Текст книги "Грех с ароматом полыни"

Глава 9

Ее павильон открылся вовремя. Народ начал заполнять торговые залы, толпясь возле прилавков. Сейчас время домашних хозяек, молодых мамочек и пенсионеров. Чуть позже, с двенадцати до двух часов дня, будут забегать те, кто работает по соседству. Чтобы вечером в очереди не стоять, чтобы сразу домой, к семье, с уже почти готовой едой. Вечером, ближе к шести, подтянутся все остальные. Будут очереди. И это неплохо. Это деньги. Это прибыль.

Прилавки ломились от полуфабрикатов, многие из которых были весьма хорошего качества. Вера за этим следила. Не с каждым поставщиком заключала договоры. И если случались обманы или фальсификат, резко обрывала все партнерские отношения.

– Не хочу, чтобы меня проклинали еще и за плохую жратву! – частенько восклицала она.

За что еще ее могут проклинать, она не уточняла. И если Денис приставал с вопросами, ловко уходила от ответа.

Денис… Денис, мальчик родной, где же ты?!

Вера поставила локти на стол, закрыла лицо ладонями. Поплакать бы, пореветь всласть, да не выходило. Не умела она. Внутри все ломило и тряслось, как в хорошую ломку. Голова взрывалась от боли. Во рту было горько и сухо. Все гадко, все! А слез не было.

Дверь приоткрылась.

– Верунь, ты в порядке? Можно к тебе?

Юрик осторожно вошел, прикрыл дверь. Привычно стрельнул глазами по углам. И даже в шкаф, поганец, заглянул. Воровская жизнь приучила к осторожности и недоверию.

– Не знаю, Юра. Не знаю. – Вера с грохотом уронила руки на стол. – У меня все мысли перекосились. Ума не приложу, с чего начинать! Ты все свои связи поддернул, и никакого толку.

– Слава богу, что в морге не он, – встрял Юрик.

– Ну да… Только… – Вера хищно прищурилась в его сторону. – А ты мне не соврал? Это точно не он?

Она на опознание не пошла, передоверив эту страшную процедуру Юрику. Он обещал сделать все без нее. А сделал ли? Не накосячил?

– Это не он, Вера!

Он громко стукнул себя в грудь крепко сжатым кулаком. Привычный бегающий взгляд остановился на ее лице и – редкий случай – сделался честным.

– Верю, – кивнула она и снова повторила: – А ты там лишнего ничего не наболтал? Не накосячил?

И по тому, как Юра снова запустил взгляд по углам, поняла, что что-то не так.

– И-и-и!

Вера выпрямила спину, уперлась ладонями в стол, разводя локти в стороны. Знала, что в такие моменты похожа на хищную птицу. Что вида ее такого Юрик не терпел, злился и боялся.

– Что пошло не так, Греков?! – прошипела Вера забытым страшным голосом из девяностых. – Ну!

– В общем, с меня затребовали паспорт. То есть анкетные данные типа заполнять им надо. В общем, такая фигня. Не знаю, правы они были, нет. Может, я им просто не понравился. Но паспорт записали.

Юра нервно облизал губы, схватился пятерней за затылок, на Веру он больше не смотрел. Знал, что увидит.

– Они теперь знают, что у меня есть племянник, который сбежал из дома и которого я разыскиваю.

– Офигеть! – выскочило у нее. Вера звонко шлепнула ладонями по столу. – Офигеть, Греков! Зачет! Сто баллов! Ты хоть понимаешь, что из этого может выйти?! Понимаешь?!

– Ну, так…

Он нервно поводил шеей, словно пытался ослабить удавку на ней. Глянул исподлобья.

– А что может случиться, Верунь? Ну, загулял племянник, нашелся. Я, как дядя, решил подстраховаться и посмотреть на тело в морге. Что? – Юрик широко развел руки, осторожно улыбнулся. – Мы же сообща это решили.

– Решили. – Она подтвердила кивком. – Но никто не говорил тебе светить свой паспорт. Ты вообще телевизор смотришь, Греков? Газеты читаешь? Интернет открываешь?

Юрик вдруг обиделся. Улыбка исчезла. Взгляд сделался колючим, злым. Он не терпел, когда Вера намекала на его безграмотность. Ну да, семь классов всего закончил. В восьмом его первый раз посадили. На зоне как-то пытались их учить, чтобы вручить какой-никакой аттестат о восьмилетнем образовании. Но то не учение было, а пытка. Он, честно, даже не помнил лица того преподавателя, который пытался хоть что-то сделать для отмороженных малолеток.

Семь классов всего лишь было у Юрика, и они крупными буквами были прописаны у него на лбу. Не всегда он искрометно соображал. Не всегда у него находились правильные ответы. Ловкости рук, внимательности и памяти на предметы мог кто угодно позавидовать. А еще, невзирая на тщедушный вид, он был крайне выносливым. И мог без еды и воды продержаться пару суток запросто. А еще он был верным, как пес. И Вера об этом знала.

А вот образованности, да, не хватало.

– А что в газетах, Вера? В Интернете что? Просвети меня, убогого, – протянул он обиженно и сел возле двери на корточках.

Нарочно так сел. Знал, она эту его тюремную привычку не терпела. Ворчала всегда, могла и пинка дать. Сейчас странно смолчала.

– А там, Греков, трубят о том, что труп тот бесхозный. Сергеев от него открестился. Говорит, не было у него в штате такого охранника. Менты парня катают на предмет причастности к криминалу. И тут ты такой приходишь и помогаешь им, Греков!

– Чем? Не понял, – мотнул он головой.

– Тем, что паспорт свой засветил! А по паспорту тебя вычислят. И сразу руки начнут потирать. Вот и подельник явился опознать своего товарища. Греков, ну, вообще! У тебя же на морде все твои три срока прописаны. И без паспорта понятно. А уж коли паспорт засветил… И племянника у тебя никакого нет. Это они сразу установят. Начнут проверять окружение. Выйдут на меня. Поймут, что именно у меня племянник в бегах. Классная уже звонила, интересовалась: чего это Денис школу прогуливает. Я пока отбрехиваюсь. Вру про болезнь. А дальше что?

– Что? – беспечно оскалился Юрик.

– А дальше, Греков, они могут моего Дениса к этому телу в морге прилепить запросто. Вдруг в ювелирке его отпечатки, а?! Вдруг это он того дядю?!

И тут Вера вдруг всхлипнула. Как-то вышло неожиданно, вырвалось из груди откуда-то, подкатило удушьем к горлу, а глаза так заболели, что, казалось, сейчас лопнут.

– Мне представить невозможно, Юрик, что это мог быть он! – заплакала Вера.

– Не он это, я же сказал. – Юрик так растерялся ее слезам, что сел на пол и тоже почувствовал, как в груди зажгло и дышать стало нечем. – Я сам смотрел, я же…

– Да не понял ты! – прикрикнула она на него сквозь слезы. – Говорю, не могу представить, что это он того парня… Вдруг охранник его застал за нехорошим, и он его…

– Да брось, Верунь, – протянул Юрик не очень уверенно и тут же умолк.

Ему ли было не знать, как такие дела делаются. Он с шестнадцати лет под статьями ходил. Повидал всякого. Знал, как простой интерес к нужной квартире тонул в волнах бешеного азарта. Знал, как бывало страшно, если что-то шло не так. И про липкий пот по всему телу и тяжесть в ногах помнил, когда однажды хозяйка вернулась не вовремя. И не забудет никогда, как держал в руке тяжелую старинную статуэтку, готовый опустить ее на голову старухе, если та вдруг его обнаружит.

Старуху спасло провидение, угнало ее в ванную. И он улизнул с сумкой добра. А вот вышло ли так у Дениса, если он все же рискнул ограбить ювелирку по соседству?

– Зачем ему идти туда, Верунь? – озвучил свои самые безопасные мысли Юрик. – У него же все есть.

– Зов крови. Зов чертовой крови, которая сидит в нем, Греков. Ты папашу его помнишь?

Вера резко вытерла мокрое лицо ладонями, взглянула с ненавистью на дверной проем. Будто неожиданно там появилось привидение отца Дениса. Наглое, красивое, самодовольно скалившееся.

– Эта сволочь крала просто так! Не из-за денег, для удовольствия, на спор. Он всю жизнь моей сестре испортил. Он урод!

– Но Денис не такой, – снова не совсем уверенно возразил Юрик.

– Может, и не такой. А может, я его и проглядела. Но я ловила его пару раз за тем, что он стоит у окна и глаз не сводит с ювелирного магазина, где труп обнаружили. И лицо у него при этом было…

Вера поводила растопыренными пальцами возле своего рта, словно пыталась нарисовать улыбку, показавшуюся ей страшной.

– В общем, улыбался он точно, как его папаша. Одно лицо, Греков! Я тогда обратила на это внимания, но значения не придала. Я сейчас вот вспомнила. – Она закачала головой из стороны в сторону, прикусила губу и застонала: – Господи! Где он?! Где он может быть без денег, без одежды, без еды?!

Юрик стрельнул в ее сторону недоуменным взглядом и промолчал, опустив голову. А про себя подумал, что Вера с женской ее философией совсем упускает из виду тот факт, что пацан, возможно, грабанул магазин. И вынес цацек не на один миллион.

Как без денег-то? Если он сбыл все добро, а он не мог пойти на дело, не позаботившись рынком сбыта, то у него сейчас на руках довольно прилично рублей. И голодать он не должен. И раздетым не будет.

И еще кое-что…

Юрик совершенно был в этом уверен, только Вере пока о своих соображениях не говорил: Денис не мог пойти на это дело в одиночку. Сто процентов из ста у него был подельник. Кто-то отключил сигнализацию, кто-то ему помогал. Найти бы этого гаденыша. Тогда и Дениса найти оказалось бы легко. Но пока с этим ничего не получалось. Он тайком от Веры забирал компьютер Дениса и относил его умным ребятам. Те в нем покопались и плечами пожали.

– Никаких следов. Никаких контактов, Грек.

– Что, вообще?!

Он не мог понять, как можно было не наследить. Как можно было не оставить хоть какую-то зацепку. Сам он в этом деле был не силен. Но настырно полагал, что современные технологии – это Клондайк для сыщиков. Это не на ходу словом перекинуться и разбежаться.

– Вообще ни следа. Все чисто.

– А покер? Он же играл в покер?

– Ну да. Есть такое. И хорошо играл, скажу я тебе, Грек, – не без зависти произнес компьютерный гений, недавно выпущенный под залог на свободу. – И серьезных ребят обыгрывал.

– Как узнал? Они же все под вымышленными именами?

– Обижаешь, – самодовольно хмыкнул парень и вручил Грекову список из нескольких фамилий.

Многие фамилии Юрику были неизвестны. Об этих людях ему еще предстояло навести справки. Но вот одна фамилия заставила его сердце забиться часто-часто. Дыхание сбилось, а ноги сделались ватными.

Сергеев! Одним из партнеров по компьютерной игре в покер был тот самый Сергеев, чьи магазины на днях ограбили. И со слов парня, рывшегося в компьютере Дениса, играли они почти на равных. Количество выигранных и проигранных партий было почти равным.

Посидев вечер дома и напряженно подумав, Юрик пришел к выводу, что Вера права: Денис не просто так таращился на ювелирный магазин Сергеева, расположенный по соседству. Что-то засранец задумал.

Что, что! Ограбить он задумал Сергеева. Одних карточных выигрышей ему оказалось мало. Захотелось серьезного куша. Вызова ему захотелось. Прямо как его папаше ненормальному.

К слову, о папаше…

Юрик не рассказал Вере еще и того, что тайком навел справки об отце Дениса. И узнал, что тот давно на свободе, будто в завязке плотной, и даже вроде семьей обзавелся. Юрик сведения решил проверить и поехал на адрес. Тлела в душе надежда, что Денис где-то рядом с отцом и он сумеет его найти и уговорить вернуться к Вере.

Нет. Все впустую. Дениса не было на адресе его папаши. Зато какая-то баба там была. Ненормальная совершенно. С вытаращенными глазищами и кулаками набросилась на Грекова и пригрозила вызвать полицию, если он еще раз явится и попытается сбить с пути истинного ее гражданского супруга.

Все его тайные поиски к результатам не привели. Поэтому Вере он ничего не рассказал. Нечего было рассказывать. А попусту воздух колыхать он не привык. Не в его стиле.

– Чего молчишь, Юрик? – устало произнесла Вера и принялась вдруг пальцами расчесывать волосы. – Что станем делать, если менты явятся к тебе или ко мне и станут задавать вопросы?

– Не явятся, – улыбнулся он кротко.

И тут же пожалел Верину шевелюру, драла она ее пальцами беспощадно. Нервы.

– Почему так думаешь? Ты же паспорт свой засветил с пропиской. – Она замерла, вонзив пальцы в волосы на макушке.

– Так я же не свой паспорт засветил, Веруня. – Греков начал медленно подниматься с пола. – Был у меня запасной, был.

– Ай, молодца, Юрик! Ай, молодца. Обожаю тебя. Иди, расцелую твою преступную морду!

И впервые за несколько последних дней, наполненных страхом и тревогой, Вера заулыбалась.

Глава 10

Прошлый поздний выезд с Евой не дал никаких результатов. В морге никого не оказалось. Дежурный санитар куда-то запропастился. На телефонные звонки не отвечал.

Потоптавшись у запертых дверей, Егор и Ева разъехались по своим домам. Он так и не рассказал ей, что ему удалось узнать об авторе скандальных статей о ней. Она так и не спросила.

«Перестало быть важным», – решил Егор и, пока ехал домой, позволил себе немного поворчать на нее. Не то чтобы он на Еву сильно обижался, нет. Но он же работал. А она даже не вспомнила.

Вспомнила. На следующее утро в шесть часов.

– Прости, если разбудила. Но мой вопрос остался открытым.

Она говорила бодрым голосом, что означало одно из двух: либо она давно встала, либо не ложилась вовсе.

– Какой вопрос? – не сразу понял Егор.

Он все еще лежал с закрытыми глазами. До звонка будильника было еще пятнадцать минут. И это были самые драгоценные пятнадцать минут утром. Их нельзя было трогать. Они были неприкосновенными.

– Ты вчера сказал, что тебе удалось что-то узнать. А потом мы об этом так и не поговорили, – напомнила Ева. – Так что?

– А это…

Он приоткрыл один глаз, убедился, что на улице, как и обещали все прогнозы, пасмурно. И вот-вот пойдет дождь. И едва не застонал.

Он ненавидел просыпаться таким вот хмурым утром за пятнадцать минут до будильника. Ненавидел! Это смазывало весь день. Никаких позитивных прогнозов не могло быть после такого скверного пробуждения.

– А ничего. Это не сотрудник редакции. В штате не состоит.

– Какая новость, – фыркнула Ева. – Это я и без тебя узнала. Кто это вообще – мужчина, женщина? Молодой, старый?

– А никто не знает. В редакции этот человек не появлялся. Связь с главным редактором держал через заказчика статьи. Думаю, смысла нет называть его имя?

– Нет, – проворчала Ева и тяжело вздохнула. – И это все новости?

– Не все.

Егор выбрался из кровати, дошел до окна, выглянул на улицу.

Отвратительно! Серым казалось все. Даже рыжие листья на деревьях, даже его белая машина на стоянке. Если он сейчас выйдет из дома, то непременно сделается серым, как тот слон из забытой детской песенки.

– Что еще?

– Ты говорила мне, что человек, который мог знать о тебе такие подробности…

– Тимур. Он погиб. Я помню, – грубо оборвала она его. – Что дальше?

И вот тут он по-настоящему обиделся. Грубит, пятнадцать минут сна украла, и это в такой серый гадкий день.

– А дальше то, что никакого Тимура нет в списке погибших. Во всяком случае, в твоей приемной семье, – на повышенных тонах выпалил Егор. – И вообще нет никого погибших. Все дети ваших родителей, кроме одного приемного младенца, умершего от голода, остались живы. И это документально подтверждено. Все!

В трубке сделалось тихо-тихо. Как дождь за закрытым наглухо окном зашуршал по листьям, было слышно, а как дышит Ева – нет.

Егор отодвинул телефон от уха и взглянул на экран.

Нет, она все еще там. Секунды бегут.

– Эй, – на всякий случай позвал он. – Ты там?

– Я тут, – ответила она тихо и, прежде чем отключиться, произнесла: – Но это не может быть правдой.

Перезванивать он ей не стал. Заверещал будильник, и ему надо было торопиться. Утро сборов на работу было расписано поминутно.

По дороге тоже позвонить не вышло, попал в пробку.

Дождь же пошел! А это крайне неудобно для водителей, решившись подкрасить губы, ресницы, или написать на ходу сообщение, или закурить, или закончить незавершенный за завтраком скандал с женой. Они задевают чьи-то бамперы, принимаются потом ходить вокруг машины, размахивать руками, орать, что на европротокол не согласны, надо ждать ДПС. За ними выстраивается длинный хвост из машин, чьи водители их негромко проклинают.

– Каждый раз одно и то же! Это просто какое-то проклятое место, Серега! – орал в трубку Егор, предупреждая, что задержится. – Ты там прикрой, если что.

– Не волнуйся, майор. Никого нет. Все на совещании наверху, – меланхолично отозвался коллега. – Но с тебя пончики.

Пончики Серега всегда покупал в булочной по соседству. С вареной сгущенкой, повидлом и сливочным кремом. Все по два. Приносил их в бумажном промасленном пакете. Наводил себе чая в огромной кружке, доставал горячие пончики, обсыпаясь сахарной пудрой. И принимался уминать их со скоростью: пончик в пять минут.

Егор, наблюдая за ним, часто мучился за него изжогой и клятвенно обещал себе никогда так не жрать. Но сегодня, сам не заметил, как съел целых два, пока шел от булочной к отделу.

– О, спасибо! – с благодарностью выхватил из его рук промасленный пакет Устинов. – Смотрю, и сам приложился.

Устинов выразительно глянул на Егоров пиджак. От кармана до третьей пуговицы снизу белел шлейф из сахарной пудры.

– Разведка донесла, что ночью, майор, вы пытались попасть в здание районного морга. – Серега повернул к нему физиономию с сахарными усами. – Но попытка не увенчалась успехом?

– Ты ко мне уже на «вы»? – осторожно пошутил Егор.

– Нет, я по-прежнему с тобой на «ты», Егор. Просто знаю, что ты был не один. – И Серега выразительно поиграл бровями.

– Откуда информация, Устинов?

Егор насупился.

Серое утро начинало покрываться ретушью из черных штрихов. Если информация достигнет ушей полковника Строгинова, то неприятностями они оба могут быть обеспечены. Он-то ладно, выкрутится как-нибудь. А Ева на испытательном сроке в своей страховой компании.

– Ладно, не дрейфь.

Устинов подмигнул. Кажется, сахарная пудра осела даже на его ресницах.

– Санитара немного знаю. Он сам мне позвонил сегодня утром. Рассказал, как вы ночью в морг ломились. Вопросы разные задавал.

– Ничего мы не ломились. Просто стучали.

– Ему телефон весь оборвали, – словно не слыша, продолжил с набитым ртом бубнить Устинов. – Чего так приперло-то? На покойничка хотели взглянуть?

– Нет. – Егор честно взглянул на коллегу. – Хотели узнать, никто не приходил на опознание? Может, кто востребовал?

– Никто. – Серега с сожалением заглянул в пакет, посчитал остатки. – Никто не востребовал.

– Вот это я и хотел узнать… С Евой.

– Никто не востребовал, но приходил. – Устинов обмел запудренную физиономию ладонью. – На опознание.

– Да ладно! И кто?

– А вот тут, товарищ майор, и начинается все самое интересное.

Серега тяжело поднялся и, по-медвежьи косолапя, пошел в угол, к чайнику. Глянул оттуда на Егора с мужицкой хитрецой. И даже пальцем погрозил.

– Если бы не запрет полковника, я бы уже давно ему доложил. Поверх твоей головы доложил, Егорушка. И глядишь, благодарность снискал бы. Но запрет существует. Потому и не могу. Потому и тебе рассказываю, в интересах дела, так сказать.

– Ну!

Откровения Устинова были Егору неприятны. Он о многом догадывался, но никогда не слышал этого. Устинов всегда молчал, пряча странные взгляды в стол.

– В общем, пришел некто. Паспорт показал. Санитар – мой знакомый – догадался копию с него снять. Больно, говорит, вид у мужика был плутоватый. К тому же труп криминальный. Скандально криминальный.

Серега подхватил огромную кружку с чаем. Шумно отхлебнул. Медленно пошел к своему столу.

– Мужик тот, что явился на опознание, нес какую-то пургу про племянника, который загулял и неделю домой не является. Только врал он. – Серега шумно уселся. С грохотом поставил чашку на стол. – Нет у него никакого племянника.

– Откуда такая уверенность? – насторожился Егор. – Известная личность?

– В том то и дело, товарищ майор, что личность мужика, явившегося на опознание убитого в ювелирном магазине парня, не установлена.

– Как так?! – вытаращился Егор. – Он же паспорт предъявил и… А! Понял!

– Совершенно верно, Егор. – Устинов подпер пухлую щеку большим кулаком. – Паспорт был левым. Не значится такого дяди. Вернее, был такой, но помер давно. От старости.

– Ух ты! И что получается? В морг приходил возможный грабитель? Так получается?

Черные штрихи серого дня исчезли. За окном стало светлее и ярче.

– Получается, что соучастник преступления явился опознать труп подельника, – согласно мотнул головой Серега. – Подсунул поддельный паспорт. На ходу придумал историю с племянником.

– Труп не опознал?

– Конечно, открестился. Первый раз, говорит, вижу. И очень быстро исчез.

Егор удрученно покачал головой и развел руки в стороны.

– Опять тупик. Даже если дядя и опознал подельника, мы об этом не узнаем. Как ты говоришь, он быстро исчез.

– Не настолько быстро. – Устинов схватил со стола чашку с чаем, глянул поверх нее на Егора. – Его физиономия попала в камеру. Там, если ты помнишь, скверный перекресток. Камера стреляет достаточно далеко. И наш дядечка машинку догадался далеко поставить, номеров не видно, а вот портрет лица прикрыть не догадался.

– Бинго! – воскликнул Егор, нацеливая на Устинова указательные пальцы. – И если ты сейчас скажешь мне, что запись у тебя, я тебе еще и за коньяком сбегаю!

Серега высоко вскинул голову, взгляд его засиял удовольствием, а рот, все еще со следами сахарной пудры, шепнул:

– Беги…

Через двадцать минут, вручив Устинову бутылку недорогого коньяка, Егор флешку у него категорически забрал.

– Да давай вместе посмотрим, чего ты? – Серега досадливо косился в его сторону. – Тем более я уже все видел.

– Тем более! – подчеркнул Егор и спрятал флешку в нагрудный карман рубашки. – Информация не представляет для тебя никакой ценности. Тем более что нам этим делом категорически запрещено заниматься.

Подумал и подчеркнул, обводя жестом стены кабинета:

– Здесь запрещено…

– Но никто не запретит мне заниматься этим в нерабочее время, так ведь, Ева? – позвонил Егор ей после работы из машины. – И тебе тоже.

– И мне тоже, – эхом отозвалась она. И спросила: – У тебя или у меня?

У него в доме после отвратительного пробуждения было, мягко говоря, очень не убрано. Он ухитрился разбросать по комнате почти все, что было в шкафу. Ему все не нравилось, раздражали пуговицы, застарелый запах дезодоранта от одежды, что-то казалось откровенно невзрачным, серым, как день за окном. Бардак в квартире был как по заказу. К тому же в холодильнике было пусто. А у Евы наверняка от вчерашней запеченной курицы что-то осталось. И он бы с удовольствием съел сейчас ножку, или крылышко, или и ножку, и крылышко. И помидор с тем вкусным хлебом, который Ева покупает в какой-то маленькой пекарне.

– У тебя, – решительно заявил Егор. – К тебе ближе.

Они вошли в ее квартиру. Ева включила свет и сразу полезла в тумбочку под вешалкой, и достала те самые тапки, которые раньше считались только его. Он-то думал, она их выбросила. Настроение полезло вверх. А когда она оставила его у компьютера и пошла в кухню разогреть чего-нибудь, как она выразилась, Егор чуть не запел.

Может, все еще наладится? Может, она сможет переломить себя и посмотрит на него не только как на друга?

Он готов! Он по-прежнему готов. И те чувства, которые он затолкал глубоко-глубоко и которым запретил высовываться, вырвутся наружу по первому правильному вздоху.

– Как ты можешь есть, не взглянув? – удивился Егор, когда они с Евой уселись за стол поужинать.

– Смакую прелюдию, – со смешком ответила она, быстро расправляясь с салатом. – И думаю… Строю версии.

– На пустом месте? – усомнился он.

– Ну, какое же оно пустое, Минаков? – Ева отодвинула пустую тарелку. – Мы знаем, что на опознание приходил преступник. Это уже что-то.

– Почему сразу преступник? – возразил Егор, хотя был с ней абсолютно согласен. Так, из вредности решил поперечить.

– Потому что он воспользовался поддельными документами. Значит, не хотел светиться. Человек с незапятнанной совестью и чистыми помыслами вряд ли так поступит. Опять же, машину далеко поставил. И шел пешком достаточно долго. А места на стоянке, если верить Устинову, были. Значит, дядя совершенно точно не хотел светить машину. Чтобы его не смогли по номерам вычислить.

– А может, машина в угоне?

– Тем более! – усмехнулась Ева.

Глянула на гору обглоданных куриных косточек на его тарелке, проворчала:

– Пошли работать, Минаков. Хватит уже жевать.

– А десерт? – протянул он капризно.

Он совершенно точно видел у нее в холодильнике коробку с пирожными. А их она покупала все в той же крохотной пекарне, где и хлеб. И пирожные те были божественно вкусными. И в составе не было никакой дряни.

– Десерт потом, – отрезала она и встала. – Идем!

Они несколько раз просматривали трехсекундный эпизод, на котором засветил свое лицо мужчина, потерявший «племянника». Ставили на повтор, замедляли кадр, останавливали. И наконец, Ева произнесла те самые слова, которых от нее Егор ждал. Не то чтобы он был уверен. Но на маленькое такое чудо, размером с наперсток, все же надеялся.

– А я ведь его знаю, Минаков, – откинулась она на спинку стула и подняла на него по-особенному поблескивающие глаза. – Приходилось сталкиваться с его личным делом при расследовании одного грабежа. Его причастность доказать не удалось. Но я совершенно уверена – это он.

– И кто он?

– Это некто Юра Грек – вор со стажем.

– А точнее?

– Юрий Греков, сорока восьми лет, три судимости. Вор достаточно авторитетный. Но он давно не в деле. Даже странно… – Ева покусала губы, глянула на Егора рассеянным взглядом. – А может, правда, у него какой племянник имеется? И это именно он сейчас лежит невостребованным в морге? Хотя…

– Хотя?

– Не было в личном деле ничего о его родне. Сирота вроде круглый.

– А он женат? Может, это племянник его жены?

– Да не болтай. Не было у него никакой жены. – Ева продолжала всматриваться в узкое лицо с острым подбородком, попавшим в объектив камеры наблюдения. – Что же тебе там понадобилось, Юра? Кого ты ищешь?