Текст книги "Пришельцы, дары приносящие (сборник)"

КБОКК наносит новый удар

– Да уж, – сказал Джефф О’Хара, любуясь собой в ручном зеркале, – шляпа и впрямь что надо.

Его макушка пряталась под блестящим шлемом, из которого во все стороны дикобразьими иглами торчали металлические прутки. Сбоку выходил толстый пучок изолированных проводов и тянулся к ящику с множеством кнопок и циферблатов; оттуда, потрескивая, выползала исчерканная зигзагами бумажная лента.

Внутри ящика приглушенно звякнуло. Изобретатель, коротышка с густой черной бородой, что-то пробормотал под нос и пощелкал переключателями.

– Вот она, ваша электронная френограмма! – радостно объявил он, бросая на стол перед Джеффом кусок бумажной ленты.

Тот взглянул на нее, как на ядовитую змею.

– Плод моего гения! – воскликнул изобретатель. – Результат многолетнего тяжкого труда! После смерти незабываемого Франца Йозефа Галля[2]2
  Франц Йозеф Галль – австрийский врач и анатом, основатель френологии.


[Закрыть] никому не удавалось сделать большего. Вот эти стержни, что у вас на голове, перемещаются по вертикали, следуя изгибам черепа. В каждый из датчиков встроен чувствительный реостат, измеряющий степень смещения, а выходные данные всех реостатов записываются на ленту. Как думаете, КБОКК выделит мне грант?

Джефф снял тяжелый шлем и почесал макушку.

– Хороший вопрос, – проговорил он, переводя взгляд со шлема на ленту и обратно. – Похоже, штуковина сделана как надо и задачу свою выполняет, вот только сама ваша френология вызывает серьезные сомнения. По мне, так это чепуха чепуховая – большей чуши и придумать трудно.

– Вы меня оскорбляете? Я не затем сюда пришел, чтобы выслушивать…

– Спокойно, Типтофт, дайте закончить. Я сказал, что теория кажется мне дурацкой, и не покривил душой, но это вовсе не значит, будто ваш прибор недостоин гранта КБОККа. Комиссия по благотворительности, обслуживанию и контролю качества выделяет средства на исследования любого рода независимо от их реальной ценности. Один ученый у нас занимается иглоукалыванием, а другой – придумывает всякие заклинания, пытаясь сквасить ими молоко… В общем, кто мы такие, чтобы втискивать научную мысль в прокрустово ложе?

Зажужжал селектор, Джефф нажал кнопку:

– В чем дело?

– Какой-то джентльмен желает вас видеть. Говорит, он из полиции, сержант Маннгеймер.

– Гр-р-р… – прохрипел Типтофт, судорожно хватаясь под бородой за горло.

– Через пару минут, мисс Паркер, – ответил в микрофон Джефф, бросив на ученого удивленный взгляд. – Как только уйдет мой посетитель. – Отключившись, он повернулся к Типтофту. – Насколько я понял, вы немного знакомы с нашим другом-сержантом?

– Он… из отдела по борьбе с мошенничеством.

– Можете дальше не объяснять. Понимаю и сочувствую.

Джефф нажал кнопку на столе, и в потолке сдвинулась панель из звукоизолирующего материала. Раскрывший от удивления рот Типтофт смотрел, как на тонкой цепочке опускается большой крюк. Тот остановился прямо над столом, и Джефф подцепил им ручку на корпусе френографа. После нажатия еще одной кнопки процесс пошел в обратном направлении, и Типтофт разинул рот еще шире, глядя, как его изобретение возносится к потолку и исчезает в черной дыре. Панель скользнула на место, и единственным напоминанием о красовавшемся на столе приборе осталась лишь лента в руке хозяина кабинета. Бросив ее в ящик стола, Джефф тщательно его запер.

– Обычно спрятанное ищут в стенах и полу, в мебели и тому подобном, – сказал он. – Но никому не приходит в голову обыскивать потолок.

– Мое изобретение!..

– Оно в полной безопасности до следующего вашего визита; тогда вы сможете его забрать. Будете уходить, попросите мисс Паркер назначить вам время.

– Это катастрофа! Маннгеймер знает меня в лицо!

– КБОКК терпеть не может, когда ему пытаются мешать. – Выдвинув нижний ящик стола, Джефф извлек нечто похожее на комок бинтов и темные очки.

Бинты были пришиты к тканевой основе. Натянув эту необычную маску на голову Типтофту и с трудом запихав под нее бороду, Джефф застегнул на затылке изобретателя молнию. Типтофт испуганно таращился в отверстия, пока Джефф не надел ему очки.

– Ну вот, теперь вы выглядите так, будто по вашей голове проехался грузовик. Под этими бинтами вас не то что Маннгеймер, родная мать не узнает. Когда увидимся в следующий раз, вернете.

Джефф повел ошеломленного изобретателя к выходу, дав знак, чтобы впустили Маннгеймера. На пороге посетители столкнулись, и детектив выпучил глаза.

– Что это было? – спросил Маннгеймер, когда дверь закрылась.

– Человек-невидимка. Вы что, телевизор не смотрите?

– О’Хара, мне сегодня не до шуток.

– Прошу прощения. Это мой деловой партнер, с ним случилась неприятность в парикмахерской. Бритва…

– Хватит! Уже жалею, что спросил, – простонал детектив, устало опускаясь в кресло для посетителей. – Вы должны мне помочь, О’Хара. Иначе я конченый человек. Только и останется, что застрелиться.

Эти слова настолько потрясли Джеффа, что наступила непривычная тишина. До сих пор при каждой встрече между этими людьми вспыхивал спор, со стороны детектива сопровождавшийся прямыми и завуалированными угрозами. Хозяин насторожился, – возможно, это ловушка.

– Не соизволите ли объясниться? – спросил он, включая коленом магнитофон.

– Слышали когда-нибудь о мошеннике по имени Фаркухар?

– Никогда.

– А о некоем субъекте, который представляется как профессор доктор Херингбут?

– Если бы вы хорошенько учили уроки и если бы ваше продажное управление полиции не скупилось на покупку ежегодника КБОККа – семь долларов в год, включая пересылку, – вы бы знали, что в пятьдесят седьмом году добрый доктор получил у нас грант. – Джефф повернулся к полке, снял увесистый темный том и перелистал страницы. – Да, вот он.

– Этот Херингбут – честный человек? В смысле, настоящий ученый?

В голосе детектива слышалось отчаяние, и Джефф предпочел не огрызаться в ответ: вряд ли сержант настолько хороший актер, чтобы убедительно притворяться.

– Он ученый с оригинальным умом, и притом хороший специалист. У него выше крыши научных степеней, промышленные патенты, которые приносят ему приличный доход, – в общем, достойный исследователь. Вот только с одним у него не все в порядке…

– С чем?

– Он уже десять лет как свихнулся. Об этом тоже есть в ежегоднике.

– Сегодня же он будет сидеть в психушке! – воскликнул Маннгеймер, к которому вернулась прежняя несносная самоуверенность, и вскочил с кресла.

– Нет, не будет.

– Это еще почему? – Детектив вновь плюхнулся в кресло.

– Он совершенно безобиден, вот почему. Вы не первый, кто пытается упрятать его под замок. Дело передали в суд, но он выиграл. Теперь у него есть ушлый адвокат, доступный в любую минуту, психиатр, готовый прийти на помощь когда угодно, и телохранитель, который с ним днем и ночью. Может, все-таки расскажете, что случилось?

– Это кошмар! Я не смог даже доложить лейтенанту. Если поделюсь с вами, будете молчать? Кто-нибудь узнает – мне конец…

– Честное скаутское! – Джефф поднял два пальца, перекрестившись и сплюнув. – Как вам известно, КБОКК очень хорошо хранит тайну.

– Известно-известно, – мрачно буркнул детектив. – Мне ничего больше не остается – нужна помощь. Кое-кто в мэрии, некая важная шишка, связался с этим мошенником Фаркухаром, похоже самым ловким во всей стране. Он ни разу не попадал в тюрьму, мы только и можем, что следить за ним, когда он в городе, и давить на него, чтобы наконец отсюда свалил. Где он только ни орудовал – за карточным столом, на скачках, притворялся родственником арестованного в Испании, но так и не попался, настолько хитер. Мы даже не знали, что он опять в городе, проворачивает очередную операцию вместе с этим доктором Херингбутом. Уже нашел себе очередную жертву, о чем я проведал случайно. А если у него все получится – мне несдобровать, раз я не сумел посадить его за решетку до того, как он сделал свое грязное дело.

– И кто же его жертва?

– Это секретная информация…

– В таком случае, до свидания.

Потея, страдая и дрожа, Маннгеймер наконец набрался смелости и проговорил сквозь стучащие зубы:

– Ниссинг…

– Новый комиссар полиции?

– Он самый! Я никому не могу рассказать – комиссар взбесится, если кто-то узнает, что он стал жертвой мошенника. Так что…

– Вы пришли ко мне, чтобы спасти свою шкуру и шкуру комиссара? И как же, по-вашему, я могу это сделать?

– Ну… вы же знаете этого профессора, могли бы поговорить с ним, объяснить, во что он ввязался и что ему грозит. Убедите его отступить. Без него Фаркухар сам не справится. А потом, уже без профессора, мы нажмем как следует на Фаркухара и заставим убраться из города.

– Превосходный план, сержант. За одним лишь существенным исключением. Зачем мне таскать для вас каштаны из огня?

Маннгеймер в замешательстве поскреб затылок.

– Ну же, я слушаю, – ледяным тоном произнес Джефф и, не дождавшись аргументов, глубокомысленно кивнул. – Вы весьма мудро поступили, не став взывать к моей морали или долгу гражданина. Вам известно, как я отношусь к жуликам из городского совета. Что ж, удивлю вас, сержант, – я помогу. По одной лишь причине: может, у доктора Херингбута и не вполне в порядке с головой, но он кристально честен и, уверен, не ввязался бы в эту историю по собственной воле. Наш фонд перед ним в некотором долгу. Вы выяснили, в чем состоит суть мошенничества?

Глубоко вздохнув, Маннгеймер потянулся за сигаретами.

– Пока толком узнать не удалось, – пожаловался он. – Все, что мне известно, – речь идет о некоем изобретении. Полагаю, аферисты пытаются убедить комиссара Ниссинга вложить средства в его разработку.

Детектив поковырялся мясистым пальцем в сигаретной пачке и смял ее, обнаружив, что она пуста. Джефф достал портсигар и протянул через стол.

– Угощайтесь, – предложил он, нажимая кнопку сбоку портсигара.

Из него высунулась на два дюйма сигарета; Маннгеймер вытащил ее уже зажженной:

– Отличная вещица.

– Работает прекрасно, но чересчур дорога в производстве. – Джефф положил портсигар на стол и кивнул. – Вернемся к вашему мошеннику Фаркухару. Мне нужны любые сведения о нем, а также все, что известно по этому делу. Чем быстрее, тем лучше.

– Напечатаю сегодня вечером и сам принесу.

– Почему бы не прямо сейчас? Есть какие-то причины?

– Угу, мне нужно в суд. Мы наконец выдвигаем обвинение против того чокнутого доктора, ну, вы знаете, по фамилии Хэмпстед. Его должен был защищать некий пьяница-адвокат по имени Энтони Дж. Блэкстоун, но до меня только что дошли слухи, что этот стервятник угодил в больницу с белой горячкой. Так что дело пустяковое.

– Так уж и пустяковое? – Будь сержант чуть внимательнее, он заметил бы ледяную нотку в голосе Джеффа и увидел бы, как сузились его глаза.

– Угу. Я засажу этого дурачка за решетку лет этак на пять-десять. – Самодовольно улыбнувшись, он раздавил окурок в пепельнице и потянулся к портсигару Джеффа.

– Возможно, вам интересно будет узнать, что защиту доктора Хэмпстеда оплачивает наш фонд, – промурлыкал Джефф, словно готовящийся к прыжку леопард. – К тому же мистера Блэкстоуна также пригласил фонд. Поскольку он болен, я отправлюсь в суд вместе с вами и буду вести защиту сам. – Леопард прыгнул. – И позабочусь, чтобы все обвинения были сняты, а вас осмеяли в зале суда, тупоголовый идиот!

– Что? – задохнулся Маннгеймер.

К несчастью, именно в это мгновение он держал портсигар возле лица, нажимая кнопку. Сигарета выстрелила и исчезла между его губами. Сержант запоздало закрыл рот, и из носа повалил дым.

– Я ее проглотил! – пробормотал он.

– Вам только на пользу, – заметил Джефф, забирая портсигар. – Может, поправит пищеварение. Так что, поедем в суд?

Они молча ехали в центр города на такси.

– Послушайте… вам ведь это не помешает? – Наконец детектив набрался духа и обратился к Джеффу. – В смысле, вы ведь все равно поможете мне спасти комиссара?

– Естественно, – с монументальной рассудительностью ответил Джефф. – Моя правая рука всегда знает, что делает левая, но никогда ей не препятствует. Только не думайте, что если я согласился помочь, то не сожру вас заживо на процессе.

Когда они высадились из такси перед зданием суда, к Джеффу робко подошел потрепанный человечек в запятнанном морском свитере и протянул ему толстый портфель.

– Он стоял за стойкой в «Последнем шансе», как вы и говорили, мистер О’Хара, – хрипло прошептал он.

– Спасибо, Арпад. Я уже заплатил там за тебя пять баксов, так что можешь окончательно уничтожить алкоголем свои голосовые связки.

– Именно этим сейчас и займусь, – прохрипел тот и ушел прочь.

– До встречи в суде, сержант, – холодно улыбнулся Джефф. – Где вы сгорите ярким пламенем.

Это был разгром, катастрофа – но не для полиции. Джефф молча сидел, слушая прокурора, который наводил страх на дрожащего доктора Хэмпстеда. Прокурор не поставил под сомнение показания многочисленных свидетелей обвинения, даже не задал им ни единого вопроса.

– Мне следовало остаться во Флориде, – сказал Джеффу доктор Хэмпстед, в отчаянии заламывая руки с побелевшими пальцами. – Я не переживу зиму в этом штате, в холодной камере. Надо было оставаться на золотых песках, как вы советовали. Я вернулся лишь потому, что моя «Антипростуда» казалась столь надежной, настоящим благом для человечества. Теперь я жертва на алтаре непродуманного гражданского законодательства.

– Если вы о том, что местные копы вас недолюбливают, – не могу не согласиться. Но вы вернулись и стоите перед судом, и у нас еще есть парочка фокусов в старом рукаве. Крепитесь!

Когда Джефф встал, воцарилась полная ожидания тишина.

– Свидетели отсутствуют… – сказал он.

– У вас нет свидетелей? – потрясенно переспросил судья.

– В них нет необходимости, ваша честь. Сторона обвинения предоставила их достаточно, и я не собираюсь тратить ваше драгоценное время на новых. Прежде всего – это дело вообще не должно было попасть в суд ввиду недостаточности доказательств. Средство, которое доктор Хэмпстед изготовлял и продавал под броским названием «Антипростуда», является именно тем, чем оно должно являться, и я намерен доказать это суду.

– Возражаю, ваша честь, – вмешался прокурор. – Перед нами прошел ряд свидетелей-экспертов, продемонстрировавших, что от обычной простуды не существует лекарства, и в том не может быть даже тени сомнения…

– Не существует лекарства, известного им, – поправил Джефф. – Никто из них не испытывал «Антипростуду», а у меня есть подтверждение, что она соответствует своему названию.

– Протест отклоняется. – Молоток ударил по столу.

– Спасибо, ваша честь, – сказал Джефф, шурша толстой пачкой бумаг. – Итак, для протокола: каждая бутылка «Антипростуды» имеет этикетку с указанием состава и инструкцией по применению. После приема разведенным в молоке, как указано в инструкции, лекарство дает требуемый результат.

– Протестую! – снова вскочил прокурор. – Это чертово зелье ничего не содержит, кроме нескольких распространенных витаминов и малых количеств железа и кадмия. Оно не стоит ни цента. Любой аптекарь продаст вам…

– Любой аптекарь продаст вам аспирин! – прервал его Джефф. – Не важно, под каким названием – как аспирин или как ацетилсалициловая кислота. Разные фирмы-производители в коммерческих целях дают ему разные названия, но в любой ипостаси он является популярным средством от множества недомоганий, в числе которых даже головная боль и ревматизм. Доступность никак не соотносится с эффективностью.

– Отклоняется, мистер прокурор. – Судья снова устало ударил молотком. – Вам не кажется, что стоит поумерить протесты, иначе мы тут проторчим всю неделю?

Покрасневший прокурор опустился в кресло.

– Не стану вас долго задерживать, – невинно улыбнулся Джефф. – На этикетке каждой бутылки «Антипростуды» ясно написано, что, если ее принимать в соответствии с указаниями, она предотвращает простуду у детей. И это действительно так. Представляю в качестве первого доказательства научную статью. В ней говорится об исследовании, проведенном в тысяча девятьсот шестьдесят первом году доктором Фрэнком Э. Барнсом-младшим, председателем Комитета школьного здоровья Медицинского сообщества штата Северная Каролина. Доктор Барнс обследовал членов школьной баскетбольной команды, как мальчиков, так и девочек, и обнаружил, что большинство детей плохо питаются, причем лишь два процента ежедневно выпивают достаточное количество молока. Проведя трехмесячные наблюдения, доктор обнаружил, что дети, получавшие витаминные добавки, не болеют простудой и не пропускают занятия в зимние месяцы. В то же время контрольная группа детей, питавшихся по-прежнему, простужались как обычно и пропускали занятия.

Прокурор снова вскочил, торжествующе размахивая листом бумаги:

– Если позволите, ваша честь, – об этих так называемых исследованиях нам уже известно. Но нам также известно, что отчет о них не был принят для публикации в «Журнале Американского медицинского сообщества» на том основании, что ученики средней школы не нуждаются в витаминных добавках. Вам известно об этом, мистер О’Хара?

– Мне об этом известно, – столь же вкрадчиво ответил Джефф. – Мне также известно, что редакция «Журнала АМС» ошибается, так же как в прошлом иногда ошибались редакции журналов и члены авторитетных научных сообществ. Думаю, вам стоит взять назад ваше заявление о так называемом отчете доктора Барнса. Вы что, обвиняете его во лжи? Сомневаетесь в научной точности его тщательно проделанной работы? Не забывайте, редакция «Журнала АМС» лишь выразила свое мнение, на самом деле ошибочное, о том, что витамины не помогают ученикам средних школ. Вы готовы пойти дальше?

– Возможно, я несколько поторопился, – покраснев, сказал прокурор. – Если есть хоть какой-то повод к тому, что мои слова могут быть истолкованы неверно, я с радостью вычеркну их из протокола.

– Как раз вовремя, – добавил Джефф, показывая еще один лист бумаги. – Второе документальное подтверждение. На симпозиуме по вопросам питания в медицинской практике в тысяча девятьсот шестьдесят четвертом году, через три года после исследований доктора Барнса, несколько слов по теме было сказано Робертом У. Хиллманом из медицинского центра университета штата Нью-Йорк. Цитирую слова доктора Хиллмана: «Подростки, в особенности девочки, хуже всего питаются в семьях… В результате до трех четвертей девочек-подростков могут не получать до двух третей таких питательных веществ, как витамины А и С, тиамин, рибофлавин, кальций и железо». Таким образом, было доказано, что большинству подростков недостает витаминов, несмотря на любые официальные или неофициальные мнения об обратном. Доказано, что дети с недостатком витаминов страдают от простудных заболеваний. Средство «Антипростуда», продающееся по доступной и конкурентоспособной цене, восполняет недостаток питательных веществ, если принимать его с молоком, как указано в инструкции, и предотвращает простуду. Защита свое слово закончила.

– Вы опять добились своего, Джеффри О’Хара, – дрожащим голосом проговорил Хэмпстед, пожимая кисть Джеффа. – Я в вечном долгу перед вами.

– Это часть работы фонда, доктор. Все, что я прошу взамен, – согласиться на небольшое предложение. Флорида…

– Уже лечу. Какой же я глупец, что вообще вернулся в этот зловещий мегаполис! Есть и другие города, которые точно так же могут воспользоваться плодами моих открытий.

– Не забывайте об этом, когда в следующий раз вам захочется спасти человечество, – сказал Джефф, прощаясь с Хэмпстедом перед зданием суда, и поймал такси.

Было уже пять, когда он вошел в офис КБОККа. Его секретарша Салли Паркер пудрила носик перед настенным зеркалом, прежде чем броситься в бой, которым сопровождалась любая поездка в час пик. Заглядывая в зеркало, она приподнялась на цыпочки, и Джефф окинул веселым взглядом ее стройную фигурку:

– Должен сказать, ваш костюм лишь подчеркивает ваши естественные черты. Вот только… вы что, заделались битником? Или вязаные чулки до колен – желание вернуться к простым крестьянским временам юных дней Америки?

– Мистер О’Хара, – закрывая сумочку, презрительно фыркнула она, – я ношу эти чудовищные вещи исключительно ради науки. И денег. – Она отвернула чулок, под которым обнаружился другой, потоньше, кошмарного пурпурного цвета, в полоску. – Я уже полтора года таскаю эти жуткие чулки на работу, и они нисколько не изнашиваются и не рвутся. Может, вы помните: я получаю за это грант, двадцать пять долларов в месяц. Может, вы также помните, что уже давно уговариваете меня носить их и вне работы. У меня появился план: буду ходить в них без всякого смущения везде и всегда. И за это вы повысите мой грант до пятидесяти долларов в месяц.

– Сорок, – сказал Джефф, заполняя расписку. – Пока они не превратятся в клочья, над ними никто не станет смеяться. Но дополнительная работа стоит пятнадцати баксов. Распишитесь.

– Вы скряга, сэр, как и ваш фонд. – Она сердито нацарапала свою фамилию.

– Вам не следует забывать, что вы всего лишь простая наемная работница.

Джефф остался в офисе один. В ожидании Маннгеймера было самое время заняться бумагами. Сунув расписку Салли в папку с надписью «Мистер X», он сделал пометку об увеличении времени испытаний не знающих сноса чулок, надеясь, что безвестный изобретатель когда-нибудь вернется и раскроет секрет их создания.

Чтобы взбодриться после тяжких трудов, Джефф заказал ужин из ресторана напротив и бутылку бурбона из магазина за углом. Уделяя должное внимание тому и другому, а также периодически просматривая папки и заклеивая письма, которые утром должна будет отправить Салли, он с удовольствием провел время до девяти, когда назойливый стук в дверь возвестил о прибытии Маннгеймера.

– Входите, сержант. Судя по крайне мрачному выражению на вашей честной физиономии, сегодня у вас не самый счастливый день. Садитесь. Уверен, сейчас вы не на службе и потому не откажетесь выпить со мной, и, если не станете упоминать сегодняшний суд, не стану делать этого и я.

Детектив тяжело опустился в кресло, без единого слова взял стакан и протянул толстый конверт. Джефф просмотрел его содержимое, потягивая виски.

– Очень интересно, – сказал он, закончив. – Здесь больше сведений о Фаркухаре, чем было у меня, но абсолютно ничего о том, что происходит сейчас, не считая адреса лаборатории доктора Херингбута. Мне требуется больше данных, но, похоже, ваших мыслительных способностей для этого недостаточно.

– Как тут что-то узнаешь? – мрачно спросил Маннгеймер. – Подсадить жучков? Я пытался, никакого толку. Старого мошенника вроде Фаркухара так просто не поймаешь.

– Конечно. Я поймаю его куда проще. Пойду туда и спрошу, чем он занимается.

– Что вы сделаете?!

– Бросьте, сержант. Не пучьте глаза – красоты это вам не добавляет. Доктор – старый друг нашего фонда и рад будет со мной встретиться. Нас всегда интересовала его работа. Фаркухару придется смириться с моим присутствием, и у него нет никаких законных оснований возражать, поскольку у нас честный деловой разговор. – Джефф достал из шкафа электробритву и начал водить ею по лицу. – Пойду сегодня же вечером. Можете позвонить мне утром, и я дам полный отчет.

– Нарываетесь на неприятности, О’Хара. Этот Фаркухар – крепкий орешек. Похоже, он причастен к исчезновению нескольких человек.

– Что ж, вполне понимаю ваши подозрения. – Джефф выключил бритву, убрал в шкаф и достал роскошный кожаный дипломат с золотыми замками. – О’Хара тоже крепкий орешек и может о себе позаботиться. Нам нужны факты, и именно эти люди способны их представить. – Открыв дипломат, он показал на встроенный магнитофон. – Микрофон спрятан в ручке, весьма удобная штука.

Задумчиво взвесив в руке пустой дипломат, он добавил в качестве балласта пачку бумаги и бутылку бурбона.

– Поедем вместе на такси, – предложил Джефф, выключая свет. – Я выйду за углом возле лаборатории Херингбута, а вам проезд оплатит полицейское управление.

В центр они ехали молча. Дождавшись, пока такси не скроется из виду, Джефф свернул за угол на Ньюбай-стрит. В этой части города находились предприятия легкой и тяжелой промышленности, а также склады их продукции, и с наступлением темноты здесь становилось почти безлюдно, лишь время от времени проезжала машина под широко отстоящими друг от друга уличными фонарями. Дом номер тридцать два оказался маленьким потрепанным четырехэтажным зданием, почти скрывавшимся в тени гигантских складов. Поднявшись по крошащимся каменным ступеням, Джефф поправил галстук, нажатием на угол дипломата включил магнитофон и вдавил кнопку звонка. Почти сразу же внутри вспыхнул свет, заскрежетали замки и дверь со скрипом отворилась.

– Добро пожаловать, – моргая в темноте, проговорил появившийся на пороге незнакомец, и теплый тон его голоса тут же сменился холодным. – Кто вы такой?

– Джеффри О’Хара, – улыбнулся Джефф. – Я бы хотел увидеться с доктором Херингбутом.

– Что вам от него нужно? – бросил незнакомец.

Он был высок и худ, его симпатичное загорелое лицо украшали усы, как у британского офицера. По полицейским фотографиям Джефф узнал в нем Фаркухара, но не подал виду.

– Я по личному делу, вряд ли оно вас заинтересует, – не обращая внимания на сердитые нотки в голосе собеседника, как можно любезнее ответил он. – Не соблаговолите ли сообщить доктору о моем приходе?

Фаркухар нерешительно пожевал губу, затем окинул взглядом пустую улицу и наконец решился:

– Ладно, заходите.

Он повел Джеффа наверх по заплесневелой лестнице и распахнул дверь. Джефф успел лишь бросить взгляд на большую, обставленную как лаборатория комнату, когда его внимание привлек человек в белом халате, стоявший к нему спиной и работавший за одним из столов.

– Доктор Херингбут, к вам пришли, – сказал Фаркухар.

– Да? – Человек у стола повернулся.

Джефф шагнул вперед. Прошли годы с тех пор, как он в последний раз видел Херингбута, которого хорошо знал.

– Рад вас видеть, доктор Херингбут, – сказал Джефф и тут же понял, что никогда прежде не встречал этого человека.

– Что вам нужно? – спросил лже-Херингбут – невысокий, с редкими песочного цвета волосами и весьма озабоченным выражением лица.

Джефф тепло улыбнулся, но промолчал. Повернувшись, он положил дипломат на ближайший стол, лихорадочно думая, что ответить.

– Доктор Херингбут, моя фирма направила меня к вам по конфиденциальному делу. Вот визитная карточка.

Открыв бумажник, Джефф пролистал пластиковые разделители, выбрал карточку и протянул собеседнику. Листать разделители, естественно, пришлось потому, что карточки там были совершенно разные.

– Дж. Дж. О’Хара, – прочитал поддельный доктор. – «Интернэшнл фандс лимитед», Берн. И что это значит? В чем, собственно, дело?

– Ist iss eine konfidentialische mattervotter, – с хриплым тевтонским акцентом произнес Джефф.

– Прошу вас говорить по-английски. В этой стране я не разговариваю по-немецки.

«Ты нигде по-немецки не говоришь, если решил, что это немецкий», – подумал Джефф и улыбнулся еще шире.

– Конечно. Я просто пытался объяснить, что пришел по конфиденциальному делу.

Он театрально закатил глаза, глядя на нависшего над ним Фаркухара.

– Все в порядке, можете говорить. Мистер Фаркухар – мой партнер, у меня нет от него тайн…

Речь лжедоктора прервал отдаленный звонок. Он бросил взгляд на Фаркухара, который что-то недовольно пробурчал и вышел.

– Не могло бы ваше дело немного подождать? – нервно спросил лжедоктор. – У нас сегодня вечером важная встреча и ни на что другое времени нет.

Джефф что-то неразборчиво пробормотал в ответ, не сводя глаз с двери. Какое-то время они извинялись друг перед другом, пока не вернулся Фаркухар. Когда Джефф увидел, кто с ним, его улыбка уподобилась оскалу голодного аллигатора.

– Мистер Ниссинг, – сказал он, делая шаг вперед, – какая удача! Собственно, я тут из-за вас.

Толстяк Ниссинг попятился, подозрительно тараща глазки:

– Кто вы такой, сэр? Я никогда вас раньше не встречал.

– Как и я вас, сэр. – Джефф выхватил еще одну визитку и протянул ему. – Но вам все станет ясно, если я скажу, что вы, вне всякого сомнения, хорошо известная и выдающаяся персона и, естественно, я видел ваши фотографии в газетах. Более того, моей фирме недавно стало известно, что вы планируете сделать определенные инвестиции, и я готов предложить любую помощь. – Не обращая внимания на странные взгляды, которыми обменялись все трое, он продолжал: – «Интернэшнл фандс» – всемирно известная фирма, вкладывающая средства во всех частях земного шара. Наша деятельность столь успешна, что мы, ха-ха, страдаем от избытка денег, а вы сами знаете, как это плохо. Деньги делают деньги, но это если они движутся, а никуда не вложенный капитал делает только убытки. Когда мы услышали, что доктору Херингбуту требуется финансирование его изобретения, меня сразу же направили к вам. Когда мы услышали, что вы, мистер Ниссинг, тоже намерены вложить средства, я поспешил со всех ног. Умоляю, не держите меня в неведении – вы обеспечиваете все расходы или остается хоть какое-то место для нас? Чековая книжка у меня в кармане, и я готов тотчас же выплатить любую сумму.

Двое мошенников молча страдали. Ниссинг, однако, расслабился и даже улыбнулся, потирая жирные щеки:

– Крайне рад слышать, О’Хара. Я действительно подумывал вложить средства, но сумма довольно велика, и я буду только счастлив иметь партнера в данном предприятии.

– И каков должен быть вклад «Интернэшнл фандс»?

Ниссинг прикрыл свиные глазки:

– Ну, скажем… сто тысяч долларов?

Покровительственно улыбнувшись, Джефф достал ручку:

– И все? А мы-то надеялись на крупные инвестиции. Впрочем, как скажете. – Он полез во внутренний карман, но рука замерла на полпути. – Надеюсь, вы не против, если я взгляну на изобретение, прежде чем подпишу чек?

– Уверен, профессор не против, – кивнул Ниссинг. – Но… вы же сказали, что вам о нем все известно? – с подозрением спросил он.

– Знать о чем-то и увидеть воочию – далеко не одно и то же, – ответил Джефф, ступая по краю пропасти.

Он пока что не имел ни малейшего понятия о сути изобретения.

– Конечно-конечно, вам же придется что-то рассказывать своему руководству в Берне. Ваше мнение, профессор? Мистер Фаркухар?

Оба натянуто улыбнулись и поежились, но отступать было некуда.

– Давайте, доктор, – наконец сказал Фаркухар. – Мы все будем рады увидеть вашу невероятную машину в действии.

– Это уж точно, – восторженно заявил Ниссинг. – Нужно хоть раз посмотреть, чтобы в нее поверить.

Поддельный Херингбут повернулся к большой панели управления и включил прибор.

– Разрушение материи требует немалой энергии, – начал он, – как и ее восстановление после перевода в волновую форму. – (Джефф поднял брови, но промолчал.) – Пока заряжается передатчик, могу продемонстрировать работу разрушителя материи…

– Незабываемое зрелище, – заявил Ниссинг. – Я готов хоть сто раз наблюдать, как он работает.