будущего у них быть не может – он бабник и от своих привычек не откажется.

Пункт пятый. Подкараулить Хибарова и все-таки открутить ему нос. Предательство прощать нельзя!

Воплощение плана необходимо было начинать прямо с завтрашнего утра. Жизнь снова обретала смысл, а Марина – уверенность в себе. И впервые за последние несколько дней она крепко уснула.

Однако на следующий день начались такие чудеса, что Марина напрочь забыла про все свои благие намерения. Она только и хлопала удивленно глазами и едва поспевала вслед за стремительно разворачивающимися событиями.

Где-то около двенадцати часов ей позвонил следователь Горин.

– Не могли бы вы зайти ко мне через часик? – поинтересовался он столь умильным голосом, что Марина подумала, будто ее разыгрывают.

– Это вызов на допрос? – спросила она сурово. – Где повестка?

– Что вы, просто хотел с вами побеседовать. Приватно, без протокола.

– А вы точно – следователь Горин? – засомневалась девушка.

– Разумеется. Это же не шутки. Итак, я вас жду. Договорились?

Разговор в кабинете следователя, где Марина привыкла чувствовать себя узницей концлагеря, чья гибель – лишь вопрос времени, состоялся и вовсе удивительный. Ни словом не коснувшись привычной для них темы, Горин сказал:

– Что же вы, голубушка, ничего мне сказали о том, что знакомы с Юрием Ивановичем?

– С каким еще Юрием Ивановичем? – удивилась Марина. – И пожалуйста, не называйте меня голубушкой. Давайте официально, по имени-отчеству.

– Как – с каким? – всплеснул руками Горин, никак не отреагировав на последнюю просьбу. – Бойко звонил мне сегодня рано утром, интересовался смертью Новокшанова, про вас спрашивал.

– Ах, Бойко! Звонил, говорите? И про меня спрашивал? А вы что ответили?

– Мы обсудили ваше дело. Так, в общих чертах. Сами понимаете – при всем уважении, я не все могу по телефону рассказать.

Поговорив с Мариной еще минут двадцать о каких-то малосущественных вещах, Горин воскликнул:

– Совсем упустил из вида. Ведь Бойко ко мне буквально через полчасика обещал заехать. Хотите с ним повидаться?

– Нет, спасибо, – отказалась Марина. – Мы вчера вдоволь наговорились. Вы уж тут сами… Я лучше пойду.

– Идите, голубушка, если торопитесь. Я передам от вас поклон Юрию Ивановичу.

– Кланяйтесь, конечно, – пробормотала изумленная Марина, даже не обратившая в этот раз внимания на «голубушку». Подхватила сумочку и едва ли не бегом покинула кабинет Горина. – Форменные чудеса, – прошептала она уже на улице, пытаясь отдышаться.

Едва она добрела до машины, как зазвонил телефон. Марина посмотрела на дисплей и лишилась дара речи – звонил Хибаров. «Ах наглец, да как он смеет! Ни за что не возьму трубку, – твердо решила она. – Пусть хоть обзвонится. Небось, собирается прощения вымаливать, рассказывать, как самоотверженно он пытался меня отстоять. Слизняк, слышать не хочу».

Хибаров позвонил пять раз подряд, потом угомонился. Прошло несколько минут, и телефон зазвонил снова. Номер был Марине неизвестен, и она ответила.

– Мариночка, – раздался в ухе знакомый ноющий баритон. – Это Хибаров. Звоню тебе с запасного телефона. Знаю, после всего ты не хочешь со мной разговаривать, но я по очень важному делу, выслушай меня!

Марина, не произнеся ни звука, прервала разговор. Спустя непродолжительное время телефон зазвонил опять. И снова незнакомый номер, но уже другой. «Неужто у Хибарова десяток левых телефонов? – пронеслось в голове Марины. – Ну, сейчас я ему выскажу все, что о нем думаю!»

– Ах ты, мерзкий предатель, крыса ты двуличная! Если еще раз посмеешь набрать этот номер, я тебя придушу собственными руками!

– Простите, это госпожа Колыванова? – раздался на другом конце незнакомый мужской голос. Голос был очень приятный, весьма интеллигентный и совсем не хибаровский.

– Ой, извините, – пискнула от неожиданности Марина. – Это я не вам! Думала, звонит один нехороший человек.

– Я так и понял, – хмыкнул незнакомец. – Вы человек эмоциональный, с повышенной возбудимостью. Видимо, поэтому и проблемы с сердцем. Простите, не представился. Семанский Михаил Львович, заведующий отделением Института сердечно-сосудистой хирургии имени Бакулева. Звоню вам по просьбе моего старинного приятеля Юры Бойко. Он сказал, вам нужна консультация специалиста. Я готов принять вас завтра с шестнадцати до восемнадцати часов. Запишете адрес и телефон?

– Большое спасибо, – растерянно пробормотала Марина.

Положив трубку, она принялась лихорадочно размышлять: «Как все это понимать? Какую игру затеял Бойко? Что он вообще за человек? Можно ли вручить ему свою судьбу или нет?» Ее размышления прервал новый телефонный звонок. Лидина!

– Мариша, здравствуй. Ты чего с Хибаровым поговорить не хочешь?

– Да пошел он со своими разговорами! Мне он больше не начальник, а как мужик так просто противен. Поэтому мне его хочется просто послать подальше.

– Как я тебя понимаю! И все-таки очень прошу: поговори с ним. Он ко мне сегодня сам прибежал, представляешь? Не вызвал к себе, а своими ногами пришел. Умолял позвонить тебе и уговорить с ним пообщаться.

– Не раньше, чем сделаю ему «сливку»!

– Чего-чего?

– Мечта у меня такая – схватить его за нос и сильно сжать, до синяка. Просто и эффективно. Без фатальных травм, но чтобы запомнил на всю жизнь. Так чего ему приспичило, не знаешь?

– Знаю. Емельяненко поручил донести до тебя кое-какую информацию. А Хибаров его боится до судорог.

– Передай – если надо, пусть сам Емельяненко и звонит, – храбро ответила Марина, уверенная, что такого не случится никогда.

Но это случилось.

– Марина, здравствуй. Это Вадим Емельяненко, – услышала она в трубке спустя несколько минут. – Я тебя беспокою вот по какому поводу. Тут Хибаров немного погорячился относительно твоего увольнения. И еще кое-кто вместе с ним. Не посоветовались, вот и накосячили. Короче, если у тебя не появилось других предложений, можешь вернуться в «Венко». Эти дни оформим тебе как оплачиваемый отпуск. Хочешь – приплюсуй к ним еще недельки две, на реабилитацию. Фирма оплатит.

– Я подумаю, – едва вымолвила одуревшая от происходящего Марина.

– Подумай, а как решишь – звони прямо мне. Договорились? Ну, до связи. И Юрию Ивановичу привет от меня! Даже не подозревал, что он тебя опекает.

Емельяненко хмыкнул и повесил трубку.

Потрясенная Марина опустилась на ближайшую скамейку. Вечер еще не наступил, а ей уже жутко захотелось напиться. Наверное, стоило позвонить Бойко, но она пока даже не знала, как ей себя вести и что говорить. Удивляться? Восхищаться? Рассыпаться в благодарностях? В итоге она решила, что пока не готова к общению с Юрием Ивановичем.

В этот момент раздался телефонный звонок – номер снова был незнакомый. На сей раз это вряд ли был ненавистный Хибаров, поэтому Марина ответила.

– Это Бойко, – послышался резкий и даже, как показалось Марине, казенный голос.

– Я как раз хотела вам звонить, – быстро заговорила она. – Знаете, я вам очень благодарна…

– Не стоит, – сурово прервал ее Юрий Иванович. – У меня нет времени, давайте по существу. Я хочу задать вам парочку дополнительных вопросов.

– Пожалуйста, – откликнулась она немного обиженно. – Задавайте.

Ответив на дополнительные вопросы, девушка еще раз попыталась поблагодарить Бойко, но тот не очень вежливо положил трубку.

«Вот странный тип, – подумала она. – С одной стороны, такая забота обо мне, такое участие в моих делах, с другой – неприязнь, граничащая с грубостью».

Марина набрала Васина – надо же было понять, что происходит. Временно, пока он не прояснит ситуацию, она решила не давать экс-жениху окончательную отставку. Васин, так и не узнавший об этих коварных замыслах, очень обрадовался, но сказал, что сейчас занят и перезвонит попозже. У него есть какая-то важная информация.

Плюхнувшись за столик ближайшего кафе, Марина решила все-таки взять ситуацию под контроль, потому что сейчас она развивалась хоть и благоприятно, но как-то неуправляемо.

Оставив дела сердечные, в смысле кардиологии, на завтра, она решила посвятить ближайшее время вопросу своего трудоустройства. Конечно, было приятно, что ей предложили вернуться, а всякие там Хибаровы оказались посрамлены. Вроде бы справедливость восторжествовала, хотя оставалось загадкой, отчего руководство холдинга, ранее не замеченное в мягкосердечии и человеколюбии, вдруг резко поменяло свое мнение об опальной сотруднице.

Однако искушенная в кадровых баталиях Марина твердо решила не возвращаться, прекрасно понимая, что ничего хорошего в «Венко» ее уже не ждет. Все сделают вид, что ничего не произошло, однако скандальную историю не забудут и при случае напомнят. Доброжелатели найдутся, таковы правила игры в любом офисе. К тому же начальник, вынужденный изменить решение под чьим-то, пусть даже мягким, давлением – враг до конца дней.

Поэтому Марина сделала несколько звонков, отослала резюме в пару надежных кадровых агентств, где ее хорошо знали, и договорилась о встрече через два часа с руководителем кадрового департамента крупной торговой сети. Пока все складывалось удачно. К вечеру она имела четыре приглашения на собеседование и одно конкретное предложение работы с вполне статусной должностью и очень хорошей зарплатой. Все остальные проблемы как-то незаметно отошли на второй план, что было не так уж и плохо. И только ночью, ложась спать, Марина вдруг вспомнила, что Савелий ей так и не перезвонил. Не было больше звонков и от Бойко, хотя сегодня он незримо, но довольно лихо поучаствовал в ее судьбе.

«Вот дура, – обозлилась на себя Марина. – Конечно, надо было самой позвонить, поблагодарить. Заодно что-нибудь и узнала бы». Тут же все страхи, которые мучили ее в последнее время, вновь вылезли на поверхность. Почему не позвонил Васин? Удалось ли его бывшему боссу выяснить что-то новое про смерть Новокшанова? А вдруг все безнадежно и никто не хочет сообщить ей дурные известия?

Мучаясь тревожными мыслями, она долго ворочалась и лишь под утро забылась тревожным сном.

* * *

Телефон зазвонил, когда Васин парковал машину в гараже.

– Савелий, ты проводил Марину?

– Да, Юрий Иванович, конечно.

– Ты мог бы приехать ко мне? Прямо сейчас. Поговорить надо.

Бойко говорил жестко, требовательно и, как показалось Васину, слегка враждебно.

«Что могло произойти за это время? – размышлял он по дороге. – Что так его рассердило или расстроило? Скорее всего, он собирается отказать Марине в помощи. Либо она ему не понравилась, либо чем-то разозлила. Второе – вероятнее всего. Марина умеет вывести из себя кого угодно».

– Ну, чего у тебя лицо, будто ты прибыл с кладбища? – поприветствовал Юрий Иванович своего воспитанника, открывая дверь.

– Ничего, нормальное лицо. День сегодня такой выдался.

– Давай проходи на кухню. Что будешь пить?

– Кофе, только покрепче.

– Это на ночь глядя? – укоризненно покачал головой Бойко.

– Да я пока ложиться не собираюсь.

Васин помялся немного и, наконец, не выдержав, выпалил:

– Юрий Иванович, что случилось? Наверное, Марина… Вы не беретесь за это дело?

Бойко, насвистывая какой-то мотивчик, стал прогуливаться вдоль окна. Остановился, глянул куда-то вниз, в темноту двора. Затем, не поворачиваясь, глухо сказал:

– Пока не знаю. Поэтому и просил приехать именно сейчас. Мне надо тебе кое-что растолковать. Виктор Новокшанов, человек, погибший под колесами автобуса, – мой друг. Друг детства, хотя и постарше немного.

Бойко развернулся, сделал несколько шагов и остановился перед Васиным.

– Мы с Витей росли в одном дворе и ходили в одну школу. Мне сейчас очень тяжело, поверь. Однако я обдумал ситуацию и пришел пока к промежуточному решению. Хочу тебя с ним ознакомить. Ты готов спокойно выслушать меня?

– Безусловно, Юрий Иванович, – ответил Савелий, ссутулив широкие плечи и глядя в пол.

– Итак, на сегодня для меня ситуация выглядит следующим образом. Погиб хороший человек. Как бы к нему ни относилась твоя подруга, я знаю, что это был замечательный, умный, талантливый и добрый человек. Причин его смерти, на первый взгляд, может быть две. Первая – непредумышленное убийство или, что будет точнее в нашем случае, доведение до самоубийства. Вторая – никем не спровоцированный несчастный случай. Я проанализирую оба варианта, свяжусь кое с кем, кого еще не поздно потревожить по телефону, наведу справки. Завтра я приму решение и сообщу тебе об этом.

Если это несчастный случай и никто не виноват – я берусь вытащить Марину из этой кошмарной передряги. Но если приду к выводу, что она своими действиями довела Витю до самоубийства или пусть даже до состояния, в котором он уже не мог себя контролировать и потому попал под автобус, что ж…

Тогда я приложу все силы и добьюсь того, чтобы твоя приятельница была наказана по всей строгости закона. Прости, Савелий, но иначе я не смогу. Ты сам вовлек меня в эту историю, но я бы все равно об этом скоро узнал, так что – это судьба. Что скажешь?

Раздался оглушительно звонкий шлепок – Васин изо всех сил саданул кулаком правой руки в открытую ладонь левой. Затем, глядя на Бойко, почти простонал:

– Ну почему именно она? И почему именно ваш друг погиб? Что за невезуха!

– Савелий, прекрати, еще истерик тут не хватало. Я тебе объяснил, в чем состоит проблема. Но ведь наша с тобой задача – решить ее, а не причитать, стонать и лупцевать себя кулаками. Мы не знаем пока ответа на главный вопрос – что на самом деле случилось в тот роковой день.

– Могу я помочь, Юрий Иванович?

– Расследование будет частным, но ты – лицо заинтересованное.

– Постараюсь быть беспристрастным. Для меня это очень важно.

– Вот, совсем другой разговор. Конечно, куда же я без тебя? Тем более если ты помнишь – у меня сроки. Впрочем, Витина смерть меняет дело, я должен разобраться. Марине, пока я не приму окончательного решения, – ни слова. Согласен?

Васин покорно кивнул.

– Тогда – за дело. Начнем с мелочей, которые, как ты знаешь, очень важны в нашем сыщицком деле. Итак, первое – ты успел сдать мой билет?

* * *

Наутро Марина решительно отбросила все страхи и сомнения и попыталась сосредоточиться на главном. Главным сегодня были переговоры о новой работе. Она решила, что в настоящий момент это будет лучшим лекарством от всех посетивших ее несчастий. Вариант, о котором шла речь, был не самым завидным, однако как промежуточный вполне ее устраивал. Чуть позже, укрепив свои позиции и обогатив резюме свежей записью, можно будет начать поиск действительно стоящего места. Марина надеялась, что к тому моменту, когда она будет готова покорять новые карьерные высоты, скандальную историю забудут. Если, конечно, противный следователь Горин снова не взбрыкнет и не посадит ее в тюрьму.

В десять сорок пять Марина вошла в мрачное серое здание, где располагалась компания «СМС». Вчера, когда позвонила приятельница Инна из кадрового агентства и озвучила предложение, Марина сначала возмутилась.

– Ты что мне предлагаешь? Серьезная организация не может так называться. Чем они занимаются – сотовой связью?

– Это солидная фирма, – обиделась Инна. – Сотовая связь тут ни при чем. В регионах им принадлежит несколько заводов, выпускающих сельскохозяйственную технику и еще какие-то машины.

– Почему тогда – «СМС»?

– Их объединение называется «Современное машиностроение», сокращенно – «СМС». Аббревиатура, понимаешь? Взяли первые буквы слов, составляющих название.

– В названии два слова, если ты от меня ничего не утаила. Машиностроение пишется слитно. Они должны называться СМ.

– Перестань придираться. Подумаешь, захотели люди так назвать – и назвали. Тебе-то что?

– Ну, как – что? Безграмотно же!

– Тебе нужна работа?

– Да.

– Ты пойдешь на встречу?

– Конечно.

– Тогда не вздумай им с порога объявлять, что они безграмотные.

– Ты за кого меня принимаешь? Буду зайкой, а там посмотрим.

Ровно в одиннадцать Марину провели в кабинет заместителя генерального директора машиностроительного объединения «СМС» Сергея Андреевича Капелькина. Хозяин кабинета ел круассан, запивая его кофе из огромной фаянсовой чашки, которую украшала кудрявая надпись «Совет да любовь!».

Он был похож на бухгалтера какого-нибудь вагоноремонтного депо – лет сорока, невзрачный, с прилизанным чубом, одетый в мятый, давно не чищенный костюм.

– Садитесь, – произнес Капелькин и указал надкушенным круассаном на кресло справа от письменного стола.

– Приятного аппетита, – вежливо сказала Марина, продолжая стоять. – Может быть, мне попозже зайти? Я могу подождать в приемной.