Текст книги "Ричард Длинные Руки – маркграф"

Глава 18

Солнце опускалось к краю земли, Зайчик идет ровным мощным галопом, красивый и неутомимый, впереди грозно заблистали рассыпанные по степи искры, словно там разбилось сердце Данко. Еще дальше желтая полоса пыли, подсвеченная заходящим солнцем.

Разведчики сэра Норберта перехватили меня на полдороге и почтительно проводили к шатру графа Ришара. Вокруг стража с обнаженными мечами, а военачальники, как муравьи с грузом, ныряют вовнутрь, пригибаясь у низкого входа, но обратно никто не выходит, словно граф их там же и закапывает.

Передо мной почтительно откинули полог, граф Ришар увидел меня сразу и сказал с заметным облегчением:

– Великолепно! Сэр Ричард ухитряется появляться в самые важные моменты. Надеюсь, он что-то расскажет значимое, что внесет изменение в диспозицию?

Военачальники вскакивали, лица счастливые, словно я вот враз решу все проблемы. Я сел, провел пальцами по волосам.

– Рассказывать особенно нечего, – ответил я. – В смысле, радостного. К сожалению, Вирланд времени не терял. Войско начал собирать, как понимаю, еще для отпора варварам. И как раз закончил стягивать к крепости отряды вассальных лордов.

– Пойдут под отдельными знаменами? – спросил Ришар быстро.

– Вряд ли, – ответил я. – Вирланд – старый волк и хорошо понимает, что значит дисциплина. Думаю, вообще не приглашал тех, кто захотел бы воевать самостоятельно, мешая остальным.

Военачальники обиженно зашумели, после всех побед теперь готовы шапками закидать кого угодно, Ришар постучал рукоятью ножа по столу.

– Тихо-тихо!.. Каким бы ни было его войско, мы не должны потерпеть поражение.

Барон Альбрехт сказал негромко и жутко:

– Нам нельзя проигрывать! Мы в чужой стране.

К полуночи я ощутил, что в черепе начинают гудеть пчелы. На столе кроме листа пергамента, по которому двигаем отряды, целый ряд чашек с кофе, хотя сэр Растер время от времени напоминал насчет винца, которое так освежает голову, так освежает…

– По-моему, – сказал я, – мы уже повторяемся. Давайте придерживаться предложенного плана. Сэр Максимилиан, вы все поняли?

Он вскочил, глаза горят восторгом.

– Сэр Ричард! – голос его дрожал и вибрировал. – Я всю жизнь готовился к этому моменту! Я так обучал своих остолопов, так обучал…

– Видел, – прервал я. – Они хороши. Словом, действуем, как я определил стратегию. А тактику… это можете проверить еще несколько раз.

Я вышел из шатра, провожаемый обиженными взглядами. Даже граф Ришар покачал головой, но промолчал. Впервые я вмешался в планирование битвы так резко и поменял всю диспозицию. И если бы не наработанный громадный авторитет, такого ломателя устоев сражений наверняка сместили бы с должности главнокомандующего.

Свежий воздух после спертого в шатре освежил лицо, а в черепе начал затихать гул. Луна светит в полную силу, однако небо кажется еще темнее и трагичнее. Вокруг луны слабое светящееся кольцо, а если присмотреться, то вокруг еще одно, едва заметное. Звезды по-южному яркие, крупные, как сверкающие алмазы в медальонах знатных лордов и в серьгах их жен.

Я подсел к одному из костров, воины почтительно притихли. Из темноты донесся едва слышный стук копыт, усилился, вынырнул на красном в свете костра коне молодой воин в легком доспехе.

– В нашу сторону, – торопливо доложил он, не покидая седла, – двигается какое-то войско!..

Из шатра начали выбегать рыцари. Граф Ришар немедленно прокричал, словно только и ждал такого известия:

– Всем разойтись к своим отрядам!.. сэр Тамсуд, сообщите сэру Будакеру, они вон за той рощей.

– Будет сделано!

Гонец исчез, а Ришар повернулся к людям у костров.

– Гасить огонь!.. Все по коням!

Огонь быстро затоптали, и только теперь все увидели, что небо светлеет, а на востоке край земли начинает робко алеть. Люди торопливо вскакивали в седла, но стук копыт звучал приглушенно. Никто не несся галопом, голоса слышатся тихо, размытые силуэты пеших и всадников отступают почти беззвучно и пропадают в полумраке.

Я вскочил на Зайчика, с высоты седла рассмотрел, напрягая зрение, как отряды один за другим направляются к дороге, а затем двинулись по ней, заполнив от края до края, пока еще серые, но как только взойдет солнце и проявятся краски, мое воинство заблистает и даже заблещет, яркое и красивое, словно все вырядились на большой и веселый праздник.

Когда на востоке вспыхнули облака в небе, со стороны противника примчался сэр Норберт. Я чувствовал, как сердце начинает колотиться суматошно, а колени холодеют от страха.

Норберт прокричал, не покидая седла:

– Большое войско!.. Прямо на пути!

Рыцари хватались за рукояти мечей, хотя до столкновения еще полдня пути, я спросил быстро:

– Сколько их?

– Судя по знаменам, всего три полка. Но дальше пыль до самого горизонта!

Граф Ришар досадливо крякнул.

– Успел Вирланд… И даже от крепости войска выдвинул навстречу. Зачем? Так уверен?

– Возможно, – ответил я настороженно, – что-то у него в рукаве… Вообще-то он человек осторожный и осмотрительный.

Ришар кивнул.

– Под стенами крепости ему сражаться было бы удобнее. Непонятно…

Я повернулся к военачальникам.

– По коням!

Оруженосцы подвели коней бегом, рыцари вскакивали в седла с не свойственной им торопливостью. Возле меня вскоре остались только оруженосцы, отец Дитрих и несколько священников. Граф Ришар оглянулся на меня, я кивнул, он пришпорил коня и унесся к головным войскам.

Вокруг меня нарастал тревожный подъем, сердце бьется чаще и сильнее, потому что стучат копыта, гремит боевая сталь, все возбуждены в ожидании смертельной схватки.

Я выехал к сэру Норберту, перед нами расстилается ровное и хорошо утоптанное поле, словно нарочито укатанное для жестоких сражений больших масс. Дальше обрывается темным лесом, как показалось вначале, потом я сообразил, что там остановилось огромное войско противника, сейчас закрытое тенью.

Тучка уползла, и на той стороне засверкало мириадами искр обнаженное оружие, доспехи, конская сбруя, золотые шпоры, расцвели дивными цветами богатые одежды рыцарей, придворных, военачальников и даже рядовых воинов.

Мне казалось, что войско Вирланда в ожидании нас остановилось, однако это им на пути попался небольшой холм, сильно покатый, и я видел, как он медленно темнеет, будто туча наползает на солнце. Приглядевшись, я рассмотрел сотни всадников, что, как кочевые муравьи, двигаются неспешно и упорно, держа остриями кверху длинные копья.

На лбу выступила испарина, передние ряды рыцарского строя все как на подбор могучие и рослые исполины, кони под ними в броне, злобно зыркают из-под стальных налобников и часто выдыхают пар из ноздрей. По мере того как наши войска сближались, я с тревогой рассматривал гербы с львами, грифами, тиграми и леопардами, а также дикими вепрями и разъяренными медведями. Вирланд где-то ухитрился набрать действительно яростных воинов, с такими драться будет очень непросто.

Арчибальд Вьеннуанский, сын герцога Фуланда, громко рассказывал, кто есть кто во вражеском войске, называл имена, победные схватки на турнирах, размер земельных угодий и количество кнехтов, которые может выставить. Выходило, Вирланд ухитрился на своей части не оккупированной нами земли собрать войско, втрое превышающее наше по численности.

Тревога все сильнее грызла мне грудь. Я выехал к сэру Норберту, что бесстрашно удалился от нашего войска и внимательно всматривался в стройные ряды противника. В центре двигаются неустрашимые и могучие рыцари Валласа, земли Оруненса, слева виклендцы, справа – воины из владений могучего и сказочно богатого барона Кубирда, дальше сборный отряд героев, что сошлись к Вирланду на его зов из самых дальних концов Сен-Мари…

Я охнул, сердце на мгновение остановилось. На левом фланге конницы расположился с боевыми дубинами в руках отряд троллей. Даже пешие они не уступают в росте всадникам на великанских рыцарских конях, а их дубины в рост человека.

– Вот он, – сказал сэр Норберт гробовым голосом, – сюрприз.

– Боюсь, – ответил я, – что не последний. Пошлите гонца к отцу Дитриху. Пусть немедленно начинают святую литургию. Нужно развеять все чары и обезвредить колдовство.

Он спросил встревоженно:

– Вы чуете? Разве он поступит так не по-рыцарски?

– Вирланд, – сказал я зло, – политик в первую очередь, рыцарь – в последнюю. Если можно победить с помощью подлости или магии, прибегнет к ним немедленно! Только назовет их благородной военной хитростью.

Норберт послал сразу двух гонцов, я всматривался в этих зеленокожих, которых уже и так обрек на полное истребление. Собственно, когда начнется кровавая битва, там перестанешь различать, где тролли, где люди. Да и как отличишь, в бою все мы – тролли, а людьми становимся совсем в других случаях.

Чаще всего, мелькнула горькая мысль, большинство всю жизнь так и проживают, не подозревая, что живут троллями, а не человеками. Может, оно и к лучшему, нет разочарований.

Монастыри, монастыри надо строить! И побольше школ открывать при них. Грамотный – уже не тролль. Или почти не тролль. Грамотному труднее соскользнуть в тролльство, а выкарабкиваться легче.

Я выехал довольно опасно вперед, меня можно достать градом стрел, повернулся к своему войску. На меня смотрели внимательно и с ожиданием, а в спину, я чувствовал, уперлись злые и недоумевающие взгляды воинов Вирланда.

Я вскинул руку и закричал громко, чтобы услышали все или хотя бы большинство:

– Господи! Творец наш Всемогущий! Я знаю, и ты знаешь, на чьей стороне правда. Ты знаешь, кто бьется за истину, а кто стремится затемнить свет христианской веры. Но на этот раз будь не за нас и не за них! Пусть надменный Вирланд увидит доблесть наших войск и ощутит тяжесть наших рук!

Я слышал, как громко проревел Растер, он в числе военачальников впереди войска:

– Вот слова настоящего рыцаря!..

– Если бы их еще услышал Вирланд, – сказал барон Альбрехт громко.

– Ему передадут, – донесся бодрый и звенящий от напряжения голос Макса. – Передние ряды его воинов слышат каждое слово сэра Ричарда! И тут же передают дальше, видите?

Барон Альбрехт проворчал встревоженно:

– Да, но… как бы это не укрепило их дух.

– Наш укрепит, – сказал сэр Растер уверенно. – Еще как укрепит! Каждый знает, что потом сможет хвастаться участием в великой битве, перед началом которой сэр Ричард просил Бога не вмешиваться!

– И не помогать нам, – уточнил барон. – Это уж чересчур, но… надеюсь, он продумал эти слова и…. последствия сказанного.

– Бог?

– Сэр Ричард.

– Ну, за сэра Ричарда я уверен! Как он все повернул, что мы явились не захватчиками, а освободителями!

Я чувствовал, как кровь струится все жарче, пока не вскипела в жилах. А руки начали подрагивать от жажды ухватиться за рукоять меча. Я видел, как суровеют лица рыцарей и простых воинов, на этот раз против нас не варвары, что хороши только в яростном натиске, а настоящее рыцарское войско, блестяще вооруженное, обученное и воевать явно умеющее.

В передних рядах, которым первыми скрестить оружие, воины начинают дышать чаще и прерывистее. Лица багровеют, словно вот-вот хватит удар, то один, то другой начинают страшно хрипеть, стремясь поскорее в жестокую сечу, где можно будет рубить, колоть, рассекать и опрокидывать побежденного противника.

Передний ряд рыцарской конницы Вирланда наклонил копья, тяжелые кони пошли шагом, похожие на закованных в сталь чудовищ, затем рысью. За ними двинулся второй ряд, третий, четвертый. А первый уже несется галопом, продолжая набирать скорость для страшного таранного удара, когда даже закованный в толстую сталь всадник вылетает из седла, словно выбитый палкой орех.

Земля задрожала, застонала, затем был только тяжелый ровный гул от тысяч копыт. Сэр Растер вскрикнул горестно:

– Ох, сэр Ричард… Ну зачем вы поставили впереди пеших ратников Макса? Их же растопчут, вобьют в землю…

Барон Альбрехт сказало резко:

– Изменять уже поздно!

Кнехты под началом Макса орали и выкрикивали оскорбления в адрес вирландцев, лучники из задних рядов пускали стрелы, что не причиняли вирландцам никакого вреда, вообще не долетали.

Тяжелая конница все набирала и набирала разбег. Земля уже не дрожит, не вздрагивает, а стонет под немыслимой тяжестью. Рыцари несутся тесным строем, стремя в стремя, длинной цепью, а за ними второй ряд, третий, четвертый, пятый…

Я видел, как Макс что-то орет и размахивает мечом. Ветер донес его крик: «По моему слову!… Не сметь…»

Глава 19

Тяжелая конница продолжала набирать скорость. Кони едва не падали под весом собственной брони и закованных с головы до ног всадников. Теперь это несется лавина, что сметет все пешее войско Макса и не заметит такой малости, а дальше врубится в строй наших конных отрядов…

И когда казалось, что это случится в следующую секунду, Макс взмахнул мечом и выкрикнул одно-единственное слово. Все его кнехты разом выронили щиты и топоры, наклонились и подхватили в одно движение огромные длинные копья, почти вдвое длиннее, чем рыцарские, и толще.

Тупыми концами моментально уперли в землю, и в следующий миг на их длинные стальные острия налетела эта живая лавина. Даже стальные доспехи лошадей не могли уберечь, когда на скорости всем весом напарывались на эти копья. Страшно кричали кони, орали в ужасе и от неожиданности сенмарийцы, кони бились в судорогах и выбрасывали их из седел.

Арбалетчики хладнокровно расстреливали с близкого расстояния, лучники тоже, оказывается, умеют стрелять гораздо лучше, чем показывали в начале схватки. Перед сомкнутыми рядами пехоты образовался вал из упавших рыцарей и придавивших их коней в тяжелой броне. Кони кричали и беспорядочно били во все стороны копытами, не в силах подняться. Сверху рушились все новые и новые тяжеловооруженные и закованные в сталь, не в силах остановить бешеный бег коней, а сзади напирали новые всадники, сбиваясь в беспорядочную кучу.

– Лучники! – кричал Макс. – Не спать!

Глаза его пылали боевой яростью, лицо разрумянилось. Он видел сам, что именно его пехота остановила страшный удар бронированной конницы, и понимал, что наконец-то поймут и другие, что посмеивались над его увлечением.

Тучи тяжелых стрел обрушивались на остановившихся всадников. Там вскрикивали, склонялись к лукам седел или падали под конские копыта. Кто-то пытался вскинуть над головой щит, но толстый и тяжелый рыцарский щит, приспособленный выдерживать страшный удар копья, не в состоянии закрыть все тело, рыцари вскрикивали, раскачивались в седлах, натягивали поводья. Кони поднимались на дыбы и страшно молотили копытами по всему, что попадалось в жуткой тесноте.

– Не останавливаться! – кричал Макс. – Копейщики – шаг назад!

С трудом выдергивая копья, а некоторые так и оставив в телах, копейщики первого ряда отступили, а второй стал первым. Сзади передавали новые копья, я видел, что лишь от копий и стрел полегло уже около сотни рыцарей, а у Макса нет даже раненых.

– Креси, – произнес я в сильнейшем волнении. – Это мое Креси…

– Что? – переспросил граф Ришар.

Я отмахнулся.

– Потом, потом… Эх, лучников бы еще…

С другой стороны лорд Рейнфельс охнул:

– Куда уж больше? Эти гады перебили бы всех, не дав нам скрестить мечи в жарких схватках, блеснуть удалью и доблестью, красиво пролить кровь, свою и чужую!

– Да, – пробормотал я, – да… действительно, какие сволочи…

Далеко на холме Вирланда пропели трубы. Кавалерия другого полка сдвинулась с места и пошла набирать скорость, заходя с правого фланга. Макс закричал, я видел блеск его меча.

Часть копейщиков красиво и слаженно повернулась в сторону скачущих. Копья они держали остриями вверх, и сенмарийцам явно показалось, что успеют достигнуть и стоптать, как стадо вепрей топчет поле, прежде чем те сообразят…

Макс крикнул, копья разом наклонились в сторону скачущих. Почти одновременно все копейщики заученно уперли тупой конец в землю и притопнули ногой. Всадники, уже не в силах остановить тяжелую лавину, по инерции врезались в стальную щетину гигантского дикобраза. Я вздрогнул от дикого крика боли людей и коней, лязга, грохота и громких стонов.

Лучники беспрерывно накладывали на тетивы стрелы и вскидывали луки. Небо все в черточках, на конце которых остро поблескивают стальные жала.

Труба пропела снова, третий полк Вирланда пошел в атаку. Граф Ришар вскрикнул:

– Не пора ли ударить нам?

– Нет, – отрезал я. – Граф, на этот раз сражение выстраивал я. Я и отвечаю до конца!

– Хорошо, сэр Ричард, – пробормотал он. – Не могу не признать, что начало просто великолепное.

Тяжелая конница точно так же тупо и отважно ударила в пехоту, словно Вирланду для осмысления неверной тактики требуются недели. Кнехты Макса отступили на два шага, перегруппировались, и снова перед ними образовался вал из убитых и раненых знатнейших рыцарей Сен-Мари. Лучникам спешно подвозят связки стрел, и те беспрерывно вскидывают луки, я слышал, как щелканье тетив сливается в единый зловещий шорох, словно море перетирает на берегу камни.

Граф Ришар прокричал в восторге:

– Половина их войска уничтожена!.. Они уже не атакуют!

Я вздохнул.

– Жаль… Тогда придется нам самим.

– Ура! – закричал сэр Растер диким голосом.

Я поморщился, граф Ришар бросил на меня понимающий взгляд.

– Да, – пояснил он, – надо атаковать, а то вдруг решат отступить… А нам нужна ли затяжная война?

– Вы правы, граф, – сказал я. – Командуйте.

Он поклонился.

– Спасибо. Должен сказать, что ваша задумка с этими копьями и лучниками… просто гениальна.

– Как-нибудь расскажу вам про Креси, – пообещал я.

Он вскинул руку.

– Лионел, отправляйся к сэру Будакеру, пусть по сигналу трубы атакует Тенриса. Ты, доблестный Зигфрид, скачи к Альвару Зольмсу, пусть по тому же сигналу ударит на правый фланг. Ты останься с ним, я же вижу, как весь кипишь… Пантар, передашь Сигилу, чтобы атаковал левый фланг. Все!

Они ускакали, донельзя счастливые, что можно не возвращаться. Граф Ришар протянул руку в сторону пажа. Тот подбежал, глядя влюбленными глазами, подал шлем. Оруженосцы вручили копье и щит.

– Граф, – сказал я обвиняюще. – Это что значит?

– Завершающий этап, – ответил он. – Больше никаких тактических уловок. Только доблесть на доблесть! Они должны увидеть, что и в равном бою мы сильнее.

Как только нашим рыцарским отрядам передали приказ, передние рады запели боевой гимн. Тысячи могучих мужских голосов подхватили, я ощутил озноб, в глазах защипало, вдруг ощутил странное ликование в груди и жажду отдать жизнь за святое, за высокое, за веру, за Господа…

Это уже не песня, а небесный гром, под звуки которого наше рыцарское войско точно так же набирало скорость, как до этого рыцари Сен-Мари.

Я вскинул меч над головой.

– За веру!.. За честь!.. За церковь!

Под гром нечеловеческой песни, что раздирала грудь и исторгала слезы, мы ударили в загораживающий к холму дорогу полк рыцарей Валласа, опрокинули передние ряды, а дальше завязалась жестокая сеча.

Удушливая пыль то и дело поднималась под ударами тысяч копыт, я рубил беспрерывно, но ухитрялся и оглядываться по сторонам, граф Ришар с небольшим отрядом вассалов сражается поблизости, к нам примчался посыльный от Норберта и прокричал:

– Отряд Будакера остановили!.. Там четверо на одного!

Граф Ришар кивнул молодому рыцарю, гарцевавшему в нетерпении в нескольких шагах:

– Берите отряды Арлинга и Кристофера. Ударьте во фланг!

– Будет сделано, – прокричал тот ликующе и, пришпорив коня, умчался как ветер.

Отряд брабантцев под ударами превосходящих сил вирландцев отступил к войску Рикардо, там сражались упорно и мужественно, однако вирландцы превосходили по качеству доспехов и оружия, а также по выучке. Они действовали настолько слаженно, что иногда выглядели чудовищным зверем с сотнями голов и тысячами рук с мечами.

Но с армландцами справиться оказалось не так просто. Доспехи и оружие армландцы почти все поменяли, выучка у них оказалась слабее, но гораздо выше воинский опыт. Дрались они с такой дикой яростью, что нередко поднимали коней на дыбы и обрушивались, как скалы, на головы противника, продолжая крушить двуручными мечами и тяжелыми топорами.

Когда не осталось копий, все дрались грудь в грудь мечами, топорами, булавами, вспарывали друг другу животы кинжалами. По всему полю стоял такой звон, грохот, треск и слышалось дикое конское ржание, что я чувствовал боль в ушах.

Тяжелые топоры раскалывали щиты, сверкали мечи и со звоном слетали шлемы, кровь хлестала ручьями, доспехи трещали, как поленья под ударами колуна.

Макс, не довольствуясь блестящей победой своих кнехтов, бегом вывел их почти в центр поля, выстроил в красивое каре, лучников поставил в середине и медленным шагом двинулся в сторону холма, отражая отдельные атаки и умело взаимодействуя с тяжелой конницей.

Отряд Валласа, который, как сказал Арчибальд, пришел из Оруненса, сопротивлялся упорно, но наши рыцари, как сама смерть, рубили яростно и нещадно, двигались без устали. Их мечи и топоры взлетали над головами, а когда опускались, каждый удар уносил жизнь.

Рыцари Валласа удивительно быстро устали, я видел, что постоянно закрываются щитами и редко бьют в ответ, а наши рыцари многие вообще забросили щиты за спины и разят, рубят, рассекают, озверелые, лютые, как осатаневшие от крови волки в овечьем стаде. Надменно реющие плюмажи все под конскими копытами, земля залита кровью, а кони осторожно ступают по убитым и раненым, ноги скользят по вывалившимся внутренностям.

Я видел, как Бернард и Асмер сражаются плечом к плечу, вдвоем они набросились на троих великанов, похожих, как братья. Бернард принял их удары на щит, Асмер в это время умело одному воткнул меч в живот, другому рассек плечо, а Бернард могучим ударом секиры снес третьему голову.

Сэр Растер поставил свой отряд рядом с войском Митчелла, а потом они вообще сблизились так, что дрались бок о бок, а иногда прикрывали друг другу спины. Митчелл, как я заметил, дважды использовал хитрый воинский трюк, когда вместо одного воина видишь троих, сэр Растер довольно ржал и рубил попавшихся на такое ворон с превеликим удовольствием.

Арлинг, Кристофер и Рикардо, чувствуя общность, и здесь держали отряды вместе, а сами во главе ударных групп врубились настолько глубоко в ряды сенмарийцев, что оказались рядом и сами. Словно шестирукое чудовище из блестящей стали, они тяжело двигались, безжалостно нанося страшные удары, рассекая шлемы, повергая с коней, где на земле их добивали оруженосцы.

Альвар Зольмс и лорд Рейнфельс, как настоящие рыцари Фоссано, углубились в чужие ряды, нисколько не заботясь, что за спиной сомкнулись воины противника. Остальные с такой яростью прорубывались к своим вожакам, что полк барона Кубирда дрогнул и начал отступать. Я видел, как лорд Рейнфельс кричит и указывает на дальний холм, где реет королевское знамя и бдит охрана с обнаженными мечами.

Зигфрид, Ульман и Теодорих тоже держатся вместе, Зигфрид снова забыл, что он – командир уже немалого отряда, врубился с безумной яростью, щедро рассыпая такие сокрушительные удары, что даже Ульман и Теодорих опасливо держались в сторонке. Так вместе они повергали сильнейших рыцарей, сбрасывали с коней, а гигант Ульман и вовсе опрокидывал с конями вместе.

Вернигора, к моему удивлению, сражался от них в сторонке, но его признали, к его смущению, вожаком несколько рыцарей, привлеченные его нечеловеческой мощью, и Вернигора старательно прорубывал для них дорогу, держа взглядом далекий холм с королевским знаменем.

От лязга, криков и грохота не слышно голоса, я жестом подозвал к себе ближайшего рыцаря.

– Кто этот орел, – спросил я, – что с малым отрядом бросается в самую гущу сражения? Дерется не только храбро, но и умело.

Он всмотрелся, пожал плечами.

– Надо у сэра Растера спросить, – сказал он. – Тот всех знает.

– Сэр Растер знает только, – ответил я со вздохом, – кто сколько может выпить. Но странно, этого рыцаря я вроде бы не встречал. Я и рядовых почти всех помню, а это все-таки баннерный…

Вернигора столкнулся грудь в грудь с прославленным турнирным бойцом сенмарийцев сэром Герлейфом. Тот первым нанес тяжелый удар мечом Вернигоре и поразил в плечо. Сверкнул сноп искр, меч едва не вырвало из руки сэра Герлейфа, а на плече Вернигоры, которому доспехи ковали по его фигуре из трофейных, осталась глубокая зарубка.

Он взревел от боли и ярости, привстал на стременах и обрушил тяжелый удар боевого топора. Сэр Герлейф, более искушенный в воинском искусстве, успел закрыться щитом и даже подставил его так, чтобы топор не разрубил, а скользнул… однако мощь удара была такой, что и щит вылетел из онемевших пальцев, и лезвие топора, соскользнув, попало хоть не в голову, но рассекло плечо до середины груди.

Увидев гибель лорда, на Вернигору с криками бросились рыцари Герлейфа. Теодорих заметил, закричал, к Вернигоре пробились еще и Зигфрид с Ульманом. Совместными усилиями остановили натиск, потом сами отбросили противника и медленно и упорно наступали, не переставая наносить повергающие удары.

С рыцарским отрядом из земель Викленда столкнулись рыцари Альвара Зольмса. Хотя сенмарийцы превосходили в доспехах и оружии, люди Зольмса с такой безумной яростью ударили на них, что блестящие рыцари дрогнули и начали отступать. Сперва они сохраняли строй, потом блестящий ровный ряд изломался, рыцари Фоссано врывались в щели, с дикими криками рубили направо и налево тяжелыми топорами, плащи промокли от крови, их сбрасывали и рвались вперед и вперед с безумной яростью. За ними неотступно следовали кнехты, быстро и умело били всадников длинными легкими пиками.