Текст книги "Себе, восемнадцатилетней"

Галина Врублевская
Что скажу себе, восемнадцатилетней

«Что бы вы сказали себе, восемнадцатилетней»? – хитро прищурившись, спросил журналист, берущий у меня интервью в телестудии. Я отвела глаза от камеры, придумывая умный ответ, но в голову не пришло ничего путного. Пришлось сказать, что, вряд ли, юная «я» пожелала б слушать мои наставления.

Однако повисший в воздухе вопрос, как невыученный билет на экзамене, напрягал меня. Придя домой, я извлекла из глубины шкафа старый альбом в кожаном переплете, присела в кресло у окна и раскрыла свой фотоархив. Черно-белые любительские снимки, наклеенные на голубоватый картон, потускнели, так что и лица, и одежда стали одинаково серыми. Но воображение раскрасило глянцевые прямоугольники: испуганная малышка, вероятно, в розовом ползунке; проказница лет пяти в синем в горошек платьице; школьница в кумачовом пионерском галстуке. В каждом из этих девочек я отыскивала крупицы себя сегодняшней.

А вот и редкий снимок из фотоателье, сделан в технике сепия: такой странный цвет, напоминающий кофе, сильно разбавленный молоком! На поясном портрете первокурсница в коричневой шерстяной кофте, на груди заметен комсомольский значок с портретом Ленина! Лицо девушки в этой технике кажется слегка загорелым, и все на нем усилено кофейным оттенком: карие глаза, вздернутый носик, слегка приоткрытые в улыбке губы. Надо лбом вздымается шапка каштановых кудряшек.

Веки девушки дрогнули, сомкнулись и раскрылись вновь – игра света и тени оживила фотографию! Через приоткрытое окно донесся шелест свежей листвы, и в нем мне почудилась чья-то просьба. Я напрягла слух:

– Скажи мне, скажи! Ты такая старая и все знаешь! Если бы я после школы поступила в другой вуз, если бы уехала в другой город …

«Но я совсем не старая!» – обида захлестнула меня, однако я справилась с эмоциями и, переиначив слова известной песни, выдала:

– Представить хочешь ты теперь, что ты не ту открыла дверь …?

– Да! – подхватила девушка мою мысль. – Если бы я сделала другой выбор, мне не пришлось бы так страдать?! Меня окружали б другие люди, была бы другая профессия!

Я вздохнула:

– Все эти открытые и закрытые двери … Они мало что определяют. Ты все равно станешь заниматься делом, которое само выберет тебя, выйдешь замуж, родишь детей …

– Выйду замуж? Но кто меня полюбит: я такая некрасивая! На лбу прыщи, и зуб сбоку кривой!

Я надела очки, чтобы лучше разглядеть фото. Лицо было гладким и чистым, а чуть приоткрытые в улыбке зубы выглядели ровными. Вполне симпатичная девчонка!

– Забудь о прыщах, на фото даже следов от них не осталось, и косенький зуб – плод твоего воображения! Зря ты стесняешься улыбаться во всю ширину рта.

Бесполезно увещевать! Кажется, первокурсница не верит женщине с закрашенной седой прядью. В ее глазах светится недоумение: неужели она встретится снова с Сашкой?

А что я ей скажу?! В альбоме нет даже фотографии ее любимого! Ни отдельной, ни групповой! Я не помню его лица, а только общее выражение. Ну да. Своим суровым видом и волосами, подстриженными «под ноль», он отдаленно походил на Маяковского. Портрет поэта висел в комнате студентки над ее письменным столом.

Да, именно таким ты мне и казался: мужественным и недоступным.

* * *

Я перевернула страницу альбома: увидела на снимке знакомый переулок, которым я ходила много лет, пока не переехала из того района. По обеим сторонам его возвышались причудливые дома в стиле модерн. В то время люди здесь появлялись редко, не говоря уж о машинах. А в марте-апреле с крыш свисали ледяные кружева сосулек. Изредка куски их отламывались и с треском падали на узкие полоски тротуаров вдоль стен домов. Одна парящая в воздухе остроугольная сосулька, даже запечатлелась на фото! Я вспомнила: этот снимок сделан именно той весной!

Той весной, когда, опасаясь падающих с крыш льдин, мы с Сашкой шли по проезжей части

...

конец ознакомительного фрагмента