Текст книги "Чума из космоса"

Глава 4

Нита подготовила койку для больного, а Сэм нетерпеливо ждал, пока откроется внутренняя дверь.

Замигала лампочка, показывая, что внешняя дверь открылась, потом загудели скрытые моторы и шипение всасываемого воздуха показало, что герметический замок внутренней двери отперт. Как только дверь открылась достаточно широко, Сэм протиснулся в нее. Полицейский на передвижных носилках все еще был в форме. Он приподнялся и оперся на локоть.

– Я не знаю, зачем меня привезли сюда, док, – тихо сказал он, – просто небольшая лихорадка, озноб, и все. Я не болен.

Его лицо было покрыто красными точками, которые могли превратиться в язвы.

Сэм взял прибывшую с полицейским медицинскую карту. Френсис Миллер, тридцать восемь лет, полицейский – эти данные узнали по компьютеру. В нижней половине карты огромными буквами значилось: «Вирус болезни Рэнда – положительные пробы!».

– Вы здесь потому, что мы установили, что у вас не все в порядке, – сказал Сэм.

Лицо его было неподвижным. Он убрал карту на место.

– Ложитесь, иначе скатитесь с носилок. Потом перейдете на постель.

Он вкатил носилки в бокс, и массивная дверь закрылась позади них.

Нита встретила полицейского лучезарной улыбкой. Она помогла ему лечь в постель, нашла, что он, кажется, голоден и предложила ему пообедать. В самом дальнем углу холодильника она обнаружила даже бутылку пива, которую полицейский с благодарностью принял.

Сэм работал быстро и уверенно. Он прикрепил измеритель биопараметров тела к сухой, теплой коже пациента. Ему понадобилась на все исследования почти четверть часа, и за это время температура тела немного поднялась. Первые нарывы начали образовываться, когда Сэм закрыл за собой дверь палаты и набрал на видео номер Мак-Кея.

– У вас есть рекомендации по лечению? – спросил Сэм.

– Мы пока еще обсуждаем это.

– Но должны же у вас быть идеи!

Сэм стиснул кулаки, борясь с подступающей яростью.

– Существует много различных мнений, – сказал Мак-Кей. – Средства, поддерживающие функции организма в предыдущем случае, кажется, не дали никакого эффекта. Может быть, они подействуют в сочетании с интерфероном. Препарат на пути к вам. Есть случаи доказанной эффективности барокамеры…

– Доктор Мак-Кей, – перебил Сэм, – у нас здесь нет барокамеры, чтобы провести лечение согласно этой рекомендации. Вы также должны понять, что приборы показывают не все. Этот человек умирает у меня на руках. Я никогда еще не видел болезни, прогрессирующей так быстро. А вы?

Мак-Кей устало покачал головой, и Сэм нагнулся к самому экрану видео.

– Вы дадите мне разрешение ввести ему антибиотики, средства поддерживающие функции организма, вместе с интерфероном, чтобы воспрепятствовать распространению болезни? Я должен что-то делать.

– Да, конечно, доктор Бертолли. В конце концов, это ваш пациент. Я согласен со всеми вашими решениями. Я осведомлю комитет обо всем, что здесь произошло.

Когда Сэм отключил видео, он увидел Ниту, которая подошла к нему сзади.

– Вы все слышали? – спросил он.

– Да, вы приняли единственно верное решение. Им этого не понять – у них нет перед глазами пациента. Я вынуждена была дать ему суритал. Я поступила правильно? Шесть кубиков, потому что он очень беспокоен, почти в истерике.

– Должно быть, правильно – все, что мы делаем, направлено на улучшение состояния больного. Теперь посмотрим, не прибыл ли интерферон.

Капсула лежала в приемной камере, и Сэм быстро приготовил инъекцию, а Нита тем временем простерилизовала руку полицейского. Тот лежал на спине, закрыв глаза, тяжело дыша открытым ртом. Его кожа была усеяна красноватыми пузырьками. Сэм сделал внутривенную инъекцию. Ток крови разнес препарат в самые удаленные уголки тела. Потом Сэм впрыснул небольшую дозу лекарства в один из нарывов.

– Это для контроля, – пояснил он.

Он пометил нарыв настойкой йода.

– Локальное лечение интерфероном всегда было эффективно. В сочетании с жаропонижающим мы, может быть, сумеем получить позитивные результаты.

Никакого заметного улучшения не наступило, хотя температура тела больного упала на два градуса. Мак-Кей и его группа у экрана видео следили за усилиями Сэма и предлагали изменения в лечении.

Коренастый полицейский был пациентом Сэма, но Сэм был против того, чтобы больного рассматривали как подопытного кролика, хотя дело обстояло именно так. Если этого человека удастся спасти, значит, впоследствии будут найдены методы лечения этой болезни.

Потом были новые случаи, зарегистрированные в больницах Нью-Йорка, где было много карантинных отделений и изолированных палат, занятых помощниками-добровольцами. Было трудно поверить в такое количество одновременных заражений, потому что официальные сообщения врачей содержали только факты. Телевидение и радиовещание удовольствовались общими призывами, апеллируя к морали населения.

Как хорошо, что у Сэма был пациент, о котором он мог заботиться. Он отогнал мысль, что находится в изоляции, в то время как снаружи, может быть, бушует страшная эпидемия. Это не так-то легко было вынести.

– Зачем это нужно? – спросил он.

Он увидел, как Нита взяла проволочную клетку с голубями, которую передали им в приемный ящик.

Нита смахнула с лица пряди волос и указала на письменный стол:

– Я все время читала сообщения из лабораторий, где исследовали вирус Рэнда. Но один опыт до сих пор не поставлен. Это опыт, который лучше всего произвести в карантинном отделении, потому что в нашем распоряжении есть пациент с болезнью Рэнда.

– И в чем заключается этот опыт?

Она покопалась на полке с бумагами и вытащила какой-то листок.

– Здесь первое сообщение патологов. Тут говорится, что невозможно заразить человеческие ткани больными клетками командора Рэнда. Такой опыт проделали перед тем, как Рэнд умер прошлой ночью. В дальнейшем лабораторный вирус также не удалось привить ни обезьянам, ни морским свинкам, ни кроликам.

– Но если вирус не передается, мы оба можем покинуть карантинное отделение. А как заразился полицейский?

– Минуточку, сейчас увидите. Вирус Рэнда переносят птицы. Это можно доказать имеющимися у нас средствами. Теперь перейдем к сути дела. Больные клетки птиц могут заражать клетки тканей человека. Так заразился бедный Фрэнк.

– Этот опыт проводили на людях-добровольцах?

– Конечно нет, только на образцах живых тканей.

Сэм огромными шагами мерил помещение, не в силах усидеть на месте.

– Могут птицы заражать друг друга?

– Да, это доказано.

– Тогда следующий шаг ясен. Именно для этого вам голуби. Вы хотите установить, может ли человеческий вирус снова заразить птиц. Отсюда вытекает, что Фрэнк и Рэнд заболели одной и той же болезнью. Тогда, чтобы остановить эпидемию, достаточно прервать цепь инфекции только в одном месте.

Нита подготовила шприц. Она сунула руку в клетку и взяла одного из голубей так, что тот не мог двигаться. Птица ворковала и моргала, когда игла вонзилась ей в кожу. Потом Нита посадила птицу к остальным голубям и поставила проволочную клетку в герметически закрывающийся шкаф. Воздух туда подавался по специальной системе.

– Вопрос остается открытым, – сказал Сэм. – Заразит ли вирус больного полицейского клетки другого человека? Может быть, в организме птиц он изменяет свойства.

– Нет, это уже проверено, – сказала Нита. – Здесь нет нужных приборов, но я отправила пробы биокультуры из нарывов на шестой этаж. Там установили, что они не поражают человеческие ткани.

Сэм повернулся к спокойно спавшему пациенту. Его состояние не ухудшилось, развитие болезни или, по крайней мере, ее прогресс приостановились, хотя температура так и не снизилась. Сэм вернулся в лабораторию и уселся за письменный стол напротив девушки-врача. Нита делала записи в блокноте.

– Лаборатория называет теперь эти вирусы «Рэнд-альфа» и «Рэнд-бета», – сказала она. – Думаю, это и останется официальным названием.

– А какая между ними разница?

– У командора Рэнда был вирус «Рэнд-альфа», смертельный вирус, который не переносят люди и млекопитающие, только птицы. «Рэнд-бета», по-видимому, идентичен вирусу, который убивает птиц и переносится людьми.

– И птицы могут заражаться друг от друга?

– Да, и очень легко. Поэтому болезнь распространилась так быстро.

– Итак, наш вопрос звучит следующим образом: превращается ли вирус «Рэнд-бета», переносимый людьми, в вирус «Рэнд-альфа»? Как только мы это установим, нашим заботам конец. При этом лишится жизни множество птиц, но мы сможем остановить болезнь на этой стадии и воспрепятствовать заражению людей.

– Это я и надеюсь обнаружить, – сказала Нита.

Ее взгляд испытующе скользил по приборам, которые она прикрепила к клетке.

– Если птицы заболеют, значит, это вирус «Рэнд-бета», а следовательно, у нашего пациента вирус «Рэнд-альфа», такой же, как и в первом случае. Это докажет, что существуют две формы болезни и что источником заражения могут быть только птицы. Как только этот очаг инфекции иссякнет, эпидемия будет остановлена.

Оба наблюдали за подопытной птицей, которая сначала вытянула крыло, а затем откатилась в сторону.

– Температура тела поднялась на четыре градуса, – установила Нита.

Появились первые предательские узелки, и скоро стало ясно, что течение болезни шло свои чередом.

Нита сказала:

– Я отправлю пробу крови в лабораторию на исследование под электронным микроскопом. Но не думаю, чтобы были какие-нибудь сомнения. А что вы?

Сэм взял шприц из герметической пластиковой коробки.

– Во всех полученных результатах не хватает только одного фактора, который доказал бы, правы вы или нет, – сказал он.

Он повернулся к постели больного.

– Нет, вы не должны этого делать! – воскликнула Нита.

Она так крепко схватила Сэма за руку, что шприц выпал из его пальцев и разбился об пол.

– Сэм, вы не должны этого делать! Эта проблема уже дебатировалась в ВОЗ. Предложили вызвать добровольцев, но потом решили подождать. Это опасно и не так уж нужно.

– Я другого мнения. Мы не можем быть уверены, что дальнейшее распространение эпидемии невозможно, если не будет доказано, что вирус «Рэнд-альфа» не передается от человека к человеку, а пока существуют сомнения, мы оба будем сидеть в этом изоляторе, как в тюрьме. Кто-то должен проверить на себе вирус «Рэнд-альфа». Я сам подвергся действию вируса «Рэнд-альфа» командора Рэнда, и поэтому именно я должен стать таким добровольцем. Кто-нибудь против?

– Я должна…

Он улыбнулся.

– В обоих случаях, дорогой доктор, женщины и дети допускаются в последнюю очередь.

Нита долго молчала, потом отвернулась и открыла стерильную коробку.

– Не могу с вами спорить, – сказала она. – Может быть, вы и правы. Не знаю. Во всяком случае, не в моих силах вас удерживать. Но я цитолог и не могу допустить, чтобы излишне рьяный ассистент заработал гепатит или что-нибудь подобное. Я сама подготовлю инъекцию. Согласны?

– О'кей, – сказал Сэм.

Он вернулся к своему пациенту, Нита тем временем готовила культуру. Он знал, что девушка ни за что не попытается воспрепятствовать его эксперименту и не наполнит шприц дистиллированной водой или нейтральной плазмой. Зато существовал вопрос, который было крайне важно решить.

Нита могла быть женщиной с типично женскими чувствами и восприятием, но она все же оставалась врачом.

– Готово? – спросила она.

Сэм протер руку спиртом и, заметив, что Нита дрожит, забрал у нее шприц, держа его отвесно, выбрызнул пару капель и глубоко погрузил иглу в мышцу. При этом его лицо ничего не выражало.

Глава 5

– Вирус «Рэнд-альфа» не поражает человеческие ткани, – сказала Нита.

Она так крепко стиснула руку, что кончики ее пальцев побелели.

– Так что едва ли существует опасность, что вы заразитесь.

Она старалась убедить себя и его в безопасности эксперимента, и Сэм предполагал, что она права. Переход от тихой лабораторной работы к жестокой борьбе не на жизнь, а на смерть оказался очень быстрым.

– Шансов на это мало, – сказал Сэм, – но подождем. Не хотите доложить обо всем Мак-Кею, пока я буду заниматься пациентом?

Полицейский все еще спал, но не стало ли его дыхание более глубоким? Сэм перевел маленький рычажок со шкалой. Прибор тихо загудел и выплюнул бумажную ленту с графическим изображением всех регистрируемых данных.

Сэм изучил каждую кривую в отдельности. Все они показывали ухудшение общего состояния до момента введения интерферона около трех часов назад. После инъекции кривые уплощались, данные приобретали более благоприятный характер, когда жаропонижающее сбило температуру, но улучшение состояния не наступило. Лихорадка возобновилась, пациент, казалось, был как никогда близок к смерти. Сэм сейчас же сделал больному новую инъекцию интерферона. Она не оказала никакого действия.

– Доктор Мак-Кей ужасно зол, – сказал Нита. – Он назвал вас легкомысленным глупцом, но благодарит вас за то, что вы сделали. Он напомнил мне, чтобы я тщательно наблюдала за вашим самочувствием и регистрировала каждое замеченное изменение, как будто я сама не знаю. Вы что-нибудь почувствовали?

Она взяла его запястье и бросила пытливый взгляд на шкалы приборов.

– Нет, как видите, никакой реакции. Я ничего и не жду. Культуры человеческих тканей достаточно чувствительны. Если вирус «Рэнд-альфа» внедрялся бы в человеческие ткани, нам это давно стало бы известно.

На руках доктора Бертолли снова умер пациент, и доктор не смог этому помешать.

Первая инъекция интерферона оказалась эффективной и на несколько часов отдалила финал. Но повторная инъекция не оказала никакого действия.

Лихорадка снова усилилась, жаропонижающее оказалось бессильно. Был использован прибор «сердце-легкие», а потом искусственная почка. Единственная надежда Сэма заключалась в поддержании жизненных сил пациента при помощи переливания крови и антибиотиков. Он знал, что случай безнадежный, но боролся до конца, не желая этого признавать.

Он надеялся выиграть бой, который был проигран с самого начала. Сэм только отвернулся, когда Нита положила на его руку свою. Он увидел, что она плачет.

– Сэм, он мертв. Мы больше ничего не можем сделать для него, – тихо сказала девушка.

Сэм внезапно почувствовал усталость.

Как долго он боролся за жизнь пациента? Часов двенадцать? Больше? Он взглянул на часы и вспомнил об указателе биологических параметров на своем запястье. Все показания были в норме, только пульс несколько замедлен, но то был результат усталости. Борьба за жизнь полицейского заставила доктора забыть о собственном положении. Он вздохнул. Если он подхватил вирус Рэнда, симптомы должны были бы уже появиться. Эксперимент удался, но казался слишком незначительным по сравнению с трагедией последних часов.

– Сядьте, – сказала Нита, – и выпейте черного кофе. Это поможет.

Он нацедил чашку и одним глотком опустошил ее.

– А что сделано за это время? – спросил он. – Уже два часа ночи.

– Наш карантин закончился. Доктор Мак-Кей решил, что наша изоляция кончится, если до полуночи не появится никаких симптомов.

Когда Сэм хотел встать, Нита положила на его руку свою.

– Подождите. Выпейте еще кофе и выслушайте остальное.

Он на мгновение заколебался, потом снова опустился на стул.

– Кофе уже во мне, но плесните еще чашечку.

Он вымученно улыбнулся.

– Очень жаль, если я вел себя как идиот, но все это превратилось в мое личное дело с тех пор, как командор Рэнд рухнул мне на руки из люка «Перикла». А теперь сядьте и тоже выпейте чашечку кофе, составьте мне компанию.

Нита наполнила свою чашку и добавила туда сахара и молока.

– В городе очень плохо, – сказала она. – Судя по сообщениям, которые с тех пор поступили ко мне. Вирус Рэнда чрезвычайно вирулентен и смертелен. Конечно, вирус «Рэнд-бета». Птицы, заразившись, умирают очень быстро. Все их тело и перья так и кишат вирусом. Очевидно, вирус проникает через кожу при простом прикосновении. Все люди, которые касались птиц и мест, где те лежали, заболели. Вирус в конце концов погибает, лишившись носителя, но еще не установлено, через какой промежуток времени это происходит.

– Сколько зарегистрировано случаев заражения?

Прежде чем ответить, она на мгновение заколебалась.

– По последним сообщениям – три тысячи.

– Так быстро? И что против этого предпринято?

– До сих пор еще существуют затруднения, но в настоящее время проводится совещание здесь, в Бельвью, в аудитории номер два. Присутствуют все медицинские светила мира, мэр и высшие полицейские чины. Председательствует профессор Чейбл из ВОЗ. Он хочет, чтобы вы тоже присутствовали. Это сообщение я получила последним. Мне кажется, вам нужна еще чашечка кофе.

– Возможно, я им действительно нужен, – сказал Сэм.

Он встал, выпрямился, положил руки на плечи Ниты, стоявшей рядом с ним. Он хотел что-то сказать, но вдруг почувствовал под тонким халатиком ее тело, теплое, упругое. Он привлек ее к себе и поцеловал.

– Нет, – сказал он потом.

Словно удивился самому себе.

– Мне самому неясно, почему я это сделал. Мне очень жаль…

– Правда?

Она улыбнулась.

– А мне нет. Я не нахожу это таким уж неприятным. Хотя будет неплохо, если вы сейчас основательно побреетесь.

Он провел рукой по подбородку, и ему показалось, что он погладил наждачную бумагу.

– Об этом я действительно не подумал. Я, должно быть, выгляжу порядочной свиньей. Во всяком случае, так я себя чувствую. А сейчас, прежде чем отправиться вниз, на собрание, придется избавиться от этой щетины.

В ванной он посмотрелся в зеркало – и принялся избавляться от щетины при помощи ультразвуковой бритвы.

Глаза Сэма покраснели и ввалились. Аспирин снял головную боль, а пять миллиграммов бензедрина позволили Сэму надеяться, что на совещании он не уснет.

Но сначала ему нужно было зайти в свою комнату и взять ботинки. Белая куртка и белые брюки годились, но он не мог появиться на заседании в войлочных шлепанцах.

– Потом расскажете, что там было, – велела Нита, когда он направился к выходу.

Сэм кивнул и еще раз нетерпеливо нажал на рукоятку двери, которая теперь медленно раскрылась.

– Да, расскажу, расскажу, как только появится возможность, – рассеяно ответил он.

Мысленно он уже был в городе. Там произошли огромные изменения.

Когда внешняя дверь наконец открылась, он, пройдя через стерилизующий круг, сразу же увидел Киллера Домингеса, который спал в коридоре на скамье. Услышав гудение автоматической двери, Киллер открыл глаза, потом одним прыжком вскочил на ноги.

– С возвращением к цивилизации, – сказал он.

Лучезарно улыбнулся.

– Сначала я боялся, что вы никогда не выйдете из этой кутузки, но потом до меня дошел слух, что ваш карантин окончен. Я, образовав комитет из одного человека, пришел выразить вам свои наилучшие пожелания.

– Спасибо, Киллер. До меня тоже дошел слух – о том, что в самое ближайшее время я должен присутствовать на совещании.

– Об этом тоже шла речь. Чарли Стайн из Гип-лаборатории сказал, что вся ваша одежда отправилась в печь для сжигания мусора.

– Ботинки тоже? – спросил Сэм.

Киллер ответил, что и ботинки, конечно, тоже. Потом он нагнулся и вытащил из-под скамьи пару белых ботинок с резиновой подошвой.

– Я подумал, они вам понадобятся, и поэтому забрал их из вашей комнаты.

– Вы мой спаситель, Киллер, – сказал Сэм.

Он скинул шлепанцы, сунул ноги в ботинки и завязал шнурки.

– Киллер, вы работали, пока я сидел в боксе. Как там снаружи?

Улыбка на лице Киллера сменилась выражением озабоченности.

– Плохо, док, и будет еще хуже. Все люди становятся подозрительными, закрываются в своих домах и запирают двери, но скоро у них кончатся продукты, и тогда они позавидуют своим предкам, давно лежащим в земле, если только не случится какое-нибудь чудо. Газеты и телевидение пытаются смягчить положение, но кто умеет читать между строк, поймет разницу между официальными сообщениями и действительностью. Я сам видел кое-что: настоящее восстание в Ист-Сайд. Вы думаете, газеты опубликовали что-нибудь об этом? Ни слова.

– Я думаю, мы скоро справимся с создавшимся положением, – сказал Сэм.

Они подошли к лифту.

– Как только мы справимся с птицами – переносчиками болезни Рэнда, она заглохнет сама собой.

– В мире множество птиц, – ответил Киллер.

Он взял зубочистку и, казалось, сохранял абсолютное спокойствие.

Дверь в аудиторию номер два была закрыта.

Полицейский с выражением ярости на лице охранял вход. Он преградил Сэму путь, держа руку на поясе, вблизи от револьвера. Когда Сэм объяснил, что его ждут, полицейский сказал несколько слов в микрофон, вделанный в его воротничок, и парой минут позже дверь открылась и вышел Эдди Перкинс, главный врач одного из отделений. Киллер исчез, а Эдди провел Сэма в гардероб.

– Прежде чем вы пройдете в аудиторию, я должен вам кое-что сказать, – сказал он. – Кажется, там разразилась настоящая битва.

– А на чьей стороне вы?

– Хороший вопрос.

Эдди криво усмехнулся. Он вытащил пачку сигарет и протянул Сэму. Сэм поблагодарил его, но отказался. Эдди пожал плечами, но закурил.

– Я прикомандирован к команде доктора Мак-Кея. Ему официально поручены медицинские исследования и разработка всех необходимых мер противодействия. Нельзя забывать, как он действовал во время вспышки болезни Тофольма. Мак-Кей пользуется полной поддержкой представителя ВОЗ и некоторой поддержкой полиции и армии, но эти болтуны – политики – категорически против. Он пытался убедить губернатора, что нужно ввести военное положение, чтобы можно было подключить армию ООН. Рано или поздно нам, несомненно, придется воспользоваться ее услугами, так почему не сейчас? Кроме того, все птицы в радиусе ста миль должны быть уничтожены.

– В этом районе – добрая сотня парков и заповедников, где живут миллионы птиц, – вмешался Сэм. – Могу себе представить, что ответят на это консерваторы.

– Уже ответили, в лице губернатора. Не забудь, осенью он хочет выдвинуть свою кандидатуру.

– А что при таком раскладе ожидают от меня? – спросил Сэм.

– Мак-Кей считает вас человеком, который может привлечь голоса на его сторону. Если вы скажете пару слов, к вам прислушаются. Вы герой этого часа, человек, который первым увидел Рэнда, пошел с ним в карантин и сам сыграл роль подопытного кролика, чтобы доказать, что вирус «Рэнд-альфа» не передается от человека к человеку. Если эти результаты подтвердятся, паника уляжется, слухи об эвакуации города утихнут, и у нас больше не будет никаких препятствий, чтобы подвергнуть карантину все случаи заболевания. Надо втолковать этим твердолобым, что вирус «Рэнд-альфа» не передается от человека к человеку. Вы громко и ясно заявите, что единственная возможность остановить распространение вируса «Рэнд-бета» – это уничтожение нескольких миллионов птиц. Вы со мной согласны?

– Да, конечно. Звучит ужасно, но это единственный выход, пока не найдено действенное средство против этой болезни. Если мы сделаем все возможное, чтобы воспрепятствовать распространению инфекции, мы ее победим.

– Браво! Вот древний боевой дух.

Перкинс кивнул и повернулся к двери.

– Убедите нерешительных, и мы сможем продвинуться в нашей работе. Дайте мне пару минут, проинформировать Мак-Кея. А вы подготовьтесь к выступлению. Мы предоставим вам слово.

Эти две минуты показались Сэму вечностью.

Он разгладил перед зеркалом свой белый пиджак и попытался сделать то же самое с лицом, но безуспешно.

В горле у него пересохло, как тогда, когда он впервые прыгал с парашютом. «Политики», – думал он. Уголки его рта опустились. Необходимо убедить их. Каждая минута промедления означала дальнейшее распространение эпидемии. Когда его позвали, он открыл дверь и без колебаний подошел к трибуне. Перед трибуной за длинным столом сидели люди с серьезными лицами. Пестрые мундиры перемежались с темными костюмами. Все головы повернулись к Сэму, и доктор Мак-Кей прервал свою речь, чтобы приветствовать его.

– Ну, джентльмены, теперь наконец мы узнаем факты, – сказал Мак-Кей, – непреложные факты и доказательства, которые должны привести нас к логически обоснованному решению. Это доктор Сэм Бертолли. По крайней мере его имя, я полагаю, всем вам хорошо известно.

По довольно немногочисленному ряду собравшихся пробежал тихий шепот. Поднимаясь к трибуне, Сэм старался избегать взглядов, пристально следивших за ним. Мак-Кей сделал ему знак.

– В настоящее время доктор Бертолли – признанный специалист по болезни Рэнда, – громко объявил Мак-Кей. – Он был там, когда Рэнд вышел из корабля, он лечил его, как и второй случай заболевания, полицейского Майлса, здесь, в инфекционном отделении. Он также человек, который с помощью эксперимента доказал, что болезнь Рэнда передается только при посредстве птиц, а не от человека к человеку. Доктор Бертолли, вы можете что-нибудь сказать о последствиях эксперимента?

Сэм понял, что Мак-Кей не только хороший врач, но и ловкий политик. Благодаря тому, что он держал аудиторию в неведении относительно проделанного Сэмом опыта, он создал атмосферу, в которой могли произойти весьма драматические события. В обычных обстоятельствах ничего хорошего от политиканствующего врача Сэм не ждал, но теперь ему стало ясно, что он сам должен стать таким же.

Это было нужно для того, чтобы убедить слушателей. Когда он повернулся к ним, в зале воцарилась выжидательная тишина.

– Лабораторные опыты показали, что болезнь Рэнда существует в двух формах, – начал Сэм. – Чтобы различить эти формы, мы назвали их альфа и бета. Вирус «Рэнд-альфа» привел к смерти командора Рэнда, но не способен поражать другие живые существа, за исключением птиц. Птицы заражены вирусом «Рэнд-бета». Вирус крайне вирулентный, способен поражать и птиц, и людей. У зараженных людей вирус «Рэнд-бета» переходит в вирус «Рэнд-альфа». Таким образом заразился полицейский Майлс. Болезнь эта не может передаваться от человека к человеку.

– Откуда вы знаете, доктор? – перебил Мак-Кей.

– Я взял у Майлса живой вирус и заразил себя.

Сэм замолчал: в рядах слушателей возникло движение. Сидевшие поблизости, казалось, совершенно непроизвольно отпрянули. Мак-Кей холодно улыбнулся и положил ладонь на руку Сэма.

– Только что услышанное не должно вас беспокоить, – сказал он, повышая голос. – Если бы доктор Бертолли заболел, у него давно бы уже появились известные симптомы. Согласно нашим наблюдениям, во всех известных нам случаях первые симптомы болезни появлялись в среднем через час после заражения.

Мак-Кей взглянул на Сэма, который равнодушно смотрел на аудиторию.

– У вас есть какие-нибудь предложения относительно лечения этой болезни, доктор Бертолли?

– Нет, – сказал Сэм. – В настоящее время болезнь неизлечима. Тот, кто заразился ею, обречен. Единственный путь сдержать распространение заболевания – уничтожить всех птиц – разносчиков инфекции в радиусе десяти, двадцати или ста миль. И убедиться, что ни одна птица не ускользнула. Я знаю, это звучит ужасно, но у нас нет иного выхода. Если все свести к одному предложению, то это будет звучать так: птицы или мы.

Раздались возмущенные голоса. Доктор Мак-Кей игнорировал их, повернувшись к столу спиной, чтобы не видеть пунцового лица губернатора, который в волнении вскочил со своего места.

– Здесь присутствует человек, который может квалифицированно объяснить, что должно быть сделано. Это профессор Бурже, куратор Нью-йоркского зоопарка. Профессор Бурже…

Бурже был хилым человечком с почти лысым черепом. Он говорил, опустив голову, и его голос стал слышен лишь тогда, когда в аудитории воцарилась мертвая тишина.

– … различное поведение различных видов птиц. Располагая этими данными, можно с большой вероятностью рассчитать область заражения для различных представленных у нас видов птиц, поэтому я говорю…

Он замолк и порылся в лежавших перед ним бумажках. По рядам пробежал шепоток.

– Я прошу прощения, джентльмены, – сказал Бурже.

Он поднял голову. Глаза его были полны слез, они текли по щекам.

– Я только что из зоопарка, где мы отравили всех птиц, джентльмены. Ага, вот и расчеты. В радиусе ста миль, считая от Манхеттена, во всех направлениях и в направлении Лонг-Айленда и Мантаун Пойнт несколько дальше. Этого должно быть достаточно. Из сообщений, которые поступят позже, будет ясно, можно ли считать эти меры достаточными.

– Это невозможно! – раздался чей-то голос. – Это же почти десять тысяч квадратных миль. Потребуется целая армия.

– Верно, – сказал Бурже. – Нам нужна армия. Мы должны позвать на помощь армию ООН. Для проведения наших мероприятий необходим газ, ядовитые приманки, оружие, боеприпасы…

Профессор Чейбл тщетно старался расслышать что-нибудь в поднявшемся шуме.

Когда шум затих, он сказал:

– Джентльмены, проблема, с которой мы столкнулись, подпадает под юрисдикцию ВОЗ, поэтому я и принимаю участие в этом совещании. Я думаю, мы выслушали достаточно фактов, чтобы принять решение, поэтому предлагаю немедленно проголосовать.

В зале снова поднялся шум, потом собравшиеся постепенно успокоились и было проведено голосование. Немного позже голоса были подсчитаны.

Хотя голосование и не принесло убедительной победы группе, выступавшей за немедленные действия, но простого большинства оказалось достаточно, чтобы приступить к осуществлению мероприятий, признанных действенными. В ближайшее утро армии предстояло начать кампанию по уничтожению всех видов птиц.