Текст книги "Назад в СССР с кучей баксов. История перемещения во времени"

10. Офицер КГБ?! Прям так сразу?..

– Здравствуйте! Я из Комитета государственной безопасности, – сказал мне здоровенный мужчина в солидном сером костюме, преграждая мне дорогу на выход. Вот он, советский КГБ. Не дремлет даже в сортирах, подумал я, вспоминая известную всем фразу Путина.

– Hello! I don`t speak Russian, – широко улыбнувшись, на чистом английском ответил я ему, подумав, как пригодилась мне английская спецшкола. Вид-то у меня был явно не местный. Джинсы, спортивные ботинки-кроссовки. Более всего я смахивал на иностранца, видимо…

– Но вы отменно ругаетесь русским матом, – улыбнулся офицер.

– Ах да, немного, я потомственный иммигрант. Живу в Англии. Мои родственники уехали из России во время революции, – сказал я с напускным легким акцентом, вопросительно посмотрев на него немного глупым взглядом туриста-иностранца.

– Вы говорили в кабинке сами с собой? – продолжил свои вопросы настойчивый кагэбэшник.

– Да. Я артист, репетирую везде. Мы ставим спектакль у себя про Россию…

– Артист, говорите? А что означает фраза в вашей репетиции: «Я один с рюкзаком, набитым левыми долларами, непонятно где, в чужой, по сути, стране»? – продолжил свой экспресс-допрос офицер.

– Ээээ, ну это такая фраза из спектакля, – с напускным акцентом продолжал я держать удар, пожалев, что я так громко говорил по телефону в кабинке. Притом там, где про мобильные телефоны не пишут еще и в научной фантастике.

– Артист!.. И в рюкзаке у вас, конечно, не доллары? – продолжал, улыбаясь, офицер.

«Недолго мучилась старушка», – вспомнился мне детский стишок…

– No. I am from England. I am a turist. Турист я, – отвечал я, подозревая, что неприятности начинаются всегда быстро и неожиданно.

– Помните, кстати, как валютчиков осудили. Сначала по 8 лет дали, потом на 15 лет приговор заменили? Но Хрущев потребовал расстрелять! Гражданин, откройте рюкзачок-то, – улыбаясь, продолжал офицер…

«Похоже, что неприятностями это уже не назовешь», – мелькнула мысль в моей голове.

Офицер КГБ стоял так, как будто был готов к удару и моей попытке побега. Он полностью перекрыл мне выход. Тяжелый большой рюкзак, туго набитый долларами, существенно усложнял подобную попытку. «Где же ты, продажная милиция или полиция моего будущего? – подумал я в тот момент. – Как мне тебя тут не хватает!» Но я был в Москве начала 60-х годов, где за пачку долларов и валютные спекуляции действительно могли посадить и расстрелять…

11. Я не знал, что делать…

Честно говоря, я не знал, что делать. Еще полтора часа назад я был в обычном московском офисе. Про машину времени я смотрел только кино и не подозревал, что перемещение во времени возможно в принципе. По крайней мере, в обозримом будущем. Еще два часа назад я и не думал, что у меня так быстро будет три миллиона долларов, притом наличными, доставшиеся мне почти даром, которые я запросто получил, а точнее, выиграл на биржевом тотализаторе в одном из московских офисов – представительстве международной брокерской компании. А теперь я стоял в общественном туалете на Цветном бульваре в Москве. Передо мной был офицер КГБ СССР. И я сам был в СССР, притом в далеком от его (СССР) заката начале 60-х годов XX века!

Вся надежда в этой ситуации была на то, что на каждой 100-долларовой банкноте был год выпуска – 2003, 2010 или какой там еще, вроде бы. У меня все банкноты были нового образца, которые в 60-е годы, конечно же, никто не мог видеть, а значит, была надежда, что их и за доллары-то никто не примет…

О том, что я «посланник будущего», я, естественно, скромно промолчал, потому что попадание в психушку при КГБ, равно как и в любую другую, в мои планы никак не входило. Я спокойно поставил плотно набитый рюкзак с долларами на столик с туалетной бумагой, который был напротив кабинок, и открыл рюкзак. Из него засверкали пачки новеньких 100-долларовых банкнот в банковских пачках…

12. Свой человек

«Офицер КГБ» посмотрел на пачки долларов, улыбнулся и сказал:

– Валютные операции! В особо крупном размере! Дело пахнет расстрелом, молодой человек! Куда же вас везти? К Хрущеву сразу или сначала к председателю КГБ Семичастному? – он снова улыбнулся.

– Какой расстрел? Какие валютные операции? На банкнотах дата выпуска – начало XXI века. А сейчас начало 60-х годов. Это сувенир, не более того, – ответил я здоровому кагэбэшнику и нагло улыбнулся. Терять мне уже было нечего. Я уже подумал, что, если доллары конфискуют, придется устроиться водителем троллейбуса в этой новой-старой Москве.

– Не волнуйтесь! Я от Эльвиры. Я прибыл, чтобы поменять вам доллары нового образца на доллары старого. Все ваши банкноты я могу заменить на старые, выпущенные «ДО». Эльвира просто не учла эту маленькую тонкость, – он снова широко улыбнулся…

У меня как камень упал с души.

– Так вы оттуда? Из моего времени? А ничего, что меня родственники и жена к ужину ждут? Они же будут волноваться! Вы что там, совсем охренели со своими шуточками?! Верните меня сейчас же назад, в мое время, – потребовал я.

– Простите, но я только курьер от Эльвиры. У меня задача только обменять вам доллары, всего лишь. Новые на старые. Они в соседней кабинке. И кстати, в таком же рюкзаке. И напомню, что вы в СССР, в начале 60-х годов. Если родственники или жена и ждут вас к ужину, то лет через 50—55, но не раньше. Так что на этот счет вы можете не беспокоиться.

Я был в шоке. Я был рад и не рад. Но в любом случае я понял, что мои приключения с перемещением во времени и кучей долларов не закончились так рано. У меня был шанс на спасение и на безбедную жизнь. Пусть даже временно в СССР, в другом времени в принципе.

– Давайте рюкзак с нормальными баксами, – деловито ответил я. Он вынес из кабинки рюкзак с долларами старого образца.

– Здесь меньше, – деловито ответил я, сравнив объем.

– Мы вычли за обмен 1%, – спокойно сказал «офицер КГБ».

– Вы что, охренели так много брать за обмен?!

– У вас есть варианты? – многозначительно спросил меня курьер Эльвиры.

– ОК, – сказал я спустя секунд 30…

– Хотите купить советский паспорт еще за $300.000? – спросил курьер.

– Вы что, охренели? – спросил я снова. – За какой-то хренов советский паспорт, который мне никогда не пригодится, платить такие деньги?

– ОК, – ответил курьер. – Вы, видимо, слабо еще поняли, куда вы попали. Тут, в СССР, советский паспорт вам ой как пригодится! Впрочем, вы можете подумать. Захотите купить паспорт гражданина СССР – приходите в 19:00 к фонтану в ГУМе с деньгами в любой день. Всего за $300.000 вы получите его.

– Да я за такие деньги нарисую любой паспорт мира. Обойдусь пока, раз так дорого, спасибо, – ответил я.

13. Красиво ушел…

– Дайте хоть пару рублей на обед и метро в качестве бонуса! В этом вашем СССР от жажды и голода помрешь быстрее, чем разменяешь 100 баксов, – попросил я курьера.

– У вас почти три миллиона долларов, без каких-то $30.000! Выкручивайтесь сами. А деньги тут под ногами валяются. Ну уж один рубль в СССР, частями или полностью, можно найти и на асфальте, – сказал спокойно курьер, заходя в кабинку туалета. Послышался шум спускаемой воды из кабинки.

– Простите, но… – начал было говорить я, открывая дверь в кабинку, но в кабинке уже никого не было… Я в некотором шоке дернул за шнурок старинного общественного туалета дважды. – Красиво ушел, – сказал я вслух, глядя на слив воды…

14. Позитив

Курьер был прав. У меня было уже не три миллиона долларов, а чуть меньше. И, тем не менее, я почувствовал определенный позитив в сложившейся ситуации: рюкзак с баксами стал легче. Кроме того, у меня уже были нормальные доллары (старого образца). Была хорошая погода, светило солнце, и мне представился уникальный шанс посмотреть старую Москву.

Юрий Никулин. 1962 год. Фотохроника ТАСС

Были, правда, и проблемы. Совсем не было денег – советских рублей, если быть точным. Ни на обед, ни на метро или другой общественный транспорт, и даже не было копейки на стакан газированной воды без сиропа.

Из верхней пачки с долларами я достал несколько банкнот. Я быстро пересчитал их. Банкнот было ровно 13. «Забавно», – подумал я. «Чертова дюжина. – 1300 долларов. И умудрился же достать столько! Впрочем, я не верю в приметы». Хотя в моей ситуации, наверное, уже поверить можно было бы во все или в очень многое. Уже можно было верить и в приметы, и в чертовщину, и в чертову дюжину.

Теперь у меня на руках все банкноты были 50-х годов и даже 40-х, вроде бы. Возможно, несколько банкнот в пачках были еще старше. Рассматривать было некогда. Я криво ухмыльнулся и сунул доллары в карман джинсов.

«На первое время должно хватить», – подумалось мне в тот момент. Еще в конце 80-х годов, насколько я помнил, средняя зарплата в СССР была вроде бы 150 рублей. 200—300 рублей считались уже приличными деньгами, которые зарабатывали не все. В начале 60-х годов зарплаты были еще меньше. Инфляция была и в СССР. Разменяв всего 1300 долларов, в СССР можно было бы прожить год, наверное. А если на широкую ногу, то несколько месяцев уж точно. Только надо еще найти, где и как разменять, и как тут прожить и выжить, не говоря уже о том, что было совершенно неясно, чем вообще все закончится… Притом соображать нужно было быстро. Хотелось уже, как назло, есть и пить. Возможно, на нервной почве.

Прошло уже около двух часов, как я переместился во времени, примерно на 50 лет назад. Авантюра с перемещением во времени меня пугала и была интересна одновременно. У меня уже появилась мысль, что хорошо пожить было бы интересно и приятно и в СССР. Деньги же, по меркам СССР, у меня были фантастические.

«Махнуть бы в Сочи или Крым», – подумал я. И снова криво улыбнулся своим смелым мыслям. Ни воды, ни еды, сомнительные перспективы, а я уже про отдых на море подумал на мгновение…

С водой я решил вопрос там же, в общественном туалете. Попив холодной воды из-под крана, я удовлетворенно вышел на улицу, навстречу неведомым приключениям в старой Москве.

Москва, вид на Спасскую башню Кремля и Храм Василия Блаженного. 1963 год

15. В валютный ресторан и гостиницу?

Нашелся я практически сразу. Я был на Цветном бульваре. Меня, видимо из-за необычной для того времени одежды, принимали за иностранца, поэтому я решил отыскать хорошую валютную гостиницу (системы Интурист для иностранных гостей). Там был шанс устроиться в одном из номеров на первое время, прикинувшись иностранцем и прикрываясь приличным английским. В детстве я изучал язык в английской спецшколе, хоть и давно не имел практики. Вот как раз и представился случай попрактиковаться и проверить свой английский. Кроме того, там был шанс прилично пообедать, раздобыть воды и еды впрок и попытаться отыскать неподалеку местных фарцовщиков – валютных спекулянтов, у которых обменять хотя бы сотню долларов на советские рубли на первое время. Пугало лишь то, что, как я понял, послушав радио в машине, совсем недавно несколько валютчиков были расстреляны по приказу Хрущева…

Короче говоря, я отправился в центральную часть Москвы, поближе к Кремлю, если не считать, что Цветной бульвар уже находится внутри Садового кольца и считается центром Москвы. Пешком до Кремля было около 20—30 минут спокойным шагом. Там должна была быть гостиница «Националь», и возможно, некоторые другие для иностранных гостей.

До Тверской улицы было и того ближе. Возможно, по пути я смогу найти и закрытые для простых советских граждан валютные магазины «Березка» (так назывались немногочисленные магазины в крупных городах СССР, торгующие за валюту сувенирами, другими товарами и продуктами), и мне удастся купить там что-то на первое время, не занимаясь опасной и незаконной реализацией валюты.

В тот момент я мало думал о том, что ходить с рюкзаком, набитым под завязку иностранной валютой, достаточно опасно. Любая проверка документов и досмотр рюкзака любым случайным сотрудником милиции сулили крупные неприятности. Репетиция подобной проверки у меня была только что с курьером от Эльвиры. В особенности опасно с огромной, по советским меркам, кучей долларов появляться в местах, которые практически наверняка контролируются самыми настоящими сотрудниками КГБ СССР. Мне бы надо было скинуть рюкзак с долларами в камеру хранения на любом вокзале, но у меня не было даже мелких советских денег, чтобы оплатить эту самую камеру хранения.

И хотя я успел об этом подумать по пути к началу Тверской улицы и по пути к Кремлю, где должны быть валютные гостиницы, мне пришлось рисковать. Выбора не было. И посидеть на лавочке и все обдумать – времени тоже не было. По крайней мере, я решил идти вперед и все обдумать по пути. Именно в центре можно было рискнуть отыскать фарцовщиков, о которых я читал и слышал еще в своем времени. Им можно было попытаться загнать сотку баксов, пусть даже и существенно дешевле, чем они стоили (да по любой минимальной цене). А главное, на доллары был шанс прилично пообедать в гостиничном ресторане или отовариться в валютном магазине при гостинице. Об этом я на третий час своего путешествия в СССР думал все больше. Чрезвычайная опасность торговли валютой меня пугала меньше, чем остаться без воды и еды, поэтому я решил рискнуть.

16. Первые впечатления от старой Москвы

Я шел вперед, в сторону Неглинной улицы (как она называлась в моем времени, по крайней мере), выискивая среди проходивших мимо людей стиляг или фарцовщиков, и предусмотрительно обходил всех милиционеров и людей в военной форме на всякий случай. Стиляг и фарцовщиков, понятное дело, не было. По крайней мере, там, где я шел. Мимо меня проходили старые «Волги», «Победы», автомобили «Москвич», старинные грузовики, «горбатые» запорожцы и даже «Чайки» (ГАЗ-13, если помните такие), ЗИСы и другие непривычные для меня автомобили, которые я не без интереса рассматривал. С интересом я рассматривал и старую Москву, восхищаясь отсутствием рекламных плакатов и вывесок, отмечая некоторую убогость и серость фасадов зданий, так несвойственную современной Москве, но вполне характерную для Москвы начала 60-х годов, как я успел заметить.

Надо бы купить любую газету или хоть взглянуть на дату свежих газет. Все же хотелось знать точнее, в какое время я попал. Впрочем, газетного киоска я пока не заметил. Денег на газету у меня еще не было, и кроме того, газета и знание точной даты, дня недели, месяца и года мне вряд ли могли оказать существенную помощь в размене валюты, поиске воды, еды и ночлега. А именно это было актуальным на ближайшие часы.

Улица Петровка, 60-е годы.

Справа арки магазина Петровский Пассаж

Свернув направо, к улице Петровке, я отметил несколько неприятных моментов для себя. Я слишком бросался в глаза в старой Москве. Самая простая одежда начала XXI века вызывала некоторый интерес у многих проходивших мимо людей. Я с пониманием ловил их любопытные взгляды и старался не встречаться с ними глазами. Впрочем, мое разглядывание машин и домов явно походило на поведение иностранного туриста в чужом городе и чужой стране. Подобное внимание в своей одежде я буду, видимо, привлекать везде. Внимание же сотрудников милиции и Комитета государственной безопасности СССР к моей скромной персоне было бы для меня совсем лишним с учетом складывающихся обстоятельств.

Дойдя до Петровки и пройдя по ней несколько сотен метров в сторону ЦУМа и Большого театра, свернув с Петровки в Столешников переулок, я уже скоро подходил к Тверской улице, в районе памятника Юрию Долгорукому и мэрии Москвы. А если быть точнее, это здание называлось Моссоветом, видимо.

Здание Моссовета в Москве, 60-е годы. Сегодня в нем МЭРия.

Слева от памятника был ресторан «Арагви». В Москве моего времени, начала XXI века, ресторан «Арагви» был долго закрыт на ремонт. Вот бы пообедать здесь, подумал я в тот момент. Жаль, что за валюту в нем, вероятнее всего, пообедать было нельзя. Пока я шел, я все время инстинктивно искал пункты обмена валюты. Их, понятное дело, не было нигде. И не могло быть, наверное. Я попал из своего времени в СССР, примерно на полвека назад, где валюту свободно никто не менял. Наконец, я увидел Тверскую улицу, и мое сердце забилось в радостном предвкушении. Минут 5—10 ходьбы, и я буду у гостиницы «Националь» для иностранных туристов…

17. Стиляга или фарцовщик?

Подходя к памятнику Юрию Долгорукому, напротив Моссовета, я увидел молодого человека, который шел мне навстречу и с интересом разглядывал мой «иностранный прикид». Прическа молодого человека и его стиль одежды здорово отличались от большинства москвичей. Как я понял, это был стиляга или фарцовщик. Я видел подобных персонажей в кино. Повезло!

Историческая справка о фарцовщиках в СССР

Фарцовка – сленговое название запрещенной в СССР подпольной покупки и перепродажи (спекуляции) труднодоступных или недоступных рядовому советскому обывателю, дефицитных (редких) импортных товаров. В подавляющем большинстве предметами предложения и спроса фарцовки выступали одежда и аксессуары. Также популярными были звуконосители (виниловые пластинки, аудиокассеты, бобины), косметика, предметы быта, книги и т. д.

Лица, занимающиеся фарцовкой, назывались фарцовщиками. Также их называли: «утюг», «бомбила», «фарца», «фарец», «маклак», «деловар», «штальман». Фарцовщиками были в основном молодые люди (студенты), а также лица, по роду своей деятельности имеющие возможность тесно общаться с иностранцами: гиды, переводчики, таксисты, проститутки и т. д. Предметы фарцовки или само явление вообще назывались – «фарца».

Подавляющим большинством покупателей на рынке сбыта товара, добытого фарцовщиками (в 50-60-х годах), были так называемые «стиляги». Позже, в 1970—1980-х годах, все, кто имел деньги и желал оригинально одеться, приобрести импортный ширпотреб или технику, книги или импортные музыкальные записи, прибегали к услугам фарцовщиков. В эти годы изменились и источники фарцовки, и само понятие приобрело более широкое значение. Теперь основное занятие большинства из тех, кого называли фарцовщиками, заключалось в покупке через знакомых, имеющих блат или возможность выезжать за рубеж, дефицитных товаров и пищевых продуктов.

Само слово «фарцовщик» – это искаженное жаргонное слово «форсельщик», которое ведет происхождение от англ. for sale в составе стандартного вопроса, с которым фарцовщик обращался к иностранному туристу: Do you have anything for sale? («Нет ли у вас чего-нибудь на продажу?»).

VI Всемирный фестиваль молодежи и студентов, проходивший в 1957 году в Москве, стал колыбелью фарцовки, как распространенного явления.

Экономические причины возникновения фарцовки

в СССР

Высокий спрос на качественные модные товары и «хрущевская оттепель», при тотальном дефиците в СССР, повлияли на формирование этого явления. В то время иностранные граждане получили возможность посещать крупные города СССР в качестве туристов. На развитее фарцовки в СССР повлияло и то, что непосредственно за фарцовку не было уголовного наказания, хотя, задержать, обвинить и судить могли за валютные операции или за спекуляцию, часто сопутствующие фарцовке. Специально для борьбы с фарцовщиками была введена административная ответственность «за приставание к иностранцам». Наибольшее распространение фарцовка получила в Москве, Ленинграде, портовых городах и туристических центрах СССР. Концом фарцовки стало налаживание рыночной экономики в начале 90-х годов XX века.

Наиболее известные фарцовщики в период с конца

50-х до конца 80-х

Среди многих известных и успешных людей современности есть те, кто занимался в юности фарцовкой, но наиболее крупным дельцом был фарцовщик Ян Рокотов, казненный по личному указанию Хрущева в результате показательного процесса «Дело Рокотова – Файбишенко – Яковлева». Он был одним из первых королей теневого валютного рынка, долларовым миллионером.

Также, поговаривают, что фарцовкой занимались, в свое время, некоторые известные и успешные люди нашего времени. Наиболее известные из них:

Владимир Мельников – российский предприниматель, основной владелец и председатель совета директоров крупнейшей российской компании по производству джинсовой одежды «Глория Джинс».

Олег Тиньков – российский предприниматель, основатель и глава группы компаний «Тинькофф».

Сергей Мавроди – российский предприниматель, основатель АО «МММ», которое рассматривается как классическая и крупнейшая в истории России финансовая пирамида.

Петр Листерман – владелец «эскорт-агентства», занимающегося организацией знакомств российских бизнесменов с молодыми девушками. По некоторой информации он в студенческие годы занимался фарцовкой.

Юрий Лоза – автор и исполнитель песен.

Дмитрий Нагиев – актер и телеведущий.

«Не ему ли попытаться загнать первую сотню баксов? И есть ли у него с собой деньги? Эх, жаль помельче нет банкнот», – подумал я…

– Good afternoon! I am sorry… (Добрый день! Извините…) – с широкой улыбкой и напускным радушием я обратился к стиляге. – Do you speak English? I look for Red Square (Вы говорите по-английски? Как пройти к Красной площади?)

Для того чтобы стиляга меня лучше понял, я стал говорить на ломаном русском, изображая иностранный акцент, повторил ему вопрос по-русски.

– Да, конечно, – ответил стиляга. В глазах его было удивление и интерес к моим джинсам и одежде в целом. Он объяснил мне, как пройти к Красной площади. Я поблагодарил его и сразу спросил:

– Падскажжиттэ, а гдэ я мочь менять доллар нна васши рубль? – спросил я стилягу, с улыбкой глядя ему в глаза, пытаясь дать ему понять, что я не против загнать ему доллары по сходной цене. Стиляга немного изменился в лице. В глазах его появилась некоторая тревога, переходящая в страх, как мне показалось.

– I don’t know, sorry. Извините, я не знаю. Возможно, в гостинице, где вы остановились, – ответил стиляга, используя ломаный английский и русский одновременно.

– Но я бы не хотел менять доллары в свойяа гостинитца. Там невыгодный курс обмэнна. Мало давать рублей за мой доллар, – продолжал я, с улыбкой глядя в глаза стиляге. – Я бы хоттэл продавать сто долларов илэ чутт больше. Может, вы есть мнэ чтотта посоветоватт, к кому обратиттса? – продолжал я изображать акцент иностранца, с широкой улыбкой глядя ему в глаза, и как бы намекал на возможность выгодной для него сделки по обмену части долларов на рубли…

Историческая справка о зарплатах в СССР

в 60-е годы XX века

Я тогда не знал, что средняя зарплата в СССР в начале 60-х годов в городах была всего 90 рублей, а по деревням и селам и того меньше, всего 70 рублей.

Но я однозначно понимал, что 100 долларов в СССР, даже по официальному курсу, который составлял около 60 копеек или чуть более – большие деньги для простого советского человека. В особенности для молодого человека, пусть даже и для стиляги. Мне важно было заинтересовать стилягу выгодной сделкой. А уж лишний час-два я мог бы и подождать, пока он смог бы раздобыть денег или пригласить на встречу самых настоящих фарцовщиков или кого-либо, кто мог бы купить доллары у меня. В тот момент я резонно предположил, что сбыть сотку-другую баксов с рук более безопасно, чем светиться в гостинице для иностранных гостей, которая, понятное дело, должна была контролироваться сотрудниками КГБ СССР.

Отмечу, что такой же курс доллара (около 60 копеек или чуть более) был в СССР и в середине 80-х годов. Я вспомнил, как с интересом изучал котировки валют еще в детстве, в газете «Известия». В конце 80-х годов там печатали официальные котировки различных валют и, насколько я помню, официальный курс доллара к советскому рублю составлял примерно 66 копеек за 1 американский доллар. Какой официальный курс был в начале 60-х годов, я не знал, но полагал, что он не сильно отличался от курса в 80-е годы. Впрочем, я был прав. Официальный курс обмена был примерно таким же. В начале 60-х годов за 1 доллар давали 61 копейку. Таким был именно официальный курс, установленный Государственным банком СССР.

Примечательно, что в начале 60-х годов иностранные граждане, прибывшие в СССР в туристическую или деловую поездку, могли обменять доллары на рубли по данному курсу в своей гостинице. Стоит отметить, что, вероятнее всего, все иностранцы понимали, что курс явно занижен, и были не против поменять валюту по более выгодному курсу частным порядком. Но было это до громкого дела против валютных спекулянтов, которых по приказу Никиты Хрущева, возглавлявшего в те годы Советский Союз, расстреляли.

Напомню, что «валютчиков» Яна Рокотова и Михаила Файбишенко поймали на валютных спекуляциях. Сначала приговорили к 8 годам лишения свободы, но быстро пересмотрели приговор до 15 лет, после того как Никита Хрущев заявил что-то типа «за такие мягкие приговоры нужно сажать самих судей». Впоследствии, приговор в 15 лет также не устроил Хрущева. Законодательство было изменено, и к осужденным валютчикам была применена высшая мера наказания (расстрел).

Владислав Файбишенко, расстрелянный по громкому делу фарцовщиков

Громкое дело и последующий расстрел валютных спекулянтов сильно напугали всех фарцовщиков и спекулянтов в Советском Союзе и надолго отбили охоту к незаконной скупке-продаже иностранной валюты. Теневой валютный рынок вряд ли исчез совсем, но залег на дно всерьез и надолго, оправившись от потрясений лишь после прихода Леонида Брежнева, сменившего Никиту Хрущева на посту руководителя советского государства.

Все это мне мало было известно, как «гостю из будущего», но советский стиляга об этом знал наверняка во всех красках. Именно этим, вероятнее всего, объяснялась его тревога в глазах при упоминании мною о долларах в принципе и, тем более, о моем желании продать доллары с рук дороже.

 
Продолжаем рассказ о встрече со стилягой
 

Стиляга с испугом замолчал, глядя на меня растерянными глазами. Я аккуратно, стараясь не привлечь внимание людей, которые, слава богу, были достаточно далеко от нас в тот момент, достал сотку баксов из кармана и, чуть скомкав банкноту, показал ему в знак серьезности своих намерений. Стиляга с интересом и страхом взглянул на скомканную в моей руке сотку и тут же с легким испугом и виноватой улыбкой стал говорить мне что-то типа:

– No, no, no! Sorry! I can’t. I don’t know! (Нет-нет! Извините! Я не могу. Я не знаю!) – и что-то еще в этом роде.

– But why? (Но почему нет?) – спросил я, изображая неподдельное удивление, продолжая вежливо улыбаться стиляге.

Когда я был в Англии в 1990 году по обмену школьниками (старшеклассники из нашей школы принимали у себя англичан, а мы, советские школьники, ездили в Англию жить в их семьях на пару недель и учиться у них в школе), я запомнил эту вежливую улыбку англичан и участливый взгляд. Так принято у них. Попав странным образом в СССР 60-х годов, я старался копировать поведение англичан в разговоре с советским стилягой.

– Валюта – это слишком-слишком опасно, – залепетал стиляга. – Жвачка, джинсы, шмотки. Это хоть как-то реально. Но валюта нет! Нет! Однозначно нет! Жвачка, шмотки, пластинки, джинсы, – продолжал лепетать стиляга. Он также добавил пару слов о громком расстреле валютчиков, о котором я уже рассказал вам выше.

«Где ж я ему возьму сейчас шмотки! Штаны ему, что ли, продать», – с улыбкой и легким отчаянием подумал я, засовывая 100-долларовую банкноту в карман и хлопнув рукой по своим достаточно новым джинсам…

Короткий рассказ стиляги о расстреле валютчиков, а также о контроле дела самим Никитой Хрущевым, который в то время был сам царь и бог в СССР, насторожил меня. Я с интересом и недоумением послушал его рассказ. Я всегда полагал, что хрущевская оттепель была первой попыткой перестройки в СССР. Начало 60-х годов я представлял исключительно позитивно. С уходом Сталина и приходом Хрущева, я полагал, народ вздохнул с облегчением. Мне казалось, что хрущевская оттепель – золотое время в истории СССР, когда прекратились репрессии, в космос полетел Гагарин, расцвела культура и искусство. Авторитет Советского Союза во всем мире был велик благодаря превосходству в космосе и хрущевскому либерализму…

На третий-четвертый час моего нахождения в прошлом я слышал уже про дело о валютчиках не первый раз. Всего за три или четыре часа, без малого, своего пребывания в прошлом, в СССР, для меня было уже три напоминания об этом! Резонно понимая риск прогулок с такой большой кучей долларов по центру столицы советского государства, после столь опасных событий, я вынужден был, тем не менее, идти на риск. Но в данный день и час мне было важнее получить хоть какие-то деньги на карманные расходы, чтобы спокойно передохнуть и обдумать все в будущем. А если быть точным, то в прошлом. Впрочем, говоря тут о «будущем» и «прошлом», я уже стал путаться в терминах…

Баксы он не возьмет… В этом я был уже уверен. Кроме того, я понял, что сбыть доллары с рук будет сложно и кому-либо еще. Что же делать? В горле пересохло. Хотелось снова пить. Я снова, но уже более отчетливо почувствовал подступающий голод…

– ОК, йес! Мир, дружба, жвачка! И шмотки. Сувенир, – с улыбкой сказал я парню. – What’s your name? Как тебя зовут? – спросил я с акцентом стилягу.

– Сергей, Серж.

– Гарри! Просто Гарри, – ответил я улыбаясь и протянул руку парню. – I am American communist. В Аммерика тоже есть люди взгляды коммьюнист!…

Постараюсь продолжить короче, чтобы меньше мучить своим рассказом своих слушателей. Стиляга оказался парнем авантюрным. Но денег у него почти не было. Я отдал ему начатую пачку «импортной» жвачки (которую в СССР, понятное дело, в начале 60-х годов никто не видел и не пробовал). Отдал также начатую пачку «Мальборо», и шариковую авторучку.

Стиляга видел, видимо, обычную шариковую ручку впервые. И особенно был удивлен импортной для него авторучкой Parker. За все это он выгреб из кармана 2 рубля 68 копеек, предусмотрительно оставив себе пятак на метро. Столько стоило метро при СССР. Я был несказанно рад, если не счастлив в тот момент! Я буквально ликовал. Настроение улучшалось с каждой секундой! Я понял, что я смогу теперь оплатить камеру хранения на вокзале, чтобы положить тяжелый рюкзак с баксами, купить газированную воду с сиропом, обед в кафе и многое другое. В 60-годы XX века в СССР, как я уже говорил, средняя зарплата была всего 90 рублей.

Зарплаты советских граждан незначительно росли с каждым десятилетием и немного выросли сначала в 70-е годы, а впоследствии в 80-е. В СССР тоже была инфляция.

В тот момент, правда, я точно это еще не знал, но понял точно только одно – без воды и еды я уже не останусь.

Мы договорились встретиться с ним через четыре часа у памятника Юрию Долгорукому по поводу остальных «шмоток», а возможно, и баксов, за которые сажали и расстреливали.