Текст книги "Как общаться с ребенком, чтобы он рос счастливым, и как оставаться счастливым, общаясь с ним"

В принципе все, что мы описали, – всего лишь неосознанные действия ребенка, совершать которые его побуждает сама природа. Но мы же с вами договорились, что нас интересуют не все события, которые происходят в жизни малыша, – мы с вами обсуждаем только те внутренние революции на каждом этапе его развития, которые приводят к овладению важнейшими психологическими умениями. Речь идет именно о тех умениях, которые и позволят ребенку, ими овладевшему, стать счастливым взрослым. А счастливый взрослый, как мы с вами помним, – это взрослый, который умеет решать любые жизненные задачи.

Исходя из этого, сформулируем первое (и чрезвычайно важное) жизненное умение, которое обретает человек в первые месяцы своего существования. Это умение понимать, чего он хочет. С точки зрения решения жизненных задач оно позволяет человеку их перед собой ставить.

Только не надо забывать, что в применении к этому периоду жизни ребенка слова «я хочу» – не более чем устойчивое выражение. Ну нету на этом этапе ни «я», ни настоящего «хочу»! Ребенок не выделяет себя из мира – поэтому нет «я». Он не способен целенаправленно планировать собственные действия – потому нет и истинного «хочу». Но мы же всегда овладеваем любым навыком, начиная с простейших операций. Вот и ребенок сначала обучается различать самые простые потребности – физиологические.

Впрочем, здесь мы впервые сталкиваемся с одним очень важным фактом. Любое умение потому и называется умением, что человек, овладевший им, способен совершить некое действие в любых условиях и исключительно по собственному усмотрению. Если, например, человек умеет говорить по-английски, то ему в принципе совершенно все равно, с кем на этом языке разговаривать и о чем. Поэтому, осваивая большинство умений – а особенно глобальных, базовых, жизненно важных, – ребенок осваивает целый огромный класс жизненных ситуаций, в которых он может их применить. Помните принцип задачника? Поэтому, как ни странно, научившись отличать голод от жажды, малыш на самом деле сразу оказывается способным к самому различению всех прочих, куда более сложных потребностей. Технологию-то он освоил!

Но этого мало. Во время первого описанного нами события в своей жизни ребенок осваивает и еще одно очень важное умение – умение принимать себя и мир такими, как они есть.

Возможно, вы удивитесь – как связано одно с другим? А вот как.

В детской жизни постоянно чередуются опыты удовлетворения и неудовлетворения потребностей – и соответственно реакции удовольствия и неудовольствия. В каких-то ситуациях он сразу получает то, чего требует его крохотный детский организм, в других – долго кричит, кряхтит или ворочается, прежде чем недогадливые или слишком занятые родители сумеют предоставить ему необходимое. Причем и тот, и другой опыт оказываются совершенно необходимыми для естественного развития малыша.

В результате такого чередования удовольствия с неудовольствием малыш начинает обнаруживать связи между отдельными событиями внешнего мира, своими потребностями и их удовлетворением. Но при этом у него еще нет ни ощущения времени, ни точного знания о том, можно ли вообще сделать так, чтобы ему было хорошо. Он в принципе не способен определить для себя, сколько времени прошло с момента возникновения неудовольствия до его исчезновения. А самое главное – у него нет никаких ожиданий, что родители это обязательно должны сделать!

Вы, может быть, удивитесь, почему именно этот факт мы считаем самым главным. А все довольно просто. Откуда в нашей взрослой жизни берутся обиды, разочарование, злость, раздражение и все прочее в том же роде? Именно оттуда – из ожиданий. Человек надеялся, что сегодня будет жарко, – а оказалось, что дождливо. Огорчительно, правда? Влюбленная девушка ожидала, что ее любимый отвечает ей взаимностью, – а все оказалось совсем не так. Боль, разочарование, обида – словом, сплошные страдания. Родители ожидают, что их ребенок будет очень быстро по утрам собираться в детский сад, – а он, паршивец, копается! Ну, как тут не разозлиться? Примеры можно приводить до бесконечности, но все, в сущности, уже понятно: практически все взрослые неудовольствия связаны с тем, что ожидания не совпадают с реальностью. Получается, ответ на вопрос о возможности постоянно сохранять хорошее расположение духа весьма прост: не нужно ничего ждать ни от жизни, ни от людей – нечему будет огорчаться, не на что обижаться, не в чем разочаровываться. Еще английский общественный деятель и мыслитель Эдуард Галифакс сказал: «Надежда – обычно плохой поводырь, хотя и очень хороший спутник».

При всей, казалось бы, очевидности подобного утверждения люди нередко возмущаются: «Как это – ничего не ждать? А как же тогда строить цели, развиваться, стремиться к лучшему? Да и возможно ли вообще ничего не ожидать?» А те, кто в школе с удовольствием учил биологию, скажут: «Но ведь любой условный рефлекс – это, в сущности, ожидание. Знает собака, что после звонка ей еду приносят, – вот она и ждет этого. Что ж, получается, все животные – тоже невротики?» Нет, не получается.

Начнем с того, что условный рефлекс возникает только после некоторого количества событий. Причем если у собаки этот условный рефлекс – еда после звонка – уже сформировался, а потом ей по какой-то причине еду после звонка приносить перестали, то через какое-то время он разрушается. А у нас как? Таня почему-то – без всяких реальных оснований – решила, что если она Оле расскажет что-то очень интимное, то та ни за что и никому об этом не сообщит. Оля этим ожиданиям не соответствует и радостно повествует об услышанном всем и каждому. Таня обижается. Ничего не скажешь, очень логично! У собаки-то условный рефлекс с реальностью соотносится, а у Тани?! Откуда у нее взялась идея, что Оля – надежный хранитель тайны?

Да и с разрушением такого «условного рефлекса» у человека дела обстоят весьма печально. Муж пьет. Жена надеется, что он бросит, если она устроит ему скандал. После каждого выяснения отношений муж клятвенно обещает, что немедленно бросит. Не бросает. Скандал следует за скандалом – муж пьет. Годы идут, жена продолжает надеяться, что он бросит. Разводиться она не собирается – а вдруг он все-таки бросит?! Действовать по-другому она тоже не начинает. Ожидания, ожидания… Собака бы уже давно махнула лапой на вредных экспериментаторов и начала бы искать себе пропитание в другом месте – а что делать, если здесь кормить перестали? Звонить – звонят, а еда в кормушке не появляется. А есть-то хочется!

А со стремлением к лучшему и вовсе понятно. Если мы намечаем себе цели, зависящие только от нас, – тут ожидания ни при чем. Чего тут ждать – делать надо! А то забавная какая-то фраза получается: «Я не оправдал собственных ожиданий!» Значит, не очень постарался.

Но ведь есть вещи, которые от нас не зависят в принципе. И тут уж хоть жди, хоть не жди – произойдет все не так, как нам нужно, а как нужно судьбе, другому человеку и т. д. Можно, конечно, всю жизнь провести в страданиях, что после осени наступает зима, а вовсе не снова лето, как хотелось бы. Только что это изменит-то?

Однако призывы научиться принимать все таким, какое оно есть, многие из вас наверняка слышали неоднократно. Вот только пустые призывы мало что в жизни меняют. Сколько нам ни говорили, что народ и партия едины, – единства-то не получалось… А знаете, почему? Потому что непонятно было, как это сделать – чтобы народ и партия были едины. Точно так же непонятно: а что сделать, чтобы принимать все сущее?

Ответ прост и здесь. Вспомните собаку, которая после прекращения эксперимента с формированием условного рефлекса начала искать еду в другом месте. Так что принятие – это всего-навсего умение приспосабливаться к тем обстоятельствам, которые мы изменить не в силах. А приспосабливаться – как раз и значит находить способ жить в предлагаемых обстоятельствах максимально комфортно, спокойно, счастливо и т. д. Родился у папы с мамой ребенок с выраженными отклонениями от анатомической, физиологической или психической нормы – словом, инвалид. Можно по этому поводу страдать от несправедливости судьбы, задаваться вопросом «за что нам все это» или мучиться как-то по-другому. А можно честно обозначить себе возможный выбор: мы от такого ребенка отказываемся, мы всю жизнь страдаем от такой обузы и ждем всяческой помощи от государства – или ищем возможность устроить нашу с ним совместную жизнь максимально радостно для нас всех. Другим-то этот ребенок все равно уже не родится…

Вот и получается, что умение принимать те вещи, которые мы не в состоянии изменить, абсолютно необходимо для счастливой жизни. И вы, родители, вполне в состоянии сделать так, чтобы помочь ребенку ему научиться. Точнее, помочь не разучиться – потому что рождаемся мы все уже с этим умением. Как животные, скажем.

Ведь даже крик ребенка в первые месяцы его жизни вовсе не является просьбой, обращенной к родителям, – малыш просто реагирует на то, что ему отчего-то плохо. Он просто живет с собственным голодом. Он не протестует против несовершенства мира, который не дает ему того, что он хочет, – он просто пребывает со своими ощущениями, пусть они в данный момент и не слишком приятны. Это, собственно говоря, и есть основа способности принимать мир таким, каков он есть. Ведь вожделенная бутылочка с водой или теплое одеяльце – когда бы они ни пришли! – всегда воспринимаются малышом как радость. Вот вам, собственно говоря, и способность принимать мир таким, какой он есть, – во всей его красе!

Вы скажете: если все так просто, то, получается, ребенок все равно принимает мир, что бы родители ни вытворяли с ним в первые месяцы его существования. Он же ничего не ждет – вот пусть и учится принимать ситуации, когда его не кормят, не ласкают или не делают еще чего-то, совершенно ему необходимого!

Давайте снова обратимся к примерам из животного мира. Знаменитый французский психолог и исследователь детства Жан Пиаже вообще первый год жизни ребенка называл «шимпанзеподобным возрастом». Посему наши аналогии жизни младенца с жизнью звериных детенышей можно считать вполне допустимыми.

Так как же все это происходит у животных? Ведь понятно, например, что любая звериная мама должна есть сама. Иначе она ни грудью не сможет детенышей выкормить, ни охотиться, чтобы им приносить пищу, не сумеет. Для того чтобы самой наесться, ей необходимо отлучаться. То есть вполне возможен вариант, когда есть маленькие зверята уже хотят, а мамы в этот момент рядом нет – пошла добывать пропитание себе или им же. Почему же для ее детенышей это не становится травмой, уродующей всю их последующую жизнь?

Да всего-навсего потому, что в те моменты, когда мама все-таки рядом, ее соски доступны для ее детенышей всегда. У волчицы или у медведицы, например, нет осложнений процесса кормления – они не связаны необходимостью поменять пеленки, не хотят спокойно посмотреть телевизор, не планируют сходить в гости или постирать именно в то время, когда малыш вдруг захочет есть. Иначе говоря, звериная мама всегда готова покормить своих малышей в те моменты, когда они ее видят, и прийти на их зов, когда она его слышит.

Но у наших-то детей совсем не так! И даже не так, как у детей туземцев, где мама действует по законам звериного мира (видимо, куда более гуманного, нежели человеческий…). Мама-туземка всегда рада накормить голодного ребенка: он ведь у нее всегда «с собой» – просто к ней припеленут. Наши же – европейские – дети очень часто сталкиваются с иной ситуацией: малыш уже очень хочет есть, просто-таки заходится от голодного крика, а мама снует у него перед глазами, поспешно заканчивая свои дела или болтая с зашедшей подругой, – или выжидает «положенного» времени, пытаясь приучить ребенка к более удобным для нее длительным перерывам между приемами пищи. А потом происходит следующее: уморившись от долгого крика, малыш дожидается, наконец, кормежки – но она для него уже становится менее желанной, чем отдых. Малышу элементарно не хватает сил, чтобы наесться досыта, – ведь на то, чтобы сосать мамину грудь, энергия тоже затрачивается. Едва утолив самый острый голод, младенец засыпает – и очень скоро просыпается снова и снова требует еды. Далее – замкнутый круг. И как малышу жить в таком жестоком мире? Остается разучиться хотеть, чтобы не расстраиваться.

Но ведь нормальный здоровый ребенок не в состоянии перестать хотеть есть! Помните: принятие – это умение находить действия, позволяющие жить в тех условиях, которые изменить невозможно. Ребенок в описанной выше ситуации исчерпал все доступные ему средства, чтобы все же в невыносимых условиях выжить. Изменить ситуацию собственными действиями (криком) ему не удается. Принять ее – то есть приспособиться – он тоже не в состоянии: очень хочется есть! Вот вам и все необходимые условия, чтобы утратить потрясающий природный дар – принятие.

О том, как не заставить ребенка забыть, что такое принятие окружающего мира, мы еще поговорим более подробно чуть дальше. Пока ограничимся выводом: первое революционное событие в жизни ребенка дает ему возможность научиться двум основным умениям – умению понимать, чего он хочет, и умению принимать мир таким, какой он есть.

Исходя из того, как мы сформулировали то главное, чему в это время ребенок учится, легко понять, сколь катастрофичными для человека могут быть последствия неверных действий его родителей – устроенных по принципу хоть запрета, хоть долга. Вы еще помните наш с вами разговор о запретах и долгах? Так вот давайте попробуем все-таки разобраться, как именно все это проявляется в жизни ребенка – а значит, и в его последующей жизни.

Главный способ осуществления запрета на этом этапе развития малыша – постоянное неудовлетворение его потребностей. Младенца можно регулярно не кормить в то время, когда он этого хочет. Вот считают его родители, что кормить ребенка полагается по часам, – и все тут! Можно не давать ему возможности физического контакта с мамой – дабы не приучить к рукам, а то ведь, как известно, потом с родительской шеи не слезет… Слышали такую известную педагогическую сентенцию?

Можно постоянно, не обращая на протесты ребенка никакого внимания, предельно туго его пеленать – дескать, чтобы ножки пряменькие были… Да много чего еще можно, если постараться.

Понятно, что совсем не всегда подобные действия со стороны родителей являются осознанными запретами – часто папы с мамами могут просто не понимать, чего ребенок хочет. Или молодые родители могут бояться нанести ребенку «непоправимый вред» и не столько обращают внимание на тонкости проявления ребенком собственных недовольств, сколько стремятся в точности выполнять рекомендации авторитетных для них людей. Однако если родители понять ребенка хотят, то рано или поздно они все-таки этому обучаются – и тогда ситуация для малыша кардинально меняется и все налаживается.

Тем не менее систематическое неудовлетворение потребностей ребенка в первую пару лет его жизни по своей сути равнозначно запрету – запрету, с одной стороны, на удовлетворение какой-то конкретной потребности, с другой – на возможность ее распознавания, а с третьей – на сам факт ее существования.

На самом деле последствия подобных родительских действий оказываются для ребенка воистину катастрофичными – по трем причинам. Первая состоит в том, что описанные нами умения являются глобальными в жизни каждого человека – независимо от его возраста. Любые нарушения в процессе их освоения приводят к серьезнейшим проблемам на протяжении всей жизни (помните пример с карманным фонариком, размах луча которого в районе Луны достигает тысяч километров?).

Вторая причина связана с нашим сравнением человеческой жизни с Большим взрывом. Мы уже говорили о том, что в самом начале существования Вселенной – и соответственно в самом начале человеческой жизни энергия расширения пространства собственных возможностей сокрушительна велика. Представьте себе, к каким последствиям может привести столкновение бешено мчащегося автомобиля с любым, даже не очень значительным препятствием. Вот примерно то же происходит и на заре человеческой жизни, когда жизненная энергия сталкивается с родительской неумелостью, невнимательностью, грубостью и прочими педагогическими дефектами.

Третья же причина связана с одной, казалось бы, малозначащей тонкостью: пока для ребенка не существует понятия «я», у него не существует возможности и отделить «я хочу» от «я могу». В итоге потребность и возможность ее осуществления оказываются для ребенка слитыми воедино. «Нельзя получить» естественным образом начинает обозначать также и «нельзя хотеть».

Типичных родительских «запретных» ошибок на этом этапе несколько.

Родители иногда оказываются излишне фанатичными в своей приверженности той или иной системе воспитания.

Вспомните, мы уже говорили о популярных некогда убеждениях, что ребенка совершенно необходимо кормить по часам, даже если он непрерывно плачет в промежутках между кормлениями, или что малыша нельзя приучать к рукам. При такой «системе воспитания» потребности малыша редко оказываются удовлетворенными. У него просто не появляется возможности научиться распознаванию своих потребностей – опыт их удовлетворения оказывается недостаточным. Значит, в будущем ему тоже будет весьма нелегко понимать свои собственные желания – равно как и желания окружающих его людей. Речь, по сути дела, идет о том, что запрещается сама возможность чего-то хотеть.

Часто папы с мамами могут просто не понимать, чего ребенок хочет.

Этот вариант на самом деле является своего рода разновидностью предыдущего. Такое родительское непонимание может быть связано с тем, что они не ставят перед собой отдельную, сложную и важную задачу – научиться различать способы проявления ребенком различных потребностей. На самом деле довольно легко по прошествии определенного времени понять, как именно малыш кряхтит, хнычет или кричит, когда хочет пить, есть и т. п. Если этого не происходит – ребенок опять-таки не получает возможности научиться уверенно различать собственные потребности.

Родители могут игнорировать потребность малыша в физическом контакте и эмоциональном общении.

Причем такое игнорирование может принимать две формы – когда родители вообще не придают значения этой потребности и когда они знают о ее существовании, но никак не могут найти время ее удовлетворить. И в том, и в другом случае их отчаянно раздражает, когда ребенок плачет только потому, что ему скучно. Если папа и мама не подозревают о том, что ребенок может просто жаждать тепла, физического контакта и эмоционального общения, – они раздражаются от непонимания причины детского недовольства. Только что кормили, пить предлагали – не хочет, сухой – чего ему еще надо?! Если же родители догадываются, что ребенку просто-напросто требуется общение, но полагают, что их дела в этот момент несомненно важнее, – их раздражает то, что ребенок этого понимать не желает. И в том, и в другом случае у ребенка нет возможности научиться распознавать свои эмоциональные потребности – а значит, он привыкает к тому, что они попросту не имеют никакого значения. Запрет налагается на само существование эмоциональных потребностей – например, потребности в общении или телесном контакте.

Порой по тем или иным причинам ребенок, «высказывая» свои потребности, своим криком раздражает взрослых.

Мы уже упоминали об этом и потому не будем сейчас больше рассуждать о возможных причинах такого раздражения. Сейчас для нас важно другое: в этом случае раздражение мамы – или кого-то другого, кто ухаживает за ребенком, – серьезно отражается на самом качестве ее прикосновений к нему и прочих действий, которые она считает необходимым совершить. Движения могут становиться резкими, поспешными, судорожными – а значит, пугающими, неприятными или даже болезненными для малыша. В результате у него остается неосознанное убеждение: удовлетворение потребностей может быть опасным. Значит, лучше их вообще не проявлять – а стало быть, и не осознавать. Дешевле обойдется.

Помешать ребенку развиваться нормально вполне можно и игнорированием необходимости навыков опрятности – допустим, постоянным использованием подгузников даже после года.

Ведь многие дети сами испытывают неудобства от мокрых или грязных пеленок или трусиков. Одноразовые подгузники же не дают возможности такое неудобство почувствовать. Вы же помните, как настойчиво их рекламные кампании используют именно этот довод? Фактически они говорят родителям: «Помогите ребенку не чувствовать, что он описался или обкакался». Как вам кажется, это может помочь ребенку научиться понимать собственные потребности – скажем, потребность быть сухим и чистым?

Важно понимать, что описанные нами выше родительские воздействия, травмирующие психику ребенка, по сути дела, являются запретами, наложенными на стремление ребенка научиться обращаться с собственными потребностями. А по всем этим трем причинам любые запреты, возникающие так рано, маленький человек начинает воспринимать как естественное условие окружающего мира – то есть нечто, что и мысли-то преодолевать не возникает!

Главный способ испортить ребенку первые 2 – 3 года его жизни по принципу долга – принуждение его к чему-либо вопреки очевидно выраженному его нежеланию. В результате может происходить следующее.

Родители могут изо всех сил стремиться отреагировать на каждый писк малыша в ту самую секунду, когда он раздался.

В итоге ребенок не получает опыта того, что его потребности не всегда могут быть удовлетворены. Кроме того, он не имеет возможности ощутить в полной мере разницу собственных ощущений, связанных с разными потребностями, – и вновь оказывается не способен научиться их с уверенностью различать. Получается довольно забавная ситуация – ребенка фактически приучают к тому, что он должен быть всегда удовлетворен.

Ребенком одновременно занимается большое количество взрослых.

В этом случае ему чаще всего приходится терпеть попытки каждого из этих взрослых накормить, напоить, перепеленать, одеть потеплее и т. п. Каждый из них таким образом удовлетворяет собственные потребности – в контакте с ребенком, в утверждении собственной значимости, в контроле над происходящим и многие другие. Получается, что каждый взрослый навязывает ребенку свои представления о том, чего тот на самом деле хочет – или должен хотеть. Ребенок же в результате окончательно запутывается в собственных ощущениях – и опять-таки ничему не учится.

Очень часто родители чрезмерно беспокоятся о том, чтобы ребенок «побольше поел».

В самом начале описываемого нами периода детской жизни это выражается, например, в том, что на первый писк ребенка первое, что ему предлагают, – мамина грудь или бутылочка. Чуть позже вступает в силу всем известное «за мамочку, за папочку», которое – равно как и настойчивые попытки впихнуть в сопротивляющееся чадо еду, которую он категорически не любит, – точно так же нарушает процесс освоения малышом его потребностей. Он привыкает есть не то и не в таком количестве, которое диктуют ему его собственные нужды, – иными словами, учится «хотеть чужими желаниями».

Многие родители чрезвычайно стремятся к тому, чтобы ребенок как можно раньше научился пользоваться горшком.

Понятно, что начинается это обычно уже к концу первого этапа развития малыша. Иногда приучение к горшку принимает совершенно карикатурные формы – ребенка вынуждают сидеть на горшке, «пока он не сделает то, что должен». С одной стороны, это, конечно же, очень удобно – никакой возни с подгузниками и прочими последствиями несанкционированных «походов в туалет». Но, с другой стороны, необходимо помнить, что пользоваться горшком в этом возрасте ребенок в принципе хотеть не может. Это ведь чисто социальный навык, о необходимости которого ребенок в принципе и не подозревает. Поэтому, что бы он ни делал для приучения себя к горшку, он делает это исключительно в угоду родителям.

Навязываемый ребенку избыток эмоционального общения так же вредит ему, как и его недостаток.

Понятно, что крохотный младенец – существо невероятно трогательное, которое хочется потискать и расцеловать каждому, кто его видит. Понятно также, что в любое время родителей может одолеть внезапно нахлынувшее чувство непереносимой любви к маленькому очаровательному комочку. Однако это не значит, что можно забывать о наличии у малыша своих собственных соображений на этот счет. И в месяц, и в два года ребенок может в какой-то момент быть вовсе не расположенным к объятиям, поцелуям и прочим проявлениям любви взрослых.

Не менее опасным может быть и стремление родителей подскакивать к ребенку в ту же секунду, когда он заплачет.

С одной стороны, для него, конечно, очень важно, чтобы к нему подошли, когда он как-то проявляет собственное неудовольствие. Но ведь если это будет происходить всегда и по первому его требованию – у него вполне может сложиться устойчивое убеждение: чтобы со мной пообщались, мне нужно заплакать. Особенное значение это приобретает в тех случаях, когда все остальное время, пока он молчит, родители особо не интересуются им.