Текст книги "Взрыв любви"

Гаутам Сачдева
Взрыв любви

Gautam Sachdeva

Explosion of Love

Copyright © 2011 by Gautam Sachdeva (Autor). All rights reserved.

© Перевод. Котомина Л. И., 2015

© Издание на русском языке, перевод на русский язык, оформление. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2015

Посвящается Рамешу С. Балсекару

«Есть мир иной…

но Он этот»[1]1
  Перифраз знаменитой фразы из французского поэта Поля Элюара «Ilyaun autre monde mais il est dans celui-ci».


[Закрыть]

Уроборос

Древний мифологический символ Уроборос изображает змея, проглатывающего собственный хвост и, таким образом, образующего кольцо. Он пожирает и одновременно воспроизводит себя. Обе стороны дуальности – рождение и смерть – являются аспектами его существа. Аспект смертности сделал змея символом бессмертия, а кольцо – символом вечного единства всех вещей, символом Единого.

Что означают смерть и бессмертие, символизируемые Уроборосом? Сотни тысяч рождений и смертей имели место на протяжении эонов. Тела рождались, тела умирали. Физическое тело смертно.

Между рождением и смертью находится существование. Существование, которое для человека означает сознание. С момента зачатия до момента смерти сознание является силой, оживляющей тело. Вы читаете это потому, что вы сознательны. Я написал это потому, что я сознателен. Без сознания не могло бы быть ни чтения, ни письма. Мы просто были бы двумя инертными телами.

Благодаря Сознанию есть мир. Благодаря Сознанию есть вы. Сознание Вечно. Не существует никого и ничего, что следует почитать, чему следует поклоняться, поскольку Сознание – это все сущее. Все, что существует, это видимости, которые существуют в Сознании, включая богов, которым мы поклоняемся. Разве это не очевидно? Если бы мы не обладали сознанием, то как бы мы могли поклоняться любым богам? Однажды мужчина, который думал, что задает умный вопрос Шри Нисаргадатте Махараджу, спросил мудреца, что тот будет делать, если Господь Шива и Господь Вишну войдут и встанут перед ним? Он смутился и даже обиделся, когда Махарадж ответил ему, что попросил бы их немедленно уйти. Поскольку то, что пришло, не представляет интереса, ибо рано или поздно это должно уйти. Ему интересно только то, что Вечно – ТО, что существует всегда. Конечно, Махарадж всего лишь попытался обратить внимание человека на то, что для того чтобы просто увидеть Шиву и Вишну, нужно обладать сознанием.

Вот что показывает нам Уроборос: то, чем мы на самом деле являемся, – это не тело, которое умрет, но вечное Сознание, которое не знает смерти. Сознание – это «вы», «я», «он» и, «она».

Самая главная цель любого алхимика – это обретение философского камня, который способен превратить простой металл в золото. Философский камень также считается эликсиром жизни, дарующим бессмертие. Уроборос – еще один важный алхимический символ, означающий, что «конец – это начало, а начало – это конец». Знаменитый рисунок Уробороса в алхимическом тексте The Chrysopoeia of Cleopatra[2]2
  «Изготовление золота Клеопатры».


[Закрыть] изображает змея, образующего кольцо вокруг слов: «Единое есть Все».

Единое, или одно, – это то, что не является противоположностью цифре «два». Единое, или одно, которое просто означает «не два». Одно, которое предшествует всем разделениям и при этом включает в себя все разделения, – это и есть Сознание. «Есть мир иной… но Он этот».

Введение

Однажды тихим воскресным утром, сидя за чашкой чая в ресторане, который находится рядом с Храмом Махалакшми в Мумбаи, мы с друзьями решили посетить самади (место захоронения) гуру – знаменитого мудреца Нисаргадатты Махараджа, поскольку оно находилось неподалеку, всего в десяти минутах езды на машине. Нисаргадатта Махарадж является одним из выдающихся представителей индийской философии Адвайты (не-двойственности). Он практически не имел образования, не знал святых писаний, однако множество людей со всего мира стремилось попасть в его тесную мансарду, расположенную в небогатом районе Мумбаи. Этот интерес к философу возник после того, как в 1973 году была опубликована его книга «Я есть ТО. Беседы со Шри Нисаргадаттой Махараджем».

Сам Махарадж не хотел иметь самади после своей смерти, так как все его учение было основано на концепции: «Ты – не тело». Поэтому мы решили, что лучше вместо его самади посетим самади его гуру и выразим свое почтение мудрецу, чей ученик стал одним из величайших современных мастеров Адвайты, появившихся на этой земле. Без долгих раздумий мы поймали такси и поехали.

Такси свернуло на узкую улочку, и внезапно я ощутил, как внутри меня возникло явно выраженное чувство страха. Это чувство было похоже на страх, который ощущаешь, когда идешь по безлюдной улице поздно ночью и знаешь, что за тобой никто не идет, но все же оглядываешься, просто для того, чтобы убедиться, что там никого нет. Во мне существовала часть, которая наблюдала этот страх, и другая часть, которая испытывала его. Это было очень странное ощущение. Вскоре такси остановилось, мы вышли. Я чувствовал, что мое сердце почему-то бьется все сильнее и сильнее, но причину этого своего состояния я понять не мог. Когда мы вошли во двор, мой друг Викрам попросил меня присесть на бортик и снять обувь, прежде чем ступить на площадку самади.

Это был момент, когда кое-что начало проясняться. Я поднял голову, чтобы осмотреться, и мой взгляд упал на два железных контейнера, лежавших примерно в сорока футах справа, которые использовались для погребального костра; в них клали дрова, чтобы кремировать мертвых. И только тогда до меня дошло, что мы оказались на смашане[3]3
  Место для кремации.


[Закрыть] Банганга. И это тот самый бортик, на котором двадцать лет назад, еще будучи маленьким мальчиком, я сидел вместе с семьей и наблюдал, как ярко горел в ночи погребальный костер моего отца.

Внезапно меня окликнул мой друг, не знавший ничего о чувствах, переполнявших мое сердце: «Смотри!» Я посмотрел и прямо перед собой, меньше чем в десяти футах, увидел самади Шри Сиддхарамешвара Махараджа.

Я был поражен: после перерыва в двадцать лет я был доставлен в то же самое место учением, которое несло идеи, полностью противоположные тому, о чем я думал, когда я был четырнадцатилетним мальчиком. Я тогда думал, что смерть – это конец всему, что жизнь закончена, и закончена навсегда. И неоспоримые доказательства этого в виде мертвого тела были прямо перед глазами.

В детстве, всякий раз, когда на улицах Мумбаи мне встречалась небольшая группа людей в белом, которые несли похоронные носилки с телом, обернутым саваном и осыпанным цветами, я ощущал страх. У меня просто волосы вставали дыбом. Я понимал смерть как конец всего. Какая необратимость была заключена для меня в этих сценах! При виде похоронной процессии у меня в голове сразу возникала мысль: «Я не хочу умирать». За ней тут же следовала другая: «Может, и не хочешь, но когда-нибудь и ты умрешь». Иногда я задумывался: «Что со мной будет, когда я умру?»

Похожие мысли недавно высказала одна моя подруга. Она сказала, что до сих пор помнит ужас, который испытывала ребенком при виде некрологов в газете. Ей сказали, что все фотографии, которые она видела там, были фотографиями мертвых людей. Естественно, напрашивался вывод, что и ее фото однажды появится на этой странице, отчего ей становилось очень грустно и тревожно.

Я помню, как в детстве часто слышал индийскую песню, где был такой припев: «Tum jiyo hazaaro saal», что в переводе означает: «Чтобы ты жил тысячу лет». Эта песня часто звучала на днях рождения. Всякий раз, когда я ее слышал, в сердце возникала печаль. Вместо того чтобы делать меня счастливым, песня делала меня грустным, просто потому, что, как это ни парадоксально, напоминала мне о краткости жизни моих близких, неуклонно шагавших к своей смерти, так же как и я. Поэтому, когда эта песня звучала на праздновании дня рождения и я видел, как другие радостно подпевают солисту, в моих ушах звучал похоронный звон. И хотя песня должна была создавать радостное настроение (ведь в ней имениннику желали прожить тысячу лет), я думал, что довольно нелепо слышать, как люди поют о том, что, как они знают в глубине души, невозможно. Кто же проживет тысячу лет? Мне бы этого хотелось, но я знал, что люди столько не живут.

Я часто спрашивал себя: «Какой смысл жить, если мы все когда-нибудь умрем? Какой смысл наслаждаться удовольствиями, если смерть заберет их у нас? Как можно быть счастливым при таком сценарии, когда „безжалостный жнец“, или бог смерти Яма, постоянно маячит у тебя за спиной?»

Еще одно яркое воспоминание моего детства – это статуэтка Жанны д’Арк, которую мама купила в антикварном магазине расположенного в горах небольшого городка Массури. Статуэтка была сделана из красивого белого фарфора. Но я не мог понять, почему Жанна привязана к столбу, почему стоит на куче бревен и прижимает к груди крест. Что там с ней происходило, что должно было с ней случиться? Мама объяснила мне, что Жанна была сожжена на костре, поскольку ее считали ведьмой, хотя на самом деле она была святой. Я пришел в ужас от мысли, что кого-то могли сжечь заживо. Через несколько лет я прочитал, что люди, которых сжигают на костре, на самом деле не испытывают долгих страданий, поскольку их кровь в пламени мгновенно закипает и у человека сразу же разрывается сердце. Для меня это стало хоть каким-то утешением. Какой парадокс: сжигаемое на костре юное, похожее на ангела создание, которое должно было в считаные часы погибнуть и превратиться в пепел, статуэткой застыло в вечности. И я смотрел на него каждый день. Помню и то, как однажды я прочитал о том, что сердце Жанны якобы не сгорело, что его быстро подобрали и бросили в реку из страха, что его могут сделать реликвией, которой будут поклоняться. Но на этом я прерву свой рассказ, хотя обещаю, что мы еще вернемся к святой Жанне и что в этой книге вы еще прочтете ее историю.

Главным последствием потери отца в подростковом возрасте стала моя нелюдимость. Я пытался перестать любить других людей просто потому, что знал, что мне будет больно, когда они умрут. А я знал, что это рано или поздно с ними случится. И чтобы уберечь себя от боли, мне казалось, что проще всего не позволять себе любить. На самом деле это была бессмысленная затея, только доказывающая обратное, а именно то, что любовь к людям изначально заложена в природе каждого из нас. И для того, чтобы не любить, чтобы запретить себе любить, требуются огромные усилия. А главное, что, сдерживая любовь, я всего лишь причинял себе боль. Ситуация становилась нелепой: я возводил стену, чтобы другие не причинили мне боль, или, скорее, чтобы мне не стало больно от того, что происходит с ними. Однако это противоречило моей человеческой природе, суть которой состояла в том, чтобы любить других. И эта стена, которую я возводил внутри себя, в действительности причиняла боль мне самому.

В юности страх, любовь и смерть были моими постоянными спутниками, играющими в свои игры на площадке моего ума. Они были тремя кусочками пазла моей жизни, и я никак не мог понять, как сложить их воедино.

Я часто думал: «Мы все вырастаем, зная, что однажды умрем, однако смерть кажется нам чем-то далеким». И это происходит потому, что мы не знаем, что это такое. Ведь в жизни, которую мы проживаем, мы еще не умирали. И хотя мы знаем, что такое терять близких, знаем, что смерть неизбежна, что наша жизнь обязательно когда-нибудь закончится, где-то глубоко внутри каждого из нас живет какое-то чувство, какое-то смутное ощущение, что мы не умрем. Вам не кажется это странным?

И лишь спустя много лет ко мне пришло понимание: ощущение, что мы не умрем, существующее глубоко внутри каждого из нас, есть у нас просто потому… потому что мы не умрем. Глубоко внутри мы чувствуем, что будем жить вечно, потому что… это так и есть. И если мы не умираем, то кто или что умирает? И что живет вечно? На эти и многие другие вопросы я постепенно получил ответы. Они пришли ко мне один за другим в течение тех лет, когда я посещал беседы Рамеша Балсекара.

Когда мне исполнилось тридцать, счастливая судьба свела меня с мудрецом, чье учение явилось для меня подтверждением достоверности моих впечатлений от жизни с того самого момента, когда я стал их запоминать. В этой книге я обращаюсь к Рамешу Балсекару как к гуру, как к мастеру, как к учителю (все эти термины возникали в моей голове спонтанно – по мере написания этой работы). И слова эти – всего лишь ярлыки для того, чему нет названия. Он был моим гуру (что буквально означает: «тот, кто рассеивает мрак невежества»). Он рассеял мрак, осветив лучом недвойственности мои переживания. Так же как дикий зверь, замерев, цепенеет, когда луч фонаря светит ему в глаза, так и меня учение захватило, не оставив мне никаких вариантов. Я мог видеть все, что испытал, лишь в ясном свете этого учения. Рамеш просил меня писать [мои книги] так, как их писал бы человек, «практикующий» учение в повседневной жизни. Он, таким образом, стал моим Учителем, но он был и философом, и советчиком, и моим другом.

Рамеш был и гуру, и домохозяином, что означает отсутствие оранжевых одеяний, отсутствие ашрама. В юности он занимался бодибилдингом, тридцать семь лет был банкиром, он был мужем, отцом, дедом и прадедом. Он был очень доступным человеком, который проводил беседы в своей гостиной на юге Мумбаи, куда стекались ищущие со всего света.

Под воздействием учения Рамеша и учения его гуру Нисаргадатты Махараджа кусочки пазла постепенно вставали на свои места, чтобы в конце концов явить единую величественную картину. Когда я начал читать книги, составленные по беседам с Махараджем, большая часть прочитанного, как мне казалось, не имела смысла, и все же его высказывания достигли своей цели и оказали на меня глубокое воздействие. Некоторые идеи его учения поднимались, попадая в мою голову, но в то же время опускались и попадали прямо мне в сердце. Читателя этой книги ожидает щедрое угощение из ссылок как на учение Рамеша, так и на учение Махараджа. И я не стремился избежать их, так как знал, что они «возникали» там, где были нужны, и тогда, когда должны были возникнуть.

Я только что закончил рукопись моей последней книги об учении Рамеша[4]4
  The Buddha’s Sword, Gautam Sachdeva, Yogi Impressions Books, 2009. На русском: Меч Будды, Г. Сачдева, М: Амрита, 2014.


[Закрыть], но он попросил меня включить в нее еще и фрагмент о терактах в Мумбаи (26 ноября 2008), изложив все это в свете учения Адвайты. Я сказал, что уже слишком поздно, что книга уже в печати. Рамеш скончался в сентябре 2009 года. После его ухода я заметил, что начал читать некоторые из его ранних книг, которых не читал раньше. И это хорошо, что я не читал их, потому что раньше я еще не смог бы осмыслить многое из того, чему он учил. В течение нескольких месяцев после его ухода у меня спонтанно рождались эти эссе. Их основу составили различные впечатления из моей жизни, особо сильно на меня повлиявшие, как значительные, так и вроде бы совсем не значительные, но теперь освещенные ярким светом учения. Рамеша интересовало то, как учение влияло на повседневную жизнь его последователей, что было для него важнее теории. Он называл это «освобождением». Освобождение – это то, как понимание действует в повседневной жизни. Он часто говорил: «Что толку, какой смысл в любом учении, если оно не влияет на повседневную жизнь?»

У меня не было намерения объединить мои записки в одну книгу. Но поскольку Рамеш просил меня добавить историю о теракте в мою последнюю книгу, мне пришло в голову, что все эти очерки могут быть собраны вместе, так как все они так или иначе касаются различных аспектов учения о недвойственности.

Моя издательская фирма помогла организовать мероприятия, проводимые в Мумбаи американским Фондом синхронности в современной духовности. Все члены группы из этого Фонда разместились в одном из отелей, который и был атакован террористами. Во время атаки они потеряли двух прекрасных людей – Алана и его юную дочь Наоми. Я подробно рассказал Рамешу о том, что происходило в течение этих двух дней и ночей, так как мы постоянно были на связи с мастером Чарльзом Кэнноном – основателем Фонда, который, как и многие другие участники семинара и гости отеля, был заперт в собственном номере. Мы хорошо знали Алана, поскольку именно он согласовывал с нами все детали этого мероприятия на протяжении предшествующих месяцев. За столом в ресторане отеля сидели шесть членов группы (и все они попали под обстрел), но именно Алан и его дочь оказались теми, кому было суждено умереть в ту роковую ночь. Последующие несколько дней были заняты визитами в больницу, где мы наводили справки о состоянии четырех других членов группы.

Рамеш, возможно, думал, что столь сильные переживания могли бы выявить аспекты учения, которые стоило бы обсудить. Он часто говорил: «Какая польза от любого учения, если оно не может быть испытано в огне личного опыта?» Неукротимый Вималананда[5]5
  Вималананда (или Хаген Махардж) (1872–1908) – монах Ордена Рамакришны, один из последователей Вивекананды.


[Закрыть] выразил ту же точку зрения по-другому, он говорил так: «Какую систему образования мы имеем на сегодняшний день? Они объявляют об экзаменах, так что любой идиот может вызубрить кучу конспектов заранее. Ключ к проверке кого бы то ни было состоит в том, чтобы проверить людей, когда они меньше всего этого ожидают и меньше всего готовы к этому. Вот тогда у вас и появится точное представление о том, сколько они в действительности знают»[6]6
  Aghora – At the Left Hand of God, Robert E. Svoboda, Rupa & Co.


[Закрыть]. Как бы то ни было, Рамеш просил меня написать об этом, и вот это произошло, но только почти два года спустя.

Лежащая перед вами книга написана просто, как и моя первая книга «Указатели от Рамеша Балсекара»[7]7
  Pointers from Ramesh Balsekar, Gautam Sachdeva, Yogi Impressions, 2008. На русском: Указатели от Рамеша Балсекара, Г. Сачдева, М: Амрита. 2013.


[Закрыть], которая представляет собой всего лишь несколько коротких заметок, передающих суть учения, и которую я написал за два часа. Когда я дал прочесть рукопись Рамешу, я подумал, что он, скорее всего, будет весьма разочарован. Когда Учитель вернул ее мне, я высказал надежду, что он не имеет ничего против простоты и краткости этой рукописи. Его ответ был таким: «Всегда помните: красота в простоте. Учение просто вошло, вот поэтому оно и изложено просто».

У моих записок нет определенной последовательности. Вы можете читать их в любом порядке или можете прочитать только некоторые из них. Если что-то из того, что вы прочитали в этой книге, предназначено к тому, чтобы пролить свет на некоторые аспекты вашей жизни, то это произойдет независимо от того, что вами прочитано или не прочитано. Некоторые из этих очерков, возможно, отражают и ваше собственное понимание событий и ситуаций, случившихся в вашей жизни, которые вы сможете рассмотреть через призму учения. Это напоминает мне один анекдот.

Имея пачку из трехсот резюме на рабочем столе, босс, которому нужно быстро сделать выбор, говорит своему помощнику:

– Возьмите пятьдесят резюме из тех, что внизу, и обзвоните кандидатов, а остальные выбросьте.

– Как?! Выбросить двести пятьдесят резюме?! – в шоке восклицает помощник. – А что, если лучшие из кандидатов находятся именно там?

– Ваша правда, – говорит босс. – Но, видите ли, мне здесь не нужны люди, которым не везет.

Если есть что-то из того, что вы прочитаете в этой книге, что затронет вас, так тому и быть. Значит, именно это и должно было случиться.

Гаутам Сачдева[8]8
  Gautam Suchdeva – в переводе с санскрита фамилия автора означает «true» + deva «god», «lord» – «бог истины», автор оправдывает это имя, он правдив во всем, о чем он говорит. – Примеч. пер.


[Закрыть]

5 октября, 2011

Формы бесформенного

Редактор одной из ведущих газет Индии сказал мне однажды, что если в Мумбаи бросить камень, то он обязательно попадет в дом гуру. Хотя это и преувеличение, его высказывание, пожалуй, все же справедливо для всей Индии. И относится оно не только к гуру, но и к экстрасенсам, и к астрологам, и к предсказателям по картам Таро, по чертам лица, по теням, к нумерологам и к хиромантам – всех не перечесть. Улицы и переулки нашего города наполнены теми, кто занимается духовной и паранормальной деятельностью. Интересно, можно ли где-то еще найти столько разнообразия в активности подобного рода?

Работая над первой книгой своей матери, я обнаружил, что меня затягивает в этот новый интригующий мир, тот мир, в котором я столкнулся со многими духовно одаренными людьми. Я повстречал их в результате целого ряда удивительных совпадений. Не знаю, почему и как, но каким-то удивительным для меня образом наши пути пересекались. Никого из них я не искал, но, несмотря на это, находил. Это просто «случалось». Я знакомился с ними через семью, через друзей, и довольно часто эти встречи происходили благодаря незнакомым мне людям. Вначале меня надо было просто тащить на такие встречи, потому что у меня не было сознательного интереса к этим людям. Но судьба избрала для меня другой путь. Видимо, мне было предначертано, чтобы я занялся публикацией книг духовного содержания, хотя в то время я не имел к ним никакого интереса. Все произошло только потому, что нам было трудно найти издателя для первой книги моей матери (это была дорогостоящая для публикации книга, поскольку все иллюстрации к медитациям в ней были цветными). Вот я и решил сам опубликовать эту книгу. Мое образование и опыт работы в рекламном бизнесе мне очень помогли, поскольку я был знаком с процессом макетирования и печати. После того как была опубликована мамина книга, последовали другие, и прежде, чем я осознал это, я оказался респектабельным издателем духовной литературы.

Оглядываясь назад, я ощущаю благодарность судьбе за подобный поворот событий, который направил меня от рекламы к издательскому делу.

Вспоминаю один случай из того времени, когда я еще работал в рекламе. Я шел мимо приемной своего офиса и увидел пожилую даму, разговаривающую с секретарем. В руках у нее была коробка с тортом. Заинтригованный, я подошел ближе и услышал, как она говорит секретарю, что прочитала книгу и эта книга ее очень тронула. Поскольку автор, как оказалось, живет в другой стране, она нашла на обороте книги наш адрес и решила зайти, чтобы выразить свою благодарность. Это произвело на меня сильное впечатление. Помню, я подумал, что, когда я работал в рекламе, наши клиенты почему-то были уверены, что они уже говорят «спасибо», если просто платят по счетам вовремя. Этот случай дал мне дополнительный стимул, чтобы еще больше сосредоточиться на книгоиздании. Никто в действительности никогда не знает, куда повернет река жизни и какие события повлияют на нашу жизнь. Стрела причины и следствия – это и в самом деле обоюдоострая стрела. Я не смог бы сделать прыжок в книгоиздание, если бы не мой опыт работы в рекламном бизнесе. Очевидно одно: для того, чтобы удалась моя профессиональная деятельность в издательском деле, сначала должна была случиться профессиональная деятельность в рекламном бизнесе.

Далее вы прочтете краткое описание некоторых экстраординарных людей, которых я встречал на протяжении многих лет и которые так или иначе повлияли на меня. У каждого из них было чему поучиться. Довольно часто (почти всегда!) в этих встречах было нечто, что находило глубокой резонанс с тем, что я пережил в жизни, и подтверждало некий аспект учения моего мастера и других мастеров, которых я знал еще до встречи с Рамешем Балсекаром. Оглядываясь назад, я вижу, что именно в тех встречах было интересным для меня в свете учения о недвойственности, даже в то время, когда я еще не был знаком с Рамешем.

Судья Дадхат

Работа над первой книгой моей матери свела меня с первым учителем на моем духовном пути.

Это был ее гуру – судья Дадхат. Он проводил беседы в колледже, расположенном неподалеку от моего дома, через пять домов вниз по улице. Директор колледжа был так добр, что предоставил класс для духовных бесед, которые проходили раз в неделю по вечерам. На самом деле, вблизи моего дома было четыре колледжа – не обширные кампусы, как на Западе, а четыре простых здания, похожих на коробки, которые всегда остро нуждались в покраске. Я помню шутку, что была популярна среди первокурсников: мы все – «outstanding» студенты. Поскольку не было никакого кампуса, а были только коридоры между классами, мы большую часть времени проводили «stand out», то есть выходили и стояли на улице, отсюда и прозвище[9]9
  Игра слов «outstanding» (выдающиеся, из ряда вон выходящие, неординарные) и «stand out» (выходить).


[Закрыть].

Судья Дадхат был судьей в Суде первой инстанции Бомбея. Он обычно обучал людей системе Брахма Видья (знание Брахмана), в основе которой лежит комплекс дыхательных упражнений из древней тибетской практики. Он был всецело предан Брахма Видье и еженедельно проводил беседы в четырех разных местах в Мумбаи. Я стал ходить на его лекции и начал практиковать дыхательные техники. На беседах и на медитациях, которые он каждую неделю устраивал у себя дома, судья Дадхат часто повторял одну фразу: «Присматривать за вами – это работа Тотальности». Он хотел этим подчеркнуть, что ответ на любую проблему находится в Тотальности. Слушая это, я думал: «Какое облегчение!» Правда, я не совсем понимал, что означает слово «Тотальность». Но, поскольку оно указало на что-то гораздо большее, чем «я», то его «Тотальность» звучало как «родитель».

И только годы спустя я получил более ясное понимание этого слова, читая книги Рамеша. В кратком изложении его высказывание можно передать так: «В Тотальности нет дуализма, нет „меня“ и нет „другого“. Тотальность – это ТО, что существует до разделения – разделения на „меня“ и „другого“. В бодрствующем состоянии, основой которого является двойственность, Тотальность – это то, „что есть“ в данный момент, без разделения на наблюдателя и наблюдаемое, в котором наблюдатель постоянно дает оценку. Другими словами, это дуальность [двойственность] как таковая, без дуализма, в котором есть „я“, которое считает себя отдельным от „другого“».

Судья Дадхат всегда был человеком очень теплым, уютным и с чувством юмора. На еженедельных медитациях у него дома он часто говорил всем нам: «Этот дом ваш. Приходите сюда в любое время, когда хотите. Я тут всего лишь смотритель». В тех редких случаях, когда я мог после работы зайти туда для медитаций, он, бывало, поглядит на меня и скажет: «Dekho dekho… Eid ka chand aa gaya!» («Смотрите, смотрите, к нам пришла луна Ид»). Праздник Ид аль-Фитр[10]10
  Ид аль-Фитр, или Ураза-байрам, известен также как Праздник разговения (араб.) – исламский праздник, отмечаемый в честь окончания поста в месяц Рамадан.


[Закрыть] бывает только раз в году, то есть этим он хотел сказать, что я бываю на его еженедельных медитациях очень редко, прихожу, «как голубая луна»[11]11
  «Once in a blue moon» – идиома, означающая очень редкое явление; перевод – «раз в сто лет», «после дождичка в четверг» и т. д.


[Закрыть]. Он был хорошо сложен (занимался борьбой в юности), был человеком, уверенным в себе, обаятельным и заботливым. Он очень редко говорил негативные вещи. В его последние дни, когда кто-то спросил его, плохо ли ему, он ответил: «Плохо? Скорее мне нехорошо».

Когда я слышал, как он говорил людям: «Оставьте все ваши проблемы здесь, у меня», показывая на ноги, это поражало. Где-то внутри меня сразу начинался диалог: «Неужели это правда? Он что же – применяет магию? Конечно, нет! Как в таком случае он может решать проблемы каждого? Если нет, то почему он так говорит? Он что же, и вправду считает, что они ему поверят?»

Понимание пришло, но позже. Однажды меня осенило, что это было одним из самых правдивых высказываний, которые могут быть сделаны. Так как (и это я прочитал в одной из ранних книг Рамеша) гуру – это Ноумен, это Источник, я анализировал его слова с позиций двойственной индивидуальной точки зрения, тогда как на самом деле не существует никакого разделения между гуру и учеником. «Оставить свои проблемы здесь, у меня» – это указание на Источник, а не на «гуру»; не на его «я», которое существует отдельно от ученика, от «другого». Оставьте ваши проблемы Источнику.

Что же происходило при таком понимании? Ученик неизменно возвращался с выражением большого облегчения на лице. Я на самом деле не знаю, менялась ли внешняя ситуация у этих людей, но по крайней мере изменялось их отношение к ситуации. Испытываемое облегчение прямо пропорционально полной отдаче ученика своему гуру – полному отрешению от «себя и своей проблемы» у ног Источника энергии. Забота о тебе – это действительно дело Тотальности. Джокер в этой колоде – это то, что нет никакого «тебя», после того как однажды случилась отдача, просто потому, что этот «ты» отдал себя.

Судья Дадхат скончался в 2005 году после непродолжительной болезни. Бог, должно быть, действительно был доволен тем, как судья служил ему при жизни, осуществляя правосудие, а также духовным руководством для тех, кто оказывался в пространстве его активности.

Речной Мудрец

Я хорошо помню поездку в ашрам Гагангири Махараджа в Кхополи, в предместьях Мумбаи. Амодини, редактор первой маминой книги, пригласила нас на встречу с ним. Она взялась быть нашим переводчиком, так как мы не понимали Маратхи. В предыдущую поездку Амодини брала мамин дневник медитации с зарисовками, чтобы показать ему. Он сказал ей: «Это моя тема. Приводите, я буду их наставником».

Накануне нашей встречи для получения его благословения он объяснил Амодини, что вначале мы должны посетить его пещеру на холме. Некоторые называют ее пещерой навнатхов (девяти почитаемых индуистских святых). Однажды у доктора Рам Босла, массажиста-целителя из Мумбаи, который шел в ашрам для встречи с Гагангири, было видение навнатхов. Он видел, как они спускались из пещеры и входили в комнату Гагангири. Однако, когда доктор вошел в комнату, никого рядом с мастером он не увидел.

Тропа, ведущая к пещере, была безлюдной, скорее даже это была не тропа, а грязная колея, извивавшаяся в лесу. Земля под ногами была полна кристаллических пород; сквозь грязь мы могли видеть сияющие крошечные кристаллы. Сегодня для удобства идущих к пещере проложена бетонная дорожка, и это лишает подъем былого очарования. Мне помнится, что пока мы шли, нас до самого входа в пещеру сопровождала бездомная собака. Пес практически вел нас, как собака-поводырь. После, когда из пещеры мы спустились вниз и дошли до ворот ашрама, пес тихо улизнул. Казалось, он был послан, чтобы быть нашим проводником.

В ашраме мы подошли к месту, где сидел Гагангири. Когда подошла наша очередь представиться, мама показала ему окончательный вариант рукописи. Он увлеченно рассматривал иллюстрации. Разглядывая некоторые из их них, он радостно смеялся. Смех этот был весьма заразительным. Смеялся он от души, как ребенок. Он ощущал пережитые ею опыты с энергией кундалини и тут же объяснял ей, что она отобразила в рисунке. Он даже дал нам похвальный отзыв на эту ее первую книгу.

Когда пришел мой черед быть представленным, Гагангири прервал Амодини и сказал так: «Я знаю его. Тебе не нужно нас знакомить». Я сделал pranaams (почтительное приветствие), и, когда наклонился, он взъерошил мои волосы. Я был очень взволнован тем, что услышал, но понял, что никакого реального, «осознаваемого» преимущества из сказанного не последует, так как он продолжал говорить с другими и, казалось, перестал обращать на меня внимание. Помню, как я услышал его слова: «Открывай свою компанию!» Это звучало скорее как aadesh – команда. И вот что удивительно, я ни словом не намекнул ему, что планировал основать издательство, чтобы опубликовать книгу матери.

Спустя несколько дней после поездки, я сказал другу, что побывал у Гагангири Махараджа. Друг взглянул на меня и сказал: «О! Хочу рассказать тебе нечто очень странное». И начал рассказывать историю о своей бывшей девушке и об этом jala yogi[12]12
  Водяной йог.


[Закрыть] (ежедневной sadhana, духовной практикой Гагангири Бабы была медитация в воде и под водой). Однажды эта молодая женщина решила прогуляться вдоль реки, что текла мимо ашрама. Именно эти места были объявлены запретной территорией, поскольку Гагангири медитировал в водах речки и его нельзя было беспокоить. Когда она увидела его, сидящим в середине неглубокой, но полноводной речки, то решила подобраться поближе и разглядеть все как следует. То, что она увидела, очень напугало ее. Девушка увидела три головы, возникшие из головы jala yogi. Она умчалась оттуда так быстро, как если бы ее ноги горели в огне. Гагангири Махарадж, как я узнал позже, был почитаем своими преданными как проявление Господа Даттатрея, инкарнации Брахмы-Вишну-Махеша, главного божества sadhus (святых людей).