Текст книги "Ричард Длинные Руки – гроссфюрст"

Глава 6

Стена провалилась, надо сказать, лучше не придумать, ровно и красиво. Даже не провалилась, а просела в землю, будто в болото, где и осталась, зубцы торчат на уровне пояса, что, понятно, нам не помешало ворваться, но, увы, точно так же не помешает и людям герцога Ярдширского.

Оставалось убрать только обломки рассыпавшихся башен, а основание для стен есть, всего-то и делов, что нарастить. Раскатившиеся глыбы от разрушенных башен тоже тащили обратно и укладывали в ряд, стена поднимается не такая ровная и выглаженная, как в остальных местах, но все-таки стена.

Горожане трудятся, как муравьи, одни под страхом расправы, другие за щедрую плату, я заявил, что этот труд, хоть и на общее благо, но будет оплачен вдвойне. Главная трудность восстановления в том, что стена просела на приличном отрезке, будто нас в десять раз больше, и всем нужно было попасть в город одновременно, а не друг за другом.

Гонцы то и дело сообщали, что к герцогу стягиваются отряды из местных лордов, а я с тревогой смотрел на восстанавливаемую стену. Пока что ее можно перепрыгнуть с разбегу, но еще ряд таких же камней, и конница остановится. Всадникам придется слезать на землю, и хотя они так же хороши в пешем бою, но ужасающий по силе таранный удар закованных в железо рыцарей на покрытых броней конях будет потерян.

– Еще день, – докладывал сэр Вайтхолд взволнованно, – и герцогу придется искать лестницы!

– Отлично, – сказал я, – но следи, чтобы наши строители не выкинули какое-нибудь коленце.

– Какое?

– Откуда я знаю, – ответил я резонно. – Здесь патриоты, чтоб их черти в аду вилами кололи!

– Наши и сами камни таскают, – заверил он.

– А как город?

– Уже местных привлекли к патрулированию, – сообщил он. – Народ здесь послушный, дисциплинированный.

– С этим осторожнее, – предостерег я. – Нигде я не встречал столько патриотов! Умеет Гиллеберд играть на гордости простого народа. Еще бы высшей расой их объявил…

– Что это?

– Лучше такое не знать, – ответил я. – Вообще-то надо сразу принять превентивные меры. Типа, Господь создал людей, эльфов, гномов, троллей, огров… и сотворил вообще-то равными, но условия среды кое-кому не дали развиться в полную силу. Потому мы, как христиане, должны смотреть не на пол или расу, а на то, как относится существо к Христу и церкви. Отрицающих отправлять в ад сразу, будь это женщина, эльф или гном, а если принимает и крестится, то даже тролль нам равен, ибо мы братья во Христе…

На лице его было такое жуткое отвращение, что я вздохнул и добавил:

– Конечно, это будет не сразу. Вон то, что Христу было ясно и понятно, и что он пытался другим объяснить, мы терпеливо и гуманно продолжаем втолковывать железом, кровью и кострами тысячи лет.

Вайтхолд проговорил, раздумывая:

– Думаю, тролли примут Христа не быстрее, чем люди…

А виконт Рульф сказал с облегчением:

– Ну, ничего, с этим пусть справляются наши правнуки.

Турнедское войско герцога Ярдширского медленно перешло реку вброд, мы наблюдали со стены, как отряды в полном боевом порядке встали в четверти мили от города. Очень быстро разбили лагерь, поставили три больших шатра, разожгли костры.

Сэр Вайтхолд подгонял рабочих, что готовят для нападающих достойную встречу, остальные взобрались на стены и с почтением рассматривают отборное рыцарское войско, где не только всадники закованы в броню с головы до ног, но даже кони укрыты броней, а сверху еще и расписными попонами.

Самые зоркие наперебой называли девизы и гербы, ими усеяны как знамена, так и плащи, доспехи, щиты, кирасы. Не нашлось сильного зверя или хищной птицы, которых не использовали бы в качестве отличительного знака.

За герцогом постоянно передвигаются знаменоносцы с развернутыми полотнищами, ветер треплет неспешно, можно рассмотреть герб короля Гиллеберда, а на другом – герб герцога. Конь под ним весь в составных доспехах, огненные глаза смотрят из-под стального налобника, постоянно фыркает и порывается пойти вскачь, нервное напряжение всадника всегда передается коню.

Сэр Вайтхолд указал на герцога, тот как раз повернулся к нам и внимательно рассматривает то, что мы торопливо возводим на месте рухнувшей стены.

– У него на щите вепрь… Он и похож на него. Здоровенный…

Я сказал громко и с оптимизмом:

– Все видят? У нас на трапезу будет вепрь!

Рыцари довольно закричали, острое словцо любят все, а я гордо вскинул меч, арбогастр встал на задние ноги и, красиво вздыбившись, мощно ударил по воздуху копытами, ржанул, и все кони в лагере испуганно затихли.

– И еще одно, – продолжал я громко. – Помните, это теперь наши земли! Те местные лорды, что принесут мне вассальную присягу, останутся на своих местах и сохранят свои владения. Это будет справедливо и по-рыцарски.

Сэр Вайтхолд прокричал:

– Верно! Так всегда делалось!

– Вы вольны захватывать пленных, – напомнил я, – а затем требовать выкуп, это ваше право. Я могу подсказать, что герцог понес огромные потери, но погибли только простые рыцари и простые латники, а почти вся знать во главе с герцогом уцелела благодаря особым доспехам. Вы можете получить богатый выкуп…

Все довольно орали, выкуп – это хороший бонус к победе, только сэр Клемент, ощутив недосказанное, поинтересовался:

– Ваша светлость, но… вы что-то недоговорили?

Все затихли, начали прислушиваться, я сказал вроде бы без желания, но громко и внятно:

– Если знатные противники падут в бою, выкуп вы не получите, это понятно?

Раздались голоса:

– Ну да…

– Конечно…

– Понятно…

– Будем хватать в плен…

Я медленно и веско договорил:

– Правда, останутся без хозяев их замки и земли…

Они замолчали, я пустил Зайчика тихонько вперед. Умным сказано достаточно, меня провожали все еще восторженными криками, но глаза моих доблестных героев становились все задумчивее.

Похоже, у многих мозги трещат от непосильных для героев меча и топора расчетов: что лучше – захватить богатенького барона в плен и получить выкуп или же рассчитывать на освободившиеся после его красивой и доблестной гибели в бою земли?

Тучи ушли к северу, открыв серо-голубое небо. Маленькое желтое солнце светит сильно, горячо и ярко, каждый камешек отбрасывает непривычно черную тень, каждая былинка выделяется четко и резко.

Турнедская конница медленно приблизилась, солнце играет на выпуклых частях доспехов, щитах, шлемах, жутковато поблескивает на остриях копий и обнаженных мечей.

Наши лорды и военачальники наблюдают со стен, отмечая каждое перестроение. Мне показалось, что герцог никак не решит, как атаковать, и атаковать ли вообще.

Надвратная башня наиболее удобное место для наблюдения, я поднялся туда, сразу же ко мне начали стягиваться полководцы нашего крохотного войска.

– Мы примерно знаем, – сказал я, – какими силами располагает герцог. Потому, если демонстрирует ложную атаку здесь, а попытается взобраться на стену с другой стороны, поймем сразу. У него не столько людей, чтобы разделить на две большие группы, дабы мог начать атаку с двух сторон.

– И все-таки у него побольше, – сказал сэр Вайтхолд тревожно.

– И он у себя дома, – добавил сэр Геллермин.

– Зато нам проще отбиваться, – возразил я. – Шансы не то что равны, но у нас получше. А пока он насобирает достаточное войско, подойдет Фальстронг. Или Барбаросса.

– Или Найтингейл, – сказал виконт Рульф и сам заржал. – Да герцогу надо торопиться! Иначе и стену выстроим, и союзники подоспеют.

Сэр Клемент доложил деловито:

– Я поставил людей на башнях. В случае появления противника с другой стороны, предупредят.

– На стенах только свои? – спросил я. – А то предатели могут сбросить им веревки.

– Нас достаточно, – заверил он, – чтобы охранять стену по всему периметру.

– Не охранять, – уточнил я невесело, – а только понять, где он собирается нанести основной удар!

Он нехотя кивнул:

– Да, ваша светлость. Но в этом случае мы успеем туда перекинуть людей. А начинать атаку в двух местах, как вы только что сказали, у герцога самого людей не хватает.

Я пристально всматривался в конницу противника, что то выдвигается вперед, то отступает, выпуская вперед пехотные части. Герцог ведет себя, как интеллигент, колеблется и никак не может выбрать, то ли сунуться в пролом, где как раз и ждем, то ли попытаться, используя нашу малочисленность, взобраться в другом месте.

Сейчас вот герцог смотрит и понимает, что если бы в город мы ворвались через пролом, то за эти дни успели бы заделать, однако стена рухнула на слишком уж большом протяжении. Все, что удалось, это поднять ее почти на высоту человеческого роста, однако такую можно перепрыгнуть с разбегу.

Еще прямо на этих камнях, где даже не успел застыть раствор, видна хлипкая баррикада из досок, задержит нападающих разве что на несколько секунд… Правда, лучники и арбалетчики за это время успеют поразить несколько человек насмерть, а еще многих ранят…

Значит, надо успеть проскочить это опасное место, куда будет направлен убийственный град стрел, как можно быстрее. А там, в городе, где и стены помогают, чужакам придется плохо.

Сэр Вайтхолд рядом со мной возбужденно взвизгнул:

– Пошли!.. Сюда пошли!

– Хорошо, – сказал я с облегчением, – не помогла ему мудрость полководца. Горячие головы обвинили в трусости и потребовали лобовую атаку…

Он хмыкнул.

– Откуда знаете?

– Да вот знаю, – ответил я горько. – Все вы герои.

Он ухмыльнулся с неловкостью.

– Мужчины всегда страшатся показаться трусами.

Я подал знак ожидавшим внизу Клементу и виконту Каспару, у них самые умелые и лютые бойцы. Лицо мое мужественно и полно ликования, а как же, нас ждет упоение в бою… Но, странно, в самом деле сердце стучит часто и яростно, уже ржет и роет землю копытом, раздувает ноздри, и мой мудрый мозг сопит в тряпочку и, соглашатель чертов, заискивающе говорит скороговоркой, что да, конечно, надо личным примером, мы же с народом, народу это нравится, надо быть к нему ближе…

Издали донесся глухой рев, нестройный и дикий. Конница осталась на месте, а в нашу сторону к пролому ринулись пехотные части, все с грозным криком, потрясая над головой мечами и топорами, что вообще-то глупо, но способно устрашить тех, у кого их нет.

Сэр Вайтхолд сказал раздраженно:

– Пустил вперед простолюдинов!

– Осторожный, – заметил виконт Рульф. – Хочет понять, что у нас в запасе.

– С его светлостью каждый станет осторожным, – подхалимски сказал сэр Вайтхолд.

Я крикнул:

– Арбалетчики… не стрелять!

– Ваша светлость?

– Его армию истребили лучники, – объяснил я. – Пусть думает, что у нас, кроме них, ничего нет.

– Как ничего? А мечи?

Я отмахнулся.

– Из метательного. Арбалеты пока не показываем. Конечно, они знают, что у нас есть, но сколько…

– Понятно, – сказал он, – задействуем, когда пойдут рыцари и тяжелая пехота?

– Верно мыслите, барон.

– Спасибо, ваша светлость!

Пешие добежали до той черты, куда достанут стрелы, за моей спиной послышались частые щелчки, воздух наполнился зловещим свистом. Туча стрел на миг бросила на землю странную тень, словно отблеск солнца на бегущей воде, а затем атакующие стали падать, раскачиваться на ходу, а победный крик, что должен был заморозить в наших жилах кровь, быстро слабел, пока не превратился в хриплый крик боли и ярости.

До низкой стены добежало меньше половины, там их встретила плотная щетина выставленных копий, а топоры на длинных ручках страшно и точно били по головам.

Уцелевшие повернули и бросились обратно, но лучники ликующе засыпали их стрелами, простолюдины не понимают, почему нельзя или хотя бы не совсем хорошо стрелять в спины.

– Ого, – вскрикнул сэр Вайтхолд, – ваша светлость, взгляните!

Слева от бегущих ратников несколько человек стараются не отстать, держа в руках лестницы, их прикрывают щитами справа и слева рослые воины.

Я скомандовал резко:

– Лучники! Этих – в первую очередь!

– Неужели, – пробормотал сэр Вайтхолд в невольном страхе, – и у герцога что-то в рукаве?

– Он не мог успеть собрать большую армию, – возразил я, но без особой уверенности. – Со временем собрал бы, конечно… но нас всех поджимает время. Мы не успеваем восстановить стену, а ему позарез нужно отбить столицу до подхода войск Фальстронга!

– Будем надеяться, – сказал он. – Я пошел вниз.

– Удержите наступающую пехоту, – велел я. – Когда пойдут рыцари, я спущусь к вам.

– Это будет битва, – сказал он мечтательно. – Удерживать захваченную у врага столицу – об этом сложат легенды! Даже если красиво погибнем…

– Враги погибнут, – уточнил я. – А мы прочтем над их могилами молитву.

– Да, – подтвердил он с готовностью, – обязательно! А как же!

Я снял лук Арианта и ждал, когда орущая толпа окажется в пределах досягаемости, а затем мои руки как будто сами по себе, быстро и без лишних движений начали хватать стрелы, класть на тетиву и, натянув рывком, тут же отпускать.

Защитники стен стреляют непрерывно, мои стрелы потерялись в общем рое, бегущие падают, продолжая кричать, впереди у них трое в кольчугах и глубоких шлемах, стрелы отскакивают от них, как от каменных стен.

Внизу кто-то истошно заорал: «Заговоренные!» Сэр Вайтхолд, сверху странно раскоряченный, выхватил меч и стал ждать, когда враг перевалит на эту сторону.

К нему подбежали сэр Геллермин и виконт Рульф, сзади с копьями выстроились наиболее рослые воины.

– Конница пошла!

Со стены вниз ринулся барон Саммерсет, суровый и собранный, за ним двое его младших командиров, а их люди, закрывшись щитами, молча и неподвижно ждут в трехстах шагах от места схватки.

Конница двигалась тяжелым шагом, тяжелые кони всегда разгоняются медленно, но потом их не остановить, удар бронированного кулака страшен, я затаил дыхание и вытащил из складок плаща свой арбалет, однако всадники замедлили ход и остановились на том рассчитанном расстоянии, чтобы со стен не достали их стрелами.

Я снова взялся за лук Арианта, из-за всадников выбежали пешие, в руках объемные вязанки хвороста, понеслись со всех ног в нашу сторону.

Внизу сэр Вайтхолд закричал:

– Ну, гады!.. Додумались… Приготовиться к бою!

Громко и страшно прокричал виконт Каспар:

– Лучники!..

Первый залп его диких горцев вышел дружным, многие из бегущих упали, но дальше лучники стреляли каждый со своей скоростью. Пешие турнедцы выставили перед собой вязанки, я видел, как стрелы с силой бьют в эти пучки и бессильно застревают, но иногда бегущие с криком бросают ношу, а то и вовсе падают, роняя вязанки, и становятся видны торчащие в них стрелы.

Добежав до стены, бросили под нее хворост и, мигом развернувшись, понеслись еще быстрее обратно. Разозленные лучники безжалостно стреляли в спины. Второй раз пешим турнедцам рисковать не пришлось, вязанок хватило почти до самого верха нашей стены, и, если не считать загородки из досок, путь в город открыт.

Рыцари опустили копья, выставив их перед собой, пустили коней рысью, а затем перешли в галоп. Сэр Вайтхолд внизу орал и возбужденно размахивал обнаженным мечом, земля уже дрожит и стонет под тяжелой конницей, прекрасное зрелище, хотя это враги и стремятся убить нас, но все-таки красиво.

Не доезжая до стены, рыцари поспешно соскакивали на землю и, обнажив мечи, бежали по вязанкам. Кое-кто падал, теряя равновесие, но мчавшийся впереди молодой рыцарь в дорогих доспехах со львом на груди с такой силой ударился грудью в хлипкую баррикаду, что доски затрещали и переломились.

Он закричал победно и сделал шаг на эту сторону, однако три болта ударили в грудь, он упал вниз лицом и выронил меч.

Пока рыцари победно разбивали деревянную перегородку по всей ее длине, еще несколько десятков человек пало от стрел, затем я услышал треск, радостный вой. Дерево разлетелось в щепки, турнедцы ворвались, ощетинясь мечами и топорами.

Глава 7

Наши рыцари дрались в переднем ряду, лучники продолжали расстреливать нападавших. Трое турнедцев в странно поблескивающих синими кольцами кольчугах, подбадривая своих криками, пробивались вперед, мощными ударами повергая под ноги даже рыцарей.

Я сцепил зубы, выхватил арбалет и, прицелившись в самого рослого, нажал на спусковую скобу. Болт ударил в грудь, несчастного швырнуло на землю с такой силой, что он ударился и застыл, раскинув руки. Кто-то из ратников ногой сбил с него шлем и с хэканьем ударил топором по затылку.

Острое лезвие рассекло череп, как дыню, а победитель ликующе заорал:

– В головы бейте!.. В головы!..

Я успел заметить, что даже мой болт не пробил зачарованную кольчугу, но наверняка сломал кости и повредил внутренности.

Двое в таких же кольчугах дрались яростно, вместе с ними продвигается в глубь нашей обороны не меньше сотни ратников. Я снова быстро натянул тетиву, но с башни донесся тонкий крик:

– Конница!.. Конница пошла!

Я развернулся в сторону лагеря герцога. Рыцарский клин, выставив перед собой копья, несется красиво и мощно, земля начала подрагивать, донесся грозный гул. Всадники все в сияющих под солнцем доспехах, над ними трепещут красочные знамена, кони покрыты кольчужными сетками, а сверху еще и цветными попонами, закрывающими конские ноги до колен.

Рядом со мной оставался только виконт Каспар Волсингейн, он хлопал себя по железным бокам то ли в восторге, то ли в негодовании.

– Они что, перепрыгнуть решили?

Мне такая ужасающая мысль тоже пришла в голову, если еще и сумеют прорваться в город, будет разгром, все-таки их больше втрое, да еще население на их стороне…

– Пусть попробуют! – заорал я.

– Тогда мое время, – бросил он кратко.

Вниз по каменным ступенькам он ринулся так торопливо, что споткнулся и загремел доспехами по камням, но когда скатился до самого низа, вскочил и бросился к пролому.

Я взял на прицел скачущего впереди гиганта, настоящее чудовище, он уже наклонился вперед с такими видом, что собственной головой пробьет стену…

Болт сорвался с ложа с легким толчком. Я целился в щит и попал в самую середину. Всадника выбросило из седла, будто он на полном скаку налетел на дверную перекладину.

Конь пробежал чуть и начал останавливаться, мешая другим. Я выстрелил еще трижды, убрал арбалет и с обнаженным мечом сбежал вниз, стараясь не повторить подвиг чересчур быстрого виконта.

Турнедские рыцари уже ворвались с грозным кличем, от которого в самом деле подрагивают колени. Наши сперва заученно отступали, а потом разом бросились в разные стороны.

Впереди, потеряв коня, с обнаженным мечом бежал сам герцог, командующий королевскими войсками.

Я крикнул:

– Не желаете скрестить оружие, сэр Кристофер?

Он оглянулся, я увидел на его лице мучительное желание вступить в поединок, однако долг военачальника заставил прокричать:

– Сперва – город!

– Пожалеете! – прокричал я.

Он не ответил, группа его тяжеловооруженных рыцарей тесной толпой устремилась через пролом, они стремительно пробежали отмеренную нами сотню шагов… раздался треск, земля под ними просела, и все посыпались во вдруг появившуюся яму.

Сзади напирали и не дали остановиться тем, кто пытался задержаться на краю ловушки. С дикими криками валились в эту пропасть, там звенело железо, крики стали душераздирающими.

Рядом со мной сэр Вайтхолд сказал нерешительно:

– Как-то не по-рыцарски…

– Нам нужна победа, – ответил я. – И за ценой не постоим, пусть платят, сколько запросим.

В яму продолжали валиться и валиться, я уже начал опасаться, что мы за ночь вырыли недостаточно, вот-вот начнут вылезать, если кто остался непокалеченным и незадавленным, наконец сзади остановились, однако к нашим лучникам присоединились дотоле молчавшие арбалетчики и теперь расстреливали замерших от неожиданности, как на учебном дворе.

Наконец турнедцы поняли, что между нашей наспех построенной баррикадой и ямой мы оставили около сотни шагов, чтобы перескочившие успели набрать разгон. Да и тем задним, что не упали, обратно не выскочить так же просто, как перемахнули на эту сторону – наши ратники всю ночь копали землю вдоль стены. С этой стороны уже в полтора человеческого роста, это ненамного выше, чем с внешней, но закованному в тяжелые доспехи рыцарю не выбраться так вот с ходу.

Сэр Каспар закричал во весь голос:

– Арбалетчики!

С той стороны из-за каменного укрытия поднялись в блестящих шлемах крепкие коренастые парни в кожаных доспехах. Приклады уже прижаты к плечам, короткие щелчки слились в сплошной неприятный шорох, и тут же разом все исчезли за глыбами, наклонившись, чтобы обеими руками натянуть тугую тетиву.

Из ямы тянутся руки, рыцари начали вытаскивать попавших в ловушку товарищей, рядом сэр Вайтхолд прокричал с болью:

– Не могу видеть, как стреляют в спины!

– И не надо, – ответил я, – это неблагородно.

– Спасибо, сэр Ричард…

Я повернулся к арбалетчикам:

– Но вы, ребята, можете! Вы – будущее этого мира!

Командир отряда крикнул с готовностью:

– Можем, ваша светлость! Не сумлевайтесь.

– Помните, – сказал я, – простолюдинам рыцари не сдаются! Даже оруженосцам…

Щелчки арбалетов пошли разрозненнее, все с разной скоростью натягивают стальные тетивы, турнедские рыцари продолжали вскрикивать и хвататься за пораженные стальными болтами места.

Кто-то с той стороны прокричал взбешенно:

– Вы не рыцари!.. Страшитесь честной схватки?

Сэр Вайтхолд дернулся в его сторону, но я резко ухватил на плечо.

– Стоять!.. Они вторглись в Армландию вероломно!.. Они все военные преступники, а их король предстанет перед международным рыцарским трибуналом!

Сэр Вайтхолд пожаловался:

– Он меня оскорбил!

– На меня тоже собаки лают, – ответил я, – но не останавливаться же и не бросаться камнями? Так никогда не дойдем до светлого будущего всеобщего гуманизму.

Рыцари на той стороне наконец начали приседать и укрываться за щитами. Сзади набежали ратники с вязанками хвороста, сразу же начали бросать в яму, появились и те, с лестницами, с разбега перебросили их через яму. Первый же воин, поторопившийся пробежать по ней, получил три болта в ноги и один в голову, лестница под ним с треском проломилась, и он с криком рухнул в яму.

Из глубины закричали ободряюще, еще несколько лестниц перебросили, снизу поднялись руки и поддержали, а по перекладинам медленно побежали, с трудом балансируя, закованные в доспехи рыцари.

Арбалетчики, закусив губы, взводили тугие тетивы и, вложив болт в ложбинку, торопливо стреляли в бегущих на них рыцарей. Многие падали в яму, под другими ломались лестницы или перекладины, если их не успевали подпереть из ямы, но некоторые все же добрались до этого края.

Сэр Вайтхолд прокричал зло, арбалетчики торопливо отбежали в стороны, а их загородили наши жаждущие схватки рыцари.

Барон Саммерсет и виконт Рульф разом обнажили мечи, барон закричал счастливо:

– Ну, наконец-то!..

С ними ринулись в схватку еще с десяток их вассалов, остальные угрюмо ждали, укрепив ноги и выбрав боевую стойку. Я молча ругнулся, никакого взаимодействия, каждый сам за себя, все герои, никто не желает делить славу с кем-то еще, эгоисты, вообще-то я сам такой, но я с этим как бы борюсь, особенно с чужим эгоизмом.

В трех шагах от меня командир арбалетчиков, немолодой уже, с хмурым лицом и сдвинутыми над переносицей бровями, мощно натягивает тетиву, дуга трещит, быстро ведет прицелом вслед закованной в дорогие доспехи фигуре и нажимает на спусковую скобу с мстительным огнем в глазах.

Я шагнул к нему и сунул в руку несколько золотых монет. Его глаза расширились при виде такого богатства.

– Ваша светлость…

– В яме герцог, – сказал я негромко, – он не должен оттуда выбраться. Живым.

Он только мгновение смотрел, опешив, затем торопливо сказал:

– Ваша светлость?

– И остальные знатные, – добавил я. – Зато простых воинов можешь не трогать.

Он ответил так же шепотом:

– Будет сделано.

Я кивнул и бросился на помощь к барону Саммерсету. Он неосмотрительно оторвался от своих, сразу трое турнедцев обрушили на него удары мечей и топора.

– Трое на одного? – закричал я. – Какие же вы рыцари?

Они повернулись ко мне, а барон Саммерсет, выказывая готовность войти в светлое будущее с иными понятиями о чести, чем у сэра Вайтхолда, шарахнул одного в затылок.

Я принял на щит удар одного, второго саданул в плечо, тот отшатнулся и зло выругался, на блестящем доспехе появилась безобразная зарубка.

Они насели на меня вдвоем, я защищался легко, не забывая смотреть по сторонам, затем ударил одного краем щита в забрало шлема, а на второго обрушил тяжелый удар мечом.

Оба рухнули, я бросил арбалетчикам:

– Займитесь!

В их руках моментально появились узкие ножи с трехгранными лезвиями, настоящие мизерикордии.

Я кивнул на них вопрошающие взгляды, простолюдины такое понимают быстрее лордов, что меня, как благородного человека, конечно, не красит, однако эта низменность запросов, назовем ее демократическими ценностями, позволит руководить королевством эффективнее и с меньшими затратами.

Издали, с той стороны стены, донесся далекий крик, радостный и победный.

Барон насторожился.

– Что это?

– Завершение, – ответил я с мрачным удовлетворением. – Конец операции.

– Какой?

– Нашей, – объяснил я. – Это герцог думал, что он ее замыслил и проводит, на самом деле это мы держали все нити!

Он прошептал с суеверным ужасом:

– Ваша светлость…

– Отряды сэра Клемента Фицджеральда, – объяснил я, – скрытно вышли из восточных и западных ворот и с двух сторон ударили по лагерю герцога. В конце концов, там обоз, кони, материальные ценности… Теперь уже наши, понятно, по праву справедливого демократического выбора.

Группой рыцарей герцога, прорвавшейся на эту сторону ценой великих потерь, командует высокий воин с решительными жестами, умело перестраивает, свирепо орет, заставляя укрываться щитами.

– Кто это? – спросил я.

– Зигмунд Лихтенштейн, – ответил виконт Рульф.

– Кто он? – потребовал я.

– Барон из дальних северных областей Турнедо, – сказал он быстро. – С ним его верные вассалы, сыновья, братья, шестеро или семеро дядей…

– Слоны, – сказал я, – а не люди.

– У него самые крупные владения на севере Турнедо, – сообщил он.

Я вышел вперед и заорал:

– Прекратите! Предлагаю переговоры!..

Не сразу, но схватка затихла, поединщики отступили друг от друга, все еще закрываясь щитами и бросая друг на друга ненавидящие взгляды.

Я закричал:

– Герцог погиб!.. И все знатные лорды убиты!.. Но вы сражались настолько доблестно, что я, Ричард Длинные Руки, преклоняюсь перед вашей доблестью и разрешаю уйти.

Со стороны турнедцев вперед шагнул этот самый сэр Зигмунд, в самом деле гигант, с головы до ног в доспехах из металла со знакомым синеватым оттенком, узнаю работу гномов.

– Снова ловушка? – проревел он в ярости.

– Нет, – ответил я честно.

– А почему вдруг?

– Я рыцарь, – ответил я с достоинством. – Ваш герцог, да примет Господь его душу с миром, сам погиб и других погубил, не подумав о том, что за эти несколько дней мы сумеем поставить какие-то ловушки, чтобы компенсировать нашу малочисленность. Но вот вы, сэр Зигмунд, действовали очень решительно и умело. Думаю, если бы повели турнедское войско вы лично, нам пришлось бы намного труднее. Возможно, мы не удержали бы город…

Он слушал все еще с недоверием, но от похвалы выпрямился, расправил плечи, а глаза в прорези шлема гордо блеснули. За его спиной рыцари громко закричали хриплыми голосами, ударили рукоятями мечей и топоров в щиты.

– Ваш лагерь наши люди только что захватили, – сообщил я, – но вам вернут ваших коней и все личные вещи. Я благодарю вас за красивый бой, который вы показали моим рыцарям.

В рядах моих воинов царило замешательство, только сэр Вайтхолд, еще не понимая, зачем я такое говорю, крикнул с задором:

– Слава Ричарду Длинные Руки!.. Слава великому рыцарю!

Воины привычно откликнулись:

– Слава!

– Да здравствует!

– Ура…

– Слава его светлости…

Я вскинул руку, крики умолкли.

– Никто не выстрелит больше, – заверил я. – Вы можете взять с собой раненых. Убитых похороним с воинскими почестями на городском кладбище. Для раненых вам выделят повозки.

Зигмунд Лихтенштейн отсалютовал мне обнаженным мечом, затем торжественно поклонился.

– Сэр Ричард, – произнес он сильным голосом полководца, – я счастлив, что судьба столкнула меня со столь рыцарственным противником. Мы уходим и сохраним о вас память, как о человеке, кто умеет ценить доблесть и… ценит ее.

Я поклонился в ответ, он сделал знак своим, рыцари повернулись и двинулись через пролом обратно, старательно огибая яму по краю.

– Отправьте, – сказал я сэру Вайтхолду, – наших ратников, пусть помогут им нести раненых.

– Да, ваша светлость! Это очень благородно, ваша светлость!

– Еще бы, – буркнул я, – вы меня еще не знаете, какое я золото…

Из ямы наши воины начали вытаскивать убитых и раненых, помогая людям Зигмунда Лихтенштейна. Из рыцарей в яме осталось в живых не больше десятка, но не все выживут, я позволил положить их на телеги и приготовить к отправке с сэром Зигмундом. Большинство получили сильные ушибы, многие задохнулись под тяжестью обрушившихся сверху закованных в железо тел, почти никто сейчас не мог стоять на ногах.

Сорок три знатных рыцаря, в том числе и герцог, были поднятые наверх уже бездыханными, были положены отдельно на разостланные на земле их дорогие плащи. Священник торопливо прочитал отходную, я тоже склонил голову и громко сказал несколько слов молитвы.

Рядом со мной встал Зигмунд, он то и дело косился на меня в удивлении, еще не встречал человека своего роста, но когда заговорил, голос его был полон почтения:

– Я тронут, сэр Ричард, что вы отдали дань уважения своему противнику. Господь зачтет это на небесах, а здесь, на земле, я скажу откровенно, что хоть мы и противники, но больше всего я предпочел бы стоять с вами на одной стороне.

Я ответил с учтивым поклоном:

– Сэр Зигмунд, как рыцарь рыцарю я заявляю, для меня было честью и удовольствием общаться с вами.

Когда они вернулись в лагерь, где наши уже побывали и кое-что прикарманили, ко мне подошел сэр Клемент, спросил тихонько и с неудовольствием:

– Зачем вы их отпускаете?

– Не хочу терять людей, – ответил я. – Да и какой смысл? Город остался за нами.

– Но все-таки…

Я сказал наставительно:

– Это прекрасные рыцари. Я был бы мелок, если бы не проявил благородство и не отпустил их с почестями. С их стороны остались только лучшие из лучших!

Он с хмурым видом развел руками и отошел в сторону. Зато с другой стороны бочком приблизился командир арбалетчиков, которому я давал деликатное поручение.

– Ваша светлость, – прошептал он, – а что с этими, которых вы отпустили? С оружием, при доспехах… Может быть, устроим им засаду?

Я ответил негромко:

– А пусть едут в свои земли.

Он поклонился и осмелился уточнить:

– Но это же… рыцари?

– И даже знатные, – сказал я, – но их земли, увы, отходят королю Фальстронгу. Вот пусть он с ними и разбирается.

Я увидел, как дрогнули в понимающей улыбке губы сэра Клемента, расслышал, понял, а командир арбалетчиков все еще тугодумно шел рядом, потом на лице начало появляться радостное озарение. Похоже, он готов был сказать, что счастлив служить такому сюзерену, но что-то нехорошее было бы в такой похвале, и я благоразумно ушел вперед.