Текст книги "Чума из космоса (др. перевод)"

– Пациент на пути к вам, доктор Бертолли. Пожалуйста, примите его к себе.

– Это значит…

– Да, болезнь Рэнда. Полицейский. Он один из тех людей, которые получили задание собирать мертвых птиц.

Глава 4

Нита подготовила койку для больного, а Сэм нетерпеливо ждал, пока откроется внутренняя дверь.

Замигала лампочка, показывая, что внешняя дверь открылась, потом загудели скрытые моторы, и шипение всасываемого воздуха показало, что герметический замок внутренней двери открыт. Как только дверь открылась достаточно широко, Сэм протиснулся в нее. Полицейский на передвижных носилках все еще был одет в мундир. Он приподнялся и оперся на локоть.

– Я не знаю, почему меня привезли сюда, док, – тихо сказал он, – просто небольшая лихорадка, озноб, и все. Я не болен.

Его лицо было покрыто красными точками, которые могли превратиться в язвы.

Сэм взял прибывшую с полицейским медицинскую карту. Френсис Миллер, тридцать восемь лет, полицейский – эти данные были выяснены машиной. В нижней половине карты были огромные буквы: «Вирус болезни Рэнда – позитивно!».

– Ну, вы здесь потому, что мы установили, что у вас не все в порядке,

– сказал Сэм.

Лицо его было неподвижным. Он снова вложил карту в предназначенное для нее место.

– Ложитесь снова, иначе вы скатитесь с носилок. Потом перейдете на постель.

Он вкатил носилки в карантинное отделение и массивная дверь закрылась позади них.

Нита встретила полицейского лучезарной улыбкой. Она помогла ему лечь в постель, нашла, что он кажется ей голодным и предложила ему пообедать. Она обнаружила в самом дальнем углу холодильника даже бутылку пива, которую полицейский с благодарностью принял у нее.

Сэм работал быстро и уверенно. Он прикрепил измеритель функций тела на сухую, теплую кожу пациента. Ему понадобилось почти четверть часа на все исследования, и за это время температура тела немного поднялась. Первые нарывы начали образовываться, когда Сэм закрыл за собой дверь палаты и набрал на видео номер Мак-Кея.

– У вас есть рекомендации по лечению? – спросил Сэм.

– Мы пока еще обсуждаем это.

– Но у вас должны же быть предложения!

Сэм стиснул кулаки, борясь с подступающей яростью.

– Существует много различных мнений, – сказал Мак-Кей. – Поддерживающие функции организма средства в предыдущем случае, кажется, не дали никакого эффекта. Может быть они будут действенны в сочетании с интерфероном. Препарат на пути к вам. Существуют случаи, в которых доказала свою действенность барокамера…

– Доктор Мак-Кей, – прервал Сэм своего собеседника, – у нас здесь нет барокамеры, чтобы провести лечение в соответствии с этой рекомендацией. Вы также должны понять, что приборы показывают не все. Этот человек умирает у меня на руках. Я никогда еще не видел так быстро прогрессирующей болезни. А вы?

Мак-Кей устало покачал головой, и Сэм нагнулся к самому экрану видео.

– Вы дадите мне разрешение ввести ему антибиотики, поддерживающие функции тела средства вместе с интерфероном, чтобы воспрепятствовать распространению болезни? Я должен что-то делать.

– Да, конечно, доктор Бертолли. В конце концов это же ВАШ пациент. Я согласен со всеми вашими решениями. Я осведомлю комитет обо всем, что здесь произошло.

Когда Сэм отключил видео, он увидел Ниту, которая подошла к нему сзади.

– Вы все слышали? – спросил он.

– Да, вы приняли единственно верное решение. Они не могут этого понять, потому что у них нет перед глазами нашего пациента. Я вынуждена была дать ему суритал. Я поступила правильно? Шесть кубиков, потому что он очень беспокоен, он почти впал в истерику.

– Это должно быть правильно, потому что все, что мы делаем теперь, направлено на улучшение состояния больного. Теперь посмотрим, не прибыл ли интерферон.

Капсула лежала в ящике приемника, и Сэм быстро приготовил инъекцию, а Нита тем временем простерилизовала руку полицейского. Он лежа на спине, глаза его были закрыты, он тяжело дышал открытым ртом. Кожа его была усеяна красноватыми пузырьками. Сэм сделал ему внутривенную инъекцию. Ток крови разнес препарат в самые удаленные уголки тела. Потом Сэм впрыснул небольшую дозу лекарства в один из фурункулов.

– Это мы делаем для контроля, – сказал он.

Он пометил фурункул кружком йодной настойки.

– Локальное лечение интерфероном всегда было эффективным. В сочетании с жаропонижающим мы, может быть, сумеем получить позитивные результаты.

Не наступило никакого заметного улучшения, хотя температура тела больного упала на два градуса. Мак-Кей и его группа следила за усилиями Сэма по экрану видео и предлагали изменения в лечении.

Коренастый полицейский был пациентом Сэма, но Сэм был против того, чтобы больного рассматривали как подопытного кролика, хотя дела обстояли именно так. Если этого человека удастся спасти, значит, в будущем будут найдены методы лечения этой болезни.

Потом были еще случаи. Они были зарегистрированы в госпиталях Нью-Йорка, где было много карантинных отделений и изолированных палат, которые были заняты помощниками-добровольцами. Было трудно поверить, чтобы сразу произошло столько случаев, потому что официальные сообщения врачей содержали только факты. Телевидение и радиовещание удовлетворились всеобщими призывами, которые апеллировали к морали населения.

Как это было хорошо, что у Сэма был пациент, о котором он мог заботиться. Он отогнал мысль, что он находится в изоляции, в то время как снаружи, может быть, распространяется ужасная эпидемия. Это не так-то легко было вынести.

– Зачем это нужно? – спросил он.

Он увидел, как Нита взяла проволочную сетку с голубями, которую передали им в приемный ящик.

Нита смахнула с лица пряди волос и указала на письменный стол:

– Я все время читала сообщения из лабораторий, которые исследовали вирус Рэнда. Но один опыт до сих пор не произведен. Это опыт, который лучше всего произвести в карантинном отделении, потому что в нашем распоряжении есть пациент, который болен болезнью Рэнда.

– И в чем заключается этот опыт?

Она покопалась на полке с бумагами и вытащила один из листков.

– Здесь первое сообщение по патологии. Тут говорится, что невозможно заразить человеческие ткани больными клетками тела командора Рэнда. Такой опыт был проделан перед тем, как Рэнд умер прошлой ночью. В дальнейшем вирус, находящийся в лаборатории, так же не удалось привить ни обезьянам, ни морским свинкам, ни кроликам.

– Но если вирус не может передаваться, мы оба можем покинуть карантинное отделение. А как заразился полицейский?

– Минуточку, вы сейчас это увидите. Вирус Рэнда переносится птицами. Это можно доказать имеющимися у нас средствами. Теперь перейдем к сути дела. Больные клетки птиц могут заражать клетки тканей человека. Так заразился этой болезнью бедный Фрэнк.

– Этот опыт был проведен на людях-добровольцах?

– Конечно нет, только на взятых из тела тканях.

Сэм огромными шагами мерил помещение, он не мог усидеть на месте.

– Могут птицы заражать друг друга?

– Да, это доказано.

– Тогда следующий шаг ясен. Именно для этого у вас здесь голуби. Вы хотите установить, может ли человеческий вирус снова заразить птиц. Из этого вытекает, что Фрэнк и Рэнд заболели одной и той же болезнью. Тогда нам понадобится прервать цепь инфекции только в одном месте, чтобы остановить эпидемию.

Нита подготовила шприц. Она сунула руку в клетку и взяла одного из голубей так, что тот больше не мог двигаться, птица ворковала и моргала, когда игла вонзилась ей в кожу. Потом Нита посадила птицу обратно в клетку к остальным голубям и поставила эту проволочную клетку в герметически закрывающийся шкаф. Воздух туда подавался по специальной системе.

– Вопрос еще остается открытым, – сказал Сэм. – Заразит ли вирус больного полицейского клетки другого человека? Может быть в птицах он изменяет свои свойства.

– Нет, это уже проверено, – сказала Нита. – Здесь у меня нет нужных приборов, но я отправила пробы биокультуры из нарывов на шестой этаж. Там установили, что они не поражают человеческие ткани.

Сэм повернулся к спокойно спавшему пациенту. Его состояние не изменилось, дальнейшее распространение болезни или, по крайней мере, ее продвижение вперед приостановилось, хотя температура так и не снизилась. Сэм вернулся в лабораторию и уселся за письменный стол напротив девушки-врача. Нита делала записи в блокноте.

– Лаборатория называет теперь эти вирусы Рэнд-альфа и Рэнд-бета, – сказала она. – Я считаю, что это и останется официальным названием.

– А какая в них разница?

– У командора Рэнда был вирус Рэнд-альфа, смертельный вирус, который не переносится людьми и млекопитающими, а только исключительно птицами. Рэнд-бета, по-видимому, идентичен вирусу, который убивает птиц и переносится людьми.

– И птицы могут заражаться друг от друга?

– Да, и очень легко. Поэтому и произошло такое быстрое распространение болезни.

– Итак, вопрос, который мы задаем, звучит так: превращается ли вирус Рэнд-бета, переносимый людьми, в вирус Рэнд-альфа? Как только мы это установим, нашим заботам конец. При этом потеряет жизнь множество птиц, но мы сможем остановить болезнь на этой стадии и воспрепятствовать тому, чтобы ею заражались люди.

– Это то, что я надеюсь обнаружить, – сказала Нита.

Ее взгляд испытующе скользил по приборам, которые она прикрепила к клетке.

– Если птицы заболеют, значит, это вирус Рэнд-бета, а это означает, что у нашего пациента вирус Рэнд-альфа, такой же, как и в первом случае. Этим будет доказано, что существуют две формы болезни и что источником заражения могут быть только птицы. Как только этот резервуар инфекции истощится, эпидемия будет остановлена.

Оба они наблюдали за подопытной птицей, которая сначала вытянула одно крыло, а затем откатилась в сторону.

– Температура ее тела поднялась на четыре градуса, – установила Нита.

Появились первые предательские узелки, и скоро стало ясно, что течение болезни шло свои чередом.

Нита сказала:

– Я отправлю пробу крови в лабораторию, чтобы ее исследовали под электронным микроскопом. Но я не думаю, чтобы были какие-нибудь сомнения. А что сделаете вы?

Сэм взял шприц из герметической пластиковой коробки.

– Во всем этом заключении не хватает только одного фактора, который доказал бы, правы вы или нет, – сказал он.

Он повернулся к постели больного.

– Нет, вы не должны этого делать! – воскликнула Нита.

Она так крепко схватила его за руку, что шприц выпал из пальцев Сэма и разбился об пол.

– Сэм, вы не должны этого делать! Эта проблема уже дебатировалась в ВОЗ. Было предложено вызвать добровольцев, но потом было решено подождать. Это опасно и не так уж и нужно.

– Я другого мнения. Мы не можем быть уверены, что не может быть дальнейшего распространения эпидемии, если не будет доказано, что вирус Рэнд-альфа не может передаваться от человека к человеку, а пока существуют сомнения, мы оба будем сидеть в этом изоляторе, как в тюрьме. Кто-то должен проверить на себе вирус Рэнд-альфа. От командора Рэнда я сам подвергся действию вируса Рэнд-альфа, и поэтому именно я должен быть этим добровольцем. Кто-нибудь против?

– Я должна…

Он улыбнулся.

– В обоих случаях, дорогой доктор, женщины и дети допускаются в последнюю очередь.

Нита долго молчала, потом отвернулась и открыла стерильную коробку.

– Я не могу с вами спорить, – сказала она. – Может быть, вы и правы. Я этого не знаю. Во всяком случае, я не могу вас удерживать. Но я цитолог и не могу допустить, чтобы чрезмерно усердный ассистент заработал гепатит или что-нибудь подобное. Я сама подготовлю сам инъекцию. Согласны?

– О'кей, – сказал Сэм.

Он снова вернулся к своему пациенту, пока Нита готовила культуру. Он знал, что она никогда не сделает попытки воспрепятствовать его эксперименту и не наполнит для этого шприц дистиллированной водой или нейтральной плазмой. Зато существовал вопрос, который было крайне важно решить.

Она могла быть женщиной с типично женскими чувствами и восприятиями, но она все же оставалась врачом.

– Готово, – сказала она.

Сэм смазал свою руку спиртом и, заметив ее дрожь, взял шприц из ее рук, держа его отвесно, выдавил из него пару капель и погрузил иглу глубоко в свою кожу. На лице его при этом не было никакого выражения.

Глава 5

– Вирус Рэнд-альфа не поражает человеческие ткани, – сказала Нита.

Она так крепко сжала одной рукой другую, что кончики ее пальцев побелели.

– Так что едва ли существует опасность, что вы заразитесь этой болезнью.

Она старалась убедить себя и его в безопасности этого эксперимента, и Сэм предполагал, что так и будет. Переход от тихой лабораторной работы к жестокой борьбе не на жизнь, а на смерть был очень быстрым.

– Шансов на это мало, – сказал Сэм, – но подождем. Не хотите ли доложить обо всем Мак-Кею, пока я забочусь о пациенте?

Полицейский все еще спал, но не стало ли его дыхание более глубоким? Сэм перевел на указателе маленький рычажок. Прибор тихо загудел и выплюнул листок бумаги, на котором было нанесено графическое изображение всех регистрируемых данных.

Сэм проследил все кривые по отдельности. Они все показывали ухудшение общего состояния до момента введения интерферона около трех часов назад. После инъекции кривые уплощались, данные стали более благоприятными, когда жаропонижающее сбило лихорадку, но улучшения состояния не наступило. Лихорадка снова возобновилась, пациент, казалось, был более близок к смерти, чем когда-либо. Сэм сейчас же подготовил новую инъекцию интерферона и сделал ее больному. Она не оказала на него никакого действия.

– Доктор Мак-Кей очень сердится, – сказал Нита. – Он назвал вас легкомысленным глупцом, но благодарит вас за то, что вы сделали. Он напомнил мне о том, чтобы я тщательно наблюдала за вашим самочувствием и регистрировала каждое замеченное изменение, как будто я сама этого не знаю. Вы почувствовали какие-нибудь симптомы?

Она взяла его запястье и бросила изучающий взгляд на шкалы приборов.

– Нет, как видите, никакой реакции. Я ничего и не ожидаю. Культуры человеческих тканей достаточно чувствительны. Если вирус Рэнд-альфа переносился бы на человеческие ткани, нам бы уже давно стало бы известно об этом.

Снова на руках доктора Бертолли умер пациент, и он не смог этому воспрепятствовать.

При первой инъекции интерферон оказался эффективным и оттянул конец на несколько часов. Но при повторной инъекции он не оказал никакого действия.

Лихорадка снова усилилась и жаропонижающее оказалось неэффективным. Был использован автомат сердце-легкие, а потом искусственная почка. Единственная надежда Сэма заключалась в поддержании жизненных сил организма пациента при помощи переливания крови и антибиотиков. Он знал, что это был безнадежный случай, но боролся до конца и не хотел признавать этого.

Он надеялся выиграть бой, который был проигран уже с самого начала. Он только отвернулся, когда Нита положила на его руку свою. Он увидел, что она заплакала.

– Сэм, он мертв, Мы больше ничего не сможем сделать для него, – тихо сказала она.

Сэм внезапно почувствовал усталость.

Как долго он боролся за жизнь пациента? Часов двенадцать или больше? Он взглянул на часы и вспомнил об указателе функций организма на своем запястье. Все показания были в норме, только пульс был несколько замедлен, но это было результатом усталости. Борьба за жизнь полицейского заставила его забыть о своем собственном положении. Он вздохнул. Если он заразился вирусом Рэнда, симптомы должны были бы уже проявиться. Эксперимент удался, но он казался слишком незначительным по сравнению с трагедией последних часов.

– Сядьте, – сказала Нита, – и выпейте черный кофе. Он поможет вам.

Он нацедил чашку и опустошил ее одним глотком.

– А что сделано за это время? – спросил он. – Уже два часа ночи.

– Наш карантин закончился. Доктор Мак-Кей решил, что наша изоляция кончится, если до полуночи не появится никаких симптомов.

Когда он хотел встать, она положила на его руку свою.

– Подождите. Выпейте еще кофе и выслушайте остальное.

Он на мгновение заколебался, потом снова опустился на стул.

– Кофе уже во мне, но дайте мне еще чашечку.

Он почти вынудил себя улыбнуться.

– Мне очень жаль, если я вел себя как идиот, но все это стало лично моим с тех пор, как командор Рэнд свалился мне на руки из люка «ПЕРИКЛА». А теперь сядьте и тоже выпейте чашечку кофе в моем обществе.

Она наполнила свою чашку и добавила туда сахара и молока.

– В городе все очень плохо, – сказала она. – Это явствует из сообщений, которые с тех пор поступили ко мне. Вирус Рэнда очень вирулентен и смертелен. Конечно, вирус Рэнд-бета. Птицы, заразившись, умирают очень быстро. Все их тело и их перья так и кишат вирусом. Очевидно, вирус проникает через кожу при простом прикосновении. Все люди, которые касались птиц и того места, где они лежали, заболели. Вирус в конце концов погибает, лишившись своего носителя, но еще не установлено, через какой промежуток времени это происходит.

– Как много известно случаев заражения?

Прежде чем ответить, она на мгновение заколебалась.

– По последним сообщениям – три тысячи.

– Так быстро? И что против этого предпринято?

– До сих пор еще существуют затруднения, но в настоящее время проводится совещание здесь, в Бельвью, в аудитории номер два. Присутствуют все медицинские светила мира, мэр и высшие полицейские чины. Председательствует профессор Чейбл из ВОЗ. Он хочет, чтобы вы тоже присутствовали. Это сообщение я получила последним. Мне кажется, что вам нужна еще чашечка кофе.

– Я действительно могу быть им нужен, – сказал Сэм.

Он встал, выпрямился, потом положил руки на плечи Ниты, стоявшей рядом с ним. Он хотел что-то сказать, но вдруг почувствовал под тонким халатиком ее тело, ее теплое, упругое тело. Он привлек ее к себе и поцеловал.

– Нет, – сказал он потом.

Он словно удивился самому себе.

– Мне самому неясно, почему я это сделал. Мне очень жаль…

– Действительно?

Она улыбнулась.

– А мне нет. Я не нахожу это таким уж неприятным. Хотя будет неплохо, если вы сейчас основательно побреетесь.

Он провел рукой по подбородку, и ему показалось, что он погладил наждачную бумагу.

– Об этом я действительно не подумал. Я, должно быть, выгляжу порядочной свиньей. Во всяком случае, я чувствую себя так. А сейчас я должен избавиться от этой щетины, прежде чем отправлюсь вниз на собрание.

Он отправился в ванную и посмотрелся в зеркало, а затем начал избавляться от щетины при помощи ультразвуковой бритвы.

Глаза его покраснели и запали глубоко в глазницы. Аспирин снял головную боль, а пять миллиграммов бензедрина позволили ему надеяться, что на совещании он не уснет.

Но сначала ему нужно было зайти в свою комнату и взять оттуда пару ботинок. Белая куртка и белые брюки подходили, но он не мог появиться на заседании в войлочных шлепанцах.

– Вы мне потом расскажете, что там было? – спросила Нита, когда он направился к выходу.

Он кивнул и еще раз нетерпеливо нажал на рукоятку двери, которая теперь медленно раскрылась.

– Да, я расскажу вам, как только у меня появится возможность, – с отсутствующим видом ответил он.

Мысленно он уже был в городе. Там произошли огромные изменения.

Когда внешняя дверь наконец открылась, он, пройдя через стерилизующий круг, сразу же увидел Киллера Домингеса, который спал в коридоре на скамье. Киллер открыл глаза, услышав гудение механизма двери, потом одним прыжком вскочил на ноги.

– С возвращением к цивилизации, – сказал он.

Он лучезарно улыбнулся.

– Сначала я боялся, что вы никогда больше не выйдете из этой своей тюрьмы, но потом до меня дошел слух, что ваш карантин окончен. Таким образом я, образовав комитет из одного человека пришел, чтобы выразить вам свои наилучшие пожелания.

– Спасибо, Киллер. До меня также дошел слух о том, что в самое ближайшее время я должен присутствовать на совещании.

– Об этом тоже шла речь. И Чарли Стайн из Гип-лаборатории сказал, что вся ваша одежда отправлена в печь для сжигания мусора.

– Ботинки тоже? – спросил Сэм.

Киллер ответил, что и ботинки, конечно, тоже. Потом он нагнулся под скамью и вытащил оттуда пару белых ботинок на резиновой подошве.

– Я подумал, что они вам понадобятся, и поэтому захватил их из ваших вещей в вашей комнате.

– Вы мой спаситель, Киллер, – сказал Сэм.

Он скинул шлепанцы, сунул ноги в ботинки и завязал шнурки.

– Киллер, вы были на службе, пока я был там занят. Как там снаружи?

Улыбка на лице Киллера сменилась выражением озабоченности.

– Плохо, док, и будет еще хуже. Все люди становятся подозрительными, закрываются в своих домах и запирают двери, но скоро у них кончатся продукты, и тогда они позавидуют своим предкам, давно лежащим в земле, если только не произойдет какого-нибудь чуда. Газеты и телевидение пытаются приуменьшить все это, но кто умеет читать между строк, поймет всю разницу между официальными газетными сообщениями и действительностью. Я сам видел кое-что: настоящее восстание в Ист-Сайд. Вы думаете, газеты опубликовали что-нибудь об этом? Ни слова.

– Я думаю, мы скоро овладеем создавшимся положением, – сказал Сэм.

Они подошли к лифту.

– Как только мы справимся с птицами-переносчиками болезни Рэнда, она заглохнет сама собой.

– В мире существует множество птиц, – ответил Киллер.

Он взял зубочистку и, казалось, сохранял абсолютное спокойствие.

Дверь в аудиторию номер два была закрыта.

Полицейский с выражением ярости на лице охранял ее вход. Он преградил Сэму путь, держа руку на поясе вблизи от револьвера. Когда Сэм объяснил ему, что его там ждут, полицейский сказал несколько слов в микрофон, вделанный в его воротничок, и парой минут позже дверь открылась и вышел Эдди Перкинс, главный врач одного из отделений. Киллер исчез, а Эдди провел Сэма в гардероб.

– Прежде чем вы пройдете в аудиторию, я должен вас проинформировать,

– сказал он. – Кажется, там разразилась настоящая битва.

– А на чьей стороне стоите вы?

– Вы задали хороший вопрос.

Эдди криво усмехнулся. Он вытащил пачку сигарет и протянул ее Сэму. Сэм поблагодарил его, но отказался. Эдди пожал плечами, но закурил одну из сигарет.

– Я прикомандирован к команде доктора Мак-Кея. Ему официально поручены медицинские исследования и выработка всех необходимых мер противодействия. Нельзя забывать, как он действовал во время вспышки болезни Тофольма. Мак-Кей пользуется полной поддержкой представителя ВОЗ и некоторой поддержкой полиции и армии, но не пользуется ни малейшей поддержкой этих болтунов-политиков. Он пытался убедить губернатора, что нужно ввести военное положение, чтобы к этому можно было подключить армию ООН. Раньше или позже нам, несомненно, придется воспользоваться ее услугами, так почему же не сейчас? Кроме того, все птицы в радиусе ста миль должны быть уничтожены.

– В этом районе находится добрая сотня парков и заповедников, в которых живут миллионы птиц, – вмешался Сэм. – Я могу себе представить, что могут ответить на это консерваторы.

– Они уже ответили, в лице губернатора. Не забудь, что он осенью хочет выдвинуть свою кандидатуру.

– А что в этом положении ожидают от меня? – спросил Сэм.

– Мак-Кей считает вас человеком, который может перетянуть голоса на его сторону. Если вы скажете пару слов, к вам прислушаются. Вы герой этого часа, человек, который первым увидел Рэнда, который пошел с ним на карантин, который сам сыграл роль подопытного кролика, чтобы доказать, что вирус Рэнд-альфа не передается от человека к человеку. Если эти результаты подтвердятся еще раз, паника уляжется, слухи об эвакуации города утихнут, и у нас больше не будет никаких препятствий, чтобы взять на карантин все происшедшие до этого случаи заболевания. Надо втолковать этим твердолобым, что вирус Рэнд-альфа не передается от человека к человеку. Вы громким и ясным голосом заявите, что единственная возможность остановить распространение вируса Рэнд-бета-это уничтожение нескольких миллионов птиц. Вы со мной согласны?

– Да, конечно. Хотя это звучит ужасно, но это единственный путь, пока не найдено действенное средство против этой болезни. Если мы сделаем все возможное, чтобы воспрепятствовать распространению этой болезни, мы ее победим.

– Браво! Это древний боевой дух.

Перкинс кивнул и повернулся к двери.

– Убедите нерешительных, и мы сможем продвинуться в нашей работе вперед. Дайте мне пару минут, чтобы я смог проинформировать Мак-Кея. Вы также подготовьтесь к выступлению. Мы предоставим вам слово.

Эти две минуты показались Сэму вечностью.

Он разгладил перед зеркалом свой белый пиджак и попытался сделать то же самое с морщинами на лице, но безуспешно.

В горле у него пересохло, как тогда, когда он впервые прыгал с парашютом. «Политики», – думал он. Уголки его рта опустились вниз. Ему необходимо было убедить их. Каждая минута промедления означала дальнейшее распространение эпидемии. Когда его позвали, он открыл дверь и без колебаний подошел к трибуне. Перед трибуной за длинным столом с серьезными лицами сидели люди. Пестрые мундиры перемежались с темными костюмами. Все головы повернулись к Сэму, и доктор Мак-Кей прервал свою речь, чтобы приветствовать его.

– Ну, джентльмены, теперь, наконец, мы узнаем факты, – сказал Мак-Кей, – непреложные факты и доказательства, которые должны привести нас к логически обоснованному решению. Это доктор Сэм Бертолли. По крайней мере его имя, как я полагаю, всем вам хорошо известно.

По довольно немногочисленному ряду людей, собравшихся в помещении, пробежал тихий шепот. Поднимаясь к трибуне, Сэм старался избегать взглядов, пристально следивших за ним. Мак-Кей сделал ему знак.

– В настоящее время доктор Бертолли – признанный авторитет по болезни Рэнда, – громким голосом произнес Мак-Кей. – Он был там, когда Рэнд вышел из корабля, он лечил его, так же, как и второй случай болезни, полицейского Майлса, здесь, в карантинном отделении. Он также человек, который с помощью эксперимента доказал, что болезнь Рэнда передается только при посредстве птиц, а не от человека к человеку. Доктор Бертолли, Вы можете что-нибудь сказать о последствиях эксперимента?

Сэм понял, что Мак-Кей не только хороший врач, на также еще и продувной политик. Благодаря тому, что он держал аудиторию в неведении относительно опыта, проделанного Сэмом, он создал атмосферу, в которой могли произойти весьма драматические события. В обычных обстоятельствах ничего хорошего от политиканствующего врача Сэм не ждал, но теперь ему стало ясно, что он сам должен стать таким же.

Это было нужно для того, чтобы убедить слушателей. Когда он повернулся к ним, в зале воцарилась выжидательная тишина.

– Лабораторные опыты показали, что болезнь Рэнда существует в двух формах, – начал Сэм. – Чтобы различить эти формы, мы назвали их альфа и бета. Вирус Рэнд-альфа привел к смерти командора Рэнда, но он не способен поражать другие живые существа, за исключением птиц. Птицы заражены вирусом Рэнд-бета. Вирус очень вирулентной формы, которая может поражать других птиц, а также и людей. У зараженных людей вирус Рэнд-бета переходит в вирус Рэнд-альфа. Таким образом заразился полицейский Майлс. Болезнь эта не может передаваться от человека к человеку.

– Откуда вы это знаете, доктор? – прервал его Мак-Кей.

– Я взял у Майлса живой вирус и заразил им себя.

Сэм замолчал, когда по рядам слушателей прошло движение. Сидевшие поблизости, казалось, совершенно непроизвольно отодвинулись назад. Мак-Кей холодно улыбнулся и положил свою руку на руку Сэма.

– Только что услышанное вами не должно вас беспокоить, – сказал он возвышенным голосом. – Если бы доктор Бертолли заболел этой болезнью, у него давно бы уже появились нам известные симптомы. Согласно нашим наблюдениям, во всех известным нам случаях первые симптомы болезни появлялись в среднем через час после заражения.

Мак-Кей взглянул на Сэма, который равнодушно смотрел на аудиторию.

– У вас есть какие-нибудь предложения относительно лечения этой болезни, доктор Бертолли?

– Нет, – сказал Сэм. – В настоящее время болезнь неизлечима. Тот, кто заразился ею, обречен на смерть. Единственный путь сдержать распространение этой болезни состоит в том, чтобы уничтожить всех птиц-разносчиков инфекции – в радиусе десяти, двадцати или ста миль. И нужно убедиться, что ни одна птица не ускользнула от этого мероприятия. Я знаю, что это звучит ужасно, но у нас нет никакого другого выбора. Если все свести к одному предложению, то это будет звучать так: птицы или мы.

Раздались возмущенные голоса. Доктор Мак-Кей игнорировал их, повернувшись к столу спиной, чтобы не видеть пунцового лица губернатора, который в возбуждении вскочил со своего места.

– У нас здесь есть человек, который может квалифицированно объяснить, что должно быть сделано. Это профессор Бурже, куратор Нью-йоркского зоопарка. Профессор Бурже…

Бурже был хилым человечком с почти лысым черепом. Он говорил, опустив голову, и его можно было услышать лишь тогда, когда в аудитории воцарилась мертвая тишина.

– …различное поведение различных видов птиц. Имея в руках эти данные, можно с большой вероятностью рассчитать область заражения для различных представленных у нас видов птиц, поэтому я говорю…

Он замолк и порылся в лежавших перед ним бумажках. По рядам людей пробежал шепоток.

– Я прошу у вас прощения, джентльмены, – сказал Бурже.

Он поднял голову. Глаза его были полны слез, они текли по его щекам.

– Я только что приехал из зоопарка, где мы потравили всех наших птиц ядом, джентльмены. Ага, вот и расчеты. В радиусе ста миль, считая от Манхеттена, во всех направлениях, и в направлении Лонг-Айленда и Монтаун Пойнт несколько дальше, этого должно быть достаточно. Из поступивших позже сообщений нам будет ясно, можем ли мы считать эти меры достаточными.

– Это невозможно, – раздался чей-то голос. Это же почти десять тысяч квадратных миль. Для выполнения этого потребуется целая армия.

– Верно, – сказал Бурже. – Нам нужна армия. Мы должны позвать на помощь армию ООН. Для проведения наших мероприятий необходим газ, ядовитые приманки, оружие, амуниция…

Профессор Чейбл тщетно старался расслышать что-нибудь в поднявшемся шуме.

Когда шум немного стих, он сказал:

– Джентльмены, проблем, с которой мы столкнулись, попадает под юрисдикцию ВОЗ, поэтому я и принимаю участие в этом совещании. Я думаю, мы выслушали достаточно фактов, чтобы принять решение, поэтому я предлагаю немедленно проголосовать.

В зале еще раз поднялся шум, потом люди постепенно успокоились, и было проведено голосование. Немного позже голоса были подсчитаны.

Хотя голосование и не принесло убедительной победы группе, выступавшей за немедленные действия, но простого большинства было достаточно, чтобы начать выполнение мероприятий, признанных действенными. В ближайшее утро армия начнет компанию по уничтожению всех видов птиц.