Текст книги "Капитанский тест"

Возвращаясь домой, она остановилась у подъезда, запрокинув голову, глядя на свой балкон. По его поручню ходил белый голубь, распустив хвост, издавая хриплое урчание, будто приманивал избранницу.

После ужина мама сообщила дочери:

– Как жаль, что тебя не было дома… К тебе Игорь приезжал.

– Какой Игорь? – удивилась Ира. – Не знаю я никакого Игоря.

– Я его сначала тоже не признала и не хотела в квартиру пускать. Но он показал мне твою фотографию, с которой портрет нарисовал… А потом мы с ним чай пили… Он подставил табуретку, снял портрет со стены. Пыль с него платочком стёр. Волосы твои долго гладил… Сказал: «Я ощутил каждую клеточку на её лице, каждый волосок… А настроение у Ирины грустное почему-то. Я это почувствовал…» Долго мы с ним разговаривали. Он в Москву в художественное училище поступил. Мечтает настоящие картины писать.

– Мам, а я ведь так и не поблагодарила Игоря за портрет…

Мама взяла со стола листок.

– Так поблагодари. Лучше поздно, чем никогда. Вот его адрес…

* * *

Принесли их заказ – чёрный чай в чайнике и пирожные.

– Может, перейдём на «ты»? – предложил он.

– Да, конечно… Откуда у тебя фото? – спросила она, переведя взгляд с чашки на собеседника, желая убедиться, что в своей догадке она не ошиблась.

– Мне его дал Митя, твой одноклассник. Мы с ним вместе служили в армии. Вернее, я выпросил у него…

– Кажется, до меня дошло, кто ты… Игорь… – она всё ещё пребывала в задумчивости.

– Вот и познакомились, – сиял он. – Не верится, что мы вот так сидим вместе за одним столом… Столько об этом мечтал! Много думал о тебе и в армии, когда изображал тебя с фото, и после… Приезжал к тебе – не застал. С твоей мамой почаевали…

– Мама рассказывала о вашей встрече… Я после тебе отсылала письмо по тому адресу, что ты ей оставил.

– Ты писала мне? – удивился он.

– Да. Благодарила за тот юношеский портрет.

– Не получал… Ну как же так? Почему не получил?.. – он разочарованно опустил голову, помолчал. – Так меня же переселили в другое общежитие! Ах, как жаль… Как жаль, что твоё письмо не нашло меня. Очень жаль. Если б я его получил, я бы был на седьмом небе от счастья! Я бы сразу полетел к тебе! Да я и так то и дело ездил к Мите, чтобы увидеть тебя или хотя бы узнать о тебе, украдкой наблюдал за тобой. Не хотел вероломно вторгаться в твои отношения с кем бы то ни было. Да и не смог бы – я не хищник. Не хотел разрушать твои чувства к Мите. Знал, что Митя с Юлей, но думал, может, у тебя с ним наладится… Ведь первая любовь – она особенная, дорогая…

– Первая любовь – как первый костёр в детском походе. Разгорается, и ты радуешься чему-то яркому, новому. Но не знаешь, как поддерживается горение, и думаешь, что костёр никогда не погаснет. А он вспыхнул – и прогорел, как солома. А ты по неопытности сунул руки в пламя и обжёгся, терпишь боль и больше не желаешь подобных испытаний… Вот так и у меня: костёр прогорел, я обожглась… Видела в Мите только восхитительное, не замечала недостатков. И в результате – разочарование, крушение надежд и пустота. Первая любовь обречена на покинутое пепелище… Я очень переживала, а сейчас и вспоминать не хочу…

– Может, то была не любовь. Первая любовь, она как вечный огонь – горит и не погаснет до дней последних, горит при любых обстоятельствах, ровно, не обжигает и не ранит, а греет, даже если по жизни ты идёшь с другим спутником. Я женился поздно – всё думал о тебе. Может, поэтому и брак распался, хоть и жили мы с женой ладно, не ссорились никогда… С тех пор один… Твои глаза серо-синие, как озеро глубокие и огромные, всегда посещали меня, как видение… – он смотрел на неё с явным обожанием.

– Так разве бывает?..

– Бывает, – он положил на её гладкую свою суховатую руку и слегка сжал. – Сам удивляюсь… Приезжал к тебе, но так ни разу не удалось встретиться. Да и не верил в свои силы, что ты предпочтёшь кому-то меня. Да что я мог предложить? У меня тогда – ни кола, ни двора. Решил выучиться сначала, в художественное училище поступил, потом в институт…

– Мама нахваливала тебя: симпатичный, высокий, вежливый, да ещё выбрал профессию в искусстве… – Ирина придвинула к себе чашку с чаем.

– Мои чувства к тебе помогали мне много работать, творить. Организовал первую выставку картин, хотел пригласить тебя и Митю… Митя и Юля приезжали… А когда второй раз наведался в ваш город, увидел тебя с другим. Крался за тобой по скверу – ты с парнем в обнимку… Потом от Мити узнал, что ты замуж выскочила, приехал через год – ты малыша в коляске катаешь… Я тогда на БАМ укатил, много денег заработал, приехал сюда, дом построил, начал семейную жизнь… Вернулся к своей профессии. А сейчас почти пенсионер, веду детскую изостудию да отдыхающим портреты пишу…

– Тот портрет до сих пор у нас хранится.

– Правда? Приятно. Когда я у Мити увидел твоё фото, мне показалось, что ты похожа на мою маму. Я её никогда не знал, но часто воображал… Расскажи о себе, Ира. Как ты? Как мама?

– Много всего было – и радости, и разочарования. Замуж выскочила назло ему, а получилось, что наказала себя. Всю жизнь себе внушала: стерпится – слюбится. Распалась семья. Одна воспитывала дочь… Да что говорить? Жизнь прожита, я уже на пенсию вышла, дочь выросла… Мама за последние годы сильно сдала, но крепится. Я после развода переехала с дочерью к ней, теперь вместе живём, как в былые времена. Представляю, как она удивится, когда я расскажу ей о нашей встрече…

– А как там Митя? Мы с ним давно не общались.

– Митя постоянно в поиске работы – то безработный, то находит работу на короткое время. И в поиске женщин: после Юли переключился на другую, после той – на третью, на четвёртую. Любит рассказывать, что полгорода женщин по нему сохнет. С уходом его мамы в мир иной ушла и забота о нём, стал совсем непривлекательной внешности…

– Привет передавай маме, Мите, Юле…

– Непременно… Расскажи о своих творческих успехах, выставках.

Он рассказал скромно, вкратце. Потом они погрузились в мир искусства, музыки и литературы, говорили о своих предпочтениях, обменивались впечатлениями. Затем коснулись темы путешествий, и она оказалась весёлой и бесконечной. Тут совсем исчезли границы напряжённости в разговоре – много удивлялись, восхищались, смеялись…

– А ты здесь ездила на экскурсии? – поинтересовался он.

– Нас возили на обзорную по городу и ещё…

– Так, завтра я не работаю. Я покажу тебе мой любимый город и его округу. Хочешь? После обеда.

– С удовольствием.

– Заеду. А ты надень удобную обувь. Мы поднимемся на площадку, откуда поручик Лермонтов любовался окрестностями… Потом поужинаем в ресторане с панорамным видом на Анапу, с дегустацией местных благородных напитков…

Когда Ирина вернулась, Лариса лежала в кровати, просматривала смартфон, но сразу положила его на тумбочку.

– Как прошло свидание?

Она наблюдала любопытствующим взглядом за возбуждённой, порхающей по комнате подругой.

– Хорошо, – улыбнулась Ирина.

Она чувствовала лёгкость своего тела, будто невидимые крылья помогают ей приподняться, взлететь, посмотреть на мир широко открытыми глазами и любоваться его радужными красками. Быстро переоделась. Вышла из туалетной комнаты и задержалась у зеркала, массируя кожу лба и нанося крем.

– Сколько ни старайся, не помолодеешь. Обратного пути нет. Морщины – это пройденные нами дороги в уменьшенном масштабе, и не сотрёшь ты их печали и радости… – прокомментировала Лариса. – Он портрет тебе когда вернёт?

Ирина будто опомнилась.

– А я не спросила…

Лариса рассмеялась:

– Значит, погуляли точно хорошо. Продолжение будет?

– Да, завтра. Тогда и выясню про портрет, – ответила она и задумалась.

«Обязательно заберу у него портрет и увезу – в нём частица его души, и я сохраню её… Но тогда у него останется только моё юношеское фото… Пусть забирает, если хочет…»

На следующий день Игорь явился к ней с букетом крокусов.

– Какая прелесть – подснежники среди зимы! Как в сказке, – она приняла цветы, разглядывая их бело-фиолетовые макушки. – Спасибо. У меня ещё розы не завяли…

Он улыбнулся:

– Вот и хорошо. Я столько букетов не подарил тебе, которые мечтал подарить! Много раз представлял, как я это делаю… Относи, пойдём погуляем.

– Да, я скоро, – она направилась к лестнице.

В комнате суетливо одевалась и сожалела, что привезла сюда скудный набор одежды, а хочется нарядиться с изюминкой.

Он встретил её дежурной фразой «Чудесно выглядишь», но из его уст она воспринималась искренне, ново, желанно…

Каждый день Игорь приходил к ней в санаторий с разными букетами цветов. А после – новые прогулки.

– Продолжим знакомство с моим любимым городом? – предлагал воодушевлённо.

– Конечно. Я уже его тоже полюбила.

Они путешествовали по разным эпохам, знакомясь с историей края, по разным рельефам, наслаждаясь природой. С высокогорных панорамных точек смотрели начало Кавказских гор, весь округ Анапы и даже берег Крыма. Любовались живописной долиной Сукко и озером с растущими прямо в воде роскошными болотными кипарисами. Шли через реликтовые рощи заповедника «Большой Утриш» с можжевельником и фисташковыми деревьями, вдыхая потрясающие ароматы.

Игорь рассказывал восторженно даже о самых обычных местах, и она, не чувствуя усталости, отправлялась в незнакомый мир, в котором для неё сказочно открывались новые картины, а рассказы и стихи из его уст звучали необыкновенно сладкой, завораживающей музыкой.

Их разговор на улицах города, набережной, за чаепитием в ресторанчиках нескончаемо тёк, и она проникновенно, с лёгкой полуулыбкой слушала собеседника, наблюдала за его движениями и запоминала, чтобы потом наедине видеть его жесты, приятную улыбку и мысленно повторять их диалоги. Он ловил её взгляд и светился от счастья, радовался малейшему знаку внимания с её стороны. Открытый взгляд и мягкое лицо его действовали на неё благотворно, и ей хотелось доверять ему свои помыслы…

– Завтра уезжаю, – с сожалением сказала она, когда он подвёл её к двери санатория.

– Как жаль… очень жаль, что так мало общались, но я и этому бесконечно рад и счастлив…

Он взял её руки и положил на свои ладони, задумчиво гладил их и нежно сжимал, затем наклонился и прикоснулся к ним губами. Медленно перевёл взгляд на её лицо и жадно скользил по нему, будто желал запомнить каждую его клеточку.

– Пусть у тебя всё будет хорошо.

– И у тебя… – она смотрела на него и не спешила отводить глаз.

– Я за тебя молиться буду…

Перед сном в постели Ирина мысленно отправлялась по местам их увлекательных прогулок, слышала его искренний голос и сожалела о скоротечности их неожиданной встречи.

– Что вздыхаешь и вздыхаешь? – в тёмной комнате проплыла недовольная фраза Ларисы.

Последовали задумчивые слова Ирины:

– А какие птицы самые верные? Лебеди? Голуби?

– Я не орнитолог, а бывший бухгалтер. Есть птицы и животные, которые всю жизнь вместе. Засыпай уже. Сама не спишь и другим не даёшь.

– У людей ведь бывает верная любовь, крепкие счастливые браки… Знаешь, у меня с ним много общего… Профессии похожи – мы детей учили: я – математике, а он – изобразительному искусству… И семьи у нас распались…

С ним легко общаться. Он, оказывается, как и я, любитель путешествий…

– И что из этого? Да такого сходства у миллиона людей.

– А как ты думаешь, первая любовь может быть в нашем возрасте?

– Ты в своём уме?! Нет, конечно. У тебя первая любовь была. Но умерла.

– А мне кажется, что не было. Если б была, она оставила бы приятные воспоминания, а мне совсем не хочется о ней думать… А ведь меня никто никогда не любил. А я? Я тоже ни одного мужчину не сделала счастливым. Прожила на свете однобоко, не встретив свою половинку, не почувствовав силы притяжения к кому-то. И чьей-то ко мне. Что кто-то стремится создать прочное единое целое. А тут вдруг оказалось, что такой человек был, только я о нём не знала. Может, я и есть его половинка? От него веет теплотой, будто он меня, перемёрзшую, укутал пуховой шалью, усадил у камина и я согрелась. Теперь мне захотелось отдать ему своё тепло…

– Не рисуй иллюзий. В санаториях бывают курортные романы, которые тают, как лёгкий туман, когда поезд мчится домой. Спи давай…

В день отъезда Ирина пошла к морю бросить в воду монетку. Море на сотни метров от берега серое с проседью. Волны, как строй солдат одинаковыми шагами, приближались к берегу, а потом, слизав песок длинными языками, оставляли на нём белую пену. Ветер рвал плакаты, уже ненужные в этом сезоне, срывал и уносил с роз последние листья. Дрожали лужи. На дорожках позёмкой крутился песок. Пустынно, и лишь из кафе «Черкесский аул» доносилась негромкая музыка…

Она надеялась, что Игорь приедет к санаторию и проводит её на вокзал.

Этот вопрос они не обсуждали, но он знал, каким поездом она уезжает, и до определённого времени она не волновалась. Но Игорь не появился, даже когда часы продиктовали время отъезда и чемоданы стояли в вестибюле первого этажа, ожидая такси.

Где же Игорь? Звонков от него не было. Почему? Неужели решил не провожать её? Нет-нет, в это ей совсем не хотелось верить. А вдруг что-то случилось? Волны переживаний окатывали сердце. Ирина быстро достала телефон и набрала номер Игоря, но связь с ним не восстановилась.

Она продолжала задавать себе вопрос «почему?» и в такси, и на вокзале, глядя ищущим взглядом по сторонам.

– Ведь для чего-то же мы встретились… так неожиданно, неповторимо… И вместе нам было прелестно… Неужели это для того, чтобы так нелепо оборвалась наша встреча? Чтобы потеряться на всю оставшуюся жизнь? – Ирина с горечью произнесла мысли вслух.

– Ты же, наверное, из-за своей скромности и сдержанности не уведомила объект вожделения о своей симпатии к нему, а он не догадался о твоих чувствах. И решил завершить отношения без проводов.

Ирина неодобрительно покосилась на подругу.

Лариса добавила:

– Сама же говорила, что он странный.

– Да, непредсказуемый, – с грустью вздохнула Ирина.

Объявили посадку на поезд Анапа – Москва, и пассажиры покатили к вагону чемоданы, втащили их на свои места. Лариса осталась в вагоне, а Ирине не сиделось – вышла на перрон и глазами искала Игоря, глядя то в один, то в другой конец поезда. Сомнения переплетались с надеждой, огорчение – с приятными незабываемыми воспоминаниями.

До отправления поезда оставалось несколько минут. Игорь не появился. Ирина прошла на своё место. Села, уныло глядя в квадрат окна, за которым сновали незнакомые люди, ожидая, расставаясь, встречаясь.

И вдруг промелькнул узнаваемый ищущий взгляд! Он!

Она вскочила, выбежала из вагона.

– Игорь!

Он дёрнулся, оглянулся и сразу засиял. Подбежал к ней с какой-то ношей в руках.

– Прости, – взволнованно дышал. – Всё пошло не так… Батарейка села, не смог тебе позвонить. Рамку для портрета заказывал в багетной мастерской – вчера не смог получить. Вот сейчас ездил… Возьми…

Он протянул ей упакованную картину. Она заторможенно приняла, не обрадовалась, а, наоборот, восприняла возврат портрета как прощание с ней навсегда, помрачнела. – Ты же хотел себе оставить…

– Я ещё напишу твой портрет, если ты позволишь, – смотрел на неё умоляющим взглядом. – К тебе можно приехать?

Она кивнула и оживилась:

– Приезжай! Адрес тот же. Знаешь?

– Найду! – его широкая открытая улыбка выражала искреннюю радость.

Проводница позвала Ирину, и она метнулась в тамбур вагона. Помахала ему рукой, прошла и села на своё место. Он подбежал к её окну и прижал ладонь к стеклу. Она со своей стороны окна приложила к его ладони свою…

Согретый росток

В воскресенье город пробуждается только к обеду, и потому на улице было безлюдно. Не сновали машины, не скрипели двери подъездов, провожая и встречая жильцов. И только пожухлые листья катились по тротуару, обгоняя Светлану.

– Тётенька! – донёсся умоляющий детский голос.

Невдалеке, у подъезда пятиэтажки, стояла девочка лет десяти, бережно прижимая к себе какой-то чёрный комочек. Светлана посмотрела по сторонам: тётей её, недавнюю студентку, ещё никто не называл.

– Возьмите себе котёнка… – прошептала девочка. – Он плакал, звал свою маму…

Котёнок свесил с детской ладошки тощий хвостик и обернул к Светлане печальную мордочку. Нетрудно догадаться: никому не нужный бродяжка.

– Я бы взяла его, – посочувствовала Светлана, – да я целый день на работе. Ты сама возьми, будешь о нём заботиться.

– Мне мамка не разрешает, – тонкие губы девочки согнулись от обиды.

– Катька! – послышался хриплый крик с высоты.

На балконе второго этажа стояла женщина. Красное лицо, будто она вышла из парилки на свежий воздух. Женщина наклонилась через перила балкона. Махала руками, словно пыталась заглянуть под балкон.

– Ты что там прячешься?

Светлана поняла, что женщина изрядно пьяна.

– Я не прячусь, – девочка посадила котёнка под скамейку и заслонила сапогами.

– Самим жрать нечего, а она котёнка тащит. Брось его, тебе говорю! А то без ужина оставлю!

Катя схватила подопечного и шмыгнула с ним за угол дома.

А Света побрела прочь. Воспоминание о детстве кольнуло сердце. Как она сейчас понимала Катю! Ей нужно научиться выживать в трудностях, как ростку среди камней. Пробиваться и тянуться к свету!

Проходя мимо школы, остановилась: «Школа похожа на ту, где я училась».

…Урок музыки близился к концу, но Светка находилась в собственном мире. Белые буквы на чёрной доске казались ей стайками белоснежных голубей на асфальте. – Воробьёва, ты кому улыбаешься? – громыхнуло в тишине.

Светка вздрогнула.

– Скоро Восьмое марта. Пригласим в класс ваших мам. Сначала покажем концерт, а затем устроим чаепитие. Поднимите руки, кто хочет петь в хоре.

Петь в хоре Светке не хотелось. Но она представила среди зрителей свою маму и первой подняла руку:

– Я хочу!

– Хорошо! Лес рук!.. Напоминаю, одежда на празднике – белые рубашки, блузки, – учительница задержала взгляд на Светке. – Поняла, Воробьёва? В школу нужно приходить в форме. А ты опять в синем свитере! Я тебе в дневнике писала. Мама читала?

Девочка опустила голову и промолчала. Её мама не читала учительские записи в дневнике и в школе давно не появлялась. Но на этот праздник придёт, дочь упросит её. Светка решила выучить песни и нарядиться не хуже Вики, соседки по парте, от которой не раз слышала обидное слово: «Нищенка!»

Вечерело. Светка шлёпала старенькими сапожками по подтаявшему снегу. Дверь подъезда оказалась закрытой на кодовый замок. Светка не знала кода. Запрокинула голову – окна тётиной квартиры смотрели на неё тёмными квадратами. Оставалось ждать. Света коротала время, переступая с ноги на ногу и подпрыгивая на крыльце дома. То и дело вытаскивала из кармана куртки носовой платочек и вытирала нос. Чтобы было теплее, натянула до бровей серую вязаную шапочку, нахлобучила поверх шапки капюшон куртки, отогнула завёрнутые рукава, пряча в них руки. С каждой следующей минутой ожидания становилось ещё холоднее и темнее.

Наконец к подъезду подошла женщина. Девочка шагнула ей навстречу:

– Тётя, впустите меня в подъезд…

– А ты к кому?

– К тёте Тане. Её пока нет дома… Впустите… погреться…

– Твоя тётя из какой квартиры?

– На восьмом этаже…

– А, к Татьяне? Это соседка моя, – голос женщины стал приветливым. – Заходи! А знаешь что? Пойдём ко мне. Вместе подождём твою тётю. Меня зовут Надежда Андреевна, а можно просто тётя Надя. А тебя как зовут? – Светка! – довольная, девочка побежала к лифту.

Подошли к двери, обитой коричневым дерматином.

– Проходи, Света. Сейчас тапочки дам.

Замёрзшие детские руки и щёки сразу почувствовали приятное тепло. Светка сняла куртку и осталась в тонкой водолазке.

– Ты легко одета. Без шарфа, – покачала головой Надежда Андреевна. – А ведь зима ещё не попрощалась с нами.

Гостья стащила сапоги, стянула надетые на носки полиэтиленовые пакеты. Прошла.

– Да у тебя ноги мокрые! – ахнула хозяйка.

Девочка виновато смотрела на оставленные следы.

– Пакеты порвались, вот ноги и промокли.

– Где ж ты их промочила?

– Возле теплотрассы. Везде ещё снег да лёд, а там – каша с водой.

– А что ты там делала?

– Играла. Думала, что там теплее. Мы там играем в продавцов. Из магазина ящики выбросили, а мы сделали прилавок из них…

Надежда Андреевна притянула девочку к себе, погладила её по голове.

– Давай-ка иди в ванную, помой ноги в горячей воде, чтоб не заболеть. А лучше – вся помойся, – и принесла белое махровое полотенце, синий халат и шерстяные носки своей дочки.

В ванной девочка разглядывала и нюхала разноцветные шампуни и гели. Улыбалась себе в зеркале. Радовалась тёплому дождю, стекавшему по телу.

А когда вышла, на журнальном столике появились чашки с блюдцами, вазочки с печеньем и карамельками. Девочка села в кресло с мягкими подлокотниками.

– Мама говорила, что нам тоже хотели дать квартиру с удобствами.

– А где ты живёшь? – хозяйка осторожно разливала чай.

– На Привокзальной.

– Знаю… Пей чай. Печенье, конфетки бери.

Этот район, с покосившимися, вросшими в землю деревянными домами-бараками, построенными сразу после революции, знали многие: он недалеко от вокзала.

Надежда Андреевна села напротив девочки.

– Наверное, ты к тёте Тане по важному делу?

– По очень важному. Хочу у неё на праздник белую блузку попросить.

– Представляю тебя, худышку, в огромной блузке тёти! В её блузку три такие девчонки влезут! – улыбнулась Надежда Андреевна. – Слушай-ка, я собрала вещи своей дочки, чтобы кому-нибудь отдать: они ей уже малы. Ты посиди, я сейчас.

И она скрылась за дверью.

Светка, увидев на полке бордовую шкатулку, соскочила с кресла. Подошла и тихонько приоткрыла её. Заиграла музыка. От неожиданности тут же захлопнула крышку. Но успела заметить в ней цепочку и перстень.

Вскоре хозяйка вернулась с пакетом и вытряхнула из него вещи на диван:

– Вот. Бери, что понравится.

– Это всё мне? – глаза девочки заметались по пёстрой куче вещей, руки сразу потянулись к голубой блузке. – Идёт?.. – приложила блузку к себе.

– Идёт. К твоим глазкам-незабудкам.

– А эта идёт? – девочка поочерёдно подносила к себе каждую вещь. Вытащила красный треугольник. – А это что? Пионерский галстук?! – примерила его. – Красиво! Только нам сказали больше не носить… Вот белая блузка! Ух ты! – обрадовалась она и закружилась по комнате.

Надежда Андреевна радовалась, что так легко смогла осчастливить девочку, и наслаждалась её настроением.

– А мама где работает?

– На рынке. Раньше она книжки выдавала. Но библиотеку закрыли. Мама говорит, что это перестройка её к холодному прилавку выгнала… Мама согревалась на морозе водкой и чуть печёнку себе не посадила… А теперь она рынок убирает.

– А отец чем занимается?

– Не знаю. Он уехал от нас куда-то, – девочка погрустнела.

Надежда Андреевна решила проверить, вернулась ли домой Татьяна. Как только за ней захлопнулась дверь, Светка подскочила к шкатулке, схватила перстень с большим, сверкающим гранями камнем и сунула в карман брюк. Надежда Андреевна, убедившись, что тётя Таня уже дома, проводила к ней Свету.

…В классе пахло мимозами. Разноцветные воздушные шары прикрепили к шкафам, доске, пианино. Светка в шёлковой блузке, подаренной тётей Надей, чувствовала себя красивее всех.

В класс входили родители и рассаживались. Светка поглядывала на дверь: «А где же моя мама?»

Вика объявила о начале концерта. Учительница села за пианино, и её пальцы помчались по клавишам. Она кивнула, и все запели: «Если с другом вышел в путь…»

Светкина голова то и дело поворачивалась в сторону двери. А дверь как заколоченная! Наконец открылась! Мама! Дочь уверенно запела, подняв повыше подбородок. Щёки мамы были пунцовыми. Света поняла: мама опять «согревалась» на морозе. Сердце сжалось от стыда: это могли заметить и другие.

Девочка растерянным взглядом искала свободный стул: «Куда маме сесть?» Выскочила из хора, схватила маму за руку и потащила, показывая на свободные стулья. Мама села, и Светка быстро встала в хор: «Хорошо, что ещё не закончили песню. Я ещё спою для мамы!»

Всю дорогу домой она щебетала. Ей хотелось крикнуть: «Посмотрите же, я вместе с мамой!» Слушает мама её рассказ или нет, ей было неважно – главное, что мама увидела, как дочка для неё старалась.

После ужина девочка уснула с улыбкой. Она не видела, как мама выпила рюмку и побрела в комнату. Швырнула халат на спинку стула поверх детских брюк. Вещи сползли на пол. Что-то звякнуло. «Мелочь?» – мать подняла блеснувший кругляшок и, выйдя в коридор, включила свет. Золотой перстень с камнем! Кажется, рубин… Кровь хлынула ей в голову: «Откуда он у Светки?»

Утром мать нервно ходила по комнате.

– Мама, ты дома! – открыв глаза, дочь протянула руки к матери.

Мать присела на край кровати:

– Откуда он у тебя?

– Мама, ты о чём? – Светка не сразу поняла вопрос.

– Где перстень взяла? Признавайся!

– Мамочка, я хотела продать его и к Восьмому марта цветов тебе купить. Тебе же никто никогда цветов не дарил… И конфет хотелось…

– Обещай мне, что ты никогда не потянешься за чужим! В нашем роду воров не было. Я и крошки с пола не подняла!.. А перстень – верни!

Несколько дней девочка придумывала способы, как вернуть перстень. Не надеялась, что Надежда Андреевна откроет воровке дверь. Наконец позвонила.

– Тётя Надя, можно к вам?

Сердце девочки замирало в ожидании ответа.

– Приходи, я пирог испекла, – голос Надежды Андреевны лился, как обычно, ровно.

Всю дорогу Светка подбирала нужные слова. С опущенной головой переступила порог.

– Простите меня…

– Ничего страшного, вытру, – хозяйка глянула на следы в прихожей.

– Я не про это… про вечер…

– Ты меня не обидела. Проходи. Чай ждёт.

Гостья прошла и сразу заметила: шкатулка на прежнем месте. Пока Надежда Андреевна ставила чайник, быстро сунула перстень обратно.

С этого дня тётя Надя стала для Светки собеседником, советчиком и помощником.

…В актовом зале празднично. В ярких завитушках надпись «Прощай, школа!». Под «Школьный вальс» на сцену поднимаются выпускники. Света в бежевом платье с заколкой-цветком в чёрных завитых волосах. В руках долгожданный аттестат. Жаль, что мама не видит дочь. Света не сомневается: если б не прихватила печень, мама обязательно пришла бы… Взглядом обводит зрительный зал. Тётя Надя и тётя Таня машут ей руками. Тётя Надя сшила Свете выпускное платье. И сделала подарок.

– Хочу тебе, Светочка, подарить на память о нашей дружбе… – вложила в Светину ладонь золотой перстень с рубином. – Тебе он нравится, правда же?

Узнав перстень, девушка обомлела. Сконфуженно кивнула и тихо произнесла:

– Да, нравится. Спасибо вам, тётя Надя!

«Если бы мама была жива, я бы заботилась о ней. И лекарства бы ей покупала. И лечила бы, сколько потребуется. В детстве хотелось поскорее повзрослеть, чтобы стать маме опорой. Но не успела. Мамы нет…»

Светлана чуть не проехала нужную остановку.

– Жду, жду, – Надежда Андреевна широко открыла дверь.

Света поцеловала её в щёку.

– Добрый день! Держите тирольский пирог к чаю.

– Проходи, Светочка! Стол накрыт… Рассказывай, что у тебя нового?

– Я замуж выхожу, заявление уже подали, – Света, сев на диван, с интересом наблюдала за реакцией хозяйки.

– О!.. Поздравляю! На свадьбу пригласишь?

– А как же, тёть Надь! Вы для меня и старшая сестра, и подруга, и мать…

– Я душой почувствовала, что девчонка ты неплохая. И боялась тебя оттолкнуть… Спасибо, что не забываешь….

Весь вечер Светлана думала о Кате и о своём детстве: «Как сложилась бы моя жизнь, если б я не повстречала тётю Надю? А если б она оттолкнула меня?»

Тётя Таня тоже заботилась о Свете как могла. И зная отзывчивое сердце Надежды Андреевны, одобряла походы своей племянницы к ней.

Ночью Света всё ворочалась: совесть мучительно не давала покоя.

«Меня добром и участием обогрели, а я? Так бездумно отвернулась от девочки! Растоптала в её душе росток добра… Скорей бы рассвет!»

Воскресное утро. Во дворе никого. Светлана направилась к дому Кати. Обошла его.

«Может, подняться на этаж, в квартиру, где живёт Катя, позвонить в дверь? Но как объяснить её маме свой визит? Попросить у Кати котёнка? Нет-нет. Это может повредить девочке. Да и котёнка она уже могла отдать кому-то…»

Пока Светлана бродила между домами, на детской площадке появились две девочки, на вид Катины ровесницы.

«Они, наверное, знают Катю и помогут её найти».

– Девочки, вы знаете Катю из этого дома? – Светлана показала на подъезд, где жила Катя.

Раскачиваясь на качелях, девочки переглянулись, пренебрежительно скривив лица.

– Кого-кого? – иронично спросила одна девочка.

– Катю. Она на втором этаже живёт.

– А, чумурудную? Фу! Не знаем! И знать не хотим!

Другая девочка рассмеялась:

– Да она ненормальная! Мы с ней не дружим!

Сердце Светланы ещё сильнее сжалось оттого, что девочки так относятся к Кате, вполне нормальной и доброй.

«Кате трудно быть как все. Расти среди этих „подруг“. И я ещё не протянула ей руку…»

Продрогнув, Светлана потуже затянула шарф и ещё раз обошла двор. Не найдя девочку, вернулась домой. Обняла подушку и выплакалась. А потом нашла кольцо, пришедшее к ней из рук тёти Нади.

«Я подарю его Кате, когда она повзрослеет. Пусть оно её согревает…»

Снова отправилась на поиски девочки. У подъезда Кати не было. Светлана повернула за дом. И вдруг за её спиной раздалось:

– Кис-кис, кис-кис…

Катя сидела у качелей на корточках, протягивая котёнку кусочек хлеба.

– Здравствуй, Катя!

Катя встрепенулась, поднялась:

– Здрасьте.

– Катюша, я решила котёнка себе взять.

– Правда?!

– Только мне одной с ним не справиться. Будешь мне помогать? Приходить ко мне, кормить и играть с ним?

Катя неуверенно кивнула:

– Буду, если мамка разрешит.

– Разрешит. Я с ней постараюсь договориться. А я буду тебе помогать уроки делать, – Светлана вырвала листок из блокнота и быстро записала. – Вот мой адрес и телефон. Держи… Иди ко мне, малыш, – погладив, она осторожно взяла на руки и прижала к себе котёнка.

А на другой день Светлана вела к себе Катю…