Текст книги "Свет далёкой звезды"

* * *

В последующие дни ничего не изменилось. От Лены Хоромцевой по-прежнему не было никаких вестей. Берестов помогал другу закончить дела, которые тот не успел доделать раньше. Они опять ходили в лес и удили рыбу. Но о том, что не давало Вадиму покоя, больше не говорили. На пятый день их пребывания на даче закончились продукты. Анатолий поехал в город, чтобы запастись всем необходимым. Оставшись в одиночестве, Вадим испытал острый приступ тоски. Как хорошо, что Толя приехал сюда вместе с ним! Один он здесь сошёл бы с ума. Он сделал ещё несколько попыток дозвониться до Лены, но приятный женский голос неизменно сообщал о том, что «абонент временно не доступен».

Воронов вернулся спустя несколько часов.

– Как ты? – спросил он.

– Нормально, – ответил Вадим, но через секунду признался: – Честно говоря, паршиво себя чувствую. Ты был прав: она не позвонит.

– Тут такое дело, Вадик… – Анатолий слегка замялся, прежде чем сказать дальше. – Позавчера Кира была у нас дома. Она устроила Людмиле скандал. Требовала сообщить, где ты сейчас находишься. А уходя, оставила вот это.

Анатолий подал Вадиму свёрнутую трубочкой газету. Вадим развернул её и обомлел. Над статьёй, занявшей целую полосу, красовался крупный заголовок:

«Тайная любовь Вадима Берестова».

В левом углу полосы был помещён фотоснимок Лены, в правом – самого Вадима. Фотографии были сделаны очень качественно – чувствовалась работа профессионала. Репортёр удачно выбрал моменты, красочно подчёркивающие эмоциональное состояние главных героев статьи. Берестов имел вид человека, который немного «не в себе» – глаза широко раскрыты, лицо сердитое и расстроенное. Что касается Лены, то её растерянная улыбка получилась на снимке такой трогательной, что у Вадима вновь заныло в груди. Он просмотрел статью, ощущая в душе нарастающее бешенство. Некто, назвавшийся Матвеем Вольным, дал полную волю своему буйному воображению. Заканчивая статью, основанную на одних лишь домыслах, автор делал философский вывод, что, мол, все мы люди со своими слабостями и наклонностями, и ничто человеческое нам не чуждо.

– Что это?! Что это за дрянь?! – почти закричал Вадим.

– Это «Желтуха» – грязная газетёнка, – сказал Анатолий. – К сожалению, у неё большой тираж, и продаётся она практически во всех городах страны.

Вадим устало опустился на стул.

– Думаешь, в этом причина? – спросил он после затянувшейся паузы.

– Я этого не исключаю. Статья могла причинить женщине массу неприятностей.

Берестов сжал кулаки так, что костяшки пальцев побелели.

– Мерзавцы! Грязные свиньи! Я это дело так не оставлю. Я их уничтожу! – он вскочил на ноги. – Поехали, Толя!

– Вадик, успокойся! Куда мы сейчас поедем?

– В Москву. Я должен разобраться с этими подонками.

Он направился к выходу. Анатолий задержал его, схватив за рукав.

– Подожди.

– Я не хочу ждать!

– Да погоди же ты, дурачок! Ну, сам подумай, чего ты сейчас добьёшься? Наломаешь дров сгоряча. А в следующем номере газеты появится ещё одна статья с фотографиями. Ты этого хочешь?

Аргумент подействовал. И в самом деле, всё, что Вадим сейчас мог сотворить, было бы только на руку газете, живущей за счёт скандалов и копаний в чужом белье. Берестов вновь опустился на стул.

– Да, Толя, ты прав. Ты абсолютно прав. Не надо принимать поспешных решений.

Он вдруг почувствовал усталость. В груди уже не ныло от томительного ожидания и не клокотало от ярости. Все эмоции, все чувства ушли, исчезли, оставив после себя пустоту. И эта пустота была тяжелее боли. Вадим мысленно усмехнулся над собой. Опять он, словно мальчишка, попался в собственную западню. Опять уверовал в то, что жизнь пойдёт по задуманному им сценарию. Но жизнь – это не роман. В ней персонажи часто поступают не так, как хотелось бы. И порой их поступки бывают непредсказуемы.

– Всё же мне не понятно её молчание, – сказал Вадим. – Ведь она была готова поехать со мной хоть на край света. Чего же стоили её признания, если одна скандальная статейка в бульварной газете всё разрушила?

Анатолий нашёл простое объяснение:

– Женщины – народ сложный. У них не только тела – у них и мозги по-другому устроены. Ты-то что собираешься делать дальше?

Вадим неопределённо пожал плечами.

– Пока не знаю. Наверное, побуду здесь ещё пару дней. Успокоюсь, соберусь с мыслями. А там видно будет.

– Правильно! За два дня ты придёшь в норму и сможешь принимать разумные решения.

Воронов и на этот раз оказался прав. К концу недельного пребывания на даче Вадим не только успокоился, но и в корне изменил своё отношение ко всему, что с ним произошло в последнее время. Да и не только в последнее. Он с иронией вспоминал свои недавние переживания, не испытывая больше ни боли, ни пустоты в душе. Пустоту заполнил скепсис. Берестов вдруг пришёл к выводу, что в жизни ко всему надо относиться скептически. Скептик никому и ничему не верит и, стало быть, никогда не разочаровывается. А так жить значительно легче. К чёрту романтику! Романтические чувства очень украшают жизнь, но не надолго. Потом они рушатся, оставляя после себя мрачные руины. Анатолий прав: хватит гоняться за миражами, пора взрослеть. Погнавшись за миражом, Вадим едва не разрушил тот прочный, надёжный мир, который был им построен за последние двенадцать лет – мир, открывший перед ним такие возможности, о которых прежде он и мечтать не мог. Теперь он знал, что будет делать. В первую очередь вернётся к жене и постарается наладить с ней отношения. Она поймёт и простит. Надо признать, что Кира тоже очень сильно изменилась. Может быть, она и в самом деле любит его по-настоящему. А он этого не видит, потому что не может простить жене прежних обид. А потом он включится в работу. Тексты к песням, сценарии к фильмам, выступления на сцене, поездки – привычный конвейер. Не так уж он и плох, этот конвейер, если его продукция пользуется таким широким спросом. А ещё Вадим наладит отношения с сыном.

И подаст в суд на газету «Желтуха».

* * *

Берестова ждали с нетерпением. Первым о его возвращении домой узнал Илья Запрудный. Скорее всего, об этом ему сообщила Кира. Она охотно простила блудного мужа, который вернулся к ней и предложил жить в согласии и не помнить взаимных обид. Супруга проявила великодушие, хотя и не сразу. Как бы там ни было, они нашли общий язык, и в их отношениях уже не чувствовалось напряжения. Домой Вадим приехал утром. Целый день его никто не беспокоил. Но к вечеру, вероятно, Кира не утерпела и сообщила радостную новость Запрудному. Вскоре раздался его звонок.

– Вернулся, бродяга? – звучал в трубке его бодрый голос. – Где пропадал-то?

– Это секрет, который не разглашается, – ответил Вадим. – В конце концов, имею я право на уединение?

– Да разве я спорю?! – воскликнул Илья. – И на уединение имеешь право, и на отдых. Но теперь, дружище, пора включаться в работу. У нас тут созрел грандиозный план.

– Валяй, я слушаю.

– Мы решили в связи с твоим пятидесятилетием организовать большую концертную программу, а затем провести гастрольный тур. Как твоё мнение на этот счёт?

– Боюсь, что моё мнение вас мало интересует. Всё решили без меня.

– Молодец! Здраво мыслишь, – похвалил его Запрудный. – Завтра утром ждём тебя в студии.

Позже позвонил кинопродюсер Стеблин.

– Вадим Павлович, весть о вашем возвращении дошла до нас. Как дела? Отдохнули от мирской суеты?

– Да, Виктор Ильич. Недели мне хватило на отдых.

– Что ж, я вас хорошо понимаю. Вы человек публичный, устали от внимания. Иногда полезно уединиться. Но, поскольку вы уже отдохнули, пора приниматься за дело. У нас грандиозные планы.

– Должен огорчить вас: вы опоздали, – сказал Берестов. – Меня уже ангажировали на концертную программу.

– Да я в курсе, – ответил Стеблин. – Но, как говорится, одно другому не мешает. Сюжет вы можете обдумать между делом. Не впервой же! А потом, когда будет время, займётесь сценарием основательно. Надо продолжить сериал, пока зрительский интерес не остыл. Короче, надо будет уложиться в два месяца.

– Вы шутите! – воскликнул Вадим Павлович. – Пока с концертами закончим, у меня на сценарий времени совсем не останется. Два месяца – нереальный срок.

Стеблин засмеялся.

– Вот уж не думал, что напугаю вас. Всё не так страшно. Дадим вам в помощь толковых ребят. Вы им будете на словах излагать ваши замыслы, а они добросовестно зафиксируют их в литературной форме с полным соблюдением вашего стиля письма.

– То есть вы предлагаете мне воспользоваться услугами литературных негров? Для меня это неприемлемо.

– Бросьте, Вадим Павлович! Не будьте ребёнком. Популярность сериала растёт как снежный ком. Крупнейшие компании предлагают нам разместить у нас их рекламу. Тут, знаете ли, такими деньгами пахнет, что про щепетильность надо просто забыть.

– Но я не хочу, чтобы под моим именем работали другие люди. Где гарантия, что качество их работы меня устроит? Я дорожу своей репутацией.

– Да ничего с вашей репутацией не случится! – сказал Стеблин тоном человека, которому надоела объяснять несмышлёнышу прописные истины. – Сейчас многие известные и богатые писатели так работают. В конце концов, никто без вашей цензуры не пустит сценарий в работу. Так что вашему доброму имени ничто не грозит. Что скажете?

– Я подумаю.

– Вот и прекрасно! – довольно произнёс продюсер.

– Я не сказал, что согласен. Я сказал, что подумаю, – напомнил Берестов.

Стеблин опять засмеялся.

– Не вижу разницы, – сказал он и положил трубку.

Этот разговор заставил Вадима задуматься. Вот и он практически согласился на то, что раньше вызывало у него неприятие. Ещё совсем недавно он и представить себе не мог, что когда-нибудь будет использовать чужой труд. Одна мысль об этом вызывала в его душе негодование. А сейчас он ничего подобного не чувствует. Видимо, прошедшая неделя сильно пошатнула его принципы. А с другой стороны – не всё ли равно? Кому они нужны, эти принципы? К чёрту их! К чёрту ненаписанный роман! Он тоже никому не нужен. Очень недолго была рядом женщина, ради которой Вадим готов был бросить всё и устремиться к высокой цели, к светлым идеалам. Лена Хоромцева. Ни один человек на свете не был так близок духовно Вадиму, как она. Ни в ком другом он не находил такого глубокого понимания. Лена укрепила в нём веру в высокое предназначение. Если бы она и сейчас была рядом, Вадим без промедления приступил бы к работе над романом, отказавшись от всех других занятий, сулящих большие доходы. Интерес к нему одного человека, тонко понимающего его душу, был для Вадима важнее широкой популярности и материальных благ. Но Лена не осталась с ним. Она исчезла, растаяла, словно видение. Она даже не посчитала нужным объясниться с Вадимом, а просто оборвала все ниточки, связывающие их. Но ничего, это не смертельно. Это даже полезно. По крайней мере, теперь Вадим избавился от иллюзий. Теперь всё стало на свои места.

Он уже не сомневался в том, что согласится на предложение Стеблина. Вот так романтики становятся скептиками. И даже циниками.

На следующее утро Вадим Павлович Берестов приступил к репетициям. Занимаясь работой над концертной программой, он уже обдумывал сценарии будущих серий фильма. Его адвокат Геннадий Чирков подал в суд на газету «Желтуха» иск о защите чести и достоинства.

* * *

Программа готовилась спешно, поэтому на репетициях приходилось выкладываться на полную катушку. На третий день работы Вадим Павлович чувствовал себя выжатым лимоном.

– Изверги! Бессердечные люди! – ворчал он на руководство. – Человеку пятьдесят стукнуло, а ему не дают никакой поблажки.

– Сам виноват! – слышал он в ответ. – По чьей вине мы потеряли целую неделю?

Впрочем, уставал не только Вадим. Даже молодым ребятам приходилось нелегко. Когда, наконец, настало время долгожданного обеденного перерыва, все облегчённо вздохнули. Громко разговаривая, народ отправился в буфет, расположенный на первом этаже здания. Вадим не пошёл с ними, заказав принести ему бутерброды и «чего-нибудь попить». Бас-гитарист Олег Стригачёв тоже остался. В ожидании своего заказа, он сидел в кресле и читал газету.

– Олег, не будь эгоистом, – укоризненно сказал Берестов. – Читай вслух. Я тоже хочу быть в курсе новостей.

– Как скажешь, Палыч, – охотно согласился Стригачёв и процитировал вслух: – «В Ростове-на-Дону совершено очередное зверское убийство. Не исключено, что в городе объявился ещё один маньяк…».

– Нет-нет, об этом не нужно! – прервал его Вадим. – Давай что-нибудь другое.

– Можно и другое. Как тебе такое сообщение: «В Саратове произошло дерзкое ограбление отделения сбербанка. Среди бела дня группа неизвестных…»?

– Чёрт! – сердито воскликнул Берестов. – Неужели нельзя найти хорошую новость?

– Сейчас поищу, – Стригачёв пробежался глазами по газете. – Вот, слушай: «В Иркутской области начались обильные дожди, благодаря которым наконец-то удалось погасить лесной пожар, успевший опустошить значительную часть лесной территории». Как считаешь, это хорошая новость?

Вадим Павлович грустно усмехнулся.

– Очень хорошая! Особенно если учесть, что я вообще ничего не знал о пожаре. Виновных, конечно, не нашли?

Олег удивлённо взглянул на него.

– О чём ты, Палыч?

– Ну, кто-то же поджёг лес.

– Ты что, с луны свалился? Тайга загорелась от взрыва. Там на прошлой неделе лайнер упал.

Берестов тяжело вздохнул.

– Спасибо, Олег! Завалил ты меня хорошими новостями. Лучше читай «про себя».

Он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Скоро предстоит опять включиться в бешеный ритм работы. Надо отдохнуть. Но с отдыхом у него ничего не получалось. Душу терзало смутное беспокойство, причину которого Вадим понял не сразу.

– Когда, говоришь, самолёт упал? – спросил он.

Стригачёв немного подумал, прежде чем ответить:

– Точно не скажу. Примерно недельки полторы назад.

– А куда он летел?

– Куда-то на восток. Ни то во Владик, ни то в Хабаровск. А что?

Вадим не ответил. Холодная волна страха заполняла душу. Неужели в этом вся причина? Неужели все его неприятности объясняются так просто и так страшно? Трясущимися от волнения руками он достал мобильник и набрал номер своего агента.

– Слушаю тебя, Вадим Павлович, – раздался в трубке знакомый голос.

– Аркадий, что за лайнер упал под Иркутском на прошлой неделе?

Собеседник молчал, и это молчание вызывало ещё большее беспокойство.

– Ты слышал мой вопрос? – закричал Берестов.

В трубке послышался тяжёлый вздох.

– Вадим, это тот самолёт.

Вот оно что! Случилось самое ужасное. В груди сдавило так, что стало трудно дышать. Нет, этого не должно быть! Пусть бы Лена забыла его и даже предала – всё что угодно, но только не это!

– Почему ты мне раньше не сказал?! – опять закричал он.

– Я не мог тебе сообщить об этом. До тебя невозможно было дозвониться. А когда появился, прошла целая неделя. Я решил, что ты уже всё знаешь сам. А других я в это дело не стал посвящать.

Он ещё что-то говорил, но Вадим уже не слышал его. В груди больно ныло.

– Палыч, что с тобой? Тебе плохо?

Олег Стригачёв тормошил его за плечо, с беспокойством вглядываясь в лицо.

– Скорую вызвать?

Берестов отрицательно покачал головой. Он тяжело поднялся из кресла и направился к выходу. Бас-гитарист растерянно смотрел ему вслед.

Вадим брёл по улице, не замечая никого вокруг. Заигравший мелодию мобильник он тут же выбросил в урну. Дойдя до стоянки такси, занял одну из машин.

– Куда? – спросил водитель.

– Туда, где можно напиться.

– Для этого не обязательно куда-то ехать, – усмехнулся таксист. – Напиться можно и здесь поблизости.

– Поблизости не годится, – сказал Вадим. – Я бы хотел уехать куда-нибудь подальше.

– Куда конкретно?

– На ваш выбор. Мне всё равно.

* * *

Ему никак не удавалось позвонить в дверь. Кнопок почему-то было две, и он всё время попадал пальцем между ними. Наконец, потеряв терпение, стал колошматить по двери кулаками. Открывший дверь хозяин квартиры от удивления вытаращил глаза.

– Вадька?! Где ты так нарезался?

– Нет, Толя, я ещё не нарезался, – сказал Вадим слегка заплетающимся языком. – Но нарежусь, обязательно нарежусь. И ты мне в этом поможешь. Я могу войти?

Хозяин отступил, впуская гостя в квартиру. Вадим вошёл. Пройдя в комнату, он извлёк из-за пазухи пузатую бутылку коньяка и поставил её на стол.

– Толик, я вспомнил о том, что ты любишь армянский коньяк, поэтому решил угостить тебя.

– Ты именно поэтому пришёл? – спросил Анатолий. – Или есть другой повод?

– Ты прав: есть другой повод.

– Какой, если не секрет?

– Надо помянуть хорошего человека.

В комнату вошла Людмила. Анатолий что-то шепнул ей на ухо, и она удалилась. Двое друзей разместились за столом. Толя приготовил рюмки. Вскоре появилась хозяйка и стала накрывать на стол. Когда она закончила, Вадим сказал:

– Людочка, выпей с нами.

Людмила присоединилась к ним.

– Вадик, у тебя что-то случилось? – спросила она.

– Случилось, Люда, случилось. Давайте выпьем!

Хозяин наполнил рюмки. Выпили молча. Анатолий переглянулся с женой. Людмила поднялась.

– Я вас покину. Не буду мешать мужскому разговору, – сказала она и вышла.

– Давай повторим, – предложил Вадим, когда они остались в комнате вдвоём.

Анатолий вновь разлил коньяк по рюмкам. Он не задавал вопросов, ожидая, что друг сам всё расскажет, когда посчитает нужным. Вадим поднял свою рюмку и вдруг со стуком поставил её обратно на стол. Из груди вырвались рыдания. Пьяные слёзы ручьями потекли по щекам.

– Толя, я убил её! Понимаешь: я её убил! – в отчаянии повторял он.

– Вадька, что ты несёшь?! Кого ты мог убить? – спросил Анатолий, с тревогой глядя на него.

– Леночку! Я убил Лену! Она должна была лететь на сутки раньше. Это я уговорил её остаться. Это я взял ей билет на тот проклятый рейс.

Вадим вновь поднял рюмку и опрокинул её в рот. Этой последней порции коньяка оказалось достаточно, чтобы количество спиртного в организме достигло критического значения. В глазах у Вадима всё поплыло, закружилось, и он задремал, уронив голову на стол.

Потом сквозь дрёму он почувствовал, как чьи-то руки поднимают его, куда-то ведут, а затем укладывают на кровать. Мягкая ладонь легла на щеку. Вадим открыл глаза. Это Людмила, присев на краешек кровати, с жалостью смотрела на него и гладила по щеке. Но вот дремота вновь стала одолевать его. Глаза сомкнулись, и явь стала смешиваться со сном. Уже не Людмила, а Лена сидела рядом с Вадимом, глядя на него своими чудесными серыми глазами. Значит, она не погибла! Произошла ошибка! Лена жива и теперь всегда будет рядом с ним! Он накрыл её ладонь своею, крепко прижал к лицу.

– Леночка!

Но что это за всхлипы? Она опять плачет? Наверное, от радости. Ведь у них всё хорошо. У них всё просто замечательно!

* * *

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Кира, настороженно глядя на Вадима.

Они только что вернулись от Вороновых, где Кире удалось найти своего пропавшего мужа. Домой добирались на такси. Машину то и дело приходилось останавливать, так как Вадиму периодически становилось дурно.

– Честно говоря, отвратительно себя чувствую, – сказал он, отвечая на вопрос жены, и спросил: – У нас найдётся пиво?

– Пива нет, но есть коньяк. Твой собутыльник отдал мне то, что осталось после пьянки. Там ещё добрая половина бутылки. Тебе хватит.

Вадим пропустил мимо ушей её язвительный тон. Ему действительно было очень плохо.

– Коньяк не надо, – сказал он. – Я на него сейчас смотреть не могу. Пожалуйста, сходи за пивом.

Кира внимательно наблюдала за ним.

– Вадик, что происходит? – спросила она.

– Что происходит? Мне плохо – вот что происходит.

– Я вижу, что тебе плохо. Но почему ты напился?

Вадим тяжело вздохнул.

– Ради Бога, давай отложим выяснение отношений. Я не в состоянии объясняться.

– Но я хочу знать причину, – Кира повысила голос. – Не забывай: я твоя жена!

Вадим прижал руки к груди.

– Кира, умоляю тебя: сходи за пивом. Иначе рискуешь стать моей вдовой. Я умираю с похмелья, а ты добиваешь меня своими глупыми вопросами.

– Мне сказали, что ты расстроился, когда узнал про упавший лайнер, – продолжала жена, словно не слыша его просьбы. – Я, конечно, не ясновидящая, но вполне могу предположить…

– О, Боже! – простонал Вадим. – Ты действительно решила меня добить. Придётся выпить коньяка. Где бутылка?

Кира достала из сумки бутылку, швырнула её мужу. Потом подошла к телефонному аппарату и сняла трубку. Вадим насторожился.

– Куда ты собираешься звонить? – спросил он.

– Я обещала сообщить, как только ты объявишься, – ответила она.

– Не звони. Я не могу сейчас ни с кем объясняться.

– Я должна позвонить. Я привыкла выполнять свои обязательства.

«Когда они не слишком обременительны», – со злостью подумал Вадим.

– Положи трубку, или я разобью телефон! – закричал он, превозмогая дурноту.

Кира швырнула трубку на аппарат и направилась к выходу. Вадим окликнул её:

– Ты куда?

– А что, только тебе позволено пропадать неизвестно где? – на ходу бросила она и вышла, хлопнув дверью.

Оставшись в одиночестве, Вадим с большим интервалом принял одну за другой две рюмки коньяка. После первой порции ему пришлось долго бороться с приступом тошноты. Но зато вторая принесла огромное облегчение. Самочувствие улучшилось, в голове прояснилось. Но, избавившись от телесных мучений, Вадим вновь ощутил боль утраты. Он чувствовал себя виноватым перед Леной. Как он мог подумать, что она предала его?! Она ради него задержалась в Москве, хотя у неё были недобрые предчувствия. Это он, Вадим, предал Лену, её память. Он так легко отказаться от того, о чём они мечтали вместе! Его роман – его ненаписанный роман – оказался для Лены Хоромцевой важнее, чем для него самого. Она умела верить. Она умела отличать настоящее от фальшивого. Теперь Вадим не должен, не имеет права отказаться от своей мечты. Слишком дорого за неё заплачено.

Он уже всё решил для себя. Значит, пора начинать действовать. Порывшись в записной книжке, он нашёл нужный номер и быстро пробежался пальцами по кнопкам телефонного аппарата.

– Варанов слушает, – раздался в трубке голос главного редактора газеты «Желтуха».

– Это Берестов вас беспокоит, – сказал Вадим.

– Все вопросы решайте через моего юриста, – отрезал редактор и положил трубку.

Вадим вновь набрал номер.

– Пожалуйста, не кладите трубку! – попросил он. – Я хотел сказать вам, что отзываю свой иск.

– Что?! – воскликнул Варанов. – Вы отзываете иск?

– Да.

– То есть отныне вы не имеете к газете никаких претензий?

– Абсолютно!

Наступила продолжительная пауза. На другом конце провода искушённый в интригах человек лихорадочно исках подвох, который мог таить в себе этот неожиданный разговор.

– Каковы ваши условия? – наконец спросил он.

– Я не ставлю никаких условий, – ответил Вадим. – Но у меня есть к вам просьба.

– Какая? – вновь насторожился редактор.

– Это касается фотографии женщины, которую вы опубликовали в газете.

– И что вы хотите?

– Я хочу, чтобы вы сделали для меня портрет этой женщины. Не слишком большой.

– И это всё? – недоверчиво спросил Варанов.

– Да, это всё. Вы можете выполнить мою просьбу?

– Ну, разумеется! Мы сделаем для вас отличный портрет, – ответил редактор.

По его голосу чувствовалось, что он всё ещё обескуражен.