Текст книги "Дом престарелого моллюска"

Галина Полынская
Дом престарелого моллюска

Никогда так не было, чтоб никак не было.

Всегда так было, чтобы как-нибудь да было!

(Я.Гашек)

Глава первая

Проснувшись, Гейс еще долго лежал с закрытыми глазами и слушал порядком надоевшее бормотание дождя. Что поделать, но последний четвертый весенний месяц, эта маленькая скучная планета неизменно целиком и полностью отдавала непрерывному монотонному ливню. Отбросив одеяло, он потянулся, зевнул, глядя в залитое водой окно, и поморщился – в комнате стояла влажная духота. Идти на работу страх как не хотелось, перспектива залезть обратно под одеяло, накрыться с головой и проспать до лета, выглядела гораздо привлекательнее. Но быстро меняющиеся цифры синего таймера бесстрастно указывали на то, что если он сейчас же не вылезет и из кровати, не оденется и не поплетется на работу, на его место мигом найдется масса желающих. На такой неприлично мелкой, но густонаселенной планете, как Антиса, всякий, кто умудрялся заполучить более-менее приличную постоянную работу, дорожил своим местом, в глубине сердца лелея надежду когда-нибудь улететь из этого тесного мирка с ничтожными жизненными перспективами. И Гейс не являлся исключением, его тоже манили судьбоносные, ярчайшие маяки далеких больших планет. Их туманные моря и континенты, величественно плывущие в бездонных глубинах космоса, сначала снились Гейсу по ночам, а в последнее время стали мерещиться и наяву, настолько сильно надоела ему однообразная жизнь на Антисе. Но пока что не представлялось возможным вырваться к далеким туманным континентам, необходимо было накопить на свой собственный кораблик. Если же выезжать на общепассажирских кораблях, то цена билета, плюс необходимо-обязательная сумма на адаптационные сроки равнялась стоимости небольшого поддержанного корабля. Таким образом, захолустные планетки вроде Антисы препятствовали утечке народных масс к манящим маякам больших миров, а прекрасные большие миры этим же методом пытались снизить количество желающих испортить своим присутствием их заповедные континенты.

На то, чтобы поесть времени уже не оставалось. Гейс влез в мешковатый непромокаемый комбинезон, зевая, застегнул многочисленные крепления, поверх прозрачную, опять же непромокаемую куртку с капюшоном, на ноги ботинки на толстенной протекторной подошве, плетеные перчатки на руки и можно было идти самоотверженно трудиться. Он подошел к входной двери и она, трясясь от старости, стала подниматься вверх.

– Хорошего дня-я-я-я! – хрипло, вразнобой затянули автоматические системы охраны этого уже еле дышащего сооружения, служившего Гейсу домом. – Возвращайся поскоре-е-е-е…

– Чтоб вы сдо-о-о-охли, – привычно, в тон ответил Гейс, набрасывая на голову капюшон.

Стоило ему шагнуть за порог, как дверь за спиной, закрываясь, рухнула вниз с оглушающим металлическим лязгом, на который Гейс и не обратил внимания – давно уж притерпелся.

Родился и вырос Гейс на парной, зависимой от Антисы планете Шерувеме – местечке, с горизонтов которой Антиса выглядела глобальным космическим телом. Перебраться с Шерувемы на Антису оказалось парой пустяков для такого отличного пилота, как Гейс, а вот дальше… все пустяки как-то сразу закончились. Антиса крепко держала свою рабочую силу, выплачивая ей ровно столько, чтобы хватало на оплату малоприличного дома и средневкусной еды, оставляя все остальные перспективы сиять яркими, радужными огнями в своих прозрачных небесах.

Громко чавкая протекторными подошвами по густой светло-серой грязи, Гейс брел к едва виднеющемуся в белой ливневой стене приземистому округлому зданию жутковатого мертвецки-голубого цвета. Эта окраска, в понимании хозяина здания, должна была навевать клиентам мысли о нежных небесных сферах. Гейс приподнял прозрачный капюшон куртки, чтобы плюнуть в грязь, глядя на чересчур большую для успешного предприятия вывеску на здании: «„Вельсевера“ Грузопассажирские космоперевозки! Без исключения для всех!» Над входом для персонала висел здоровенный таймер. Гейс бросил взгляд на цифры, он почти не опоздал.

При входе очистил ботинки, переступив через порог, переобулся, свернул в узкий отсек, где сменил свой черный комбинезон на форменный голубой, надел на голову маленькую черную шапочку и поспешил вдогонку за удаляющимися форменными спинами остальных пилотов.

Как обычно собрались в тестовом зале, где проводился обязательный анализ на наличие в крови запрещенных веществ и только после этого пилоты допускались к полетам. Зевая и наступая друг другу на ноги, они выстроились в шеренгу напротив металлических анализаторов. Шкафообразные аппараты, как и впрочем всё оборудование «Вельсеверы» были старыми и порядком изношенными, поэтому процедура анализа доставляла мало удовольствия. Требовалось взяться за ручки-скобы, опустить голову в мутную, неизменно воняющую чем-то кислым пластичную полусферу, и на выдохе получить весьма ощутимый укол в шею. По завершению анализа, пилоты прошли в сообщающееся помещение – зал ожидания. Расселись по десять человек за стол и Гейс, устроившись поудобнее, сразу заснул. Из-за постоянного монотонного дождя, чей шум продолжал звучать в ушах даже в звуконепроницаемом помещении, постоянно хотелось спать, бодрствовать приходилось через силу, и достаточно было оказаться в тепле, куда-нибудь присесть, к чему-нибудь прислониться, как силы моментально покидали. Проснулся Гейс оттого, что кто-то трясет его за плечо.

– Чего? – нехотя разлепив ресницы, он увидел пилота Форуса.

– Тебя вызывают, не слышишь что ли?

– Как я могу слышать, я же сплю.

– Ну, так послушай!

Гейс зевнул, тряхнул головой, разгоняя тяжелую сонливость, и услышал раскатисто несущийся из динамиков голос второго помощника владельца «Вельсеверы» Курши:

– Пилот Гейс, немедленно подойди к почитаемому Эри-Риве! Почитаемый Эри-Рива ждет тебя!

– И зачем это я хозяину понадобился? – удивился Гейс, нехотя поднимаясь из-за стола.

Его проводили сочувствующим молчанием. Когда сам почитаемый Эри-Рива вызывает к себе какого-то малоуважаемого пилота, ничего хорошего ожидать не приходилось.

Почитаемый Эри-Рива единолично занимал огромное, чуть уступающее размерами тестовому залу помещение. Грязно-синего цвета, с прозрачными куполообразными потолками, сквозь которые хозяин наблюдал за взлетом и посадкой кораблей, кабинет Эри-Ривы производил впечатление мусорной свалки из-за обилия всевозможных нужных и ненужных вещей. Эри-Рива не только здесь самоотверженно трудился, но и жил, так как из семьи его давным-давно выгнали.

Гейс переступил порог, притворил за собой дверь и приготовился к каким-нибудь неприятностям. Из-за чудовищной сонливости он, как ни силился, так ничего плохого о себе и о своих поступках вспомнить не смог.

Эри-Рива монументально восседал за необычным длинным и узким столом. Гейс мог поспорить с кем угодно на что угодно – этот стол являлся не чем иным, как переделанной транспортерной лентой. Глядя на грузного хозяина за этим странным столом, Гейс невольно ожидал, что вот сейчас квадратная фигура, затянутая в плотную сиреневую ткань тронется с места и медленно поедет, не меняя позы.

– Иди-ка сюда, – Эри-Рива поманил Гейса трехпалой рукой в блестящей черной перчатке. – Ближе! Еще ближе! Сюда, ко мне подойти можешь или ноги отнялись?

Грустя и спотыкаясь, Гейс подошел к «транспортеру», встал напротив хозяина и впервые получил возможность рассмотреть свое начальство вблизи. Издалека Эри-Рива казался более человекообразным… Желтоватая, чересчур тонкая, вся покрытая мельчайшими морщинками кожа, четыре подбородка, наплывающие над глухим жестким воротом, прижатые к лысому черепу заостренные уши и круглые маленькие глазки розоватого цвета. Раздраженно, почти зло эти розовые глазки уставились на Гейса. От такого взгляда, хочешь – не хочешь, проснешься. Придирчиво осмотрев пилота с ног до головы, Эри-Рива отверз уста и произнес следующее:

– У нас появились ценные клиенты, очень хорошо платят, желают лететь через нашу компанию на Генферу, двигаются транзитом через Антису. Ты их повезешь.

Гейс слегка растерялся, что-то он не мог припомнить когда это Сам Хозяин вызывал к себе пилота лишь для того, чтобы сообщить о клиентах. Значит, они и в самом деле важные персоны и везти их доверяют именно ему, Гейсу… Проникнувшись ощущением собственной избранности, он решился задать пару вопросов. И самый первый вопрос сразу же стал весьма неудачным:

– А почему они решили лететь именно через нашу компанию?

Розовые глазки тут же стали красными, и Эри-Рива заорал, впадая в моментальное бешенство:

– Да потому что мы лучшие на этой пустоголовой планетенке! Мы лучшие! А все остальные худшие! Они все-все хуже нас! Тебе это понятно?! Понятно это те-бе?!

– Да, да, конечно, – пробормотал Гейс, отступая назад на пару шагов, – очень неумно с моей стороны было…

– Куда ты пошел?! Стой на месте, когда я с тобой разговариваю!

Гейс вернулся на исходную позицию.

– Возьмешь самый лучший наш корабль, – Эри-Рива так же быстро успокаивался, как и воспламенялся.

«Неужто мне доверят „Антарагон“?..» – с замиранием души и тела подумал Гейс.

– Возьмешь «Антарагон», – подтвердил смелое предположение хозяин. – Если по возвращению обнаружится хотя бы одна крошечная царапина на обшивке, пульте управления, на полу или на стенах, если хоть одно пятнышко постороннее где-нибудь замечу, ты будешь работать бесплатно всю оставшуюся жизнь. Информация дошла до адресата?

Гейс согласно кивнул. Полет на «Антарагоне» того стоил. Но радость радостью, а узнать, что же за пассажиры желают посетить Генферу, не мешало бы.

– А можно узнать, кого я повезу?

Эри-Рива извлек из кучи разнообразных предметов, теснившихся на столе металлический стакан-банку, промочил горло и вполне спокойно ответил:

– Это священники с Оксента. В количестве двух штук.

– Священники? – опешил Гейс. – Мне нужно везти священников на Генферу?

– Именно. Они следуют туда с каким-то важным визитом, все транспортные расходы взяла на себя Генфера. Видать святоши чем-то для них важны, генферцы не скупятся в расходах. Стартуешь сегодня.

Гейс глубоко вдохнул и произнес на выдохе скороговоркой:

– Боюсь, я не могу лететь, не смогу взять на себя такую ответственность, у меня хроническая сонная болезнь, я усну прямо за пультом, и все священники погибнут. Возьмите лучше Бааска, он высококлассный пилот, он бодр, не сонлив, с ним они точно доберутся куда им надо.

От подобной неслыханной наглости Эри-Рива не на долго потерял дар речи. В молчании он снова покопался в залежах на столе, потом зачем-то полез под стол. Гейс и не сомневался, что сейчас хозяин извлечет лучник и пристрелит его на месте. Но вместо ожидаемого оружия Эри-Рива вытащил порядком истрепанную небольшую коробку и швырнул ее Гейсу. На крышке желтела надпись «Бодрилокс – непревзойденное средство для бодрости!»

– Приятного аппетита, – сквозь зубы процедил Эри-Рива. – Не ешь в сутки больше трех кусков, а то так взбодришься, что никогда не успокоишься!

– Но почему именно я? – Гейс решил идти напролом, заработать на свою голову скандал, быть может, даже увольнение, но только избавиться от этого рейса.

– Потому что ты! – прорычал Эри-Рива, снова начиная закипать. – Я так решил! И кто ты такой выискался, чтобы обсуждать со мной мои решения?!

– Я священников не повезу! – отрезал Гейс и зажмурился, готовясь к неминуемой расплате. – Ни за что не повезу! Кого угодно, только не священников!

Должно быть, настолько сильно Эри-Рива удивился впервые в своей жизни. От постигшего его изумления, он даже не стал кричать и бесноваться, а спокойно, даже заинтересованно произнес:

– Почему, собственно? Ты не любишь священников? Или боишься их?

Гейс тяжело вздохнул и опустил голову.

– Ну, так в чем дело? Что за истерика на тему тихих, мирных священников? Я хочу знать причину, по которой я должен менять установленного пилота.

Гейс упорно молчал, тиская в руках коробку «Бодрилокса».

– Ну-у-у-у?!! – заорал Эри-Рива.

– Там, где священники, там всегда жди неприятностей, – торопливо ответил Гейс, – это закономерность! Соваться вместе с ними в Космос – самоубийство лично для меня! Три раза возил священников и три раза чуть не перекинулся вместе с кораблем! К тому же у меня с этой братией личностный дисконтакт, пусть летят с кем угодно, только не со мной! Я не летаю со священниками, это мой принцип! Я закончил, можете меня увольнять.

Эри-Рива пожевал губами, задумчиво глядя на своего лучшего пилота, поискал что-то на столе и извлек плотный лист бумаги.

– Знаешь, что это такое? – он поднял лист, чтобы Гейсу было лучше видно. – Это департационный лист с Антисы на Шерувему. Хочешь сегодня же вернуться на родину без права покидать ее в ближайшие сто галактических лет, потеряв разрешение на работу с кораблями? Мне почему-то кажется, что не хочешь. Или хочешь? Так хочешь или не хочешь? Скорее отвечай, а то я в смятении от такой дилеммы!!! – Эри-Рива грохнул кулаком по столу, отчего тоненько задребезжал какой-то металлический хлам.

– Не хочу… – едва слышно ответил Гейс, не поднимая головы.

– Что-что? Я не расслышал!

– Не хочу!

– Ну вот, я так и знал, ты принял поразительно мудрое решение. Надо полагать, священников ты повезешь?

– Повезу.

– И они тебя больше не пугают?

– Нет.

– И ты сейчас же возьмешь все свои драгоценные принципы, прижмешь их покрепче к сердцу, чтобы не растерять по дороге, и пойдешь знакомиться со священниками?

Гейс кивнул с убитым видом.

– Великолепно, юноша, всегда знал, что мы тут все, как одна семья и понимаем друг друга с полуслова. Твои подопечные сидят в ожидальнике. Заботься о них трепетно и нежно, ни в чем не отказывай, упреждай каждое желание, захотят поболтать, выслушай с благоговением парочку душеспасительных бесед, от тебя не убудет.

И, заметив, какое выражение появилось на лице пилота, добавил:

– И выслушаешь внимательно, чтобы они не болтали! И еще попросишь! И только посмей опозорить нашу компанию! Я тебя собственнолично сожру! – Подумал и добавил: – Правда, с брезгливостью, но сожру. Информация не ошиблась адресатом, дошла по назначению?

Гейс кивнул.

– Тогда бегом побежал в ожидальник!

Он бросился к двери.

– Принципы свои не растеряй, братамухра несчастная! – напутствовало в след красноглазое начальство.

Глава вторая

Важных пассажиров в ожидальнике как мог, так и развлекал второй помощник Эри-Ривы – Курша. Так как практически все его истории начинались с фразы «а вот мы как-то с одной малышкой…», то ему пришлось изрядно попотеть, в потугах придумать что-нибудь занимательное для священников.

– Погода у нас, знаете ли… – выдавливал Курша капля по капле, – такая нынче неприятная погода заделалась, и такая вот дрянь происходит, представьте себе, от самого что ни на есть зарождения этой тухлой планетёнки, чтоб она от кислородного голодания пересвистнулась.

И замолчал, напряженно размышляя, не сказал ли он чего-нибудь ненужного. Молчали и священники, переваривая полученную информацию.

– А вот у нас еще ветра бывают… – мучался Курша, поднимая глаза к потолку. На потолке красовалось с десяток сильно заметных трещин. Курша сразу же забыл обо всех ветрах, о которых собирался поведать и на его шее угрожающе вздулись вены. Эти проклятые трещины он приказывал заделать еще до дождей и ему давно доложили, что все заделано в лучшем виде.

Раздался звук поднимающейся двери и на пороге возник пилот Гейс. Курша обрадовался ему, как родному.

– О! – воскликнул он, резво вскакивая с металлического стула. – А вот и ваш пилот! Прошу знакомиться, его зовут Гейс, ему нет равных в нашей компании, хотя у нас все пилоты высочайшего класса, в этом вы сомнений не имейте, но Гейс лучший из лучших! Гейс, знакомься, наши многоуважаемые пассажиры… – Курша украдкой вынул из кармана бумажный огрызок и прочитал так, чтобы никто этого не заметил: – сиятельный отец Мантий-Мукоделис и достойный брат Эхатештамп. Теперь я вас оставлю, пора бежать, готовить к старту корабль. Подготовка к старту это очень, очень важно!

И Курша поспешил к выходу из ожидальника, по пути сунув в руку Гейсу бумажку с именами пассажиров.

– У нас самые лучшие корабли, но мы дадим вам лучший из лучших!.. – донеслось уже из коридора. И Гейс остался наедине со священниками.

Сиятельный отец Мантий-Мукоделис оказался невысоким, коренастым, весьма преклонного возраста, в широких синих брюках, в свободной голубой рубахе почти до колен и подобии белой накидки-безрукавки. Длинная белая борода отца делилась на три части, каждую из которых по всей длине скрепляли многочисленные серебристые кольца, волосы, собранные на затылке в хвост, доходили почти до пояса, хвост также по всей длине перехватывали кольца. Загорелое лицо Мантий-Мукоделиса, с нехарактерным для священника твердо вырезанным подбородком, испещряли тонкие морщинки, из-под густых бровей по-молодому сияли карие глаза. Достойный брат Эхатештамп выглядел не настолько примечательно: ростом чуть повыше Гейса, среднего телосложения, с коротко стриженными черными волосами. Черты его бледного лица были довольно острыми, черные глаза глубоко посажены, а уши так прижаты к черепу, что казалось, они и вовсе отсутствуют. На нем были штаны и рубашка, застегнутая под самое горло – свободного кроя темная одежда.

Гейс сглотнул застрявший в горле ком и растянул губы в приветливую улыбку. Ужас, постигший его, не поддавался описанию. Это действительно были самые что ни на есть настоящие священники, а он-то уж успел понадеяться, что Эри-Рива или перепутал, или преувеличил…

– Доброго дня, Гейс, – с мягкой улыбкой произнес старик, слегка кланяясь, – да ниспошлет Великий Вселенский Разум тебе здоровья и благоденствия.

«Начинается….», – подумал Гейс, а вслух произнес:

– Рад приветствовать, надеюсь, путешествие вам понравится, сейчас мы пройдем на посадочную площадку, – он не удержался и тяжело вздохнул, – и, как говориться, полетим.

Мантий-Мукоделис согласно закивал, а достойный брат Эхатештамп всё смотрел куда-то в пол и особого интереса к Гейсу не проявлял, казалось, он к чему-то внимательно прислушивается.

С тяжелым сердцем Гейс вышел из ожидальника и повел своих пассажиров к стартовой площадке «Антарагона», чувствуя себя немного глуповато с этой мятой желтой коробкой «Бодрилокса» в руках. Свои вещи – две небольших черных сумки священники предпочли нести сами.

«Антарагон», – краса и гордость «Вельсеверы», занимал не только отдельную крытую взлетно-посадочную площадку, но имел так же троих персональных техников, в чьи почетные обязанности входило неусыпное бдение за звездным лайнером. Так как использовалась краса и гордость чрезвычайно редко и только в особых случаях, в обязанности техников входил профилактический осмотр, да натирание до блеска пульта и приборов. Подойдя к «Антарагону», Гейс так разволновался, что даже забыл о постигшем его горе в лице священников. Корабль густо синего цвета, с четырьмя плоскими острыми крыльями, с огромным обзорным иллюминатором, сверкающий и мощный, как посланец бездонных космических глубин, неизменно притягивал к себе мысли всех пилотов «Вельсеверы». Всё ещё не веря собственному счастью, Гейс замер у центрального входного шлюза, коснулся ладонью прохладной обшивки…

– Очень красивый лайнер, – раздался за плечом Гейса голос Мантий-Мукоделиса, – необыкновенно величественный.

– А? – обернулся Гайс.

Глаза старика понимающе улыбались. Брат Эхатештамп, запрокинув голову, рассматривал корабль, его «Антарагон» тоже не оставил равнодушным. Гейс набрал на шлюзовой панели восьмизначный код, и практически бесшумно панель стала разделяться на четыре части, открывая вход, на встречу Гейсу полился прозрачный белоснежный свет, и бесполый голос приятного тембра произнес:

– Межпланетный лайнер дальнего следования «Антарагон» приветствует вас на своем борту. Вам гарантирован комфорт, покой и безопасность.

Пассажиры вошли следом за Гейсом, шлюз стал закрываться, а голос тем временем продолжал:

– Помимо простого и эффективного центра управления, я оснащен всем необходимым для того, чтобы сделать ваше путешествие максимально приятным и разнообразным. На борту вас ожидает библиотека лучших произведений ста двадцати планет, отсек личных иллюзий, где вы сможете создать любую желательную для вас атмосферу и интерьер. Помимо пищевого центра имеется зона отдыха, где вас ожидает широчайший выбор напитков, а мои каюты оборудованы в соответствии с самыми взыскательными требованиями. Межпланетный лайнер дальнего следования «Антарагон» желает вам прекрасного, быстрого пути.

И голос смолк. Гейс и священники стояли в просторном холле, больше походивший на гостиничный, чем на корабельный – на пол и стены был нанесен ненавязчивый тонкий рисунок и будто в воздухе парило пять серебристых лестниц с обозначениями направлений.

– Вас проводить? – Гейс сделал шаг к лестнице с обозначением «Каюты пассажиров».

– Нет, нет, не стоит, – снова улыбнулся Мантий-Мукоделис, поудобнее перехватывая ручку сумки, – я неоднократно летал на подобных судах, мы со всем разберемся, не беспокойтесь.

Они ступили на серебристую ступень, и лестница плавно понесла пассажиров наверх. Как только священники скрылись с горизонта, Гейс испытал большое душевное облегчение и направился к лестнице центра управления. Всё строение кораблей такого класса, как «Антарагон» Гейс знал наизусть и мог бы двигаться с закрытыми глазами, но на практике, да еще и самостоятельно такой лайнер пилотировать не доводилось. Лестница понесла его ввысь, по мере подъема вспыхивало освещение, и вскоре Гейс ступил в идеально круглое бледно-голубое помещение центра управления, где уже огнями межзвездных далей сиял пульт с многочисленными экранами, на которых вовсю шли самозапускающиеся программы, тестирующие лайнер на готовность к полету. Гейс присел в кресло пилота, погладил ладонью пульт и, счастливо улыбаясь, вставил в ухо крошечный капсюль связи с пассажирами. По завершению тестов на центральном экране появилось сообщение о готовности корабля к полету, Гейс включил базовые системы старта, и снаружи «Антарагон» расцветился бортовыми огнями. Спустя мгновение возникла едва ощутимая вибрация, которую давали разогревающиеся батареи десяти вспомогательных двигателей, должных вывести корабль на орбиту, прежде чем подключатся восемь основных. Четыре плавных толчка обозначили разворот крыльев из верхнего вертикального положения в нижнее и горизонтальное… Гейс, не глядя в иллюминатор, будто видел, как два крыла опускаются вниз, а два уходят в горизонтальную плоскость… Раздалось утробное, глубинное гудение, что означало полный разогрев батарей. Гейс выставил курс и дал команду старта, мгновенно ожила шкала набора высоты. «Антарагон» стартовал с взлетно-посадочной площадки космодрома «Вельсеверы» планеты Антиса.