Текст книги "Путешествие души"

Индейцы

Некоторое время моим детским увлечением были рассказы о жизни индейцев. Я зачитывалась книгами Серой Совы и других авторов, пишущих о быте и обычаях этого древнего народа. Потом мне попалось «Двадцать лет среди индейцев», кажется, так называлась книга. Я полностью погрузилась в мир этих удивительных людей, суровой и простой природы. Жизнь этого гордого народа очень сильно отзывалась во мне. Война, вытеснявшая их с древней территории, казалась мне просто ужасной.

– Как могли варвары вытеснить великую культуру, более древнюю и гармоничную? – думала я.

События жизни индейских племен сопровождали и мои сны. Я знакомилась с их культурой и становилась одной из них. Я просыпалась и опять перечитывала моменты, которые запечатлела бумага. Но многое из того, что я узнавала в своих снах, не было описано в этих книгах.

Более всего меня привлекала их вера в то, что любое действие может отразиться на судьбе племени и последующих семи поколений. В некоторых племенах не существовало физических наказаний. С провинившимся проводили долгие беседы старейшины племени, пока он не осознавал всех последствий своего поступка.

Индейцы интуитивно понимали, что все в жизни переплетено и каждый находится в живой пульсирующей Вселенной, где все вещи взаимосвязаны и взаимозависимы. Человеку необходимо научиться встраиваться в ритм и не нарушать гармонию поспешностью.

Прослеживая свою связь с животным или птицей, индейцы перенимали силу, ловкость или мудрость тотема. Это было мне так созвучно! Я почувствовала зверя, который близок мне, и стала учиться единению со Вселенной через этого зверя. Много позже я узнала, что такие медитации практикуют на Востоке. Становясь зверем, я ощущала гибкость его тела, стремительность бега. Улучшились обоняние и слух. Вместе с тем, пришло ощущение гармонии и внутренняя сила и спокойствие.

Во Вселенной все имеет свою силу. У каждой мысли есть своя энергия и жизнь, она обладает формой и субстанцией в мире причин и следствий. В зависимости от того, сколько силы, страсти или ярости мыслителя вложено в нее, она создает различные колебания в энергетической решетке вселенной. Такие колебания могут притягивать определенные ситуации, создавать или отталкивать их. Мои мысли имели силу, и я притянула встречу.

Туристическая группа, где я занималась, поехала в Польшу. На вокзале в Кракове мы встретили группу индейцев. Их лица, одежда, спокойствие, которое так контрастировало с беспокойной толпой, усаживающейся в поезд, поразили меня. Они как будто и не торопились ехать. Их мощное свечение, объединяющее всю группу, казалось, должно было быть видно всем. В них чувствовалось много от великих гор, что возвышаются над бурлящим потоком. Целые века они жили совсем в другом измерении. Находясь среди множества снующих людей, они оставались в своем, замедленном времени. Суровое спокойствие и мудрость шли от вождя. Я встретилась с ним глазами – таких глаз я еще не встречала. Так получилось, что купе, в котором я ехала, остановилось рядом с индейцами. Мое окно оказалось как раз напротив них. Индеец с большим опереньем внимательно посмотрел на меня. Поезд двинулся, медленно набирая ход, и индейцы еще долго были мне видны – я высунулась в окно и смотрела на глаза вождя.

Мне так хотелось стать такой же сильной духом и мужественной, как эти люди.

Необходимые навыки

Много лет назад, когда я еще училась в начальной школе, я услышала по радио передачу о путешественнике. Он много плавал в дальние страны и описывал животных и растения, которые встречал. В то время еще не было фотографии, и из-за того, что он не умел рисовать, географическое общество не признало его открытие достоверным.

Передача очень сильно повлияла на меня. Я начала рисовать.

Для начала я стала срисовывать всякие сложные картинки и портреты с книг. Постепенно копирование стало удаваться мне хорошо. Я немного успокоилась: я смогу срисовать достаточно похоже то, что мне нужно. Эти навыки меня устроили, так как о настоящем рисовании с натуры, с учетом перспективы и много другого я еще не знала.

Вместе с папой я проводила долгие часы, обучаясь фотографии. Это было великое таинство, когда мы поздно вечером разводили реактивы и садились печатать фотографии. Папа купил мне фотоаппарат, и я фотографировала. Эти пленки мы проявляли и печатали, сидя в ванной комнате под освещением специального фонаря. Вся кухня была заполнена этими снимками, которые под утро высыхали и скручивались. Таинство появления на чистой бумаге изображений завораживало меня. Красный свет фонаря создавал то таинственное освещение, которое было мне знакомо по путешествиям вне тела.

Школьный этап моей жизни не был столь безоблачен, как жизнь в детском саду. Впрочем, я кое-чему научилась и помимо принудительного обучения странным дисциплинам, которым не верили даже некоторые учителя. История оставила во мне только негатив. Я могла сверить истину событий и во многом видела подтасовки и обман. Теория Дарвина приводила меня в отчаяние – как можно изучать такой бред, который выбросил и подтасовал всю историю?

Математика, которой в нашей спецшколе было более чем достаточно, порой приводила меня в шок. Слишком тяжело было запоминать понятия, полностью оторванные от жизни.

Мне кажется, что существуют определенные дисциплины, цель которых – полностью оторваться от жизни и создать определенное пространство, сотканное из стерильных мыслей и рассуждений. Можно много говорить и рассуждать о том, как жить, но жить в реальной жизни не уметь или просто не давать даже этому учиться. Десять лет учат детей всяким научным дисциплинам, а когда наступает пора выходить во взрослую жизнь, оказывается, что они не готовы. Жить никто не учит, все стараются научить довольно отвлеченным понятиям. Несомненно, обучение – это зарядка для мозгов, но оно еще и внедряет в наши головы представления, которые разъединяют нас с душой и делают просто душевными инвалидами.

Из всего курса математики я взяла одну фразу, которая стала для меня лозунгом. Наш учитель математики, задавая выучить теорему, часто повторял нам:

– Я поверю, что ты знаешь, если ты тремя способами докажешь этот результат.

Я хорошо поняла, что у всех тупиковых ситуаций может быть три варианта решения.

Дальнейшее обучение

Мои интересы расходились между хирургией, изучением мозга, философией и живописью. Может, хирургия и потеряла во мне специалиста, не знаю, но выбор был предрешен заранее.

Так получилось, – а я уже привыкла к тому, что не бывает случайностей, – что я выступила на комсомольском собрании против навязанных членами партии решений. В то время я была турсектором школы в комитете комсомола, а партийное руководство осуществлял учитель биологии, он же директор. Так, между моих пятерок по биологии появились двойки. С тройкой по биологии идти в медицинский вуз было кощунством, в результате я подала документы на художественный факультет вуза, который находился напротив медицинского. Не имея опыта рисования с натуры и многого просто не зная, я плыла по потоку событий. Оказалось, что другие поступающие уже закончили художественные школы и имели большой опыт, а у меня было лишь желание научиться рисовать. Только моя настойчивость помогла мне сделать для просмотра достаточное количество работ и пройти собеседование. Я нашла учителя, который дал мне несколько уроков и потом очень удивился тому, что я сдала экзамен по живописи и рисунку. Сданные на собеседование работы были первыми, сделанными с натуры.

Институт дал мне несравнимо больше, чем школа. В нем было иное отношение к студентам, отсутствие деления на отличников и остальных. Школа заставляет терять чувство собственной ценности и уверенности. Отношение учителей, которые требуют подчинения и зубрежки, лишают собственного Я. Здесь я училась с восторгом.

Я поступила на вечернее отделение, и это было прекрасно. Хотя и появлялась возможность перевестись на дневное отделение, я этого не сделала из-за моих сокурсников. Рядом со мной учились люди разных возрастов. Их решение учиться было зрелым, а не инфантильным «продолжением обучения для того, чтобы не работать». Во многих чувствовалась целостность и определенная мудрость.

На этом этапе я опять встретила знакомые условия освоения новых знаний и умений. Многие моменты обучения жизнь повторяет для нас по восходящей спирали, у которой каждый последующий виток имеет основные точки, тесно связанные с точками на предыдущем витке. Каждый последующий момент имеет общие корни, но отличается по степени сложности.

Если в детский сад я пришла совсем маленькой и неопытной и мне ускоренно пришлось догонять четырехлетних детей, то теперь я уже владела своим физическим телом, но была младенцем в творчестве. Рядом со мной оказались люди много опытнее меня. Они закончили художественные школы, где мне не довелось учиться. Все было для меня впервые. Многое пришлось срочно узнавать, изучать и осваивать, для того чтобы быть примерно наравне с сокурсниками. Обилие новых названий, произведений художников и множество специфических для выбранной профессии нюансов необходимо было срочно освоить.

Химия

Многое из того, что здесь говорилось, пугало, так как недостаток знаний и определенных навыков чувствовался очень сильно. Специфические термины и знания, на которые опирались преподаватели, считая, что это азы, без которых невозможно было поступить в институт, приходилось осваивать спешно. Я пыталась запоминать названия красок, читать бесчисленное количество специальной литературы, изучая художников и их творения.

Наконец подобные муки закончились, огромное количество литературы о художниках и творчестве, которое я просто проглатывала, сделало свое дело. Изучение химии красок помогло запомнить их названия. Ну, а так как ничего не бывает просто так, моя работа в химической лаборатории помогла мне сродниться с химией. В это время я работала лаборантом на кафедре химии в техникуме, где в маленькой лаборантской, уставленной множеством пузырьков с веществами и посуды для опытов, я постоянно занималась. Предмет, который казался мне непостижимым в школе, стал теперь ясным и интересным. Только здесь я поняла, что такое преподаватель, увлеченный своим предметом. Галина Васильевна, преподаватель химии, обволакивала всех своей восторженной любовью к предмету. Удивительно просто и ясно она дарила свои знания. Не понимать предмет было просто невозможно. Не было ее самой, не было личности, была только химия, и мы все вовлекались в ее мир. За год я прекрасно изучила весь курс средней школы и даже больше.

В школе, которую я окончила, учительница химии нас не учила, она насаждала свою умность и свой незыблемый авторитет. Ее все боялись, и больше ничего. Убежденные в своей никчемности и неполноценности, мы только взирали на ее господство и чудодействия на возвышающейся над классом кафедре. Она порой казалась императрицей, прибывшей из другой страны и не понимавшей чаяний и забот своих подчиненных.

У Галины Васильевны было все по-другому. Мы все были приглашены на праздник, где дарились знания и радость обладания ими. Эти знания помогли мне быстро освоиться с химией красок, растворителей и грунтовок. Ушло чувство неполноценности, которое навязали в школе.

– Я все могу понять и освоить, – звучало во мне.

Институт наполнил мою жизнь горением и смыслом. Хотя обучение в институте давало мне чувство единства и внутреннего света, которое усиливалось во время живописных упражнений и лепки, в остальное время я сталкивалась на работе в основном с серыми людьми.

Обучение химии закончилось, на кафедре черчения освободилось для меня место. Я перешла работать туда, так как это было ближе к моей специальности.

Несколько преподавателей окончили когда-то мой институт, но так сложилась их жизнь, что рисовать им больше не приходилось. Жизнь их превратилась в серые будни. Мое появление на кафедре заставило многих вспомнить студенческую пору и занятия живописью. Они все ожили. Удивительную силу имеет творчество. Мы организовали совместные часы рисования, которые оживили их и внесли незабываемые минуты счастья и единения. Все стали делиться своими успехами, извлекались старые живописные работы, начались разговоры об искусстве, стали вспоминать свою художественную жизнь. Вокруг преподавателей кафедры все оживилось и заиграло разноцветием свечений, один только человек оставался тусклым, хотя и принимал участие в наших беседах и в совместном рисовании.

Мой непосредственный начальник, чье лицо мне казалось странным, был окружен неприятной серо-коричневой тусклой мерцающей пеленой. Такая аура настораживала. Чувствовалось что-то тревожное. Часто в ней появлялись всполохи от грязно-красного до цвета выцветшего хаки. С его трусостью и подлостью мне пришлось познакомиться близко, и я навсегда запомнила, что значит этот цвет вокруг человека.

Совсем иную ауру имел директор. Вокруг него всегда было видно неприятное красное свечение. Оно порой расширялось и охватывало всех присутствующих. Это был очень властный человек. Окружающие боялись его. Ко всем женщинам он относился как к людям низшего сорта. В своей жене, как, впрочем, и во всех окружающих его женщинах, он видел только исполнителей своей воли. Его очень удивляло и возмущало проявление у них собственного суждения. Это был тот тип рабовладельца, который даже не задумывается над тем, что у жены могут быть какие-то другие интересы, кроме как покормить его, постирать ему рубашку и держать в чистоте дом. Его всегда идеальные рубашки, которые он менял, даже заезжая домой обедать, всегда говорили о том страхе, который испытывала перед ним его жена.

На работе у меня появилась первая в жизни подруга. Она училась на филологическом факультете и тоже работала со мной в одной организации, только ниже этажом. Мы часто встречались. Пожалуй, сложно описать ее внешность. Она вся была – сияющие глаза, бездонные, абсолютно голубые и широко открытые.

Эти глаза, казалось, светились изнутри в восторге от жизни и познания. Вокруг нее было такое огромное свечение, что иногда я просто тонула в нем. Девушка изучала древнерусский, старославянский и некоторые другие старые языки. Оказалось, что я свободно читаю и перевожу ее книги. Литература, поэзия тесно объединила нас. Она прекрасно читала и знала наизусть всего Лермонтова и Пушкина. Они и Цветаева, Ахматова, Пастернак стали на время нашей жизнью. Мы уезжали к моей бабушке на дачу и всю ночь, глядя на звезды, читали наизусть стихи и поэмы. К этому времени у меня уже собралась толстая тетрадь моих стихотворных упражнений. Иногда я исписывала сразу несколько листов стихами, которые сами рождались. Тогда я не совсем их понимала. Много лет спустя, перечитывая, я поняла их, так как только теперь, пройдя большой путь воспоминания и обучения, я опять подошла к этим строкам.

В тот же период у меня были и другие задачи. Я наблюдала за людьми, всегда оставаясь отстраненной. Тогда я поняла и запомнила многие интересные модели поведения людей в сочетании с их свечением.

К этому же времени относится и знакомство с моим странным воздействием на приборы. Выяснилось, что я быстро нахожу неисправности в сложнейших установках. Приборостроительный техникум имел некоторые части ракет и другие сложные приборы, занимавшие большие комнаты. Время от времени эти приборы и блоки выходили их строя, и меня просили найти неисправности. Таким образом, я экономила время сотрудников и получала возможность использовать свою чувствительность.

Любовь

Моя студенческая любовь пришла ко мне, наполненная запахами трав, сиянием солнца и шелестом листвы. Каждое лето от института, где я училась, были обязательные выезды за город на пленэр. Там надо было сделать необходимое количество живописных работ. Мы брали отпуск на работе и рисовали.

Природа опять окружала и поддерживала меня. Моя жизнь складывалась так, что почти все лето я находилась на природе, и это давало мне силы и энергию для того, чтобы выжить в городе.

Рисование природы сначала показалось мне необычайно трудным. После академических постановок в рисовальных классах предстоящая задача просто ошеломляла. Как можно передать все свечение, такую богатую жизнь и информацию, которая устремляется ко мне, как только я оказываюсь за чертой города?

Изображение силуэтов деревьев и передача цветовой гаммы не давали того впечатления, которым я жила.

Раскрыться и стать этим лесом, полями, – только так я смогла справиться с задачей.

Опять единение с природой помогло мне. Нельзя срисовывать природу, необходимо слиться с ней, только тогда она перетечет на холст. Сильные чувства, как порывы ветра или волны бушующего моря, нахлынули на меня. Радость единения и гармония цвета, света заполнили мою душу. На этой волне прилетела и любовь. Она пришла неожиданно и охватила меня сразу до последней капли.

Этого человека я увидела издали как огромный светящийся солнечный шар. Он захватил все мое существо, и долго еще я не могла рассмотреть самого человека. Чувства были взаимны и такой силы, что замирало дыхание, и ток пробегал по рукам во время касания. Он весь светился солнцем. Любовь его изливалась на меня огромным потоком. Он преподносил мне лист с дерева, как будто дарил весь мир. Чувство было так сильно, что не было тел, не было времени и физического пространства. Любовь внесла целый мир в мою жизнь. Все вокруг было торжественно-напряженным, наполненным тем необычайным состоянием, которое бывает перед весенней грозой, когда все вдруг замирает, и голос Бога раскатывается в напряженном куполе неба для того, чтобы пролиться очищающим дождем. Такое удивительное состояние, когда все краски вспыхивают торжественно-яркими цветами и контраст света и тени неимоверно напряжен. Любовь стала мной, и все люди превратились в прекрасных ангелов. Это возрастающее напряжение длилось почти год, оно должно было чем-то завершиться. Объединяясь в едином порыве истинной любви, люди становятся выше тела и, разрывая границы условного физического мира, познают Бога.

Только в любви к другому человеку можно понять себя, научиться ценить высокое состояние души, ощутить полет творческой энергии и почувствовать Бога. Любя другого человека, мы раскрываемся для всего мира. Любимый открывает «ворота нашего сердца», даже если эта любовь не взаимна. Любовь, как самоотдача, позволяет ощутить Божественные энергии, поэтому в истинной любви мы приобретаем больше, чем отдаем.

Супружество, если оно гармоничное и основано на истинной любви, дает энергетическую защиту такой силы, что вытесняет все вторгающиеся негативы. Объединение двоих всегда требует огромной внутренней работы от обоих.

Супружество – это всегда опыт служения друг другу, через который люди учатся состраданию ко всем живущим в мире.

Способность любить сопровождается способностью слышать других и смотреть на все и с точки зрения супруга тоже.

Любовь – высокое состояние души. Влюбляясь, мы становимся лучше, бескорыстнее, талантливее и более осознающими свое единство со Вселенной. Любовь – это всегда растворение в счастье, которое дает нам возможность воспарить над суетой и бытом, увидеть мир таким, каков он есть на самом деле. Она дается нам в награду за долгий путь инкарнаций и отработку своих кармических долгов. Ее надо беречь, как бесценный дар, ожививший вашу душу и раскрывший доступ к несметным богатствам Вселенной. Это чувство остается, даже когда в физическом мире вас разлучает судьба.

Однажды, когда мы взбирались на высокий холм и солнце вставало из-за горизонта, он показал мне «ворота солнца». Это был старый столб с раскосиной, залитый солнечными лучами, он ограничивал пространство, и солнце смотрело на нас, очерченное треугольником столба.

– Войди в Ворота Солнца, – сказал он.

Что-то великое и торжественное было в мире, все замерло и ожидало, и… Я так и не вошла в эти ворота, что-то внутри меня сжалось. Я вдруг увидела темноту, которая поглощает меня и затягивает куда-то.

Такая встреча еще не должна была закончиться для меня семейным счастьем. На время образовав единое целое, мы испытали боль разрыва.

Возможно, я так и не смогла перейти эту грань объединения двух светящихся солнц, пробегающие искры всепоглощающего блаженства которого растворяли нас в пространстве. Его солнечной силы не хватило для того, чтобы высветить всю темноту в глубине меня. Нам, видимо, еще не пришла пора пройти через эти границы, и судьба развела нас.

Есть теория, согласно которой Любовь, безграничная, настоящая, дается нам в последнем воплощении на Земле, когда все, что нужно здесь сделать, мы уже осознали и совершили. Мы уходим в новое космическое путешествие обязательно вдвоем, создав неразрывное целое. Только так нам хватает силы покинуть Землю и перейти на другой уровень.

Наши человеческие судьбы разошлись, но сияющая радуга часто соединяла нас через расстояние. Эта радуга поддерживала и хранила во мне свет, который проснулся от этой встречи. Все, связанное с ним, стало для меня свято и явилось огромным стимулом к расширению границ познания мира.