Текст книги "Прогулки с Алисой"

Прогулка 3. ГРЕЗЫ о ЛЮБВИ

Вот и общайся после этого с нервными старшеклассницами, пишущими любовные стишки! Это ж надо так нелепо… «Едва с пеленок – кокетка, ветреный ребенок…». Моя устоявшаяся, выверенная годами жизнь вдруг начала казаться мне пресной, однообразной и совсем вялой. Мяуканье возмущенной кошки, которой я впервые за долгие годы забыл налить молоко в любезно подвинутую мне под ноги миску, немного привело меня в чувство. Я никак не мог найти никакого оправдания своим дневным переживаниям, от души называл их бредом и нелепой фантазией, но…

Вечером того же дня я засел за Алисину тетрадку и обнаружил там пару-тройку вполне приличных с точки зрения техники, точных в выражении мыслей стихотворений. Конечно, меня продолжало преследовать ощущение, что все представленное мне Алисой я где-то уже читал или видел. Это было, в принципе, обычное впечатление от стихов начинающего автора, и я решил на нем не зацикливаться.

Вот передо мной первое из стихотворений, видимо, и посвященное летнему спутнику загадочной Алисы.

Случайная встреча
Саше N посвящается

 
Мы встретились просто, случайно,
Меня поразили твои
Немыслимо сильные руки
И алые губы любви…
Я сразу забыла кокетство,
Заметив взор серо-стальной –
Мое несчастливое детство
Прошло в сей же миг стороной.
 
 
Сама подошла к тебе первой,
Прижалась, сказала: «Люблю…».
Ты чуть не назвал меня «стервой»:
Ну что ж, милый, я потерплю.
"Малышка, ты верно ошиблась!
Во мне не того видишь ты…",
Но ради тебя я расшиблась
В лепешку… Принес мне цветы
И очень спокойно заметил:
"Недолго я буду с тобой!
Вся жизнь моя – ветер и пепел,
Ты станешь мне просто рабой…".
 
 
Те несколько месяцев счастья
С тобой мне уже не вернуть…
Теперь наступило ненастье,
И горек и страшен мой путь.
Ты сделал меня настоящей,
Не куклой я стала, ж и в о й!
Уж девочки нет той блестящей,
Жена была рядом с тобой.
"Да разве Судьбу переспоришь? –
С улыбкой ты мне говорил. –
Ты, девочка, многого стоишь…" –
Однако меня ты забыл!
* * * * * * * * * * * *
И с кем бы потом не встречалась –
Была я навеки т в о е й…
О, если бы мы обвенчались –
Жены б не нашел ты верней!
– Пришли мне хоть весточку, милый!
Скажи, что ты любишь меня.
Иначе, откуда взять силы,
Чтоб жить и дышать без тебя?!
 
 
…Мы встретились будто случайно,
Меня поразили твои
Немыслимо сильные руки
И алые губы любви.
 

Любопытный текст, «жизненный»! Хотя все эти «алые губы любви», «немыслимо сильные руки» и «серо-стальной взор» милого дружка выглядели в стихотворении банальными клише. Но канва событий была достаточно понятна, и я даже посочувствовал юной деве, «расшибшейся в лепешку» из-за этого многоопытного, судя по всему, охранника, который, очевидно, на Уголовный кодекс плевать хотел и ситуацией в полной мере воспользовался. Несколько смущало мелькание в тексте слова «жена», но и это было отчасти понятно, коли Алиса не могла найти в себе силы, «чтоб жить и дышать без тебя». Выражение «горек и страшен мой путь» мне показалось весьма знакомым, но откуда Алиса его слямзила, я вспомнить не смог. Второе стихотворение, посвященное тому же Саше, носило более громкое название – «Погибшее чувство», по сути, повторяло, хотя и в других выражениях, тот же нехитрый сюжет отношений «стального, сурового мэна» и его юной возлюбленной. Концовка была еще более трагичной: героиня всерьез задумывалась, а не утопиться ли ей в том самом озере, возле которого и произошло «слиянье наших душ и тел». Но судя по контексту, фразу можно было считать всего лишь гиперболой.

К этим двум произведениям Алисы по логике примыкал еще один текст «Раздумья», он был куда интереснее, а главное – свидетельствовал о знакомстве Алисы с моим собственным стихотворением с подобным же названием.

Раздумья

 
Очень смутно я помню, что было
Этим летом с тобой и со мною:
Только желтый песок как пустыня,
Только синее озеро стыло,
Только счастье быть рядом с тобою!
 
 
…Это было не больно, но честно –
Я не знаю, зачем это нужно.
Для слияния более тесного,
Чем простая и чистая дружба?
 
 
Ты, наверно, искал только ласки,
А нашел мою грусть и сомненья.
Я считала, что ты принц из сказки!
Не учла я, что счастье – мгновенье…
 
 
Не забыл ты те страстные ночи?
Разве помнишь мои откровенья?
Этот шепот, мой смех между строчек
Ты не понял! и стал только тенью.
 
 
Ах, кому рассказать мне все это,
К чьим ногам мне упасть головою?
Впрочем, честно: я летом согрета
И уже не замерзну зимою!
 

Конечно, разумный читатель, может взять и удивиться, а какое мне, разумному человеку, собственно дело до всех этих девичьих страданий и писаний? Что это даст мне для понимания нашей убогой земной и тяжелой российской жизни. Но тогда этому разумному читателю следует немедленно закрыть эту повесть и пойти на улочку продышаться воздухом. Или, на худой конец, включить заветную кнопку и послушать на ночь глядя дежурные приколы Миши Задорнова или почитать афоризмы Миши Веллера. А вот читателям, которым это уже надоело, можно рекомендовать дочитать сию повесть до самого ее завершения.

Алисины «Раздумья» мне показались очень занятными, хотя на первый взгляд и этот ее текст выглядел банальным и психологически объяснимым. Но некоторые удачные метафоры и сравнения вроде: «желтый песок как пустыня», «мой смех между строчек», «я летом согрета и уже не замерзну…» - оживляли стихотворение и делали его весьма запоминающимся. Талант у девчонки, несомненно, присутствовал; будет жаль, если она потом, по ряду причин, забросит эти свои поэтические штудии. А охранник Саша просто Дон Гуан какой-то али Казанова, не иначе. Сумел же столько чувств и эмоций вызвать во вполне себе сдержанной девушке!

Так ревниво думал я, перелистывая занятную тетрадку дальше и по ходу пьесы пропуская стихи про «подлых паразитов»– одноклассников и фетовские зарисовки зимнего леса. Я листал ее до тех пор, пока не наткнулся на пустой тетрадный лист, где цветными фломастерами и большими буквами были выведены загадочные слова:

«Там Дальше Читать Только Тем, кто Хочет Стать Посвященным! Другим – Не Нужно»

Ага, понятно. Девичьи причуды, тайны клада, пещера Лехтвейса… Алиса снова дурачилась, может, в расчете на мое пылкое воображение. Но заглянуть за 12‑ю страницу все же, видимо, следовало, не закрывать же тетрадь на самом интересном месте. Я мысленно перекрестился и открыл страницу за номером 13; на первый взгляд, она была почти чистой, если бы не приписка в самом низу страницы. Я прочел до боли знакомые мне строчки: «Поэзии присуща простота…», после это не открыть страницу номер 14 я уже не мог.

Далее было стихотворение с удивительным названием «Страсти по Марсу». В первую секунду я почему-то решил, что Марс – это имя очередного увлечения нашей любвеобильной девицы и хотел захлопнуть тетрадь и убрать куда подальше. Но тут же я сообразил, что предлагаемый текст «для посвящённых» говорит совсем о другом, никак не связанном с земными делами. Когда я начал его читать, мой слух сразу наполнил ритм Николая Гумилева с его конквистадорами, но содержание Алисиного стихотворения заставило забыть о технической стороне дела.

Страсти по Марсу

 
Путешествуя по мировой Вселенной,
Мне знакомый говорил не раз,
Как похож на огнь, почти нетленный,
Из космического облака – наш Марс.
 
 
Он кружится в мировом пространстве,
Где забыты люди и века,
Существует Марс в непостоянстве,
Как усталый ветер в облаках.
 
 
Города Его – присыпанные пылью,
Пересохли реки и моря…
Но ведь миллионы лет там жили
Дальние пращуры нас, землян.
 
 
Только два суровых незнакомца
День и ночь сопровождают Марс:
Это Деймос, ужас полунощный,
Это Фобос, страх за всех за нас…
 
 
Астероиды, как спутники величья,
Не вращаются перед Его лицом.
Светлость их лишь облако безличья,
Как безлична Ночь пред ярким Днем.
 
 
Мне с Земли Тебя почти не видно,
Но душа моя давно с тобой…
Я все больше зарастаю пылью,
Только пылью не Твоей, земной!
 
 
О, Планета красных привидений,
Ты зачем тревожишь жизнь мою?
Буду ночью слушать песнопенья
Марсианских кратеров в строю.
 
 
Эти песни слух мой обостряют,
Шепчут мне о том, какая я…
Мои уши чутко отличают
Среди слов других – «Чудесная».
 
 
Путешествуя по мировой Вселенной,
Белый старец говорил не раз,
Как похож на огнь, почти нетленный,
Из космического облака – наш Марс.
 

Этот текст меня потряс. Совсем даже не шучу! Это действительно были страсти по Марсу, никак не иначе… Я не мог взять в толк, почему это вдруг вполне земной девушке, пишущей традиционные для ее возраста любовные стишки, вдруг слышится по ночам гул марсианских кратеров? Почему ее душа так тесно связана с загадочной Красной планетой, зачем Алиса так точно описывает спутники Марса Деймос и Фобос (несомненно, что-то специально читала про них). Через этот текст как будто прорывалась истинная сущность чудесной Алисы, но уловить эту сущность в то время я не мог да и не хотел, наверное. Я еще раз пробежал глазами текст, хотя уже почти запомнил его наизусть. «Огнь, почти нетленный» – сначала это выражение показалась мне не совсем удачным, я даже хотел написать где-нибудь на полях свое замечание. Но… ведь этот образ Марса предлагает Алисе ее таинственный спутник – Белый старец. Почему именно белый?

И этот старец говорит о далекой планете – «наш Марс», он способен видеть ее из космического облака! Что это – сила воображения юной поэтессы или элементарная начитанность? Да и Алиса будто солидаризируется с ним, заявляя в шестой строфе: «Мне с Земли Тебя почти не видно,/ Но душа моя давно с тобой…». И как это я должен понимать? Да и пыль, которой зарастает ее душа, почему она должна быть непременно марсианской?

Впрочем, мой земной рассудок успокоительно говорил мне: мало ли что может написать одаренная школьница, да и стоит ли так волноваться по поводу написанного ей. Что ты раскипятился? Прими-ка успокоительное, и ложись отдыхать!

Она, наверное, «Аэлиту» Третьего Толстого недавно прочла, решил я и захлопнул зеленую тетрадку. Не читать же после этого текста стихи о кошках и собачках… Чем дальше, тем больше Алиса начинала напоминать мне героиню Кэрролла, причем без всякой связи с земным прототипом. Страдания Алисы Чу-, ее способность как бы проникать в иные миры, далеко за пределами Земли, видения, никак не объяснимые ее реальной жизнью…. Все это таило в себе загадку, поэтому новой встречи с Алисой я уже начинал ждать с необъяснимым восторгом.

Интересно, а другим она показывает эти стихи, читает их вслух, просит сочувствия? Надо бы не забыть спросить ее об этом. Я начинал ловить себя на нехорошей мысли, что почти влюблен в Алису – не столько в реальную девушку, гордую и смешливую, которой я толком и не знаю, сколько в ее поэтического двойника. И этот двойник, то есть собственно Алиса Чудесная, становится понятен и так близок мне, что я рискую стать в один миг его зеркальным отражением.

В какой-то момент у меня мелькнула даже мысль под благовидным предлогом разорвать с Алисой всякие отношения, успокоиться и вынести ее образ далеко за пределы своей жизни. Надо бы пойти пройтись, что-то уж совсем как-то не по себе… Рука снова потянулась к тетрадке, там ведь оставалось три непрочитанные страницы.

Нет, только не сегодня! Я торопливо включил телевизор, наугад нажал кнопку какого-то канала: в разгаре был обязательный, но того не менее дурацкий «Субботний вечер».

И вдруг… с каким-то невыразимым удовольствием я уставился на земного и вполне вменяемого в своей банальности Толю Сабкова, который вычурно балагурил в обществе не менее земных и весьма узнаваемых телеперсонажей. И весь мир вернулся на место, и в нем уже не было никаких других загадок, кроме той, где и с кем Филипп провел свой зимний отпуск.

Прогулка 4. О погоде и природе

Новая встреча с Алисой произошла тогда не через неделю, а гораздо позже. Меня неожиданно командировали на двухнедельные курсы повышения квалификации в Билибинск, и я впервые настырно попытался увернуться от этой унылой необходимости. Потом я долго пытался втолковать Алисе по телефону, что дело не в том, что я не хочу с ней встретиться, что ее стихи никуда не годятся, а просто в том, что уезжаю. Я пытался было спросить ее про марсианские страсти, но она не стала слушать мои комплименты и повесила трубку, так и не договорившись о новой встрече. Уже тогда мне казалось довольно странным, почему Алиса так настойчиво ищет именно моего участия и понимания своих текстов. Как будто бы сверстники и сверстницы Алисы были настолько глухи к поэтическим штудиям! Опыт говорил, что это может быть просто позой самовлюбленной девушки, но может быть и действительно искренним желанием быть понятой собратом по перу.

Уже закончились курсы, я вернулся и приступил к работе, провел очередной факультатив. Ко мне подошла тогда подружка Алисы, довольно безликая особа из 10-Б, и, опасливо осмотревшись, передала от ее имени сложенный вчетверо листок, вырванный из тетрадки. В записке было несколько коротких предложений, которые выражали сожаление, что я даже не постарался понять «юную поэтессу» по-настоящему, и она считает невозможным продолжение наших встреч, хотя и оставляет за мной право поменять ее решение. Переписываться с Алисой таким дедовским способом я посчитал полной глупостью и ничего на записку не ответил. Подруга пожала плечами и отошла от меня с улыбкой на сахарных устах.

Прошла еще неделя, потом другая, но… Алиса как будто навсегда исчезла из моей жизни. Она знала мой телефон, но не позвонила. Она знала, как меня найти, но не хотела предпринимать для этого никаких усилий. Искать Алису через ее подругу или являться в школу, где она училась… Нет уж, увольте! Но даже теперь я очень хорошо помню свое разочарование этим обстоятельством. Стояла середина декабря, на основной работе уже потихоньку начиналась гонка: отчет за полугодие, олимпиады, отчет по олимпиадам, планы на следующее полугодие и т. д. В школе дело шло к итоговым контрольным работам, выставлению оценок за полугодие…

Тем не менее, как-то вечером я снова перечитал вторую Алисину тетрадку, пытаясь найти объяснение очередному нелепому поступку в ее стихах. Еще одно стихотворение, на которое я прежде совсем не обратил внимания, мне показалось интересным. Называлось оно «Плохая погода», но рассказывало вовсе не об этом состоянии природы. Когда я читал его первый раз, я не смотрел на дату написания текста, но теперь я лучше стал понимать, о чем там шла речь. Это была дата нашей первой с Алисой встречи…

Плохая погода

 
Целый день на улице дождь;
Я, хоть Рыбка, но дождь не люблю!
Мои мысли все время с тобой,
Мне так больно, но я все терплю…
 
 
Мы так резко расстались с тобой,
Я жалею о многом, поверь…
Но не буду я больше рабой
Человека, в котором жив зверь.
 
 
Ты забаву лишь видел во мне,
Будто с мышкою кот, все играл!
Пробегая по страсти струне,
Ты мне жизнь на куски разорвал…
 
 
Я тебя, дорогой, не виню;
Что винить, если время ушло.
Но я Бога упорно молю,
Чтоб вернулся ты снова – назло
 
 
Всем знакомым моим и друзьям,
Что винят то тебя, то меня.
А я снова, как раньше, отдам
Свою душу и тело – л ю б я!
 
 
Целый день на улице дождь,
Я устала давно уж реветь.
Все промозгло и сыро вокруг,
Может быть, лучше мне умереть?..
 

Вот тебе раз! Кажется, я попадал в переплет с девичьей любовью, страстями и неприятными последствиями всего этого. Поэтический талант Чудесной мог только усилить последствия такой влюбленности, создав и мне, и ей жизненные сложности. Впрочем, стоит ли переживать по пустякам? Допустим, Алиса произвольно (или нарочно) поставила эту дату, проверяя, внимательно ли я читаю ее тексты. Тогда, просто не заметить это – и все, сделать вид, что вообще не прочитал или не так понял. А если это зарисовка с натуры, и Алиса действительно втюхалась в меня? Надо бы втолковать ей… а что втолковать-то? В общем, встреча с нервной девицей, пишущей страстные вирши, и соответствующее объяснение становились для меня обязательными и неизбежными.

От космических проектов Алиса, ясное дело, уверенно идет к новым любовным переживаниям! Ну и пусть себе идет, только по другой дорожке, а не совместно со мной. В следующее мое появление в школе я передал Алисиной подруге листок, где был указан номер телефона и содержалась просьба, чтобы поэтесса мне позвонила, т. к. мне есть, что сказать о ее стихах. Спустя три дня я наконец-то услышал голос Алисы в телефонной трубке. Она довольно сухо и отрывисто говорила со мной и согласилась на назначенную встречу, как мне показалось, без особого энтузиазма. Для себя я решил, что это все, это будет последнее наше свидание. Мы договорились встретиться на днях сразу после факультатива и подробно обсудить ее стихи (и ее поведение, добавил я мысленно).

Алиса явилась в этот день минут за двадцать до окончания занятия, ввалившись в класс в обнимку со своей модной шубой. В это день народу на факультативе было прилично, школьникам-таки нужен был зачет по истории поэзии, поэтому явились даже те, кого я уже пару месяцев вообще не лицезрел. Алиса громко поздоровалась со всеми, пожаловалась на гардеробщицу из раздевалки, где не приняли шубу, и сгрузила свое добро на ближайшую парту, несколько потеснив сидевшего там балабола из 10-А, тут же смирившегося с таким соседством. Часть десятиклассников поздоровалась с Алисой, часть с изумлением посмотрела на меня, обычно я не приветствовал такие опоздания. Я важно пояснил окружающим, что Алиса готовится по индивидуальной программе, что вызвало полное понимание присутствующих и тихое хихиканье двух девиц, учившихся прежде с Чудесной. Алиса, ничуть не смущенная, уселась на свободное место за третью парту левого ряда и достала какие-то журналы для приятного времяпрепровождения. Оставшаяся часть зачетов в этот день была принята мной предельно лояльно.

После того как последний ученик покинул класс, получив «отлично» вместо заслуженной «четверки», Алиса моментально переместилась в пространстве кабинета и уселась прямо напротив меня. Сегодня она была одета предельно скромно – какие-то темные джинсы без всяких украшений, ворот кремовой блузки, сиреневый свитер и лишь новая заколка в волосах в форме скорпиона. В уголках ее рта пряталась насмешливая улыбка, глаза так и искрили, пробегая по окружающим ее предметам. Я извлек тетрадку с ее стихами, похвалил Алису за старательность и начал туманно излагать свое мнение, поясняя, что жизнь и поэзия не всегда соседствуют в нашей реальности, а чаще – совсем наоборот. Алиса ничего не отвечала на мои реплики, только кивала головой и иногда выражала свои чувства с помощью междометий.

– Ты вот пишешь здесь фразу: «Ты забаву лишь видел во мне, будто с мышкою кот, все играл… Ты мне жизнь на куски разорвал». Конечно, написано это искренне, может, ты это так и чувствовала, так и воспринимала. Но все же звучит это предельно банально. Нужно стараться избегать клише, как я тебе и советовал.

– Ага! Советовал, верно… – кивнула Алиса.

– Ну да, советовал. Потом вот фраза: «И я снова, как раньше, отдам свою душу и тело – любя!». Я бы, на твоем месте, немного сбавил обещания героини. Да и потом, сама подумай, что значит: отдать душу? Это же вовсе не то, что она на самом деле хочет сказать любимому. Если, конечно, он не Мефистофель! Это просто оговорка, ошибка речевая…

– Угу, речевая оговорка! – промычала Алиса, испытывая мое терпение.

– Ее мысли – с этим человеком, она просто желает с ним встретиться, а концовка стихотворения – кокетливое заявление, а вовсе не ее желание умереть. Именно так это звучит, разве тебе не кажется?

– А как же, – ни с того, ни с сего хлопнула в ладоши Алиса. – Вот именно! Еще как кажется.

– И дату эту ты, что, нарочно подставила? – меня уже начинал раздражать этот диалог без реплик второго персонажа. – Дату нашей встречи!

– Нарочно, – закивала Алиса.

– А зачем? – настаивал я.

– А ни зачем, просто так, – Алиса положила свой подбородок на свои расставленные ладошки. – Захотела и поставила дату.

– Надеялась меня заинтриговать?

– Угу! Типа этого – хотела интегрировать…

– В общем, Алиса, ты пишешь хорошие стихи, рад за тебя! Совет мой такой. Продолжай в этом плане развиваться. Читай больше других авторов, вроде Пушкина, Лермонтова, Ахматовой, Боратынского… Больше работай со словом и смыслом, рифму и размер можно подогнать. Вот так!

– Так размер все же имеет значение? – глядя мне в глаза, поинтересовалась Алиса, чуть не подмигивая.

– В тексте все имеет значение, но смысл его должен быть понятен хотя бы самому автору, – я сделал вид, что не уловил подвоха.

– Ну, все ясно, как Божий день, – порадовалась Алиса. – Я, правда, думала, что мы сегодня откровенно поговорим, но Вы так и продолжили факультатив вести. Жаль, конечно…

– Разве мы говорим не откровенно?

– Я же хотела послушать не только про поэзию, – покачала Алиса головой, как китайский болванчик. – Я сегодня из-за вас чуть экзамен не завалила вообще-то, переживала…

– Из-за меня, сегодня? Ты сказала, что тебе удобно прийти в это время, – я остро чувствовал, то мы с Алисой старательно обходим цель нашей встречи, причем это понимаем.

– Сказала, так сказала, – кивнула Алиса. – А экзамен по физике чуть не завалила. Правда, там личные отношения натянуты: училка у нас, Наталья Ивановна, молодая еще, советы мои не приемлет ничуть.

– Наверное, наговорила ей кучу любезностей? Так?

– Типа того; в сентябре сказала ненароком, что летом ей нужно было почаще загорать на пляже и устраивать личную жизнь, а не в школе кабинет свой ремонтировать! Она и затаила неприязнь, коза крашеная…

– Алиса! Что это за выражения.

– Выражения вполне приличные, – Алиса неторопливо убрала голову с рук, а руки под парту. – Хотя уже хочется сказать что-нибудь такое… Но я не буду, Новый год скоро!

– Поздравляю, кстати! – я протянул ей свою руку, Алиса ее вяло пожала. В это время кто-то сунулся в наш кабинет, но быстро закрыл дверь.

– Взаимно, кстати! Где будете встречать? И с кем, если не секрет?

– Дома, как обычно, со своими! А ты где планируешь?

– Меня один знакомый мальчик приглашает встретить New year's Eve в компании рокеров и музыкантов. Конечно, будет много музыки, веселья, а также спиртного и сладкого – все такое. Вот, еще не решила толком, что ему мне ответить. Как Вы думаете?

– А родители отпустят в такую компанию?

– Папе – по барабану, он считает, что я уже взрослая. А маме наплету чего-нибудь, чтоб отпустила. Например, про веселую школьную компанию под присмотром чутких педагогов…

– Не поверит ведь, – мне почему-то очень не хотелось, чтобы Алиса встречала Новый год с рокерами.

– Смотря, как подать, – неестественно засмеялась Алиса. – А Вы тоже туда приезжайте – встретим вместе, а?

– Спасибо, Алиса, я встречу праздник дома.

– Кто бы в этом сомневался, – кивнула Алиса, поднимаясь из-за парты. – Значит это вот так-так, а потом уже никак…

– Пора уже? Торопишься, – я стал быстро скидывать в портфель журнал, конспекты, тетрадки, ручки.

– Да чего тут сидеть, скоро пол мыть придут и погонят нас, – заметила Алиса. – Или Вас не торопят?

– Да, конечно, – я даже был рад окончанию беседы. – Пойдем!

– Я оденусь пока, – заметила Алиса. – Не идти же по коридору раздетой…

– Алиса, перестань!

– Вы же юмор понимаете! Так это он самый…

– Кстати, больше всего мне понравились все же «Страсти по Марсу», очень тебе удалось это, как его, чувство выразить.

– Что выразить? – переспросила Алиса, словно застыв с шубой в руках.

– Ну как что? Ты убедительно вжилась в образ марсианки и очень ясно это передала, разве нет?

– Я и не вживалась, – пояснила Алиса и снова присела. – Я она и есть, а мой давний знакомый просто мне подсказал эти выражения…

– Белый старец? – решил я подыграть Алисе.

– Да, я его так называю, – кивнула Алиса, сделавшаяся вмиг какой-то грустной и далекой, – хотя там У Нас он носит совсем другое имя… Впрочем, тут много такого, что я Вам сейчас не объясню. Или объясню как-нибудь нелепо, неточно! Вы меня простите…

– И метафоры красивы, хотя не всегда понятны, – продолжил я.

– Да, уж эти метафоры и гиперболы, они-то меня и напрягают, – Алиса покачала головой. – Вы хотите видеть во мне какой-то придуманный Вами образ, шаблон! А я другая, то есть совершенно…

– Другая насколько?

– Как объяснить, пока не знаю, – Алиса быстро обмотала шею цветным шарфом и набросила на себя шубку. – Идемте.

– Да, пойдем, хотя все же… – мне хотелось выяснить до конца, насколько искренни ее стихи о Марсе, или это просто умелая мистификация. Но Алисе, видимо, разговор начинал причинять какое-то неудобство, она вдруг заторопилась и даже немного побледнела.

Мы спустились вместе до первого этажа, где была учительская раздевалка, и там довольно сухо распрощались. Алиса пообещала позвонить мне после Новогодних праздников, так как у нее были вопросы по сочинению на свободную тему. Я от души поздравил Чудесную с наступающим Новым годом и пожал ее вспотевшую ладошку. Она вяло ответила мне, посмотрела куда-то в сторону и пообещала рассказать подробно про Марс в другой раз.

Я очень быстро оделся, почему-то думая, что Алиса непременно дождется меня у крыльца школы. Но, когда я вышел, она была уже метрах в пятидесяти от меня. Впрочем, она, словно почувствовав мой взгляд, оглянулась и приветливо махнула мне рукой в фиолетово-черной перчатке. Я подумал, что она остановится и дождется меня, но Алиса продолжала свой путь одна и словно растворилась среди декабрьских сумерек. Я не стал ускорять шаг и догонять ее, это выглядело бы неуместно: все равно на троллейбусной остановке встретимся. Когда же я подошел к остановке, Алисы там не оказалось.

Не знаю, почему, но всю дорогу до дома я только и думал о нашей с ней несостоявшейся прогулке, о ее странном предложении встретить Новый год вместе. Конечно, все это выглядело все более нелепо, но я стал проникаться ее рассуждениями о планете Марс и ее загадочном (?) поведении. В моем воображении Алиса становилась чуть ли не героиней то ли романов о будущем Кира Булычева, то ли романа Станислава Лема.

Алиса действительно позвонила тогда 31 декабря в районе 8 или 9 часов вечера и бодро пожелала мне «приятной и запоминающейся встречи» Нового года. Я поздравил ее в ответ и, не удержавшись, спросил, где она сейчас встречает праздник. Алиса со смешком начала отвечать, что, если она вправду назовет это место, то я ни за что ей не поверю. Я вяло ответил ей, что я постараюсь. В телефонной трубке наступила абсолютная тишина, потом что-то забулькало, раздался какой-то неестественный металлический скрежет и вдруг прорвался какой-то совершенно посторонний старческий голос, поздравлявший «детей земли» с Новым годом.

Я хотел было отключить связь, но тут вновь зазвучал бодрый голосок Алисы, который уверял меня, что с ней теперь все в порядке. Потом она спросила, слышал ли я, как тяжело открывалась дверь в каюту ее космолета? Я решил, что меня снова пытаются нагло разыграть, и, не отвечая, положил трубку на рычаг телефона… Нельзя сказать, что в тот далекий уже Новогодний праздник я был весел, хотя и выпито тогда было немало, и старые песни о главном звучали чуть не с девяти вечера без перерыва.