Текст книги "Дети – цветы жизни"

Дети – цветы жизни
Галина Петровна Малькова

Фотограф Изольд Борисович Гинзбург

© Галина Петровна Малькова, 2017

© Изольд Борисович Гинзбург, фотографии, 2017

ISBN 978-5-4485-9904-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Встреча Нового года – 1958

Прошел первый год работы после окончания института, первый год семейной жизни. Были и радости и трудности. Подходит время встречать новый год. В то время и мы, и все наши друзья по институту жили в коммунальных квартирах, не имея даже комнаты. Собраться в городе было сложно. Решили поехать в Песочную, где снимали комнату в деревенской избушке Зайцевы и встречать Новый Год в лесу с шампанским и бенгальскими огнями. Встреча прошла необычно и романтично. На тот момент почти все присутствующие женщины ожидали своих первенцев, которые очень скоро появились.

Где мы жили

Я жила с довоенных времен с родителями в коммунальной квартире. Родители погибли в войну: мама во время бомбежки, (я была рядом, но отделалась несколькими ранами); отец погиб от голода. Меня взяли к себе сестры моей мамы и бабушка. После войны мы вернулись в эту комнату на улице Петра Лаврова.

До войны у нас всегда собирались родные и друзья. По тем временам это были хоромы. Частенько подолгу жили родные до тех пор, пока не устраивались. Во время моей учеты в институте, продолжая традиции, тоже отмечали дни рождения и окончания походов студенческой компанией.

Сначала не было газа, и мы готовили на керосинках, топили печку дровами или торфяными брикетами, поэтому у нас в комнате было всегда прохладно. Потом провели газ и центральное отопление.

Ко времени рождения первого ребенка комнату разделили пополам легкой перегородкой. В нашей одиннадцатиметровой комнате окна не было, однако Изольд добился разрешения его пробить, но приступить к этому пыльному делу решили летом.

Наняв рабочих прорубать окно, мы сняли дачу в Лахте (комнатка крохотная, но участок хороший). Изольд оставил деньги для уплаты рабочим и уехал в командировку. Я положила деньги в сумку, а сумка лежала на подоконнике, окно выходило в сад. Вдруг из сумки пропали все деньги и документы. Это был сильный финансовый удар – нечем платить мастерам, нет денег даже на жизнь. Никаких запасов в то время не было. На помощь пришла Оля, она привезла необходимую сумму, которую мы постепенно отдали. Эта история сильно омрачила нашу жизнь, но постепенно все успокоилось.

Лето прошло быстро. Подошла очередь на ясли. Мне на работу, ребенку в ясли. Валера привыкал долго, утром сразу начинал плакать, вечером сразу шли гулять на бульвар. На улице Петра Лаврова в то время на газоне высаживали цветы, белые табаки хорошо пахли. Валера часто болел простудными заболеваниями, то иногда в яслях чем-нибудь заражался. В то время больничный по уходу за больным ребенком давали только на три дня, все остальное время – довольно продолжительное – за свой счет. Потом сдавались многочисленные анализы, и случалось так – неделю работаешь, три недели сидишь дома. Так что жили в основном на одну не слишком большую зарплату. Не мы один, все примерно так же. Однако не тужили, бегали в кино на последний сеанс – в 23 часа. Напротив находился кинотеатр «Спартак» (бывшая немецкая кирха, которая недавно сгорела). Иногда мы с ребенком ходили в гости, иногда к нам приходили.

Когда Валере исполнился год, произошел неприятный случай. Нам дали загородку-загончик, чтобы ребенок мог ходить внутри. Эта загородка в сложенном виде стояла у стены и вдруг упала, но к счастью, какая-то мебель удержала падение этой деревянной загородки, шум раздался сильный. Однако ничего страшного не произошло.

Прибавление в семье

В ожидании второго ребенка в отпуске мы жили с Валерой на даче в Лахте, снимали комнату в том же деревянном доме, где жила сестра Евгении Михайловны – тетя Нина с мужем. Это было удобно, т.е. иногда приходилось оставлять ребенка, чтобы сходить в магазин или даже съездить в город.

Изольд приехал на воскресенье, рано утром я почувствовала, что малыш захотел на свет божий раньше времени примерно на две недели. Мы поехали поездом в город и своим ходом в роддом на Петра Лаврова. Можно сказать, что едва успели.

Около девяти часов утра родился мальчик. Он долго пребывал неназванным – просто «маленький», никак не могли договориться об имени. Как-то пришли наши друзья с поздравлениями и подарками, Смарышев и говорит: «Вот посмотрите на Игоря Филькинтшейна – красивый, умный, здоровый и имя хорошее, предлагаю назвать малыша Игорем». Мы согласились.

С самого начала у Игорька были очень мягкие ручки – не судорожные, сильные ножки, которыми он упирался и мог передвигаться. Первое время его нельзя было оставлять в открытой коляске – мог вывалиться. Сосал грудь с удовольствием – подолгу. Я брала книгу и спокойно читала, так прочла несколько толстых книг Фейтвангера – «Успех» и «Лисы в винограднике». Через несколько недель решили переехать на дачу в Лахту, там Евгения Михайловна жила с Валерой. Валера встретил малыша с интересом, качал коляску, давал соску, иногда шел за помощью, говоря «батик», брал кого-нибудь за руку и вел к коляске. Иногда мы все вместе отправлялись на речку купаться и играть в мяч в воде.

Как жили, что ели

Когда дети были маленькими, очень не легко было купить фрукты, овощи и пр. Помню, однажды во время декретного отпуска простояла 4 часа за яблоками. Для малышей кефир в рожках, творог и молоко выдавали по рецептам врача на детской кухне, которая находилась во дворе поликлиники, да еще нужно очередь отстоять.

Когда дети болели и не ходили в ясли, то можно было получить их еду на ясельной кухне. Придешь с посудой в ясли на кухню и получишь суп, пюре, кисель или что-нибудь другое. Так как ясли находились близко то дома, я всегда ходила за едой, готовить и протирать овощи еще хлопотней. Тогда никакого детского питания не продавали. По утрам я отводила Валеру в ясли в коляске, вечером удобнее гулять с коляской, я оставляла ее на первом этаже в яслях. Как-то прихожу за Валерой, а коляски нет – украли. Это было для меня очень большое огорчение, т.к. скоро должен был появиться еще малыш. Наши друзья, узнав про эту потерю, подарили новую коляску.

Тогда все жили трудно в коммуналках с зарплатой молодых специалистов, но старались помочь друг другу.

Игорь начал говорить очень рано, причем быстро перешел от отдельных слов к целым предложениям, правда, немного картавил. Бывало сидим на лавочке на бульваре, говорим, а соседи оборачиваются и смотрят с удивлением на малыша, который хоть и картавит, но говорит очень разумно.

Иной раз дашь ему веник со словами «подмети пол». Он отвечает:

– Ты скажи вежливо, Игоречек, миленький, подмети, пожалуйста, пол.

По воскресеньям по утрам ходили в кинотеатр Ленинград на детские сеансы в 10 часов. Некоторые картины казались скучными, но в основном все нравилось. Тогда еще телевидение не было цветным, и программа была одна. Часто ходили в Таврический сад кататься на качелях, по дороге читали афиши, все буквы Игорь знал уже к трем годам, а Валера хорошо считал.

Однажды я с мальчиками ездила в моей подруге Оле. Ее мама Татьяна Владимировна приготовила вкусный обед, сели за стол. Поставили перед Игорем тарелку, а он говорит:

– Не хочу такого супа, хочу хорошего.

Я стала выяснять, что ему не понравилось. Оказалось, сметана не понравилась. Дали другую тарелку с супом без сметаны. На второе предложили мясо с картошкой, последовала просьба, а нет ли сосисок.

По воскресеньям или на праздники мы частенько пешком ходили к бабушке – Евгении Михайловне – через Таврический сад на улицу Некрасова. Это была большая прогулка. У бабушки обедали, играли так, что все поднимали вверх дном.

Отец и дети

Когда мальчики были маленькими, муж часто ездил в командировки, но даже когда бывал дома, старался занимать себя чем-нибудь более интересным. Много вечеров он провел в Публичной библиотеке, участвуя в конкурсе о Кубе, мечтал оказаться в числе победителей и поехать на Кубу. Еще он принимал участие в шахматных турнирах городских и на работе. Потом появилось еще увлечение – записывать выступления бардов на магнитофон, а потом переписывать песни к себе в блокнот. Так что семейными заботами он себя не слишком обременял.

Но в его отсутствие было спокойнее, так как меньше возникало конфликтов. По его понятиям дети все делали неправильно. Видимо он совсем не помнил себя в детстве.

Мы прожили почти пять лет на улице Петра Лаврова в комнате еще моих родителей, вернее в ½ этой комнаты – 11 кв. м., во второй половине жили мои бабушка и тетя Бэла. Там стояли: диван, шкаф, сервант, стол и две кроватки вплотную. Мальчишки прыгали из одной в другую как обезьянки.

Когда Валера заболел корью, отделить детей было невозможно, но Игорь не заразился, так как ему сделали прививку.

В квартире жили кроме нас еще три семьи: Ивановы – 9 челок, Коньковы – 2, и одна вдова, у которой муж погиб в войну, а сын, будучи студентом, во время практики подорвался на мине. После работы я забирала детей из яслей, и мы гуляли на бульваре, иногда мы встречались с Галей Гутиной – моей школьной подругой, которая прогуливалась с сыном Леней (сейчас он живет в Германии).

Жизнь налаживается

Новую квартиру мы получили от ВИАСМа в 1962 году, переехали 14 февраля. Нам помогали наши друзья: Леша Киселев, Миша Смарышев, Фрид Зайцев. Мебели на первое время хватило, кроме кухни. Во время отпуска я долго гонялась за польской кухней. Сначала квартира казалась просто хоромами 28 кв. м. после 11, но сразу обнаружилось, что свет есть только в туалете – проводка сделана неправильно, газа нет – пришлось покупать керосинку, в ванной дровяная колонка – дров нет. Но постепенно мы приспособились.

Что касается природы – все хорошо. Рядом парк, поблизости лес.

Однако возникла проблема – возить детей в садик и ясли надо в город на прежнее место. Евгения Михайловна взяла Валеру к себе, и сама его отводила в сад. Игоря я отвозила на улицу Петра Лаврова из Сосновой Поляны, а потом ехала на работу к Балтийскому вокзалу. Приходилось выходить из дома в 6.30. Так продолжалось примерно полтора года. В конце концов, Николай Михайлович помог перевезти детей в садик в Сосновой Поляне. Это было большим облегчением.

Игорь пошел в младшую группу, а Валера – в среднюю. У Игоря с одними воспитателями случались постоянные конфликты, думаю не по его вине, просто женщина не умная. Если какой-нибудь мальчик не спал в «мертвый час», его раздевали до гола и ставили перед остальными ребятами. Игоря частенько отправляли в темную комнату, где лежали спальные принадлежности.

Но другая воспитательница просто замечательный человек – Валентина Петровна Каменская. Мы остались с ней друзьями на всю жизнь. Детям с ней всегда интересно и весело – все можно, кроме драки. В случае конфликтов, он всегда справедливо разбиралась, кто прав, кто виноват.

Валера приходил играть в младшую группу, руководил каким-нибудь строительством из снега или песка. Когда проводили прощальный «Огонек» все пели, а Игорь молчал. На мой вопрос почему он не поет, ответил: «Если рот открою – заплачу».

Иногда мы давали мальчикам поручения: сходить за хлебом, булкой или конфетами, особенно любили фундук и изюм в шоколаде. С этим они справлялись. Однажды я поручила Игорю отнести письмо на почту и бросить его в почтовый ящик. Он долго не возвращался. Пришлось отправиться на его поиски. Перед зданием почты со двора был небольшой водоем. Вижу такую картину: стоит ребенок в воде с длинным прутом, то ли рыбу ловит, то ли лягушек гоняет. Письмо плавает в воде.

– Игорь, чем это ты занимаешься?

– Я как будто рыбу ловлю.

– Ты же должен был письмо в ящик опустить.

– Я положил на берег, а оно уплыло. Ты же не запрещала рыбу ловить.

Утром перед работой отводила ребят в детский сад, но раздевались они сами, я торопилась на работу. Когда я забирала мальчиков, по дороге домой мы заходили в магазин пить сок, покупали еду и шли спокойно разговаривая. Они рассказывали как прошел день, а потом мне приходилось чем-нибудь занимать их внимание, чтобы они не толкали друг друга. Перед сном читали книги, иногда толстые исторические или приключенческие и все это запомнилось. Когда они были совсем маленькие – 4—5 лет, я укладывала их спать пораньше и успевала на концерт в Филармонию, тогда начало было в 20.45.

Когда мы переехали в Сосновую Поляну, по воскресеньям мы часто гуляли с мальчиками в парке. Осенью любовались желтеющей листвой, зимой катались в парке с небольших горок. Парк был довольно диким с большими зарослями цветущих кустарников: жасмин, сирень, черемуха, шиповник. К пруду склонялись большие поникшие ветки ив, ребята любили по ним лазать и качаться как на качелях, было много толстых деревьев, за которыми детям было легко прятаться. У пруда с удочками стояли рыбаки и даже иногда что-то вылавливали. Однажды чтобы почистить пруд, воду спустили, и рабочие или рыбаки проходили пруд в длинных резиновых сапогах, сетями вылавливали крупную рыбу и выкидывали ее на берег, где стояло несколько ведер. Значит, рыба в пруду действительно водилась, но это было давным-давно.

Весной особенно тянуло в парк. Катались на велосипедах, играли в лапту и бадминтон. Осенью из больших кленовых листьев делали венки, пояса – целые наряды. Частенько к нам приезжали наши друзья с детьми Киселевы, Дьяченко и другие и тогда мы гуляли большой компанией. Как-то у нас встречали Новый год и ночью при луне мы пошли в парк.

Иногда в парке случались побоища, там сталкивались несколько враждующих ПТУ. Около нашего дома был целый комплекс ПТУ из четырех-пяти зданий. Ребята из ПТУ часто делали набеги на балконы нашего дома и воровали все съестное – яблоки, овощи и однажды стащили кастрюлю с супом. Каменных домов было мало, в основном деревянные двухэтажные и бараки. Кроме парка был лес – не даром название – Сосновая Поляна и там мы собирали белые и красные грибы, в основном маленькие, но изредка попадались и большие. Есть даже фото – Валера держит большой красный гриб.

Однажды зима началась с сильных морозов, а снега не было, пруды у залива замерзли, лед крепкий, и мы пошли кататься на коньках. А подо льдом было видно водные растения, катаешься и любуешься. Когда выпадал хороший снег, можно было встать на лыжи от самого порога и идти по берегу Финского залива мимо Стрельны доехать до Петергофа.

Я перешла работать на завод ЛЭМЗ, ходила на работу в основном пешком через парк, частенько вспоминала анекдот: «Один еврей поехал жить в Израиль, потом вернулся. И так несколько раз. Ему говорят:

– Выбирайте где лучше, там и живите.

Он отвечает:

– И там хреново, и тут хреново, дорога хорошая».

В то время в Израиль ездили через Рим или Вену. С ним можно согласиться.

Дача в Песочной

У нас строилась дача в Песочной. Участок получил Николай Михайлович Кузьмин – муж моей тети Ани. Он был директором Дворца Пионеров. Вскоре участок оказался им не нужным, так как приехали его родители и купили дачу в Сиверской. Изольд решительно взялся за строительство, так как жить в одиннадцатиметровой комнате было очень тесно. Его родные помогали в строительстве, но все равно средств не хватало, время шло, мы получили двухкомнатную квартиру в Сосновой Поляне.

Изольд охладел к даче, она долго была недостроенная, но я все-таки туда ездила с Игорем, когда ему было года 2—3. Чтобы малыш не провалился в канаву, я соорудила загончик около дома. Туда насыпали песок, поставили ведро с водой, игрушки. Однако Игорь скоро научился вылезать из этого загончика. Только я занялась работой на грядке, он вылез, пошел в дом и по крутой лестнице полез на второй этаж. От него только и жди какой-нибудь проказы. Первые годы было много клубники.

Изольд не хотел достраивать дом, крыша текла, и дачу пришлось продать.

Дом в Сосновой Поляне заселили все сослуживцы мужа, поэтому мы все быстро перезнакомились и родители и дети. В то время все общались, весной приводили в порядок территорию вокруг дома. Когда справлялись новоселья собирали по соседям стулья, посуду, а потом угощали друг друга пирогами и салатами. Во дворах часто играли в волейбол, в парке – в лапту и другие игры.

Наша квартира находилась на первом этаже, несколько раз к нам забирались воры через окно. Один раз в большой комнате мы сидели и разговаривали с гостями, слушали музыку, вдруг из маленькой комнаты, где спали дети послышался стук. Изольд пошел посмотреть, не упал ли кто из мальчиков с кровати, но ничего не заметил. Когда гости ушли, снова раздался стук. Муж снова пошел посмотреть, вдруг выскочил из комнаты и помчался на улицу. Я вошла и обмерла, на полу лежит длинный металлический шест, которым вор пытался открыть дверцу шкафа и что-нибудь украсть.

Однажды вечером я возвращалась из города, дома никого не было. Когда вошла в квартиру, услышала какой-то стук. Зашла, стала все осматривать. Оказалось в маленькой комнате настежь открыто окно. Когда воры открывали окно, уронили лампу, от этого и стук. Потом обнаружили, что успели украсть: фотоаппарат и сигнальный пистолет у Игоря, деньги из Таниной копилки, переносной приемник, больше ничего, видимо я их спугнула. Были и еще кражи – кошка впрыгнула в открытую кухонную форточку и съела котлеты со сковороды.

Мальчики подрастали, мы хотели приобщить их к спорту. Игоря взяли заниматься плаванием с первого класса. Утром его завозил сын Гиршова по дороге в Университет, а из бассейна забирала и отвозила домой Евгения Михайловна – бабушка. Потом Игорь ездил сам, пока не бросил в девятом классе, так как кроме плавания занимался еще и математикой в Университете.

Валера немного занимался лыжами, ездил в лыжный лагерь, но фанатом спорта не стал, слишком много надо было тренироваться, хотя один раз занял первое место. Среди младших школьников района. Его больше интересовали гуманитарные предметы и музыка.

Игорь после 8-го класса поступил в 239 математическую школу вместе с несколькими ребятами из своего класса. Эта школа находится около кинотеатра «Спартак», как раз напротив дома, где мы жили на улице Петра Лаврова. Я в ней училась в пятом классе, когда мы вернулись после войны в Ленинград. Игорь учился очень хорошо, участвовал в олимпиадах по разным предметам, даже ездил в Москву. Однако случались конфликты и здесь с учителем английского языка.

Музыка

Попробовала я отдать мальчиков в музыкальный кружок по баяну, баян взяла напрокат. Позанимались несколько месяцев, как-то раз положили баян на стул небрежно, он упал, что-то там внутри затрещало, на этом занятия баяном закончились. Но на следующий год я купила подержанное пианино «Красный Октябрь» и мальчики стали с удовольствием заниматься на пианино и много лет не бросали музыку. Валера вскоре полюбил сам ездить в нотный магазин покупать ноты и пластинки. Часто ходили в Филармонию на концерты. Иногда даже дрались из-за инструмента, обоим хотелось играть. На музыку они тратили много времени, но никогда не приходилось заставлять. Пару лет ходили заниматься со студентами из консерватории. Валера несколько лет занимался уже учась в институте, его принимали за студента консерватории и не выгоняли, играл он не плохо.

Походы малые и большие

Летом мы частенько ходили с ребятами на выходные дни в походы. Первый раз ночевка в палатке Игорю не показалась привлекательной, он высказался так: «И это дом? Ни кроватки, ни стола». Однако купание, игры, походы за грибами и ягодами все более привлекали. Если выезжали большой компанией, когда проводились соревнования, большие вечерние костры и всякие забавы – то радости не было предела. Частенько мы ездили на одно любимые место в Кавголово на озеро сами или в компании Димы Полякова. Тогда катались на байдарках и по вечерам пели песни у костра.

Однажды от моей работы нас позвали в байдарочный поход по реке Вьюн. Дали нам байдарку, на месте научили ее собирать. Поздно вечером, когда байдарки были собраны, палатки установлены и ужин готов, к нашему костру подошел одинокий рыбак. Мы пригласили его разделить с нами ужин, посидеть у костра. Утром он подарил Игорю живого рака, предложили сварить в кипятке и съесть. Игорь стал с раком играть, отнесет от берега на несколько метров и отпустит, рак моментально находил дорогу к воде. Когда пришло время уходить в поход, Игорь отпустил рака со словами: «Жалко его варить, пусть живет». Поход оказался очень интересным, были и мели и перекаты и бобровые запруды. Игорек был рулевым и отлично справлялся.