Текст книги "Меняя историю"

Ну что ж, если со Слободкиным мы уже договорились о встрече, то Чарскому нужно ещё раз позвонить. То-то он удивится моей скорострельности! Итак, завтра едем за холодильником, но сначала заскочим на студию к Павлу и домой к антиквару. Или, может, не стоит Валю таскать с ребёнком, один со всем управлюсь? Ладно, решим сейчас на семейном совете.

Глава 5

– Аккуратнее, косяк не обдерите! Да говорю же, аккуратнее, налакались, что ли, уже с утра?!

– Не шуми, хозяйка, всё пучком будет, работают профессионалы.

– Я и смотрю, профессионалы…

Валя активно руководила действиями грузчиков, которые затаскивали в дверной проём финский холодильник «Rosenlew».

А я думал, что меня такая советская действительность устраивает не в полной мере. Ладно, я со своими связями всё-таки выбил себе по-быстрому холодильник – пришлось делать звонок Чарскому, пообещав при этом следующую песню для Инги написать бесплатно. А вот простые советские люди месяцами, а то и годами стоят в очереди, чтобы стать обладателями холодильника! Конечно, в будущем минусов выше крыши, но об очередях за бытовой и прочей техникой никто и слыхом не слыхивал. Так что для меня даже на втором году жизни в СССР подобные реалии всё ещё оставались дикостью.

День начался с поездки к Слободкину. Тот собрал всех своих музыкантов, включая Долину, хотя я сомневался, что из этих двух песен что-то для неё подойдёт, всё ж таки композиции рассчитаны на мужской вокал. С другой стороны, та же «Кукушка» как звучала в исполнении Гагариной и особенно Кормухиной! Ладно, это они сами разберутся.

«Ты неси меня, река» и «Берёзы» были приняты «на ура». – Вот, самое то! – потирал ладони Слободкин. – Нас вроде не ограничивают исполнением одной песни, мы тогда обе и споём, да ребята?

Музыканты дружно выразили одобрение. Им и самим такие мелодичные вещи пришлись по вкусу. Извини, Коля Расторгуев, придётся, если что, тебе другие хиты сочинять. Или кто там у него, Матвиенко рулит? Не важно, этих песен им уже не видать как своих ушей.

– Договор сразу заключим? – поинтересовался худрук коллектива.

– Извини, время поджимает, мне ещё с Чарскими встречаться. Давай в другой раз.

Запоздало мелькнуло в голове, что надо было бы и Пашу пригласить на новоселье. Но теперь уж что метаться, неудобно, получится, что вспомнил в последний момент. Тем более что Чарского я тоже не пригласил.

С Чарскими договорились сразу ехать на студию ансамбля «Мелодия», для чего накануне вечером нам всем пришлось ещё раз созвониться. Георгий Арамович сказал, что с утра коллектив собрать нереально, половина музыкантов в отпусках, поэтому приедет сам и будет аккомпанировать Инге на рояле. Она с первого дубля спела так, что у меня не осталось никаких вопросов. Судя по лицам Гараняна и Чарского, они испытывали похожие эмоции.

– Отлично! – выдохнули мы хором.

– А насчёт костюма уже думали? – спросил я Чарского.

– Честно говоря, как-то не до того было. Инга, ты в чём выступать планируешь?

– Ну уж какое-нибудь платье выберем, их у меня много. Может, то алое с серебряными вставками?

– Нет, друзья мои, платья тут не катят, – решительно заявил я. – На мой взгляд, Инга должна выступать в сапожках, гимнастёрке и пилотке. Волосы, само собой, убрать под пилотку.

– А что, неплохая идея, – поддержал меня Гаранян. – Только шить нужно быстро, чтобы успеть со всеми примерками.

– Это не вопрос, у меня есть на примете отличный портной, – заявил Чарский. – И мне тоже идея с гимнастеркой понравилась.

– А ещё можно сзади Инги на сцене экран повесить, если его там нет, и на нём показывать кадры из военных фильмов. С видеорядом эффект значительно усилится.

– Действительно, Сергей Андреевич, вы просто фонтанируете идеями! Я вас давно уже, будь моя воля, министром культуры назначил бы.

– Скажете тоже…

Получив по уже привычному номиналу от антиквара на руки две тысячи, я отправился в магазин, торгующий бытовой техникой. И каково же было моё удивление, когда выяснилось, что без очереди можно приобрести только холодильник «Саратов-2». На все остальные была очередь от нескольких месяцев до года. Самой популярной оказалась модель финского холодильника «Rosenlew», на которую очередь как раз и вытянулась примерно на год. Но холодильники только что привезли, и обзвонить очередников ещё не успели.

Самое грустное, что и мне «Rosenlew» приглянулся. Понимая, что жить без холодильника больше года нереально, а что-то более простенькое покупать не хотелось, я с таксофона набрал Чарского в надежде, что этот проныра имеет связи и в сфере торговли. Как оказалось, не ошибся. Вопрос был решён за пятнадцать минут. Правда, завмагу пришлось доплатить триста рублей, чтобы в очереди я оказался впереди всех, и в итоге холодильник мне обошёлся в полторы тысячи. Но вещь того стоила! Блин, ну почему у нас не могут собирать такие холодильники?! Взяли бы и содрали, что ли, технические характеристики, раз сами придумать не в состоянии!

К счастью, занести холодильник в дом удалось без эксцессов, не ободрав ни его, ни стены с косяками. Для кухни он был великоват, поставили в просторном коридоре, благо тут же имелась рабочая электрическая розетка. Спровадив грузчиков, я заставил Валю составить список продуктов, которые следовало приобрести к завтрашнему застолью. На обдумывание списка ушло чуть ли не полчаса, в итоге за продуктами на своей «Волге» я отправился ближе к вечеру. Первым делом поехал на рынок, чтобы успеть до закрытия затариться свежими овощами и фруктами. Затем пришлось искать магазин, торгующий детским питанием, что отняло больше часа. Оказалось, в это время накормить ребёнка не так-то просто, да и те же пелёнки-распашонки тоже в большом дефиците. Это если ты хочешь купить что-то приличное, а не совсем уж кондово-совковое. Естественно, всякая мамаша мечтает видеть своё чадо в самом лучшем и модном. Хотя уж, казалось бы, какая мода в таком возрасте, распашонка – она и в Африке распашонка… М-да, министру текстильной или какой там промышленности есть о чём подумать. Главное, чтобы чиновник реально хотел что-то сделать, а не отчитывался сухими цифрами – «догоним и перегоним». А пока, похоже, министерские кресла оккупировали как раз карьеристы. Озабоченные не нуждами народа, а мыслями о том, как бы обеспечить себя и своих близких безбедным существованием на ближайшие лет сто.

После чего, наконец, отправился в «Елисеевский», работавший до десяти вечера. Тут выяснилось, что из списка, предложенного женой, я могу купить далеко не всё. А ведь наверняка где-то в подсобках хранятся продуктовые наборы для знакомых. Я неплохо помнил сериал, посвящённый директору «Гастронома № 1» Юрию Соколову, которого сыграл Маковецкий. Там чего только с чёрного хода не выносили. Правда, потом, в 1982 году, директор попал под раздачу, но это уже совсем другая история…

Блин, что же делать?! Может, снова позвонить Чарскому? Похоже, этот пройдоха имел связи везде, где только можно. Тяжело вздохнув, поплёлся к таксофону. На моё счастье, антиквар был дома, и опять же мне повезло, что Анатолий Авдеевич был лично знаком с Соколовым.

– Что за праздник? – поинтересовался Чарский.

– Новоселье отмечаем, – сказал я и, раз уж пришлось сознаться, приврал: – Хотел и вас видеть в числе гостей.

Однако, узнав, на какое число запланированы посиделки, антиквар с сожалением отказался, так как на воскресенье договорился о встрече с одним весьма важным человеком, деловым партнёром из ФРГ. Причём встреча обещала затянуться на весь день.

– Так что мои поздравления с новосельем, а с продуктами, конечно, помогу. Диктуйте, что надо, записываю…

И велел перезвонить ему через пять минут. В итоге, сделав обещанный звонок, я получил указание двигать к тому самому чёрному ходу, где меня уже поджидали. Хоть и не сам Соколов, а какая-то тётка, но тем не менее в руках она держала ящик с продуктами из моего списка. Оставалось только вручить ей деньги, что я с удовольствием и сделал, отказавшись дожидаться сдачи.

В багажник моей «Волги» опустились парочка бутылок «Советского шампанского», по две бутылки красного и белого вина, а также водка «Золотое кольцо», минералка, копчёная колбаса, балык и другие деликатесы, включая баночку настоящей красной игры. В очередной раз подумалось, что это ужасно неправильно – доставать то, что тебе нужно, через служебный вход. Прилавки должны ломиться от разнообразия промышленных и продовольственных товаров. И для этого в том числе я здесь и оказался: будем менять реальность по своему усмотрению. Если, конечно, получится. И тогда такие явления будут выжигаться калёным железом. Нет, расстреливать, если человек не серийный убийца, нежелательно, но сроки давать серьёзные, чтобы другим неповадно было. Того же Соколова надо бы лет на десять закрыть… М-да, какая же я всё-таки неблагодарная скотина. Ведь, с другой стороны, занимая такой пост, он не мог поступать по-другому. Иначе не продержался бы так долго. На его место сразу же нашёлся бы более сговорчивый торгаш, так что, вполне вероятно, Соколов – это наименьшее зло из возможного.

Разгружал «Волгу» я уже в сгущавшихся сумерках под контролем жены.

– Молодец, всё купил. Остался хлеб, но завтра свежий купим.

– Я это… пойду до соседей схожу, а то вдруг домработница не передала Окуджаве, что я его приглашал.

– Иди, только по-быстрому… Плохо, что телевизора нет, в газете программу прочитала – сейчас как раз «Вечный зов» показывают.

– На следующей неделе займёмся вопросом покупки зомбоящика.

– Чего? Какого зомбоящика?

– Телевизора, я имел в виду. Пока радиолу послушай, зря везли её, что ли, шестьсот километров?.. Ладно, я пошёл, постараюсь не задерживаться.

На этот раз дверь открыла супруга Окуджавы – Ольга Владимировна. Выяснилось, что они в курсе о моём приглашении, домработница не забыла сообщить, и если завтра ничего экстраординарного не случится, то они с Булатом Шалвовичем обязательно подойдут.

Первой в воскресенье, прямо с утра приехала Ленка со своим хахалем, Виктором. Ну это и понятно, она примчалась помогать матери на кухне. Витя оказался скромным малым, для полного образа «ботана» не хватало только очков. Признался, что очень рад познакомиться с родителями Елены, а обо мне давно наслышан, взахлёб прочитал «Марсианина» и обожал «мои» песни в исполнении Инги Чарской. От себя и падчерицы вручил набор постельного белья, заявив, что подарок они выбирали вместе.

Дамы приступили к готовке, а на меня сплавили Даньку, с которым мы сначала гуляли во дворе, а потом прошвырнулись по посёлку. До этого как-то не было времени побродить по Переделкино. Дошли до Дома творчества писателей, внутрь заходить не стали, посмотрели на входивших и выходивших постояльцев и отправились дальше. На улочках посёлка было пустынно, лишь изредка попадались прохожие или игравшие дети. Видно, не мы одни здесь обитаем с мальцом.

С прогулки вернулись оба проголодавшиеся. Даниле срочно сварили кашку, а мне перепало несколько бутербродов.

– Потерпи до пяти вечера, когда сядем за стол, не перебивай себе аппетит, – безапелляционно заявила Валя.

Стол решили накрыть на веранде. Погода стояла не слишком жаркая, и комары с мухами не особо докучали. Грех было не воспользоваться моментом, почувствовав себя героями какого-нибудь фильма о сибаритствующих дворянах с участием Михалкова. Например, «Неоконченная пьеса для механического пианино», которая на экраны вроде бы выйдет в следующем году. Только самовара не хватало. Ну не страшно, и чайником обойдёмся, мы не гордые. Если до чая дело вообще дойдёт. Спиртного должно хватить на всех, а мы ещё решили выставить подаренный Ульяновым коньяк, так что выпивки, как говорится, на любой вкус.

Из звёздных гостей первым приехал Янковский. Я приглашал его с супругой, но у той сегодня был спектакль. От своей семьи Олег вручил огромного плюшевого медведя метровой высоты – подарок малому. Оказалось, игрушку ему привезли из ГДР, то-то я смотрю, морда у медведя какая-то не совсем наша. Свой пацан уже большой, Филипп то есть, а моему как раз в радость будет.

В ожидании остальных гостей я показал Олегу дачу. В коридоре тот сразу обратил внимание на холодильник.

– Ого, «Rosenlew»! А мы почти такой же купили в прошлом году, только предыдущей модели. Жена не нарадуется: вместительный, бесшумный, и дизайн – не сравнить с нашими.

– Ничего, Олег, когда-нибудь и у нас научатся делать не хуже.

– Ты думаешь?

– Не думаю, знаю!

Был бы я генсеком, первым делом наладил бы выпуск качественных товаров. Не постеснялся бы передрать лучшие образцы той же импортной техники. Сначала можно выпускать и по лицензии, вон как китайцы, а затем уже внедрять что-то своё. Впрочем, вслух свои мысли я озвучивать не стал, а вместо этого поделился, если можно так выразиться, творческими планами. Рассказал, что забросил в «Юность» повесть, которая может стать началом серии о русском Шерлоке Холмсе. И если вдруг мои вещи соберутся экранизировать, то в главной роли я вижу только Янковского. Естественно, Олег тут же заинтересовался и пообещал купить следующий номер журнала. А заодно похвалился новыми часами. Я не без удивления узрел на его запястье «Электронику-5». Вот же, человек радуется кварцевым часам, которые в XXI веке и за часы-то не считали. Даже легендарные «Монтана» с шестнадцатью мелодиями, которые у меня тоже имелись одно время в подростковом возрасте, потом вспоминались с улыбкой.

– С будильником, играет «Вальс Грибоедова» и «Турецкий марш», – радовался, как маленький, Янковский. – А ещё подсветка и автоматический календарь. Шестьдесят рублей за них отдал, достали по блату.

– Действительно, интересная вещь, – скрывая улыбку, приподнял я брови. – А у нас в Пензе выпускают часы «Заря», тоже вроде ничего, хвалят.

От дальнейшего обсуждения часовой промышленности СССР нас отвлекли подъехавшие Высоцкий с Мариной.

– Такой у тебя точно нет! – заявил Володя, уже на крыльце вручая мне гитару. – Америка, легендарная «Gibson». Честно скажу, мне её подарили, но она шестиструнная, а я всю жизнь играю на семиструнке. Муха не сидела. Запомнил твоё выступление у Ники, хорошая гитара ещё никому не помешала.

– Спасибо, как ты точно угадал! Моя что-то рассохлась, играть невозможно стало.

– А для Валентины у меня тоже есть презент, – довольно чисто по-русски выговорила Марина (всё же, насколько я помнил, родители у неё русские, хоть и эмигранты) и вручила ещё больше обалдевшей от счастья супруге набор французской косметики.

Обнялся Высоцкий с Янковским, который, в свою очередь, галантно поцеловал руку Влади, а там и Окуджава с женой пожаловали. Булат Шалвович презентовал нам изумительной работы рог с позолоченной чеканкой ручной работы у основания и на заострённом конце. Остальная часть была покрыта лакированной росписью, изображавшей работу виноградарей.

– Из коллекции Сталина, ему в 1937-м этот «Рог изобилия» подарили грузинские виноградари, – огорошил меня Окуджава и махнул рукой. – Даже не спрашивайте, как он у меня оказался, там полудетективная история, в которой замешаны большие люди.

Тут же нарисовался и Давид Израилевич, отметившись старинными настенными часами, которые, пыхтя, приволок из своей резиденции. Не иначе, они у него там лежали не один год, прежде чем нашёлся повод кому-то их подарить. По словам же самого Раха, когда-то часы висели на даче Чуковского, я поверил ему на слово. Причём, несмотря ни на что, часы работали, и я тут же вбил в стену гостиной пару гвоздей, на которые и водрузил подарок с позолоченными гирьками и маятником.

Данька уже вовсю дрых в спальне на втором этаже. Договорились с Валей и Ленкой, что каждые полчаса будем ходить, поглядывать. И все расселись за столом. Первым пришлось выступать мне, как гостеприимному хозяину.

– Я не мастер говорить торжественные речи… Спасибо, что пришли, очень приятно видеть за нашим столом таких замечательных людей. Столько подарков… Мы вам с Валентиной очень признательны! Этот бокал шампанского я поднимаю за ваше здоровье и благополучие!

Затем по старшинству говорил Булат Шалвович. Вернее, не говорил, а пел, исполнив под подаренную мне Высоцким гитару написанную в прошлом году песню «Пожелание друзьям». Я-то уже знал её и сам поигрывал в будущем, а вот для моей супруги и Янковского песня стала откровением.

 
Тем более что жизнь короткая такая…
 

Закончив, Окуджава отложил в сторону инструмент. Все пребывали в лёгкой задумчивости.

– А я в песнях не силён, поэтому скажу прозой, – встал Янковский. – Хочу поднять тост за хозяйку этого дома. Каждая женщина должна быть Евой, умеющей создать свой маленький рай вокруг себя и своих близких. Желаю Валентине создать в новом доме рай: уют, тепло, покой, атмосферу любви, дружелюбия и жизнерадостности. За хозяйку, за её тёплые, заботливые руки, за то, чтобы этот дом и в будущем радовал наши сердца!

Валя просто пожирала актёра глазами, так что мне пришлось незаметно под столом толкнуть её ногу. Она тут же покрылась румянцем и торопливо выпила свою рюмку. Теперь супруга могла позволить себе спиртное хотя бы в небольших количествах, поскольку с грудным вскармливанием было покончено.

Высоцкий выразился проще:

– Ну, с новосельем, чтобы эти стены помогали тебе творить, а твоим близким давали чувство покоя и уюта!

Давид Израилевич выдал короткий, но сильный тост:

– Я пью за то, чтобы наши враги жили на одну зарплату и сахар имели только в моче!

Правда, после этого всё же добавил классическое поздравление с новосельем, пожелав долгой и счастливой жизни на новом месте, в которой он готов быть первым помощником. Ну ещё бы, куда без этого «завхоза»!

Марина и Ольга Владимировна обошлись без тостов, за них всё сказали мужья. Витя, словно находясь в прострации, сидел рядом с Ленкой и скромно ковырял вилкой в своей тарелке. Похоже, парень пребывал в лёгком шоке от такого собрания звёздных гостей. Но после пары бокалов вина он оживился и даже попытался вставить пару слов в завязавшуюся беседу. Впрочем, его попытки практически никто не заметил. Тем временем тема беседы перескочила на фильмы Леонида Гайдая.

– Я и говорю, что фильмы Гайдая не несут в себе никакой смысловой нагрузки, – горячился подвыпивший Янковский. – Что за фильм ни возьми – сплошная клоунада. Это при всём моём уважении к тем же Олегу Далю, Андрею Миронову и Анатолию Папанову, да и другим актёрам.

– А я ведь едва не сыграл у него Бендера в «12 стульях», – с ноткой грусти вспомнил Высоцкий. – В последний момент кому-то наверху моя кандидатура показалась сомнительной, и утвердили Гомиашвили. Сейчас ты и меня ругал бы?

– Так ведь не утвердили же! А если бы снялся – может, и ругал. Хотя это едва ли не единственный фильм Гайдая, за который не так стыдно.

– Молодые люди, не всё же кино должно нести в массы идеологическую примесь. Оно должно и развлекать иногда, – не сдержался Окуджава.

– Вот-вот, – поддакнул Давид Израилевич, – жизнь и без того нелёгкая, а кино должно стать отдушиной. Нам-то с Булатом Шалвовичем с высоты прожитых лет виднее.

Затем разговор перешёл на футбол. Вспомнили прошедший чемпионат Европы, куда наша сборная не пробилась, и издевательский для вратаря гол с пенальти чеха Паненки в финальном матче. Поговорили о поэзии. Выяснилось, что Высоцкий увлекается стихами средневековых восточных поэтов – китайца Ли Бо и японца Басё. Не удержался, пожаловался, что не берут его в Союз писателей СССР. Находясь под спиртными парами, я самонадеянно пообещал решить этот вопрос, сам толком не понимая, как такое дело провернуть.

Не обошли стороной, понятное дело, и диссидентов. Ну блин, как же без этого-то в творческой тусовке! Сначала обсуждали Солженицына, Войновича с его Чонкиным и «Поиски жанра» Аксёнова, затем перескочили на политических диссидентов. Перемыли косточки Боннэр и Сахарову, далее перекинулись на сторонников русского национализма Шафаревича, Бородина и Осипова.

Женщинам стало скучно, они организовали свою тусовку, похоже, им нашлось о чём поговорить. Между тем я подумал, что пора прекращать эти политические дебаты, пока до греха не дошло. А то мало ли, вдруг тот же Давид Израилевич между делом постукивает. Интересно, а я завербованный агент или нет? То, что я давал показания в областном управлении КГБ, – считается вербовкой?

Прогнав эту мысль из головы, предложил собравшимся что-нибудь спеть. В первую очередь предложение относилось к Окуджаве и Высоцкому, поскольку в бардовских способностях Янковского и тем более Раха я сомневался. Оба идею восприняли с энтузиазмом, и вновь по старшинству первым инструмент взял Булат Шалвович. Вооружившись фотокамерой, я фиксировал на плёнку исторический момент.

Я ждал, что бард споёт «Ваше благородие» из фильма «Белое солнце пустыни», но он обходил это произведение, а я стеснялся попросить. Начал он с «Арбатского романса», затем спел «Бумажного солдатика» и закончил «Молитвой». После чего инструмент взял Высоцкий. Похоже, настроение у него было приподнятое, он выбрал из своего репертуара юморные вещи. Зазвучали аккорды «Письмо рабочих тамбовского завода…», кто-то стал подпевать.

– Теперь песня о конькобежце, который рванул на десять тысяч, как на пятьсот, – довёл до нашего сведения Высоцкий, ударив по струнам.

Через какое-то время очередь дошла и до меня, хотя я честно отнекивался. Но народ собрался упорный, пришлось брать гитару. Поддержать весёлый настрой, заданный Семёнычем, или ударить русским роком по неокрепшим умам? А давай-ка спою «Осень» Шевчука! Пусть и не по погоде песня, но что-то вот, как говорится, приспичило. Запел, стараясь придать голосу побольше хрипотцы:

 
Что такое осень – это небо,
Плачущее небо под ногами…
 

Не успев насладиться превосходными эпитетами, перешёл к более задиристому «Скворцу» из репертуара «Машины времени»:

 
Куда нам против природы,
И дело – дрянь, и лету конец.
И только, споря с погодой,
Поёт какой-то глупый скворец…
 

Песня в это время ещё не была написана, «машинисты» разродились ею в 80-х, так что я не опасался прослыть плагиатором. Но вот этот подтекст, о котором, похоже, догадались не только гости из числа мужчин, но и супруга Окуджавы, мог сослужить мне недобрую службу. Тот же Рах возьмёт и донесёт куда надо. Ну да ладно, Бог не выдаст, свинья не съест.

– Ладно, хватит на первый раз, – улыбнулся я, закончив петь и отставляя инструмент в сторону.

– Очень талантливо, – сказал Окуджава. – Это что-то новое, я раньше не слышал.

– Да это так, для себя, – заскромничал я. – О, Валя горячее несёт!

Супруга расстаралась, приготовив в духовке свиные рёбрышки с горчицей и мёдом. Гарниром выступали небольших размеров отварной картофель, красиво нарезанные огурцы с помидорами, пучки укропа и петрушки.

– Под такое угощение можно и ещё по одной, – заявил Высоцкий, потянувшись за бутылкой водки.

Сегодня он предпочитал этот брутальный напиток всем остальным, тогда как Окуджава, к примеру, налегал на вино, а Янковский дегустировал коньяк.

– Володя, – умоляюще попросила его Влади, – может, хватит уже на сегодня?

– Мариш, любовь моя, эта последняя, клянусь!

Да уж, в очередной раз посетила меня мысль, сопьётся Семёныч в итоге, а я тут всячески этому потворствую. Нет чтобы придумать, как спасти его… Но, с другой стороны, есть такое слово – «карма». Я в своё время смотрел голливудский фильм «Пункт назначения». Герои знали, что их ждёт смерть, всячески пытались изменить свою судьбу, однако старуха с косой всё равно их находила. Может, и с Высоцким та же история? Скорее всего, он сам по себе деструктивный персонаж, склонный к саморазрушению. Да и вдруг после моего серьёзного вмешательства он не сыграет Жеглова? Никого другого, кроме Высоцкого, в этой роли я не представлял, как наверняка и большинство моих современников из будущего. Сам себе тогда не прощу.

Между тем Валя включила радиолу, поставила пластинку с каким-то весёлым диско. Супруга, уже будучи явно навеселе, вытащила меня из-за стола, заставив с ней отплясывать, тут же присоединились и Ленка со своим хахалем. Когда же поменяли пластинку, я предложил Валентине повальсировать с Янковским.

– Всё, родная, не могу больше, – сказал я, вытирая вспотевший лоб.

Олег, до того с прищуром глядевший на па, которые мы выделывали с женой, согласился без раздумий. Здесь и остальные тоже решили подвигаться. Высоцкий танцевал с Влади, а Окуджава со своей супругой, благо что места на веранде хватало всем. Ленка, заметив, что Давид Израилевич скучает, втихую прикладываясь к бутылке с коньяком, отшила на время Виктора и вытащила из-за стола «завхоза». Тот пробовал возразить, мотивируя это тем, что якобы не умеет танцевать, однако девушка была настойчива. В итоге Рах согласился и вскоре тоже закружился в вальсе.

Когда танцы закончились, Янковский неторопясь набил трубку и закурил, наполнив всё вокруг облаком ароматного дыма. Глядя на него, Высоцкий тоже решил присоединиться, и Окуджава не отставал, вытащив пачку «Житана».

– Куришь? – спросил Володя, протягивая мне сигарету.

– Не имею привычки, ты же ещё в Пензе спрашивал…

– А, точно, запамятовал. Кстати, над чем сейчас работаешь?

– Цикл новый начал, о русском Шерлоке Холмсе, которого зовут Эраст Фандорин. Расследует самые запутанные дела в дореволюционной России.

– Слушай, ты меня заинтриговал. Я в своё время по молодости всего Конан Дойла перечитал. Уже что-то написал?

– Первую повесть уже отдал Полевому, в «Юность». Собираюсь начать работу над второй… Кстати, у меня завалялась ещё парочка экземпляров рукописи, могу дать ознакомиться.

– Конечно, с радостью почитаю.

– Тогда пару минут, я схожу наверх, сейчас принесу.

Рукопись я упаковал в папку, крепко завязав тесёмки.

Неизвестно, в каком состоянии сегодня ещё Высоцкий доберётся до дома, а так папка не развяжется и её содержимое не рассыплется.

И между прочим, если вдруг дело дойдёт до экранизации, можно и Семёныча предложить режиссёру в качестве главного героя. Успех фильму будет однозначно обеспечен. Единственная загвоздка в том, что, может, Высоцкий и успеет сняться в одном фильме, даже, вероятно, и в следующем. Но серия наклёвывалась долгоиграющая, не хуже, чем у Масленникова с Ливановым и Соломиным. И далеко не факт, что актёр к тому времени переживёт себя из параллельной реальности. А я на двух фильмах останавливаться не собирался.

Или, может, в «Азазель» Высоцкому подошла бы роль шефа полиции Бриллинга? С виду блестящий, вышколенный, умный и преданный службе человек, а на деле оказалось, что он – один из питомцев леди Эстер, одержимой идеей мирового господства. В сериале Адабашьяна Бриллинга сыграл Безруков, думаю, у Высоцкого получилась бы совсем другая подача. И желательно снимать не сериал, а полный метр, у меня почему-то к сериалам имелось предубеждение.

Тем временем начало темнеть, и Окуджава с супругой решили откланяться, сославшись на то, что завтра у Булата Шалвовича запись на радио. Но прежде на прощание сделали групповой портрет, заставив Витеньку выступить в роли фотографа. А следом засобирались и остальные. Я позвонил в службу такси, номер которой разузнал заранее, вызвав две машины. Но Янковский, услышав, как я общаюсь с диспетчером, замахал руками:

– Вторую не надо, отмени, мы с Володькой и Мариной вместе доедем. Живём всё-таки недалеко друг от друга.

Прощались мы душевно, пообещав, как это и присуще поддатым товарищам, встречаться тёплой компанией почаще. Проводив гостей, Валя с Ленкой, решив не откладывать на завтра, принялись убирать со стола и мыть посуду. Мы решили, что падчерица с ухажёром переночуют у нас, а утренней электричкой уедут в Москву. Причём Виктору постелили на диване внизу, так сказать, во избежание. Но, похоже, он и сам с облегчением воспринял это предложение, видно, парень побаивается немного настырной провинциалки, хотя и сам был не столичным жителем, приехав из Донецка.

Пока женщины прибирались, я возился с проснувшимся Данькой, который, словно котёнок, увлечённо ползал за маленьким резиновым мячиком. А ближе к полуночи я решился сам его уложить спать, негромко напевая под гитару «Город золотой». На третьем проигрыше сын уснул, а я отправился под тёплый бочок любимой жены, которая сегодня так увлечённо вальсировала со своим кумиром.