Текст книги "Перешагнуть через барьер (сборник)"

Возбудитель эмоций – «Возэм»

1

Однажды Том Берроу… Как, вы не знаете Тома Берроу? Бывшего чемпиона обеих Америк по шахматам? Гроссмейстера Берроу? Не может быть! Его улыбающееся лицо несколько лет не сходило с телеэкранов и газетных полос. Это тот самый Том Берроу, который в пух и прах раздолбал самого Сэма Оливьера. Как, вы не знаете и Сэма Оливьера? Вы, что же, не интересуетесь шахматами? Ах, вас больше интересует свой собственный бизнес? Впрочем, все равно. Если вы угостите порцией хайбола, я вам кое-что расскажу. О’кей?..

Значит, так. Том Берроу после очередного турнира где-то в Венесуэле возвратился в Нью-Йорк с сияющим от гордости и возбуждения лицом и довольно большим счетом в банке. Конечно, он остановился в «Астории», хотя имел собственную виллу на восточном побережье Лонг-Айленда. Еще бы! Мировая величина предпочитала фешенебельные гостиницы и внимание журналистов.

Средства массовой информации встретили его с такой помпой, что все политические новости показались ничего не стоящей чепухой. А посмотрели бы, с каким торжественным видом Том Берроу раздавал чаевые… Потрясающая картина. Куда там Рокфеллеру! И никому в голову не приходило, что лет пять тому назад Том Берроу работал бухгалтером в страховой компании Гарта.

О том, что он всю ночь развлекался в обществе такси-герлс, я, конечно, умолчу. В конце концов, холостяку многое прощается. Главное, что шахматная звезда предпочитала всем напиткам настоящий хайбол и по старой студенческой привычке закусывала парой хот-догс. Кроме того, он терпеть не мог Библию и коммунистов, клопов и вагоны третьего класса, кетчуп и прохудившиеся носки. Зато известность в узком кругу ставил выше известности кинозвезд и рок-певцов.

Но я, кажется, отвлекся? Прошу прощения. Итак, Том Берроу развлекался до самого утра – сначала в ресторане своего отеля, а затем почти во всех ночных заведениях Бродвея от порта до Ист-Ривер. Короче говоря, ровно в шесть утра его чуть тепленького бережно доставили в «Асторию» в сопровождении эскорта пронырливых репортеров. В два часа дня Том Берроу поднял тяжелую, словно бочку со свинцом, голову, в которой стоял шум, как от Ниагарского водопада, и стал протирать опухшие глаза, озираясь по сторонам. Наконец, он узнал свой номер-люкс и облегченно вздохнул. Вошел портье.

– Доброе утро, сэр, – неодобрительно прошептал он. – Вы спуститесь вниз или прикажете подать сюда?

– Сюда, – прохрипел чемпион обеих Америк. – Виски с содовой и этих… «собак». О, черт… Голова раскалывается, как кокосовый орех!

Портье быстро удовлетворил желание почетного постояльца и, дождавшись, когда тот влил в себя первый бокал огненной жидкости, нерешительно произнес:

– Вас хочет видеть какой-то господин. Он назвал себя Тайлером. Он похож на джентльмена, сэр…

– Чего он хочет? – недовольно спросил чемпион, жуя сэндвич.

– Об этом он скажет вам лично.

– Гоните его в шею.

– Слушаюсь, сэр. – Портье повернулся к дверям, но задержался. – Он сказал, что он тоже шахматист.

– Вот как? – рявкнул Том Берроу. Затем он почесал у себя подмышками и накинул на широченные плечи домашний халат. – Ну, черт с ним, зовите. Вдвоем веселее пить. Принесите еще сифон и этих…

Через три минуты в люксе чемпиона шахматной доски появился этот самый Боб Тайлер. Том Берроу оглядел его щуплую фигуру, пожилое сморщенное лицо, редкие черные волосы, зачесанные назад, и, дернув носом, предложил гостю кресло и сигару. Боб Тайлер осторожно присел, как будто на мину, и, принимая сигару, сказал неожиданно приятным голосом на быстром бронкском диалекте:

– Я инженер. Простите, был им когда-то. Сейчас – неким образом свободный художник. Изобретатель. Мне сорок лет. Будущее – перспективно. Но для начала – шахматы. Я предлагаю вам вызов.

Том Берроу снисходительно ухмыльнулся, затягиваясь ароматным дымом «Гаваны».

– Нахальством вас Бог не обделил, – весело сказал он. – Неужели вы думаете выиграть?

– Пари в три тысячи долларов за одну партию, – уверенно произнес Боб Тайлер.

Предложение незнакомца рассмешило чемпиона. Он завалился на неубранную постель и захохотал отрывисто и звучно, точно рубил дрова:

– Вы… партию… пари? О, господи! – вырвалось из растянутых до ушей губ Тома Берроу.

– Вы не ошиблись, – заметил Боб Тайлер и деловито осведомился, – так вы принимаете мой вызов?

– Нет, это интересно, – более-менее успокоившись, выдавил из себя Том Берроу. – Да я с вами разделаюсь в два счета.

– Ничего нельзя знать заранее, – скромно проговорил гость.

Том Берроу окончательно успокоился, внимательно поглядел на неподвижно сидящего Боба Тайлера и неожиданно для себя согласился:

– Ну что ж… Для потехи сыграю. Оформим официально?

– Конечно, – ответил гость. – Учтите: чеки я не принимаю. Только наличными.

Том Берроу пожал плечами:

– Черт с вами – идет.

Тогда Боб Тайлер поднялся, положил остаток сигары в пепельницу и поблагодарил гроссмейстера. Потом добавил:

– Полагаю официальную сторону начать завтра же. Ну, там – бумаги, зал, судьи, журналисты и все прочее. Утром я еще забегу. До свидания.

И Боб Тайлер вышел. В номере появился портье с подносом в руках.

– Вы одни? – удивился он.

– Давайте сюда, – приказал Том Берроу. – Что-то мне не нравится этот проходимец.

И он залпом опорожнил высокий стакан.

2

В большом зале шахматной ассоциации было многолюднее, чем на пожаре. Телевидение и газеты уже разнесли весть о необычном вызове безызвестного шахматиста знаменитому чемпиону, и поэтому тысячи нью-йоркцев нахлынули в клуб поглазеть на молниеносный разгром какого-то Тайлера, а заодно выказать восторг своему любимцу Тому.

Чемпион обеих Америк находился в зените славы. Он выглядел сегодня как те сто тысяч баксов, которые он вывез из Венесуэлы. На нем был первоклассный фрак, изящно облегавший его сильную фигуру. А широкое, добродушное лицо с маленькими зоркими глазками выражало твердую уверенность в победе.

Боб Тайлер против него казался замухрышкой, и многие в зале ехидно посмеивались и отпускали в его адрес весьма остроумные реплики. По рукам ходила листовка с карикатурой на Боба Тайлера, где он был изображен верхом на заезженной кляче с кривым мечом в хилых руках. Нечего и говорить, что девяносто девять процентов присутствующих держали ставки на «красавца Тома»…

Но вот ударил гонг. Шахматисты заняли свои места за столиком прямо на краю сцены, заднюю стенку которой занимала большая электронная шахматная доска с фигурами. Несколько судей и знаменитых шахматистов толпились у сцены, насмешливо поглядывая на невзрачного и скучного Боба Тайлера. Постепенно все успокоились. Главный судья объявил об условиях матча. В зале зашумели, как на вокзале при задержке поезда.

На лацкане пиджака Боба Тайлера гроссмейстер увидел большой круглый значок. Поверхность значка покрывала мелкая сетка с изображением лица Фрэнка Синатры. Значок показался Тому Берроу странным, но и только. И он стал прикидывать, какой дебют ему выбрать. Но в глубине души уже ворочался червячок сомнения. Впервые он ощутил некоторую растерянность, и даже страх. Черт знает что такое!

Еще гонг. Том Берроу включил часы и начал партию белыми, сделав банальный ход пешкой е2 на е4. Боб Тайлер пошел е7-е5. Белые навязывали ферзевой гамбит. Дебют протекал плавно. Том Берроу благополучно разбил легкие фигуры, прочно обосновался в центре и уже намеревался в миттельшпиле разыграть интересную комбинацию, но нечаянно глянул на круглый значок Боба Тайлера. Ему показалось, что Синатра подмигнул ему. Том Берроу с ужасом почувствовал, как задрожали пальцы на обеих руках. Сделав очередной ход, он встал и закурил, стараясь в ходьбе по сцене прогнать эту предательскую дрожь.

– Противник не силен, – думал Том Берроу. – Он не сумел даже создать активной обороны. Но… Почему у меня такое настроение, будто кто испортил его? Чего я боюсь?

На двадцатом ходу положение резко изменилось. Нелепая ошибка… и Боб Тайлер одним ходом разрушил замысел гроссмейстера, сорвал намеченную комбинацию и выиграл коня. Судьи растерянно переглянулись. Среди зрителей назревало волнение. Трижды прославленный чемпион, знаменитый гроссмейстер Берроу делал один глупый ход за другим. Он отдал слона и две пешки за сомнительную позицию. Вот и ладья полетела за коня. Невиданное зрелище! Позор для Америки! Но часть зрителей, особенно на задних рядах, только посмеивалась. «Подождите, то ли еще будет», – казалось, хотели они сказать. Держатели пари взволнованно покашливали. В общем, все шло как по маслу.

Том Берроу наметил новую комбинацию на королевском фланге с вводом в игру ферзя. Он подробно обмозговал все варианты защиты противника и пришел к выводу, что теперь-то победа точно на его стороне. Мешало только чувство подавленности, неуверенности. К тому же Боб Тайлер словно знал все его мысли. Он ловко загородил своего нерокировавшегося короля и одним ходом чернопольного слона поставил ферзя партнера в чрезвычайно скованное положение.

Тогда Том Берроу принялся подолгу обдумывать каждый ход и вошел в цейтнот. Это усугубило его положение. Чувство было такое, будто ему завязали глаза и заставили ловить мух в темном помещении. Тактика партнера была ему совершенно непонятна. Черные играли без всякой связи с шахматной теорией. И, если бы не совершенно необъяснимые ошибки, этому нахалу не удалось бы добиться позиционного и материального преимущества. Гроссмейстер делал ходы почти машинально, словно кто-то невидимый направлял его руку. Захотелось бросить все к черту и уехать…

Он проиграл сильную пешку… еще одну. Не вовремя провел длинную рокировку, хотя предполагал сделать короткую, и не в середине игры, а в начале. Сохраняя на узком лице сосредоточенное выражение, Боб Тайлер воспользовался очередной ошибкой противника и двумя фигурами – ферзем и ладьей – ворвался в тыл белых. В одну минуту их ферзь оказался поверженным в обмен на ладью. Это уже пахло поражением. Неслыханным, жестким, невероятным, а главное – первым в шахматной карьере чемпиона. Нервничая, он попытался спасти рассыпающийся строй фигур, но в результате нового маневра черных потерял ладью. Эндшпиль был явно проигрышным для него.

Наконец, Том Берроу вспылил и, преодолевая чувство неуверенности, прошипел сквозь зубы:

– Слушайте, Тайлер, если вы не сделаете ничьей, я превращу вашу морду в отличный бифштекс…

Вместо ответа Боб Тайлер объявил белым шах. В зале кто-то заорал:

– Ну и дерьмо же ты, Том! Сдавайся – чего уж там.

Раздались и другие возмущенные возгласы. Кто-то свистнул. Кто-то швырнул на сцену банан, упавший возле стула Тайлера. Главный судья от нездорового возбуждения покраснел и протирал свои очки с таким ожесточением, будто собирался сделать в них дырки.

Еще шах! Публика завопила. Никто ничего не мог понять. Чемпион обеих Америк проиграл какому-то выскочке!

И вот наступил конец. Мат. Тысячи глоток из глубины зала обрушили на сцену нечленораздельное о-о-о-о!!! Судья объявил о победе Тайлера. Один из журналистов с видеокамерой в руках вдруг поперхнулся и упал в обморок. Какая-то дама ожесточенно лупила мужчину рядом с ней зонтиком. Словно боевые гранаты, летели на сцену яблоки, шкурки от бананов и другая дребедень.

Победителю наскоро пожали руку, вручили наличные. Замелькали вспышки блицев. Боб Тайлер, не обращая внимания на беснующуюся публику и на дошлых репортеров с их дурацкими вопросами, в хорошем настроении черным ходом вышел из клуба ассоциации, нанял такси и назвал адрес не в самом респектабельном районе…

3

Вот я и говорю, что с этого злосчастного дня звезда Тома Берроу соскочила с небес шахматного мира и погасла, как догоревшая свеча. Скандальное поражение вызвало у него отвращение к шахматам.

Что? Нет, он не пытался добиваться реванша. Он вообще бросил играть. Нервы сдали. Говорят, что от сильного потрясения он хотел пустить себе пулю в лоб, но вовремя передумал. У него еще оставались кое-какие сбережения, хватившие ему почти на год. А потом наступила развязка. В конце концов, он лишился виллы, за которую не смог вовремя уплатить очередной взнос, и вернулся к прежней профессии в офисе мистера Гарта.

Газеты, радио и телевидение безжалостно топтали популярность Тома Берроу подошвами Боба Тайлера. Везде и всюду появлялось сморщенное лицо этого жулика. Впрочем, такова жизнь: не я его, так он меня. Все ол-райт.

Вы спрашиваете, что стало с ним потом? Э… тут целая история. Кто-кто, а я узнал о нем побольше самого президента. Ничего, я говорю тихо. Да и в баре не так уж много народа. Закажите еще порцию виски с содовой, если вам интересно слушать продолжение…

Так вот. Прошло, наверное, месяцев семь или восемь с момента его падения на грешную землю, когда, к величайшему своему изумлению, он вдруг получил письмо от самого Боба Тайлера. Новоиспеченное шахматное светило, победившее за короткий срок всех бывших коллег-соперников Тома, приглашало его в гости на свою виллу в аристократическом пригороде.

Бухгалтер Берроу сначала счел это письмо за оскорбление. Но, выпив немного виски, успокоился и решил съездить к Тайлеру с надеждой выудить что-нибудь из его разрекламированной известности. Вопреки здравому смыслу, Боб Тайлер принял своего бывшего противника весьма радушно. Они выпили по стаканчику и закурили яванские сигары. Потом вспомнили прошлое и… разболтались, как старые друзья детства. Как ни был зол Том Берроу на этого человека, душа его после пятой порции заметно смягчилась. Он открыл было рот, чтобы начать настоящий разговор, как в гостиную без предварительного объявления вошел какой-то субъект в плаще и шляпе. У него был вид агента по продаже пылесосов и развязные манеры сутенера.

– Генри Рокк, – представился он. – Я от фирмы «Броуди Фигль энд компани» и всего на пять минут. Кто из вас, джентльмены, мистер Тайлер?

С этими словами он бесцеремонно уселся в кресло под экзотической пальмой и закурил «Мальборо». Оба друга, насыщенные достаточным количеством спиртного, озабоченно переглянулись.

– Мистер Рокк, – откашлявшись, начал Боб Тайлер на своем бронкском диалекте, – что вам угодно? Выкладывайте, да побыстрее.

– О, всего три минуты! – воскликнул агент, засовывая окурок в землю под пальмой. – Дело в том, что… Простите, я бы хотел строго конфиденциально…

– Валяйте при нем, – отозвался Боб Тайлер. – Это мой друг. Никаких секретов.

– О’кей! Так вот: наша фирма «Броуди Фигль энд компани» – запомнили? – согласна приобрести у мистера Тайлера патент на «Возэм». Что бы вы сказали, например, о двадцати тысячах?

При этих словах экс-чемпион чуть не свалился на ковер. Но Боб Тайлер, очевидно, был сделан из более твердого материала.

– А не желает ли ваша фирма, – зарычал он, вставая, – в том числе и вы, провалиться сквозь землю?

– Я сказал – пятьдесят тысяч, – поправился невозмутимый гость.

Том Берроу широко раскрыл глаза. Он ничего не понимал. За какой-то неведомый ему «Возэм» предлагают пятьдесят тысяч долларов! Это же превосходный бизнес! Неужели Тайлер не согласится?

– Проваливайте, – энергично предложил Боб Тайлер.

Но и это пожелание не было воспринято мистером Рокком. Он сказал как можно мягче:

– Прошу прощения. Вы меня плохо поняли. Сто тысяч на дороге не валяются.

Дальше началось зрелище, которое не увидишь ни в одном бардаке после двенадцати ночи. Боб Тайлер – кто бы мог подумать – схватил непрошеного визитера за воротник плаща и просто-напросто вышвырнул его на лестницу. Так вышвыривают окурок от «Lucky Strike» в мусорную урну на Пятой авеню.

Непринужденная атмосфера встречи была омрачена, и Том Берроу поспешил распрощаться с новой шахматной звездой, хотя и не питал к нему больше былой неприязни. И уже в дверях спросил:

– Скажи, Боб, что это за игрушка стоимостью в сто тысяч баксов?

Боб Тайлер скривился и махнул рукой.

– Так, небольшое изобретение. Извини, что так вышло.

4

Однажды утром, направляясь в метро на работу в офис мистера Гарта, Том Берроу развернул только что купленную газету, и именно на хронике. Первое, что бросилось ему глаза, – это фамилия Тайлера. Предчувствуя недоброе, Том углубился в статью. В ней сообщалось, что чемпион Америки по шахматам гроссмейстер Тайлер лишился рассудка и помещен в аристократический дом для душевнобольных. Тяжелая болезнь уважаемого гражданина Соединенных Штатов повергла в глубокую скорбь почитателей его незаурядного таланта. Одно только его участие в турнирах вызывало у его партнеров чувство угнетения и тоски. Не этим ли оружием побеждал гроссмейстер своих врагов? Кто он? Гипнотизер или дьявол во плоти? Дальше шла уже совсем чепуха, и Том Берроу бросил газету. И задумался, мысленно пожелав несчастному шахматисту избавиться поскорее от нежданного недуга.

Правда, при их последней встрече в поведении Боба Тайлера не было ничего подозрительного. Но мало ли что может произойти с человеком в Америке, а тем более, в Нью-Йорке. Том Берроу подумал, не занять ли ему вакансию. Но тут же отбросил эту мысль.

А еще через неделю, когда в пещерообразных улицах Нового Вавилона завывал холодный ветер, в офисе мистера Гарта появился незнакомый человек с маленьким ящичком в руках. Он повесил его прямо над дверью и ушел, не сказав ни слова. Затем в бухгалтерии, в хорошем настроении, появился сам мистер Гарт. На его тонких губах змеилась довольная улыбка. Он сдержанно, без фамильярности поздоровался с сотрудниками и объявил, показывая на ящичек:

– Это озонатор. Теперь вы будете дышать только свежим воздухом. Озон придает бодрость. Ваши мозги не будут перегреваться, а вы сохраните для своих жен необходимую энергию.

Кто-то хихикнул, и снова стало тихо. Когда шеф вышел, Том Берроу посмотрел на озонатор и…

Закажите еще порцию. Что? Не-ет. Он не упал в обморок, и его не хватила кондрашка. Просто он увидел круг с сетчатой поверхностью, на которой красовалась симпатичная мордочка Ким Уальд.

Вы скажете: ассоциация памяти? Возможно, возможно… Но у Тома Берроу похолодела спина и предательски задрожали колени. Ему вспомнился значок на пиджаке Боба Тайлера в том злосчастном турнире. Проклиная мысленно тех, кто повесил этот идиотский ящик, он, тем не менее, работал в этот день как никогда быстро, четко и уверенно. Даже с неким энтузиазмом, совершенно не свойственным скромному бухгалтеру. Будто ему пообещали акции прибыльной фирмы. Том Берроу весьма поразился своей активности и решил, что сходит с ума. В конце дня в бухгалтерию опять пришел шеф и похвалил весь отдел. Особенно Тома Берроу.

– Вы сегодня, коллега, очень… очень… – и дружески хлопнул Тома по плечу.

После работы Том ни с того ни с сего пошел в кино, где шел сногсшибательный эротический триллер. Затем в баре с синими лампами употребил пару банок пива, хотя терпеть его не мог. Потом ноги сами собой потащили его в магазин, где лукавый продавец всучил совсем ненужные ему «Дивайсы». И, наконец, он допоздна проболтался по Таймс-скверу, где ночью было светлее, чем днем, от бесчисленной световой рекламы.

Домой он притащился усталый и недоумевающий. В самом деле, за каким чертом его понесло в этот синий бар, похожий на морг? А в кино, в котором он не был уже лет десять? Или на Таймс-сквер? Что ему там надо было? Шлюшку? Она ему на фиг не нужна, не в его правилах находить развлечение с уличными девками. И уж совсем непонятной была покупка. Всучил все-таки продавец. Такая хитрая рожа у него была. А на лацкане… значок. Знакомый круглый значок, на сетчатой поверхности которого выставляла свои прелести обнаженная Мадонна.

Опять этот значок! И Том Берроу вспомнил ящичек в офисе мистера Гарта. Всю ночь он ворочался, а мысли проросли чертополохом загадок. Ему мерещилась Мадонна на сетчатой поверхности. Мадонна была как бы живая, подмигивала ему и зазывно улыбалась. Чтоб ей забеременеть, стерве…

5

На следующий день Том Берроу начал работу точно по расписанию, чувствуя ненормальное раздвоение личности. С одной стороны, его тянуло на трудовые подвиги во славу страховой компании. С другой же – хотелось бросить все к чертовой матери и уйти на край света. Однако он включил компьютер и стал просматривать счета. Потом очнулся, поглядел на изнывающих от трудовых усилий коллег и решился. Поставил у двери стул, залез на него, развернул несколько жвачек, разжевал и заляпал ими нахальную физиономию Ким Уальд. Через полчаса его вызвал к себе сам мистер Гарт. Он плотно восседал за полированным столом и волчьим взглядом уставился на служащего.

– За каким чертом ты залепил выходное отверстие озонатора? – грубо спросил шеф. – У тебя чесотка в пальцах или в носу засвербило? Кто ты есть?

– Стопроцентный американец, – отозвался Том Берроу. – Мои предки никогда не были неграми. Я не люблю демократов и коммунистов. Не интересуюсь политикой. Обожаю хайбол и хот-догс. Один раз меня вышибли с диагонали. Я не в обиде на беднягу Тайлера. Впрочем, для чего я все это говорю вам? А сделал это потому, что мне не нравится ваш озонатор. Да это вовсе и не озонатор. Что это?

– Какое твое собачье дело? – взъярился мистер Гарт. – Будешь совать свой нос…

Короче говоря, Том Берроу получил второй мат. То есть, я хочу сказать, что ему предложили тут же убираться на все четыре стороны, что он и сделал с чувством сомнительного удовольствия.

6

Вы думаете, Том Берроу догадался о назначении ящика с сетчатым глазком в офисе мистера Гарта? Как бы не так. Это случилось гораздо позже, и вот при каких обстоятельствах.

Второй мат дорого обошелся Тому Берроу. Правда, он не докатился до пресловутых сламс Ист-Сайда или до вонючих ночлежек на Бауэри-стрит. Но и в однокомнатной квартире на сотых улицах было тоже не весть как уютно. В поисках подходящей работы он исколесил на своем потрепанном «Форде» весь Нью-Йорк от Лонг-Айленда, где на восточном побережье он имел когда-то свою виллу, до Йокерса. На пятый или шестой день поисков, к вечеру, Том Берроу остановился у небольшого бара на 95-й улице, чтобы пропустить стаканчик и собраться с мыслями. Только он пристроился к стойке, как услышал:

– Хэлло, мой мальчик! Вот так встреча!

Том Берроу обернулся и узнал в сгорбленном, сморщенном мужчине в дешевом потертом костюме своего незабываемого «партнера» Боба Тайлера.

– Как, Вы не…? – Том Берроу повертел пальцем возле головы.

– Нет, я не сошел с ума, как об этом растрезвонили газетчики. Но скоро сойду. Я чертовски хочу пить… Если можно – пива.

– Вам удалось выбраться? – спросил Том Берроу, выставляя перед Бобом пару банок.

– Я удрал. Меня ищут. Я скрываюсь. Ночую то у одного друга, то у другого. Черт бы побрал мою известность. Скорее всего, они сцапают меня. Это просто счастье, что мы встретились… Ну, как дела? Вы выглядите не дороже ста долларов, чтоб мне лопнуть.

Том Берроу широко улыбнулся.

– Да, не так хорошо, как после возвращения из Венесуэлы. Есть идеи. Ищу спонсоров. Ну, а вы-то как? Неужели насовсем покинули поле?

– Знаете что, – озираясь по сторонам, быстро проговорил Боб Тайлер. – Это длинная история, но вы должны ее знать. В конце концов, вы пострадали из-за меня. Помните нашу последнюю встречу? Здорово я тогда управился с тем молодчиком. Он еще хотел купить патент на мой прибор. Очевидно, он стоил тех ста тысяч, если уж «Броуди Фигль энд компани» разнюхала о нем через патентное управление и не пожалело таких денег. Она бы дала и в десять раз больше, если бы я поторговался.

– Так какого же черта вы… – вскричал Том Берроу.

– Тише вы, – зашипел Боб Тайлер. – Вы не знаете самого главного. А помните, на нашем поединке у меня был значок? Ну, такой круглый, с портретом Синатры.

– Ну… – протянул Том, вспомнив и о ящичке в офисе мистера Гарта, и о значке на лацкане у продавца…

– Это был не просто значок, – продолжал вполголоса Боб Тайлер, не спеша потягивая пиво. – Это был некий радиоприбор. Возбудитель эмоций. Я назвал его «Возэм». Но лучше сначала. Когда-то я работал инженером на радиозаводе. Впрочем, это не самый лучший период в моей жизни. Главное, что я тогда уже умел играть в шахматы. Не так, чтобы очень, но у мальчишек выигрывал одну партию из трех. Ах, да – о приборе. В этот же период мне в голову запала мысль: сконструировать этакий… аппарат для воздействия на состояние человека. Не гипноз, совсем на другой основе. Я стал изучать физиологию, психологию и десятки других наук о человеке. Я пропадал все свободное время в библиотеках. Через несколько лет я освоил на уровне профессора антропологию и кучу других наук. И понял, что можно вызвать определенные чувства у человека радиоволнами.

– Так вот оно что! – ахнул потрясенный Том Берроу. – Значит, все эти значки и ящички…

– Я все объясню, – продолжал Боб Тайлер, приступая ко второй банке. – Оказывается, все наши эмоции и желания вырабатывают в клетках головного мозга микрочастотные радиоволны. Каждой эмоции соответствует своя микроволна. Если такими же частотами воздействовать на спокойный мозг, то можно вызвать у человека нужные чувства. Скажем, чувство подавленности, неуверенности, трусости. Понимаете? И, если облучить такими волнами, скажем, шахматиста, то он обязательно проигрывает. Так у меня созрел довольно агрессивный план померяться с вами силами. Я ничем не рисковал. Ну, проиграл бы – подумаешь. Ни в ком бы это не вызвало никаких подозрений.

– Значит, ваш значок это и есть…

– Мне удалось создать компактную схему. Некоторые чипы пришлось устанавливать под микроскопом. Я не ожидал, но обыграть вас оказалось на удивление легко. Я видел, как вы нервничали и делали ошибки, непростительные даже начинающим. Мои поразительные победы в дальнейшем объясняются так же просто. Я всегда носил «Возэм», создающий у противников омерзительное настроение. И они проигрывали.

Том Берроу смотрел на инженера во все глаза. Теперь ему все стало ясно. А Боб Тайлер продолжал:

– Возможности моего прибора были огромными. Фактически я получал власть над людьми. Нужно было продумать программу его использования. Но мне не дали. Нашлись умные люди, которые правильно поняли возможности прибора. Попытка купить его у меня не увенчалась успехом. Мне он был жизненно необходим. К тому же я понимал: прибор можно использовать во вред людям. А для меня это был последний шанс завоевать свое место под солнцем. Так вот, через несколько дней после того случая являются ко мне трое в белых халатах, суют в нос какую-то дрянь, и я отрубаюсь. Опомнился только в психушке. Это был грубый ход тех, кто был заинтересован в присвоении и эксплуатации «Возэма». Ах, какой я был дурак! Не предвидел этого. Но страшно не это. Представьте себе применение «Возэма» в массовом масштабе.

– В массовом? – повторил Том Берроу. – Озонаторы в офисе мистера Гарта. Значок у продавца. У входа в кинотеатр. Их уже продают – вы знаете? Я уже испытал их на себе. Но… это же невозможно!

– Ну почему же? Везде: в конторах, банках, отелях, ресторанах, супермаркетах, на заводах, в поездах, на самолетах, в такси и на телеэкранах, в парикмахерских и в драгсторах, в войсковых частях и в школах – по всей Америке, по всему миру висят замаскированные под любые предметы «Возэмы». Микроволны вливаются в мозги, вызывая нужные реакции и поступки.

– Это… Это значит, – пробормотал ошарашенный Том Берроу. – Это значит, что все мы станем рабами владельцев ваших передатчиков. Нас будут заставлять покупать все подряд, работать как проклятые, до полного изнеможения. Солдаты будут послушны своим командирам, как овцы. Преступники с еще большей наглостью будут совершать налеты на банки. Политики через телевидение будут внушать избирателям свои бредовые идеи. Все закружится, завертится, превратится в бешеное столпотворение. Человек лишится свободы, дарованной ему от Бога. Мы превратимся в зомби.

– Ну… не все так мрачно. У каждого явления есть не только темная, но и светлая сторона.

– Вы шутите! – воскликнул Том Берроу.

– Нисколько. Возрастет интенсификация труда, ускорится экономическое и политическое развитие страны. Все дело в том, в чьих руках окажутся «Возэмы». Но тогда я меньше всего думал об этом. Вы говорите о свободе? Но разве мы живем в условиях свободы? Разве мы не поставлены государством и обществом в некие правовые и нравственные рамки? Я хотел добиться для себя абсолютной свободы. Но, оказывается, обрек других на кабалу. Вот в чем моя трагедия. И не только моя. Полная свобода для одного человека возможна лишь за счет свободы другого. Я открыл ящик Пандоры… За это я проклинаю себя…

– Надо что-то делать, – проговорил Том Берроу. – Как-то бороться со всем этим. Я не хочу быть зомби. Надо обратиться к населению. Объяснить. Создать лигу…

– Смотрите, – сказал вдруг Боб Тайлер и показал в угол бара. Там рабочий в спецовке прикреплял к стене маленький ящичек с сетчатым глазком, на котором улыбалась белокурая Мэрилин. Многие посетители бара тоже повернули головы в указанном направлении.

И тут кто-то положил широкую ладонь на плечо Боба Тайлера.

– Вот ты где, парень? А мы тебя по всему свету ищем. Ну, пошли, что ли. И ты тоже…

Том Берроу посмотрел на инженера. Тот стоял ссутулившийся и жалкий, точно изжеванная и выплюнутая жвачка. Похоже, что ему была безразлична собственная участь. Том напрягся и с усмешкой ответил.

– Я не Брюс Ли, но за себя постоять сумею. У вас есть ордер на мой арест?

– Ну, ты, потише, – прикрикнул молодчик с бульдожьей челюстью. – Давай сюда свои лапки.

Том Берроу мгновенно рванулся к выходу. Вдогонку понеслись крики и брань. Но он уже выскочил на улицу и смешался с толпой…

7

Что стало с Бобом Тайлером? Сидит в аристократическом дурдоме. Врачи констатируют прогрессивное ухудшение его состояния. Они залечат его. Остается только пожелать ему легкой дороги в рай.

Налейте-ка еще виски… Да нет, с содовой. И присовокупите к нему пару «жареных собак». Так вы спрашиваете, что произошло дальше? С Томом Берроу? Да, ему удалось скрыться от агентов неведомо какого учреждения. Он остался в Нью-Йорке и носит другую фамилию. Что он делает? Пьет потихоньку. Нет, о шахматах он не думает. У него появилась новая цель в жизни. Какая? Насколько я знаю, он хочет продолжить начатое Бобом Тайлером. Вы удивлены? Нет, он не радиоинженер. Он бухгалтер. Но он поклялся изучить физиологию человека, радиодело и создать аппарат, излучающий такие волны, чтобы возбуждать в людях добрые, нравственные чувства. Он полагает, что новые люди смогут предотвратить войны, обманы, преступность. В мире исчезнет зло и воцарится счастливый век, о котором мечтало человечество во все времена. Что вы говорите? Он ошибается? Благими намерениями усыпана дорога в ад? Но как еще можно искоренить несправедливость, нищету, неравенство? Вы знаете другой способ? Том Берроу уверен, что лет через десять он добьется своего и создаст такой аппарат. Вы называете его утопистом? Может быть, может быть… Нет, конечно, он хотел бы иметь свою виллу на тихоокеанском побережье и кадиллак последней модели. Но это не главное. Где он сейчас? Неужели вы еще не поняли? Присмотритесь получше. Когда-то меня знала вся Америка. Узнаете? Тогда разрешите мне угостить вас настоящим хайболом. О'кей, мистер?