Текст книги "Между любовью и любовью"

Часть вторая. Стас

Так Вика впервые настояла на своем. Правда, с помощью папы, но все же это была маленькая победа. Но папины слова о Саре Бернар ее смутили. Она вдруг засомневалась, запаниковала, а узнав, какой конкурс на актерский факультет, испугалась. Мрачная тень Иняза замаячила перед ней, и Вика подала документы на киноведческий. «Поступлю, а там видно будет, может, переведусь», – успокоила она себя. Вика поступила, хотя конкурс тоже был не маленьким. О перемене профессии сообщила родителям после поступления. Мама обрадовалась так, словно Вика сообщила о назначении своего мужа-дипломата консулом в посольство европейской столицы.

– Умница, Викуся! Какая же ты молодец! Это совсем другое дело! Практически ведь это искусствоведение. Прекрасное образование для молодой женщины. Чудесно! Чудесно! Но язык – это тоже очень важно. Главное – практиковаться. Лева, ты слышишь? Надо обязательно придумать что-то для языковой практики. В каникулы какие-то поездки по культурному обмену. Ну, в общем, узнай все, что можно сделать, чтобы Викуся ездила в Англию. Поговори с замминистра, у них есть такие варианты.

– Хорошо, хорошо, Ниночка. Видишь, как все славно устроилось, а ты так волновалась. Ну, девочки, поздравляю! Надо это отметить. Приглашаю вас на ужин в «Националь».

– Да, Левочка, конечно. Но Викуся заслуживает более приятных подарков, чем ужин. Придется тебе в следующей поездке выкроить время на магазины.

– Я готов. По мере моих скромных способностей, разумеется.

– Ах, не кокетничай, Левушка. Твой отменный вкус всем известен. Я напишу подробный список. Зайдешь в галерею Лафайет и все там купишь для нашей студентки.

– Ну, зачем, мам? У меня полно тряпок.

– Именно тряпок. Все это для школьницы. А ты теперь студентка. Да еще ВГИКа!

– Недавно ты была невысокого мнения об этом учебном заведении, – улыбнулась Вика.

– Не передергивай, пожалуйста. Не о заведении, а о профессии. Но ты же не можешь быть там серой мышкой. Всем известно, что во ВГИК едут самые красивые девушки страны. Бедняжки мечтают быть актрисами. Неужели я допущу, что моя дочь будет выглядеть хуже?

В общем, все были довольны, в семье воцарился мир. Вику отправили отдыхать в международный молодежный лагерь в Болгарию, где она очень весело провела время. Вернувшись, узнала грустную новость – умер дедушка. У нее еще никто не умирал, и странно, что дедушки больше нет. Значит, никогда уже он не будет на семейных торжествах сидеть во главе стола в парадном генеральском кителе с орденами. Вика поплакала, но начались занятия, и грустить стало некогда.

Учиться было интересно. Сама атмосфера института нравилась Вике. Легко завязывалась дружба, все были молодые, веселые, красивые. Будущие режиссеры, актеры, операторы, киноведы, художники. Их всех объединяло серьезное отношение к профессии. Преподаватели резко отличались от школьных учителей. Своих мастеров студенты не просто уважали и любили, но чаще боготворили. За талант, за щедрость, с которой они делились своим мастерством и опытом, за тот интерес, с которым студенты ловили каждое слово. Да уж, это была не школа, где их до последнего дня считали неразумными детьми. Во ВГИКе возраст не имел значения: кто-то пришел после школы, кто-то после армии, а некоторые и того позже. Преподаватели относились ко всем, как к равным, взрослым, интересным людям, помогая раскрыть то, что привело каждого из них именно сюда.

Вика училась с удовольствием, даже не очень интересные ей предметы сдавала легко, без раздражения на ненужность и потерю времени. Праздничные вечера готовили с выдумкой и вдохновением. Хотелось, чтобы было необычно, интересно и студентам, и преподавателям, и гостям. В общежитии почти каждый вечер устраивались вечеринки. Вика заходила к подружке за конспектом по истории зарубежного кино и попадала в полумрак тесной комнаты. Музыка, танцующие пары, кто-то самозабвенно целуется за шкафом, не замечая никого вокруг. На столе вино, водка, сыр, колбаса, конфеты. Наливают стакан рислинга или десертного крымского, конфетка, поцелуи, Джо Дассен из магнитофона…

Или однокурсник хватает за руку: «Хорошо, что пришла. У Ираклия сегодня день рождения, пошли скорей!» – И тащит на другой этаж. Неважно, что ты едва знаешь этого Ираклия с режиссерского, поздравить все равно нужно. И опять комната в полумраке, из магнитофона протяжные голоса ансамбля «ОРЭРО», а на столе роскошное грузинское изобилие, привезенное родственником из Тбилиси. Наливают домашнего вина из деревянного бочонка. Витиеватые грузинские тосты. И вот уже она танцует с другом Ираклия. Красавец грузин с четвертого курса, актер, имя не запомнилось. Да и зачем? Красавец целует руки, читает стихи Пастернака, уверяет, что она, Вика – его муза, его мечта, его печаль. Вика смеется – это же ВГИК, все играют, все влюблены. Влюбленность витает в воздухе: влюблены в свою профессию, в кино, друг в друга… Легкие флирты, легкие поцелуи, признания, страдания, слезы, музыка. Радость от получившегося этюда, роли, курсовой работы, маленького рассказа. Как приятно, когда хвалят, когда поздравляют с удачей!

И опять вечеринки, вино, поцелуи, бесконечный танец и кто-то шепчет, что она его мечта, его бред, его прекрасный сон. «Легкие связи», – сказала когда-то мама. Да, легкие связи, легкие слезы, легкие расставания. Но маме незачем знать об этом. Это Викина жизнь, и она ей нравится.

Сережа все еще присутствовал в ее жизни. Дальше поцелуев они так и не продвинулись, да и поцелуи уже превратились в дружеские. Вика чувствовала, что для Сережи это по-настоящему серьезно, а ей совсем не нужно. Он милый, он хороший, но она не любила его, и Сережа стал другом. Они виделись, общались. Вика ходила с ним на дни рождения его друзей, на его институтские вечеринки. Если он приглашал, она меняла планы, чтобы не обидеть Сережу. На четвертом курсе у него появился научный руководитель. Викуся устала слушать о гениальности Станислава Михайловича.

– Викусь, ты не представляешь, что это за личность. Мне так повезло, просто подарок судьбы! Слушай, Вика, ему тридцать лет, а он уже доктор наук, две работы переведены на несколько языков. Нет, ты не представляешь, что это значит! На международных симпозиумах ссылаются на результаты его исследований! Вика, он гений! Тридцать лет! С ума сойти!

– Ну и ты к тридцати годам будешь доктором наук, – равнодушно отвечала Вика.

– Ты думаешь? Нет, вряд ли.

– Знаешь, как моя мама говорит? «Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом». Что ты заладил: «Вряд ли, вряд ли»? Будешь ты и доктором, и профессором. Подумаешь, Станислав Михалыч! Эка невидаль! Ты тоже будешь большим ученым.

– Хотелось бы, – вздохнул Сережа. – Но таких, как он – единицы. Я тебя с ним на новогоднем вечере познакомлю, сама увидишь, что он особенный.

– Ну да, конечно, – рассеянно сказала Вика, думая, что ехать в Долгопрудный на вечер не хочется. У друзей сдача курсового спектакля в этот день. Наверняка пройдет успешно, и вечером будут отмечать. А ей придется тащиться в Долгопрудный. И отказать Сережке неудобно, жалко его. Ну, уже нашел бы себе девушку и ходил с ней. Такой парень! Умница, красивый… Математички, конечно, страшненькие, но может, его с кем-то из своих познакомить? Нет, свои все очень легкомысленные, испортят жизнь Сережке.

Так, ничего не придумав, поехала с ним на этот вечер. А что делать? Наверно, она бесхарактерная, не может отказать, боится обидеть. Ехала и думала, что на вечеринке в общежитии будет Игорь Панов со сценарного. У них намечается роман и, очевидно, серьезный. С осени это тянется, самое волнующее время – предчувствие любви. Она кокетничала с ним, мучила нарочно, радовалась, видя, как он ищет встреч с ней. Говорят, он очень талантливый. На этой вечеринке Викуся решила дать ему возможность сделать первый шаг. Как некстати праздник в Долгопрудном! Но этот вечер поменял всю ее жизнь.

После концерта Сережа потащил Вику на поиски Станислава Михайловича. Вика вяло сопротивлялась. Она твердо решила пару раз потанцевать с Сережкой и уехать в общежитие к своим.

– Ну, пошли, пошли, Викусь, а то он уйдет. На танцах-то что ему делать? Вон он! – увидел Сережа, торопливо пробираясь среди танцующих. – Станислав Михалыч, здравствуйте!

– А, Сергей! Здравствуйте, – обернулся к ним высокий молодой человек. – Развлекаетесь? Правильно.

– Станислав Михалыч, познакомьтесь – это моя подруга, еще школьная, Вика.

– Очень рад. Вика – это Виктория? Красивое имя.

Вика молчала. В голове было пусто, ни одной мысли. Она слышала, как стучит сердце, а слов не было. Стояла, как глухонемая.

– Станислав Михалыч, а я все-таки нашел решение той задачи, что вы вчера дали, – оживленно заговорил Сережа. – До утра почти мучился, а потом вдруг раз, как будто озарение пришло!

– Да ну? Докопались, значит? – радостно удивился Станислав Михайлович. – Молодец! Ну да я знал, что вы не успокоитесь, пока не найдете. Там два варианта могут быть…

– Да, да, – перебил Сережа. – Я тоже понял, что можно по-другому…

Они заговорили на полнейшей абракадабре, ни одного знакомого слова. Про Вику забыли. И хорошо. Она как будто очнулась. Что это с ней? Что за наваждение? Засмотрелась на Сережкиного гения и потеряла дар речи? Они разговаривали, не обращая внимания на Вику, а она внимательно смотрела на лицо этого гения. «Светлое лицо, – подумала она, – про такие говорят, что они светятся изнутри». Лицо было хорошее, на него хотелось смотреть и смотреть. Человек с таким лицом никогда не скажет: «Ты – мой бред, моя болезнь, мое прекрасное безумие». Да уж, найдет другие слова или просто улыбнется. А улыбка! Какая-то детская… Беззащитная? Нет, просто прекрасная! Да, прекрасная, добрая. Пусть он улыбается.

Оркестр заиграл медленную мелодию «Битлз», гитарист запел «Yеstеrday».

«Да что это они на меня ноль внимания? Тоже мне гении!» – подумала Вика и решительно коснулась рукой плеча Станислава Михайловича.

– Разрешите прервать вашу ученую беседу и пригласите меня на танец. Все-таки я гость.

– Извините ради бога! Конечно, конечно, пойдемте танцевать, Виктория. – Станислав Михайлович взял ее за руку и повел к танцплощадке. Вика оглянулась и встретила удивленный взгляд Сережи.

– Ничего, что я опередил вашего молодого человека? Сергей не обидится?

– Мы просто школьные друзья.

– А учитесь вы, наверно, не у нас, Виктория?

– Конечно, нет. До таких высот я не дошла. Учусь во ВГИКе, на третьем курсе. И не зовите меня, пожалуйста, Викторией. Я ведь не королева. Просто Вика.

– Хорошо, Вика. А ВГИК – это что означает?

– Шутите? – она улыбнулась. Нет, похоже, что он спросил всерьез. – ВГИК – это институт кинематографии.

– Как интересно. Значит, вы – будущая актриса, звезда экрана?

– Вовсе нет. Я будущий киновед, кинокритик или редактор. Пока не знаю, что получится.

– Мир кино. Наверно, это увлекательно, да, Вика?

– Для меня да. А вы живете в другом мире. Сережка мне все уши прожужжал про вашу гениальность. Первый раз танцую с признанным гением. Надо загадать желание.

– Да что вы, Вика! Это ерунда. Не верьте. Какой там гений! Ох уж этот Сергей!

– Да нет, Сережа прав. Вы – его мастер, и он должен быть уверен в вашем таланте или гениальности, это уж как хотите, называйте. У нас то же самое. Мастер – высшее существо, почти небожитель.

Музыка кончилась. Он взял ее за руку, улыбнулся, сказав «Спасибо, Вика. Давно я не танцевал», и повел к Сереже.

– Спасибо, Сергей, что познакомили меня с Викой. Я уже забыл, когда последний раз танцевал. Ну, я прощаюсь, а вам желаю хорошо провести вечер, – и он ушел.

– Ну, ты даешь, Викуся! Пригласила танцевать! Я прямо растерялся. А о чем вы так оживленно говорили?

– Да просто о пустяках каких-то, не помню. Обычная болтовня, – рассеянно ответила Вика.

– Ничего себе, о пустяках! С гением – о пустяках! Все-таки ты богема, Викусь.

– А что, я должна с ним обсуждать квантовую механику? – рассердилась Вика. – Что ты пристал? Просто потанцевали.

– Ну ладно, ладно. Не злись! Я просто так сказал. Пошли, потанцуем.

Весь вечер она думала о Сережкином «гении». Умело направляла разговор на их совместную работу, поинтересовалась, как это отразится на его дипломной работе. Сережа, сев на своего конька, увлеченно рассказывал Вике об исследованиях и теории, о законах и непредсказуемости научных открытий. Вика в уме отметала все неинтересное и по крупинкам лепила образ Стаса, как она про себя уже называла «гения». Ну не Станиславом Михайловичем же его величать! Сережка говорил о своем кумире восторженно, но все больше о работе и о славе, которая уже на подходе.

– Ты знаешь, Викусь, наверно, мне не удастся поработать с ним до защиты. Ему уже предлагают лабораторию. Зовут и в Дубну, и в Новосибирск.

– И он что? Согласится? – встревожилась Вика.

– Не знаю. Но вообще-то ему, конечно, интереснее своя лаборатория, как ученому…

– Ну, может, семья не захочет ехать? Жена, дети? – наконец Вика вышла на интересующую ее тему.

– Не знаю, – Сережа пожал плечами. – Может, у него и семьи-то нет.

– А ты что, не знаешь, женат твой руководитель или нет?

– Да откуда я могу знать? Мне это, собственно говоря, и не интересно.

– Вот что вы, технари, такой скучный народ? Ничего вас не интересует. Мы все о своих преподавателях знаем: и про жен, и про детей, и где живут. Вот, например, где живет твой Станислав Михалыч?

– Ну откуда я могу знать, Викусь? Он же мне не друг, не приятель…

– Хорошо. Ну, а когда у него день рождения, тоже не знаешь? Неужели у вас никаких человеческих отношений нет? Чтобы просто поздравить преподавателя…

– Почему не знаю? Знаю. Его все поздравляли на кафедре. В конце октября, кажется… Юбилей. Тридцать лет исполнилось. Он даже устал от всей этой шумихи, сам мне жаловался. Целый день от дела отрывали своими поздравлениями.

– Ну, а жена? Ведь если он женат, то не на скрипачке из консерватории, а на какой-нибудь Мари Кюри, из ваших. Значит, она тоже должна где-то здесь работать? Фамилия-то у них одна. Как его фамилия, кстати?

– Зданевич.

– Вот видишь, и фамилия необычная, польская, наверно. Есть у вас в институте женщина по фамилии Зданевич? Может, аспирантка?

– Вроде нет, я не слышал. Но всех-то я знать не могу. Да и какая разница, женат, не женат? Настоящего ученого никакая семья не удержит, если ему что-то интересное предложат. Для таких, как он, – наука важнее всего.

Увлеченно расспрашивая Сережу, Вика забыла, что хотела успеть на вечеринку к друзьям. Ни вечеринка, ни Игорь Панов уже не были ей интересны. Все следующие дни она думала о Стасе. Завалила зачет, отказалась от предложения Игоря встречать Новый год в компании его друзей из Литинститута. Собирались на даче, в Переделкино. Будут интересные люди, придет гениальная поэтесса, живущая по соседству. Красавицу-поэтессу Вика любила. Ходила на ее вечера, с восторгом слушала, как она читает своим неземным голосом удивительные стихи. Оказаться с ней в одной компании? Да еще несколько дней назад она с радостью приняла бы предложение. А сейчас равнодушно отказалась, сославшись на родителей и приведя Игоря в состояние растерянности и обиды. Вике было все равно. Она изобретала планы случайной встречи со Стасом, напрягая всю свою фантазию. Ночью план казался идеальным, а утром она понимала всю его несостоятельность. Нет, надо было придумать что-то необычное и в то же время правдоподобное. Математики – люди рациональные, и романтические фантазии, возможно, покажутся им глупостью. Нужно придумать такую причину для встречи, которая будет интересна Стасу. И надо было торопиться, пройдет пара недель, и рассеянный гений забудет, как ее зовут.

Решение пришло случайно. После Нового года приятель с режиссерского дал ей почитать сценарий, по которому хотел снять курсовую короткометражку. Сценарий был неплохой. История любви молодого биолога, ученого и исследователя, не замечающего ничего вокруг, и журналистки, пришедшей взять у него интервью. Во время беседы девушка постепенно увлекает его в живой яркий мир. Ученый рассказывает о своем детстве. Тогда у него была мечта – прыгнуть с «тарзанки» в воду, как старшие ребята. Но одного его на реку не пускали и прыгать не разрешали. Он смотрел на смельчаков, представляя, что сам хватается за «тарзанку», разбегается и… прыгает. Восторг охватывал его, и этот восторг запомнился ему как самое яркое чувство. Но в реальности прыгнуть в воду так и не получилось. Поэтому ему кажется, что он не сделал чего-то важного в своей жизни. Он пытается заполнить этот пробел работой, но даже от больших удач никогда не испытывал того упоительного счастья прыжка. А ведь он только сопереживал чужому полету над водой. А если бы прыгнул сам? И девушка едет с ним в то дачное место. Находят дерево на обрыве у речки, и даже «тарзанка», но более новая привязана к нему. И он прыгает. Так зарождается их любовь.

Прочитав сценарий, Вика поняла, что она должна написать статью о молодых ученых. Да, вот такая тема досталась ей для курсовой работы. А у нее только один знакомый настоящий молодой ученый – Станислав Зданевич. И тогда не важно, женат он или нет. Вика пришла по серьезному делу. Не может же он отказать ей в творческом сотрудничестве! А чтобы написать хорошую статью, надо знать о ее герое как можно больше.

На всякий случай Вика подстраховалась, узнав у Сережи имя еще одного достаточно молодого доктора наук. После этого отправилась в Долгопрудный. В секретариате показала письмо на Вгиковском бланке с печатью (отпечатала приятельница-секретарша), в котором просили оказать всяческое содействие Велеховой В. Л. в подготовке материала для статьи. Вика назвала фамилии двух молодых ученых, которых ей рекомендовали в Академии Наук. Глазом не моргнула, соврав. Но секретаря это не удивило и не вызвало сомнения. Действительно, есть такие. Тогда перед встречей она хотела бы записать общие сведения о них: имя, отчество, возраст, семейное положение, адреса и телефоны. Из полученной информации следовало, что Зданевич С. М., 1950 г., г. Минск проживает в общежитии аспирантов, комната 129, холост, телефон кафедры такой-то, домашнего нет. Вика ликовала – холост! Не разведен, а просто холост! Ей любезно подсказали, что и тот, и другой ученый сейчас в институте. Вон висит расписание. Их можно найти на кафедре.

С бьющимся сердцем Вика поднялась на третий этаж. Только бы не встретить Сережку. Хотя причина посещения настолько правдоподобная, что удивляться нечему. А Сережка и вообще ничего не заподозрит. Она зашла в туалет, посмотрела в зеркало – вроде все в полном порядке. Щеки немного горят от волнения, но это ей к лицу.

Стас стоял в коридоре спиной к Вике и разговаривал с пожилым лысым человеком. Видно было, что лысый волнуется, что-то торопливо объясняя. Вика решила переждать, вдруг обсуждают важный вопрос. Минут через пять они пожали друг другу руки и лысый ушел. Стас, не оборачиваясь, открыл дверь и скрылся за ней. Вика глубоко вздохнула, постучала и вошла.

– Можно?

– Вика? – Стас удивленно смотрел на нее. – Здравствуйте, Вика. Вы Сергея ищете? А он уже, наверно, закончил. Я его, во всяком случае, не видел.

– Здравствуйте. Нет, я не Сергея ищу. Я к вам.

– Ко мне? – удивился он. – Проходите, садитесь.

– Я к вам по делу, Стас. Можно я буду называть вас Стасом? Мне это как-то проще, да и вам по возрасту больше подходит. Я ведь не ваша студентка.

– Конечно, Вика, я только рад буду. Так что у вас за дело? Какие-то проблемы у Сережи?

– Нет, нет. Сережа здесь вообще ни при чем, – она достала из сумки блокнот, ручку и положила на стол. – Я к вам за помощью. У меня тема курсовой – история молодого ученого. Его внутренний мир, мысли, цели и стремления. Что послужило причиной выбора профессии? Призвание или какой-то яркий случай, чей-то пример? Это ведь не могло быть просто случайностью? В общем, мой герой – молодой, талантливый советский ученый, которому вовсе не чужды обычные человеческие радости и переживания. Ни в коем случае не парадный портрет бескорыстного служителя науки, этакого рассеянного гения, погруженного в процесс и не замечающего ничего вокруг. Нет, это должен быть реальный живой человек со своими сложностями, радостями и проблемами, которые есть в жизни каждого нормального человека.

– Вика, вы это серьезно или какой-то актерский розыгрыш?

– Стас, я уже говорила, что к актерству не имею никакого отношения. Сейчас я пришла к вам как начинающий литератор и прошу помочь мне. Я не знаю ни одного ученого кроме вас, а тему хочется раскрыть полностью, чтобы было интересно. Если сегодня нет свободного времени, договоримся на другой день. В любое удобное вам время. Ну, пожалуйста, не отказывайтесь!

– Господи, Вика, да разве я отказываюсь. Я просто не понимаю, чем могу помочь. Рассказать подробно о своей работе? Наверно, это не очень понятно. Честно говоря, не очень интересно и достаточно сложно для неспециалиста.

– И о работе тоже, в общих чертах. Но мне важнее сам образ. Не придуманный, шаблонный, а живой герой, наш современник. Талантливый, интересный…

– Ох, Вика, чувствую, наговорил вам Сережа обо мне небылиц. Какой из меня герой? Но я попробую ответить на ваши вопросы. Давайте поступим так: сейчас у меня аспирант работает в лаборатории, я его отпущу через полчаса и буду свободен. Если вы погуляете, выпьете кофе в буфете, то можно сегодня поговорить, минут через сорок. Или встретимся в среду. Завтра заседание кафедры, а это обычно до самого вечера.

– Давайте сегодня, Стас. Конечно, я погуляю, найду, чем заняться. Набросаю интересующие меня вопросы, чтобы ничего не забыть. А к пяти часам подойду сюда.

– Вот и отлично! Значит, в пять часов я вас жду.

В тот день они проговорили до вечера. Вика умело направляла беседу. Задавала вопросы о школе, о детстве, о друзьях. Вспомнив про «тарзанку», спросила, какое самое яркое событие детства ему вспоминается. Такое, что наполнило его восторгом победы. Было такое в его жизни? Стас ответил, что, скорее всего, это первая городская физико-математическая олимпиада, где он стал победителем. Да, тогда он был жутко счастлив. А на вопрос, прыгал ли в детстве с «тарзанки» в речку, Стас ответил, что прыгал много раз. У них все мальчишки прыгали. Но не в речку, а в озеро. Чувство восторга? Нет, скорее азарт. Они ведь соревновались, кто дальше. Стас отвечал охотно, втянулся в разговор, вспоминал смешные истории из школьной и институтской жизни. Договорились встретиться еще раз в среду. Вика с невинным видом предложила поговорить не на кафедре, где его постоянно отвлекают, а на нейтральной территории.

– Можно у меня, но лучше, наверно, у вас. Вы ведь недалеко от института живете?

Все шло даже лучше, чем представляла Вика. Стас никакого подвоха не заметил, и у него в общежитии проговорили допоздна. Вика удивилась чистоте и порядку. Вообще комната была уютная. Много книг, среди которых Викины любимые. Поговорили о книгах, о музыке. Пили чай с зефиром.

– Любите сладкое? – спросила Вика.

– Да нет, это я для вас купил. Подумал, что вы, наверно, любите конфеты.

– Да, – засмеялась она. – Я вообще сладкоежка, а зефир в шоколаде особенно люблю.

Вике было приятно, что он подумал о конфетах к чаю. И комнату убрал, скорее всего, к ее приходу, не может быть, чтобы у него всегда такой порядок. За эти два вечера она очень много узнала о Стасе. Может, он и гений, в этом Вика не разбирается, но в остальном вполне понятен ей. С чувством юмора и хорошо реагирует на Викины шуточки. Удивил тем, что любит футбол, играл в институтской команде. Да и сейчас с удовольствием, когда представляется возможность.

– Я думала, гении только в шахматы играют, – заметила Вика.

– А я говорил, что к «гениям» никакого отношения не имею, – засмеялся Стас. – Кстати, в шахматы играю очень средне.

Поговорили о литературе, выяснилось, что они одинаково любят и ценят многих писателей. О кино Стас знал не намного больше, чем Вика о квантовой электронике. Обычный зритель, не фанат. Московский кинофестиваль, как событие, его не волнует, поэтому лучшие иностранные фильмы не видел. В кино сейчас выбирается редко. Но любимые фильмы, конечно, есть – «Белое солнце пустыни», «В огне брода нет» – ну и, конечно, Тарковский. Все его фильмы.

О своей работе Стас рассказывал сдержанно, но Вика проявила заинтересованность, и он, увлекшись, стал говорить с вдохновением. Вика слушала, не особенно понимая, о чем идет речь. Смотрела на Стаса и чувствовала, что все ее прежние увлечения и романы – детская ерунда. Нате вам, «средь шумного бала, случайно»… Пусть она не понимает, о чем говорит любимый человек, это и не важно. Все равно у них много общего. «Какой он красивый! Таких не бывает!» – подумала она. Стас не был красавцем, но у него было хорошее лицо. Недаром она лишилась дара речи, увидев его первый раз. Умное, спокойное, доброе. Какое-то родное, любимое лицо. И светлые, светлые волосы. Так ни один модный парикмахер не покрасит. Почти белые пряди, вперемешку с золотистыми. Красиво! «Я выйду за него замуж, – подумала Вика. – И рожу ему мальчика такого же красивого. Со светлыми волосами, очень умного. Стас еще не понимает, что любит меня. Он будет любить меня всю жизнь». Смешно. Забавная чушь иногда лезет в голову! Она хотела улыбнуться, но вдруг ей стало неуютно, зябко, вообще не по себе, и Вика поняла, что это правда. Он будет любить ее долго, долго, скорее всего, всю жизнь. Очнувшись, взглянула на Стаса. Он молчал и смотрел на нее внимательно, с какой-то тревогой.

– Что, Вика? Устали от моих разговоров? Извините. Увлекся. Целую лекцию прочел, а вы меня не остановили. Так терпеливо слушали, бедняжка…

– Нет, нет. Я, правда, мало что поняла, но вдохновение оценила. Сейчас образ моего ученого вполне сложился, я его чувствую. И расскажите, пожалуйста, в общих чертах о своих планах. О чем мечтают молодые ученые? Сделать сенсационное открытие, которое потрясет научный мир? Нобелевская премия?

– Ну, вот так сразу Нобелевская премия! А, впрочем, почему бы и нет? – улыбнулся Стас. – Приятно, наверно, но не главное.

– А что главное? Вот для вас лично? Передавать свои знания таким талантливым студентам, как Сережа Комаров? Здесь ведь почти все талантливы. Или чистая наука, исследования, открытия?

Вика с нетерпением ждала ответа. Она наконец подошла к той теме, что волновала ее. Неужели он уйдет из института? Только не в Новосибирск! Лучше пусть Дубна, все-таки ближе…

– Преподавание? – Стас на минутку задумался. – Честно говоря, нет. Ребята, конечно, есть очень способные, с оригинальными идеями. Иногда даже удивляют меня. И лаборатории прекрасно оборудованы. Наш ректор просто гигант в этом смысле. Не во всяком НИИ есть то, что у нас. Сейчас даже разговоры о лазерном центре ведутся. Но знаете, Вика, я занимаюсь одной интересной штукой, и результаты просто неожиданные. То есть я хотел проверить одну идею, а натолкнулся на что-то гораздо более важное. И это уже требует времени. Сенсационное открытие? – Он улыбнулся. – Возможно, так и будет. Во всяком случае, надеюсь на это. Но надо очень много работать, а институтские дела отнимают время. Мне предлагают лабораторию в одном научном центре. Так что я, скорее всего, последний учебный год в институте.

– Правда? Сережа расстроится. Он вами просто бредит. Наверно, не он один, все ваши студенты.

– Не думаю. Назначат Сергею нового руководителя, у нас все преподаватели сильные. Да и я с ребятами связь буду поддерживать.

Вике очень хотелось продолжить разговор о планах Стаса на будущее, но она понимала, что это уже выходит за рамки истории о молодом современнике. Стас рассказал ей много интересного, и материала для работы было достаточно. Вечер пролетел незаметно. Около одиннадцати Вика начала собираться. Стас предложил проводить. «Только до метро, – сказала она. – Я живу в центре, там у нас всегда светло и не страшно». В полупустом автобусе молчали. Вика поняла, что Стасу тоже не хочется с ней расставаться, поэтому вызвался проводить. Около метро попрощались, договорившись, что Вика позвонит на кафедру, когда напишет рассказ.

Написала быстро, самой было интересно. Образ ученого получился живым и ярким. Рассказ похвалили. Вика обрадовалась, значит, можно показать Стасу.

Он прочел, сделал несколько дельных замечаний, сказал, что совсем неплохо. Вика просто молодец! Все очень жизненно, с юмором, нет ни пафоса, ни штампа. Может быть, ей попробовать писать? По его мнению, у нее хорошо получается.

Они встречались все чаще и чаще, никакой повод уже не был нужен. Вика была счастлива, хотя в глубине души не сомневалась, что все будет именно так.

Через месяц Стас сделал ей предложение. Нина Сергеевна пыталась уговорить Вику не торопиться. Ну, зачем выходить замуж в двадцать лет? Будущий зять ей нравился, но куда спешить? Вика ничего не хотела слушать. По институту прокатилась новость: Вика Велехова выходит замуж за будущего Эйнштейна! На что обиженный Игорь Панов скаламбурил: «Лучше бы вышла за будущего Эйзенштейна». Но Вике было наплевать на эти шуточки, она видела и слышала только Стаса.

Свадьба пришлась на первое апреля, но прошла весело и необычно. Смешались физики и лирики. Викины друзья приготовили много сюрпризов, придумали смешные тексты для «капустника», разыграли сценки из будущей семейной жизни Вики и Стаса. Хохотали все, даже Нина Сергеевна. Но и физики не остались в долгу, привезли в ресторан свой оркестр. Ребята играли и пели профессионально. А один профессор спел под гитару песни Окуджавы так, что его вызывали на «бис».

После свадьбы Вика переехала в общежитие. Никакие уговоры родителей не помогли. «Стасу неудобно. Мы будем жить отдельно», – твердо отказалась она.

Хотя общежитие для аспирантов было вполне приличным, но с квартирой родителей, конечно, сравниться не могло. А Вику это не смущало. Она успевала и в институт, и приготовить ужин Стасу. Вообще Вика с удовольствием вела свое маленькое хозяйство. Не раздражали очереди в магазине и прачечной, она ко всему относилась с юмором. Вечером пересказывала Стасу забавные случаи в лицах, и оба смеялись. Он смотрел на жену с обожанием, и Вика ради этого легко мирилась с неудобствами их жизни.

На майские праздники съездили в Минск, познакомиться с отцом и мачехой Стаса. На свадьбу они не смогли приехать – учебный год, оба преподавали в школе. Мать Стаса умерла давно, отец женился, отношения поддерживались редкими поездками в родной город. Вика решила, что познакомиться все-таки надо. Приняли их радушно, но Вика радовалась, что визит продлится всего два дня. Она видела, что Стас молчалив и задумчив, значит, ему не очень хорошо в родном доме. Ну что ж, может, это и к лучшему, ни с кем не надо делить любимого. Он принадлежит только Вике. У них своя семья. Маленькая пока, но настоящая.