Текст книги "Небоскребы магов"

Глава 7

Чистое оранжевое небо, огромное солнце, похожее на ковш с расплавленным золотом, зеленая трава под копытами наших коней, была бы везде такой, не было бы нужды в подковах, свежий чистый воздух, что превращается во встречный ветерок и предостерегающе треплет волосы, если пускаем коней вскачь.

Фицрой наряднее фазана, весь в красно-золотом, только плащ с плеч красиво ниспадает на конскую спину до самой репицы хвоста, белоснежный, расшитый по краям золотой вязью, сапоги из тонко выделанной кожи, как и штаны, только на сапогах еще и металлические вставки якобы для крепости, но на самом деле опять же для бахвальства.

Даже хвастливая шляпа на нем с разноцветными перьями, а рубашку на груди обнажил, все забываю спросить, почему перестал носить тот костюм, что я ему привез из запасов Рундельштотта.

Он поймал мой взгляд, заулыбался во весь рот.

– Ты чего такой хмурый?.. Посмотри, как все на свете радуется!..

– Да так, – ответил я, – все думаю, не заболел ли ты…

Он изумился.

– С чего вдруг?

– Что-то давно никому ничего не продавал, – напомнил я.

Он беспечно отмахнулся.

– Если что-то попадется, почему нет? Я люблю это дело.

– Любишь? – спросил я с упреком. – Наслаждаешься!.. Только мне еще не продал тот зуб дракона…

Он оживился.

– Хошь продам? Дешево!

– Нет уж, – отрезал я. – Мне ты не продашь.

Он печально вздохнул.

– Тебе нет, а жалко. Ты сам такой жук, что даже и не знаю. Потому я такой в тебя влюбленный, никак не пойму, что ты за ящерица.

Дважды заночевали в небольших селах по дороге, а в третьем нам сказали шепотом, что дальше у переправы через речку видели разъезд принца Роммельса. То ли следят за уровнем воды, то ли собирают плату с тех, кто переправляется на эту сторону.

Я подумал, сказал Фицрою:

– Останься здесь, я проведу челночную дипломатию.

– Чё-чё?

– Туды-сюды, – пояснил я. – Быстренько заскочу к Роммельсу, я что, не говорил?.. И тут же обратно.

Он охнул.

– Зачем?

– Да так просто, – объяснил я. – Обнимемся, как братаны, погогочем над королями, и вернусь обратно. Даже напиваться не буду.

Он сказал саркастически:

– Так я и поверил… Точно там либо земля провалится, либо гора вырастет… Ладно, но если задержишься, я коней пропью, а мешки и седла продам!

– Договорились, – сказал я. – Себя только не пропей. Не поверишь ли, ты мне даже дороже коня… вон того, заднего.

Фицрой оглянулся.

– С поклажей?

– Нет, – возразил я, – без поклажи. И даже без седла… Пожалуй, и уздечку бы я снял…

Он сказал подчеркнуто зло:

– Езжай! А то еще и подковы захочешь содрать.

Дорога быстро вывела на берег реки, моста нет, как не видно лодок. Я привстал в стременах, ну да, так и есть, понятно даже по тому, что река вдруг разлилась так широко, даже отсюда видно брод…

С этой стороны трое мужиков весело переговариваются, с того берега как раз в воду съехали две подводы, запряженные волами, на первой двое крестьян, на второй мужик и три молодые девки.

Я пустил коня неторопливой рысью, эти трое роммельсовцев уставились на меня с интересом, что и понятно: одинокий всадник, одет богато, без доспехов и оружия, какой-то слишком беспечный, словно сынок богатых родителей, не знающий еще, что не все будут кланяться.

Я крикнул издали:

– Вы, ребятки, из отряда Роммельса?

Они переглянулись, один ответил напыщенно:

– Из армии принца его высочества Роммельса!

– Прекрасно, – ответил я, – значит, еду правильно. Кто-то из вас меня проводит?

Они снова переглянулись, я увидел, как у всех на мордах появляется одинаковое выражение.

Один ответил медленно:

– А кто ты, чтобы тебе самого принца лицезреть?

Двое его соратников начали заходить с двух сторон, а он сам приблизился спереди, как будто не смогу стоптать конем, если понадобится.

– Посланник, – ответил я, – принц будет заинтересован!.. Если так уж заняты… я могу проехать и сам. Этой дорогой?

Двое подошли вплотную, один провел кончиками пальцев по окантовке моего седла, в глазах разрастается хищный блеск, даже дыхание пошло чаще, как у человека, что готовит себя к быстрому взрывному действию.

Я повторил:

– Этой дорогой?.. Ребята, только не глупите. Если видите, что не хватаюсь за рукоять меча, это не значит, что я овечка. Скорее, наоборот.

Старший поднял руку и неспешно взялся за уздечку.

– А мне кажется, – произнес он с триумфом, – ты просто дурак… Стаскивайте его!

Тот, что гладил сапог, первым цапнул меня за ногу, а второй чуть запоздал, но ухватился крепко и жестко.

Я выстрелил в лицо правого, потом тут же повернулся и всадил пулю в лоб левому, а вожак все еще продолжал удерживать коня, на лице только-только начало появляться выражение страха и непонимания.

– И что, – спросил я, – дорога к принцу через речку или вдоль этого берега?

Он ответил слабо:

– Вдоль… Направо… вон тропка…

– Спасибо, – ответил я и выстрелил в него дважды.

Он рухнул навзничь, я натянул повод, конь послушно повернулся, и мы понеслись вдоль берега по едва заметной тропке.

Оглянувшись, я увидел, как обе подводы остановились посреди реки, но вода, что достигает до середины колес, тут же начала подгребать к ним песок, и оба возницы, опомнившись, начали нахлестывать волов, стремясь поскорее выбраться на берег.

Через полмили усмотрел, как ни прятались, двоих в кустах, остановил коня, прокричал:

– Эй, вы там!.. Добычу ждете или дозорные?

Некоторое время там переговаривались злыми и разочарованными голосами, наконец поднялся рослый парень с двумя кинжалами за поясом.

– А кто спрашивает?

– Гонец к принцу, – ответил я кратко. – Донесение срочное. Вам лучше провести меня бегом, от этого зависит!

Он спросил туповато:

– Что зависит?

– Так тебе и скажи, – ответил я саркастически. – А допуск у тебя к государственным тайнам какого уровня?.. А сколько проверок пройдено и с какими оценками?

Он обалдел, стараясь понять вопрос, а из-за кустов поднялся другой, весь в бороде, пробасил мощным голосом:

– Ласло, отведи в лагерь. А мы посмотрим, чтобы за ним никто не явился еще.

Парень очнулся, сказал торопливо:

– Да, проведу… Не отставайте, глерд.

Я хотел сказать, что на коне точно не отстану, но он бросился бежать вдоль берега с такой скоростью, что пришлось пустить коня в галоп, а потом тропка запетляла, растерявшись, куда бежать, с перепугу юркнула в лес. А там то коряги, то нависающие ветки, но я успевал пригибаться, конь тоже перепрыгивал вовремя, и наконец тропка стала плотнее и шире, впереди показались шалаши.

Мы промчались мимо первых часовых, но перед вторым рядом провожатый не только замедлил бег, но и остановился, крикнул запыхавшись:

– Гонец к принцу!..

Мужики с пиками и луками в руках внимательно оглядели меня, я добродушно улыбался, им это не понравилось, должен бы бояться их вида, непорядок, один сказал хмуро:

– Возвращайся. Дальше отведу сам.

Я дождался, когда он молча кивнул мне и пошел впереди. Я некоторое время ехал на расстоянии, а когда тропка расширилась, пустил коня с ним рядом.

Он покосился на неприятного соседа, буркнул:

– Как нас отыскали?

Я ответил беспечно:

– Встретил там троих ваших у брода. Взимали с крестьян пошлину за переправу.

Он нахмурился.

– Пошлину? За переправу?.. Мы не посылали туда таких.

– Правда? – спросил я. – А ваше… руководство?

– Нет, – отрезал он. – У нас давно так не собирают.

– Ого, – сказал я с удовлетворением. – Значит, уже порядок и законность? Прекрасно… Тогда почему те… или мелкие разбойники грабят крупных?.. Это не ново. Хотя что в жизни ново?.. А где сам Роммельс?

Он переспросил с надменностью в голове и взоре:

– Вы о принце?

– Да, – подтвердил я, – о принце. Или, думаете, я ехал пожаловаться на грабящих вас разбойников?

– Нас никто не смеет грабить, – огрызнулся он. – Даже королева!

– Хороший ответ, – согласился я. – Так где принц?

Некоторое время он не отвечал, за это время мимо нас пошли шалаши, народ попадается диковатый с виду, все с топорами за поясом, большинство сидят у костров, от безделья пьют и едят, а чем еще заниматься в ожидании дня, когда надо будет встать и спасти мир.

Он остановился резко, бросил, не глядя на меня:

– Ждите здесь, глерд. Вы же глерд?.. Его высочеству сообщат. Как только возжелает, прибудет.

– Если будет медлить, – обронил я, – то не узнает нечто. Да, нечто. Я ждать долго не буду.

Он процедил сквозь зубы:

– Вы пробудете здесь столько, сколько изволим мы.

– Не думаю, – ответил я. – Те трое тоже так почему-то решили, но на мне ни царапины, а их головы превратились во что-то неприятное. Сейчас там вороны, что с интересом наблюдали за нами, пируют их мозгами. Дураки, верно?.. Нет, не вороны, а те грабители. Думаю, они не одни на свете дураки… Есть еще, верно?.. Как думаешь, где они?

Он снова смерил меня с головы до ног взглядом, полным подозрения, наконец кивнул одному из наблюдавших за нами разбойников.

– Сбегай к его высочеству. Доложи.

Разбойник переспросил туповато:

– Чё доложить?

Мой провожатый поморщился.

– Что видишь. И что услышал. Нам скрывать нечего.

– Прекрасно, – одобрил я. – Свобода слова, информации… это важнейший элемент правового общества! Я так и думал, что свобода зарождается как-то вот так интересно и несвоеобычно… И что отсюда растут ноги у правового общества, не скованного никакими предрассудками, условностями, общества открытой толерантности, мультикультурности и сексуальных свобод! У вас насчет сексуальных свобод как?

Разбойник, посланный за принцем, уже исчез, а провожатый посмотрел на меня исподлобья.

– Насчет баб?.. За ними ходят в деревни.

– Значит, еще нет свобод, – сказал я со вздохом. – Женщины им обязательно нужны! Узкомыслящие люди. Не демократы еще, хотя почти гуманисты. Мало среди вас интеллигентов, что странно, вы же такие свободные и романтичные…

Он подтянулся, взор сделал ясным и решительным, а нижнюю челюсть выдвинул вперед. Из чащи в нашу сторону идет быстрыми шагами высокий жилистый человек в хорошо пригнанной по телу одежде глерда, с мечом на боку и кинжалом в ножнах на поясе.

Я сразу понял, что это за «принц», такие могут основать целые династии не только принцев, но и королей, но сами чаще всего даже не знают своих родителей, рожденные и выросшие в каком-нибудь притоне мелких карманников и дешевых шлюх.

Он сразу вперил в меня злой и требовательный взгляд, а я ответил широчайшей улыбкой всегда счастливого и довольного собой и жизнью человека. Но принц есть принц, а я просто глерд, потому я покинул седло, бросил одному в лицо повод.

– Храни!

Вокруг меня уже появились люди с топорами за поясами, один сказал быстро:

– Принц, оружия при нем нет!

Принц остановился передо мной за пару шагов, оглядел с головы до ног.

– Без оружия? – спросил он. – Что за мужчина без оружия?

Провожатый довольно гоготнул. Я ответил мирно:

– Зачем таскать лишнюю тяжесть?.. Оружия хватает там, где бываю… Например, здесь…

Прозвучало это настолько мирно и почти ласково, что все как-то сразу гоготать перестали и торопливо отступили на шажок, щупая топоры и кинжалы, пока не отнял.

Принц тоже посерьезнел, кивнул, не сводя с меня пронизывающего взора.

– Да, встречал таких… С чем прибыл?

– Здесь отвечать, – поинтересовался я многозначительно, – или же где-то за столом? А то в двух словах не рассказать… Хотя могу.

Глава 8

Он посмотрел, прищурившись, я ответил наглой улыбочкой всегда уверенного в себе глерда, пусть глупого, но отважного, и он велел одному из своих:

– Очистить комнату у Камиллы. Подашь туда вина.

– Сделано, – ответил тот браво.

Роммельс сказал негромко:

– Пойдем. Что там насчет каких-то разбойников на переправе?

– Трое собирали дань, – пояснил я. – Именем принца Роммельса на благо его будущего правления. Видимо, на сидение в Санпринге. Это город такой.

Он нахмурился, бросил на меня злой взгляд.

– Я так не делаю. Это были не мои люди!

– Да? – переспросил я с иронией. – Вблизи лагеря?.. Думаю, решили просто подработать.

– Я отыщу и накажу, – сказал он люто. – Никто не смеет меня позорить мелочными поборами.

– Хорошо сказано, – одобрил я. – Воровать – так миллион, а иметь – так королеву… Я хотел одного оставить в живых, чтобы привел в лагерь, но люди, сами знаете, такие хилые… взял и моментально помер, как и его дружки. Но, думаю, дорогу сюда точно знает. А ваш или не ваш, разбирайтесь сами.

Он зыркнул на меня все так же зло.

– Что, там остались все трое?

– У переправы, – сообщил я. – Но, думаю, их сдвинут с дороги, чтоб проезду не мешали.

За деревьями показался добротный домик, сложенный из бревен, оттуда двое разбойников торопливо выпихивают в спину веселых мужчин с бурдюком вина.

Роммельс сказал морщась:

– У нас переизбыток сил, а помещений мало… Заходите, глерд. Не бойтесь, в спину не ударю.

В помещении достаточно чисто, есть стол и с десяток табуреток и даже три стула. Я сел, не дожидаясь приглашения хозяина, ибо настоящий хозяин здесь, как и во всем королевстве, – Орландия, а я ее полномочный представитель.

Он нахмурился, но сел напротив, громко стукнул кулаком по столешнице. В комнату вбежал юркий малый с кувшином и двумя медными чашами, настоящий слуга по замашкам.

– Прости, принц, – крикнул он весело, – не сразу отыскал!

Взглянув на меня, ухватил чистое полотенце и старательно вытер изнутри обе чаши, расставил перед нами и налил обе до верха.

– Хорошо, – произнес Роммельс. – А пока побудь у крыльца. Посмотри вокруг дома.

Тот бросил на него укоризненный взгляд, но перед чужаком нужно выказывать дисциплину, повернулся и вышел, плотно прикрыв за собой дверь.

Роммельс припал к чаше, я наблюдал, как он осушил до дна, снова наполнил и поднял взгляд на меня.

– Не пьешь?

Я отхлебнул, кисловатое, выброжено досуха, то есть интеллигентно сухое, но я человек с нормальными мужскими вкусами, предпочитаю сладкое, пусть даже крепленое, и плевать, что это неинтеллигентно.

– Неплохое, – ответил я равнодушно. – Прибыл я не просто из Санпринга, а из дворца королевы.

– Ого, – сказал он с удовольствием. – Что, в столице решили сдаться и признать мои права на трон?

Я кивнул.

– Точно. И еще решили пряник дать. Большой такой. С дыркой.

– Ну-ну, – поторопил он. – Кто, что, зачем?.. Мяффнер что-то задумал?

Я покачал головой.

– Нет, инициатива королевы. Поручила побывать здесь, оценить и принять решение.

Он усмехнулся.

– Настолько доверяет?.. Хотя это неудивительно.

– Я получил ваше поздравление и благодарность, – подтвердил я. – Королева удивилась, но я видел, ей приятно.

Он оживился.

– Правда?

– Точно-точно, – заверил я. – Всем нам приятно слышать приятности в свой адрес. Но, понятно, от вас было приятнее, чем, скажем, от любого из ее вельмож.

Он засмеялся.

– Те могут и солгать, а мне зачем?.. Я тоже рад.

– И на этой радостной ноте, – сказал я, – перехожу к деловой части. Выдам государственную тайну, но, надеюсь, еще несколько недель это не покинет пределы вашего лагеря.

Он посерьезнел, сказал тише:

– Обещаю. Что случилось?

– Армия короля Антриаса готовится вторгнуться в Нижние Долины. Уламрия долго зрела, но сейчас как никогда подготовилась к большой войне.

Он сказал зло:

– Вот сволочь ненасытная… Королева готовится дать отпор?

– Прорабатывается сложный план, – ответил я уклончиво. – Дело в том, что настоящая цель Антриаса – Дронтария с ее выходом к морю. Он в тайной переписке уведомил… или еще не уведомил, но сообщит обязательно, что не жаждет воевать с Нижними Долинами, а хочет ударить по Дронтарии, чтобы получить выход к южному морю. Потому просит свободный проход своей армии через Нижние Долины.

Он спросил сквозь зубы:

– А что наша трусливая королева?

– Ее величество, – ответил я, – запланировала удержать свою армию до момента, пока Антриас не ввяжется в сражения в самой Дронтарии, а затем ударить ему в спину.

Он сказал с удовлетворением:

– Хорошо, чисто по-женски! В спину мерзавца… Но что королева хотела бы от меня?

– Победа будет полнее, – сказал я, – если армия Антриаса прибудет к границам Дронтарии голодной и с отощавшей конницей. Идеальный вариант, если ваши конные отряды пройдут впереди армии, забирая все запасы продовольствия и сжигая сено, а когда Антриас начнет высылать в стороны отряды фуражиров, то уничтожать их на месте грабежа.

Он кивнул.

– План разумный.

– В идеале, – сказал я, – вообще лишить Антриаса обоза. Он человек пылкий и увлекающийся, может пойти ускоренным маршем, чтобы поскорее вырвать победу, потому обоз неизбежно отстанет.

Он снова кивнул, лицо оставалось серьезным и озабоченным.

– Да, шансы есть. Однако я не понял…

– Да все вы поняли, – сказал я дружеским тоном. – Конечно, вы не в королевской армии и указаниям ее величества не подчиняетесь. А на призыв к патриотизму и защите королевства вам наср… Какая разница, кто на троне?

Он возразил:

– Для нас – большая! На троне должна сидеть принцесса Адрианна.

– За принцессу Адрианну вы бы сражались, – согласился я, – а за королеву Орландию нет, это понятно. А как насчет королевства Нижние Долины?.. Ха, ну и лицо у вас!.. Даже не поняли вопроса? За королевство тоже можно сражаться, как и за все на свете. К примеру, за оброненный дамой платок.

Он криво ухмыльнулся.

– Верно, можно. Но я не буду.

– Я бы тоже не сражался, – согласился я. – Границы постоянно двигаются, и мне все равно, кто король, если я того короля не вижу и не слышу. Но ее величество, понимая, что имеет дело с практичными людьми, а не прекраснодушными мечтателями, поручила мне поговорить о деловой стороне вопроса.

Он насторожился, допил вино и покачал головой, когда я взялся за ручку кувшина.

– Мне достаточно. Кто много пьет, тот плохо воюет.

– Золотые слова, – согласился я.

– Вы тоже пьете мало, – заметил он.

Я улыбнулся.

– По той же причине. Итак, если сделаете то, о чем мы говорили, то и общественное мнение глердов и всего двора переменит о вас мнение, и ее величеству гораздо легче будет даровать вам и вашим людям амнистию.

Он нахмурился.

– Всего лишь всемилостивейшее прощение?

Я покачал головой.

– Расскажу вам о пирате Моргане в нашем далеком королевстве, который грабил корабли, за поимку королева обещала огромные деньги, но всему королевскому флоту не удавалось его уничтожить, и тогда она приняла поистине гениальное решение…

Он спросил с интересом:

– Какое же?

– Она дала ему высокий титул и назначила наместником крупнейших островов в своей империи. Бывший разбойник сразу стал одним из знатнейших людей империи. Его дети заняли важные посты в государстве, а награбленные богатства создали целую империю Морганов, богатейшего клана… Это я к тому, что наша королева совсем не дура, как вы уже поняли. Но ей для вашей легализации нужен повод. Понимаете? Морган не просто стал наместником, а уничтожил пиратство, сделал тот нищий край богатым и процветающим, что увеличило не только его богатства, но и его репутацию как умелого правителя. Потому знатнейшие люди королевства так старались породниться с ним!

Он задумался, наконец покачал головой.

– Я принц… и никакой другой титул меня не устроит. Королеву Орландию я не признаю королевой, так как ее отец хотел отдать трон Адрианне.

Я ощутил горечь поражения, сказал быстро:

– Я вас прекрасно понимаю, принц!.. Но вы политик, а не просто крепкий мужик с мечом в руке! Вы просто обязаны идти на культурные компромиссы для достижения своих главных целей!

Он буркнул с тоской:

– Да что вы знаете о моих главных целях…

– Ничего, – признался я. – Но вы не сделаете к ним шаг, если не рассмотрите нашу ситуацию со всех сторон, даже сбоку, хоть это и бесстыдно. И если не увидите моменты, где можно уступить, а где нужно стоять на своем! Вся жизнь – компромисс, так уж кем-то задумано. Кстати, вторгаясь в Нижние Долины, король Антриас наносит ущерб и оскорбление и Адрианне!

Он поднял голову, в глазах мелькнули огоньки.

– Андрианне?.. Вообще-то да, это ее королевство…

– А компромисс может быть в том, – сказал я, – что вы можете принять из рук королевы титул глерда, но не отказываться от своих прав на титул принца!..

Он посмотрел с подозрением.

– А разве это не будет считаться изменой?

– Измена, – пояснил я, – когда вооруженное восстание, мятеж, заговор. А так вон герцог Хоткингард претендует на трон, герцог Тархантер и еще какие-то хмыри, как я слышал, уверены, что на троне должны сидеть они, как последние потомки каких-то древнейших королей… которые не то были, не то придуманы, не то просто песни…

Он задумался, я перевел тихонько дыхание, чувствуя, что подбросил в огонь сомнений вязанку хороших сухих дровишек, как та святая простота, что пожертвовала с трудом собранную вязанку хвороста в огонь для Гуса.

– Обретя легальность, – сказал я, усиливая нажим, – вы сможете вербовать в свои сторонники не только неграмотных крестьян, но и вельмож!

Он криво усмехнулся.

– Сюда в лес?

Я посмотрел свысока.

– Вы еще не знаете, что столица еще тот лес!.. А королевский дворец – самая дремучая чаща. И хищники там ой-ой, лесным волкам с ними лучше не встречаться…

Он встал, с шумом отодвинув стул, заходил взад-вперед по комнате. Мне показалось, что старается вернуться в образ злого и решительного вожака разбойников, беспощадного и уверенного в своих силах.

– Этот вопрос отложим, – сказал он наконец. Остановился и посмотрел на меня злыми глазами. – Нужно подумать, я не решаюсь заглядывать так далеко вперед.

– Хорошо, – сказал я, – а как насчет армии Антриаса?

Он сказал резко:

– Дойдет до Леггинга, это городок примерно в середине Нижних Долин, там мы его и встретим. Если обоз отстанет, отобьем. Все попытки раздобыть провизию в селах будем пресекать.

– А еще можно тревожить по ночам, – подсказал я, – поднимая шум и делая вид, что идете в атаку. Пусть спят в доспехах и с мечами в руках. Утром из них будут никакие воины… Хорошо, принц! Откланиваюсь.

Он спросил удивленно:

– А погулять с нашими орлами? Вы, глерд, как мне кажется, не совсем уж придворный.

Я коротко усмехнулся.

– Вы хотели сказать, я совсем не придворный?.. Точно. Итак, за вашу и нашу свободу!

Мы вскинули кулаки, я коротко поклонился и вышел на солнечный свет, где сразу крикнул с властностью урожденного в самых верхах глерда:

– И хде моя лошадка?

Фицрой, пыхтя и покрикивая на коня, затягивает подпругу на его пузе, тот недовольно мотает головой и надувается, вроде бы просто вздыхает от горя, а когда мой конь простучал копытами совсем рядом, оба подняли головы и с интересом уставились на нас обоих.

– Что-то ты быстро, – заметил Фицрой. – Это и понятно. Пошел бы я, меня бы разбойницы так быстро не отпустили бы.

– Я же сказал, – напомнил я сварливо, – что у меня челночная операция, туды-сюды и обратно. Ты вон даже коней не успел поседлать!

– Так я ж тебя знаю, – отпарировал он. – Тебя здешние лесные девки прогнали в шею.

Я пустил коня шагом вперед по тропе, уводящей из леса.

– Зачем в лес, если разбойницы все женщины на свете?

Он вскочил в седло, повернул коня вслед за нами. Остальные, связанные длинным поводом, послушно потянулись следом.

– Ты прав, это я что-то всегда думаю о них лучше. В городах еще свирепее! А в дворцах и опаснее. Ладно, поехали. Посмотрим, каковы они в Дронтарии.

– Я в Дронтарию еду смотреть не на женщин, – сказал я с достоинством. – Хотя, конечно…

– Вот-вот, – согласился он. – Хотя. Так, не снимая охотничьих сапог.

Деревья справа от дороги зашатались, словно некто огромный чешет о них спину. Я приподнялся в стременах, однако кудрявые верхушки берез закрывают кругозор, донесся только храп и могучее сопение.

– Вот так и езжай с тобой напрямик, – сказал Фицрой тихонько, перебросил повод в левую руку, а правой вытащил меч. – Каждый раз вот что-то да попадется.

Березы вздрагивать перестали, зато дернулась там вдали высокая гордая сосна, а чуть позже еще одна, подальше…

Фицрой договорил:

– … а потом ничего не случается!

Я прислушался, храп и сопение неспешно удаляются, наконец исчезли вовсе. Фицрой с лязгом забросил меч обратно в ножны. Лицо стало расстроенным.

– Не понял, – сказал я, – ты рад или не рад?

Он подумал, вздохнул.

– Не знаю. Я всегда стараюсь избегать опасностей, но тогда и приключений нет, а без них скучно. Но одни приключения, когда все просто, то и не приключения… Мне чтоб все в одном кошельке: прибыль, приключения… из-за них, ладно, пусть и опасность.

Я кивнул в ту сторону, куда удалился неведомый зверь.

– А какая с него прибыль?

– Не знаю, – ответил он. – Вдруг у него шкура из чистого золота?

Дорога беспечно и легко идет по равнине, опасливо обходит особо темные леса, торопливо перебегает мелкие речушки. На горизонте иногда возникают высокие горы, но чаще их заслоняют исполинские деревья, гордо выдвинутые лесом на опушки.

На ночь останавливаемся в селах, Нижние Долины – довольно густо населенное королевство, даже Уламрия показалась куда более пустынной, это следствие разного отношения к населению короля Антриаса и королевы Орландии.

Трижды за все время встречали шайки разбойников, и все три раза эти тупые делали попытки хотя бы отобрать у нас коней.

В последний раз, когда Фицрой молча вытащил меч, а я ласково посоветовал им убиться о деревья, вожак предложил компромисс:

– Ладно, если такие отважные, то уезжайте на тех конях, что под вами. Остальных оставьте.

– Мужик, – сказал я, – ты совсем дурак? Где твое понимание ситуации, ты же вождь! Если двое вооруженных мужчин решаются ехать через дремучий лес, то они точно уверены насчет себя и даже своих коней!

– Но мы тоже уверены, – сообщил он. – Кроме того, нас восемь человек…

– Десять, – сказал я. – Да-да, я заметил тех двух на дереве. Но прежде чем попробуют спрыгнуть, они… умрут.

Он дернулся, когда я не глядя ткнул большим пальцем вверх, но быстро пришел в себя и спросил нагло:

– И как они там умрут на дереве?

– Им лучше замереть и не двигаться, – посоветовал я. – В общем, мужик, я готов поверить, что голод и неурожай толкнули вас всех на путь грабежа, а не желание легкой добычи, да чтоб еще поглумиться, понасиловать…

Вожак заколебался, очень уж уверенно говорю, но вздохнул, набрал в грудь воздуха и взглянул на толстые ветки над нашими головами. В моих ладонях возникли рукояти пистолетов, когда он только начал открывать рот для громкой команды.

Я выстрелил дважды, даже целиться не нужно, и тут же перевел огонь на вожака и его соратников.

Их трясло и бросало навзничь ударами тяжелых пуль. Фицрой, спеша успеть, пустил коня вперед и зарубил двух, а я еще стрелял в спины двух самых смышленых, что бросились бежать, но в такой ситуации и на таком расстоянии убежать очень непросто.

Двое, что упали с дерева, воют и стонут, заливая землю кровью, одному две пули попали в промежность, а второму, похоже, одна рассекла артерию в бедре.

– Поехали, – велел я, – Фицрой, это бедные люди, у них ничего нет.

Он сказал со вздохом:

– Наверняка. Хотя иногда в их сумках встречаются и редкости. Они же везде лазают, могилы вскрывают, в подземельях рыщут…

Но спорить не стал, мы поехали дальше, оставив трупы и стонущих раненых, которые точно не проживут и часа.