Текст книги "Ричард Длинные Руки – король"

Глава 13

Зигфрид заглянул в кабинет, кашлянул, привлекая внимание. Я поднял от карты голову.

– Ну?

– Лорды уже в зале.

– Что-то рано, – сказал я с неудовольствием. – Сбор объявлен вроде бы на вечер? Чтобы потом пир, а после пира спать без задних ног…

Он ухмыльнулся во всю ширь простецкого лица здорового деревенского дворянина.

– Не терпится!.. Ваше высочество, они же…

– Ричард, – поправил я, – или сэр Ричард. Мы же не на площади.

– Простите, Ричард, – сказал он и продолжил: – Все наслышаны, что вы ушли в Храм Истины… Многие не верили, что вернетесь, о нем какие только ужасы не рассказывают! А раз сумели, то вам что-то да дали…

– Дали, – ответил я горько, – догнали да еще дали.

Он посмотрел с недоверием.

– Так уж ничего? Не думаю, что поверят. А если в самом деле не дали, то признаваться не стоит.

– Эх ты, – сказал я с упреком, – тоже становишься хитрым? Вот как портит людей власть и даже близкое присутствие власти… Ладно, мне неловко, что меня ждут, будто я цаца какая, хотя, конечно, я еще та цаца, всем цацам цаца, но не будешь же этим всем в глаза тыкать?

Он распахнул передо мной двери.

– Ваше высочество…

Я с досадой отмахнулся, в коридоре стражи вытянулись, морды радостно-веселые, у них же лорд, с которым не соскучишься, совсем недавно коровам хвосты крутили, а сейчас в королевском дворце, где голова кругом от богатств и красот, службу несут…

Альбрехт выскочил из своего кабинета, пригладил на ходу волосы.

– Ваше высочество? Уже?

Я спросил ехидно:

– Хотите поучаствовать?

Он развел руками.

– Как вице-канцлер, я даже обязан… Или нет?

– Вы многое обязаны, – сказал я сурово, – как бы еще заставить вас все это делать…

Он загородил дорогу, на лице ужас.

– Ваше высочество!.. Как?.. Без принцессы?

Я поморщился.

– Что, никак без нее?.. Ну ладно-ладно, уговорили. Пойдемте за нею.

Он сказал с ехидной похвалой:

– Первый раз удалось вас уговорить так легко! С чего бы?

– Господин вице-канцлер, – сказал я с угрозой. – Давайте без порочащих мою безупречную репутацию нравственника намеков. Я просто гуманоид, потому проявляю гуманизм по отношению к принцессе и даже к вам. Хотя, конечно, когда я введу просвещенную автократию с элементами демократизма, вы на своей шкуре узнаете, какого гуманизма заслуживаете…

У покоев Аскланделлы слуги увидели нас издали, подобрались, одна из матрон, подобрав юбки, опрометью ринулась в ее апартаменты.

Альбрехт заметил уважительно:

– Принцесса держит их в руках!.. И нас не заставит ждать.

– Думаете? – спросил я, усомнившись.

Едва подошли к двери, та распахнулась навстречу, Джоанна выплыла первой, заулыбалась, как ясное солнышко.

– Ах, ваше высочество!.. Принцесса Аскланделла сейчас выйдет…

– Сейчас, – спросил я, – это через час?

Она не успела открыть хорошенький ротик, в дверном проеме показалась Аскланделла, высокая и стройная, едва не задевая высокой башней волос верх арки, в платье из золотой материи с красными вставками, эффектная настолько, что уже и не человек, а произведение непонятного искусства.

Я неуклюже поклонился.

– Ваше высочество… простите мое косноязычие, я просто одурел, глядя на вас.

Он ответила светлым ровным голосом:

– Тогда вам нужно поскорее спешить в Варт Генц. У кого заплетается язык, у того мысли…

– Могу себе представить, – сказал я, – что вы надумаете и напредполагаете. Хорошо, у вас мысли не заплетутся, они такие прямые и ровные, как колонны Пантокрабея…

– Это где такие колонны?

– Не знаю, – ответил я честно. – Но звучит весьма красиво и возвышенно. Не находите?

– Не нахожу, – ответила она любезно. – Или это опасно, не соглашаться с вами?

– Очень, – подтвердил я. – Разве не видите, я уверенно иду дорогой просвещенного деспотизма?

– А деспотизм бывает просвещенным?

– Увидим, – ответил я. – Все на своей дубленой шкуре… а что-то и на вашей. Правда, у вас, думаю, не такая мохнатая…

Она кивнула герольду, тот прокричал перед распахнутой в большой зал дверью:

– Их высочества Ричард Завоеватель и принцесса Аскланделла!

В зале многолюдно, но никого лишнего, Альбрехт и Норберт тщательно проинструктировали, кого пропускать, а кого вежливо послать как можно более изысканнее, чтобы звучало комплиментом.

Мы прошли через весь зал, справа и слева кланяются, задние приподнимаются на цыпочки, чтобы рассмотреть такую пару, блин, здесь все больше воспринимают нас именно как пару, им хоть кол на дурных головах теши, хоть орехи коли…

На помосте я замедленно опустился на сиденье трона, постарался выглядеть еще значительнее, чем до отбытия в Храм Истины. Сейчас все ожидают от меня чего-то особого, а так как я там ничего не получил, кроме смутных обещаний, то нужно просто держать морду ящиком, а во взгляд подпустить загадочности.

Лордов предстоит принимать как своих, так и чужих, но это они еще по незнанию считают себя чужими, в моих планах они тоже мои. Ведь те ударные части, что вломились в Сакрант и захватили Генгаузгуз, тоже недавно не были моими, а сейчас даже им такое не верится.

Король Леопольд ведет себя корректно. Отстояв свои права, он старается ни в чем не ущемить мои. Думаю, это он побудил своих лордов явиться ко мне и выразить свое уважение, почтение и благодарность.

Мои лорды, что находятся на службе при дворце, выстроились вдоль стен, весело переговариваются, наблюдают с любопытством, все хорошо, а после приема торжественный пир. А это почти так же весело и празднично, как кровавая рубка на поле битвы, когда мечи и топоры гремят по щитам и доспехам, а после особенно удачного удара противник валится с залитой кровью головой на конскую гриву или сразу падает с седла…

Герольд провозгласил зычно:

– Его светлость герцог Клемент!

Коротко прозвучали и тут же умолкли фанфары. Клемент вошел в зал огромный и еще более массивный в парадной одежде герцога, где, куда ни глянь, золотые цепи, звезды, бляхи и украшения.

Со сдержанной улыбкой на суровом лице он прошел через зал к трону, я произнес доброжелательным голосом «Ваша светлость» и протянул руку.

Он преклонил колено, смиренно поцеловал перстни на моих пальцах и, подняв голову, сказал тем же почтительно-дружеским голосом:

– Надеюсь, ваше высочество примет дар своего покорного вассала в честь вашего благополучного возвращения?

Я перевел взгляд на его помощника, тот торопливо откинул крышку ларца. Я улыбнулся, Клемент себе верен: на красном бархате покоится в дорогих ножнах прекрасный кинжал с затейливо изготовленной рукоятью, украшенной множеством мелких рубинов.

– Мы весьма благодарны вашей светлости, – ответил я церемонно. – Ваш дар бесценен.

Аскланделла тоже улыбнулась, чуть-чуть, но зато всем лицом, даже в обычно холодном взгляде появилось тепло.

Клемент отступил, крайне почтительный, тоже усвоил правила поведения на публике, мало ли что, в своем узком кругу мы без церемоний. Под аркой распахнутой двери появился герцог Сулливан, почти такой же гигант, как и Клемент, а я тут же с неловкостью и некоторой злостью вспомнил, что поединок я ему проиграл позорно, он сильнее меня, как боец…

Сулливан, словно чувствуя мое двойственное отношение, держался еще почтительнее, чем его друг Клемент, поцеловал перстни неуклюже, но искренне, вижу, поднялся, и по его знаку мне поднесли великолепно украшенный драгоценными камнями гигантский рог, в такой трубили, наверное, при штурме Иерихона.

– Тронут, – сказал я, – весьма… Герцог, этому рогу нет цены!

Он ответил с почтительным поклоном:

– Ваше высочество, вы вдохнули в мое существование вторую жизнь, так что этот рог ничтожная цена в сравнении с тем, что я получил от вас!

Я милостиво улыбнулся, он отступил в сторону, а к трону уже идет мягкой походкой в мягких сапогах и с мягкой улыбкой герцог Мидль, хотя, как подданный королевства Шателлен, он не должен бы приносить мне присягу, но то ли просто потому, что это больше праздничная игра, то ли потому, что в походе мы все подданные полевого вождя, но тоже преклонил колено и произнес мягким голосом необходимые слова верности и покорности.

– Спасибо, герцог, – ответил я, – вашей присягой шателленца я особенно тронут. Придет время, и все человечество ощутит себя одной семьей и одним народом!

Мидль поклонился и отступил, а за моей спиной Альбрехт шепнул:

– Господи, спаси и сохрани… Он замахнулся уже на все человечество…

Я зашипел, но ответить не успел даже шепотом, от двери уже идет, счастливо улыбаясь, Палант, один из самых старых соратников, хотя едва ли не моложе здесь всех.

Он произнес подтверждающую клятву вассала, поцеловал перстень, символизирующий высшую власть, и вскочил, сияющий и радостный.

– Палант, – сказал я дружески, – рад тебя видеть и надеюсь не просмотреть и на пиру.

Аскланделла и ему улыбнулась по-матерински мягко, хотя сама еще моложе, но дочь императора, как известно, никогда не бывает ни слишком молодой, ни слишком старой.

Последними принесли клятву верности граф Андреас Райсборн, один из молодых и амбициозных героев, а также, что действительно важно, Зигмунд Лихтенштейн с братьями, что сумели пройти остаток пути уже по глубокому снегу и явились в Генгаузгуз, как снег на голову, вместе со своим отрядом в тысячу отборных воинов, закаленных в постоянных войнах с Гиллебердом за независимость своих земель.

Герольд, однако, не считал, что Андреас и Зигмунд последние, приосанился и провозгласил зычно:

– Граф Виллебуа-де-Марейль!

В распахнутые двери быстро вошел и проследовал к трону крепкий плотно сбитый рыцарь, немолодой, но полный силы и с дерзкими глазами человека, что таким и останется до конца жизни.

Он церемонно преклонил колено, я сказал громко:

– Граф, вы собрали всю свою дружину в сорок рыцарей и две тысячи хорошо вооруженных тяжелых всадников и добровольно выступили в поход, дабы остановить полчища Мунтвига. Вы прошли с боями три королевства и закончили поход в самом логове разгромленного врага!.. Честь вам и слава, как и всем тем, что пошли за вами из далекой Бриттии!.. Жалую вас титулом фрейграфа и землями в Эбберте, где вам будет принадлежать замок в Юканглярде с прилегающими к нему землями, селами, лесами и пастбищами!

Граф Виллебуа-де-Марейль в изумлении раскрыл рот, не ожидал, хотя и был приглашен заранее, но ему и другим бриттцам лишь сказали таинственно, что принц Ричард их примет и что-то скажет.

Я сделал небрежное движение пальцами, он поднялся, произнес прочувственно:

– Ваше высочество!.. Государь!.. Мы не ради награды и добычи пошли за вами! А токмо ради справедливости…

– Потому и ценю вас так, – ответил я и взглянул на Альбрехта. Тот протянул графу, а теперь фрейграфу, свиток с королевским указом, где все пожалования запротоколированы и скреплены поверх моей подписи еще личной печатью, и тут же, развернувшись лицом к залу, сказал громко и торжественно:

– Барон Аскланд!..

Из рядов моих лордов выступил поджарый рыцарь, подошел к помосту и преклонил колено.

– Барон Аскланд, – сказал я, – вы привели с собой пятьдесят рыцарей, тысячу конников и двести лучников, взяв все расходы по их содержанию на себя. Ваше благородство было замечено как моими лордами, так и мною.

Альбрехт шагнул вперед и, развернув свиток, прочел громко:

– Барону Аскланду жалуется титул графа, а также обширные земли в бывшем королевстве Эбберт, включая замок Стоуншир, города Бедер и Удвуд, а также сорок сел и деревень, перечень которых в этой бумаге, скрепленной печатью принца Ричарда.

Я сказал милостиво:

– Встаньте, граф, и возрадуйтесь!.. Отечество не забывает своих героев.

Он подхватился, а вице-канцлер, ускоряя процедуру, провозгласил уже менее торжественно:

– Баронет Каундифепбирф! Вы привели с собой семьдесят рыцарей своего отца и полторы тысячи конников… За проявленные подвиги в бою и мужество его высочество принц Ричард жалует вас титулом барона, имением в землях Эбберта, обширным наделом, где есть лес, два озера и обширные заливные луга, с крупным городом и двумя десятками деревень…

Мои лорды расступались, выдавливая в первые ряды бриттцев, там есть еще бароны, виконты и даже графы, пусть у них дружины не такие многочисленные, но все пришли по своей воле, а это значит, что на их жест благородства нужно ответить благородством сюзерена, то есть щедростью…

Альбрехт зачитывал указы, я видел в глазах моих лордов понимание, что земли королевства Эбберт нельзя оставлять в прежних руках, раз уж местные лорды обвинены в столь тяжких грехах. А раз так, то те обширные земли по большей части должны перейти в руки активных участников похода, наиболее преданную мне часть из примкнувших лордов.

Альбрехт спросил тихонько:

– А почему именно бриттцы?

– А догадайтесь с трех раз.

– Отсюда попрете в Бриттию?

– Ну вот, и спрашивать было не нужно. Или становитесь неуверенным, граф?

Он буркнул:

– С вами станешь. Значит, чтоб с хорошими новостями?

– Именно, – подтвердил я. – Потом, граф, потом. Нужно еще принять и обласкать пекландцев. Их горстка, но этого достаточно, чтобы утверждать гордо насчет того, что с нами весь мир!

Я заулыбался, приветствуя очередного лорда, что с горсткой рыцарей присоединился к моей армии, когда мы шли через Ирам. Не знаю, что его побудило, но выиграть выиграл так, как явно не ожидал: баронство и крупный надел земли в Эбберте, было однажды такое королевство, не к ночи будь помянуто, а сейчас лишь географическое понятие…

Альбрехт уловил момент, спросил:

– Как вижу, ирамцев тоже?

– А как же, – ответил я. – Мы создаем интернационал королей. К тому же география… К примеру, Бриттия – северный сосед Варт Генца. Она должна быть мне добрым соседом, потому что я, как вы знаете, еще и Варт Генц, вот такая у меня широкая… да не морда, натура! А еще лучше – нужно чем-то привязать всех к моему королевству. С юга у Бриттии Варт Генц, с севера – Зорр…

Глава 14

Альбрехт не успел спросить ничего больше, лорды пошли один за другим, всем я говорил ласковые слова, а также хоть малость отличившимся жаловал земельные угодья в Эбберте, мне везде нужны преданные лично мне люди, а Эбберт самое уязвимое место.

Все идет по накатанной, я уже принимал лордов десятки, если не сотни раз, сейчас говорю те же фразы, что говорил, меняется только аудитория. И все как бы свежо, а в черепе сталкиваются тяжелые, как валуны, мысли, высекают искры, от которых в глазах больно, а над всеми довлеет одна мрачная идея, от которой не избавиться, ибо выглядит единственно верной: узнаю или не узнаю, где приземлится Маркус, это не отменяет того, что нужна армия для жестокой и кровавой битвы. Чему бы я тут или в Храме ни научился, с Маркусом не справиться в одиночку.

В одиночку не всегда удается совладать с вполне земными силачами, вон даже Сулливан меня побил, а уж про Маркуса и мечтать не стоит. Итак, нужна армия. А для этого потребуется в самом деле твердо сесть на трон, а не так, как в Гиксии, где я вроде бы правлю королевством, пока подрастает принц-наследник, а на самом деле там каждый сам по себе, полное самоуправление в городах, весях и отдельных землях.

С чего начать?.. Гиксия, где я принц-регент и высшая власть в королевстве, как раз отпадает в первую очередь. Меня избрали регентом потому, что грозное имя завоевателя будет отпугивать всех мятежников и переворотчиков, а сам я на трон не сяду, якобы пьян от крови и захватов новых земель.

Сейчас моя ударная армия в Сакранте, том самом королевстве, которое считалось опорой Мунтвига, но где сейчас Мунтвиг – никому не известно. Вообще с Мунтвигом неясного очень много… Король Леопольд Кронекер вернулся в Генгаузгуз и держится тише мыши. Кстати, когда мы еще тащили повозку с костями Тертуллиана, как я считал, в Сакранте вроде бы королем был некий Алексис, хотя какое мне дело, как Леопольд Кронекер занял трон?

Аскланделла права, но она всего лишь высказала то, что у меня самого созревает и вот-вот вылупится. Просто она уже родилась дочерью императора, ей такие вещи понятнее, а мне нужно доходить своим умом, в том числе и головным.

– Да, – ответил я лорду Винтерли, – вы привели триста человек в нашу армию и сражались доблестно, не посрамив честь Ирама, а подняв его знамя выше и еще выше…

Альбрехт по моему знаку развернул свиток и прочел перечень земель и угодий, которые пожалованы принцем Ричардом Завоевателем лорду Винтерли с одновременным присвоением титула барона.

Я смотрел с застывшей улыбкой благосклонности на счастливое лицо новоиспеченного барона, этот тоже мой, пойдет теперь в огонь и воду за своего сюзерена… в смысле за меня, я теперь ближе и роднее, чем король Ирама добрейший Иоганн-Георг Гехинген, старательно поддерживающий в королевстве репутацию жестокого тирана.

Я сделал знак герольду, тот вышел вперед и прокричал:

– Прием продолжит доверенное лицо принца Ричарда герцог Мидль!

Я поднялся, протянул руку Аскланделле. Она встала медленно, царственно, легонько коснулась кончиками пальцев моей руки, между нами все еще дистанция… кстати, что-то я и сам не тороплюсь ее сокращать, хотя иногда так и подмывает, но это же инстинкт, привычка, как бы обязанность мужчины, иначе мы недостойны высокого звания самца.

Аскланделла, опираясь пальчиками на мою руку, сошла вниз, мы развернулись в сторону двери, я успел увидеть ее трех фрейлин и хитренькую мордочку Джоанны.

Джоанна смотрит весело и намекающе. Ну еще бы, у нее полное и абсолютное преимущество над дочерью императора, как она полагает: я общался за ужином с Аскланделлой, после чего шел в спальню Джоанны, а утром та наверняка рассказывала, где провел ночь принц Ричард и что он там проделывал.

Все верно, я это проделывал, чтобы Аскланделла видела, я на нее не претендую, ухаживать не пытаюсь и к ее отцу не пошлю делегацию с просьбой о руке его дочери.

Но Джоанна зря полагает, что я без ума от ее прелестей, хотя да, она просто великолепна как в постели, так и вне ее, когда весело щебечет, чешет тебе все места, которые велишь, рассказывает веселые истории и беззаботно подает в постель хоть пирожные, хоть карты или перо с чернильницей.

Альбрехт за нашими спинами развернулся и громко заявил собравшимся, что принцу нужно малость отдохнуть и перевести дух.

Аскланделла повела в мою сторону очами.

– Герцог Мидль?

– Альбрехт мне сейчас нужен, – объяснил я.

Остановившись, я церемонно поцеловал кончики ее пальцев, и она поплыла дальше по коридору, сопровождаемая фрейлинами. Джоанна оглянулась, улыбка хитренькая и многообещающая.

Я тоже улыбнулся, вежливый гад, когда-нибудь мне всыплют за эту вежливость, и повернулся к Альбрехту.

Он сказал вроде бы искренне:

– Ваше высочество, спасибо!

– А Мидля не жалко? – спросил я.

Он покачал головой.

– Ничуть. Он такой серьезный! Он все сделает хорошо и правильно.

Я перешагнул порог, Альбрехт вошел следом и плотно закрыл за собой дверь.

– Похоже, – сказал он тревожно, – начинается новый виток… чего-то великого и страшноватого. Не так ли, ваше высочество?

– Садитесь, граф, – пригласил я, – а то щас упадете.

– Да у меня уже ноги дрожат.

– Новость, – сказал я, – в самом деле великая и страшноватая… а заключается в том, что никакого нового витка. Новый бы можно и отменить, а вот старый продолжать просто необходимо, хоть и очень неприятно…

Он сел, основательно устроившись и подвигав задом, для его крепкого сухощавого тела кресло достаточно просторно, взглянул на меня очень внимательно.

– Ваше высочество?

– Граф, – сказал я. – Мне вот впервые… или скажем так, я впервые восхотел сосредоточить в своих руках власть. Большую. Огромную. Потому что беда близко. И не какой-то там Мунтвиг, а Багровая Звезда, что этим летом уничтожит все на поверхности Земли. Мне нужна огромная власть, чтобы попытаться дать бой!

Он кивнул, сказал без эмоций жутко трезвым голосом:

– В том бою мы все погибнем, но я все равно не стал бы искать спасения в пещерах. Это недостойно рыцаря… Итак, вы планируете Варт Генц сделать своей базой?.. Как Мунтвиг сделал Сакрант?

Я поморщился.

– Хотелось бы сделать лучше, чем у Мунтвига. К тому же у него была просто примитивная жажда власти и завоеваний, а я ставлю перед собой и другими, будете смеяться, действительно великую цель…

– Дать сдачи Маркусу?.. – переспросил он. – Эта цель ко всему еще и благородная. Как только объявите о ней, рыцарство всех королевств будет вашим!

– Хотелось бы, – сказал я мрачно. – Даже не представляю, какие понадобятся ресурсы. Может быть, даже всего рыцарства не хватит.

– Тогда что?

– Все колдуны, – сказал я, – все волшебники, маги, чародеи и ведьмаки… а также тролли, огры, эльфы, гномы, краблики…

– Кто такие краблики?

Я отмахнулся.

– Откуда я знаю? Это так… обозначение неизвестной сущности. Но пока нужно быстро делать то, что известно и понятно, как делать. Сперва подавить гражданскую войну в Варт Генце… и в Скарляндии. Без крови.

– Ого, – сказал он, – хотя да, если на границе появятся армии Пекланда, Ирама и Бриттии… а во главе сам Ричард Завоеватель, вернувшийся из самого ада…

– А также армия Меганвэйла, – напомнил я. – Полчища Мунтвига перестали переть, так что он вполне может всей мощью двинуться на восстановление порядка.

Он остро взглянул на меня.

– Простите, сэр Ричард, но мне кажется, вы всячески избегаете тему Зорра. Разве у вас с этим королевством какие-то трения? Или просто ни дружеских, ни враждебных?

Я поморщился, ответил медленно и подбирая слова:

– Вы попали в точку… Все примерно так…

– И в то же время считаете Зорр дружественным?

Я кивнул.

– Да. Очень. С Зорром у меня особые отношения. Я туда попал еще… оруженосцем. Там стал рыцарем. Я общался с королем, королевой, их дочерью принцессой Азаминдой, ее дядей Беольдром… Удивляться нечему, королевство крохотное, но оказалось крепким орешком для победно наступающего императора Карла. На Зорре он и обломал зубы… А я, отправившись по заданию инквизиции по важному для них делу, неожиданно для себя оказался вовлечен в нескончаемую цепь приключений, когда меня били, я бил, обрастал титулами, землями, и в конце концов сейчас вот принц, под рукой которого несметная армия…

Он добавил понимающе:

– И вот-вот возложите на свое чело королевскую корону. И теперь вам неловко?

– Да, – ответил я с благодарностью. – Вы хорошо разбираетесь в людях, дорогой граф. Потому сразу и примкнули ко мне, такому замечательному, верно? Мне почему-то неловко явиться в блеске к тем людям, которых безмерно уважаю…

Я запнулся, он взглянул остро и спросил:

– А что насчет принцессы?

– Принцесса Азаминда, – ответил я, – первая принцесса, которую я увидел! И сразу же отдал ей сердце. Как и принято в рыцарстве, чисто, верно и платонически. Я безумно страшусь разрушить как-то по-глупому это божественное очарование, а я еще как могу…

– Когда явитесь, – продолжил он, – и увидите, что это скромное захолустье?

– Примерно так, – согласился я тяжело. – Все мы нуждаемся в чем-то высоком и светлом, что выше нас… для меня это Азаминда как идеал чистоты и невинности, король Шарлегайл – идеал благородства, его жена, безумно красивая и молодая Шартреза – идеал верности, Беольдр – идеал верного вассала, которого не раз подбивали занять трон престарелого брата… Потому я трусливо избегаю Зорра! Даже не потому что… а больше потому, что им тоже, наверное, неловко увидеть меня в облике принца, готовящегося стать королем.

Он слегка искривил губы.

– Вы слишком чувствительны, мой принц… что почти король.

– Смотря для кого, – огрызнулся я. – С вами, дорогой Альбрехт, я толстокожее ста тысяч бегемотов! С вами иначе нельзя. Азаминда – это другое!.. У меня душа сразу обесшкуривается и как бы вся в трепетную бабочку в лунном свете…

– Это толстые такие, – спросил он деловито, – мохнатые?

Я ощетинился.

– Почему мохнатые?

– Ночные, – объяснил он обстоятельно, – все толстые и мохнатые…

– Сами вы мохнатый, – сказал я угрюмо. – Вообще мы все обмахнатели в походе. Война всех мохнатит, рогатит и зубатит. А взад трудно, на войне понимаешь, что жить можно, оказывается, проще, чем когда жил трудом праведным. Давайте карту, нужно распределить, кому куда, как только сойдут снега и подсохнут дороги.

Он вытащил из чехла на стене самую большую карту, я помог расстелить и придержал края со своей стороны.

– Ее высочество Аскланделла, – сказал он медленно, – как-то обронила, что если сразу из Генгаузгуза подняться на Ракушечное Плато… не смейтесь, ваше высочество, но все говорят, что там несметное количество морских ракушек! Словно, в это поверить трудно, те места были морским дном.

Я процедил сквозь зубы:

– Почему нет? Багровая Звезда… Это случилось в предыдущий раз.

Он повел пальцем по карте.

– Если подняться вот здесь, дальше по верхогорью сотни миль каменистой дороги в сторону юга. Вполне утоптанной, там никогда не бывает половодий.

Я поморщился.

– Снова Аскланделла… Сведения надежные?

– Да, – ответил он. – По крайней мере, она пока что все говорила точно. Дорога не такая уж и высокая, но там в самом деле снег даже в самые снежные зимы не задерживается, сдувается вниз в долину. Если туда подняться, то по сравнительно сухой дороге, главное – твердой, можно двигаться почти месяц, а за это время и внизу в долинах все подсохнет.

Я сказал с надеждой:

– Если все так, часть армий можно сразу отправить на юг.

– По прямой?

– Часть прямо, – ответил я, – часть на юго-восток. На меня не смотрите, я снова помчусь вперед и буду вилюжить, я же такой, непредсказуемый, что так пагубно и потому так важно для политика. Нужно заскочить по дороге в Бриттию. А там и в Гиксию. Все-таки принц-регент…

Он посмотрел настороженно.

– Сэр Ричард?

– Ах да, – сказал я, – дорогой Альбрехт, вы будете смеяться, но третья ваша дочь… тьфу, что это я, будете смеяться, но я еще и принц-регент!

Он заулыбался, потер ладони.

– Это уже что-то! То просто принцы, хотя один другого выше по титулам, а принц-регент… это уже власть! Хотя… Гиксия?.. Разве там на троне не лорд Теоденль?

Я поморщился.

– У вас из-за удаленности Сакранта весьма устаревшие сведения. После того как король Фреадор, чересчур обожавший охоту, погиб, власть захватил и объявил себя королем некий северный землевладелец, как говорят – не самый крупный, этот самый лорд Теоденль. Уцелевшие два принца, Дрогон и Винхельм, прибегали ко мне и просили помощи, но я, как вы знаете, отказал. Может быть, даже по вашему совету? Ладно, не опускайте глазки. В Гиксии тут же вспыхнула война между теми, кто поддерживал Теоденля, и теми, кто против. Оба принца погибли, как и Теоденль, а власть захватил лорд Стокбридж, объявил себя королем, но и он процарствовал недолго… В общем, гражданская война разгоралась все жарче, и тогда лорды, которым никак не удавалось сговориться, кого же на трон, решили, как часто делается, пойти на компромиссный вариант…

Он сказал живо:

– Понятно. А саму корону не предложили?

Я усмехнулся.

– Нет, всего лишь должность принца-регента. А королем будет малолетний сын Стокбриджа Теодорих, сейчас ему семь или восемь лет.

– Все равно это власть, – сказал он авторитетно. – Как воспользуетесь? Ухватите загребущими корону?

– Не знаю, – признался я. – Но корону у них хватать не буду точно. Это получается, что воспользуюсь их доверием. Я хоть и политик, но не настолько же демократ?

– А как тогда?

– Корону ухвачу этой же весной, – сказал я твердо. – Другую.

– Ваше высочество?

– У других, – пояснил я.

Он все еще смотрел непонимающе, но на лице проступала дикая радость, чистая и ничем не замутненная.

– Ричард, – выдохнул он, едва ли не впервые пользуясь правом называть меня по имени, – наконец-то… Сколько я ждал… Сколько все мы ждали!

– Надо, Альбрехт, – ответил я со вздохом, – надо. Ухвачу, надену на голову и топну. Ногой. А потом велю. У меня столько накопилось для повелевания!

– Боюсь и представить.

– То-то, – сказал я. – Ладно, идите, граф, вицеканцлерствуйте, а я пока проложу остальные маршруты. Войск у нас многовато для одного Сакранта…

Он поднялся.

– Я тоже так думаю, ваше высочество. Пора думать, как стать властелином мира.

– Идите вы туда, – вырвалось у меня, – со своими шуточками, куда я послал принцессу!

Он радостно охнул.

– Правда? Поздравляю, ваше высочество! Совет да любовь…

– Идите, – сказал я, – пока я вас не убил.

Он сказал от двери:

– Не засиживайтесь, ваше высочество.

– Как получится, – буркнул я.