Текст книги "Своя дорога"

Глава третья

Я покинул дворец в состоянии мрачной сосредоточенности и, почувствовав спиной чье-то навязчивое внимание, немного покружил по городу, чтобы удостовериться – оно не мерещится.

Ощущение прилипшего «хвоста» не ушло.

Ну что ж, обычное дело, за неблагонадежными с точки зрения короля подданными часто устанавливалась слежка, а я на данный момент находился у правителя под подозрением. До завтрашнего дня, во всяком случае.

«Хвост», даже временный, мне был абсолютно ни к чему, а прием по избавлению от оного я продумал давно. Правда, до сегодняшнего дня он не требовался, но, как говорится, все когда-нибудь происходит в первый раз.

Перепрыгнув через сточную канаву, уверенно зашагал по узкой улице в сторону квартала «развлечений», где находился небольшой кабачок по названию «Кабанья голова».

Надо поесть, с утра маковой росинки во рту не держал, ну а потом можно заняться насущными делами.

Трактир встретил нового гостя сытными запахами. Хорошее место – «Кабанья голова». Готовят вкусно, продают недорого. Правда, народ собирается всякий, от профессиональных нищих и воров до зажиточных мастеровых и дворянских сынков с лицами, стыдливо прикрытыми масками, но это ничего… Это мне как раз нравится – можно легко обзавестись полезными знакомствами. Тем более что хозяин трактира управляется с разношерстной публикой очень ловко, не допуская кровавых разборок и драк. Я подозревал, что он не последний человек в «придонном» мире нашей столицы, уж слишком спокойно было в его заведении. В свое время мне довелось оказать трактирщику небольшую, но важную услугу, так что теперь он сам всегда был готов «подставить плечо», хоть и не даром.

Я протиснулся, лавируя среди столов, в свой любимый угол, по счастью свободный, и сел. Разрумянившаяся от работы и мужского внимания дочка трактирщика подскочила сразу:

– Здравствуй, красавчик! Чего желаешь?

– Вкусно и быстро, – приказал я девушке, добавив вполголоса: – Вино принеси из особого заказа.

При последнем слове брови молодки на мгновение ласточкой взлетели вверх, но она тут же улыбнулась, убрала под чепчик кудрявую прядку, кивнула и убежала выполнять заказ. Я прислонился спиной к стене – теперь можно спокойно оглядеться.

Соглядатай устроился у самого выхода, он умело делал вид, что оказался тут совершенно случайно. Если бы кто-то глянул на него со стороны, не обратил бы внимания. Неприметное лицо, простоватое, в меру добродушное, черты смазанные. Ну такие, словно Ирия, создавая его, все наметил, а вот конкретные четкие формы придать забыл. Смотришь на человека – и взгляд скользит, не задерживаясь, потому что зацепиться не за что. Хороший шпион, только вот намерения сияют над его головой яркими оранжевыми всполохами, выделяя из безликой толпы.

М-да, не все качества, доставшиеся по наследству от таинственного родителя, усложняли мне бытие, некоторые помогали выжить.

Передо мной снова мелькнули пышные юбки дочки трактирщика, и на стол с глухим стуком поставили большую тарелку мясного рагу и оловянную кружку. Я принюхался к ее содержимому.

Умница девочка, поняла все правильно – в кружке плескалась чистая родниковая вода.

Я кинул девушке монетку и принялся за еду. Пустой желудок наконец получил свою порцию удовольствия. Мясо оказалось мягким и сочным, хорошо потушенным в красном соусе, овощи не разваренными и в меру солеными. А еще в рагу плавали тоненькие черные пластины восхитительно хрустящих древесных грибов. Они придавали блюду пикантный островатый вкус. И ничего, что еду пришлось запивать не молодым кисловатым винцом, а обычной водой, удовольствия меньше не стало. Будь «Кабанья голова» чуть ближе к моему дому, тут бы и завтракал, и обедал, и ужинал с удовольствием.

Я энергично двигал челюстями, пережевывая еду, но мысли витали далеко. Уж больно озадачили меня последние события. На первый взгляд в них не было никакой логики. Зачем Фириту платить пятьсот золотых наемнику за живого ребенка, если его так необходимо убить? Допустим, что его величество лично хотел убедиться… Увидеть своими глазами знак на руке, чтобы исключить ошибку. Это было вполне в характере короля. Особенно если учесть, что при этом появлялась возможность проверить степень преданности своего слуги – то есть меня. А заодно поставить этого слугу перед выбором. Подтолкнуть к той черте, за которой уже неважно, насколько ты испачкался в дерьме.

Ну что же… Скорее всего, так и есть. Получается, с Фиритом все более-менее ясно: доверяй себе и только себе – вот его принцип. Теперь секретарь… Викки…

В памяти всплыл его жесткий, сосредоточенный взгляд, впившийся в руку мертвого мальчика. И то, как секретарь изменился, посветлев при виде чистой белой кожи.

Вот демон… Чего на самом деле надо этому тощему прихлебателю?

Чем дольше я размышлял о том, что произошло, тем больше убеждался – король и его секретарь на этот раз играли каждый сам за себя. И цели у них были совершенно разные – правитель жаждал смерти мальчишки, а секретарь хотел защитить ребенка. Тогда почему не перехватил добычу раньше Фирита? К чему рисковать? Что-то не получилось? Да, видимо, так: Викки попросту не успел. Значит, я не ошибся: его величество далеко не во всем откровенен со своим слугой. Бедняга Викки даже не знал, что я вернулся! Это объясняет и ранний визит гонца, и труды венценосного писчего.

Ох, ну и нюх у нашего правителя! Ведь ему почти все удалось. Помешала ерунда, маленький выворот судьбы в виде страдающего по горшку ребенка. Кажется, боги берегут немого найденыша. Интересно, а меня тоже берегут? Пока не похоже, раз я исхитрился встрять в смертельную игру двух тварей. Везунчик, Мо шизане… Надо же так попасть!

Но вот почему секретарь пошел против своего обожаемого короля? Или все-таки – не обожаемого? Эдхед то… Змеиный клубок. Куда бы руку ни сунул – отовсюду ядовитые зубы торчат! Хрен разберешься, кто кому служит. А если разберешься – обязательно окажется, что не угадал!

Я отхлебнул воды, пожалев, что это не вино: уж больно хотелось напиться от злости и раздражения на этот дерьмовый мир, в очередной раз повернувшийся ко мне задницей.

Выругался вполголоса:

– Мо шизане!

Брань утонула в трактирном гуле, никто в мою сторону головы не повернул: в зале каждый второй мог претендовать на корону «мастера слова».

Я сплюнул на пол и вздохнул – ничего, выкручусь! Вот тогда и гульну от счастья. А пока, пока попробую предугадать события. Чего мне теперь ждать? Не от его величества – с ним-то все понятно, – а от «спасителя». От Викки. Гонца с полным кошельком? Нож или стрелу в спину? Особо гадостного проклятия?

Я хмыкнул себе под нос – последние два варианта казались самыми вероятными. Конечно, это случится не сегодня. Сегодня Викки рисковать не станет: думаю, он в курсе того, что шпион бродит за мной по пятам. Значит, погодим. Утро, оно… мудрое, говорят. Вот завтра и узнаем. Если не подойдет Викки ко мне во дворце – жди беды. Подойдет… гм… все равно жди беды, просто немного попозже.

Я отвалился от пустой тарелки с видом абсолютно сытого и довольного жизнью человека. Пора убираться. Через полчаса у Нового моста (которому, кстати, уже лет сто), меня будет ждать дрожащая от страха дворцовая прислуга. Я поднялся, демонстративно почесал причинное место и пошел в сторону нужника: там уже околачивался «двойник» – племянник все того же трактирщика. Парень имел схожую фигуру и приблизительно тот же рост, так что, если его закутать в мой плащ и нацепить шляпу, родной дядя обознается, сравнивая.

«Двойник» вернулся на мое место и продолжил трапезничать, приступив к поднесенному сладкому пирогу, а я, с сожалением бросив взгляд на сдобное творение, тихо вышел с заднего хода, где меня уже поджидал закрытый черный портшез.

Этот квартал часто посещали знатные господа, желающие вкусить острых ощущений от общения с простым людом. Порой от подобного «общения» сильно страдали их кошелек, здоровье и имущество, но дворян словно за уши сюда тянуло. Еще бы! Лучшие бордели столицы с экзотическим «товаром» со всех континентов были собраны в районе «Сладких грез». Чтобы как-то обезопасить свою жизнь, «золотая молодежь» приезжала в портшезах, в сопровождении десятка здоровенных лакеев. Именно столько сейчас столпилось вокруг моего экипажа. Немножко серебра, и пока хозяин млеет в объятиях гибкой узкоглазой уроженки далеких Аксайских степей, меня с удовольствием доставят к месту «свидания». И пусть его величество теперь утрется со своим шпионом!

Я прыгнул в резной ящик, украшенный золоченым гербом, задернул плотные занавески, откинулся на сиденье и постучал кулаком по стенке, давая сигнал двигаться.

Придется выйти около городского рынка, там такая мешанина, что потерять можно не только человека, который этого страстно желает, но и того, кто изо всех сил цепляется за вас, стараясь не отстать. Оттуда до Нового моста – рукой подать.

Две нужные мне фигуры я отыскал взглядом сразу же, едва вступил на мост. Женщина жалась к каменной опоре, пытаясь изобразить праздно гуляющую горожанку с ребенком.

Плохая из нее лицедейка. Испуганный вид, с которым она озиралась по сторонам, лишь привлекал ненужное внимание. Девочка, напротив, вела себя так, как положено обычному ребенку: пыталась просунуть голову между каменными балясинами моста, чтобы поглазеть на текущую внизу воду. Я подошел к женщине и коротко кивнул. Глаза служанки были на мокром месте, она с трудом сдерживалась, чтобы не зайтись в плаче.

– Кто он тебе?

И зачем, спрашивается, спросил? От этого вопроса глаза прислуги еще больше повлажнели.

– Племянник, сестра из деревни прислала, чтобы в люди выбился, – чуть слышно прошептала женщина.

Я кивнул, принимая объяснение. Столица каждый год втягивала в свое бездонное чрево сотни малышей, подростков и взрослых, желающих «выбиться в люди». Кое-кому это удавалось, кое-кто до счастливого мига не доживал, остальные становились обычными неудачниками с пустыми душами, сожранными большим городом.

– Куда ты водила ребенка? – Мой вопрос, заданный ледяным тоном, заставил женщину вздрогнуть и торопливо утереть набежавшую слезу.

– Она попросилась по нужде.

Я полез за пояс, и служанка побледнела, как простыня. Несмотря на то что вокруг сновало множество народа, она боялась меня до судорог. Это хорошо, это давало ей шанс выжить.

Я достал кошелек, сунул его в руку несчастной и сказал:

– Забудь, что у тебя был племянник, а твои родственники должны забыть, что у них был сын. И этого ребенка ты тоже не видела. Все поняла?

Женщина дрожащей рукой сунула кожаный мешочек за пазуху и кивнула, не поднимая глаз.

– Хорошо, что поняла, потому что от сообразительности теперь зависит твоя жизнь. Если желание поговорить все же окажется сильнее страха, приготовься умереть прежде, чем с языка сорвется первое слово. И поверь, я тут буду ни при чем. – Дав последний совет служанке, забрал из ее ладони маленькую детскую ручку.

Женщина вздрогнула от прикосновения, развернулась и, как тяжелобольная, неровными шагами пошла прочь. Я только покачал головой – если служанка не успокоится в ближайшие полчаса и вернется в таком состоянии во дворец, ставлю десять золотых – женщина не проживет и трех часов. Секретарь не оставит ей шанса.

Снизу меня дернули за плащ, я опустил взгляд. Девчонка знакомым движением тянулась вверх, ей больше нравилось сидеть у меня на руках, чем ходить ногами.

Стоило ступить за порог, как пришло смутное ощущение – в доме гости. Я спустил девочку на пол, жестом указал на стол. Малышка поняла сразу и рыбкой, совершенно беззвучно, нырнула под столешницу, а я потянул нож из чехла и шагнул в гостиную.

Меня действительно ждали. Те, кого никак не рассчитывал увидеть: на диване, скромно и чинно, словно приглашенные на званый обед, сидели мои любезные соседи: сладкая парочка – Танита и Агаи. Их лица были серьезны и сосредоточенны. Впрочем, Танита все-таки не смогла удержаться от легкого кокетства, она подобрала верхнюю юбку таким образом, что та выставляла на всеобщее обозрение белоснежную кружевную волну многослойных нижних, а еще ма-аленький кусочек оголенной ноги у щиколотки.

Узрев хозяина, на лице которого не наблюдалось даже слабенького намека на гостеприимство, Агаи вскочил, смял руками и без того истерзанную шляпу и тихо сказал:

– Подожди, Дюс! Не маши кулаками. Нам пришлось без спроса проникнуть в твое жилье, но поверь, вопрос не терпит отлагательств!

Я ничего не ответил, только повел бровью, предлагая продолжать в том же духе. Юноша оглянулся на свою подругу в поиске моральной поддержки.

Танита усмехнулась, переложила юбки так, что оголилась и икра, а потом резко спросила:

– Люди говорят, что ты привез в город по требованию короля ребенка. Это правда?

Да они все сговорились, что ли?! Этим-то какое дело до интриг Фирита?!

Я слегка пожал плечами, выражая слабую степень недоумения от бестактного вопроса, заданного государеву слуге, и ответил:

– Нет.

Агаи обиженно покачал головой, а драчливая красавица потянулась всем телом и… внезапно оказалась рядом со мной, вскинув к шее руку с зажатым в ней длинным и острым кинжалом. Ее стремительные движения поставили бы в тупик и самого опытного воина, даже мне с трудом удалось увернуться, перехватить руку и обездвижить проворную стервочку. Теперь уже мой нож ткнулся ей под ребра. Танита дернулась еще раз, почувствовала, как лезвие, вспоров ткань, царапнуло тело, и притихла.

– Зря ты так, – грустно сказал Агаи, непонятно к кому обращаясь, то ли к своей невыносимой женушке, то ли ко мне.

– Заткнись! Бесхребетный слизняк! – ощерилась молодка.

– Может, прирезать ее? – поинтересовался я у аптекаря. Злость, накопившаяся в душе за день, требовала выхода. Танита вполне годилась на роль «козла отпущения».

Сосед расстроенно махнул рукой:

– Отпусти эту ненормальную, она просто по-другому не умеет.

Я кивнул, перехватил девицу одной рукой под грудью, а свободной нащупал и сдавил маленькую точку на шее красавицы, после чего она обмякла и стала неподвижной.

Агаи, проследив за тем, как я укладываю Таниту на диван, деловито спросил:

– Научишь?

Видно, вконец достала его супруга, раз при виде ее глубокого обморока парень не испытал и грамма переживаний, а лишь поинтересовался приемами безболезненного отключения дражайшей.

– Рассказывай, – вместо ответа потребовал я свою долю информации.

Агаи глянул на меня затравленным зверем, вздохнул и вымученно улыбнулся:

– Не могу!

– Забирай и уходи, пока отпускаю. – Я кивнул на лежащую в беспамятстве Таниту.

– Ты скажи хоть, он жив? – Агаи уставился на меня своими зелеными глазищами, как в ожидании приговора.

– Увы.

Нет смысла говорить правду, если не знаешь, чего от тебя хотят.

Аптекарь сначала недоверчиво вглядывался мне в лицо, ища в нем хотя бы намек на неискренность, а потом обхватил голову руками и тоненько завыл:

– Что ты натворил?!

– Что? – Я встряхнул юношу за плечи, пытаясь прекратить недостойную мужчины истерику, и потребовал ответа: – Что натворил?!

Мой вопрос ушел в пустоту. Агаи совершенно потерял способность изъясняться по-человечески, только жалобно и невнятно чирикал высоким тонким голосом, как большая птица. На секунду мне даже померещилось, что из-за воротника его рубашки вылезло черное перо.

О великий Ирия, за какие грехи мне досталась в соседи эта парочка ненормальных?! Кто так постарался? Найду – придушу!

Между тем, пока я ругался и тряс невменяемый источник ценной информации, на сцене появился еще один участник дешевого фарса. Точнее – участница. Мало того что из-за нее разгорелся этот сыр-бор, так она решила посмотреть на все лично!

Малявка вылезла из укрытия, пользуясь тем, что я занят, подошла вплотную к Агаи, дернула его за рукав и… запищала не хуже, чем он сам.

Вот оно как… вовсе девчонка не немая!

В непонятную мне игру вступила третья сторона, чирикавшая как сто скворцов разом.

Ладно, раз прятать и скрывать больше некого – тайна сама вылезла на всеобщее обозрение, – буду следить за развитием событий и поведением незваных гостей. Если что пойдет не так, убить их я всегда успею.

Решив подобным образом дилемму, я уселся в кресло. Аптекарь отнял ладони от лица, прекратил верещать и недоверчиво уставился на малышку, не до конца доверяя своим глазам и ушам. Потом он повернул ко мне голову и тоном оскорбленного величия сказал:

– Ты мне соврал!

– Исправить? – невозмутимо поинтересовался я.

Агаи в ужасе прижал к себе девчушку, приготовившись защищать ее даже ценой собственной жизни.

– Глупец! – с отвращением произнес я, в который раз удивившись про себя глубине человеческой неразумности.

Аптекарь покраснел и выдавил:

– Прости! Этот мальчик слишком важен для мира, я не могу здраво мыслить, когда ты шутишь на эту тему!

– Это девочка, – выложил я свой последний козырь.

Агаи смертельно побледнел, отскочил от ребенка на расстояние вытянутой руки, смиренно встал на колено и, обратив к ней склоненную голову, снова зачирикал по-птичьи. Малышка кивнула головой, ответила парой слов на том же языке и залезла с ногами на диван, удобно устроившись рядом с пребывающей в обмороке Танитой.

– Агаи, или ты мне сейчас все объяснишь, или я отведу ее обратно во дворец, – пообещал я соседу.

Мне до жути надоел тот факт, что судьба играла со мной в последние недели как кошка с мышкой. Очень хотелось знать, что она, паскуда, затевает!

Обладатель таинственных знаний посмотрел на малышку, вздохнул, вытащил из-за пазухи ветхий пергаментный свиток, протянул его мне и сказал:

– Читай!

Глава четвертая

Я осторожно расправил свиток, настолько старый, что истрепанные края разламывались на кусочки, крошась от прикосновений пальцев, и только чернила выглядели так, словно рука писца нанесла их на выделанную кожу буквально вчера.

– Агаи? Письмена-то свежие, – насмешливо глянул я в сторону мальчишки.

– Древние с другой стороны, только они ничего не скажут, ты не умеешь читать на языке моего народа, – ничуть не смутился юноша.

Я перевернул рукопись, действительно, с другой стороны скорее угадывались, чем виднелись, стоящие плотной строкой незнакомые знаки. Где-то я видел похожие, совсем недавно…

Память услужливо подсунула воспоминание о чернильных узорах на безвольной детской руке, и я торопливо перевернул лист.

И видела я, как в первый раз раскололось небо на три части, и упали на землю три большие звезды и полчище маленьких.

Из маленьких звезд родились чудища мелкие и гады отвратительные, и было у них по три пасти у каждого с двух сторон, а в них – жала длинные, ядовитые.

И видела я, как во второй раз раскололось небо, и пала на землю река из двух вод. Одна вода черная, а другая белая, и черная вода вспять потекла.

Из звезд трех поднялись три великих воина. Один – с ликом светлым, блистающим, встал у белой воды, а второй – с ликом черным, глазами огненными – встал по черную сторону.

И колючей травой проросли раздор и вражда на земле, и мушиным роем налетели болезни и голод. И от скверной воды поползла в разные стороны немочь кровавая. Настало время великих бед.

Да-а… Что и говорить… Хорошее предсказание.

Дальше речь шла о войне белого и черного воинов. Четкого мнения о том, что будет делать третий, у меня не сложилось, о нем вообще говорилось расплывчато и иносказательно. Получалось, что он то ли встанет на сторону черного, и тогда всем людям придет конец, то ли будет защищать какое-то дерево, и тогда придет конец уродам с шестью головами и жалами, а может, и вовсе неизвестный пошлет всех воюющих к демонам. Еще в тексте фигурировали глас небесный, дыхание огненное, птицы железные с ликом человеческим, королева, король, мудрые старцы и великий пророк (а как же без этой братии!).

В итоге предсказание Последнего дня человечества получилось очень невразумительным, поэтому пришлось спросить:

– Ну и для чего ты мне подсунул страшную сказку?

Все-таки смешной парень этот Агаи, покраснел от моих слов как девица.

– Ты должен помочь ей! – Он торжественно, словно жрец перед верующими, простер руку в сторону сидящей на диване девчонки, которая, пользуясь моментом, дергала кружева нижних юбок Таниты.

– С какой стати? – Меня начинал злить наглый мальчишка, без спроса пролезший в дом и осмеливающийся давать указания.

– Это она! Это о ней говорится в тексте, это будущая королева!

Зеленые глаза Агаи горели, словно у лесного кота – двумя яркими фонарями.

Ирия всеединый, только ненормального фанатика на мою голову не хватало!

Помощник аптекаря, видя, что веры в моем взгляде не прибавилось, схватил малышку за руку и закатал ей рукав:

– Смотри!

На тонкой детской кожице ярким пятном выделялся одинокий фигурный знак. Точно такой же находился под нарисованной на пергаменте женской фигурой, у ног изображения мужчины в венце черными кляксами расплывалась копия надписи, впопыхах нацарапанной королевским секретарем на руке убитого пацана.

– Ты хочешь сказать, что за девчонкой охотятся только из-за нелепого пророчества? Да мало ли их было? Неужели наш король действительно всерьез опасается, что двое неизвестных детей займут его трон?!

Стало смешно: Фирит не дурак, если бы он так реагировал на все предсказания, я устал бы мотаться по стране, разыскивая очередного претендента на трон. Да фактически каждый базарный день городские юродивые вещали и о конце света, и о настоящем правителе, и о царстве всеобщей справедливости. Ну не нравился подданным их величество, вот они и придумывали сказки кто во что горазд. Стоит ли на бред внимание обращать?

– Ты мне не веришь, – криво улыбнулся Агаи и сник. Он осторожно пододвинул лежащую в беспамятстве жену, сел на самый краешек дивана и тихо сказал: – Ты должен помочь нам, иначе этот мир полетит в бездну. Тебе понравится, если править в нем будут вампиры и оборотни?

– Это у них, что ли, вырастет еще пять голов? – усмехнулся я, вспомнив красочное описание упавших с неба чудовищ.

Молодой человек дернулся от моих слов, как от удара кнута.

– Это не смешно, Дюс! Твой народ не помнит, что этот мир не всегда был таким светлым и добрым.

– Каким? – Я даже поперхнулся от возмущения. – Это наш-то мир добрый и светлый?! Хотелось бы знать, как дела обстояли в глубокой древности… Да может, ну его к демонам, такой мир, если «золотой» век в нем оказывается именно сейчас?!

– Постой, – примирительно поднял руку юноша, – не кипятись! Поверь, я знаю, о чем веду речь! Ты просто не был за пределами вашей страны.

– Ну почему же не был. – Вспомнились прогулки по Пустоши и Северным болотам, что стоили мне двух больших шрамов – на бедре и под лопаткой. – Был, очень не понравилось.

Мой сосед запустил в волосы обе руки и огорченно вздохнул:

– Я не знаю, как мне убедить тебя в том, что ты должен помочь… А если я заплачу деньги, пойдешь с нами?

Это предложение тоже не обрадовало, мне хотелось только одного – выпроводить всех вон, остаться одному и хорошенечко поразмыслить, как жить дальше. Что от Фирита надо бежать, я не сомневался, осталось спланировать, каким образом это сделать. Как извернуться, чтобы король меня еще месяца два не хватился. Куда бежать – такой вопрос не стоял, я давно позаботился об убежище, прикупив землю подальше от Луаны, за пределами досягаемости длинных рук его величества. А вот каким образом… Об этом и надо было подумать, чтобы не нарубить впопыхах дров. Что делать с «приемышем», я уже определился – подкину ее графу, и будем считать, что мы квиты. Этот достойный господин вырастит ее как собственную дочь. Ну а на «приданое», так и быть, я выделю немножко золотых.

– Ну что? Ты согласен? – прервал мои думы неугомонный Агаи.

– Нет, – отрезал я и кивнул в сторону Таниты, которая начала подавать признаки жизни. – Забирай свою подругу и уходи. Я не пойду с вами. И девочку не отдам, ей не скитания нужны, а дом, семья и защита. А ты, если хочешь подвиги совершать, займись поисками будущего короля, пока до него на самом деле кто-нибудь не добрался. И вообще, откуда взялась уверенность в том, что эта пигалица именно та, из пророчества? Может, знак нарисован?

– Нет, Дюс, – грустно покачал головой аптекарь. – Это именно она, если ты посмотришь внимательно, заметишь отличие. Смотри на знак, но словно мимо него.

Я последовал совету мага. Сначала ничего не происходило, но потом контуры руки стали расплываться и знак приобрел объем и словно вырос над маленькой ручкой из плоской путаницы линий разной толщины, став похожим на крошечное деревце.

Наверное, выражение моего лица изменилось, потому что Агаи сказал:

– Теперь веришь?

– Это ничего не меняет.

Мне ужасно не хотелось влезать с головой в непонятные дела ради сомнительного участия в спасении рода человеческого.

– Оставь его, Агаи. – Презрительный, мягкий, словно бархат, голосок дал понять, что его обладательница уже пришла в себя и собирается внести свою лепту в затянувшийся разговор. – Ты что, не видишь, нашему смельчаку дороже собственная шкура, чем всеобщее благо!

Я только пожал плечами: пусть думают, что хотят, «всеобщее благо» – такое расплывчатое понятие, что им прикрываются все, кому не лень.

Сосед послушно поднялся, мрачно глянул на меня и твердо сказал:

– Девочку я тебе оставить не могу, она – последняя надежда моего народа. Без нее мы исчезнем. Да и люди тоже, только немного позже!

– Твоего народа?

Это становилось интересно…

– А кто твой народ?

Вместо ответа юноша зажмурился, запрокинул верх голову, повел плечами, словно они у него затекли от неудобного положения, и когда снова открыл глаза, они кардинально изменились. Не было больше того чистого зеленого цвета, который выделял мальчишку из толпы других людей. Радужка стала ярко-оранжевой, увеличилась почти вдвое, форма глаз тоже изменилась, они стали круглыми, как у огромной совы, а волосы на голове поднялись дыбом, обернувшись в одно мгновение тонкими перьями. Длинный шрам, уродовавший лицо юноши, порос мелким темным пухом, придав парню еще больше сходства с птицей, не хватало только крыльев.

– Это частичная трансформация…

Голос гостя был тона на два выше, чем прежде.

– …если я изменюсь еще немного, мы уже не сможем общаться.

Агаи глубоко вздохнул, набираясь смелости, упрямо вздернул подбородок и с нажимом сказал:

– Это птенец моего народа! И я несу ответственность за ее жизнь!

Тут аптекарь встряхнулся, приняв человеческий облик, и закончил:

– Ты оставишь ее у себя, только убив меня, Дюс, по-другому не получится.

Оцепенение, в которое я впал при виде чуда преображения, после этих глупых слов пропало в один момент.

Вот малахольный! Сам погибнет и малышку угробит. Может, действительно стоит помочь? Тем более деньги предлагают.

Прежде чем я успел принять окончательное решение, снова открыла свой рот Танита:

– Агаи, ты совсем ополоумел?!! С какой стати раскрываешься перед ним?!! Хочешь, чтобы этот королевский прихвостень помчался докладывать своему корольку о том, что народ Сирин еще существует?!

Агаи резко повернул голову к своей благоверной и рявкнул:

– Прекрати, Танита! Не оскорбляй того, с кем придется разделить дорогу!

– Агаи… Ты глухой? – Мое терпение почти истощилось. – Разве ты не слышал, что я сказал?

Если бы я мог сжигать взглядом, упрямец превратился бы в горсточку пепла. Умеет эта семейка довести спокойного человека до бешенства!

Агаи покачал головой и совсем тихо сказал:

– Нет, не глухой, но я подумал, ты захочешь узнать, к какому роду-племени сам принадлежишь!

Слова, которые произнес мой тихий сосед, оказались подобными грому в ясный день… Я не подозревал, что еще кто-то может знать о моей нечеловеческой сущности, ведь свидетелей превращений в живых не осталось! Разве что шлюха, но кто будет прислушиваться к словам городской сумасшедшей? Тем более ей теперь в каждом пятом мерещилось чудовище.

Вслух я сказал другое:

– С чего ты взял, что я не человек? Расскажи, раз знаешь об этом больше меня.

Я подтащил ближе к дивану свое любимое кресло, уселся в него, всем видом показывая, что готов внимать небылицам, и насмешливо улыбнулся, «птенчик» тут же слез с дивана, поменяв его удобство на мои жесткие колени, и принялся возиться с золотыми пуговицами парадного камзола.

Агаи вздохнул:

– Я вижу вокруг живого и неживого ореол. У людей он отличается по цвету, по плотности, по толщине, но он одинаков по сути. Так же и у моего народа.

Потом он кивнул в сторону Таниты:

– И у ее племени тоже. А твой не похож ни на один из тех, что я знаю.

Из-за нахлынувшего раздражения я не смог удержаться от маленького ехидства:

– И много ты знаешь?

– Немного, – ничуть не смутился этот стервец. – Но наш путь ведет к тому, кому известны все племена. Он расскажет о твоем народе и, быть может, объяснит, где его искать!

Слабая надежда шевельнулась где-то глубоко в сердце. Неужели я смогу найти тех, среди кого буду чувствовать себя не таким… отщепенцем, чудовищем, с которым женщина переспать не может, будучи зрячей? Да и от Фирита все равно пора делать ноги, иначе пошлет на поиски второго ребенка, на этот раз девчонки – ведь мертвого мальчика он видел своими глазами. Но сразу давать согласие не стоило, ни к чему показывать свою заинтересованность, не то эта белокурая бестия точно усядется мне на шею и свесит ноги. Интересно, а к какому роду принадлежит она?

В первый раз в жизни мне пришлось пожалеть, что не отдавал в свое время должное учебе. Историю я почти не знал и древностью не интересовался.

Сирин… Знакомое слово, но вот откуда? Ничего, в дороге все выясню, молчать не в интересах Агаи, если, конечно, он заинтересован в моей помощи.

– Сколько заплатишь, и что придется делать, если я соглашусь?

От этого вопроса Танита презрительно поджала губы, а Агаи, напротив, расцвел довольной улыбкой:

– Тысяча монет за то, чтобы мы благополучно добрались в Юндвари!

Я онемел. Путь в эту полумифическую страну лежал сначала через Пустошь, потом – через дикую, полную кочевых воинственных племен Астию. Потом, кажется, надо было сплавляться по реке, далее лезть высоко в горы… В общем, тысяча монет – слишком дешевая плата за полгода опасного пути!

О чем я и не преминул сообщить расчетливому торгашу.

– Хорошо! – ничуть не смутился мой новый наниматель. – Увеличиваю оплату вдвое. Половину получишь сейчас, остальные – по завершении работы!

– По рукам! Но остаток платы я хочу получить драгоценными камнями, – внес я свои поправки, не желая усложнять дорогу хоть и приятной, но все же тяжестью золотых.

И после того как мой наниматель выразил согласие, кивнув, объявил:

– Выходим послезавтра, мне надо доделать кое-какие дела.

Потом аптекарь полез за сумой, и увесистые, пузатенькие кошельки легли на стол радующей глаз кучей. Мне осталось уточнить последний пунктик… Убедиться, что авантюра, в которую я влез по самые уши, касается меня лишь как телохранителя и проводника, а то на душе стало больно муторно. Напролом идти не стоило, предпочел задать вопрос издалека.