Текст книги "Бабочки в цифровом музее"

5. Тайная комната музея

В безграничном пространстве цеха ещё продолжались работы по отделке торговых павильонов, но косметический ремонт двух офисных комнат музея был завершён.

Виктор Данилович пришёл в музей принимать работу. Навстречу хозяину спешил Василий Васильевич, всегда поражавший шефа своей щуплостью и выносливостью. Мужчины обменялись рукопожатиями, и механик бодро отрапортовал:

– Всё путём, Данилыч! Оконные рамы в обеих комнатах заменили, но потолок трогать не стали – слишком непомерная высота их в бывшем цеху. Ну, и главное задание я выполнил! – Механик подмигнул. – Замаскировал нашу кладовочку – теперь ни один комарик в неё не залетит без нашего ведома! Всё, как вы велели!

– Ну пошли, покажешь мне тайную комнатку! И Юрия Дмитриевича позови. Где он?

– Будет с минуты на минуту.

Наконец подошёл и программист – трое мужчин прошли в другой конец цеха, где прежде находилась кладовка. Дверь была наглухо замурована, а стена, её поглотившая, сплошь расписана немыслимыми граффити, какие можно встретить только на заборах вдоль железнодорожных путей. Впрочем, так и планировалось: сделать вход в кладовую не со стороны цеха, а с противоположной – с заводского двора. Петренко постучал костяшками пальцев по стене, но звук всюду был одинаково глухим.

– Отлично! Кирпичом заложили?

– В два ряда, вровень со всей стеной, – отчитался механик.

Бывший директор внимательно вглядывался в вертикальные и наклонные чёрные полосы граффити, но среди сплетённых между собой огромных букв различал лишь части черепа, костей и разбитых машин, а также аляповатые изображения игровых автоматов прошлых лет. Ровно и не было тут никогда двери!

– И не ищи следов, Данилыч! – усмехнулся желтоватыми зубами механик. – Пошли! Со двора вход!

Трое мужчин вышли из цеха во двор. Василий Васильевич подвёл спутников к железной двери кладовой, замаскированной под электрощит с надписью «Не влезай, убьёт!» и стилизованным зигзагом электрической молнии. Механик поколдовал над скважинами для ключей, и дверь подалась.

Протиснулись в каморку без единого окна. Петренко щёлкнул выключателем: бывшая кладовка озарилась светом. Внутри было чистенько. Стены, отделанные бежевым пластиком, зеркальный потолок, в центре – игра «настольный хоккей» да несколько старых стульев вокруг. У одной из стен размещались компьютер и периферийное оборудование к нему.

– «Хоккейное поле» и стулья впихнул сюда временно. Выбросим, когда аппаратуру и стол для казино привезут, – пояснил Василий Васильевич.

– Но первым делом кондиционер надо установить, а то здесь дышать нечем! – напомнил хозяин.

– Я дверь приоткрыл, чтобы воздух шёл. Кондиционер тоже на днях привезут, Данилыч!

Виктор Данилович ещё раз осмотрел помещение. Он запланировал эту техническую комнату для онлайн-казино, когда ещё принимал Юрия Дмитриевича на работу. Заверил физика, что сайт под казино будет законно зарегистрирован в офшоре, а на разработчика ляжет чисто техническая работа, связанная с компьютером. Однако, чтобы не афишировать эту полуподпольную деятельность (в России казино запрещены), законспирировали это помещение. Так что Юрий Дмитриевич для общественности останется ведущим специалистом программы «Версия новой жизни», но основные выплаты ему пойдут за онлайн-казино.

Бывший учитель тогда же согласился на сомнительное предприятие, поскольку как раз искал средства для выплаты ипотечного кредита. Ведь после развода он остался без жилья.

– А что у нас с программой казино? Она настроена? – Виктор Данилович обратился к программисту. – Садитесь, мужики, тут как раз три стула. В ногах правды нет.

Хозяин сел первым и достал из компьютерной сумки бутылку коньяка, уже порезанную на куски пиццу и три стопки. Разлил коньяк. У механика лихорадочно заблестели глаза. Юрий Дмитриевич тоже сел, вздохнув: сам он употреблял спиртное редко, лишь при необходимости. И сейчас был именно такой случай, когда не отвертишься.

– Ну, что сказать о программе? У нас будет для начала простенькое видео – фотография игорного стола и доска с номерами и фишками, – а управлять игрой будет генератор случайных чисел. А позже мы установим здесь настоящий стол с рулеткой, за которым будет работать крупье. И всё будет выглядеть, как в Монте Карло!

– Это как? – заинтересовался Василий Васильевич, вне очереди хлопнув ещё рюмочку. – Что значит «живой крупье»? В этой каморке публика не поместится! В большой зал, в цех столы вынесем?

Петренко, досконально изучивший этот вопрос, охотно пояснил механику:

– Публика нам и не нужна. Участники игры сидят по своим домам, тоже перед компьютером. А на экране перед ними часть игрового стола, крутящаяся рулетка, даже руки игроков по краю стола, но главное – в центре кадра крупье, живой человек. Он руководит этой игрой, бросает реплики по выпавшим цифрам и даже двигает фишки. Чувствуешь разницу, Васильич?!

– Вначале первый этап, только стол на экране нарисуем и генератор чисел, – вновь опустил всех на землю Юрий Дмитриевич.

– Вначале надо легальные ресурсы застолбить: хостинг и банкинг для нашего казино оформить. – Петренко привстал, раскрыв дверь пошире и впустив новую порцию воздуха со двора. – Придётся пошарить по странам, где азартные игры не запрещены. Но ты, Юра, не тяни с установкой программ. Возьмёшь ключи от этой конуры у Васильича и вечерком, после музейной работы, загрузишь своё казино на этот компьютер!

Когда коньячная бутылка опустела, мужчины снова вернулись в цех. Держались они нормально, только чуть громче разговаривали. Посмотрели, как идёт монтаж торговых витрин и павильонов, что с освещением и сигнализацией. И будущие арендаторы уже суетились у своих торговых точек, подсчитывая предстоящую прибыль.

На другой день утром на работу вышли и остальные сотрудники. Их встретил сам Петренко и объяснил, что музей пришлось потеснить. Теперь, помимо двух офисных комнат, музей владел лишь небольшим пространством для экспозиции аттракционов. Всего лишь маленький коридорчик, примыкающий одной стороной к стене, к дверям комнат. Другая же его сторона была отделена от пространства цеха вишнёвым бархатным канатом, провисавшим между металлическими стойками. Этот коридорчик напоминал трамвайный вагон, и в нём вдоль единственной стены были установлены друг за другом несколько высоких круглых табуретов на крутящихся винтовых ножках – игровых мест для будущих посетителей музея. В голове «вагона» оборудовали торговый островок с кассовым аппаратом и стеклянным кубом для выкладки сувениров. На «задней площадке вагона», у глухой перегородки, предполагалось установить компьютер – пульт управления виртуальными аттракционами.

– Рассаживайтесь, друзья, здесь всем места хватит. – Петренко гостеприимным жестом указал на крутящиеся табуреты.

Сотрудники с шутками и смехом вскарабкались на вертушки: Полина, Юрий Дмитриевич, Виталия и Денис, накануне снявший гипс с ноги, но опирающийся ещё на палку. И лишь Татьяна Ивановна не стала рисковать с акробатикой на высоком табурете, опасаясь свалиться. Посмотрев по сторонам, она присела на сложенные неподалёку стройматериалы, прикрытые полиэтиленом. Виктор Данилович расхаживал вдоль сотрудников, как кондуктор мимо пассажиров. Все с тревожным любопытством поглядывали на хозяина и чиновника в одном лице. – Поздравляю вас с новым этапом жизни нашего музея! Сообщаю, что Эмма Борисовна подала на перерегистрацию названия. Мы уберём с вывески слова «Музей игровых автоматов». А назовём его «Цифровой музей виртуальной реальности»! Или музей виар!

– А с зарплатой как? Останется прежней? – Пальцы Татьяны Ивановны слегка задрожали.

– Очень хороший вопрос, Татьяна Ивановна! – Петренко улыбнулся смотрительнице, будто близкий родственник. – Как вы заметили, теперь у нас нет залов с экспозицией – пространство цеха передано арендаторам под торговый центр. В наличии лишь площадка с компьютером, где мы сейчас находимся, да небольшой киоск с сувенирами. Поэтому смотритель нам, увы, не нужен – охрана при входе и камера обеспечат наблюдение за порядком.

– Вы меня увольняете? – Татьяна Ивановна резко вскочила, но снова почти упала на груду гипсокартона, на котором сидела, – послышался лёгкий треск стройматериала.

Полина кинулась помочь приятельнице подняться, протянула ей руку. Потом принесла стул из своего кабинета.

Виталия комментировала происходящее:

– Да уж, такой смотритель нам точно не нужен! Если бы я была директором музея, давно бы отправила на отдых нашу бабушку.

– Виталия! – одёрнул племянницу дядя.

Хотя Петренко было неловко за прямолинейное высказывание племянницы, в принципе он был согласен с ней. Принятие на работу этой женщины было его ошибкой: это не академический музей, где в тихих залах сидят благопристойные пенсионерки. Этот музей создан прежде всего для молодёжи!

– Извините, Татьяна Ивановна, но пока мне нечего вам предложить! – Виктор Данилович театрально развёл руками.

Смотритель с грустью закачала головой – уже сознательно, а не в дрожательном параличе.

Прочие обязанности распределили между сотрудниками. Денис, помимо разработки компьютерной визуализации, теперь должен был сопровождать и посетителей, включая и выключая для них компьютерный аттракцион. Полине, помимо общего руководства, вменялась дополнительная обязанность: поочерёдно с Виталией сидеть за кассой и продавать билеты и сувениры. И только учителя хозяин ничем не нагрузил дополнительно. Однако они оба знали, какую большую работу по казино будет тянуть программист! И для Василия Васильевича дополнительных указаний не поступило, хотя его работа механика для виртуального музея оказывалась лишней.

После собрания сотрудники переместились чуть в сторону, к новому кофейному автомату, рядом с которым появился и автомат для продажи булочек, сникерсов и воды. Пока суд да дело, Петренко решил поддерживать маленький гешефт новым вендинговым оборудованием. Здесь уже прихлёбывал чай из бумажного стаканчика механик Васильев. Денис подразнивал старейшину их коллектива:

– Что, Василь Васильич, нет теперь для вас работы?

– Да уж наработался я за свою жизнь. Как с пятнадцати лет пошёл в училище, так ишачу всю жизнь – и слесарем, и сборщиком, и механиком, и монтёром. Пора бы и на покой, но до пенсии ещё дожить надо: возраст, сам знаешь, прибавили!

– Доживёте, папаша! – фамильярно пошутил Денис.

– И Данилыч просил его поддержать, – продолжил механик. – Буду инспектировать арендаторов, чтобы торговые места вовремя оплачивали.

Полину слегка задело, что все кадровые расстановки Петренко сделал, не советуясь с ней, номинально директором музея. Она не знала только, что в музее теперь будет вестись и тайная жизнь в бывшей кладовке. Василий Васильевич просто поставил её перед фактом, что кладовки больше не существует и необходимо найти свободный угол в кабинете программистов для хозяйственной утвари. Она уединилась в освежённом ремонтом директорском кабинете.

Наконец все разошлись по рабочим местам. В отремонтированном кабинете Полины было светло и чисто, за окном сгущался сиреневый закат. Полина села в рабочее кресло у стола, осмотрелась. Красное кресло напротив – кресло бухгалтера и жены Петренко – привычно пустовало. Однако Полине казалось, что, невидимое за экраном чужого компьютера, ухмыляется лицо ухоженной блондинки средних лет. Полина качнула головой, стряхивая наваждение, и включила компьютер на своём столе, чтобы скорректировать план работы в свете новых указаний начальства.

Едва она загрузила на экран окно текстового редактора, как дверь кабинета приоткрылась и в комнату снова вошёл Петренко:

– Полиночка, ты тут? Вот и отлично! Хотел поговорить с тобой приватно.

– Я думала, вы уже на работу в администрацию уехали.

– Ещё нет. Прошёлся по цеху, подстегнул ремонтников – работают ни шатко ни валко. Ну да ладно, я о другом.

Виктор Данилович обогнул стол и опустился в красное кресло бухгалтера, напротив Полины. Отъехал на кресле чуть в сторону, чтобы лучше видеть Полину. Кресло жены, Эммы Борисовны, подлокотники которого он сейчас в волнении потирал, мешало ему повернуть разговор в нужное русло. Чиновник поднялся, подошёл к Полине и встал за её спиной.

– Полиночка. – Положил ладонь ей на плечо.

– Слушаю, Виктор Данилович. – Полина сняла с плеча руку начальника и чуть отъехала в сторону на своём кресле – колёсики его натужно проскрипели.

– Просто Виктор, мы же одни здесь, девочка.

Чиновник понимал, что кабинет не может быть местом для частной жизни, он не мальчишка, чтобы трахаться на столе, и закрываться в кабинете неприлично. Но хотелось определённости в отношениях с женщиной, которая ему нравилась. И он искал повод, чтобы выдернуть её из этих стен, прикрывшись, например, служебными делами.

– Полиночка… – повторил Петренко, не убирая рук с её плеч.

И в этот момент дверь распахнулась и в комнату влетела Эмма Борисовна. Увидев мужа в двусмысленной позе, громко охнула:

– Вот так голубки! Нашли место миловаться, даже дверь не закрыли, бесстыдники!

– Ты не так поняла, Эмма, я тебе всё сейчас объясню. – Виктор Данилович стремительно убрал руки с плеч Полины и метнулся к столу жены-бухгалтера. – Я хотел посмотреть эксель-таблицу…

Эмма Борисовна, высверливая Полину глазами, заявила:

– Полина Валерьевна, мы должны с вами обсудить новую форму годового отчёта. Предлагаю заняться этим сейчас! А вас, Виктор Данилович, – подчёркнуто официально обратилась она к мужу, – прошу покинуть помещение и не мешать нам заниматься делом! Все необходимые таблицы я вам предоставлю сама!

Хозяин заводов и пароходов поспешно вышел из кабинета. Когда супруг удалился, Эмма Борисовна перестала себя сдерживать:

– Скажите мне прямо, дорогуша: что у вас с моим мужем?! Мне добрые люди доложили, что он зачастил в наш с вами общий кабинет! Днюет и ночует здесь!

– Клянусь, Эмма Борисовна… – Щёки Полины сделались пунцовыми. – У меня нет особых отношений с Виктором Данилычем, только деловые.

– И часто он вам руки на плечи закладывает?

– Видимо, он хотел получше рассмотреть мой экран.

– Ну-ну! – усмехнулась бухгалтер. – Не советую вам смотреть в сторону моего мужа, а то можете остаться без работы!

Полина вернулась домой позже обычного. Перипетии уходящего дня вымотали её – болела голова, подсасывало голодом в желудке, шумело в ушах. Столько неприятных новостей обрушилось на неё и их маленькую команду: свёртывание экспозиций музея, исчезновение экспериментальной программы, введение вынужденной торговли в музейной палатке. Целый день Полина почти ничего не ела, и не хотелось. Она заставила себя съесть стаканчик йогурта и отправилась спать.

Полина смотрела в потолок: белая ночь окрасила его в лёгкий серый цвет, где можно было рассмотреть все трещинки. А в голове продолжали крутиться события уходящего дня. «Да, Виктор упорен в своих намерениях: положил сегодня руки мне на плечи! Прямо не знаю: оскорбляют меня его знаки внимания или, напротив, нравятся? Если бы меня коснулся Юрий Дмитриевич, я бы знала ответ на свой вопрос!»

6. Версия прошлой жизни: студенческие годы

В конце сентября программа версии обновлённой жизни была готова к испытаниям. Денис проделал огромную подготовительную работу, отыскал в интернете сотни фотографий времён юности Полины. Улицы, интерьеры, люди, общественный и личный транспорт, витрины магазинов и даже афиши – и всё это он представил в трёхмерном виде. Юрий Дмитриевич программным способом превратил кадры в документальный фильм, в живые декорации. Полине оставалось войти в них и дирижировать сменой кадров, проживая заново свою юность!

Для техногенных сеансов наряду с незнакомыми лицами, взятыми из интернета методом случайной выборки, использовались и фотографии сотрудников. Им только изменили имена, обозначив так, как они сами себя назвали на летнем тренинге в пансионате. Так, художник Денис стал прототипом беспечного Дусика. Визуализатор загрузил в компьютер свою прошлогоднюю фотку без ирокеза, но всё же с крашеной белой прядью. На фотке для сеанса виар Денис стоял на фоне моря в голубых шортах-бермудах, в пляжных шлёпанцах, в белой майке – на груди принтом громоздились чёрные небоскрёбы.

Передал в базу своё фото и Юрий Дмитриевич в сегодняшнем обличье: в джинсах и свитере. Его назвали Георгий Дмитриевич, добавив и неформальное имя – Гера. Использовали даже фото уволенной Татьяны Ивановны – тёти Тани, – какой она была двадцать лет назад. С фотографии смотрела обаятельная женщина средних лет с ярко-рыжими распущенными волосами и широкой улыбкой. Включили в базу проекта и фото хозяина музея, ныне чиновника Петренко. Он был именован как ВикДан – от его сокращённого имени-отчества. На фото мужчина был в безупречном сером костюме, белой рубашке и бордовом галстуке, как у президента. А на месте залысин темнели лёгкие штрихи, намекающие на волосы. Денис как раз недавно делал для шефа снимок на визитную карточку, используя фотошоп.

Подготовили несколько фотографий разного возраста и самой Полины Зайцевой. В новое прошлое ей предстояло войти под именем Зайки Поляковой.

Фотографии родителей, бабушки, родственников, одноклассников и случайно запечатлённых вместе с Полиной людей она передала Денису давно. Они тоже хранились в компьютере – в особой папке, предназначенной для редких воспоминаний, возможных также в новой реальности.

Полина надела специальный шлем и очки, чтобы встретиться, наконец, с героями своих грёз. Ей сказали, что поведение этих «людей» увидит лишь она одна – никто из зрителей не сможет подсмотреть её личное кино. Для программистов, сидящих в этой же комнате за своими компьютерами, она предстанет просто женщиной в шлеме, странно размахивающей руками. Она же, находясь в сеансе, забудет о своих коллегах, и даже о событиях своей настоящей жизни.

В глазах Полины потемнело, в ушах послышались шум городской улицы, разрозненные голоса, всплески воды. Полина увидела себя на гранитной набережной полноводной Невы. Вдоль парапета шли многочисленные туристические группы – их вели гиды с флажками, поднятыми над головой. Мелькали пары и одиночные гуляющие, все в лёгких платьях, джинсах, футболках – судя по сезонному многолюдью и одежде гуляющих, стояло лето. Скорее всего, июнь. Полина осторожно сделала шаг-другой, вытянув вперёд руку с пультом управления. Только первые секунды она ещё помнила, что находится в комнате программистов, но вот её мозг накрыла дополненная виртуальная реальность, и настоящая жизнь выключилась.

Девушка остановилась у трёхэтажного здания – фасад делился на терракотовые и белые вертикальные полосы: здание Двенадцати коллегий, выстроенное в стиле петровского барокко. Это было главное здание Петербургского университета. Коснулась ручки входной двери, и та медленно приоткрылась. Всё происходило как в реальной жизни, только Полина не ощутила шероховатости старинной ручки и по лестнице поднялась без всяких усилий, хотя добросовестно сгибала колени. Девушка оказалась в просторном коридоре. Полина с напряжённым любопытством всматривалась в интерьер: по одну сторону коридора – широкие окна с деревянными переплётами и арками, по другую – книжные шкафы со стеклянными дверцами до потолка. И с обеих сторон, в простенках между окон или шкафов со старинными томами книг, висели портреты или стояли гипсовые бюсты виднейших учёных. Перед вхождением в программу Полина указала точкой запуска главный университет Северной столицы, потому и попала сюда. Но дальше её вели бессознательные импульсы нейросети.

Многоголосый невнятный гул изливался откуда-то сверху, а навстречу по старинному паркету пробегали студенты – незнакомые юноши и девушки с конспектами или сумками в руках. В своей реальной жизни Полина лишь однажды побывала в этом просторном коридоре: с подругой за компанию. Сейчас она не помнила об этом.

Уже не Полина, но Зайка Полякова чувствовала необычайную лёгкость в теле, томление в каждой клеточке и желание петь. Это желание накрыло её, когда в невнятный гул коридора влились знакомые ритмы музыки юных лет Полины!

В тумане застеклённой дверцы книжного шкафа – они стояли вдоль всего коридора – Зайка увидела своё изображение: огромная вязаная кофта с широкими плечами, наползающая на джинсы чуть ли не до колен, – невообразимая мода того времени. И свой наряд, и длинные волосы, откинутые частью за спину, а частью на грудь, ей чрезвычайно нравились. И Зайка знала, что будет журналисткой, верила, что предстоящая жизнь – нескончаемый праздник! Путешествия, знакомства с интересными людьми, репортажи, о которых станет говорить весь город!

Мечтая о будущей славе журналистки, девушка обнаружила в руках студенческий билет в синем переплёте. Она раскрыла его. О! Уже третий курс журфака! На секунду задумалась: «Зачем я сегодня приехала сюда, в главное здание? Ведь наш факультет находится в другом месте». Она задумчиво прошла до конца коридора и уткнулась в дверь главной библиотеки Университета. И тут же вспомнила, что приехала позаниматься. Вошла в читальный зал и заметила несколько знакомых лиц. Они выплывали из глубин подсознания.

Начиналось новое прошлое, оживали первые персонажи.

Ближе к двери, за особым столом с табличкой «для профессорско-преподавательского состава» восседал осанистый доцент ВикДан, её препод по правоведению. Зайка нахмурилась: этот гад выставил её из аудитории без оценки. «Завалил меня на экзамене, испортил настроение, а теперь сопит над своей монографией!»

Осмотрев зал – своих никого, – Зайка подошла к стойке выдачи книг и увидела давнюю знакомую своей мамы – добрейшую тётю Таню с гривой ярко-рыжих волос! Библиотекарь тётя Таня отчитывала незнакомого Зайке парня – беспечного на вид здоровяка, на темени которого выделялась желтоватая крашеная прядь волос. И одежда студента скорее подходила для пляжа, чем для стен академической библиотеки: голубые бермуды до колена, пляжные шлёпанцы и белая майка на узких лямках, обнажающая накачанные бицепсы. Зайка засмотрелась на него! Что ж, в июне месяце можно и на улицах Питера встретить таких. Но в университетской библиотеке…

«Я хочу с ним познакомиться!» Слова Полины прозвучали неожиданно громко в тишине библиотеки. Однако выходящие из зала посетители обтекали застывшую в проёме фигуру девушки без всякого удивления. И ни один читатель не оторвал головы от книжки, её услышал только студент в бермудах! Получив от библиотекарши отметку в читательском билете, он заторопился в сторону Зайки:

– Привет! Меня Дусик зовут, а тебя?

Зайка тоже представилась.

– Слушай, – сказал парень, чуть шепелявя, – у тебя свободен сегодняшний вечер? Пошли со мной на боксёрский турнир. Поболеешь за меня!

Ответ пришёл сам собой:

– Идём! Я сегодня завалила экзамен по праву, настроение ни к чёрту. – Недавнее намерение Зайки позаниматься в библиотеке рассеялось без следа. – Видишь, в зачётке пустая строка?!

Теперь вместо студенческого билета Зайка держала на ладони раскрытую зачётную книжку. Метаморфозы с подменой документа в её руках девушку не смущали – всё происходило как-то само собой, как бывает во сне.

– Ничё! Через три дня снова зайдёшь и пересдашь! А сейчас поторопимся! Нам ещё в другой корпус надо переместиться.

Пара вышла из здания Двенадцати коллегий, прошла по Университетской набережной. От Невы дул лёгкий ветерок, подгоняя студентов к другому корпусу, где находился тренировочный зал единоборств.

– Ты на каком факультете учишься? – Зайка повернула голову к спутнику; она едва достигала макушкой ему до плеча.

– На журфаке.

– Да ну! Как же я тебя ни разу не видела? На каком курсе?

– На третьем! Я из платного вуза перевёлся – первый разряд по боксу оценили и взяли на бюджет! Надо же кому-то честь факультета отстаивать на соревнованиях! Вот сейчас сдам разницу в программах, а в сентябре уже к группе присоединюсь. Телекомментатором хочу быть.

– Вот здорово! Значит, будем вместе учиться!

Войдя в спортивный зал, Дусик свернул в раздевалку, а Зайка села на скамейку для болельщиков. Они размахивали руками, что-то выкрикивали и поддерживали друзей громкими возгласами. Когда на ринг вызвали Дусика, девушка уже чуть разобралась в правилах боя. И потому ей было очень досадно, когда её новый друг сильно пошатнулся, пропустив удар в голову, а потом ещё серию ударов в грудь. В итоге судья засчитал поражение по очкам. В следующей схватке Дусик получил нокдаун, после чего покинул спортзал, забыв о приглашённой им девушке.

Зайка едва успела на метро до закрытия. Вернулась домой поздно, хотя белая ночь стирала границы времени. Чтобы пройти в свою конуру, Зайке предстояло миновать проходную комнату, где спали родители. Из неё доносилось похрапывание отца, спавшего на раскладушке. Зайка вышагивала на цыпочках, стараясь ничего не задеть и не разбудить тяжело болевшую мать, спавшую на отдельной кровати.

Но мама, оказывается, не спала:

– Что так поздно, доченька? – слабым голосом спросила она. – Экзамен сдала?

– Нет, сегодня отменили сдачу.

– Я думала, что ты сдала и празднуешь. – Больная включила ночник, осветивший её бледное исхудалое лицо, и посмотрела на часы. – Времени-то первый час!

– Я с девочками в общежитии занималась.

– Зачем же так напрягаться, надо беречь своё здоровье! Видишь, что со мной стало: всё работа, работа…

Через три дня Зайка, вся дрожа от страха, шла пересдавать проваленный ею экзамен по праву. Она уже успела убедиться, что на ВикДана не действуют ни слёзы, ни мольбы. Зайка Полякова за годы учёбы научилась строить жалобные рожицы, изображая непонимание, обиду, и даже могла дать волю слезам, если видела в том выгоду. Часто слёзы на экзаменах выручали её! Зайка виртуозно овладела мышцами век, не давая слезам выкатиться на щёки, – они лишь омывали зрачки, застывая каплями в широко распахнутых глазах на подкрашенных тушью ресницах. Иногда студентка сочиняла для преподавателей необычные истории, выдумывая обстоятельства, якобы помешавшие ей подготовиться к экзамену. Казалось, что она три года проучилась не на факультете журналистики, а в театральном!

Но ВикДан швырнул ей зачётку в прошлый раз, когда она не смогла ответить ни на один вопрос программы. Строгие параграфы законов не желали укладываться в её голове.

На этот раз Зайка шла с уверенностью, что сдаст. На ней было надето лёгкое платье в горошек, а сверху накинут просторный тёмно-синий пиджак – хотя из тонкой ткани, но слишком тёплый для июня. Однако другого выхода не было: в пиджаке было удобно маскировать листы шпаргалок, а на бёдрах она написала чёрным фломастером основные пункты закона, касающиеся работы журналистов. Только бы препод не заставил её снять пиджак! Сдавать экзамен ей предстояло сегодня не в университетской аудитории, а дома у преподавателя. Из-за неё одной ему не было резона тащиться в университет.

Зайка вошла в старинную парадную дома на канале Грибоедова, поднялась на третий этаж по мраморной лестнице с пологими ступеньками, истёртыми до вмятин тысячами подошв. Позвонила в новую дверь, обитую деревянными брусочками, – такие двери начали входить в обиход в 90-е с появлением приватизированных квартир.

ВикДан открыл самолично, извинился за беспорядок в длинном коридоре, оправдываясь ремонтом. Дескать, расселили коммуналку, отремонтировали, но какие-то нюансы его не устроили. Пригласил в комнату и предложил студентке снять пиджачок.

– У вас окно приоткрыто, – нашлась Зайка, – а я слегка простужена…

Хозяин квартиры не настаивал, и шпаргалки девушки остались близко к её телу.

ВикДан усадил Зайку за круглый стол, дал чистый лист бумаги и билетик с вопросами, на которые ей следовало ответить, и вышел из комнаты.

Зайка задумалась. Новый закон о СМИ, вышедший сравнительно недавно, она читала, но так и не смогла вникнуть в подробности. А ей предлагалось рассказать статью о регистрации средства СМИ. Девушка распахнула полы пиджака и склонила голову над огромным карманом, пришитым изнутри; среди внушительной пачки листов следовало отыскать шпаргалку со статьёй о регистрации СМИ. Хотя реальная Полина не имела представления о юридических тонкостях чужой профессии, её виртуальная субличность быстро нашла выход. Стоило ей подумать о чём-то, как действие и происходило.

Зайка волновалась, стараясь громко не шелестеть бумагой, косилась на входную дверь, опасаясь возвращения преподавателя.

Первая операция извлечения из кармана нужной страницы прошла успешно. Оставалось найти ответ на второй вопрос – он касался нарушения авторских и смежных прав. Но в тот момент, когда Зайка снова распахнула полы пиджака, в комнату вернулся хозяин. Глядя на раскрасневшуюся от жары и волнения девушку, он сел за круглый стол, приставив стул рядом. Даже сквозь тонкую шерсть пиджака Зайка почувствовала электрический разряд прикосновения руки преподавателя.

Скользнув по тыльной стороне её ладони своими пальцами, он взял готовую шпаргалку с первым вопросом, прочитал страницу, исписанную аккуратным девичьим почерком. И даже не стал задавать дополнительных вопросов.

– Замечательно! Приступим ко второму вопросу. Вы не успели написать ответ.

– Я сейчас… Мне нужно ещё минут десять, чтобы собраться с мыслями.

Зайка надеялась, что ВикДан встанет и снова выйдет из комнаты. Но он остался на месте:

– Пожалуйста. Готовьтесь, я никуда не тороплюсь.

У Зайки вылетело из головы даже то немногое, что застряло в её голове ещё с лекции. Близкое соседство преподавателя гипнотизировало её и лишало всяких мыслей.

ВикДан скрипнул стулом, переступил под столом ногами и то ли случайно, то ли намеренно задел ботинком её щиколотку.

– Так. Слушаю, Полякова.

Она повернула к нему лицо, и на глаза сами собой выкатились слёзы, обычно послушные ей. Но сейчас одна слеза скатилась по щеке и солёной каплей коснулась губ.

– Я, я забыла… У меня мама больная… ВикДан, поставьте мне тройку!

Преподаватель молчал, но смотрел на неё упорным взглядом, в котором Зайка вдруг уловила настойчивое мужское желание. Его широко посаженные глаза с водянистым голубым зрачком казались даже привлекательными, если бы в них не играли искорки сарказма. Неужели он видел, как она доставала шпаргалку?

Девушка не сдавалась, собрав извилины в пылающий пучок:

– Незаконное использование авторского права наказывается штрафом…

– Так, так… В каком размере?

Зайка молчала.

– Расстегните, пожалуйста, пиджачок, Полякова. Давайте вместе поищем ответ на трудный вопрос.

– Вы подсматривали за мной! – Вымученная улыбка скривила губы девушки. Ей было невыносимо стыдно, кожа на груди горела и покалывала. И только оставалось непонятным, стыдно ли ей за себя или за преподавателя, подглядывающего в щёлку двери.