Текст книги "Перешагнуть через барьер (сборник)"

Человек без сна

Беспородная дворняжка хотела перебежать оживленную улицу, но испуганно отскакивала назад. Машины мчались как угорелые. Плохо выбритый узколицый мужчина в потрепанном плаще сочувственно посмотрел на собаку и покачал головой. Увиденное настроило его на философский лад.

– Так и мы, люди. Все пытаемся что-то преодолеть, мечемся, ищем.

Тут он увидел маленький магазинчик под вывеской «Закурим». Похлопал себя по карманам и решительно открыл дверь этого заведения. Дверь туго раскрылась, взвизгнув пружинами, точно жаловалась на свою неспокойную жизнь. Спросил у щекастого продавца почти забытый «Беломор», расплатился и хотел уйти. Продавец вдруг обрадованно закричал:

– Матвей, ты? Какого черта! Сто лет – сто зим!

Покупатель внимательно посмотрел на продавца и тоже обрадовался:

– Олег, ты ли это? Бизнесменом заделался?

Они похлопали друг друга по плечам, потом хозяин табачного магазинчика повесил за дверь табличку «закрыто» и повел школьного товарища в складское помещение, оно же – офис. Там между ящиками с табачной продукцией оставался кусочек свободного пола, на котором разместился кривоногий стол и три табуретки.

– Не густо живешь, – критически заметил Матвей, оглядывая кладовку.

– Это верно, – вздохнул Олег. – Налоги задушили. Проверки разные. Одному дай, другому. За кредиты втридорога дерут банки чертовы – душители мелкого бизнеса. Остается с гулькин нос. Я уж и сам не рад, что выиграл тендер на эту халупу. Думал дела поправить, дурак. Вот если бы товар понаваристей…

Матвей усмехнулся. Рот его растянулся от уха до уха.

– Считай, что тебе крупно повезло. Я как раз подыскиваю партнера. Сам-то я в торговле профан, а тебе и карты в руки. Ты думаешь, зря я МХТИ окончил? Правда, сейчас инженеры-химики на дух никому не нужны. Да черт с ним. У меня дела поважнее.

– Безработный химик, – подначил Олег. – А ведь в школе блистал знаниями. Олимпиады всякие. Не то что я – двоечник. Но я хоть имею на хлеб с маслом и семью содержу. А ты ходишь, как кот замызганный. Один?

– Сейчас – да. Но это скверная история. Женщины нас только вдохновляют, но не дают… Впрочем, речь не о том. Я тот, кто тебе сейчас нужен больше всех.

– Скорее, я – тебе. Иди ко мне помощником. Развернемся.

Матвей поморщился:

– У меня другие планы. Главное, у меня есть серьезный товар.

Тут он стал оглядываться и понизил голос.

– Ушей нет, – перестал ухмыляться Олег. – Говори.

– Так вот. Сколько мы с тобой не виделись? Лет десять? Армия. Институт. А потом больше пяти лет я искал способ обходиться без сна. Искал такой препарат: выпил, и сон с тебя как рукой снимает.

Олег не выдержал:

– Какому придурку это надо? Я лично люблю поспать.

– Многим надо, – убежденно проговорил Матвей. – Многим. Всем, кто работает по ночам. Сталевары, пекари, летчики, врачи, охрана, милиция, пожарники, писатели. Да мало ли кто. Вот увидишь: отбоя от товара не будет.

Олег в сомнении покачал головой:

– Ты как был фантазером, так и остался им. Такого средства быть не может.

– Оно уже есть, – заявил Матвей, и голос его зазвучал патетически. – Я получил его. Если бы ты знал, чего мне это стоило. Я назвал его «Антигипнотином». Один грамм ликвидирует сон на один час. Десять граммов – на сутки. Можно сразу на год и больше. Проверил на собаках и на себе.

Олег спросил серьезно:

– Что ж сам-то не организуешь торговлю?

– Какой из меня коммерсант, – махнул рукой Матвей. – Давай так: я буду изготавливать товар. Приспособим под лабораторию этот склад. Ингредиенты – в любой аптеке. Технология – проще некуда. Как это до сих пор никто не додумался до такой инновации? А ты будешь реализовывать. Дадим рекламу в областную и городскую газеты, на местное телевидение, радио. Ну, как?

Олег задумался. С одной стороны, неправдоподобно. Может ли один человек открыть то, что не могли целые институты? С другой – не зря же Матвей окончил школу с золотой медалью. Рискнуть, что ли? Один леший, бизнес на ладан дышит.

– Ладно, – решился он. – Двум смертям не бывать, а одной не миновать.

И друзья хлопнули по рукам и тут же обмыли сделку. Через два дня в городских газетах появилось любопытное объявление: «Сон вреден человеку. Третья часть жизни пропадает даром. Можно продлить свою жизнь в три раза, если купить единственные в мире таблетки «Антигипнотин», лишающие сна на любой срок. Цены умеренные. Ветеранам войны и труда – скидки. Спешите приобрести в магазине «Долой сон» на улице…»

Аналогичное объявление красовалось на щите у входа в означенный магазин. Кладовка была превращена в своеобразный фармацевтический цех. Сигаретные пачки на прилавках потеснили флаконы и коробки с белыми таблетками самого разного достоинства и цены. Пешеходы, завидя щит с рекламным текстом, спотыкались и таращили глаза от удивления. Но в магазин заходили немногие. Большей частью просто из любопытства. Покупали по одной-две таблетки и стыдливо прятали в карманы, точно совершали что-то постыдное.

В первый же день появился налоговый инспектор и потребовал массу всяких справок, лицензию и документы. И хотя Матвей своевременно все оформил по всем правилам закона, все же пришлось сунуть в карман инспектора крупную сумму, и тот, удовлетворенный, исчез. Вместо ожидаемого ажиотажного спроса началось ничем не объяснимое затишье.

– Нужен им «Антигипнотин», как козе бюстгальтер, – сказал как-то Олег, будучи в пессимистическом настроении. Так я скоро вылечу в трубу. Жена пилить начала.

– Надо уметь ждать, – успокаивал его изобретатель. – Все новое воспринимается не сразу. Вспомни Коперника. Зато потом…

– До тех пор мы подохнем с голоду, – заявил хозяин магазина. – Надо снижать цены.

Прошло еще три дня, и в магазине появился вертлявый молодой человек.

– Это вы продаете таблетки от сна? – пискливым голосом спросил он.

– Ну, – подтвердил Олег.

– Мне на всю ночь. Некогда спать.

Он схватил флакон нервными пальцами и на прощанье изрек:

– Если наврал – убью. Понял, фраер?

Потом пришла густо размалеванная девица в супермини-юбке:

– Мне на неделю. Я работаю по ночам и… сами понимаете.

И ушла, оставив в воздухе запах дешевых духов. Приходили и ради скандалов. Обвиняли предпринимателей в шарлатанстве. Спорили. Агностиков на Руси всегда хватало. Милиция заглядывала. Пожарники. Табуном валили. Спасибо власти запретили «кошмарить» бизнес. А солидного покупателя все не было. Он появился на двенадцатый день. В торговый зал ввалился верзила с бычьей шеей, в модной шляпе и с сигарой в толстых губах. Заговорил грубо и напористо:

– Если все это мухлеж, разнесу всю вашу богадельню к чертям собачьим.

– Любые гарантии, – обиделся Олег.

– Дай-ка мне на весь год. Мне некогда спать. Зарабатывать баксы лучше, когда другие спят.

Уходя, он погрозил кулаком. Дверь испуганно завизжала за ним.

Как-то в дверь просунулся чахоточного вида субъект неопределенного возраста, явный наркоман.

– Мне нужен вечный день, – загнусил он. – Я спиритуалист. Ищу общения с душами умерших. Я уже разговаривал с Распутиным и Гайдаром…

Олег прервал его, назвав потолочную цену.

– Так дорого? Но Иисус стоил только тридцать серебренников. Я инвалид. Мне положена скидка.

Его еле удалось выпроводить. За ним почти сразу вошла артистичного вида мадемуазель с огромным бюстом, не вмещающимся в открытой кофте.

– Я пою в ночном клубе, и сонливость ужасно мешает.

– Пойте хоть в аду – мне без разницы, – ответил продавец и отпустил ей десять флаконов лет на пять.

– Вот видишь, – радовался Олег. – Пошла крупная рыба.

Но таких крупных покупателей было мало. Все какая-то мелкая сошка: длинногривые юнцы, мужеподобные девы, искатели острых ощущений, явный криминал, завсегдатаи ночных увеселительных заведений. Особенно много было «ночных бабочек». Черт знает, сколько их развелось в последние годы. Постоянный сборщик негосударственных податей критически осмотрел витрину, прочитал инструкцию по применению «Антигипнотина» и потребовал:

– Ага, новый товар. Новые клиенты. Ставка удваивается.

Олег попытался возражать:

– Это разве клиенты? Шантрапа одна.

– Заткнись! – рявкнул рэкетир. – Не то твоя хибара сгорит к такой-то матери. Усек? Гони таксу.

Взял свой гонорар и ушел, вызывающе хлопнув дверью. А то еще зашла пожилая дама в старомодном пальто и положила на прилавок анкету.

– Нужна ваша подпись в поддержку нового президента.

Олег отрезал ей:

– Мадам, мне плевать и на старого, и на нового президента. Я так же далек от политики, как Земля от Марса. Брысь отсюда.

Дама разгневалась:

– Придут к власти наши – мы вам покажем, сволочам, как народ грабить.

Дверь за ней скрипела особенно радостно. Но однажды появился компетентный человек с образованными манерами.

– Я химик, – представился он. – Работаю в смежной области. Ваш «Антигипнотин», если не афера, представляет определенный интерес для соответствующих кругов. Кто автор?

Автор был извлечен из кладовки в белом с цветными от реактивов пятнами халате.

– Вы что же, – обратился к нему визитер, – решили поправить самого Бога? Облагодетельствовать человечество? А вы у него спросили согласие? Как оно?

– Покупают, – скромно ответил автор. – А вы пробовали?

– Действует, – подтвердил потенциальный покупатель. – Как это вам удалось?

– Мой препарат, – стал объяснять Матвей, – нейтрализует ферменты усталости, что препятствует процессу торможения в клетках головного мозга.

– И все? Не совсем вразумительно.

– С вас хватит.

– Вас не признают в научном мире.

– Великих признавали в основном после смерти.

Олег прервал дискуссию:

– Или покупайте, или проваливайте.

– Спокойней, мой дорогой, – осадил его посетитель. – Я предлагаю продать мне ваше заведение со всеми потрохами. С лицензией и патентом. Вместе с вами, разумеется. Делу можно придать международный размах. Сумму сделки назовите сами.

Олег было дернулся согласиться, но Матвей огрызнулся:

– Мы не продаемся.

Посетитель усмехнулся.

– Я не потерплю конкуренции, – и степенно удалился.

Дверь захлопнулась тихо и даже боязливо. А через два дня в кладовке среди ночи по непонятной причине вдруг вспыхнул пожар. Сгорело все. А то, что не сгорело, было залито водой, которую в изобилии изливали пожарные. С бизнесом было покончено. Олега хватил удар, и жена отвезла его в больницу. Матвей остался с одними идеями в голове.

Он стал обращаться в различные учреждения, но никто ему не верил. Откровенно посмеивались. Крутили пальцем у виска. Он заглянул даже в воинскую часть и стал объяснять полковнику:

– Для армии «Антигипнотин» – сущий клад. Солдаты могут воевать без сна сутками напролет. Никакой враг не выдержит.

Полковника прорвало:

– С кем воевать? Что за бред! Какие таблетки, когда средств не хватает на самое необходимое.

Матвей пошел по директорам коммерческих предприятий.

– Рабочие в ночную смену не будут уставать. Производительность труда удвоится.

Но ему возражали:

– Какую еще в ночную! Мы и днем-то работаем еле-еле. Вы что – на Луне живете? Не знаете, что в стране происходит? Газет не читаете?

Он обошел всех, кого хотел осчастливить своим препаратом. Но никто не откликнулся на его страстные призывы. У одних не было средств. У других – желания. Третьи просто не верили. Матвей стал раздавать таблетки даром. Кто брал, кто угрожал, кто увертывался, как от сумасшедшего. Один бомж объяснил ему так:

– Когда жрать нечего и выпивки нет, милое дело – поспать. Сон – он от всего лечит. А ты, глупый человек, хочешь лишить нас последней радости. Иди, пока цел.

Незаметно наступила поздняя осень. Осыпались листья. Залили дожди. Матвей по-настоящему загрустил. Однажды он долго не мог уснуть, но кое-как поддался Морфею и тут же проснулся, обливаясь холодным потом. Приснился какой-то иррациональный кошмар. Опять смежил веки, и опять – тот же сюрреалистический сюжет. Матвей потянулся к полке со спасительным средством, чтобы не поддаваться сну. И вдруг отчетливо услышал: «Боишься?» И что-то загрохотало в ушах. А может быть, это просто ветер трепал на крыше отскочивший угол жестяной кровли.

Он проглотил несколько таблеток и успокоился. Лежал, безучастно глядя в потолок. Неслышно в комнату просочилось жидкое утро. Спать не хотелось. Многовато принял, – подумал он. А что если…

Мысль об ошибке он постарался выбросить из головы. Ну не будет он спать день-другой… Пусть неделю. Пустяки. Но прошло две недели, а сна не было. Ни днем, ни ночью. Он погрузился в странное оцепенение, будто все это происходит не с ним. Все казалось нереальным и даже трансцендентным. Он все время вспоминал и никак не мог вспомнить: какую дозу «Антигипнотина» он принял.

Потом он жег какие-то бумаги и сыпал в унитаз содержание последних уцелевших флаконов. Шли дни. Заморозки сменились снегопадами. Но он не замечал времен года. Он погрузился в мир внутренних ощущений и восприятий. Внешняя реальность превратилась для него в абстракцию. Если бы не навещавшая его тетка, он бы умер с голоду.

К весне сознание прояснилось, но это был уже совсем другой человек. А сон так и не пришел. Иногда глубокой ночью его видели на пустынных улицах. Он одиноко метался вдоль стен и оград, будто что-то искал. И бормотал про себя:

– Я хочу спать… Я очень хочу спать… Верните мне сон… Я ошибся… Вы знаете, что такое хотеть спать?

И никто на свете не знал, как страдает от бессонницы человек без сна.

О чем может шепнуть ветер

Иван Семенович только откусил ломтик черного хлеба (в пятьдесят лет полнеть вовсе ни к чему), намереваясь запить его добрым глотком кефира, как старинный будильник на шатком столике ни с того ни с сего заголосил пронзительно и тревожно, будто жаловался на боль в латунных суставах.

Иван Семенович поперхнулся и с ненавистью взглянул на нарушителя воскресного утра.

– Проклятый! – выругался он. – Совсем забрехался. Ни дня, ни ночи не разбирает. Хватит! Сейчас же отнесу тебя к Анатолию Степановичу. Он тебя живо отучит орать не в свое время.

На мгновение скакнула разумная мысль: дескать, пора бы купить новый. Но эта мысль трусливо стушевалась перед другой: «Купить? Мы что – миллионеры? То купи, это купи. А вещь почти новая. Ей всего каких-то тридцать лет. А за ремонт, пожалуй, не меньше трояка сдерет, подлец».

Иван Семенович открыл скрипящий гардероб в стиле двадцатых годов, в котором неодеванно пылились костюмы, пальто и плащи всех исторических эпох, но выбрал самый плюгавенький пиджачишко.

– Ни к чему всем показывать, что у меня есть. И так все завидуют, – подумал он.

Потом Иван Семенович завернул будильник в прошлогоднюю газету и закрыл за собой дверь на два замка. По дороге от дома к воротам выдернул две травинки из грядки с ранней редиской, прицыкнул на злого от голода цепного пса Барбоса и снова подумал: «А ведь, пожалуй, через неделю редиску и на базар пора».

Иван Семенович надежно прикрыл ворота, полюбовался на сплошной, двухметровой высоты новенький забор, скрывающий за собой добротный шестикомнатный домик с верандой и необъятным подвалом, и заковылял в сторону соседней улицы, где жил приятель-часовщик.

Набежал легкий ветерок, потревожил пыль на дороге, погнал впереди себя клочки бумаг, шепнул что-то таинственное на ухо Ивану Семеновичу и умчался дальше. Осталось солнце, выглядывающее из-за крыши нового дома. Иван Семенович покосился на дом и буркнул: «Понастроили тут всякое…»

Анатолий Степанович только что поднялся. Он был еще в пижаме и не успел расчесаться. Иван Семенович с завистью поглядел на сытую, красную физиономию часовщика и вздохнул от обиды, хотя, если по правде сказать, его собственная физиономия ничуть не уступала ни по форме, ни по цвету.

– А, это ты, старый дурак. Не спится?

Анатолий Степанович лениво зевнул, почесал грудь и снисходительно выслушал жалобу приятеля на сдуревший будильник. Потом он взял отверточку и стал ковыряться в часовых потрохах.

В открытую форточку впорхнул свежий ветерок. Колыхнулась занавеска. Шевельнулись длинные жесткие волосы на голове Ивана Семеновича. И в его душу вкралось что-то беспокойное. Он озабоченно почесал в затылке и поторопил приятеля.

– А куда спешить, – философски откликнулся Анатолий Степанович. – Тише едешь – дальше будешь.

– От того места… – подхватил Иван Семенович и запнулся. Опять в его душе шевельнулось какое-то смутное предчувствие близких перемен.

– Получайте, – неожиданно вежливо сказал Анатолий Степанович и подвел стрелки будильника на нужные час и минуту. Что-то внутри часов щелкнуло, в комнате повеяло прохладой, неясные тени мелькнули за окном. Или это качнулись ветки старого тополя? Или пролетела стайка воробьев?

– Трояка хватит? – спросил Иван Семенович, принимая часы и заворачивая их в ту же газету.

Анатолий Степанович изобразил на своей физиономии нечто вроде удивления:

– О чем это вы, Иван Семенович?

– О чем же, – вздохнул Иван Семенович. – Об них проклятых. Об деньгах. Оплата, так сказать.

– Какие деньги? Какая оплата? – искренне изумился часовщик.

Иван Семенович взглянул на приятеля и растерялся. Из узких глаз в окружении набухших век и густых бровей вырывалось неподдельное желание понять гостя.

– Хм, Анатолий Степанович, не хочешь ли ты сказать, что работаешь задаром?

– Но ведь я помог вам! Чего же вам еще от меня надо?

– Не от вас, а напротив, – вам, так сказать… Да что вы меня, Анатолий Степанович, разыгрываете? Притворяетесь?

– Не пойму я вас что-то, Иван Семенович. Часы починил я вам? Починил. И то, правду сказать, часы ужасно старинные. Не менее двухсот лет. Очень, очень редкие. Уникум! Любой музей с удовольствием приобрел бы. Где вы только достаете такие редкости, Иван Семенович?

– Вы мне, Анатолий Степанович, арапа не заправляйте насчет древностей. Я намеков не терплю. Получайте за свою работу, так сказать, и спасибо.

– Извиняюсь, это вы мне голову морочите с какими-то деньгами. Начитались всяких романов. Я ведь тоже глупых шуток не терплю. Как будто я не знаю, что деньги отменены более ста лет назад.

Иван Семенович со страхом посмотрел на приятеля и не понял: шутит он с ним или со сна путается. Спрятал поскорее смятую трешницу в карман и подался к выходу. Будильник в газете, как никогда, мелодично тикал, и Ивану Семенович почудилось, будто это и не будильник вовсе, а нечто одушевленное.

На улице он обратил внимание на одежду прохожих. Мужчины в большинстве были одеты в серебристые цветные спортивного вида куртки и короткие брюки. И не брюки даже, а так себе – брючишки. А на женщинах было вообще бог знает что: нечто свисающее с плеч и блестящее. Голые колени и какие-то тапочки. А прически! Огромные разноцветные шары вместо волос. Ужас какой-то! А на некоторых черные плащи до пят или – стыдоба да и только – животы голые.

Иван Семенович остановился и стал ошарашенно глазеть на прохожих. На него тоже обращали внимание и вежливо улыбались. Видимо, его внешний вид был для них тоже непривычен.

– Что-то случилось, – встревожился Иван Семенович. Но он еще не мог понять, что именно. Сменилась мода? Но так, чтобы за одну ночь, – такого не бывает. И все же…

В полном смущении Иван Семенович пошел дальше, придерживаясь на всякий случай ближе к стенам домов и к заборам. Люди в странных одеждах проходили мимо спортивными походками, улыбались, напевали песенки и все как один оглядывались на него.

– Что, у меня хвост вырос? – разозлился Иван Семенович и прибавил шаг.

И снова пробежал резвый ветерок. Принес с собой запах нежных цветов и слова задорной песенки. Иван Семенович поднял голову. Из окна дома на восьмом этаже выглядывали юноши и девушки и пели, не скрывая хорошего настроения.

– Бессовестные, – проворчал Иван Семенович, – орут на всю улицу. Не я ваш родитель…

И тут Иван Семенович вытаращил глаза. Этого дома вчера здесь не было. Да что вчера… Час тому назад, когда он проходил к приятелю на этом месте стоял двухэтажный домишко бог весть какого возраста. Он тряхнул головой, но видение не исчезло. Он растерянно огляделся и не узнал своей улицы. Все дома были другими. Сплошное стекло, металл. Яркие краски. Лоджии. Мозаика. Пластик. Улица раздалась вширь, выросли деревья. В низких широких чашах пестрели цветы. Невдалеке шелестел фонтан. Проносились каплевидные бесшумные машины, не оставляя за собой запаха отработанного бензина. С миром что-то произошло. Но когда, как и что именно?

Иван Семенович без сил опустился на невесть откуда появившуюся скамейку и вытер рваным платком внезапный пот с лица.

– С добрым утром, Иван Семенович, – услышал он участливые слова. – Что с вами? Заболели?

Иван Семенович поднял голову и увидел своего соседа, врача Павла Николаевича. У того было такое выражение на полном и добродушном лице, будто он переживал состояние Ивана Семеновича как личную трагедию. И одет он был в серебристый дурацкий костюм, как и многие.

– Да не со мной! – закричал Иван Семенович в отчаянии.

– С городом. С миром. С людьми что случилось?

– Гм, как будто ничего не случилось, – удивился Павел Николаевич. – А что с городом может случиться? Кстати, какой у вас интересный костюм! Где вы откопали такую древность? Из музея?

Иван Семенович хотел заметить, что Павел Николаевич и вчера видел его в этом же костюме, и ничего… Он уже было открыл рот, но вовремя спохватился и только махнул рукой.

– Если вы заболели, я вас моментально… – продолжал между тем Павел Николаевич. – Тут рядом Распределитель. Там мы найдем для вас хорошие средства. Это у вас от бессонницы… Я всегда говорил вам, что на ночь полезен моцион. Вам нужно проконсультироваться у Биоконструктора. Видимо, ваша триангулярная система несколько разбалансировалась. Какой шифр у вашей молекулярной структуры?

– Идите вы к лешему! – поморщился Иван Семенович. – И вообще, чего вы ко мне привязались? Шли бы себе…

– Идиоморфизм ретикулярный, – тихо проговорил Павел Николаевич. – Чрезвычайно редкий случай.

Но Иван Семенович уже шагал дальше, бережно поддерживая кулек с будильником. Проходя мимо стеклянного дома под названием «Распределитель», Иван Семенович невольно задержал шаг и насторожился. Двое молодых людей, очевидно молодожены, вытаскивали из дверей какую-то конструкцию явно бытового назначения.

Иван Семенович не выдержал и обратился к ним.

– Вы, конечно, извиняйте меня, но что это вы купили? Молодые приветливо улыбнулись, покосившись на одеяние Ивана Семеновича, и ответили, перебивая друг друга:

– Это полка для фонов. Надоело, знаете, по транспоратору получать. Решили стариной тряхнуть – донести сами. Хоть в руках вещь почувствуешь. А что значит «купили»?

– За деньги, вестимо, – кратко пояснил Иван Семенович. – А что это за штука – «фон»?

– Для просмотра визов, – рассмеялись молодые и потащили свою конструкцию дальше.

«Зайду, – решился вдруг Иван Семенович. Прохладный ветерок заполз ему за воротник, словно предупреждая о чем-то. Но Иван Семенович передернул плечами и вошел в стеклянное здание с интригующим названием.

К нему подкатился кибер в виде цветущей продавщицы. Она была совсем как живая, за каковую ее и принял Иван Семенович.

– Вы хотите заказать по транспоратору или получить сами? Сейчас это модно.

– Чего получить? – спросил Иван Семенович, нервничая от того, что не понимает, о чем идет речь. Он вообще ничего не понимал. И это сбивало с толку. Девушка-кибер приветливо улыбалась.

– Все что угодно.

– Все-все? – усомнился Иван Семенович.

– Ну, разумеется. Какой вы странный! Вы разве приобретаете не через Распределитель?

– Сколько стоит хороший костюм?

– Не поняла, что вы имеете в виду под словом «стоит»? Может быть, это нормативный срок носки? Так он называется «нормой».

– К черту вашу норму. Я говорю о деньгах. Сколько рублей? Понимаете – рублей?

На хорошеньком личике продавщицы отразилось смятение.

– А что такое «рублей»?

– Да ты что – дура, что ли? – обиделся Иван Семенович. – Рубли – это деньги. Кто ж этого не знает…

Девушка-кибер растерялась. Внутри нее что-то зажужжало, переваривая непонятную информацию, но через мгновение она снова улыбалась.

– Ах, вы имеете в виду то, что сто лет назад служило мерилом труда. На деньги обменивали предметы потребления. Я поняла вашу шутку. Я ценю чувство юмора.

– Знаешь что, – вскипел Иван Семенович, – что ты мне болтаешь про сто лет? Какой я тебе шутник! Иди ты… Я тебя русским языком спрашиваю: сколько стоит костюм из хорошей шерсти, импортный?

Из-под платья продавщицы появился дымок. Она ахнула и убежала. Вместо нее появился мужчина и вежливо разъяснил:

– Гражданин, киберам нельзя задавать, извините, непрофессиональных вопросов. Их программа не рассчитана на это. Если вас интересует костюм, пожалуйста, выбирайте.

– Импортный, – настаивал Иван Семенович.

– Я не знаю, что вы имеете в виду. У нас все костюмы из стопроцентного мирола московской фабрики «Восход». Причем самые последние модели 2177 года.

– К-к-какого года? – спросил Иван Семенович.

– Текущего, конечно. Первого квартала.

– Разве сейчас не 1994 год?

– Да вы что? Сейчас 2177 год коммунистической эры.

– Коммунистической? – пролепетал Иван Семенович. – Значит, уже коммунизм? С ума сойти можно!

Его окружили люди. Кто-то по-дружески хлопнул по плечу. Кто-то дал что-то понюхать. И Иван Семенович протрезвел.

– Ах, коммунизм! Хорошо! Я вам покажу что такое коммунизм! Деньги для вас – дым! Мать честная! А ну-ка, дайте мне пальто демисезонное. Дубленку. Нет, две.

Мужчина-продавец развел руками.

– Пальто и шубы давно не делают. Костюмы с подогревом. Никакой мороз в них не страшен.

– Ах, так! Подавайте все, что у вас есть!

Продавец пригласил странного покупателя в соседнее помещение, где оказалось несколько кабин, прикрытых шторами. Перед ними стоял пульт управления с кнопками и прочей премудростью. Продавец уселся за пульт и попросил Ивана Семеновича войти в одну из кабин.

– Там находится анализатор топографии вашего тела, – кратко пояснил он. – Да вы не стесняйтесь. Это очень быстро.

Иван Семенович покосился на приборы и нерешительно переступил порог кабины. Здесь было темно и тесно. Он хотел было возмутиться, как услышал приглашение выйти. Выходя на свет, он вдруг с огромным изумлением увидел на себе совершенно новое одеяние: сине-серебристую куртку и короткие штанишки, как у тех, на улице, только пошире и с накладными карманами.

– Замечательно, – похвалил продавец. – Новинка сезона. Вы очень элегантны в этой паре.

Ивана Семеновича прорвало:

– А где мой старый пиджак?

– Распылен. А новый изготовлен методом молекулярного напыления. Теперь, зная ваш размер, кибер-портной может обслуживать вас на дому. Стоит только позвонить.

– Давай еще, – махнул рукой Иван Семенович. – Два… Три… Нет, пять сразу…

В стене распахнулось окошко, и оттуда изнутри в руки ошалевшему Ивану Семеновичу упал сверток с одеждой.

– Еще, еще, – заторопился он.

Уже нельзя было ухватить узел с имуществом, и Иван Семенович принялся перетаскивать свое приобретенное хозяйство к выходу на улицу, попутно требуя все новых и новых предметов личного гардероба. В выходных дверях уже скопилась целая гора. Иван Семенович был в ударе. Счастье само валило в руки, бесплатное, дармовое. Искушение было слишком велико. Иван Семенович торопился, словно предполагал, что сказка вот-вот кончится.

– Еще пару туфель… трусы… майки… кальсоны… Его окружила любопытная толпа.

– А что тут происходит?

– Не видите? Репетиция. Это артист.

– Ну, что вы! Просто проверка качества товаров.

– Но у него нет «проверятеля».

– Съемки фильма из жизни двадцатого века.

– Глупости.

– Не слушайте вы его. Человек на Марс собирается. Запасы готовит.

– Зачем же на Марсе двадцать костюмов?

– А вдруг он – того… Говорят, из больницы вчера один сбежал. Еще не нашли.

– А мне жаль его. Ишь, мается, бедняк.

– Не бедняк, а дурак. Пережиток прошлого. Обыкновенная жадность.

– Обыкновенная? Мой брат диссертацию готовит по теме «Атавизм чувств». Так десять тысяч человек изучил, и ни одного завистника и кляузника не может найти.

– Мама, а что такое «жадность»?

– Ну, когда ему все кажется мало.

– Да что вы, сами сбежали оттуда? Не читали старинных книг?

– Врача нужно вызвать. Может, у него приступ такой. Мама, а жадность это больно?

– Смотрите, сколько он набрал! Никак не поднимет. Может, помочь ему? Может, он не признает транспоратор…

– Я же говорю, дурак.

– Мама, а что такое «дурак»?

– Это такой… такой… не умный, в общем. Я же говорю, что воспитание у нас поставлено из рук вон.

– Вот именно! Надо сообщить в коллектив, где он работает.

Надо сказать, слушая эти реплики, Иван Семенович расстраивался все больше и больше. Почему они удивляются ему? Ведь это он должен удивляться им. А, впрочем, ну их всех. Главное – вот оно: целая куча одежды. На сто лет хватит. И все бесплатно. Такого случая может больше никогда не подвернуться. Сейчас коммунизм, а завтра, кто знает, что будет. А вещи всегда нужны.

Иван Семенович резко отказался от помощи добровольцев и, кряхтя, взвалил поклажу на свои узкие плечи. Пока он дотащил ее до дому, он понял, что дал маху. На черта ему одежда? Нужно брать ценные вещи, дефицит.

А вот и его усадьба. Как она уцелела среди новых зданий? Но Иван Семенович уже пресытился чудесами и воспринял сохранение своего дома вполне нормально. Он открыл ворота и под лай обезумевшего от новостей пса засеменил к дому, сгибаясь под тяжестью ноши. Войдя в дом, он сбросил груду вещей на пол и перевел дух.

– А ведь и в самом деле бесплатно! – дошло до него по-настоящему. Можно брать что хочешь и сколько хочешь. Спешить… Нужно спешить, пока его не опередили, пока все не разобрали… Кто знает, что будет завтра. Спешить! Главное – задарма! Коммунизм! Здорово! Не зря, значит, строили его. Давай, Иван Семенович, действуй! Набивай кладовые продуктами, гардеробы – вещами. Тащи золотые предметы, драгоценности. Это главное! Бриллианты! Часы!

Иван Семенович мотался по улице как проклятый, без перерыва на обед. Мотался, как скаковой жеребец на ипподроме, боясь опоздать, остаться в дураках. Ему уже было наплевать на все и на всех, на двадцать первый век, на новую архитектуру и моду, на глазеющих на него мужчин в коротких портках и женщин, обернутых в материю, как младенцы. Он таскал и таскал все подряд, все, что мог предоставить в его распоряжение так называемый Распределитель: одежду, посуду, мебель, магнитофоны, спортинвентарь, обои, холодильники и черти что еще. Конец этой бурной деятельности положили поздний час да страшная усталость. После двухсот пятнадцатого пробега он заплетающимся языком спросил продавца:

– А когда завтра открывается ваша лавочка?

Того, что перетащил Иван Семенович из одного пункта пространства в другой, хватило бы ему на всю жизнь и осталось бы его внукам, если бы они у него были. Иван Семенович выдохся. Он ошалело озирался на пирамиды сваленного как попало по всему двору имущества и повизгивал от азарта. Прижатый в угол двора Барбос дико скулил, потрясенный безумством своего хозяина.