Текст книги "Западня для киллера"

Глава 7

Под конвоем в этот же вечер Васю перевели в следственный изолятор. Он чувствовал, что всё идёт по написанному кем-то сценарию, и не очень-то сопротивлялся переменам. В конце концов, он сам согласился на предложение Николая, и обратного пути не было. Единственное, что он не мог понять, как с ним выйдет на связь Николай? Так, погружённый в свои мысли, он не заметил, как воронок подъехал к СИЗО, тяжёлые ворота открылись, чтобы принять ещё одну партию вновь прибывших. С ним находились ещё трое, но кто они и откуда, он не хотел знать. Один долговязый молодой парень попробовал с ним заговорить, но Вася осёк того на полуслове, и тот больше не лез с ненужными вопросами. По поводу прошлой судимости он решил молчать и идти как первоходочник. Воронок остановился, и последовала команда на выход. Вася с трудом выпрыгнул из машины – после драки привычные движения давались с трудом.

– Кто это так тебя? – спросил сержант, у которого находились документы арестованных.

– Да так, небольшая авария, – ответил Вася с трудом. У него не было желания вступать в полемику.

Сержант проверил документы и лица на фотографиях. После этого сделал перекличку, и каждый назвал свои паспортные данные и статью, по которой его арестовали. Удостоверившись, что люди соответствуют их делам, он повёл их на медосмотр – эту унизительную процедуру, когда арестованного полностью раздевают и начинают заглядывать во все доступные и недоступные места. Холодные стены так и дышали мёртвой тишиной, и казалось, что раздавят каждого недовольного в лепёшку. Пахло сыростью и ещё непонятно чем. Вдоль коридора стояли так называемые клетки, куда арестованных закрывали на короткий промежуток времени, а после уже распределяли по камерам. Вася вспоминал прошлое и постепенно привыкал к забытым ощущениям. Он хорошо знал эту тюрягу, знал, куда ведут лестницы и проходы. В углу он заметил видеокамеру, которая была направлена в сторону арестованных.

«Вот те на, – сказал про себя Вася, – значит, и сюда пришла цивилизация, а раньше такого не было».

С конца коридора показался корпусной, который выводил человек двадцать на прогулку, и те, когда проходили мимо клеток, с интересом рассматривали вновь прибывших, просили сигарет и чаю. Новички только пожимали плечами и старались не стоять возле железных прутьев. Им казалось, что клетка сможет их оградить и защитить от местных обитателей.

– Мартынов, есть такой? На выход, с вещами.

Вася медленно вышел и, ковыляя, пошёл впереди прапорщика на медосмотр.

– Чем болели или болеете? Хронические заболевания есть?

На Васю смотрел сквозь роговые очки добродушный старичок, которому на вид было лет шестьдесят. Видно было, что эта работа ему в тягость, он бы с удовольствием посидел в парке, проводя время за пивом и шахматами.

– Нет, ничем таким не болею, – ответил Вася.

– Где это вас так? – спросил доктор. – Не наши молодцы постарались?

– В аварию он попал, – сказал прапорщик за Васю.

– Надо всё в карточке записать, такой порядок. А вы тем временем раздевайтесь.

Вася с трудом снял рубашку и брюки, остался в одних трусах.

– Всё снимайте и пройдите вперёд к стулу. Нагнитесь и раздвиньте ягодицы. – Доктор подошёл и посмотрел. – Всё нормально, одевайтесь.

После этого Васю отвели сдать кровь и на прожарку. Это ещё одна процедура – от вшей и другой заразы. После прожарки вещи так воняют, что их можно только выбросить. Запах, который исходил от Василия, был отвратительным, но таковы реалии тюремной жизни.

– Первая судимость или нет? – спросил прапорщик у Васи?

– Первый раз, начальник, угораздило попасть к вам.

– Точно или… Смотри, если обманешь, худо будет.

– Зачем мне обманывать, я скоро выйду на свободу, у меня хороший адвокат. – Вася принял правила игры и заливал по полной программе. Адвоката у него не было, как и ближайшей перспективы оказаться на свободе.

– По твоим статьям получишь годика три, так что о свободе можешь забыть. – Он улыбнулся гнусавой улыбочкой, довольный своими знаниями и опытом.

– Что-то лицо мне твоё знакомо. Ты где работал?

– Я? На стройке, кирпичи таскал.

– Да нет, на строителя ты совсем не похож, и руки у тебя не рабочие. Ладно, не хочешь говорить, дело твоё.

Подошёл сержант и отвёл Васю в камеру 116. Она находилась на первом этаже, в самом углу тюрьмы. Лязгнул дверной замок, впуская в помещение нового посетителя. Вася ожидал увидеть грязную и битком набитую камеру, в которой и шагу негде ступить, а тут на тебе – светлая комната на десять нар в два яруса. Стены выкрашены светло-синей краской, на полу плитка. Возле окна стол, за которым играли в нарды два человека, а третий сидел рядом и пил чай. На нарах лежали заключённые. Обстановка вполне приличная и пристойная. Работал маленький телевизор, но негромко. На окне красовались шторки, и создавалось впечатление, что это больница закрытого типа, но никак не тюрьма. Возле двери находился унитаз, который был закрыт цветной шторкой, а крайняя шконка была завешена. Вася знал, как себя вести и как разговаривать. На общем режиме, через который он в своё время проходил, кто дольше отсидел под следствием, у того и авторитет весомее. Обитатели делятся на семьи: первая семья – это так называемые блатные, у них все бразды правления. Они решают, как поступить с новичком и куда того определить. Далее – вторая семья, третья, и обиженные, в среде заключённых – петухи. За столом восседала первая семья; они бросили игру в нарды и повернулись в сторону новичка. Вася по первой ходке жил по понятиям, и ему были хорошо знакомы тюремные традиции. К нему тут же подскочил неприятного вида паренёк, который начал рассматривать Васю со всех сторон, ехидно улыбаясь и подмигивая остальным. Вася молчал и наблюдал за всей этой командой клоунов.

– Здоровёхонько, арестанты, – сказал он громко, чтобы не осталось тех, с кем бы он не поздоровался.

– Ты кто такой и каким ветром в наших краях? – спросил здоровяк, вставая из-за стола и перебирая чётки. Косолапой походкой он приблизился к Васе, чтобы лучше его рассмотреть и заодно нагнать страху на новичка. В спортивном костюме, грязном и местами порванном, он производил жалкое впечатление. Кроссовки были стоптаны до основания, их уже до этого носили человек пять, не меньше. Настроен он был явно агрессивно, и Вася уже прикидывал, чем в него при случае запустить. Народ в камере оживился, ожидая представления и свеженьких раскладов.

– Я порядочный арестант, если тебя это так волнует. Зовут меня Вася, сам я местный и знаком со многими людьми в городе.

– Так, так, так, – сказал здоровяк, – это уже интересно.

– Интересно за углом, как пойдёшь, сразу направо, а я дело базарю.

Здоровяк понял, что перед ним не какой-то дешёвый фраер, а человек, возможно, авторитетный, и сменил гнев не милость.

– Что выберешь: на шляпу сесть или сало съесть?

– На шляпу я и сам могу запросто кого угодно насадить, а вот от сальца не отказался бы. – Вася улыбнулся, довольный своим ответом.

– Ну, присаживайся, мил человек, потолкуем о том да о сём. О себе поведаешь, чтобы братва узнала, чем мы все тут обязаны таким, как ты…

– Мягко стелешь, братан, только жёстко спать придётся, – сказал Вася.

– А ты не думай об этом, а проходи, потолкуем.

– Ты, как я понял, смотрящий за этой хатой?

Здоровяк удивился, что новичок осведомлён о тонкостях тюремной жизни, но старался этого не показывать.

– Может, и смотрящий, а может, и подсматривающий…

Толпа начала ржать новому приколу здоровяка.

– Остынь, Редиска, – сказал парень с хрипотцой в голосе. На вид ему было лет тридцать пять, невысокого роста, с довольно хищным взглядом и наколками по всему телу, которые придавали ему авторитет и выдавали с головой. По нему можно было с ходу определить, что он тут не первый раз и, по всей видимости, за плечами имеет не один срок.

– Я что, Игорёк, – здоровяк притих и поник, – я ничего…

– Проходи и присаживайся за стол с нами, – пригласил Игорь Васю.

Шнырь тут же принёс чашку со свежезаваренным чаем. Аромат разнёсся по всей камере, и Вася вспомнил о Леночке, которая по утрам заваривала ему чай.

– По какой статье пожаловал к нам? – спросил Игорь.

– За драку с тяжкими телесными.

– По тебе вроде танк проехал, – сказал Игорь и подмигнул Васе. Он сразу понял, что новичок не из простых людишек, а, скорее всего, из бывалых. Против роста в метр восемьдесят и огромных кулачищ не поспоришь.

– Ты смотрящий? – спросил Вася у Игоря.

– Вроде этого, отвечаю за то, чтобы не было беспредела, и общак держу. А ты чем на воле занимался?

Вася догадался, что сейчас будут спрашивать по поводу грева.

– Ты знаешь, что сейчас есть люди нужные и на х… никому не нужные… Это новые масти такие… – Игорь улыбнулся хищным, звериным оскалом.

– Знаю об этом, – ответил Вася, – на воле люди говорили.

– Говорят, что кур доят… А у нас, земляк, базарят. Уяснил?

– Уяснил, – ответил Вася. – Ты только полегче, не наезжай так, а то танком прёшь, а человека не знаешь.

В камере народ загудел, но Игорь повернулся в сторону, и сразу воцарилась тишина. Новичок ему не нравился, уж больно вёл себя дерзко. Он решил не торопить события и пока не давать команду шестёркам, чтобы те кулаками определили новенького.

– Базарь, – сказал он громко.

– Работал на стройке, в заводе.

– Трудяга, значит, мужик?

– Есть такое дело. – Вася улыбнулся, постепенно входя в доверие к смотряге.

– Мужик, в жопу жик, и опять мужик! – Эту шуточку крикнул Редиска, чтобы проверить реакцию новичка и заодно поднять на смех перед другими арестантами.

В доли секунды Вася вскочил и со всей силы врезал обидчику в челюсть. Тот отскочил к двери и рухнул на пол. Камера застыла, никто не сдвинулся с места. Редиска лежал без движения, и тоненький ручеёк крови стекал на чистую плитку.

– Кто следующий, а? – Вася обвёл злобным взглядом камеру, готовый в эти минуты положить любого рядом с Редиской. Народ молчал и с надеждой смотрел на смотрящего, потому что от его решения зависела дальнейшая судьба новичка и Редиски.

Игорь поднялся и взял Васю за руку.

– Этот негодяй, – он посмотрел в сторону Редиски, – своё получил, и я предупреждаю всех, чтобы следили за базаром и руки не распускали. А ты попридержи коней и ответь словом, но не кулаком. Поднимите этого грамотея и приведите в норму.

Редиску подняли и усадили на нары. Тот уже начал шевелить губами, приходя в чувство.

– Ты не прав и впредь рукам волю не давай, договорились? – Игорь посмотрел на Василия, и тот в ответ махнул головой.

– Мы люди мирные, и нам конфликты не нужны. У всех здесь одна беда, и каждый хочет скорее вернуться домой. Так что ни к чему нам бои без правил. Всем понятно? Ложись, земляк, отдохни, у нас ещё с тобой будет время побазарить.

Васин матрас положили наверх и помогли подняться ему на второй ярус. Он только положил голову на подушку, как тут же провалился в сон, и что там происходило внизу, его уже не волновало и не тревожило.

Глава 8

Николай разгуливал по парку уже около часа, а заказчика не было. Приятный ветерок трепал волосы, и он с удовольствием улыбался солнечным лучам. Лето в этом году выдалось не жарким, а вечера даже прохладными. Он собирался с любовницей укатить на море, но неожиданный заказ испортил все планы. Заказчик сам лично позвонил ему и назвал такую сумму, от которой у Николая дух перехватило. Катя обиделась, но ненадолго. После того как он подарил ей новое колечко, от обиды не осталось и следа. Девушка была воспитанной и хорошей, Николай даже подумывал о том, чтобы узаконить их отношения. Он давно хотел бросить дела, купить домик на берегу Чёрного моря, и там поселиться с женой. Порвать прежние связи и на крепкий узелок завязать прошлое, настолько тёмное, что он порой сам удивлялся, как мог через такое пройти, остаться живым и на свободе. Он вздрогнул, оттого что кто-то сзади похлопал по плечу.

– Добрый день, Николай! – Перед ним стоял заказчик собственной персоной. На нём были светлая рубаха и чёрные брюки. Глаза закрывали тёмные очки. Кто он, Николая не волновало, он даже ни разу не спросил, как тот на него вышел. Человек, который заказывает музыку, всегда прав, тем более когда щедро расплачивается за выполненную работу. Неподалёку пара крепких парней прохаживалась и наблюдала за этой встречей. Николай привык, что заказчика охраняют не хуже президента. Тот улыбнулся, обнажая белые фарфоровые зубы. Миловидная улыбка располагала и вызывала доверие собеседника.

– Вы напугали меня, – сказал Николай.

Заказчик рассмеялся и дружески похлопал Николая по плечу.

– Я не пугаю, друг мой, а наказываю, если мой заказ не выполнен или возникают трудности. – Его губы сжались, орлиный нос вытянулся во всю длину, давая понять собеседнику, что его внимательно слушают.

– Итак, – начал Николай, – всё идёт по намеченному плану. – Человек, который будет выполнять заказ, уже на месте и ждёт моих инструкций. Сейчас налаживаю отношения с администрацией колонии, хотя там есть человечек, но он слишком мелкая сошка. Нужны ещё деньги.

– Какая сумма?

– Примерно тысяч десять-двенадцать, чтобы подобраться к верхушке колонии.

Заказчик подозвал одного из охранников и взял у него свой кошелёк. Николай посмотрел и чуть слюной не подавился. В нём на первый взгляд было не менее тридцати тысяч евро. Заказчик отсчитал деньги и вернул кошелёк охраннику.

– Не тяните резину, Николай, если нужны будут ещё деньги, говорите. С этим проблем нет. Через неделю жду вас на этом месте, и не ищите меня. – Он подал Николаю руку и вежливо откланялся. Николай постоял, после недолгих раздумий достал телефон и позвонил Кате.

– Я скоро буду, любимая, может, что-то купить? Хорошо, я по пути заскочу в магазин.

Николай был мастером по выполнению нестандартных проблем. Сам он не стрелял, не убивал никого и никогда. Зато с уверенностью и лёгкостью находил решение проблемы, в этом у него определённо был талант. Совесть и остальные моральные ценности его не касались. Ему было плевать на всё это. Жизнь давалась один раз, как он сам любил повторять, и, будучи честолюбивым человеком, он хотел прожить её в удовольствие. Организация преступлений была на высоте – он умел найти нужных и подходящих людей для любой цели. Платил щедро и поощрял инициативу, тем более если она шла на пользу дела. У него в Москве был универсальный снайпер, о котором знал только он. Тот был готов в любой момент оказаться в любой точке бывшего Союза. И стрелял из любого вида оружия, не оставляя свидетелей. Бывший спортсмен, который при развале страны оказался не у дел. А стрелял он отменно, что называется, с душой, в каждый выстрел вкладывая всю силу и умение. Николай быстро нашёл с ним общий язык и периодически подбрасывал работу. Поддерживалась постоянная связь, и на первый звонок стрелок срывался с места и мчался в любую точку. Имея такой тыл, Николай чувствовал себя защищённым от непредвиденных ситуаций. Нельзя сказать, чтобы он полностью ему доверял. Николай понимал, что рано или поздно, но с ним придётся попрощаться и закопать эти концы на два-три метра в землю.

Он заехал в магазин, отоварился и поехал к Кате, в дом, который снял совсем недавно. Домик был небольшим, но находился в черте города, что давало возможность, в случае непредвиденных обстоятельств, скрыться и потеряться в бесчисленных переулках. С Катей его свёл случай, и, как часто это бывает в жизни, надолго. Ей недавно исполнилось двадцать пять лет, но она была настолько красива, что Николай не мог ею налюбоваться. Тонкая талия, красивый, чувственный ротик в форме бутончика цветка и глаза… В глазах можно утонуть, настолько они притягательны. В постели Кате не было равных, она заводила Николая настолько, что он готов был ей отдать всё, что имел. Она сводила его с ума и пользовалась этим утончённо и естественно. Мужики всегда провожали её жадными взглядами. Это доставляло Николаю ещё большее удовольствие, и он старался баловать свою женщину и не отказывал в её капризах. Хотя понимал, что иногда перегибал, но блеск Катиных счастливых глаз стирал всякое благоразумие. В доме пахло ужином и духами. Катька лежала на диване и болтала по телефону. Николай стоял возле двери и не мог ею налюбоваться, сердце стучало и рвалось на подвиги. Длинные ноги заводили с пол-оборота, и Николай тихонько подкрался к ней и поцеловал. Катя вздрогнула и выключила телефон. Он целовал всё выше и выше, Катя постепенно заводилась и уже ласкала руками голову Николая. Резким движением стянув с неё трусики, он, как разъярённый лев, набросился на любимую, не давая опомниться, оказался внутри неё и толчками проникал глубже и глубже.

– Не так быстро, дорогой, – шептала Катя, а сама тонула в ощущениях. В финале она настолько громко закричала, что Николай испугался. Он знал, что в такие минуты она не контролирует себя и молодое тело требует продолжения.

– Давай ещё! – Катя начала целовать грудь Николая, опускаясь ниже и ниже. Взяв Катю за голову и приблизив к себе, приник к её губам долгим поцелуем.

– Ты хочешь ещё?

– Конечно, дорогой, ты же знаешь, как я тебя люблю!

Николай выпил сока, усадил Катю к себе на колени. Она положила голову ему на плечо и начала целовать его в ушко.

– Ты знаешь, как мне это нравится… – Катя взяла пульт и включила музыку. Лёгкая мелодия заполнила огромный зал, и Николай уже полностью находился в руках любящей женщины. Катя стянула с себя остатки одежды и мяла руками груди, которые Николай целовал.

– Ну, давай же, милый, давай… – Она выгнулась, как лань, и Николай вошёл в неё сзади. Катя стонала и просила ещё и ещё. Второй раз секс затянулся, и после обильного семяизвержения Николай рухнул на кровать. На его лице блуждала улыбка блаженства. Он непроизвольно посмотрел на часы, которые показывали десять часов вечера. Катя тем временем, укутавшись в простыню, засыпала, а Николай поднялся и пошёл в ванную. Уже открывая дверь, он услышал звонок мобильного. Быстрым тихим шагом, чтобы не разбудить Катю, он направился на кухню. Звонил Протасов и предлагал встретиться.

«Ага, – подумал Николай, – вот и попалась крупная рыбка в мои сети».

Глава 9

Утро в зоне выдалось тихим и безоблачным. Зэки в локалках раздевались по пояс, подставляя спины с наколками тёплому солнышку. Гоняли в кругу чай, обсуждали последние события. Спокойствие было призрачным, так как в любой момент администрация могла ввести войска, а это зрелище для заключённых не очень приятно. Всех волновал лишь один вопрос: когда? Обычно всё начиналось утром и заканчивалось к обеду. ОМОН строился перед зоной и маршем заходил внутрь, наводя ужас и страх на матерей, жён, родственников, которые толпились в очереди на свидание. Зэки залезали на крыши бараков и наблюдали за происходящим. Страшно становилось не только им, а и работникам колонии, потому что никто не знал, сколько жертв будет в этот раз. ОМОН пришёл и ушёл, а расхлёбывать приходилось местному руководству. Был даже такой случай, когда под ОМОН попал кто-то из контролёров, и того отдубасили как следует. После над ним потешалась вся колония, и только он появлялся в отряде, тут же в его адрес летели сальные шуточки. В конечном счёте тот не выдержал и бросил службу, а зэки долго помнили этот казус. Сегодня из шизо должен был выйти Белый, и братва готовилась его встречать. Когда такой авторитет поднимался с ямы, готовили ужин, делали торт, в обязательном порядке меняли всё бельё и прочие принадлежности. После ямы заключённый был похож на новую копейку, и в течение трёх дней с ним не было никаких качель, даже если он в чём-то был не прав. По понятиям человек должен отдохнуть три дня, и никто не вправе это нарушить. Хлебники Белого постарались на славу. Нашли ему новый спортивный костюм, рубашку, туфли. В основном эти вещи брали в этапке, или карантине, как его называли. Вновь прибывшие в колонию обязательно две недели там находились и в зону не выходили. Почему, непонятно, но такой порядок был всегда. Так вот, кто-то из шустрых зэков пробирался в этапку, разводил на шмотки всех подряд. Люди давали сами, понимая, что в энное количество лет им это не пригодится. Правда, существовал вещевой склад, в котором хранились вещи, но если срок не маленький, от этих вещей оставались только нитки. Мыши и прочие грызуны знали своё дело. Белый выходил в десять утра, и самые близкие стояли возле столовой, выглядывая товарища. Белый появился в начале одиннадцатого. Под мышкой он нёс скатку и щурил глаза от слепящего солнца. Заметив друзей, поднял руку и направился к ним.

– Здоровёхонько, братан! – Серёга Хмурый пожал руку Белому и крепко обнял.

– Неважно выглядишь… Но сегодня поправим здоровье, – и он по-дружески похлопал товарища по спине. Шнырь забрал скатку, и Белый в компании друзей отправился в баню через всю зону. Зэки, завидев Белого, здоровались и говорили привычные слова: «С выходом!» Это своего рода поздравление с тем, что он вышел из ямы. Белый улыбался и благодарил знакомых и незнакомых арестантов. Внутри бани было неуютно и сыро, только пройдя вглубь и открыв заветную дверь, заключённый попадал в довольно приличное помещение, на стенах которого были наклеены обои, стоял журнальный столик, имелось зеркало, а в углу новый цветной телевизор. У непосвящённых и молодых зэков вид предбанника вызывал восторг и удивление. Хотя ничего в этом необычного не было. Ремонт проводили за счёт заключённых и их родных, за так называемое досрочное освобождение – УДО. И тянули бедные мамки, жёны, сёстры и братья в колонию баулы с краской, обоями и прочим хозяйственным инвентарём, чтобы поскорее сынок или муж вернулся домой.

В бане уже ждали гостя, а горячей воды хватило бы на помывку всей зоне. Белый распарился, побрился, переоделся в чистое. Братва уже сидела за столом и ждала только виновника торжества. Хмурый был земляком Белого и знал того по свободе. Они одно время корешевали и занимались разбоем. Это был отчаянный малый, которому и сам чёрт был не брат. Бесстрашный и спокойный, как удав. Белый удивлялся храбрости Хмурого и уважал как настоящего друга. Когда тот проигрался в карты, Белый, чтобы товарищ вовремя заплатил, подключил людей с воли, и те подкинули денег. Хмурый помнил об этом. Он улыбнулся, обнажая жёлтые коронки, и поднял маленький стаканчик с водкой.

– За твой выход, брат! – и чокнулся с Белым. Остальные тоже выпили и набросились на закуску. Стол был шикарным, и Белый от души наслаждался пиршеством: колбасой, шпротами, заливным языком…

– Благодарю вас, братва, за такую встречу и поддержку! – Белый встал и поднял рюмку. – За вас, и дай Бог вам и нам! – Тут он улыбнулся фарту и масти.

Где-то за дверью послышалось «атас, мусора!», и братва бросилась прятать стаканы и недопитую бутылку. Хмурый сообразил и засунул её в тайник в стене, который прикрыл стулом.

– Вот все и в сборе, – забежал начальник оперчасти Кузнецов с вертухаями. Сам он был невысокого роста, с заметной залысиной, тяжело дышал и постоянно вытирал со лба пот. Щёки горели после быстрого бега, который давался ему с большими усилиями.

– Что отмечаем и где водочка? – Вертухаи начали шарить глазами по сторонам, но ничего подозрительного не заметили.

– Проверьте всё как следует! – дал указание Кузнецов, а сам сел за столик.

– Да вы отдышитесь как следует, гражданин начальник, – сказал Белый с явной издёвкой, – ведь так и до инфаркта недалеко.

– Ты, Белый, шутить мастак, как я посмотрю, а ведь я могу и продлить твой срок, причём без особых усилий.

Белый стиснул зубы, да так, что у корешей глаза округлились. Многие знали, что в порыве злости Белый мог нарубить кучу дров. Но тот сдержал себя, только под столом ещё сильнее сжал кулаки.

– Ну что, кто из вас следующий претендент на яму? Белый только вышел, значит, ты, Хмурый, или ты, Жиган.

– За какие грехи, начальник? – спросил Жиган. – Мы тут встречаем дружбана нашего и тихо-мирно отдыхаем.

– А вы не отдыхать должны, а работать на промзоне. Или не так? – Повисла гробовая тишина, в которой было слышно только, как вертухаи копались в грязном белье. – Но можно и без ямы обойтись…

– Это как? – хлопая большими глазами, спросил Жиган.

– Сотрудничая с оперчастью и помогая администрации. Вот уже три трупа, и никто ничего не знает, слышишь, Белый?

– Я слышу, не глухой, только не по адресу обратились. Мы с вами не друзья и не товарищи, помогать не будем…

– А ты чего за всех отвечаешь? – спросил Кузнецов. – Может, кто-то и захочет? – Он обвёл взглядом честную компанию, при этом прищуривая глаза.

– Нет здесь таких, – сказал Хмурый, – и я готов в шизо. – Кузнецов встал из-за стола и прошёлся.

– Ну, ты так ты, я возражать не стану.

Хмурого увели вертухаи, а Кузнецов не унимался.

– Вот тебе, Белый, скоро на свободу… Чем будешь заниматься? Работать на завод ведь не пойдёшь?

– Нет, конечно. – Белый встал и потянулся. – Это, начальник, не ко мне. – От работы кони дохнут, а мне тем более мама не разрешала работать. Так что звыняйте…

– Значит, опять весна, опять грачи… – Кузнецов задумался и продолжил: – Неужели не хочется семью иметь, детишек? Что вы за люди такие, блатные? Только воровать и в тюрьме сидеть, на большее не способны. Посмотрите, жизнь какая хорошая, а вы всё по ямам да по новым командировкам.

– Воспитывать нас не надо, – ответил Белый. – Каждый сам выбирает дорогу в жизни. Кому-то надо и в тюряге сидеть, и в яме тоже. Помните фильм Шукшина «Калина красная»? Главный герой там говорил: «Если бы у меня было три жизни, то одну я точно в тюрьме бы провёл, а другую вам подарил, ну а третью прожил бы по своему усмотрению». Так что не вам решать, кому и чем заниматься. Я вот скоро освобожусь, а там видно будет.

– Дурак ты, Белый, я тебе прямо скажу. Красивый, здоровый парень, а дурак.

Кузнецов поднялся и, не сказав больше ни слова, развернулся и ушёл. Братва молчала и ждала, что скажет Белый.

– Так что тут у нас за новости?

– Изюм сходняк собирал, говорил за баранов, что надо общими усилиями найти убийцу.

– Он что, в начальники по режиму метит? Пора с Изюмом что-то делать, а не то он нас всех заведёт в такое болото, из которого никто не выберется. Давай ещё по пятьдесят грамм выпьем.

Братва разлила водку, и все дружно выпили.

– Вот сука, Кузнечик, не дал даже пообщаться с Хмурым, – сказал Белый.

– Белый, братан, – сказал Худой, – я, по-моему, знаю, кто людей баранит…

– А ну-ка давай с этого места, и поподробней.

Братва склонилась к столу, а Худой начал шёпотом свой рассказ.