Текст книги "Тьма сгущается"

Гарри Тертлдав
Тьма сгущается

СПИСОК ДЕЙСТВУЮЩИХ ЛИЦ:

Альгарве

Алмонио жандарм, деревня Хвинка, Фортвег

Балястро маркиз, посол Альгарве в Зувейзе

Бембо* жандарм, Трикарико

Градассо адъютант полковника Лурканио, Приекуле

Домициано капитан, командир звена в крыле Сабрино

Доссо ювелир, Трапани

Жизмонда жена Сабрино

Кловизио рядовой во взводе Тразоне

Лурканио граф, полковник оккупационных войск, Приекуле

Майнардо брат Мезенцио, взошел на трон Елгавы

Мезенцио король Альгарве

Моско капитан, адъютант полковника Лурканио

Олиндро драколетчик, командир крыла в полку Сабрино

Орасте жандарм, Трикарико

Панфило сержант в полку Теальдо

Пезаро сержант жандармерии, Трикарико

Раньеро кузен Мезенцио; титулован королем Грельца

Сабрино* граф, полковник драколетчиков

Саффа художница в жандармерии, Трикарико

Спинелло майор, командир оккупационных сил в Ойнгестуне

Теальдо* рядовой пехоты

Тразоне * рядовой пехоты, приятель Теальдо

Фронезия любовница Сабрино

Эводио жандарм, Ойнгестун; владеет каунианским

Валмиера

Бауска служанка Красты

Вальню виконт, Приекуле

Ганибу король Валмиеры

Гедомину пожилой крестьянин из-под Павилосты, муж Меркели

Даукту крестьянин и партизан из-под Павилосты

Краста* маркиза, сестра Скарню, Приекуле

Меркеля молодая жена Гедомину

Нэдю крестьянин из-под Павилосты

Рауну старший сержант в роте Скарню

Сефаню племянник герцога Клайпеда

Симаню граф Павилоста, сын покойного Энкуру

Скарню* маркиз и капитан, брат Красты

Дьёндьёш

Альпри отец Иштвана

Арпад экрекек (правитель) Дьёндьёша

Баттьянь двоюродный дед Иштвана

Гизелла мать Иштвана

Иштван* сержант, горы Эльсунг

Йокаи сержант, остров Обуда

Канижай солдат во взводе Иштвана

Короши крестьянин, деревня Кунхедьеш

Кун капрал во взводе Иштвана, бывший ученик чародея

Соньи солдат во взводе Иштвана

Тивадар капитан, командир Иштвана

Хорти посол Дьёндьёша в Зувейзе

Чоконаи двоюродный брат Иштвана, деревня Кунхедьеш

Елгава

Аушра младшая сестра Талсу

Доналиту король Елгавы

Лайцина мать Талсу

Талсу* рядовой пехотинец, горы Братяну

Траку отец Талсу, портной

Зувейза

Икшид генерал зувейзинской армии

Колтхаум старшая жена Хадджаджа

Кутуз секретарь Хадджаджа

Лалла младшая жена Хадджаджа

Мухассин полковник зувейзинской армии

Тевфик старый домоправитель Хадджаджа

Хадджадж* министр иностранных дел Зувейзы

Хассила средняя жена Хадджаджа

Шаддад бывший секретарь Хадджаджа

Шазли царь Зувейзы

Куусамо

Ильмаринен выдающийся чародей-теоретик и старый блудник

Йоройнен один из Семи князей Куусамо

Куопио секретарь Хейкки

Лейно муж Пекки, практикующий чародей

Лоухикко таможенный волшебник

Олавин муж Элимаки, банкир

Парайнен один из Семи князей Куусамо

Пекка* профессор теоретического чародейства в городском колледже Каяни

Рустолайнен один из Семи князей Куусамо

Сиунтио выдающийся чародей-теоретик

Уто сын Пекки и Лейно

Хейкки декан факультета в городском колледже Каяни

Элимаки сестра Пекки

Лагоаш

Афонсо чародей второго ранга, южный континент

Бринко секретарь гроссмейстера Пиньейро

Витор король Лагоаша

Диниш командор на борту «Неумолимого»

Жункейро командующий лагоанским экспедиционным корпусом на полярном континенте

Пейшото полковник, министерство обороны

Пиньейро гроссмейстер лагоанской гильдии магов

Фернао* чародей первого ранга

Фрагозо капитан «Неумолимого»

Шавега чародейка второго ранга, Сетубал

Обитатели льдов

Абинадаб последователь Элишаммы

Гереб последователь Элишаммы

Махир последователь Элишаммы

Патрусим разведчик на службе у янинцев

Элифелет последователь Элишаммы

Элишамма вождь племени

Эфер последователь Элишаммы

Сибиу

Барбу лесоруб, Тырговиште

Бринца дочь Корнелю и Костаке

Буребисту король Сибиу

Василиу офицер ВМФ в изгнании, Сетубал

Влайку лесоруб, Тырговиште

Джурджу бригадир лесорубов, Тырговиште

Корнелю* капитан третьего ранга сибианского флота, наездник на левиафане

Костаке жена Корнелю

Левадити лесоруб, Тырговиште

Ункерлант

Адданц архимаг Ункерланта

Альбион солдат во взводе Леудаста

Аннора жена Гаривальда

Ансовальд посол Ункерланта в Зувейзе

Ваддо зоссенский староста

Ватран генерал, командующий южным фронтом

Вимар сержант, западные окраины герцогства Грельц

Гаривальд* крестьянин из деревни Зоссен

Дагульф крестьянин из Зоссена, приятель Гаривальда

Киот покойный брат-близнец Свеммеля

Лейба дочка Гаривальда и Анноры

Леудаст* рядовой пехотинец

Магнульф сержант в роте Леудаста

Меровек майор, адъютант маршала Ратаря

Морольд лозоходец, на восток от Котбуса

Мундерик командир партизанского отряда, герцогство Грельц

Ортвин генерал, окрестности города Вирдум

Ратарь* маршал Ункерланта

Рофланц полковник, бывший командующий полком Леудаста, ныне покойный

Свеммель конунг Ункерланта

Сиривальд сын Гаривальда и Анноры

Хаварт капитан, командующий полком Леудаста

Хлодвальд генерал в отставке

Эврих полковник кавалерийских войск

Фортвег

Бривибас историк, дед Ванаи

Ванаи* молодая каунианка, Ойнгестун

Даукантис каунианин, торговец оливковым маслом, Громхеорт

Долдасаи каунианка из Громхеорта, дочь Даукантиса

Конберга сестра Эалстана и Леофсига

Леофсиг* солдат в ополчении короля Пенды, старший брат Эалстана

Озлак дорожный рабочий, Громхеорт

Пейтавас каунианин, дорожный рабочий, Громхеорт

Пенда король Фортвега

Сидрок двоюродный брат Эалстана

Тамулис каунианин, аптекарь, Ойнгестун

Фельгильда подруга Леофсига, Громхеорт

Хенгист отец Сидрока и брат Хестана

Хестан счетовод, отец Эалстана, Леофсига и Конберги

Эалстан* школьник из Громхеорта, младший брат Леофсига

Эанфлида обывательница, Громхеорт

Эльфрида, мать Эалстана, Леофсига и Конберги

Эльфсиг отец Фельгильды, Громхеорт

Этельхельм руководитель оркестра, Эофорвик

Янина

Брумидис полковник драколетчиков, южный континент

Искакис посол Янины в Зувейзе

Цавеллас король Янины

* отмечены персонажи, от лица которых ведется повествование

Глава 1

Теальдо осторожно шел по кажущемуся бескрайним морю трав. Марш-бросок на запад! Того и гляди, кто-нибудь из его ребят-альгарвейцев или он сам спугнут прячущуюся в траве птицу, и тогда жезлы мгновенно взлетят с плеч и спалят ее на лету. Они готовы спалить все, что шевелится.

Однажды они спалят дотла весь Ункерлант. Вот только в отличие от птичек у ункерлантцев есть мерзкая привычка – палить в ответ. Но еще гаже привычка ункерлантцев дождаться, пока большая часть альгарвейского отряда промарширует мимо их засады, а затем ударить с тыла. Те из них, кого Теальдо и его ребята после такой переделки ловили, уже и мечтать не смели о лагерях на востоке. Сколько бы они ни кричали, что сдаются.

– Грязный ублюдок! – выругался сержант Панфило, вытягивая тело одного из таких вояк в сером из схрона, после того как им удалось накрыть этого снайпера. Его некогда такие ухоженные медные бакенбарды и усы растрепались самым непристойным образом. – Не знаю уж, чего он там себе надумал, что сделает, но теперь больше он уже делать не будет ничего и никогда.

– Он ранил двоих наших, причем одного задело очень паршиво, – ответил Теальдо. – Думаю, он вообразил себе (или его командиры так вообразили), что у нас с ними перестрелка. – Как и у Панфило, его собственные усы и бородка клинышком тоже давно требовали ухода.

Издали донесся рык ушедшего вперед капитана Галафроне:

– Шевелитесь там, ленивые ублюдки! Нам еще шагать и шагать до расслабухи! Ункерлант не больно-то велик, да только все дороги в нем идут зигзагом!

– Этот парень думал и еще кое о чем, – заметил Теальдо, пиная труп ункерлантца в бок. – О том, как замедлить наш марш-бросок.

Панфило сорвал с головы шляпу и отвесил шутовской поклон:

– Благодарю вас за объяснение, маршал! Или вы, похоже, претендуете на трон короля?

– Не стоит благодарности! – величественно отмахнулся Теальдо. Пикироваться с сержантом было бесполезно. Да и показывать ему, что проиграл раунд, тоже.

И они снова зашагали вперед, на запад, ориентируясь на столб дыма, указывающий на ближайшую горящую деревушку. К Галафроне подскочил юный лейтенант с перемазанным сажей лицом:

– Вы ведь прикажете своим людям выбить оттуда остатки ункеров, сударь?

Галафроне нахмурился:

– Мне не особенно хочется этим заниматься. Я бы оставил их в тылу и потом разбирался. Если мы будем тратить силы на каждую задрипаную деревушку, то у нас не останется людей на конунга Свеммеля.

– Но если мы всех их оставим в тылу, они ударят нам в спину, – возразил лейтенант. Он уже решил для себя, что, кроме чина капитана, Галафроне больше ничем не заслуживает уважения. Губы молодого офицера презрительно изогнулись. – Я и представить себе не мог, что соратнику нужно объяснять азбучные истины!

Галафроне мощным ударом сбил его с ног. Как только парень начал подниматься, ветеран дослал еще удар – от всей души, – и лейтенант снова растянулся на земле.

– Я и представить себе не мог, что в наши дни сопляков не учат уважению к старшим чинам, – спокойно заметил капитан. – Надеюсь, этот урок пойдет вам впрок!

– Сударь… – всхлипнул лейтенант. – Есть, сударь!

На этот раз Галафроне позволил ему встать. Прежде чем снова заговорить, парень набрал полную грудь воздуха.

– Сударь, даже если вам не понравился мой тон, – по мнению Теальдо, теперь он был подчеркнуто почтителен, – но вопрос тем не менее остается открытым: можем ли мы оставить ункерлантцев у себя в тылу?

– Когда мы пройдем сквозь них, они останутся только на бумаге, – ответил Галафроне. – Наша цель – разгромить королевство, а не спотыкаться на каждой деревеньке.

– Но если мы не станем зачищать деревни, – юный лейтенант изо всех сил пытался соблюсти уставные отношения и одновременно отстоять свою точку зрения, – то как же нам удастся опустошить все королевство?

Несмотря на то, что поначалу Теальдо принял лейтенанта за наглого штабного всезнайку, этот вопрос прозвучал вполне логично. Но Галафроне ответил не раздумывая. Как Теальдо уже заметил, капитан вообще редко раздумывал.

– Мы должны разбить основную армию, – ответил он. – А мелкие деревенские гарнизоны – лишь небольшая помеха. И чтобы они не стали большой помехой, надо захватить королевство! – Он махнул рукой, указывая на тропу, ведущую в обход деревни, и скомандовал: – Вперед, ребята! Нам надо поторапливаться!

– Капитан! – отчеканил лейтенант. – Я заявляю протест и сообщу о вашем поведении в высшие инстанции.

Галафроне отмахнулся от него с изяществом, сделавшим бы честь любому аристократу:

– Да сколько угодно! Если вам так уж приспичило доказать, что наилучший способ свалить стену – это биться о нее собственным лбом, – ваше право! – И снова махнул рукой в сторону тропы в обход деревни. Лейтенант, застыв по стойке «смирно», проводил его злобным взглядом.

Догоняя Тразоне, Теальдо бросил на ходу:

– Надеюсь, ункеры не объединятся и не врежут нам в задницу, когда мы пойдем в новое наступление!

– Угу! Я тоже люблю думать о хорошем! – Тразоне махнул рукой в сторону будто выраставшей на глазах стены дубов и вязов. – О чем-нибудь таком, что мне нравится больше, чем ломиться через эту чащу. Только силы горние знают, что там они для нас припасли!

Теальдо уже прикинул в уме несколько возможных и очень неприятных вариантов. Похоже, подобные мысли посетили и Галафроне, поскольку он дал приказ остановиться.

– Да в этой пуще целый полк можно спрятать! Что-то мне совсем не хочется туда соваться, – с мрачным спокойствием пробормотал он. – Похоже, этот дерьмовый лейтенант был не так уж не прав.

Только теперь Теальдо понял, как нелегко капитану принимать решения. Но прежде чем тот успел отдать приказ, из леса появился человек. Теальдо бросился на землю, вскинул жезл наизготовку и только тогда сообразил, что незнакомец одет в килт и камзол тускло-песочного цвета – форму альгарвейцев, а не в сланцево-серое ункерлантское убожество.

– Порядок, ребята, – громко сказал солдат по-альгарвейски с северо-западным акцентом, почти таким же, как у Теальдо. – Пару дней тому назад они нас отбросили. Но не надолго. Теперь осталось лишь несколько этих ублюдков, которые еще рыщут тут лесными тропами, но вам они уже не помешают.

– Приятно слышать, – сказал Галафроне и махнул рукой, подавая команду. – Вперед! Чем дальше продвинемся, тем раньше вставим ункерам новый фитиль!

Но Теальдо очень скоро понял, что альгарвейский солдат, сообщивший о почти полной зачистке ункерлантских лесов, был большим оптимистом. Да, часть тропок была взята под контроль. Альгарвейцы даже выставили на них дозоры. Однако один из дозорных предупредил:

– Если полезешь в кусты на разведку, то не удивляйся потом, если тебя спалят или глотку перережут, а то и чего похуже сотворят.

– Так кто тогда распоряжается в этом поганом лесу? – огрызнулся через плечо Теальдо.

– Пока мы здесь – мы распоряжаемся, – ответил солдат. – Им так и так рано или поздно и жратва понадобится, и снаряды для жезлов. И тогда у них только два пути – либо сдаться, либо прикинуться мирными крестьянами. Так что это все временные трудности.

Галафроне громко выругался.

– Тот лейтенантишка, похоже, знал, о чем говорит! – Он шумно втянул ноздрями воздух и добавил: – Все обделаться боялся, если сзади прихватят! Но он у нас аристократ, и его дерьмо, стало быть, не воняет! – И зарычал на солдат: – Бегом марш, дерьмоголовые, бегом! Не останавливаться!

– Двигаться – это хорошо! – ухмыльнулся Теальдо. – И это правильно. Потому что если не двигаться – станешь мишенью.

Но как бы они ни торопились, они все же стали мишенями. Луч жезла ударил в ствол дуба прямо перед носом у Теальдо. Живое дерево зашипело, и в его плоти огонь выгрыз ямку. В его, Теальдо, плоти, ямка была бы, наверное, побольше, но шипело бы так же.

Он тут же сиганул в сторону и укрылся за деревом. Позади раздался дикий крик кого-то из замешкавшихся на тропе солдат. А с другой стороны тропы уже накатывалось хриплое ункерлантское: «Хох! Хох! Хох-хох-хох-хайль!» И имя конунга Свеммеля. Снова и снова. Вокруг головы Теальдо забегали разряды, и в воздухе запахло паленым.

Из соседнего куста раздался голос Тразоне:

– А я-то, идиот, радовался, что мы очистили лес от этих ублюдков! Прежде чем мы наведем тут окончательный порядок, придется еще попотеть!

– И еще как! – Теальдо приник к земле, поскольку огонь с другой стороны тропы стал еще плотнее. – Они-то всерьез собираются очистить лес от нас !

И вновь грянуло «Хох!», и ункерлантцы пошли на штурм. Теальдо выпустил один заряд и понял, что если немедленно не отползет, то либо попадет в плен, либо его сожгут. Это был момент истины. Только сейчас он осознал, каково приходится фортвежцам, сибианам, валмиерцам, елгаванцам – и, увы, ункерлантцам тоже – всем, кого покоряют войска короля Мезенцио. Но лучше не испытывать это на своей шкуре.

Мезенцио и альгарвейские генералы уже просчитали всех своих врагов и распланировали, как их побить. Но ункерлантцы в своих лесах не пожелали принимать эти расчеты за вышестоящие указания. Они все еще пытались задавить врага массой. Теальдо зацепился о какой-то корень и растянулся на земле. На данный момент лучшей позиции и не придумаешь!

– Все под прикрытие дозора! – откуда-то издалека донеслась команда Галафроне.

– Все ко мне! Ко мне! – А это уже сержант Панфило. Ничему в жизни Теальдо так не радовался, как этому хриплому рыку.

Пока Теальдо пытался пробраться к Панфило, его снова настиг рев Галафроне, призывающий кристалломантов. Теальдо аж зашипел от радости: вот теперь-то ункеры свое получат! Не мытьем, так катаньем!

Однако главное сейчас – чтобы он сам не получил по первое число! Рядом с Тразоне скорчился сержант Панфило. Надо было отступать. И что хуже – еще глубже в гущу леса. При мысли о том, что и там могут прятаться ункерлантцы, Теальдо поежился. Да, крики «Хох!» и «Хайль Свеммель!» будут преследовать его в ночных кошмарах до конца жизни. Оставалось надеяться лишь на то, что он сам проживет еще достаточно долго. Хотя бы до первого ночного кошмара.

Правда, когда на тропе стали рваться альгарвейские ядра, заставившие ункерлантцев отступить, он слегка приободрился. А потом, когда с востока вдруг грянуло «Мезенцио!», а с ункерлантской стороны – вопли отчаяния и разочарования, он вздохнул полной грудью.

Как только альгарвейские силы подкрепления отбросили ункерлантцев, отряду Галафроне стало много легче.

– Силы горние, благодарю за кристалломантов! – выдохнул Панфило, вытирая со лба пот.

– Аминь! – разом выдохнули Теальдо и Тразоне. А Тразоне добавил: – Говорите что хотите про этих долбаных ункерлантцев, но драться с ними не легче, чем с валмиерцами и елгаванцами. Мы их бьем на всех фронтах, а они все никак не поверят, что уже разбиты. Короче, вы поняли, о чем я.

– Ты прав, дружище, – кивнул Теальдо и нервно оглянулся, словно до сих пор ждал нападения ункерланцев со спины. – А это что? – Под кустом он заметил песочного цвета килт. Живые так не лежат, альгарвейский солдат был мертв. Теальдо оглядел всех, кто собрался на зов сержанта: никто не двинулся с места. Тогда он сделал пару шагов вперед – и потрясенно застыл.

Последовавшие за ним Панфило и Тразоне тоже остановились. Тразоне судорожно сглотнул, а Панфило только и прошептал:

– Силы горние!

Под кустом лежало с полдюжины альгарвейцев. Судя по их виду, они были мертвы вот уже как пару суток. Наверное, их захватили в одной из контратак. Дозорные знали, о чем говорили. На телах не было следов огня. Им даже не перерезали горло. Их сознательно и методично изуродовали. У большинства килты были задраны. А что ункерлантцы натворили ниже…

– Мы не сможем долго вести такую войну? – пробормотал Тразоне.

– Но мы уже здесь, – мрачно ответил Теальдо. – Я не хотел бы, чтобы меня взяли живым или даже при смерти. Даже если у меня не хватит сил покончить с собой, я надеюсь, что у меня найдется друг, который не позволит мне пройти через… это .

И все стоящие вокруг альгарвейцы согласно склонили головы.

Ваддо торжественно прошествовал на середину деревенской площади. Наблюдая за ним, прижавшийся к стене Гаривальд отметил, что походка у деревенского старосты более чем странная: он торопливо семенил, приволакивая ногу, словно чего-то боялся, хотя очень старался это скрыть. Но от этого его хромота еще сильнее бросалась в глаза.

Гаривальд даже на минутку пожалел эту сволочь. Похоже, Ваддо собирался сообщить жителям Зоссена полученные по кристаллу новости об очередных безобразиях альгарвейцев. Как и любой из их деревни, еще месяц назад Гаривальд ожидал, что вот-вот придет сообщение о вторжении Ункерланта на территорию оккупированного альгарвейцами Фортвега и, должно быть, даже еще и Янины. Но вместо этого несколько дней назад кристалл сообщил, что альгарвейцы без объявления войны вероломно атаковали ункерлантские войска, вовлекая их в сражение. Дворцовый комментатор объявил, что Альгарве будет с позором разбито. Однако не разъяснил, как, кем и когда.

И с тех пор больше не было ни одного сообщения. Полная тишина.

И эта тишина нависла над деревней, все больше укрепляя страхи ее жителей. Особенно страхи тех стариков, кто помнил, как жестоко тридцать лет назад во время Шестилетней войны прошлась по Ункерланту альгарвейская армия. По Зоссену поползли слухи, сплетни и всяческие мрачные предсказания, как, впрочем, ползли они сейчас по всем деревням Ункерланта. Гаривальд и сам внес в них свою лепту, правда, на всякий случай говорил только с теми, кому доверял.

– Если бы дела шли хорошо, – шептал он Дагульфу, – Котбус давно бы уже трубил о победе. Но он молчит в тряпочку. А стало быть, дела идут совсем не хорошо.

– И я о том же, – кивнул друг, боязливо оглядываясь: не слышал ли их кто. Даже со своей женой он не заговорил бы об эдаком.

И вот теперь Ваддо торчит посреди площади, что твое чучело, ожидая, когда на него обратят внимание. Он и позу принял повнушительнее.

– Друзья мои!

Несколько крестьян обернулись. Но всего лишь несколько – не так уж много было у него друзей в деревне. Но староста, несколько возвысив голос, продолжил свою речь:

– Жители Зоссена, у меня для вас важное сообщение! Ровно через час я вынесу сюда, на площадь, обычно находящийся у меня дома наш драгоценный кристалл, чтобы все могли услышать обращение нашего великого, славного и блистательного сюзерена. Его величество конунг Свеммель лично известит вас о ходе военных действий против гнусной клики альгарвейских варваров!

Возвестив эту поразительную новость, староста, стараясь ступать как можно торжественнее, удалился. И у него были все основания торжествовать: ведь это через его кристалл конунг заговорит с жителями деревни. Раньше Гаривальд о таком и помыслить не смел: если ему удастся подобраться поближе к кристаллу, он наконец-то сможет своими глазами лицезреть самого конунга Свеммеля! Даром что сам конунг его не увидит.

Такое сшибает с ног без всякого самогона! Однако дело непросто: хоть Ваддо и старался хромать как можно торжественней, он то и дело сбивался на семенящий шаг, почти что бег, от которого за версту несло гаденьким страхом. И никак ему, бедному, не удавалось с этим совладать. Гаривальду это было очень не по душе: уж коли староста так сдрейфил, тогда есть чего бояться. И не ему одному. Оставалось только гадать: что ж такое хромоногий Ваддо увидел в кристалле, что боится другим рассказать?

Но что бы там Ваддо ни углядел, уж Гаривальду-то он все одно об этом не скажет. И крестьянин во весь дух припустил домой, чтобы рассказать жене и сыну, что нынче творится.

– Сам конунг?! – воскликнула Аннора, и глаза ее восторженно округлились. Она, как и Гаривальд, была типичной ункерланткой: загорелой, жилистой, и нос у нее был… ну, в общем, не маленький. – Сам конунг Свеммель будет говорить с нашей деревушкой! – повторила она, словно не в силах была поверить в этакое чудо.

– Силы горние! – присоединился к ней Сиривальд, вгрызаясь в горбушку черного хлеба. Другую горбушку жевала Лейба, но она была еще слишком мала, чтобы интересоваться конунгом, и ей было решительно все равно, будет он говорить с ней или нет.

– Полагаю, он будет говорить со всем королевством, – сказал Гаривальд. – В любом случае, со всеми городами и деревнями, где есть кристаллы.

– Так айда слушать! – завопил Сиривальд.

– Да уж пойдем, конечно, – кивнул отец. – Оченно мне интересно, во что это мы влипли. Ты мне всю правду расскажи: что это там у нас с альгарвейцами? – И он замолчал, задумавшись о том, сколько именно и какой правды изволит им сообщить конунг Свеммель

– Ну коли идем, так идем теперь же! – заявила Аннора. – Надо подсуетиться, чтобы занять места поближе к хрусталику. – И перейдя от слов к делу, она подхватила малышку на руки и выскочила за дверь. Мужу и сыну оставалось лишь последовать за ней.

Но эта удачная мысль пришла в голову не только Анноре: на площади уже собралась такая толпа, что Гаривальд уж и не помнил, видел ли он когда-либо столько народу вместе. А если и видел, то и тогда людей все одно было меньше, чем сейчас. И хоть объявление Ваддо слышали не все, но все, кто слышал, не преминули позвать на площадь всех своих родных, друзей и соседей. И теперь там шла своя война – за лучшие места: оттаптывали ноги и вовсю работали локтями. Гаривальду тоже заехали по ребрам, но он от души пнул кого-то в ответ.

– Ну чего мы собачимся! – раздался чей-то голос. – Ваддо-то с кристаллом пока что нету! – Это слегка остудило страсти, толпа притихла, тычков и пинков поубавилось. Но ненадолго.

– Да вон он идет! – одновременно загалдели несколько человек, и толпа разом подалась навстречу старосте. Осторожно ступая, Ваддо благоговейно нес на вытянутых руках узорчатую подушку, вышитую его супругой. На подушке покоился кристалл.

– Дорогу! – снова в один голос закричала толпа.

Никогда еще Ваддо не удостаивался такого восторженного приема. Да Гаривальд и припомнить не мог, когда старосту встречали с такой радостью. Но если уж по чести говорить, то встречали-то не старосту, а кристалл, который он нес.

– Не опускай его! – молил кто-то.

– На кресло, на кресло его возложи! – суетился другой. – Тогда мы его всем миром увидим!

Первое предложение Ваддо принял, второе ровно и не заметил. Дождавшись тишины, он объявил:

– Его величество соизволит обратиться к нам через каких пару минут! Он мысленно воссоединится с нами, дабы разделить со всеми тяжесть наших тревог и забот!

Гаривальду не очень-то верилось, что конунг собирается разделять их, крестьянские, заботы. И все же он усиленно заработал локтями, чтобы пробиться вперед, пока не оказался во втором ряду, откуда кристалл был виден очень даже хорошо.

В неактивном состоянии магический талисман был похож на обычный стеклянный шар. А затем как-то вдруг сразу он… изменился. Конечно, Гаривальд много раз слыхал о том, как работает кристалл, но своими глазами видел такое впервые. Сначала хрустальная сфера вся заполнилась светом. А затем сияние померкло, и на него из шара глянул… сам конунг Свеммель. Длинное лицо правителя было бледным и изможденным. Должно быть, каждому из застывших в благоговейном молчании вокруг кристалла крестьян почудилось, что конунг смотрит в глаза именно ему. Благодаря магии кристалла конунга видели все, и то, что он вдруг оказался таким маленьким (точнее, его изображение), потрясло Гаривальда до глубины души.

Свеммель смотрел так, словно и вправду видел всех и каждого из своих подданных, собравшихся на встречу с ним во всех концах королевства. Когда волнение и непроизвольный трепет слегка поутихли, Гаривальд вдруг подумал: «До чего же он заезженный нынче – сущий доходяга!»

– Да он, небось, уже несколько суток не спал, – донесся сзади шепот Анноры.

– Похоже, с тех пор, как война началась, – кивнул Гаривальд и прикусил язык, ибо конунг заговорил.

«Братья и сестры, крестьяне и горожане, солдаты и моряки – я обращаюсь к вам, друзья мои!» Такое начало речи просто потрясло Гаривальда – он и помыслить не мог, что правитель страны будет говорить с ним такими простыми словами. Но дальше конунг заговорил уже как по-писаному, традиционно заменяя единственное число на множественное:

«В наши земли вторгся враг. Подлая орда короля Мезенцио вонзила свои клыки глубоко в нашу плоть, а альгарвейские шакалы Янина и Зувейза следуют сворой за хозяином. Враг отринул от нас большую часть Фортвега, законно припавшего к нашим стопам прошлым летом. И исконно древние земли наши на юге уже стонут под тяжкой поступью безжалостного врага! – Свеммель картинно глубоко вздохнул и продолжил: – Но мы соизволяем сообщить, что осквернившие наши земли альгарвейцы изведали ярость полков наших. И если часть захваченных земель наших до сих пор бьется в лапах врага, это лишь усиливает нашу доблесть и ненависть к захватчикам для решающего и окончательного удара. Альгарвейцы, да поглотят их силы преисподние, застигли нас врасплох. Настала пора Ункерланта ответить проклятым рыжеголовым мерой за меру и сверх того!»

Гаривальд приподнял бровь: а он-то думал, что это конунг Свеммель готовится пойти войной на Альгарве! Тем временем правитель, отхлебнув из хрустального кубка воды или белого вина, продолжил:

«Наше королевство выступает на битву не на жизнь, а на смерть с омерзительным и вероломным противником. Наши воины героически сражаются против численно превосходящего и лучше вооруженного противника, чья военная мощь усилена бегемотами и драконами. Основные военные силы Ункерланта, все его тысячи бегемотов и драконов уже брошены в бой. И доблестной армии нашей в подмогу весь наш народ, как один, должен подняться на защиту королевства!

Враг жесток и беспощаден. Он желает захватить нашу землю, наши нивы, наши становые жилы и киноварь. Он намерен созвать подлых изгнанников и предателей – прихвостней узурпатора Киота – и их сопоспешествованием низринуть народ Ункерланта во тьму рабства, сделав смердами альгарвейских принцев да виконтов.

В наших рядах не должно быть места слюнтяям и трусам, дезертирам и паникерам. Велик наш народ и не ведает страха и потому будет самоотверженно сражаться за свой Ункерлант. Всё – на службу армии! Мы будем биться денно и нощно за каждую пядь нашей земли и отдадим свою кровь до капли за наши города и села. С земель, откуда наши доблестные войска будут вынуждены временно отступить, необходимо вывести все караваны, а становые жилы да будут взорваны. Врагу не оставим ни крошки хлеба, ни фунта киновари! Крестьянам же повелеваю вывезти все продовольственные запасы и сдать их нашим инспекторам, дабы сохранить зерновой запас от загребущих лап альгарвейцев. Все громоздкое или не годное к перевозке ценное имущество повелеваю таким же образом уничтожить.

Друзья мои, наши рати бессчетны! И зарвавшийся враг уже в сии секунды это чует! Вместе с ратями нашими неисчислимыми на бой с подлым предателем Мезенцио да подымутся и крестьяне, и рабочий люд! Дабы сразить врага насмерть, понадобятся все силы Ункерланта! И победа будет за нами. Вперед! В бой! За Ункерлант!»

И образ конунга Свеммеля как-то враз растаял и поблек. На секунду кристалл вновь вспыхнул светом, а затем превратился в обычный стеклянный шар.

– Великая речь! – дрожащим голосом возгласил Ваддо. – Конунг назвал нас своими друзьями!

– Да, сильно было сказано, – угрюмо согласился Гаривальд. – Воодушевляюще.

– Уж он постарался, – буркнул Дагульф, не особо почитавший конунга.

Как, впрочем, и Гаривальд. Да и, насколько он знал, как и любой в этой деревне, за исключением разве что старосты. Может, поэтому он и сказал:

– Я могу бояться Свеммеля больше, чем любить его, но, бьюсь об заклад, рыжики тоже очень скоро начнут его бояться.

– Сейчас королевству нужен он и никто другой, – согласилась Аннора.

– Мы все пойдем в бой! – заявил Ваддо с горячностью, странной в устах хромого инвалида. – Да, мы все пойдем в бой! И мы их одолеем!

– Как мы одолели их в прошлый раз! И мы напишем об этом песни! – подхватила Аннора, игриво подмигнув мужу.

Но в голове Гаривальда не было ни строчки. Он быстро начал жонглировать в уме словами, выстраивая размер, строфы, прикидывая рифмы. Но что-то не складывалось. Не вытанцовывалось.

– Для песни пока мало. Еще слова нужны, – хмуро буркнул он.

– Да ужель тебя надо учить! – всплеснул руками Ваддо. – Ты пиши о том, как наши доблестные воины и драколетчики прогнали врага! Причем задолго до того, как он смог добраться до Зоссена! – В его устремленном на запад взгляде была твердая уверенность и слабая надежда.

– Кабы так и сбылось… – от всего сердца прошептал Гаривальд.

В отличие от большинства зувейзин, Хадджадж был отнюдь не в восторге от пустыни. Он был горожанином до мозга костей – принимал ли он гостей у себя дома в Бише, гостил ли в столицах дружественных государств на континенте Дерлавай. И еще он на дух не выносил верблюдов. Корни его ненависти к этим тварям проросли в подсознании так глубоко, что до причин было уже не докопаться. Поездка на верблюде по пустыне ассоциировалась для него исключительно с полным дискомфортом и пляшущим желудком.