Текст книги "Лицо с обложки"

Лана не знала, что сказать Лисицыну. Юношеский максимализм и уверенность в себе делали ее глухой к голосу разума. Размышления физика казались ей лишь брюзжанием больного старика.

Глава 3

* * *

Прошло чуть больше трех месяцев с тех пор, как Лана Брагинская поселилась в доме Лисицыных. Работая с великим ученым, Лана много узнавала не только о развитии ядерной физики в СССР, но и об истории страны не из книг и фильмов, а, как говорится, из первых уст. Перед ее глазами проносились образные картины из прошлого.

Постепенно, ненавязчиво изменялось мировоззрение домашней, избалованной девочки, верящей в то, что все будет только так, как хочет она. Вот только все дальше и дальше отодвигался день, когда Лана снова смогла бы возобновить попытки поиска работы в фотомодельном бизнесе.

«Отче наш…», – шептала Лана, стоя в маленькой часовне неподалеку от их дома. Бабушка с детства водила Лану в церковь. Это не очень нравилось ее родителям, да и сама девочка испытывала какое-то неудобство, граничащее со стыдом. Но сейчас вдали от родителей и бабушки Лане почему-то захотелось прийти в церковь, помолиться и поблагодарить Всевышнего: «Спасибо тебе, Господи, за то, что ты послал мне этих людей – Ярослава и Павел Афанасьевич – моя вторая семья. Я безумно люблю их. Я понимаю, что мое место сейчас здесь, рядом с Павлом Афанасьевичем, и клянусь, что не оставлю его ни на один день, буду с ним до конца, сколько бы времени на это не потребовалось. Я об одном тебя прошу, Господи – продли дни Павла Афанасьевича на этом свете, рядом с нами. Он нам с Ясей нужен, как свежий воздух, как глоток воды в пустыне».

* * *

Однажды утром Лана проснулась от внезапно нахлынувшего приступа тошноты. Едва добежав до ванной комнаты, она согнулась пополам, не в силах справиться с рвотой. Девушка чувствовала, что силы покидают ее с каждым новым приступом. Наконец, услыхав странные звуки, из своей комнаты выскочил Лисицын и бросился в ванную.

– Лана, деточка, что с тобой? – вскрикнул профессор, обнимая обессиленную девушку.

– Н-н-не-з-знаю… Павел Афанасьевич, я умираю… – шептала она одними губами, пересохшими от обезвоживания.

– Вот дура!!! – не на шутку испугавшись, выругался в сердцах Лисицын.

Он помог Лане добраться до ближайшего дивана в гостиной, уложил ее, нежно погладил по голове и сказал:

– Все будет хорошо, милая. Сейчас я вызову лучшего доктора в столице. А ты пока полежи, отдохни, постарайся уснуть. Сон – лучший лекарь, девочка.

С этими словами он вышел из комнаты и подошел к телефону, чтобы вызвать врача и Ярославу, уже успевшую уехать на работу.

…Более получаса находился доктор Константин Аркадьевич Брожевский в комнате Ланы. Все это время отец и дочь Лисицыны сидели молча, крепко сжав кулаки. Как только врач покинул спальню, они, точно ужаленные, подскочили со своих мест и засыпали его вопросами:

– Доктор, что с ней?

– Это серьезно?

Константин Аркадьевич поднял руку, предлагая им успокоиться, и сказал:

– Не волнуйтесь. Она вам все сама расскажет. До свидания.

Не сказав больше ни слова, он вышел из квартиры, оставив Лисицыных в полной растерянности.

– Яська, пойди ты первая, – шепнул Павел Афанасьевич, легонько подталкивая дочь.

– Угу, – кивнула Ярослава, делая робкий шаг в сторону Ланиной комнаты.

Войдя во внутрь, Ярослава застала безудержно рыдающую Лану у раскрытого окна.

– Нет!!! Я не хочу!!! Моя жизнь закончилась! – сквозь слезы причитала она.

– Лана, – тихо, но достаточно твердо, начала Яся, – почему, как только в твоей жизни случаются какие-то непростые ситуации, ты сразу кричишь, что твоя жизнь закончилась? Из-за чего ты так убиваешься? Ты больна раком или еще каким-нибудь неизлечимым заболеванием?

– Хуже!!! – взвизгнула девушка. – Я беременна!!!

– Что???!

– Что слышала! Я нахожусь на четвертом месяце беременности.

– Ого! Но когда же ты успела? Ты живешь у нас 3,5 месяца и ни с кем не встречаешься? – не унималась Ярослава.

– Меня изнасиловали, когда я оказалась на той злосчастной тусовке, где меня чем-то напоили или накололи, чтобы сделать для прессы гадкие фотографии. Утром мне показалось… ну, что я была с мужчиной… – Лана запнулась. Она не могла продолжать. Ее душили слезы. Заметив недоверчивый взгляд Ярославы, она взяла ее руки в свои, посмотрела ей прямо в глаза и сказала:

– Ярослава, я тебе клянусь всем святым, что у меня есть, что я ничего не помню. Если бы не эта беременность, я бы подумала, что мне все это приснилось…

– Да уж… – серьезно прокомментировала Ярослава.

– Яська, что мне теперь делать? Врач сказал, что аборт делать на таком большом сроке уже нельзя. Я не хочу этого ребенка!!! Не хочу! Он мне не нужен! Во-первых, я не знаю, кто его отец. Вдруг он пьяница или, еще того краше, наркоман. Если нет, то чего ради он оказался бы на той вечеринке, да еще и спал с невменяемой девушкой. Во-вторых, я хочу быть фотомоделью, а не матерью. Мне еще рано нянчиться с ребенком. А самое главное, я боюсь испортить свою фигуру. Я хочу быть фотомоделью!!! Моделью, слышишь?!!! – отчаянно кричала Лана сквозь слезы.

– Ты все сказала? – резко оборвала ее Ярослава.

– Д-да… – не ожидая такого напора, тихо ответила Лана.

– А теперь послушай меня. Ребенок – это дар Божий, посланец Всевышнего на земле, а не твоя прихоть. Хочешь ты или нет, он родится.

– Я не…

– Молчи!!! Тебе всего 17 лет…

– Уже почти 18… – пробормотала Лана.

– Не важно. Твое тело молодое и гибкое. Если ты будешь следить за собой, то роды его не испортят. Кормить грудью тебе не придется. Мы наймем малышу кормилицу и няньку. Твое дело – только выносить и родить здорового малыша. И не смей думать о глупостях. Говорят, дети в утробе матери все слышат и понимают, что говорят о них взрослые.

Лана во все глаза смотрела на подругу, ставшую ей за это время сестрой, не смея ей возражать. Ярослава говорила, как взрослая, умудренная опытом женщина, рядом с которой Лана снова чувствовала себя ребенком. Когда Ярослава покинула ее комнату, Лана упала на кровать, обхватила подушку обеими руками и, не имея сил остановить истерику, причитала: «Я ненавижу! Я все ненавижу! Я ненавижу этот дурацкий и несправедливый мир, я ненавижу себя, я ненавижу этого ребенка, который зачем-то зародился внутри меня!!!» Обессилев от рыданий, Лана крепко заснула, свернувшись калачиком, как нашкодивший ребенок, которого сурово наказали за провинность.

У Ланы начался страшный токсикоз. Ее буквально выворачивало наизнанку. Она ничего не могла съесть или выпить. Большинство запахов вызывало у нее отвращение. Даже любимые духи «Eskada» пришлось убрать из комнаты. Она сильно похудела: лицо вытянулось, темные круги под глазами и желтоватый треугольник вокруг рта придавали ей изможденный вид. Каждый раз, когда она смотрела на себя в зеркало, на ее глаза невольно наворачивались слезы: она не могла и не хотела принимать ту, чье отражение появлялось в зеркале.

Павел Афанасьевич, видя страдания девушки, пытался отвлечь ее от тяжелых мыслей и переживаний. Он занимал ее работой, рассказывал веселые истории из жизни, гулял с ней в парке. Они сильно сблизились в этот период. Лана чувствовала, что все ее существо, помимо ее воли, охватывает тепло и нежность при общении с этим человеком.

Однажды вечером Павел Афанасьевич зажег на кухне свечи, поставил два бокала с сухим красным вином и сказал приглушенным голосом, глядя Лане в глаза:

– Выходи за меня замуж, милая.

Лана от неожиданности поперхнулась вином и закашляла:

– Тихо, тихо, маленькая. Не пугайся, – ласково сказал он, гладя ее по спине.

– Я всего лишь хочу тебе помочь. У тебя вся жизнь впереди. Ты хочешь сделать головокружительную карьеру. Поэтому ребенок-безотцовщина тебе ни к чему, а брак с известным профессором, пусть старым и больным, не помешает. Я выведу тебя в свет, представлю как свою жену. А когда твой животик уже станет сильно заметен, то ни у кого не останется сомнения в том, что это мой сын или дочь. Я всегда имел репутацию старого кобеля.

Лана тихонько захихикала.

– Чего ты смеешься? Думаешь, я бы не смог сделать тебе ребенка?

– Смог бы! Я ни секунды не сомневаюсь в Ваших способностях, господин профессор, – улыбнувшись, ответила Лана.

– Вернемся к нашим баранам, детка. Ты выйдешь за меня замуж? Я убедил тебя в необходимости нашего брака?

Улыбка исчезла с лица девушки. Предложение профессора огорошило ее, обрушилось на нее как гром среди ясного неба. Она, в силу молодости и легкомыслия, еще не задумывалась над тем, что ждет ее и ее ребенка в дальнейшем. Сначала она жила с родителями и бабушкой, которые заботились о ней, опекали, не давая развиться самостоятельности и умению трезво смотреть на мир без розовых очков. Теперь в доме Лисицыных Лана тоже была под крылом Ярославы и Павла Афанасьевича.

Она не думала о том, что ей предстоит выйти в свет со всеми его преимуществами и предрассудками. С детства Лана много читала. Ее любимыми книгами были любовные романы и приключенческие истории. Она всегда мечтала о настоящей любви и пышной свадьбе, прямо как у героинь любимых книг. Но вот брак с пожилым и смертельно больным человеком никогда не снился ей в девичьих снах.

– Лана, – Павел Афанасьевич легонько тронул ее худенькое плечико. Он заметил, что его слова привели девушку в смятение, поэтому решил сгладить создавшуюся ситуацию.

– Девочка, не подумай ничего плохого обо мне. Я никогда не причиню тебе ни душевной, ни физической боли. Я просто хочу помочь тебе, так как полюбил тебя всем сердцем. Будь я лет на 20 моложе, я бы поборолся за твою любовь. И у нас с тобой обязательно были бы свои дети … – он сказал это с такой трогательной и щемящей нежностью, что Лана вздрогнула и почувствовала укор совести за то, что не смогла скрыть своих эмоций.

– А сейчас, – тихо продолжил Лисицын, беря руки Ланы в свои и целуя их, – я должен просить тебя стать моей женой лишь в силу сложившихся обстоятельств. Ты можешь подумать, милая, но не слишком долго…

– Павел Афанасьевич, – Лана не дала ему договорить, – я согласна стать Вашей женой. Но я иду на это совсем не из-за того, что моему ребенку нужен отец, а потому, что я тоже всей душой люблю вас. Я обрела в Вашем лице отца, друга, наставника и считаю большой честью для себя принять Ваше предложение, – сказав эти слова дрожащим от волнения голосом, девушка резко выдохнула и посмотрела ему в глаза. Она очень боялась, что он заметит или почувствует любящим сердцем ее смятение и страх. Она искренне любила его как отца, но не представляла, как будет относиться к нему, как к мужу. Собравшись с духом, Лана приблизилась к нему так, что могла слышать стук его сердца и полушепотом сказала:

– Я постараюсь быть Вам хорошей женой ….

– Милая… Девочка моя… – Лисицын порывисто обнял и поцеловал Лану в обе щеки. В его глазах блестели слезы счастья и любви.

* * *

Павел Афанасьевич сдержал обещание. Несмотря на то, что он плохо себя чувствовал после разного рода званых обедов или вечеринок, а Ярославе приходилось делать ему обезболивающие уколы, он регулярно выводил в свет свою молодую жену. Во фраке, бабочке, рядом с молодой девушкой Лисицын выглядел графом. Лана чувствовала себя счастливой рядом с любящим и заботливым мужчиной. Нередко она ловила на себе осуждающие взгляды светских львиц, красноречиво говорящие о том, что она вышла замуж за «титул» и т. д. Но Лану не слишком огорчали подобные домыслы. Она была счастлива, несмотря на то, что в их жизни не было интимной близости, и в глубине души знала, что все это скоро закончится.

– Ему же почти 80, детка, – услышала Лана бархатный низкий голос прямо у своего уха, заставивший ее вздрогнуть. Девушка обернулась и оказалась в объятиях незнакомого мужчины лет 35, изучавшего ее с нескрываемым, можно сказать, нагловатым, любопытством. Он был настолько красив и идеален на первый взгляд, что у Ланы перехватило дыхание. Лана никогда не видела мужчин, таких красивых как он, разве что голливудских кинозвезд, фильмы, с участием которых, она пересматривала по многу раз. Но он не такой как они, он настоящий. Она только моргала своими огромными зелеными глазами, не имея сил вымолвить ни слова.

– Ты ослепительна, красавица, – продолжал он тоном, не терпящим возражений. – Любой уважающий себя миллионер предложит тебе руку и сердце сразу, как только увидит тебя. Почему же ты вышла замуж за старую развалину, поеденную раком, киска?

Лану разозлил его высокомерный тон, буквально вывел из себя:

– Я люблю его!!! – выкрикнула она.

– Да ну?! – также холодно, с хитрой усмешкой, сказал он.

– Я жду от него ребенка, придурок!!! – отчаянно взвизгнула Лана, убегая от незнакомца в противоположную сторону.

Он настиг ее в два шага:

– Если тебе надоест вытирать пыль с древней рухляди, позвони мне. Я буду ждать, – сказал он шепотом, протягивая Лане свою визитную карточку.

«Олег Завадский

Модельное агентство «Glamour Paris»

Генеральный директор»

тел. 892854666788

Сердце девушки учащенно забилось. Она сжала визитку и спрятала ее в сумочку.

Поздно вечером, лежа в объятиях своего мужа, Лана тихо сказала:

– Если у меня родится мальчик, я обязательно назову его Павлом, а если девочка… – она замолчала, предлагая Лисицыну выбрать имя ее дочери.

– Если ты не будешь возражать, назови ее, пожалуйста, Евой.

– Как скажешь, дорогой. А почему Евой, если это не секрет?

– От тебя у меня нет секретов, любимая. Я не рассказывал об этом никому, даже Яське.

– Я тоже не скажу, если не хочешь.

– Только пока я жив. Когда меня не будет, делай с этой тайной что захочешь. Ведь нет человека – нет проблемы. Когда мне было 25 лет, я влюбился в девушку по имени Ева. Это были тяжелые послевоенные годы. Ева хотела стать актрисой, а я – ученым. Мы были очень счастливы. Но коса нашла на камень. Двое честолюбивых людей не ужились на одной территории. Ева уехала в Ленинград, а оттуда в Прибалтику. Мы какое-то время с ней переписывались. Но скоро связь оборвалась. Я искал ее лет сорок, но, увы. Я не знаю, жива она или нет.

Надеюсь, что жива. Ведь она моложе меня на семь лет. Пусть твоя дочь…

Павел Афанасьевич закашлялся. Его лицо сделалось пунцовым, а изо рта начали вылетать куски крови. Лана испугалась и закричала. В комнату вбежала Ярослава, бросилась к телефону, чтобы вызвать скорую помощь. Врачи долго пытались остановить кровотечение. Но все их попытки оказались безрезультатными. Утром следующего дня профессор ушел из жизни.

Лана сидела на диване, не двигаясь. Казалось, что ужас и боль потери сковали ее тело и душу. Ярослава занялась похоронами самостоятельно. Она не ожидала, что Лана так тяжело будет переживать смерть ее отца.

После похорон Лана закрылась в своей комнате и все время плакала. Ярославе пришлось вызвать врача, чтобы сделать ей успокоительный укол. Во сне Лана кричала: «Не уходи! Пожалуйста, не уходи от меня!!!»

Ярослава легла на диван вместе с ней и не отходила от нее до тех пор, пока Лана потихоньку не начала приходить в себя. На это потребовалось достаточно много времени.

– Ты погубишь ребенка, если не возьмешь себя в руки, – сказала она Лане, крепко взяв ее за руку. – Отец прожил хорошую жизнь. Ему было 70 лет, а это не так уж мало. Дай Бог нам с тобой дожить до таких лет.

– Я все понимаю, Яся, – тихо ответила Лана. – Только у меня в жизни никогда не будет такого. Никто никогда не будет меня любить и оберегать, как он, ничего не требуя взамен.

Впервые в голосе домашней избалованной девчонки появились другие нотки. Лана как-то вдруг стала взрослой. И Ярослава, будучи близким ее человеком, сразу заметила резкое превращение маленькой девочки во взрослую женщину. «Говорят же в народе: не родись красивой! Красавицы взрослеют быстрей, чем мы, дурнушки», – думала Ярослава, глядя в глаза своей любимой Ланки.

– Ой, Ланка, что это такое? – вскрикнула Ярослава, дрожащей рукой указывая на кровавую лужу под ногами у Ланы.

– Не знаю, – растерянно ответила Лана, тупо разглядывая лужу. – О, боже, Яська, неужели это мой ребенок заявил о себе?!! Но еще же слишком рано! Яся, я боюсь!!!

Ярослава обняла подругу, погладила ее по прекрасным медным волосам и уверенно сказала:

– Мы стоим на пороге третьего тысячелетия. Врачи спасут твоего малыша. Но мы должны поспешить. Я сама отвезу тебя в роддом. Бери документы, а остальное я привезу тебе позже.

Вот такую – бледную, дрожащую от боли и страха Лану – Ярослава доставила в родильный дом.

– Все будет О.К. – шепнула она ей на ухо пред тем, как врач увел девушку в дородовую палату.

Через пять часов после поступления Лана родила крошечную девочку.

«Ева», – прошептала Лана, глядя, как врачи уносят от нее малышку. Девочка родилась намного раньше срока, поэтому врачи положили ее в специальный бокс для недоношенных детей.

Несмотря на недоношенность, Ева развивалась достаточно хорошо. Она быстро набирала вес, но доктора не спешили выписывать маму с дочкой домой. Здесь все знали, что Лана – вдова профессора Лисицына, а малышка – его дочь. Иногда Лана чувствовала на себе неоднозначные взгляды медсестер и врачей больницы. Но она старалась не обращать на них внимания. «Пусть думают, что хотят! – говорила себе девушка. – Никто и никогда не узнает, что Ева не его дочь!!!»

Глава 4

Только через месяц Лану с Евой отпустили домой. Это был прохладный, но солнечный сентябрьский день. В воздухе пахло осенью. В этом году осень в Москве наступила рано. Буйство летних зеленых красок постепенно сменялось желто-красным убранством ранней осени. Сердце Ланы ликовало! Она чувствовала себя счастливой, глядя на маленький комочек у нее на руках. «Как я могла не хотеть ее рождения??!!» – удивленно думала Лана, глядя на свою белокурую кудрявую дочурку.

Перешагнув порог квартиры Лисицыных, ставшей ей родной, Лана полной грудью вдохнула особый запах, присущий именно ей. Здесь перемешались запахи свежести и чистоты, так как Ярослава и их домработница Евгения Ивановна всегда держали окна открытыми и регулярно делали влажную уборку; запах горьковатых духов Евгении Ивановны органично вписывался в общий ароматический фон дома. Слава Богу, им удалось уничтожить тошнотворный запах лекарств, надолго пропитавший квартиру после смерти профессора.

Войдя в гостиную, девушка почувствовала, как сердце стало выскакивать у нее из груди. Ярослава сделала перестановку в квартире, чтобы к возвращению Ланы все не так сильно напоминало об ее отце. На Лану нахлынул целый шквал воспоминаний. Картины недавнего прошлого проносились перед ее глазами, словно кадры немого кинофильма: вот она стоит на сцене, а на голове красуется корона «Мисс Очарование», ослепительно отливающая блеском драгоценных камней; а вот – ужасные фото в газете, и мысли о том, что жизнь закончена.

Но тут Бог посылает ей судьбоносную встречу с Ярославой, а вместе с ней и первую платоническую любовь, и страшную боль потери. Закрыв глаза, Лана так ясно, как наяву, увидела бледное, без единой кровинки лицо Павла Лисицына, его глаза, светящиеся теплом, любовью и нежностью. Девушке показалось, что эти воспоминания сейчас сведут ее с ума.

Она скорее проскользнула в свою комнату, рухнула на кровать и долго плакала. Ярослава ее не трогала. Только плач ребенка вернул девушку к действительности. Ярослава наняла ей двух помощниц: кормилицу и няню. В последние дни перед родами Лана приняла решение кормить Еву грудью самостоятельно.

Но после всех переживаний, свалившихся на ее голову, у нее не было ни капли молока, и вообще она сильно осунулась и похудела до 46 кг, что при ее росте 1 м 85 см считалось на грани дистрофии. Лана практически не отходила от ребенка и наотрез отказалась от услуг няни. «Я вела себя, как эгоистка! – корила себя Ярослава, глядя на измученную подругу. – Я хотела продлить жизнь отцу, совершенно не думая о чувствах другого человека. Но, с другой стороны, откуда же я могла знать, что Ланка так привяжется к мужчине, который на полвека старше ее?!!!»

Ярослава очень хотела помочь ей восстановиться. Она покупала красивые глянцевые журналы и, как бы невзначай, подбрасывала их Лане под разными предлогами. Но как только подруга попадалась на ее удочку, то есть внимательно, с пристрастием рассматривала моделей и актрис на обложках журналов, перечитывала статьи о красоте и здоровье, Ярослава с улыбкой удалялась в комнату Евы. Там она с огромной радостью нянчила малышку, чтобы та не мешала мамочке учиться мечтать и жить полной жизнью заново.

* * *

Незаметно в заботах о Еве пролетело полгода. Закончилась холодная и влажная зима. Осадков этой зимой выпало больше, чем обычно. Но Лана и Ярослава старались гулять с Евой в любую погоду. Исключением были лишь гололед и крепкий мороз градусов десять. Девушки закаливали Еву. Они хотели вырастить девочку здоровой и сильной, готовой к разным жизненным перипетиям.

Лана полностью восстановилась после родов. Она стала еще красивее и нежнее. Подростковая угловатость переросла в мягкую грациозную кошачью женственность, что придавало ей особый шарм и необыкновенную привлекательность. Когда Лана гуляла с Евой в парке, не только мужчины, но и женщины останавливали на ней свои взгляды. Как-то в субботу после обеда, когда Лана и Ярослава, наконец, решили погулять с Евой вместе, в их дверь раздался настойчивый звонок. Яся открыла дверь, и чуть было не потеряла дар речи. Перед ней стоял высокий, спортивного телосложения мужчина с темными волнистыми волосами, оформленными в стильную мужскую стрижку. Запах дорогих мужских духов волновал и дразнил девушку. На нем был надет темно-синий костюм, ослепительно белая рубашка и темно-вишневый галстук, сидевшие так безупречно, что казалось, его специально для него кроили и шили лучшие модельеры Европы. Его иссиня-черные глаза с хитроватым прищуром смотрели на нее так, что бедняжка Ярослава вся покраснела, но не отвела взгляд.

«Черт возьми, Аполлон!!!» – подумала она, бесстыдно разглядывая мужчину, стоявшего на пороге с огромным букетом белых роз.

– Здравствуйте, госпожа Лисицына, – сказал он таким голосом, что у Ярославы мурашки забегали по коже.

– Здрасьте… – еле слышно ответила она.

– Если Магомед не идет к горе, то гора сама идет к Магомеду. Так в народе говорят, Ярослава Павловна? – продолжал он таким же обольстительным тоном.

– Д-да, – не понимая, к чему он клонит, сказала Яся. В этот момент из комнаты вышла Лана. Ее пышные волосы распластались по плечам, а в глазах горели зеленые огоньки. Увидев гостя, Лана запахнула халатик и удивленно воскликнула:

– Господин Завадский?! Зачем Вы здесь? – покраснев от смущения и волнения, спросила она.

– Я слишком долго ждал твоего звонка, красавица. Больше ждать я не намерен. Самые престижные журналы России и Франции ждут тебя. Ты можешь подумать, но не очень долго. Через десять дней я улетаю в Париж. Надеюсь, ты поедешь со мной и уже через две недели приступишь к работе.

С этими словами он протянул опешившей девушке цветы, галантно поцеловал руку и исчез также быстро, как и появился. Только шлейф его духов не давал девушкам забыть о столь экстравагантном госте.

– У меня нет слов! – сказала Ярослава, когда мужчина отъехал от их дома на огромном джипе. – Ты его знаешь?

– Да. Один раз, когда я была на вечеринке с твоим отцом, он подошел ко мне и наговорил кучу гадостей о нашем браке.

– Ланка, он предлагает тебе то, о чем ты мечтала всю жизнь!

– Да, – глубоко вздохнув, ответила Лана, тяжело опускаясь в кресло. – Я не знаю, что мне делать, Яся, – закрыв лицо руками, прошептала она.

– Не знаешь?! – Ярослава подскочила со своего стула. – Нет, вы посмотрите на нее! Она не знает, что делать!!! Ты что, совсем спятила? Тебе предлагают работу, о которой ты всегда мечтала, а ты не знаешь, что делать. Соглашаться, подписывать контракт и ехать в Париж.

– Мне кажется, что все мои мечты о карьере модели остались где-то в другой жизни. Сейчас для меня главное – это Ева.

– Не болтай чепухи. Ева никуда не денется. Она вырастет, а ты состаришься и будешь вечно винить ее в том, что из-за нее ты упустила свой шанс стать фотомоделью и заработать кучу денег. Между прочим, ей они тоже не помешают.

– Ты так думаешь? – в голосе Ланы зазвучали нотки надежды.

– Я не думаю, я уверена на все 100 %!!! Ну, все, хватит сомнений. Давай, звони своему Аполлону, – с этими словами Ярослава хлопнула ее по плечу и протянула трубку мобильного телефона.

Лана не стала больше спорить. Она взяла трубку, опрометью бросилась в свою комнату и плотно прикрыла за собой дверь. Девушка долго не могла решиться набрать номер Олега Завадского. Она нервно ходила по комнате взад-вперед. Ее ладошки вспотели и с трудом удерживали телефон. В конце концов, она приземлилась на стул напротив зеркала и начала вести разговор с его отражением:

– Я уже однажды пыталась изменить свою жизнь. И что из этого вышло?

– Ты изменила ее! – ответила девушка по ту сторону зеркала.

– Эти перемены принесли мне столько страданий… – продолжала Лана.

– Ты несправедлива. А как же дружба с Ярославой, любовь Лисицына и, наконец, твоя дочь Ева?

– Да, черт возьми!!! Это все верно! Но я не хочу опять рисковать, опять болеть, страдать… – отчаянно убеждала ее Лана.

– Ну-ну, милочка, – не унималась «девушка из зеркала», – вот тут ты не права. Кто не рискует, как известно, тот и не пьет шампанского. Так что быстренько взяла трубку и – вперед и с песней!

В коридоре раздался резкий стук, который вывел Лану из этого состояния. Она глубоко вздохнула и нажала на кнопку «вызов».

– Да-а, Завадский слушает, – раздался голос, от которого у Ланы все внутри похолодело.

– Господин Завадский … – дрожащим голосом начала она.

– Олег, – твердо оборвал ее Завадский.

– Да, Олег. Здравствуйте, это Лана Брагинская. Я… Я готова ехать с Вами, – уже более уверенно добавила она.

– Отлично. В среду в 14.30 мы с тобой летим в Париж, где, наконец, ты начнешь новую жизнь, достойную тебя. Я пришлю за тобой машину в 12.30. Будь готова. До встречи.

Лана даже не успела ему ответить. Олег положил трубку, а она некоторое время продолжала тупо смотреть на свой мобильник. Олег вызывал в ней противоречивые чувства – с одной стороны, она ужасно его боялась: его холодный взгляд, надменный тон, пренебрежительное, как ей казалось, отношение к людям, делало Завадского отрицательным героем в ее глазах. С другой стороны его деловитость, конкретность и твердость могли облегчить общение с ним как с работодателем.

* * *

Расставание Ланы с Ярославой и Евой оказалось более тяжелым испытанием, чем все они предполагали. Ева капризничала. Лана взяла ее на руки и крепко прижала к груди. Даже Яся, обычно отличавшаяся умением держать себя в руках, оказалась не в силах сдержать слезы. Только пронзительный сигнал роскошного «Lexus», присланного Олегом за Ланой, заставил девушек вернуться к действительности. Лана передала Еву Ярославе, поцеловала их обеих и, схватив дорожную сумку через плечо, выскочила из квартиры. Ярослава шмыгнула носом, вытерла слезы и подошла к окну. Она увидела, как Лана, горделиво тряхнув копной рыжих волос, грациозно, точно горная лань, села в машину.

– Твоя мама настоящая королева красоты. И жить она должна по-королевски. А нам с тобой остается порадоваться за нее, а не лить крокодиловы слезы.

С этими словами она поцеловала Еву в обе щечки и отправилась с ней на кухню, где для них уже был приготовлен обед.