Текст книги "Водярник"

Европа не столь поражена китайским «черным грибом», она может позволить себе экологически безопасные товары. У нас же – что подешевле.

Выходит – необратимый процесс? Весь Дальний Восток уже заселен многочисленными соседями оттуда. Вещевые рынки в крупных городах – тоже ими.

Страна официально живет под знаком китайского гороскопа. Каждый год по всем центральным каналам Российского ТВ вещают: «Предстоящий год – Год Белого тигра… Огненной Свиньи… Серо-буро-малинового Дракона…» И советы, что есть, что носить согласно канонам КИТАЙСКОГО гороскопа. Даже потенциальный будущий Президент, если произнести его фамилию по слогам, звучит вполне по-китайски. Но это, конечно, шутка. (Шутить, к счастью, пока получалось).

Мы, есть надежда, еще доживем в российской России. А наши дети? Внуки? Страшно подумать.

Отбросив в сторону мрачные мысли, я взял фонендоскоп и стал выслушать хрипы в легких сидящей передо мной свиньи.

А пони – тоже кони

До конца смены, не считая обычных пациентов-людей, на приеме побывали лошадь и симпатичная шимпанзе. Петуха, который норовил расклевать мне руки, я принимать отказался. Но и эти трое заходили в кабинет, как нормальные люди. Превращения происходили уже в кабинете. Петуха я прозевал. Вот только сидел напротив меня на стуле хмурый мужик, мучимый похмельем, и клянчил больничный, а в следующий момент на сиденье топтался ярко-рыжий петух, тряс красной бородой и норовил, как я уже сказал, клюнуть меня в руку. В момент преображения меня спросила о чем-то Настя. Выгонять из кабинета агрессивного петуха пришлось, прикрываясь стулом.

Следующая – симпатичная молодая девушка 22 лет. Миниатюрная, коротко стриженая шатенка жаловалась на частые упорные мигрени. Во времена советской медицины, стиснутой колодками идеологии, была установка – мигреней, как и секса, у нас быть не может. Секс отвлекал трудовой народ от построения коммунизма, а мигрени – так это вообще выдумки изнеженных буржуазных дамочек. Поэтому и лечить нечего. Хорошо сейчас пересмотрели взгляды и признали за мигренями право на существование.

Девушка подробно перечисляла свои жалобы и вдруг запнулась на полуслове. Сначала у нее появились крупные желтые, будто прокуренные, зубы, затем лицо начало вытягиваться далеко вперед, пока не превратилось в морду. Тяжелый череп перевесил миниатюрное тело, девушка наклонилась вперед и упала со стула на четвереньки. А в следующее мгновение перед нами с Настей стоял небольшой пони. Светло-рыжий, с крупными белыми пятнами на крупе. В гриву была вплетена ярко-алая лента, которой у девушки не было, на лоб кокетливо падала длинная челка. Пони весело встряхнул гривой и громко заржал. Возможно, я внутренне уже был готов к чему-то подобному, поскольку удивило меня совершенно другое. Ее одежда. Эту трансформацию я наблюдал от начала до конца. По логике вещей, одежда должна была с треском расползтись по швам и не только или валяться небрежной кучкой на полу. Но произошло нечто иное: одежда претерпевала вместе с телом те же превращения, становясь волосяным покровом. Я засек время. Обратно пони, как говорили в старину, перекинулся в девушку через четыре с половиной минуты.

Выяснилось, что сознание при этом остается человеческим, но присутствуют и присущие данному виду животного повадки. Следующий пациент, одышливый мужчина 55 лет, страдающий избытком веса, сразу же у дверей принял облик шимпанзе и, не обращая на меня особого внимания, начал приставать к Насте. Вел он себя скорее шаловливо, чем агрессивно. Эволюцию по Дарвину шимпанзе совершил через 5 минут, успев за это время взобраться на колени моей медсестры, чтобы поискать вшей в ее прическе. Сконфузившись, он соскользнул с Настиных коленей и долго просил у нее прощения. Не забыв при этом обеспокоиться, не снят ли он скрытой камерой для передачи «Это прикол!», поскольку является пусть и не крупным, но руководителем, да и жена лишена чувства юмора. Успокоив и приняв последнего пациента, мы засобирались домой. Настя убежала, не задерживаясь – молодость легка на подъем. Я же неспешно снял халат, повесил его на плечики, сняв с них пальто, и вышел из кабинета.

Паники не наблюдалось. Люди как-то спокойно, словно не были удивлены, воспринимали происходящее. Кое-где смирно стояли животные, больные, терпеливо ожидая своей очереди, сидели на стульях перед кабинетами и разговаривали. У кабинета хирурга меня заставили притормозить слова мужчины средних лет с гипсовой повязкой на руке.

– А я вам точно говорю! – горячо убеждал обладатель гипса. – У меня свояк в Министерстве мясной промышленности служит. Вахтером, – для убедительности добавил он. – Так вот, свояк мне и рассказал, что это секретная разработка наших ученых.

– Да глупости это, – недоверчиво возразила дородная тетка с большой сумкой «под крокодиловую кожу», – с чего бы ученым нас в скотину превращать?

– А есть резон, – не сдавался мужчина в гипсе. – Вот вы сами прикиньте, мы с вами, то есть народ, кто есть? Правильно – стадо! Потому и одним дорога в свиньи, другим в коровы. Думаете, в поликлиниках нам вакцины против гриппа делают? Не-е-ет, в скот превращают. Крупный рогатый и мелкий безрогий. Я вот вакцину отказался делать и ничего себе, сижу не волнуюсь теперь.

– Да зачем бы им это? – продолжала сомневаться тетка.

– Как зачем? Как зачем?! А мясная промышленность у нас в загоне! А из Аргентины мясо ввозить через океан – не больно дешево! А тут свое, не замороженное, парное, можно сказать. Свояк даром что ли в Министерстве служит? Им так по секрету все известно.

– Так что, всех нас так на тушенку и пустят? – обеспокоился стоящий рядом пенсионер. Вокруг нас собралась уже изрядная, перекрывающая коридор толпа больных.

– Не всех, конечно, – смилостивился оратор, – не по-хозяйски это будет. Лучших бычков – на племя, поплоше – на мясокомбинат. Ну, а кому коровья вакцина досталась, так тех, сами посудите, властям в таком виде доить сподручнее.

– Да что вы слушаете его! – возмутился молодой парень, который сам слушал, приоткрыв от напряженного внимания рот. – А про собак что скажешь? Тоже на мясо? Так мы же не корейцы, чтобы хе из собачатины готовить! – и победно оглядел окружающих.

– Зачем хе, – спокойно ответствовал человек с гипсом. – Я же говорю, народ – стадо, без присмотра разбредемся кто куда. Собаки и нужны, чтобы нас в гурты сгонять.

– А петухи? – раздался голос из толпы.

– А вам «ножки Буша» снова вспомнить хочется? – немедленно парировал мужчина, неизменно оставаясь молчаливо признанным главным консультантом в этом вопросе.

– Дык, с петуха какой навар? – задумчиво протянула старуха лет 80. – Больно жилист.

– А что там про коров говорят? – спросил кто-то из подтянувшихся позже. Я понял, что разговор сейчас пойдет по второму кругу и двинулся к выходу из поликлиники.

«А может, дело не в китайском гороскопе? – вертелась в голове мысль, – Может, не врет мужик? Государство вполне могло дать задание, а ученые найти путь выхода страны из тупика».

За стойкой регистратуры сидела Шурочка. Увидев меня, она виновато развела руками, мол, не уберегла место. Я махнул рукой «не расстраивайся!» и вышел наружу. На законном месте парковки моей машины все так же стоял «Москвич-408». А вокруг рыдвана кругами бродил козел. Конечно, это могла быть и коза, она тоже с бородой, но я был уверен – Козел. По тому, как он время от времени постукивал копытом то по одному, то по другому колесу, словно проверяя накачку, я понял: ожидание обратного превращения затянулось.

И тут подал голос молчавший до сих пор мобильник. Я посмотрел на дисплей, это была жена.

– Да, котик! – сказал я, не успев осознать всю нелепость подобного обращения. Нужно обладать очень изощренной фантазией, чтобы называть котиком свинью. – Я слушаю.

– Мишка, ты где? – голос жены был на грани истерики.

– На пороге поликлиники, милая, – как можно спокойнее ответил я.

– Приезжай скорее! Только не бери Мулечку!

– Куда?

– К родителям, – прорыдала она и отключилась.

Москва и москвичи

С сожалением посмотрев на «Chery», я понял правоту жены и решил отправиться пешком. Спорым ходом до дома родителей Лиды (так зовут мою жену) минут 35. Я шел и прокручивал в голове вновь и вновь разговор, свидетелем которого стал в поликлинике. Нехватка мяса в стране есть? Есть. Мясо дорожает и от того, что удорожается импорт и доставка морем из далекой южноамериканской страны. Вполне возможно – это и есть решение вопроса. Однако в эту стройную схему не укладывались экзотические животные и главное, – дракон на проезжей части.

От раздумий отвлек припаркованный к тротуару «Nissan» с распахнутой водительской дверцей. Вокруг авто нарезал круги взмыленный инспектор ДПС, за ним большими скачками кружил полосатый тигр. Возможно, уссурийский. Форменная фуражка незадачливого блюстителя порядка на дорогах откатилась далеко в сторону, но полосатый жезл, в данной ситуации очень похожий на огрызок тигриного хвоста, патрульный крепко сжимал в кулаке.

Вид тигра направил ход мыслей снова по китайской тропке.

Вспомнилось. Еще когда учился в институте, слышал об одном казахском ученом, который защищал то ли кандидатскую, то ли докторскую – память не удержала. Было это в 60-е годы прошлого века. Тема работы вкратце была следующей.

В древнем Китае существовало племя москов. Людей голубоглазых, светловолосых. (Вот еще одна интересная особенность – многие из смуглых народов, при всей своей кареглазости и ярко выраженной брюнетной окраске волос, считают, что их предки были светловолосыми и голубоглазыми). Внутренние распри побудили это племя сняться с насиженных мест и двинуться в сторону захода солнца. Племя было многочисленным, путь занял многие годы. В пути следования то одна, то другая часть племени оседала в приглянувшихся местах. Происходила ассимиляция. Большая часть племени осела на территории современного Казахстана и стала основательницей казахского народа.

В итоге несколько поредевшее племя москов вышло на берег спокойной реки, берега которой поросли густым, но светлым лиственным лесом. Место настолько понравилось, что путь свой племя решило закончить здесь. Они основали поселение на берегу реки и нарекли его своим именем. Так возникла Москва.

Примерно в это же время вышла книга стихов молодого казахского поэта Сулеймена Олжасова, которая называлась «Ять и Аз». Не толстая, но в переплете, шириной с ладонь, отчего при стандартной для книги высоте она казалась устремленной ввысь. И стихи содержала великолепные. Недаром поэт этот стал впоследствии известен во всем СССР. Но главное, в ней прослеживалась та же самая тема москов. Книга вышла. Но в скором времени в ней усмотрели крамолу, и сборник стихов был быстро изъят из книжных магазинов и библиотек. Сохранилась лишь у немногочисленных счастливчиков, первых покупателей.

Но если эта гипотеза верна, что же получается? Выходит, коренные москвичи – это китайцы? Ну, или, по крайней мере, далекие потомки тех древних китайцев москов? Значит, экспансия планировалась давно, много веков назад? И моски – резиденты, нечто вроде нашего Штирлица? Косвенным подтверждением может служить боярин Василий Шуйский, одно время даже царствовавший на Руси. Откуда у русского могла появиться такая фамилия, если слово «шуй» в китайском языке означает воду?

Ну, позвольте, я попытался возразить сам себе. Если москвичи – китайцы, то и превращения, согласно гороскопу, должны бы происходить только там. Город, в котором я живу, расположен в стороне следования племени москов. Или все же краем и нас зацепило?

Пойдем дальше. Если китайцы хлынут к нам неудержимым потоком под видом воссоединения с утраченными историческими родственниками, неизбежно начнется переименовывание городов. Москву, конечно, не тронут – название и так, получается, китайское. А что же будет с нашей северной столицей? Нашей Северной Пальмирой? Какое имя дадут этому красавцу-городу? Мао-Цзеград? Санкт-Маобург? Я покатал на языке оба названия. Оба были непривычны и чужеродны. Причем первое, помимо китайского, имело еще и украинский привкус из-за слога Цзе. Почти це, что по-украински, как известно, означает «это».

Так размышляя, я, наконец, добрался до места.

Собачья радость

Дверь открыли сразу. Судя по опухшему носу и набрякшим векам, Лида недавно плакала.

– Что случилось? – на приветствие времени не было.

Жена, судорожно всхлипнув, молча махнула рукой в сторону зала. Так гордо звалась комната родительской двушки, та, что побольше. Сбросив туфли (теща маниакальный приверженец стерильной чистоты), я быстро прошел в комнату.

На ковре, в центре зала, между диваном и телевизором, стояли две собаки. В позе, которую можно назвать – хвостом к хвосту. Собачники подобное состояние называют склещиванием. Собаки не двигались, лишь часто дышали, и с языка довольно жмурившейся суки прямо на ковер капала слюна. Тещу от такого кощунства кондратий на месте прихватил бы определенно.

– У тебя что здесь, дом свиданий для собак? – глупо спросил я. – А где родители?

– Во-о-от! – Лида указала пальцем на парочку и разрыдалась.

И тут я все понял:

– Погоди, они же у тебя одногодки? Собаки. То есть, я хотел сказать, родители.

– Нуда, оба с 34 года. Только при чем здесь это?

– Давно они так? – я пока не стал говорить о своих предположениях.

– Вот так? – Лида мотнула головой в сторону собак. – Где-то с полчаса.

– А до этого? Что было до этого? Расскажи, пожалуйста, с самого начала, – опрометчиво попросил я.

– Ночью с пятницы на субботу мне приснился кошмар. Будто я просыпаюсь, а тебя на месте нет. Вместо тебя в постели лежит какая-то ужасно ядовитая гадкая змея. Вроде кобры очкастой.

Я в очередной раз убедился, насколько богатая фантазия у Лиды.

– Вижу, змея изготовилась к прыжку. Ну, или к броску. Одним словом, собирается наброситься на меня и укусить ядом. Я завизжала и бросилась опрометью с кровати. И, представляешь, снится, что я в облике свиньи. Нет, ты только подумай! Я, и свинья! Сначала я хотела сразу убежать, и вдруг во мне проснулась злость. «Ах, так! – подумала я. – Сейчас как наброшусь, растопчу копытами и… съем», – обескуражено закончила она.

– Просыпаюсь на полу, тебя нигде нет, в спальне кавардак несусветный… Мне стало страшно, я написала тебе записку и поехала к папе с мамой.

– Я звонил, – удалось вклиниться в монолог.

– Я про сотовый совсем забыла и не включала все эти дни. А домашний… ты же знаешь родителей, снова забыли вовремя оплатить, и его отключили. Все выходные не работал.

У мамы на завтрак были мои любимые оладушки. Знаешь же, какие вкусные оладушки у нее получаются. Пышные…

– Ли-ида! Про оладушки потом. Как прошли выходные?

– Выходные – нормально. А вот сегодня я на работу не пошла, что-то меня с утра знобило. Позвонила, сказала, что не выйду. Ну, вот. Сидели, смотрели утром сериал и вдруг, прямо на моих глазах… О, боже! Ты и представить себе не можешь! Они оба превратились в собак! – (Это я-то представить не могу?) – В собак! Начали лаять и бегать по квартире, как щенки какие-то. А потом папа полез на маму. А мама даже и не противилась, будто меня здесь и нет. И вот теперь стоят.

Я задумался. Они уже долго пребывают в своей второй ипостаси. Но, может, наслаждение способствует этому?

– Лидусь, потерпи, они закончат и снова превратятся в людей. Я знаю.

– Угу, превратятся. А ты представь, что если мама в результате этого, – она снова мотнула головой в сторону сладкой, но отнюдь не «Твикс», парочки – что если мама ощенится… тьфу, разродится четырьмя-пятью братиками и сестричками для меня?

– Ну, в помете иногда бывает до девяти особей, – задумчиво протянул я.

Жена наградила меня убийственным взглядом.

– И четыре – выше крыши! Что с ними делать прикажешь? Маме 76 лет, папе тоже. Мне что ли эту дюжину поднимать на ноги?

Так получилось, что детей у нас не было, и жена панически боялась всего, что связано с детским вопросом. Оттого количество гипотетических детишек и возросло до дюжины.

– Можно объявление в газету дать, типа «Отдадим в хорошие руки». Думаю, постепенно разберут.

– Всегда была уверена, что ни тупица – то в медицине! – Жена была стоматологом – голубая кровь-белая кость и на нашего брата простого медика посматривала свысока. – Ну, кто же детей по объявлению через газету раздает?

– Лид, ну погоди волноваться раньше времени. У мамы же течки не было. В смысле, я имею в виду, у нее климакс давно наступил.

– У папы тоже. А чем они, по-твоему, сейчас занимаются?

– Правильно, в человеческом теле сил на это уже не было, а желание, видимо, оставалось. А в собачьем облике оказалось возможным. Вот они со щенячьим восторгом и принялись за процесс.

Лида шлепнула меня по руке и показала глазами в сторону родителей, мол, думай, что говоришь. А вслух добавила:

– Ты мне собирался что-то рассказать.

Мы ушли на кухню, где я вкратце поведал жене о своих подозрениях. Она поверила мне сразу.

В этот момент в кухню вошла донельзя довольная теща. Она поздоровалась со мной и начала хлопотать у плиты, сконфуженно косясь на дочь и зятя. Но с лица не сползала счастливая улыбка и глаза блестели молодо.

Пообедав и убедившись, что все нормально, мы с Лидой засобирались домой.

Будем питаться рисом?

Дома по молчаливой обоюдной договоренности мы стали на ночь расходиться по разным комнатам. И баррикадировать двери, чтобы избежать случайных эксцессов. Лида вдобавок затыкала тонюсенькую щель под дверью тряпками. Мы так и не выяснили, в какую змею превращаюсь я. А превращения периодически происходили.

В остальном наша семейная жизнь текла в прежнем русле. Мы ходили на работу, сидели вместе за обеденным столом, общались. Только супружеское ложе не делили.

Наконец, и по телевизору стали передавать тревожные вести. Превращения приобрели массовый характер. Стали исчезать люди. Причем, как выяснялось, в основном те, кто относился к мелкой гороскопной живности. Резко возросло количество разводов. Люди стали сбиваться в сообщества, коммуны, стаи – называйте, как хотите. Находясь среди подобных себе «оборотней», было больше шансов остаться в живых. Лучшие ученые умы страны бились над разрешением проблемы, но пока безуспешно. Единственный неоспоримый вывод, к которому они пришли – превращениям практически не были подвержены асоциальные личности. Имелись в виду БОМЖи. А также лица, отбывающие заключение и находящиеся на лечении в психоневрологических диспансерах. То есть те, кто не контактирует с продуктами китайского производства.

В один из вечеров Лиде позвонила ее подруга еще с институтских времен. Она работает гинекологом в городском роддоме. Подруга рассказала то, что пока не появилось в официальных источниках. В последние дни у 8 из 10 рожениц на свет стали появляться младенцы со смуглым оттенком кожи, черноволосые и, главное, с узким разрезом глаз. У родителей с выраженными славянскими чертами! «Счастливые» новоявленные папаши были в ярости. Обвиняли жен в изменах и отказывались забирать не только бастардов, но и самих неверных. Жены плакали и божились, что ни сном, ни духом и всегда были верны только любимому. Когда пришло осознание, что в нашем городе кроме давно обрусевшего 89-летнего Лю Синя, который еще в конце 50-х стал по паспорту Никитой Сергеевичем Люсиным, других китайцев днем с огнем не сыскать, ярость уступила место растерянности.

Это было последней каплей. На семейном совете мы решили бежать из города. За сущие копейки удалось продать две квартиры. Вместе с вещами и обстановкой. Нашу Мулечку мы просто бросили ржаветь во дворе.

Сейчас мы живем в Карелии, в затерянной среди болот деревушке, куда так и не дотянулась «электрификация всей страны». Мы заняли пустующий дом – никто из местных жителей не возражал. Тем более что на десятки километров окрест я был единственной медицинской помощью. Жене тоже нашлась работа, профессионального стоматологического пособия здесь никогда и не видели. Родители ее пытаются что-то вырастить на огороде. В свободное время, которого более чем достаточно, ходим на болото за морошкой, собираем и заготавливаем впрок грибы. Я научился стрелять из ружья, и теперь Лида любовно зовет меня добытчиком. На вырученные от продажи квартир деньги я купил домашнюю электростанцию на бензиновом движке. Настоящий отечественный «Вепрь». Теперь нам не приходится сидеть долгими вечерами при лучине. Хватило денег и на ноутбук. Никакого Китая! Гарантированный «Мас». То есть от мира мы не оторваны и регулярно следим за изменениями в стране. Они набирают обороты. А мы… Уже долгое время мы остаемся сами собой. Вот так.

Чуть не забыл! Та последняя вспышка страсти у тестя и тещи закончилась без последствий. Лида счастлива.