Текст книги "Чума из космоса"

Глава 2

Из-за гигантского корабля доносился глухой гул моторов и грохот тяжелых машин. Но в целом над аэродромом висела гнетущая тишина. Несомненно, за последние годы это был первый случай, когда здесь было так тихо. Стая скворцов опустилась на развороченную почву и начала рыться в выброшенной земле, что-то отыскивая. Над ними закружила чайка и неподвижно зависла в воздухе, чтобы посмотреть, что такое съедобное нашли скворцы. Когда металл заскрежетал о металл, чайка метнулась к океану, быстро взмахивая крыльями. Тяжелая внешняя крышка люка воздушного шлюза открылась. «Выгружайте инструментарий и медикаменты, Киллер, – сказал Сэм, – а потом поезжайте к полицейским и сообщите им, что здесь происходит. Поспешите».

Несколькими секундами позже машина унеслась прочь, а из корабля послышалось тонкое пение электромоторов, потом тяжелая крышка люка повернулась и откинулась. Как только отверстие стало достаточно большим, развернулась складная металлическая лестница, упавшая почти к самым ногам Сэма. В отверстии появился человек, перекинул ногу через комингс люка и нащупал первую ступеньку. Потом он стал спускаться, медленно и с трудом.

– Что-нибудь не в порядке? – крикнул Сэм человеку наверху. – Мы можем вам помочь?

Его слова остались без ответа.

– Хмм… полезу ему навстречу…

– Он падает! – вскрикнула Нита.

Метрах в четырех от земли руки мужчины, казалось, утратили силу, отпустили ступеньку, и человек полетел вниз. Он перевернулся и тяжело упал на бок. Сэм и Нита подбежали к нему.

– Осторожно, – сказал Сэм. – Освободите его руку, а я переверну его на спину. Будьте осторожны. Думаю, рука сломана.

– Посмотрите на его лицо. Что это такое?

Бледная кожа мужчины была покрыта красными волдырями, среди которых попадались нарывы с грецкий орех, некоторые из пузырьков лопнули, и оттуда вытекал гной. Такие же язвы виднелись на шее и на тыльных сторонах ладоней.

– Какой-то тип фурункулеза? – задумчиво сказал Сэм. – Однако раньше я никогда не видел фурункулов такого размера и в таком количестве. Может быть…

Он не закончил фразу, но Нита поняла, что он хотел сказать. Когда Сэм поднял голову и встретил взгляд расширенных глаз Ниты, он прочитал в них такой же страх, какой отражался в его собственных глазах.

– Пахиакрия Тофольма? – сказала она так тихо, что он с трудом расслышал.

– Может быть, – ответил он, – но это еще не известно. И все же нужно принять меры предосторожности.

Он вспомнил о том, что произошло несколько лет назад.

Бактерии, которых лейтенант Тофольм подхватил во время Первой экспедиции на Венеру, дали первые симптомы заражения только после возвращения на Землю.

Эпидемию удалось предотвратить, но многие погибли, а женщины и мужчины, которым пришлось ампутировать руки и ноги, и по сей день страдают от последствий этой болезни. С тех пор карантин для всех возвращающихся кораблей ужесточили, чтобы воспрепятствовать появлению новой инфекции.

Вой турбин вернул его к действительности. Он побежал навстречу возвращающейся машине скорой помощи, за которой следовали две полицейские машины.

– Стой, – крикнул он и с поднятыми руками встал на пути машин. Завизжали тормоза, машины остановились. Полицейские были уже наготове.

– Нет, не подходите близко. Лучше отъезжайте метров на пятьдесят. С корабля спустился человек, и он болен. Сейчас он будет помещен в строгий карантин. Только доктор Мендель и я можем приближаться к нему.

– Слышите приказ врача? Назад, – распорядился капитан полиции. Оба полицейских автомобиля отъехали, но машина скорой помощи не двинулась с места.

– Я могу помочь, док? – сказал Киллер с притворным равнодушием, но бледность выдавала его настоящие чувства.

– Спасибо, Киллер, но мы с доктором Мендель справимся сами. Никто не должен подвергаться опасности заражения. Езжайте назад. Свяжитесь с госпиталем и подробно доложите им обо всем, что произошло, чтобы сразу могла подключиться служба здоровья. Если я не получу другой приказ, то доставлю этого человека в больницу. В отделение для карантина. Когда все закончите, опечатайте машину. Не забудьте отключить вентиляцию. Сообщите, как только услышите что-то новое. Удачи вам, Киллер!

– И вам, доктор!

Киллер вымученно улыбнулся и дал задний ход.

Нита открыла обе сумки с инструментами и прикрепила измеритель биопараметров тела к запястью космонавта.

– Кажется, сломана лучевая кость, – не поднимая глаз, сказала она, когда подошел Сэм. – Дыхание поверхностное, температура сорок и семь десятых. Он все еще без сознания.

Сэм опустился на колени рядом с ней.

– Позвольте мне дальше действовать самому. Отойдите. Совершенно не обязательно, чтобы мы оба подвергались опасности заражения, Нита.

– Не мелите чепухи. Я давно уже могла заразиться. Молчите – ведь я, в конце концов, тоже врач.

– Спасибо, – коротко улыбнулся Сэм. – Мне, кажется, потребуется ваша помощь.

Глаза больного были открыты, из горла доносились клокочущие звуки. Сэм щипцами осторожно раздвинул его челюсти и осмотрел полость рта.

– Язык попугая, – сказал он и указал на характерно свернутый язык, который свидетельствовал о сильной лихорадке.

– Слизистая горла воспалена.

Глаза мужчины были устремлены на них, он судорожно сглатывал.

– Постарайтесь не говорить, – сказал ему Сэм. – С таким горлом это невозможно.

– Сэм, посмотрите на его палец. Он двигается, словно что-то пишет. Он хочет что-то нам сообщить.

Сэм вложил в руку космонавта толстый карандаш и поднес дощечку для письма. Пальцы больного двигались неуверенно. Мужчина пользовался левой рукой – очевидно, он был правша, но не мог шевелить сломанной рукой. С видимым напряжением больной выводил линию за линией, но прежде чем он закончил свое сообщение, он снова уронил руку и потерял сознание.

Нита посмотрела на дощечку.

– Да, он действительно болен, – сказала она. – То, что здесь изображено, похоже на дерево и карандаш – нет, это космический корабль. Большой космический корабль. Это то, что он хотел нам сообщить?

Сэм кивнул.

– Он хочет нас предупредить или сказать, что на корабле он не один. Что ж, придется проверить.

Нита хотела что-то сказать, но промолчала и взглянула на прибор на руке больного.

– Состояние без изменений, но его нужно как можно быстрее отправить в больницу.

– Мы ничего не можем сделать, пока не получим ясный и недвусмысленный приказ от начальства Службы здоровья, а до тех пор мы должны помочь больным всем, чем сможем. Не пытайтесь вправить ему руку, наложите шину, а я тем временем загляну на корабль. Прежде чем снова прикоснуться к больному, наденьте изолирующие перчатки. Я сделаю то же самое.

Перчатки, натягивающиеся до самых локтей, были сделаны из прочного пластика. Сэм и Нита натянули их, потом Сэм вставил себе в нос пробки фильтра, перебросил через плечо медицинскую сумку и поднялся по лестнице. Миновав круглый люк, он оказался в кубическом помещении с металлическими стенами. В глубине помещения находилась другая дверь, возле которой был вмонтирован экран видео. Это, очевидно, был воздушный шлюз, а вторая дверь вела внутрь корабля. Когда Сэм нажал на маленьком пульте кнопку с надписью «ОТКРЫТО», ничего не произошло. Дверь не шелохнулась, управление замком, казалось, вышло из строя. На нажатие других кнопок дверь тоже не реагировала.

Сэм подошел к видео и обнаружил рядом с экраном список номеров. Когда он набрал на пульте номер двести одиннадцать, прозвучал зуммер, и экран ожил.

– Алло, есть там кто-нибудь? Я говорю из воздушного шлюза.

Почти весь экран заслонило противоперегрузочное ложе, за которым виднелись стеллажи с приборами. Вопрос Сэма остался без ответа, на экране не было никакого движения.

Он вызвал машинное отделение, но и этот вызов остался без ответа. Тогда Сэм методично проверил все указанные в списке номера. Снова и снова он слышал эхо своего голоса во всех помещениях корабля, но ниоткуда не получил ответа. Помещения пустовали; больной, должно быть, прилетел один.

Спустившись по лестнице, Сэм увидел, что прибыла еще одна машина, но и она остановилась очень далеко.

Из машины вышел полицейский, и одновременно из динамика раздался голос:

– Доктор Бертолли, ваша больница хочет поговорить с вами. Служащий передаст вам переносное видео. Пожалуйста, свяжитесь со своей больницей.

Сэм жестом показал, что слышал и понял сообщение. Он поставил на пол сумку с инструментами и взял трубку видеосвязи, которую служащий оставил на полпути между космическим кораблем и машиной.

– Как дела у больного, Нита? – спросил он.

– Плохо. Пульс стал слабым, дыхание все еще поверхностное, а температура – высокая. Как вы думаете, не дать ли ему жаропонижающее и антибиотики?

– Позвольте мне сначала поговорить с больницей.

Сэм включил видео, и с экрана на него уставились два человека, находившиеся в конференц-зале госпиталя. Одним был незнакомый Сэму коренастый седоволосый мужчина. Другим – доктор Мак-Кей, руководитель Института тропических болезней и глава отдела, который занимался профилактикой и лечением болезни Тофольма.

– Мы слышали о человеке с корабля, доктор Бертолли, – сказал Мак-Кей. – Это профессор Чейбл из ВОЗ – Всемирной Организации Здравохранения. Мы можем увидеть пациента?

– Конечно, доктор.

Сэм повернул камеру видео так, чтобы она была направлена на космонавта. Одновременно он прочитал показания прибора, измеряющего функции тела больного, и сообщил, что обнаружил на корабле.

– Вы уверены, что на корабле больше никого нет? – спросил Чейбл.

– Ни в коем случае – я не смог проникнуть внутрь. Но я вызвал каждое помещение, где установлено видео, и ничего там не увидел и не услышал.

– Вы сказали, что пытались открыть внутреннюю дверь шлюза.

– Системы управления обесточены, их должен приводить в действие внешний источник энергии.

– Этого мне достаточно, – сказал Чейбл.

Он уже принял решение.

– Ведь системы управления шлюзом работали, когда этот человек покидал корабль. Он сам должен был привести в действие внешний привод дверей. Это и его предупреждение о болезни на корабле дают мне достаточно оснований принять решение. Я распоряжусь, чтобы корабль сейчас же поставили на карантин и опечатали. Его внешнюю поверхность следует простерилизовать. Никто не должен приближаться к кораблю, пока мы не установим, что это за болезнь.

– Доставьте этого человека в больницу, – распорядился доктор Мак-Кей. – Всех пациентов из инфекционного переведем в другие отделения.

– Не дать ли ему сейчас каких-то лекарств?

– Да. Мы по собственному опыту знаем, что поддержание нормального обмена веществ не повредит. Даже если человек болен неизвестной болезнью, она может проникнуть в организм только очень ограниченным числом способов. Я предлагаю дать ему смесь антипирина с аспирином и использовать антибиотики широкого спектра действия.

– Мегацидин?

– Хорошо.

– Через несколько минут мы отправимся.

Нита уже подготовила препараты по предложенной схеме. Сэм сделал больному инъекции и подогнал «скорую» с открытой задней дверцей. Когда он втащил носилки с больным в машину, в небе появились первые аппараты-дезинфекторы. Они, должно быть, вылетели еще во время видеоразговора и ждали только указаний начальства ВОЗ. Оба реактивных вертолета медленно закружили вокруг корабля, а потом исчезли за ним. Оглушительно громыхнуло, поднялись густые облака черного дыма.

– Что там творится? – спросила Нита.

– Огнемет. Он накроет каждый квадратный дюйм почвы и обшивки корабля. Нельзя пренебрегать никакими мерами безопасности, чтобы болезнь не распространилась.

Когда Сэм обернулся, чтобы закрыть дверцу машины, он увидел скворца: тот сидел на земле, тщетно стараясь расправить крылья. Посадка «Перикла» причинила вред не только людям.

Должно быть, птица ударилась о разбросанные повсюду обломки. Затем Сэм обнаружил второго скворца, который лежал на боку, разинув клюв, и не подавал признаков жизни.

Глава 3

Киллер превзошел самого себя. Он знал, что шансов выжить у пациента тем больше, чем быстрее его доставят в больницу, где к его услугам будут все возможные средства спасения жизни. Двигатель машины скорой помощи взревел, и Киллер увидел, что полиция устроила ему коридор, ведущий прямо на скоростную магистраль, откуда движение было выведено на боковые улицы.

Когда стрелка спидометра достигла отметки сто, Киллер переключился на овердрайв и до отказа вдавил педаль газа. Полицейские вертолеты сопровождали их с обеих сторон, потом подключился еще один вертолет. Солнце отражалось от его борта, из которого высунулся объектив кинокамеры.

Киллер знал: все происходящее транслируется на экраны телевизоров во всем мире.

В кузове машины скорой помощи глаза космонавта проявили первые слабые признаки жизни. Жаропонижающее сбило температуру, но пульс оставался неровным и стал заметно слабеть. Сэм направил ультрафиолетовую лампу на грудь пациента, но сильно прогрессирующий фурункулез не давал возможности прочитать данные, вытатуированные на коже.

– Мы больше ничего не можем для него сделать? – беспомощно спросила Нита.

– В данный момент ничего. Мы сделали для него все, что могли. Нам придется подождать, пока о его болезни станет известно больше.

Сэм увидел обеспокоенное выражение лица девушки, заметил страдальчески заломленные руки.

– Подождите… мы можем сделать кое-что еще. И у вас это получится лучше, чем у меня. Патологам потребуются пробы крови и гноя. Можете также приготовить препараты для микроскопических исследований.

– Конечно, я сделаю это теперь же, чтобы не терять времени в больнице.

С быстротой и точностью автомата она приготовила необходимые инструменты и препараты. Сэм даже не пытался помочь девушке. Работа была для Ниты лучшим лекарством. Он откинулся в кресле и покачивался в такт бешено мчавшейся машине. Единственными звуками в закрытой части машины были дыхание пациента и гудение воздушного фильтра.

Когда Нита закончила работу, Сэм натянул над носилками кислородную палатку, тщательно укрепил ее и приладил фильтр для очистки выдыхаемого пациентом воздуха.

– Это уменьшит опасность заражения, повысит степень насыщения крови кислородом и разгрузит сердце, – сказал он.

Коротко взревели гидравлические моторы, и машина оказалась на пустынной платформе. Открылась задняя дверца.

– Я могу помочь с носилками, док? – сказал Киллер в микрофон.

– Не нужно. Доктор Мендель и я сделаем все сами. Я хочу, чтобы вы оставались на месте, пока машину не обработает отряд дезинфекторов. Это приказ, Киллер.

Сэм подкатил носилки к лифту, а Нита тем временем наблюдала за состоянием пациента.

Уголком глаза Сэм заметил ожидавших техников в герметических пластиковых комбинезонах. На плечах у них были пристегнуты небольшие резервуары. Один из техников махнул рукой, и Сэм увидел, что Мак-Кей, руководитель отдела тропических болезней, лично возглавлял эту небольшую группу.

– Лифт с дистанционным управлением, – прозвучал голос из динамика на потолке лифта.

Носилки вдвинули в кабину лифта, дверь за ними закрылась и открылась уже на шестидесятом этаже. Длинный коридор был пуст, все двери – закрыты в ожидании дезинфекционного отряда, который следовал за вновь прибывшими. Перед ними раскрылась первая дверь, массивная, как дверь бомбоубежища. Затем она закрылась за ними, и тут же почти бесшумно распахнулась внутренняя дверь.

– Сначала уложим пациента, – сказал Сэм, – потом можете отправить препараты в лабораторию.

В его голосе слышалось облегчение.

Этот мужчина все еще оставался его пациентом, но скоро его примут больничные врачи, а Сэма с его советами оттеснят в сторону. Он ощутил легкий укол вины, когда осознал, почему испытал облегчение – теперь ответственность лежала не только на нем. Умер бы пациент сейчас или по дороге, виноват был бы только Сэм.

Пока Нита укладывала препараты в транспортную капсулу, чтобы отправить их в лабораторию, Сэм взял на столике у кровати приборы, необходимые для работы, и по очереди привел их в рабочее положение. Манометр и термометр были объединены в одном черном корпусе не больше игральной карты величиной. Он прикрепил коробочку на сгиб руки пациента, и прибор тотчас же начал выдавать данные. Встроенный микропередатчик направлял сигнал на антенну в изголовье кровати, и Сэм видел эти данные на маленьком экране монитора.

Пациенту было очень плохо. Сэм наладил электрокардиограф и спектроэнцефалограф.

Все показания приборов передавались не только на экранчик небольшого монитора, но и на большой экран в консультационном кабинете. Сэм бессознательно сжал кулаки, ожидая результатов заключения по переданным приборами данным.

Прозвучал сигнал вызова, и из тумана на экране видео выплыло лицо доктора Гаспарда.

– Пока еще никакого диагноза, доктор Бертолли, – сказал он. – К сожалению, все согласны лишь с тем, что болезнь эта совершенно неизвестна. Пациент опознан Всепланетной комиссией как командор Рэнд, помощник командира «Перикла». Его история болезни сейчас появится на экране, архив уже разыскал ее.

– Как будем лечить?

– Поддержим все функции организма, как вы и начали…

Гаспард замолк: прозвучал сигнал тревоги и замигал красный свет.

– Фибрилляция сердечной мышцы, – сказал Гаспард.

Сэм уже открыл маленький шкафчик и извлек оттуда дефибриллятор. Ослабленное болезнью и чрезвычайным напряжением сердце космонавта бешено билось, но ритм был неравномерным. Один, два раза электрический ток пронзил сведенную судорогой сердечную мышцу. Постепенно сердце вновь забилось ровно, и Сэм опять повернулся к шкафчику с инструментами. Нита, опередив его, сунула ему в руку другой кардиостимулятор.

– Это, конечно, вам понадобится, – сказала она.

Сэм кивнул. Когда он сделал надрез на тяжело вздымавшейся грудной клетке пациента, чтобы ввести тончайшую проволочку в сердечную мышцу, судороги возобновились. На этот раз Сэм не сделал никакой попытки воспользоваться дефибриллятором, а решил применить нейростимулятор.

– Включить ток? – сказал он.

Он посмотрел на восковую кожу потерявшего сознание пациента. Позади него тихо загудел животворный механизм. Тщательно дозированные микроимпульсы тока усиливали нервные сигналы, которые больше не могли достигнуть поврежденного сердца.

Сердце вновь забилось и снова погнало кровь по артериям и венам Рэнда.

Но это было началом конца. В это мгновение жизнь космонавта угасла, он так и не пришел в сознание. Минуло еще несколько часов, прежде чем он умер окончательно. Умер официально – и за это время было установлено, что спасти его невозможно. Только чудо могло спасти Рэнда, но врачи не верили в чудеса, и чуда не произошло. Антибиотики никак не повлияли на болезнь, которая с невероятной скоростью распространилась по организму. Почти все органы Рэнда, казалось, были поражены, деятельность почек прекратилась. Начался некроз. Сэм больше не смотрел на экранчик монитора, только слабый голос доктора Гаспарда снова привлек его внимание.

– Электроэнцефалограмма больше не регистрируется, доктор. Благодарю вас. Вы и доктор Мендель сделали все возможное. С самого начала было ясно, что помощь опоздала.

Экран померк. Лицо доктора Гаспарда исчезло. Сэм механически отключил один за другим все приборы, в которых заключалась вся надежда пациента. Он долгим взглядом посмотрел на умершего, и до его сознания наконец дошло, что пациент мертв.

Рэнд был мертв. Все. Теперь снова надо думать и заботиться о живых.

Для ультразвукового скальпеля рассечь даже сильно охлажденное тело не представляло никаких трудностей. Сначала было установлено, что спасти жизнь Рэнда уже нельзя. Его тело было настоящим очагом инфекции, и в каждом органе образовались заметные цисты. Сэм умело произвел вскрытие, а Нита в это время готовила препараты и культуры для ожидавших их техников. Как только все было готово, образцы в запечатанных капсулах отправились к ним.

Только однажды Сэм прервал работу.

Профессор Чейбл сообщил, что все птицы – вся стайка скворцов и чайка – были найдены поблизости от корабля, мертвые. Их уже отправили в лаборатории ВОЗ.

Уже наступила полночь, когда они закончили работу и снова простерилизовали все инструменты. Нита вышла из дезинфекционной камеры. Ее влажные волосы были повязаны косынкой. Сэм держал в руке фотографию.

Он протянул ее Ните.

– Вот, только что поступила из одной из лабораторий ВОЗ. Все тела мертвых птиц усеяны нарывами, а здесь мы видим вирус. Он, кажется, идентичен тому, жертвой которого стал Рэнд.

Нита взяла фотографию и устало опустилась на кушетку у окна. В своем коротком, едва доходившем до колен халатике, без всяких следов косметики на лице, она казалась очень привлекательной, можно было забыть, что она врач.

– Это значит?.. – она не закончила фразу.

– Мы еще не знаем, что это значит, – ответил Сэм.

Он тоже чрезвычайно устал и понимал, что Нита, должно быть, устала еще больше.

– Существует множество вопросов, ответы на которые очень важны для нас. Почему корабль так задержался на Юпитере? Почему командор Рэнд вернулся один? Как он заразился этой болезнью? Имеет ли она какую-нибудь связь с птицами? Такая связь должна существовать, но я ее не вижу. Если болезнь заразна – птицы погибают через несколько минут после заражения – то как же получилось, что мы все еще не заразились?

Он пожалел, что у него вырвались эти слова, но сделанного не воротишь. Нита опустила голову и закрыла глаза. Он почти машинально взял ее за руку.

Нита откинулась на кушетке, фотография выскочила из ее рук и упала на пол. Сэм увидел, что она устало задремала.

– По-моему, вам вообще не хочется просыпаться, – сказала Нита из маленькой диетической кухни.

Она гремела посудой.

– Уже половина седьмого.

Она принесла ему чашку кофе, и он увидел, что ее волосы тщательно причесаны, а губы слегка тронуты помадой.

Она казалась ясной и лучезарной, как начало нового дня.

– Я хотела вызвать лабораторию ВОЗ, но потом решила подождать, пока вы не проснетесь.

Она повернулась к видео. Сэм покачал головой.

– Пока не надо. Успеем после завтрака. Если только будет хоть какой-то завтрак.

– Чудесные сосиски и совсем свежие яйца. Все уже разморожено.

Он кивнул.

– Вы родились здесь, в этом городе? – спросила Нита.

Сэм снова кивнул.

– Родился, вырос и прожил всю жизнь, за исключением девяти лет, проведенных в войсках ООН.

– Девять лет! А я думала… По вашей внешности…

Она внезапно смущенно замолкла и улыбнулась. Сэм улыбнулся вместе с ней.

– Вы думали, я столько лет был ассистентом врача? Вы совершенно правы.

– Я не имела в виду, что вы…

– Пожалуйста, Нита, если меня когда-нибудь и беспокоило то, что я старше своих коллег-ассистентов на десять лет, то я давно уже оброс слоновьей шкурой. Так же мало я обращаю внимания на годы, проведенные в армии. Я сам выбрал военную карьеру и дослужился до капитана.

– У вас были особые основания для такого решения?

– Конечно. Но внутренне это решение я принял давно. Моим лучшим другом тогда был Том, наш штабной врач. В течение многих лет я осознавал, что его деятельность должна была приносить такое же удовлетворение, как моя служба – мне. Том отвечал на все мои глупые вопросы, даже позволял мне смотреть, как он оперирует.

Но понадобился серьезный инцидент в Тибете, чтобы мое решение стало окончательным. Нас ночью сбросили с самолета, чтобы вбить клин между китайцами и индийцами. Бедность и болезни, которые я увидел в последующие дни, поразили меня, и я спросил себя, а не могли ли мы принести воюющим, кроме пушек, еще что-нибудь. Тогда…

Гудение видео оборвало его рассказ.

Он нажал на клавишу, и на экране появилась голова доктора Мак-Кея. Его Институту тропических болезней, похоже, пришлось работать всю ночь. Темные круги под глазами свидетельствовали, что и Мак-Кей тоже не прохлаждался.

– Как у вас дела? Появились ли у вас какие-нибудь симптомы этой болезни?

Взгляд Сэма скользнул по шкалам приборов, в том числе и того, что висел у него на запястье.

– Все данные в норме, никаких симптомов чего-либо. Другие случаи этого заболевания есть?

– Нет, пока еще нет. Я беспокоюсь о вас, потому что вы в первую очередь подверглись опасности заражения.

Мак-Кей на секунду прикрыл глаза и провел тыльной стороной ладони по лбу.

– Как уже сказано, новых случаев болезни Рэнда, как мы ее неофициально назвали, у нас нет. Во всяком случае, заражения человека.

– Птицы?

– Да. Поисковая группа с прожекторами всю ночь провела на объекте. С рассветом стали поступать сообщения. Эпизоотия. Повсюду мертвые птицы. ВОЗ уже издала приказ не трогать мертвых или больных птиц и сейчас же сообщать о них в полицию.

– Другие животные тоже заражаются? – спросила Нита.

– Слава Богу, до сих пор только птицы. Так у вас нет никаких симптомов? Звучит обнадеживающе. Вы должны постоянно поддерживать со мной связь. Сейчас же сообщайте, если заметите какие-нибудь необычные признаки. Всего хорошего!

Мак-Кей отключился.

Нита взяла со стола чашку и отпила из нее глоток.

– Кофе остыл. Я разогрею.

Она взяла две высокие колбы и поставила их в микроволновую печь.

– Все, что касается этой болезни, необычно. Ничто, чему нас учили, использовать против нее нельзя.

– Ну, в этом нет ничего страшного, Нита. В конце концов, это же новая болезнь, пришедшая из глубин Вселенной. Следовало ожидать, что она будет ставить перед нами все новые и новые загадки.

– А, собственно, почему? Болезнь новая, но не настолько чуждая. Какая разница, что это за микроорганизмы, если они могут поражать тело человека только ограниченным числом способов. Если болезнь была бы нам совсем чуждой, она не оказала бы на человека никакого действия. Будь это, скажем, грибок, который поражает только живые существа на кремниевой основе…

– Или бактерии, которые активны только при минусовой температуре.

– Верно! Болезнь, с которой вернулся Рэнд, совершенно нова для нас, но проявления ее не новы. Лихорадка, отказ почек, фурункулез, повышенная температура. Кроме того, болезнь охватывает весь организм, только комбинация этих факторов для нас нова.

Сэм взял теплую колбу, протянутую Нитой, и наполнил свою чашку.

– Ваши слова вселяют надежду. Я уже вообразила эпидемию, которая пришла из космоса и распространилась по всей Земле.

Он задумчиво наморщил нос.

– А как с птицами? Как их увязать с вашей теорией?

– Мы еще не знаем, можно ли. Это может быть та же болезнь – или совершенно другая. Если они заражены другой болезнью, то нам очень поможет, если еще кто-нибудь подхватит вирус, который стоил жизни Рэнду. Тогда мы получим возможность приготовить вакцину или даже антивирусные препараты, которые исключат распространение болезни. Мне хочется знать, далеко ли продвинулась работа в лаборатории.

– Я тоже охотно узнал бы это. Но придется примириться с тем, что нам сидеть здесь еще некоторое время. Вы патолог, вам здесь хватит работы. А мне, ассистенту врача, почти нечего делать. Я думаю, не позвать ли пару друзей из больницы, чтобы узнать, что происходит в мире за этими стенами.

Нита долго возилась в маленькой, великолепно оборудованной лаборатории инфекционного отделения.

Когда перед обедом она сделала наконец передышку, то обнаружила, что Сэм согнулся над картой, расстеленной на столе. Он кивнул:

– Идите, посмотрите! Вот Лонг-Айленд, а вот аэропорт имени Кеннеди. ВОЗ по моей просьбе присылает мне все данные о птицах. Я нанес на карту все места обнаружения птиц и их количество. Узнаете узор?

Палец Ниты быстро скользил по маленьким красным цифрам.

На первый взгляд казалось, что все точки сосредоточены вдоль южного берега, и особенно много их в Кадаркурсте, Лоуренсе и Лонг-Бич.

– Да, находки до сих пор сделаны только на южном берегу. Видите, здесь, в канале Рейнольдса близ Лонг-Бич найдено около двух тысяч мертвых уток. Ээ… вы случайно не помните, в какую сторону смотрел открывшийся люк «Перикла»?

– Нет, я была так взбудоражена, что не обратила внимания.

– Я тоже точно не помню, поэтому связался с аэродромом. Открытый люк смотрел почти точно на юго-восток, вот так.

Он взял линейку, положил ее по стрелке компаса и провел красную линию от аэродрома через Лонг-Айленд в океан.

Когда он убрал линейку, Нита широко раскрыла глаза.

– Эта линия проходит через Лонг-Бич, точно через центр ареала находок. Но этого не может быть. Это возможно только в том случае, если в ту сторону дул ветер.

– Вчера, кажется, ветра не было. Вы не помните? Самое большее, сила ветра составляла тогда две мили в час, и он все время менял направление.

– То есть вирус, поразивший птиц, вылетел из люка по прямой и заразил все, что встретилось на пути?

– Это сказали вы, Нита, а не я. Я просто нанес на карту цифры, полученные от полиции. Может быть, вирус распространялся так, как мы предполагаем, а может, мы ошибаемся, рассчитывая на то, что чужеродные организмы поведут себя согласно нашим правилам. До сих пор все развивалось по неизвестным нам законам.

Сэм беспокойно расхаживал взад и вперед, ударяя кулаком по ладони.

– И именно теперь я должен сидеть здесь, в этой западне. Если болезнь Рэнда поражает только птиц, нас могут продержать под наблюдением весь остаток нашей жизни, потому что никогда не перестанут сомневаться, не носит ли один из нас в себе эту болезнь…

Загудел сигнал видео. Сэм снял трубку. На экране появился Чейбл. Его лицо прорезали глубокие морщины, и голос его был так тих, что едва можно было разобрать слова.

– К вам везут пациента, доктор Бертолли. Пожалуйста, подготовьтесь.

– Это значит…

– Да, болезнь Рэнда. Полицейский. Один из тех, кто получил задание собирать мертвых птиц.