Текст книги "Забавы мертвых душ"

Глава 7

Дима потрогал огромную шишку на голове и попытался сфокусировать взгляд на человеке, который с силой трепал его за плечо.

– Карелин! – донесся до него встревоженный женский голос. – С вами все в порядке?

Участковый! Это она наткнулась на него в подъезде, где он валялся после нападения.

Как же это могло произойти? Как он мог так подставиться? Шел себе, шел с покупками из магазина: захотелось поменять набор продуктов, заготовленный для него Окуневым. Был вполне доволен погодой, собой, звонком от Лизы. Рассуждал, почему она вдруг позвонила? Вошел в подъезд на том моменте, когда счел, что ее звонок просто продиктован вежливостью. Сделал от двери к лифтам пару шагов и тут же получил сокрушительный удар по голове. Ударили не кулаком, чем-то тяжелым. Если бы не вязаная шапка, мог бы и не очнуться теперь и не услышать тревоги в голосе молодой строгой девушки, надевшей на себя форму полицейского непонятно с какой блажи.

И не то чтобы после судимости он не любил полицейских. Просто…

Просто счел, что девушке с такими внешними данными негоже копаться в грязи, производимой недочеловеками.

– Вызвать «Скорую»? – неуверенно поинтересовалась Климова.

– Не надо, – возразил он хрипло. – Ни вам, ни мне не нужен лишний шум.

Он неловко перевернулся со спины на бок. С трудом сел. Голова разрывалась от боли. В глазах потемнело. Подкатила тошнота. Сотрясение? Или это просто потому, что он сегодня не обедал и не завтракал, отправившись за покупками практически натощак?

– Идти сможете, Карелин? – Носы ее черных высоких ботинок на толстой подошве замерли в метре от него. – Что вообще произошло, вы помните?

– Кто-то напал на меня, когда я вошел в подъезд. Мои покупки…

Он попытался повернуть голову, чтобы осмотреться, но застонал, почувствовав сильную тупую боль в том месте, где обнаружилась большая шишка.

– Здесь ваши покупки, даже не просыпалось ничего, – отозвалась Мария ворчливо. – Проверьте карманы.

– На предмет? – не понял Дима.

– Ваши деньги, ключи, телефон – все на месте?

Телефон он оставил дома. Наличных не было. Он решил, что пользоваться картой пока уместнее. Мало ли, кому и что придется о себе доказывать. Карта обнаружилась во внутреннем кармане куртки. Ключи тоже были на месте.

– Идти сможете? – продолжила топтаться около него товарищ старший лейтенант.

– Смогу. Только вам придется мне помочь.

– А я что делаю, по-вашему! – возмутилась она, подавая ему руку.

И потом, пока шли к лифту и от лифта, и в лифте тоже – ворчала и ворчала на него.

– Я так и не понял, в чем виноват, – посмотрел он на нее с усталостью, когда они вошли в его квартиру.

– Но как же так, Карелин? Вы должны были вести себя тихо, не высовываться. Я просила вас быть законопослушным гражданином. А вы что делаете?

– Что?

– Вы сейчас пытаетесь наклониться и стащить свои ботинки. Но в таком положении вы можете снова потерять сознание. Стоять смирно! – прикрикнула она на него.

И присела перед ним, принявшись расстегивать молнии на его обуви и стаскивать с него зимние ботинки со смешными острыми носами. Потом помогла снять куртку. Донесла до его кухни пакеты с продуктами. Усадила на стул и потребовала перекись и вату. Он молча ткнул пальцем в сторону одного из шкафов, где – он точно помнил – раньше была аптечка. Не факт, что за восемь лет там ничего не пропало. И не факт, что Окунев ее перетряхнул. Но попробовать стоило.

Все нашлось. Окунев молодец. Надо будет при случае его поблагодарить, решил Дима, прикрывая глаза. Это уже когда товарищ старший лейтенант начала обрабатывать его рану, он так подумал.

– С виду ничего серьезного. Но снимок надо будет сделать. Мало ли… С шапкой что сделать?

– Выбросить, – слабо улыбаясь, проговорил он. – Она так пропиталась кровью, что вряд ли отстирается. Давайте с вами чаю, что ли, выпьем.

– Выпьем, – согласно кивнула Климова. – И пока я стану готовить нам чай, вы расскажете, что произошло. И что происходит вообще вокруг вас, Карелин? У меня сегодня был один гражданин с жалобой на вас. Утверждает, что вы сколотили вокруг себя преступное сообщество. Назвал вас крестным отцом всех местных пенсионерок…

Он беззвучно засмеялся, с силой зажмурившись. В голове стучало, как на кузнице.

– Вы напрасно смеетесь, – укорила его Маша, накрывая на стол к чаю. – Вы, помогая одиноким пожилым женщинам, навлекаете на себя неприятности.

– Они не одинокие по большей части, – возразил Дима.

– Тем более! – возмущенно воскликнула она и, заметив, как Карелин болезненно поморщился, добавила чуть тише: – О них есть кому заботиться. Чего вы лезете?

– Да я не лез особо. Просто не проходил мимо.

Дима взял из ее рук чашку с горячим зеленым чаем. Подул, пригубил, одобрительно кивнул.

– Вы бы смогли пройти мимо, если бы на ваших глазах бедную старушку пытались выкинуть из ее же квартиры, как… Как я не знаю! Как шелудивого кота. А ее родственник пытался. Она кричала так, что мороз по коже. Вы бы смогли?

– Я – другое дело. Я – власть.

Маша села напротив, всыпала сахара в чашку. Не понимала она несладкого чая. С детства не понимала, как ее ни воспитывали. Взяла из упаковки шоколадный пряник. Откусила.

– Так чего же власть ничего не предпринимает, товарищ старший лейтенант? – шепотом возмутился Карелин, ему было больно даже от звука собственного голоса.

– Если вы о Воротниковой, то я совместно со службой социальной опеки бьюсь уже не первый год. То, что произошло на днях, – это инициатива ее родственников, не более. И, поверьте, они имеют на это право. Как только будет готова экспертиза о признании Воротниковой недееспособной, так…

– А когда она будет готова?

– Ох, ее родственники регулярно заказывают эту экспертизу. Мы в свою очередь заказываем независимую. Пока отстаивали. Она ведь – Воротникова – вполне вменяема. Может перепутать имена соседей или дальних родственников. Но это ведь не признак слабоумия, разве нет? Я своих соседей тоже не знаю. Это же не говорит о том, что я дура! Хотя…

Она пристально глянула на Карелина. Тот сидел с бледным лицом, прищурившись. Может, хитрил по обыкновению. Может, яркий свет его раздражал.

– Хотя? – поторопил он ее.

– Хотя, может, я и дура, – нехотя закончила Маша, шурша упаковкой и вытаскивая оттуда второй пряник. – Женя Осипов, к примеру, считает, что я не обязана с вами возиться.

– Не обязаны. Но спасибо, – откликнулся Карелин слабым голосом.

– Женя Осипов – это мой… – решила она пояснить.

– Я знаю, кто такой Женя Осипов, – неожиданно перебил ее Дима, осторожно повернулся и кивнул на окно в западную сторону. – Это одноклассник моей бывшей жены. Он же ее любовник. Он же мой враг.

Крошки шоколадного пряника застряли в ее горле на вдохе, Маша раскашлялась. Карелину пришлось, сморщив лицо, подниматься и стучать ей ладонью между лопаток.

– Запейте, – поднес он к ее рту чашку с чаем. – Нельзя так необдуманно возмущаться. Это чревато. Может быть перекрыт доступ к кислороду.

Вот! Вот опять он свои штучки на ней обкатывает! Как понимать? Что за подтекст?

Маша заглушила кашель чаем, вытерла заслезившиеся глаза. Строго глянула.

– Что значит ваш враг? И с чего вы взяли, что Осипов был любовником вашей жены?

– Осипов не только был, но, думаю, и остается любовником Лизы. Вряд ли что-то между ними поменялось за эти восемь лет.

Углы рта Карелина резко пошли вниз. Он помолчал, поглаживая поверхность стола ладонями. Потом проговорил:

– У них какая-то странная привязанность друг к другу. Необъяснимая. Порочная. Болезненная. И это точно не любовь. Я пытался в этом разобраться восемь лет назад, когда узнал об их связи. Получилось то, что получилось.

– То есть… – Маша в ужасе округлила глаза. – Другими словами, вы хотите сказать, что Осипов устроил вам подставу?!

– Я этого не говорил, – возразил Дима с мученической улыбкой, может, от боли в голове, может, от воспоминаний. – Он у меня один из подозреваемых.

– О! – вырвалось у Маши. – У вас есть подозреваемые?

– Были. Раньше были. Сейчас… Это все сейчас не имеет значения. Я отсидел срок и…

– И всеми силами пытаетесь заработать себе новый! – перебила она его и пришлепнула ладонью по столу. – Вот мы и перешли к цели моего визита, Карелин. Поступают сигналы, что вы…

Странно, но все ее претензии он слушал терпеливо. Даже не возражал. В какой-то момент Маша заподозрила, что он просто спит с открытыми глазами. И задала несколько вопросов. Но нет, он ответил сразу же. Не дернувшись и не зевнув.

– В общем так, Карелин, – произнесла она строже некуда, уже стоя одетой в его прихожей. – Первый и последний раз вы ввязываетесь в истории на моем участке. Живите тихо. Не пытайтесь решать ни чужие проблемы, ни свои, которым более восьми лет. Начните жить заново. С чистого листа.

– Я пытался, честно. Но тут же получил по голове. – Он осторожно тронул шишку. Поморщился. – Кому-то очень не хочется видеть меня живым, здоровым и… свободным. Может, Осипову?

– Даже не думайте, Карелин! Не смейте трепать его имя. Он хороший опер, честный полицейский.

– Товарищ старший лейтенант, – прервал он ее, неожиданно нежным жестом прикрыв ее губы ладонью. – Я знаю про Осипова все и даже больше. И на заметку вам: его фамилия стояла первой в моем списке подозреваемых.

– И последняя просьба, Карелин. – Маша постаралась, чтобы ее взгляд был суровым. – Побудьте пока дома. Не выходите никуда. Травма и все такое. Продуктов у вас на восьмерых. Так что воздержитесь от того, чтобы искать приключения на свою голову. И про Осипова забудьте…

Когда за ней закрылась дверь, Дима еле дошел до дивана в гостиной. Упал на него лицом вниз, зажмурился. Потом с мученической улыбкой признал, что нагло соврал милой девушке – участковому.

Не было никакого списка подозреваемых – Осипов его возглавлял, его и заканчивал. Дима мог сколько угодно врать себе и оправдывать Осипова минувшие восемь лет. Только Осипову было выгодно, чтобы Дима исчез из свободного мира. Только у него мотивов столько, что на пальцах одной руки не сосчитать. И очень жаль, что такая милая девушка, как товарищ старший лейтенант Климова, верит этому мерзавцу.

Глава 8

Как все удачно складывалось! Все было ему на руку: и скандал вокруг пожилых теток, и нападение на Карелина.

Когда он вышел из лифта и увидел Карелина валявшимся на полу без сознания, с окровавленной головой, то вознес всем силам небесным молитвы. Не праведные – нет. Но помолился. Осторожно перешагнул через него, вышел из подъезда, сел в свою машину и уехал.

На следующее утро, пока ехал на работу, сочинял план. Когда думал над ним, план казался замечательным. Беспроигрышным даже. Но как только он перенес все на бумагу, начертив схему и обозначив время, то понял – план говно.

– Так дела не делаются, – произнес он, поджигая в пепельнице бумагу, смятую в тугой комок.

А как они делаются, как? Он сжал кулак и вцепился в него зубами. В какой-то момент он даже сделал себе больно и поморщился. Боли он не выносил. Даже когда зубной щеткой по деснам попадал, хныкал.

– Что здесь происходит?

В его кабинет заглянула заместитель коммерческого директора – противная возрастная тетка, меняющая наряды каждый день. Дорогие наряды! Куда смотрит руководство, интересно? Ясно же, что она ворует. Причем на пару с коммерческим директором. Тот тоже славился своей любовью к дорогим костюмам и фирменным сорочкам. С запонками! Не из пластмассы крашеной. А из серебра и даже золота.

Ворье! Кругом одно ворье!

– Все в порядке, Анна Степановна, – улыбнулся он ей одними губами и с энтузиазмом добавил: – Работаем.

– Дымом воняет почему? – свела она широкие брови к переносице.

Брови она себе сделала недавно. Татуажем назвала, когда он поинтересовался. И с гордостью добавила:

– Это сейчас очень модно.

По нему, так проще было бы углем нарисовать. Тогда хотя бы стереть возможно было бы. А так что? Ходить ей теперь до дней последних с такими черными коромыслами над глазами. Ужас!

– Так что жгли? Или курили?

Губы заместительницы коммерческого директора, в которые она регулярно что-то накачивала, съежились.

– Любовное послание сжег, Анна Степановна, – будто нехотя проговорил он и почувствовал, что краснеет. – Чтобы не попало в чужие руки.

– В наше время кто-то пишет любовные послания на бумаге? – вытаращилась она. – Сейчас все общаются посредством мобильной связи.

– Да. Пишут. Так надежнее.

– С чего это?

– С того…

«Дура! Идиотка разрисованная! С того, что из «облака» потом ни один специалист этого не извлечет. И никаких следов. Просто никаких, кроме пепла! Овца…» – пронеслось в его голове.

Но он, лукаво улыбнувшись, закончил иначе:

– Потому что так романтичнее.

– А. Понятно.

Анна Степановна тоже сделала попытку улыбнуться, но ее перекачанные губы никак не хотели подчиняться. Поерзали друг о друга и вернулись в обычное положение.

– Смотрите, осторожнее с огнем, – предостерегла его Анна Степановна перед тем, как исчезнуть за его дверью. – Сработает пожарная сигнализация, нас тут всех водой зальет. Никому тогда не поздоровится. Тем более будет известно, из-за кого потоп…

Вот! Вот о чем он не подумал, поджигая свой бумажный план в пепельнице. А из таких мелочей неудачи и складываются. И прежде чем на что-то решаться, надо не просто все обдумать, а предугадать все развития любых событий.

Он добросовестно поработал до обеда. Старался не отвлекаться. Но уже сидя за обедом в маленьком ресторанчике, как всегда в одиночестве, дал волю своим фантазиям. Проработал мысленно сразу несколько направлений. Счел, что каждое из них имеет свои изъяны и не может казаться безупречным даже такому дилетанту, как он.

– Это вам, – произнес мягкий голос молоденькой официантки.

Неожиданно на его стол поставили вазочку с кремовым десертом. Он обожал его, но никогда тут не заказывал. Потому что десерт был очень дорогим. По цене равнялся с основным блюдом.

– Я не заказывал. Зачем? – опешил он, подняв на девушку вопросительный взгляд.

– Наш постоянный клиент не дождался его, ушел. Но оплатил. Я подумала, что не стоит пропадать такому чуду. И решила, что вам мой экспромт понравится. Нет? Унести?

– Экспромт?

Он уставился на девушку, находя ее милой и глупой. Наверняка даже значения этого слова не знает. Брякнула просто так. А десерт принесла, чтобы нагоняй не получить от шеф-повара. Судя по ссылке под блюдом в меню, именно шеф колдовал над этим кремовым чудом.

– А платить?

– Платить вам не придется. Десерт уже оплачен, – широко улыбалась девушка.

И он сдался. Так давно хотел его попробовать. И коли случилась такая импровизация…

Импровизация! Это именно то, что ему надо взять в расчет. Насколько он знал, все всегда трудно просчитать, если человек по ходу импровизировал. Это касается и правонарушений. Как-то залез в статистику и поразился. Оказывается, тщательно планируемые убийства или грабежи рано или поздно бывают раскрыты, потому что попадают под заезженные схемы. А вот когда правонарушитель действует по ситуации…

Да, так он и поступит. Конечная цель у него есть. А прийти к результату можно разными путями, не так ли?

Он оставил официантке щедрые чаевые, мысленно похвалив дурочку за то, что она натолкнула его на важную мысль. Доработал до конца дня в очень хорошем настроении. И поехал туда, где его совсем не ждали.

Глава 9

– Ну что, Климова, поздравляю тебя. – Осипов влетел в ее кабинет, широко расставив руки и с силой раздувая ноздри. – Вот ты и дождалась!

– Ты о чем? – Маша отодвинула стопку жалоб от жильцов с ее участка, скопились за неделю.

– Вот ты и дождалась чрезвычайного происшествия в своей тихой обители. Я о твоем участке, старший лейтенант.

Осипов по обыкновению уселся на край ее стола, демонстрируя ей широко разведенные накачанные бедра. Маша поморщилась. Этот красавчик с зашкаливающим самомнением не просто ее раздражал, он временами ее так бесил, что очень хотелось на него орать громко и долго.

– Вступление закончилось?

Она встала с места и отошла, его ширинка находилась слишком близко. Кажется, он даже этого не заметил.

– Закончилось. – Он поиграл улыбкой: начав с загадочной, закончив печальной.

– Переходи к основной причине твоего появления.

– Ах да! – Осипов шлепнул себя по ляжкам. – Убийство у тебя на участке, Климова. Жестокое убийство.

– В смысле?! – Она побледнела так, что щеки заныли. – Почему я ничего не знаю?!

– Потому что звонок от соседей поступил всего лишь пять минут назад. И группа собирается на выезд. Ты с нами?

Конечно, она поехала с ними. И уже по дороге узнала, что убили Зинаиду Павловну. Да, да, ту самую, которую несколько дней назад защитил от лжеколлектора Карелин.

– Как это случилось? – спросила она у Осипова, поехав с ним на его машине. – Как и кто ее обнаружил?

Она мысленно запросила чудес: пусть это будет не Карелин, пусть это не он сунулся в квартиру убитой.

– Кто-то из соседей обратил внимание на приоткрытую дверь гражданки Сироткиной. Сразу оговорюсь: это не Карелин, – порадовал ее Осипов. – Какая-то пожилая пара вернулась домой после отдыха. Вышла не на своем этаже, по рассеянности нажав в лифте не ту кнопку. И обратила внимание на приоткрытую дверь соседки снизу. Позвали, позвали, решили заглянуть. Почувствовали сразу, что что-то неладное. Пошли по комнатам. А Зинаида Павловна лежит себе в кровати задушенной.

– Господи! – ахнула Маша, прикрывая глаза ладонью. – Кто же мог? Зачем?

– Мотив был у ее зятя. Он же нанял сводить тещу с ума того хмыря, как его…

– Кочкин.

– Ага, Кочкин. Зять его нанял довести тещу до дурдома, – внес уточнения Осипов, будто Маша успела об этом забыть. – Но это не зять.

– Откуда такая уверенность? – Маша покрутила в руках телефон, сверилась с навигатором. – Тебе лучше свернуть прямо здесь, на светофоре жуткая пробка.

– А этот двор сквозной?

– Да, я сама нередко там езжу. Так почему зять, у которого не вышло с дурдомом, не пошел дальше? Он же так хотел избавиться от тещи и…

– Кочкин все еще в СИЗО. А зять убиенной подхватил какой-то вирус и лежит в больнице.

– Понятно, – с легким разочарованием протянула Маша. – Но мы-то с тобой не новички и знаем, что…

– Да, да, да, понимаю, – перебил ее Осипов со странным довольным смешком. – Имеешь в виду, что зять мог запросто из больнички незамеченным выйти. Смотаться на адрес к теще, задушить ее, вернуться в больничную палату и дальше разыгрывать тяжелобольного.

– Мог, – кивнула Маша и ткнула пальцем на проездную арку. – Туда сворачивай.

Осипов послушно выкрутил руль.

– Незачем ему, Климова. Его жена, узнав о его договоренностях с аферистом Кочкиным, собралась с ним разводиться. Нет у него мотива убивать тещу.

– Как ты все это так быстро узнал, интересно? – нахмурилась Маша. – За пять минут до твоего прихода в мой кабинет в дежурную часть поступил звонок. И ты…

– Ну да, сразу позвонил ее дочери, контакты имеются. Попросил приехать, задал сразу несколько вопросов. Она мне все и рассказала.

– Надо же… Очень профессионально, Женя, – нехотя похвалила Климова коллегу. – Вон подъезд, около которого народ стоит. Туда подъезжай.

Народу было человек десять. Все больше пожилые люди. Маша сразу узнала среди них Пачкина Михаила Ивановича, размахивающего руками со странной торжествующей улыбкой. Он что-то негромко втолковывал пенсионеркам, сокрушенно покачивающим головами.

– А я вас предупреждал! – с неожиданной радостью обратился он к Маше, стоило ей к ним подойти. – Дело добром не закончится.

– Какое дело? – встал за Машиной спиной высокий Осипов.

– Дело, которое затеял убийца, – зловещим голосом проговорил Пачкин. – Убийца пожилых женщин. Мало ему было одного убийства. Отсидел. Вышел. И сразу за старое.

– Это он про Карелина, что ли, я не понял? – прошептал Маше на ухо Осипов.

– Да, – коротко ответила она.

Ей очень не хотелось, чтобы Осипов стал свидетелем этих дворовых дебатов. Но как сложилось.

– Так какое дело затеял убийца? – выступил вперед Осипов и достал удостоверение.

– Помощь! – прокричал, как ругательство, Пачкин. – Он взялся помогать этим глупым курам. То с управляющей компанией в спор вступит из-за чьих-то батарей отопления. То помешает родственникам больную пенсионерку в больницу отправить. То вот Зине помог. Видим теперь, что из этого вышло. Вы хотя бы понимаете, товарищи полицейские, для чего это все делается?

– Нет. Для чего?

Маше показалось, что Осипову нравится то, что он слышит. Она нахмурилась. Задрала голову. Нашла окна Карелина, вгляделась. Никакого шевеления занавесок. Окна плотно закрыты. Дома он, нет? Как вообще его здоровье? Она вдруг почувствовала укол совести. Могла бы и позвонить, справиться о его самочувствии. Два дня прошло. Обратился он к врачам, нет?

– Это делается для того, чтобы войти в доверие к этим несчастным женщинам! – продолжил надрываться Пачкин. – Усыпить их бдительность и убить!

– Зачем? – задал резонный вопрос Осипов.

– А для чего маньяк убивает? – прищурился Пачкин. – Он убивает, потому что ему это нравится! А Карелин ваш самый настоящий маньяк…

– Михаил Иванович, прекратите! – громко осадила его Маша. – Не хотите загреметь за клевету и оговор?

Тот интенсивно замотал головой, сдвигая меховую ушанку на затылок.

– Вот и замечательно. Кому есть что сказать? – строго оглядела она любопытных. – Кто что видел? Слышал? Когда общался с Зинаидой Павловной в последний раз?

Все головы как по команде закачались.

– Если вам нечего сказать, разойдитесь по домам. И быстро, – приказным тоном потребовала Маша.

Сердито глянула на Пачкина. Тот стоял как приклеенный.

– Вас это тоже касается, Михаил Иванович. Если у вас, кроме эмоций, ничего нет, ступайте домой.

Тот, коротко кивнув, исчез.

– Чего ты с ним так? – с улыбкой поинтересовался Осипов, входя следом за ней в лифт. – Занятный мужик.

– Этот занятный мужик мне через день мозг выносит, – отозвалась она ворчливо и ткнула палец в кнопку шестого этажа. – Один раз чуть до инопланетян дело не дошло.

– А, даже так, – разочарованно вздохнул Осипов. И тут же встрепенулся. – Но Карелина все равно следует допросить.

– Побеседовать, – с нажимом поправила его Маша.

– Хорошо, побеседовать, – не стал он спорить. – Живет напротив. Может, что-то видел, слышал, когда выходил из квартиры или заходил в нее? С него и начнем…

Они вышли из лифта на шестом этаже. И Маша сразу пошла к двери Карелина. Присела перед ней на корточках, внимательно во что-то вглядываясь. Повернулась с довольной улыбкой к Жене.

– Иди сюда, капитан.

Тот послушно присел с ней рядом.

– Видишь вот эту нитку?

Она ткнула пальцем в тонкую темную нить, приклеенную на жвачку к двери одним концом, а к наличнику другим.

– Что это? – нахмурился Женя.

– Эту нить я сама здесь прицепила два дня назад, – призналась она.

Достала из кармана черной куртки телефон, нашла в нем фотографию двухдневной давности, показала Осипову.

– Вот, та же нить. На том же месте.

– Зачем? – резко поднялся он на ноги. – Два дня назад… Что ты здесь делала?

– Приехала к Зинаиде Павловне. Нужна была ее подпись на одном из протоколов. Она пропустила, когда была у меня, – не соврала Маша.

– Могла бы ее вызвать, – не принял объяснения Осипов, поглядывая на нее с недоверием.

– Могла. Но поехала сама.

Не рассказывать же ему, что собиралась зайти к Карелину.

– Приехала и что дальше? – Осипов отошел от двери, направляясь к квартире Зинаиды Павловны. – Сразу начала пломбу мостить на двери Карелина? Но зачем? Ничего не понимаю, Маша.

И ей пришлось, да, рассказать ему, как нашла обездвиженного Карелина на первом этаже перед лифтами.

– Голова в крови. Шишка с кулак. Помогла ему подняться в квартиру, – бубнила она Осипову в спину, шагая за ним к месту преступления.

– Ты перевязала ему раны, напоила бульоном, – вставил ехидно Женя, покосившись на нее через плечо.

– Не было бульона. Был чай, – поправила она его. – И не перевязывала я его. Просто промыла рану перекисью. И велела сходить в больницу. Если нет, то сидеть дома. И на всякий случай придумала фокус с ниткой. Чтобы знать… Вот даже не могу вспомнить, что на меня нашло в тот момент. Наитие какое-то!

– Ну, теперь-то ты знаешь, что это не он убил бедную женщину, – воскликнул Осипов, входя в спальню пенсионерки.

И тихо, так тихо, что она едва уловила, добавил:

– А жаль. Такая версия рассыпалась.

В спальне Зинаиды Павловны уже работал эксперт. В гостиной следователь допрашивал пожилых супругов, обнаруживших тело.

– Предварительная причина смерти? – спросил Осипов, нависая над экспертом.

– Асфиксия, – отозвался тот уверенно. – Но вот что странно…

Он поочередно посмотрел на Осипова и Машу.

– Жертва не сопротивлялась. Вообще! Ей просто перекрыли кислород. И она как лежала, так и лежала. Просто задохнулась.

– Вывод?

– Она крепко спала, – предположил эксперт. – Может, снотворное. Может, еще что.

– Что, например?

– Яд. – Эксперт указательным пальцем, затянутым в перчатку, ткнул в уголок поджатых губ убитой женщины. – Не нравятся мне эти вот следы. Как будто пена. Точнее после вскрытия.

– Если отравили, зачем душить? – удивилась Маша. – Кухню осмотрели?

– Когда, старший лейтенант?! – возмутился эксперт и глянул с укором: – Только прибыли недавно. Сразу к телу. Пойдите и посмотрите, раз уж вы тут. Вы же участковый. Бывали у нее наверняка. Можете что-то заметить не то. А на ваш вопрос отвечу так: могли дозу яда не рассчитать. И удушили, чтобы уж наверняка. И такое в моей практике случалось…

В кухне Зинаиды Павловны Маша бывала пару раз. Всегда поражалась идеальному порядку. По левой стене от входа на крючках висели сковороды и кастрюльки, начищенные до такого блеска, что казалось, ими никто и никогда не пользуется. Смеситель и раковина сверкали без следов или брызг. На рабочем и обеденном столе никогда ничего не стояло, если хозяйка в этот момент не собиралась поесть.

– Погоди, – остановила она за рукав Осипова. – Все не так.

Все действительно было не так. Нарезанный черный хлеб черствел на полосатой тарелке на обеденном столе. Стояла чашка на блюдце. В ней покрылся пленкой вчерашний, надо полагать, чай. Плавилось сливочное масло в фарфоровой масленке.

– Почему она не убрала со стола, раз собралась спать? – произнесла она задумчиво. – Она бы не позволила себе подобного. Она была невозможной аккуратисткой.

Осипов не ответил, цепким взглядом осматривая кухню.

– Может быть, ей стало плохо во время чаепития и она пошла прилечь? – предположила Маша.

– Или ее туда отволокли и для верности придушили.

– Дверь не взломана. Кто-то открыл своим ключом. Или она сама открыла, впуская гостя. Но не предложила ему чая. Значит…

– Ничего это не значит, Маша, – вздохнул капитан, потирая небритый подбородок ладонью. – Ладно, я тут осмотрюсь. А ты иди своего уголовника из-под пломбы извлекай. Побеседуй с ним. Может, слышал что? Должен же он быть хоть чем-то полезен, раз привлечь к ответственности его не представляется возможным.