Текст книги "Рогоносец. История, не имеющая никакого отношения к супружеской измене"

Рогоносец
История, не имеющая никакого отношения к супружеской измене
Геннадий Логинов

У каждого народа для каждого поколения

есть свои нормы, и эти нормы устанавли-

ваются не законом и не по универсальному

эталону. Они устанавливаются общест-

венным мнением, которое, в свою очередь, складывается и из предубеждений, и из не-

понимания, и из извращения логики, столь

свойственных человеческому разуму

Клиффорд Саймак («Что может быть проще времени?»)

© Геннадий Логинов, 2017

ISBN 978-5-4485-6152-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Проснувшись однажды утром, барон Д`Фект обнаружил у себя рога: широкие и ветвистые, они отяжеляли его голову настолько, что явно мешали подняться с постели, не говоря уже об изорванных ими подушках и простыне, проломанной спинке кровати и ободранном гобелене на поцарапанной стене.

Любая попытка пошевелиться самостоятельно сталкивалась с массой очевидных неудобств, ощутимо ограничивших подвижность господина барона.

– Mon Dieu! – запричитал несчастный, скорчив лицо в гримасе тревоги и обиды. Нащупав основание рогов, он начал сотрясаться в немой истерике, а по щекам покатились слёзы. Поскольку вопросы подобного рода никогда не входили в круг его интересов, господин барон не обладал углублёнными познаниями о рогах и их разновидностях. Но, в меру своих скромных представлений, он был осведомлён, что обычно рога являются своеобразными проявлениями кожи, точно так же, как волосы или ногти, хотя в некоторых случаях рогами могут быть и наслоения костяного вещества: как, например, у оленей, рога которых очень чувствительны, поскольку содержат в себе нервы и кровеносные сосуды. И, если ему не изменяла память, в природе встречались и рога с костяным стержнем изнутри, покрытым снаружи толстым слоем ороговевшей кожи.

– Вот ведь как бывает: был – барон, а стал – баран, – с меланхоличной тоской в голосе произнёс Д`Фект вопреки тому, что его рога скорее походили на оленьи, нежели на бараньи. Впрочем, в настоящий момент господина барона не слишком занимали подобные частности. Ещё не вполне оправившись от внезапно свалившейся на его голову (в прямом и переносном смысле) напасти, он вскоре обрёл прежнюю ясность ума, начав выстраивать план действий на ближайшее будущее.

Разумеется, в том случае, если бы ему так и не удалось самостоятельно подняться с кровати, он был бы вынужден позвать слуг. Но вместе с тем он был готов скорее отдать свою голову на отсечение, чем показаться кому-либо на глаза, – при том обязательном условии, что палач отрубит её не глядя. С другой стороны – даже и поднимись барон со своей постели сам – рано или поздно ему всё равно пришлось бы встретиться с прислугой, поэтому оттягивать неизбежное было глупо. Хотя, даже понимая это, барон решил отнестись к собственной слабости с уважением, позволив себе выиграть время.

Можно, конечно, запереться в комнате, запретить кому-либо заходить внутрь и приказать оставлять подносы с едой прямо у двери. Но, так или иначе, у всех неизбежно возникнут вопросы: причуды причудами, но это уже крайность. Заяви он о том, что болен, что с учётом сложившихся обстоятельств вполне соответствовало правде, к нему тотчас же прислали бы врача, поставив в известность всех родственников, наследников, друзей, приятелей, деловых партнёров, весь местный бомонд, секретаря и много кого ещё. Можно отказаться пускать кого-либо внутрь, но, так или иначе, в какой-то момент обеспокоенные друзья и родные приказали бы слугам сломать дверь, представив миру барона во всём ужасе его позора.

А впрочем, если бы даже барон убедил всех оставить его в покое, навеки оставшись в своих спальных покоях, забирая подносы с едой лишь после того, как слуги уйдут, – разве это можно было бы назвать жизнью? Нет, безусловно, в омерзительных казематах и тюрьмах сидит немалое количество преступников, больницы переполнены умирающими от жутких и мучительных болезней, тела героев на полях сражений превращаются в окровавленное мясо, и, надо полагать, эти люди переживают несоизмеримо большие неудобства и страдания и, может быть, будь у них такая возможность, без раздумий бы согласились поменяться с бароном местами. Вот только это его не утешало.

Разумеется, он не был ни героем, ни гением, ни особо ревностным католиком, ни особо истовым филантропом, не отличался блестящим умом или выдающимися талантами и дарованиями. Но вместе с тем он также не был подлецом и негодяем, что в эти дни уже говорило о многом, как не был он простаком или пустым человеком без добродетелей и собственного мнения. И, разумеется, перспектива провести остаток своих дней взаперти в этой комнате по такой совершенно нелепой и оскорбительной причине совершенно его не привлекала.

Стало быть, необходимо было не просто немедленно позвать слуг, но даже и приказать им немедленно привести врача. Конечно же, слуги должны были бы дать клятву хранить молчание, в то время как лекарь в любом случае был бы связан нерушимой клятвой Гиппократа. Но это, разумеется, в теории: на деле далеко не каждый брадобрей удержался бы от соблазна растрезвонить о том, что у царя Мидаса – ослиные уши, несмотря на любые клятвы и заверения. Опять же, подобный беспрецедентный случай мог бы заставить врача созвать консилиум, дабы обследовать подобный феномен, уже исходя из интересов всей мировой науки и, в первую очередь, естественно, медицины. Это диковинное заболевание назвали бы в честь барона, но подобная честь казалась ему более чем сомнительной: это ведь несмываемый позор на весь род на все времена.

Да и, собственно, о каком вообще роде можно говорить? Какая уважающая себя девушка в здравом уме и твёрдой памяти пойдёт на то, чтобы составить счастье такого безобразного урода? А если бы даже и нашлась совсем уж отчаянная дама, привлечённая титулом и наследством Д`Фекта, каким образом он поведёт её к священному алтарю под кривые взгляды и насмешки? Каким образом он должен будет кружить её в вальсе на королевском балу? С каким отвращением она разделит с ним ложе…

Хотя, опять же, о каком королевском бале вообще может идти речь? Как можно даже просто пройти по улице в таком виде? Какой головной убор можно надеть поверх этих отвратительных рогов? Какой зонтик сумеет их скрыть? В какой экипаж с ними можно сесть? В какую дверь протиснуться? Какая лошадь не убежит в ужасе, едва увидев такое? В какую церковь его пустят, и в какую исповедальню он поместится?

Конечно, идея банально их отпилить была первой из тех, что пришли в сохатую голову господина барона, но это могло быть сопряжено с определённым риском для жизни и здоровья, поэтому проводить подобную операцию без надлежащих медицинских исследований было бы, как минимум, опрометчиво.

Почесав возле правого рога и злясь от невозможности почесать прямо под ним, Д`Фект пытался представить себе сколь-либо правдоподобные причины возникновения подобного невероятного происшествия. Ему никогда не приходилось слышать о чём-либо подобном в истории медицины, хотя однажды некий путешественник, побывавший в «Музее редкостей Чезаре Великолепного», рассказывал, что видел там голову азиата, из затылка которой произрастал длинный рог, но тот почтенный господин так и не смог узнать историю происхождения этого экспоната. На тот момент эти глупости не занимали господина барона, но теперь он бы желал основательно расспросить того малознакомого человека. С другой стороны, тот вряд ли мог сообщить много полезного сверх того, что уже было сказано. К тому же барон не знал, где может сейчас находиться музей этого самого Чезаре, а даже и найди он его – и что с того? Даже если бы он смог заполучить ту голову и представить её на исследование компетентным специалистам – это не давало никаких гарантий, что появится подсказка, применимая конкретно к его случаю.

А всё-таки, каким образом такая ветвистость могла вымахать в подобном объёме за одну ночь? Ну где это вообще видано? Даже у лосей и оленей, кажется, не бывает. Грибы иной раз способны вырасти и сгнить буквально за день, но одно дело – грибы, а совсем другое – рога. Наверное.

В конце концов, будь на гербе барона олень или иное рогатое существо – это было бы, возможно, не так обидно и даже символично. Но ничего подобного на баронском гербе не имелось.

На ум приходили банальные байки про мужей-рогоносцев. Надо полагать, подобные злые шутки неизбежно должны были начать преследовать барона: как скоро – лишь вопрос времени. Но даже и подобная нелепая версия виделась господину барону неприменимой, хотя бы в виду отсутствия у него жены или, по крайней мере, любовницы. Хотя, говорят, один холостой господин как-то раз, совершенно неожиданно для себя, обнаружил в своём шкафу незнакомого обнажённого человека, присутствие которого имело бы хоть какой-то смысл, будь у того господина не то что жена, а хотя бы служанка; этот сударь жил на весьма скромные средства и вёл совершенно уединённую жизнь, в которой, судя по всему, далеко не всё имело смысл.

Впрочем, размышлять о чужой загадке в то время, как прямо из головы росла своя, не имело для господина барона особого резона, поэтому, помедлив ещё некоторое время и окончательно собравшись с силами, он глубоко вздохнул и потянул руку к массивному золотому колокольчику, располагавшемуся на тумбочке у изголовья кровати. Но – не тут-то было: движению помешали пресловутые рога и, промучившись минуту или две, барон окончательно утратил всякую надежду позвонить. Тотчас же спохватившись, что можно обойтись и безо всякого звонка, отдав приказание в устной форме, он сделал ироничный и неутешительный вывод, что рога, по всей видимости, проросли не только наружу, но и внутрь – прямиком в мозг.

Набрав в лёгкие побольше воздуха, Д`Фект позвал слуг на помощь и, решив, что его отчаянные вопли наверняка услышали, представил себе, как отнесутся к его унизительному положению окружающие. Как они будут смеяться и зубоскалить если и не в лицо, то, по крайней мере, за спинами. Как они будут тыкать пальцем, корчить гримасы и блеять, изображая руками ветвистые рога. Как первое время весь высший свет будет с недоумением и опаской на него озираться, полагая, что своим внешним видом он бросает ему вызов, поскольку посещать порядочное общество с рогами на голове – верх всякого неприличия. Как люди будут случайно съезжаться и толпиться в надежде так или иначе запечатлеть диковинного урода; а уже позднее – его телом захотят завладеть, исходя из интересов науки; либо, при совсем уж печальном раскладе, голову отделят от тела и выкрадут из фамильного склепа (поскольку гробов для рогатых просто не предусмотрено), после чего она у

...

конец ознакомительного фрагмента