Текст книги "Путешествие души"

Болезни и боли

Я часто вспоминаю одну их своих ранних детских мыслей:

– Неужели опять такая боль?

Очевидно, прошлая смерть сопровождалась сильной болью, и это тревожило меня с детства. В нашем доме к болезням и болям относились по-разному. Бабушки переносили все стойко, стиснув губы. Я хорошо помню, как мы отвозим бабушку с переломанной рукой в больницу. Она всю дорогу молчала. Мама любила лечиться. У нее была большая аптечка, где хранились всякие лекарства. Когда она открывала их, по всему дому разносились специфические запахи. К моему счастью, в доме почти не говорили о симптомах и болезнях, со всем этим я столкнулась много позже. Вероятно, поэтому в своей практике я предпочитаю сначала не выслушивать диагноз, а разобраться в состоянии человека и том, когда и почему он начал себя так чувствовать.

Болезни бывают разные, но их можно объединить по нескольким группам причин, их вызывающих. За одни болезни можно прятаться от решения тех задач, которые стоят перед душой. Есть болезни, которые вызваны тем, что человек не смог решить правильно свою проблему и теперь ему вселенная дала возможность подумать. Есть болезни, которые вызывают посторонние силы через тонкое воздействие. Существуют болезни, которые рассказывают о кармических задачах и нарушениях. Некоторые болезни и изменения в теле рассказывают о запретах, которые поставлены свыше. Так, например, родившийся с больными ногами может иметь тенденции к убеганию от выполнения своих кармических задач. Ему предстоит жизнь на одном месте, так как именно это даст возможность решить определенные задачи. Некоторые, рождаясь в инвалидном теле, должны научиться принимать заботу о себе или что-то еще.

Многие люди болеют, но почему и как – это зависит прежде всего от самого человека. Часто болезнь становится поводом для того, чтобы избежать какого-то действия. Еще в детстве многие дети прячутся от контрольных, стимулируя боли в животе или температуру. За боли и болезни удобно прятаться от жизни, если только удобным может стать такое состояние. Иногда кажется, что болезнь дороже всего человеку, так как интересует его постоянно. Такие люди прячутся от жизни за болезнь и благодарны ей за то прикрытие, которое она им предоставляет. Многие люди начинают любить свои болезни много больше, чем жизнь и окружающих. Постоянно прислушиваясь к малейшему симптому болезни, они отвечают даже на самые незначительные ее требования. Если внимательно вглядеться в страх болезни или боли, сопровождающей человека годами, то окажется, что этот страх сохраняет сам человек. Таким людям удобно хорошо относиться к болезни для того, чтобы прятаться за нее от насущных проблем. Любя болезнь и постоянно ухаживая за ней, человек теряет способность выздороветь.

Странное отношение к болезням, как к заслугам, укоренилось уже давно. Многие люди даже испытывают гордость и рассказывают всем вокруг о своей болезни. В определенный исторический период инвалид мог гордиться своими травмами и болезнями, как почетной раной, полученной в бою или на трудовом посту. Такие болезни давали определенное преимущество.

За многие годы работы с людьми я поняла, что у каждой болезни есть своя причина, и она не в микробах и холоде, а в отношении самого человека к миру и людям. Инфекция или холод могут являться только стимуляторами заболевания, когда причина уже готова. Некоторые болезни имеют причину в настоящем, а иные даже в прошлых жизнях или в нарушении взаимоотношений с миром, которое началось несколько поколений назад. Такое нарушение может передаваться через воспитание, ведь все воспитание сводится к навыкам взаимодействия с окружающим миром и ожиданиям от жизни. Представление о том, что мир устроен так, как о нем рассказывают родственники, может стать основной причиной болезни. Отсюда и происходят болезни рода.

Болезни и боли, которые даются нам с раннего детства, зачастую являются памятью прошлой жизни и служат нам напоминанием об опыте, который мы не получили, но можем получить теперь.

Все болезни даются нам как сигнал о проблемах души.

Так, болезни ног сообщают о страхах идти по пути души и предупреждают о неверно выбранных целях в жизни. Люди с такими болезнями часто пытаются навязать свою правду другим и заставить их двигаться в навязанном им направлении.

Болезни рук говорят об отношении к созидающему труду. Если труд не вызывает положительных эмоций и человек не желает делиться с другими результатом своего труда, даже если это так было в прошлой жизни, болят руки.

Болезни глаз связаны с нежеланием что-то видеть. Здесь можно вспомнить расхожие фразы, известные многим, которые характеризуют проблемы, вызвавшие болезни глаз: – «Глаза бы мои на тебя не смотрели», «Все глаза выплакала».

Болезни спины связаны с тяжелой памятью прошлого, которая становится непосильным грузом.

Можно было бы еще долго продолжать перечисление болезней и причины в прошлых жизнях, которые их вызывают. Однако главное – понять, что болезнь является напоминанием о неусвоенном опыте прошлого. Проблема может и должна быть осознана в настоящем, и это вызовет изменения во взаимоотношениях с окружающими и жизнью.

Мое одиночество и страх людей, хотя и обоснованный в прошлом, создали условия для получения травмы спины. Отношение взрослых людей к моей боли также было вызвано ситуациями из прошлых жизней. Помогая в прошлом людям, исцеляя их, я вызывала страх у них своими возможностями. Непонимание часто рождает ужас и затем насилие. Благодарность за исцеление быстро сменяется страхом неведомой силы, про которую окружающие ничего не знают. И тогда все неприятности, случающиеся в округе, начинают приписываться действию этой силы. Костер или иная смерть – естественное разрешение ситуации в те далекие времена. Впрочем, даже в нашем цивилизованном мире страх и агрессия из-за непонимания – не редкость.

Все это и создало мои физические проблемы в настоящем. Видимо, поэтому мое раннее детство протекало среди множества людей, от которых было невозможно уединиться.

Монахиня

Квартира, в которой я жила с родителями и бабушками, когда-то приютила большую семью моего прадеда. Прошли годы, теперь уже здесь живем мы, правнуки, со своими родителями и бабушками. С нами осталась старенькая няня. Она была приходящей монашкой в соборе, который находился недалеко от нашего дома. Ее комнатка, отделенная перегородкой от кухни, всегда была заполнена запахом церкви и звуками молитвы. Мне нравилось стоять у входа в нее и смотреть на полумрак, в котором горела лампадка, освещая иконы. Тихая маленькая бабушка, в ней было столько умиротворения и покорности.

В один из Великих постов она голодала во имя Бога. Ее организм ссохся и не пропускал даже глотка воды. Она умирала в молитвах. Потом пришли настоятель собора и еще кто-то. Они отпевали маленькое иссохшее тельце, над которым облачком парила няня с закрытыми глазами и руками – крест-накрест.

Перегородку разобрали, и от няни ничего не осталось. Ее иконы отдали в церковь, и больше никто ее при мне не вспоминал. Много позже, когда я сама смогла заходить в церковь, я часто искала глазами лица бабушек, чтобы увидеть то выражение, которое видела у няни. Я не раз спрашивала себя:

– Смогла бы я себя убить голодом во имя незнакомого Бога на иконах?

Я решила, что когда решу умереть, то могу перестать есть, но пока я хотела жить.

Встреча наяву

В двенадцать лет родители отправили меня в южный пионерский лагерь. Именно там, на одной из аллей, я встретилась с тем необычным растением, что так часто являлось ко мне в моих грезах. Это была агава. Толстые листья этого растения, унизанные острыми шипами, возвышались посередине клумбы с другими растениями. Оно смеялось надо мной и, казалось, приветствовало меня. Я услышала приглушенный шипящий голос, который говорил:

– Теперь иди дальше…

Шелест волн о прибрежный песок и ракушки, голоса птиц напомнили мне другие моменты. Это было похоже на остановившийся на многие годы кадр кинофильма. В этом кадре было растение и берег моря. Теперь этот кинофильм приобрел движение, звук и разворачивался во времени.

Я поднимаюсь по лестнице вверх. Передо мной бело-серые с голубым оттенком каменные колонны здания. Гортанный пронзительный крик птиц, более крупных, чем чайки. Я углубляюсь в прохладу здания, прихожу в комнату, в которой все устлано красноватыми коврами, сажусь у какого-то низкого ложа и бессильно опускаю голову на него. Где-то далеко есть люди, но они не смеют прийти сюда без моего вызова. Одиночество и тоска по чему-то незавершенному охватывают меня. Стены комнаты, закрытые полками со старинными книгами и манускриптами, какие-то фигурки и знаки – по всему этому скользил мой угасающий взгляд. Что-то не сделано, не понято, и для кого все это?

Весь этот труд по поискам давно забытых знаний и старинных текстов, красота и сила которых могли бы сделать так много для людей, кому он остался?

Я уходила, поднимаясь над всем этим духовным богатством, поисками которого занимался так много лет, избороздив моря и океаны. Недоступным оставался остров, который тянул так долго к себе. Этот остров, расположенный в Японском море, опять встал перед глазами, он притягивал меня с невероятной силой. Карта разложена передо мной, и название острова глубоко врезалось в мою память. Что скрывается там?

Много позже я нашла его на современной карте мира.

Быстро пронеслись столетия, и очертания суши совсем иной формы встали перед глазами. Центр удивительной цивилизации был там, где сейчас этот остров, но уже поздно, пора покидать земную оболочку. Все размывается и уходит в небытие. Остаются только стремления и сильные желания, да те знания, что навсегда стали мной. Я теряю имя, физическую форму, но остаюсь с этим опытом и определенными навыками. Только здесь я впервые чувствую себя среди равных. Меня приняли и поняли, есть с кем разделить все то, что стало мной.

Я возвращаюсь опять к тому моменту, когда опустилась в мужском теле на ковер у ложа, и спрашиваю себя:

– Что предшествовало всему этому, где люди?

Передо мной проплывает множество картин. Вот я обхожу палубу своего корабля и спускаюсь вниз. В маленьком помещении огромные тяжелые костюмы для погружений. У них странное устройство. Смесь из южных растений, которой замазывались все швы, когда человек надевал его, издает странный резкий запах. Она кажется весьма ядовитой. Несколько матросов стоят рядом и ждут приказаний.

Молодых среди них нет. Их одежда сшита из серо-коричневой грубой ткани. На головах – что-то вроде берета с каймой. Один из матросов приглашает меня пройти для того, чтобы показать что-то. Мы поднимаемся наверх и проходим в мою каюту. Все стены покрыты полками, на которых разложены старые большие книги и трубочкой скрученные тексты, выполненные на разных материалов. На столе развернут текст, его недавно подняли со дна мои матросы. Я углубляюсь в этот текст и чувствую, что проваливаюсь в него. Воспоминания прекращаются.

Через некоторое время они продолжились.

Я опять на ковре у постели. Явно чувствую, что меня отравили. Прохожу дальше. У меня есть родственники, двоюродные или какие-то еще. Это трое молодых людей и девушка. Они считают, что я очень богат и напрасно трачу свои деньги на всякие фантазии. Мое отравление было запланировано ими. После моей смерти корабль продали, так и не поняв его назначения. Он проходил недолго как мелкое торговое судно. Не найдя ценностей в доме, родственники его бросили. Мои бумаги сгорели в пожаре, который охватил полгорода.

Это путешествие сделало меня сразу старше. Взрослые перестали пугать меня. Многие их мысли стали понятны.

– Как можно столько лет заниматься такой ерундой, которой они уделяют столько времени? – думала я.

Туризм

Когда я училась в шестом классе и городская жизнь, сменяющаяся летними выездами на дачу к бабушке, совсем уже начала затягивать меня, Вселенная внесла корректировку.

Я говорю «Вселенная», хотя можно было написать «Бог». Однако каждая религия говорит только о своем Боге, для меня же он везде и во всем абсолютно неразделим с любым проявлением жизни. Поэтому Вселенная – это более подходящее определение той изначальной жизненной силы, влияние которой и постоянное присутствие я ощущаю.

Не бывает ничего случайного. Все, происходящее с нами, закономерно, и закономерность диктует Вселенная, помогая совершенствоваться нашей душе. Так и в моем случае, в школу пришел человек отбирать детей для занятия туризмом. Надо сказать, что это был уже второй отбор для разных занятий. В первый раз меня тоже взяли, и я уже несколько лет занималась спортивным плаванием.

Забегая вперед, хочу сказать, что никакие занятия в физическом мире не бывают случайными. Они дают нам определенный опыт и напоминают о прошлых навыках. В нескольких своих прошлых жизнях я была связана с морем.

Теперь я вспоминала опыт длительного нахождения в воде. Многие годы спустя я даже научилась дремать на воде. Теперь меня уже второй раз выбрали из большинства детей и стали обучать жизни в лесу и всем необходимым для путешественника навыкам.

Общеобразовательная школа готовит всех к возможности выжить в индустриальном городе. Десять лет нас учат жить в цивилизации, потом еще пять – зарабатывать себе на пропитание, но никто не учит жить в этом огромном мире. Как жить друг с другом? Как строить свое личное счастье? С чем мы выходим из общеобразовательной системы?

Нас учат обращаться с тем, что сделали в обществе цивилизации, и еще как там можно прокормиться. Чего стоят все эти знания вдали от цивилизации и больших городов? И только человек, пришедший тогда, учил жить среди природы с чистой человеческой совестью и гармонией в душе. Это стало действительно неоценимой помощью для меня. Родители были не против, и я стала посещать занятия и выезжать на все лето в турлагерь.

Удивительные люди, которые меня окружили, не совершали подлостей, в них не чувствовалось лицемерия. Их поддержка, сопереживание и открытые сердца наполнили теплом и душевностью мою жизнь.

И опять я жила среди природы. Все свободное от учебы время мы были в лесах. Костер, палатки, голоса птиц, запахи природы и удивительное единство с теми людьми, что рядом. Наш руководитель, мудрый и молчаливый, своим доверием и неторопливой рассудительностью объединял нас. Не было нотаций, несправедливых обвинений. Внимательный взгляд Гранда Александровича отмечал все. Этот взгляд, казалось, смотрит вглубь тайных мыслей и помыслов. Невозможно было «держать камень за пазухой» или быть неоткровенным. Удивительное чувство надежности и доверия шло от этого человека. Все сомнения и страхи уходили, и тогда наступало чувство гармонии с природой, выносливости тела и мужества духа.

Этот период моей жизни научил терпению, выдержке и уважению к своей внутренней сущности. Не нужно было стесняться себя, были только гармония и единство с природой. Порой я видела себя как прозрачный кристалл, в котором играет солнце.

Мое физическое тело к тому времени уже имело некоторые отметины, которые я получила, осваивая его возможности. Лихо изображая свое бесстрашие перед братом и одноклассницей, я упала с трехметровой крыши и повредила позвоночник. Врач пообещала мне парализацию к двадцати годам и запретила носить тяжести больше двух килограммов. На следующий уже год я занималась туризмом и носила более тяжелый рюкзак. Поврежденный позвоночник постоянно напоминал о себе. Турлагерь, где никто не знал о состоянии моей спины, очень помог мне. Боли продолжались, но я никому не говорила об этом. Ощущения себя равной в нагрузке со всеми приносило радость. Ношение нелегкого рюкзака помогло мне получить большую и прочную мозоль, которая успешно держала мой нездоровый поясничный отдел. Благодаря этому боли утихли и перестали рваться сосуды. Синяков стало меньше, но показывать спину я никому не решалась, только сама иногда изучала ее в зеркало. Единственное неудобство, которое доставляла мне спина, – это невозможность согнуться, но я и тут нашла выход.

Мой туристский руководитель, раненный еще в последнюю войну и теперь испытывающий боли, был мне примером выдержки и терпения. Я очень хорошо поняла, что нельзя жить болезнями и болями. В любом физическом состоянии нужно оставаться человеком и помогать другим. Всегда есть достаточно поводов радоваться и удивляться красоте и многообразию мира. У каждого человека есть свои боли, каждому они даются по силам его. Зачем показывать другим свою боль? Нужно решить, за что она дана и для чего, – и тогда она пройдет. Я искала возможность восстановить свое тело и через десять с лишним лет нашла.

Однако, хотя я и начала с этого, боль не была основной в моей жизни. Красота природы, ее строгий ритм и спокойный темп течения жизни учил многому. Мы шли по лесам гостями и друзьями, но не хозяевами. Учась чувствовать и понимать природу, я училась теперь выбирать то главное, для чего мне дали жизнь. Весна сменяла долгую зиму, и осень – лето. Все повторялось миллионы раз. Оставалось главное – жизнь.

Я уже хорошо знала несколько своих прошлых тел, которые сменила. Сейчас весна моего нового тела, но главное в нем – жизнь. Моя душа знает и помнит очень многое и продолжает приходить на землю со всем этим, получая новое тело и с ним новый опыт.

Я постоянно чувствовала себя намного старше своих сверстников. Ощущение, что я уже взрослая, а они дети, не покидало меня. Многих взрослых людей я также видела маленькими. Понятие дружбы существовало для меня всегда, но никто из окружающих не мог соответствовать моему представлению о ней. Многих тянуло ко мне, но взаимоотношения держались только на их инициативе. Взаимоотношения, которые основаны только на получении защиты и помощи от меня, нельзя назвать настоящей дружбой. Взаимоотношения, когда один всегда жалуется и рассказывает о своих проблемах, а второй только слушает, поддерживает и помогает, весьма распространены. При такой «дружбе» радости с тобой не разделяют и тебе самой в тяжелые моменты не у кого получить поддержку. Мир удобно делится под себя некоторыми людьми. Они, считая себя слабыми, устраиваются за счет «сильных» в жизни и манипулируют остальными.

– Хорошо тебе быть такой сильной, – говорят они. – Я так не могу.

При этом сила заключается не в физическом теле, а в характере и стойкости. Но для меня дружба всегда являлась понятием, которое включает равенство и доверие между двумя людьми. Такие люди открыто идут рядом по жизни, не перевешивая на другого свои проблемы и обиды. Дружеская поддержка должна проявляться в своевременной помощи по осознанию своих действий и поступков. Прекрасно, когда можно с другом просто сидеть и, например, пить чай, ничего не говоря. В это время ощущение полного единства и гармонии, взаимопонимания наполняет обоих. Тогда рядом со мной не было такого друга, и чувство одиночества оставалось постоянно.

Мои ощущения себя в этом мире, переживания пугали меня и не позволяли делиться ими ни с кем. Возможно, рядом просто не было человека, которому знакомы подобные переживания.

Я взрослею

В мою жизнь стали входить воспоминания каких-то строк и иногда даже целых страниц. Я не могла понять, где я их видела. Порой эти листы были записаны странными знаками, но почему-то я понимала их и свободно прочитывала.

Чтение занимало много времени. Вернее сказать, несколько лет я не могла представить себя без раскрытой книги. Библиотека, которая в нашем доме заполняла много места, была собрана многими членами семьи. Там можно было найти даже книги, изданные задолго до революции и принадлежавшие моим дедушке и бабушке. Папа собирал книги по философии, мама – по театру и модную художественную литературу. В комнате бабушки хранились очень интересные для меня книги, и время от времени мне разрешали их брать.

Читать вечером запрещалось, чтобы не портить глаза, я пряталась с книгой под одеяло. В другое время, оставаясь одна, я прочитывала те тексты, которые возникали передо мной. Поначалу это было непростое занятие. Возникающее слово никак не хотело удерживаться и, как только я прочитывала несколько букв, менялось или растекалось. Затем я научилась удерживать целую страницу, но и она стремилась уплыть или раствориться. Много времени понадобилось для того, чтобы научиться останавливать их и закреплять в пространстве. Иногда уже прочитанный текст вдруг разбегался и плыл, и вместе с этим расплывался и его смысл в моей голове. Доходило до головокружения и звона в ушах. Через некоторое время я поняла, что когда буквы становились не солнечные, а голубые, надо было отпускать текст до следующего вечера. Перегрузки прекратились, и ушли головокружения.

Такое чтение еще больше отделило меня от окружающих. Как я могла рассказать им о том, что читала? Порой страницы текста становились экраном, на котором разворачивались события. Время сменялось. В некоторых событиях я ощущала себя действующим лицом, иные были о будущем.