Текст книги "Алтарь без божества"

Взялся за гуж

Сорок пять тысяч центнеров зерна намолотило за сезон семейное звено алтайского механизатора И. М. Воронкова. Своим самоотверженным трудом семейный коллектив убедительно продемонстрировал, что люди потомственных профессий – опора современного села.

О большой механизаторской династии Воронковых – мой рассказ.

Усталости как и не было – за поворотом показался родной поселок. Окаймленный со всех сторон березовыми рощами, он в лучах заходившего осеннего солнца был похож на живописную картину в золотом багете. На пороге родного дома стояла мать. Без платка, в легком платье – она будто и не уходила с крылечка все три недели, пока работали они в дальнем хозяйстве на уборке.

Улыбающиеся, довольные, сыновья обнимали мать, у которой для каждого было запасено и доброе слово, и нежный взгляд.

– А батька-то, батька-то какой герой! – восклицала Екатерина Федоровна, глядя на приехавшего с сыновьями мужа, – помолодел даже, с молодыми работая.

Встречать старших высыпала ватага младших братишек и сестренок. Весело, шумно заходило семейство Воронковых в дом.

Случай свел меня с Воронковыми в момент возвращения их в родное село из совхоза «Бурановский», где семейное звено помогало убирать пшеницу. Приглядываюсь к героям алтайской нивы. Какие же они? Добродушные улыбки, у всех голубые глаза. Самому старшему из сыновей, работающих в звене, еще нет и тридцати, младшему едва за двадцать. Немножко резковатый Сергей, сдержанный Виктор, любопытный Михаил, застенчивый Валерий – они стояли в комнате вокруг отца. Раздеться еще не успели, и в своих комбинезонах с черными капюшонами, опущенными на лоб, походили чем-то на былинных витязей.

Глядя на счастливых ребят и мать, я невольно припомнил слова, сказанные секретарем парторганизации совхоза Н. Т. Чичериным в адрес Ивана Михайловича: «Свою любовь к механизаторскому делу он привил и своим детям. Их у него двенадцать».

На Алтае должность хлебороба – самая почитаемая. Здешний житель, чем бы он ни занимался в настоящее время, непременно упомянет в разговоре, что он тоже причастен к труду земледельца.

О мастерстве, умении, таланте любого человека в крае нередко судят по отношению его к хлеборобскому делу. Мне довелось слышать, как отвечала на восторженные отзывы читателей о творчестве Василия Шукшина его мать – простая крестьянка Мария Сергеевна. «Хорошо писал Вася, хорошо. Да как же иначе-то. Он – крестьянин. Все знал, все умел. И зябь подымать, и хлеб убирать».

Насколько же, стало быть, велик тут престиж крестьянского звания, насколько огромно уважение к нему, если по хлеборобской профессии равняют другие человеческие занятия. А уж о любви и гордости за свою профессию тех, для кого хлебопашество становится делом всей жизни, наверное, и говорить не стоит.

Рано усвоил Иван Воронков истину, что человек любит сильнее то, во что больше вложил труда. Об этом ему говаривал первый его учитель – тракторист Григорий Пастухов. Давно это было. Еще в далекие тридцатые годы, когда крестьянство выходило на дорогу новой жизни, когда волнующее, загадочное слово «колхоз» только что появилось в лексиконе селянина. Нелегко рушились в ту пору многовековые частнособственнические устои в крестьянской психологии, и в ломке их немалую роль сыграли первые трактористы. Это они на своих «путиловцах» запахивали межи, несли на село дисциплину и организованность рабочего класса. И против них в первую очередь обрушивались вражеские силы. Помнит Иван Михайлович сожженный в их селе трактор, избитого кулацкими сынками механизатора Григория Пастухова.

Как живой, и сейчас стоит перед глазами достойного ученика первый наставник. Суровый и добрый, умеющий, где надо, потребовать строго, а где и шуткой подбодрить. И поныне помнит науку старшего товарища Иван Михайлович, рассуждая о механизаторском звании, как и он: «Работа наша нелегкая. Но это, если не любишь работать. А если любишь – другой разговор».

Воронков и детей воспитывает в таком же духе, привлекая их к работе в мастерских и в поле с самого раннего детства. Делается это настолько естественно, что ребята, помогая отцу смазать трактор, искренне полагают: без них он и не справился бы. С годами детское желание «помочь папке» перерастает в привязанность, в любовь к машинам, к земле. И уж тут Иван Михайлович сам начинает считать: без ребят ему было бы трудно.

У Воронкова дел что зимой, что летом невпроворот. К нему, специалисту первого класса, токарю, наладчику топливных насосов, беспрестанно обращаются за помощью другие механизаторы. Он не отказывает.

– Нынче даже не было времени перед уборкой комбайн свой перебрать, – признался мне Иван Михайлович, – хорошо, ребята выручили, отремонтировали машину.

– Какие ребята? – спрашиваю.

– Коля и Саша, – отвечает. – Первый в девятом классе учится, второй – в шестом.

К старшим сыновьям отец относится требовательно. «Молодежь есть молодежь, – размышляет он. – И погулять любит, и поспать потом. Понятное дело. Только ведь и работу за нас никто не сделает. Потому и толкую: взялся за гуж – не говори, что не дюж.

Нынче отец и сыновья создали на уборке семейное звено. Пять комбайнов входило в загонку. Результат работы записывался на звеньевого, а не на каждого работника в отдельности, как раньше. Упростился учет. Но главное преимущество звеньевой системы не в этом. Взаимовыручка, помощь друг другу, плюс строгая дисциплина и требовательность, исходящие от главы семьи, принесли успех. Директор совхоза «Коммунар», где работают Воронковы, Григорий Прохорович Гриценко, подводя итог работы звена, сказал как-то:

– Нам бы в хозяйстве иметь пять таких уборочных коллективов – и больше не надо. Замечу, что в «Коммунаре» только зерновых сеют двенадцать тысяч с лишним гектаров. Может, через край, как говорится, хватил руководитель, увлекся? Не похоже. Результат Воронковых сам за себя говорит. В Дубровском отделении, где они нынче за три недели убрали хлеб одни, раньше по месяцу работало восемнадцать комбайнов.

На алтайской ниве нынешней осенью трудилось 732 семейных звена. По численности звено Ивана Михайловича самое большое. И выработка на комбайн в нем самая высокая. Убрав урожай в своем хозяйстве, звено выезжало помогать соседям. И вот теперь, вернувшись и сидя уже за столом, они ведут разговор все о том же – об урожае, машинах. Потом самый младший из механизаторов Воронковых, Валерий, расскажет мне:

– В прошлом году демобилизовался из армии, поступать в СПТУ было уже поздно. Так отец и братья вот тут, дома, начали меня готовить к выпускным экзаменам. И что вы думаете? Хорошо сдал!

– Да что вы тут собрание за столом открыли, – нарочито сердится мать, – хоть поешьте как следует, поешьте. Один разговор – о машинах.

– И впрямь, – соглашается старший сын Виктор.

Затем, как бы невзначай, заходит разговор о современном земледельце. Изменился он, что и говорить. Коллективный труд, высокая культура ведения хозяйства формируют и нового хлебопашца. Иван Михайлович вспоминает: раньше случись неурожай – живешь впроголодь. Теперь не то. К тому же как стали землю обрабатывать! Все по науке делается. Грамотные крестьяне стали. Воронкову-старшему это особенно заметно. Ведь еще на его памяти рядовые механизаторы не имели права в магнето залезать: квалификация низка. А теперь трактористы или комбайнеры обязательно должны знать на уровне техника. И знают, потому что подготовка у них солидная, фундамент прочный.

Перемены в быте, условиях труда происходят, что называется, на глазах. Это замечает и молодое поколение Воронковых.

– В нынешнюю посевную, – говорит Виктор, – я работал на К-700. От зари до зари в кабине машины находился и не уставал.

Новые машины облегчили труд земледельца, сделали его высокопроизводительным. И вот семейное звено Воронковых намолотило за сезон 45 тысяч центнеров зерна! Имена механизаторов из далекого алтайского совхоза «Коммунар» становятся известными всей стране.

…Вечер струился прохладой. Догорали за окном верхушки березовой рощи, желтела в поле стерня сжатой пшеницы. Покой и тишина стояли кругом.

– Красота-то какая! – восторженно произнес Сергей Воронков. – Никуда я не поеду отсюда, буду учиться заочно.

– А я люблю шумную степь, когда и ночью светло от машинных фар, – это говорит Воронков-старший.

Неуемный, беспокойный человек. В войну он был наводчиком орудия, сражался на Курской дуге, под Обоянью. Контуженный, израненный вернулся в родное село. В сорок четвертом. Костыли бросил на станции, шагал проселком, превозмогая боль. Старался выглядеть бодрым, крепким. На другой день вышел в поле, где работали в ту пору женщины да ребятишки. Перед уборкой собрал из «разбитых», списанных машин комбайн и на общую радость односельчан выехал за околицу косить пшеницу.

Вскоре Иван женился. Взгляды на жизнь с Екатериной Федоровной совпадали. Красавица, труженица, хозяйка хорошая.

К матери в семье Воронковых отношение особо нежное и почтительное, ей самые богатые подарки в день рождения, к 8 Марта. Вырастить двенадцать ребятишек, о которых на селе никто худого слова не скажет, дело не шуточное. Для всех хватило у этой чудесной женщины материнского тепла и ласки, столь необходимых каждому человеку.

По случаю приезда корреспондента дети просят мать приколоть к кофточке орден «Матери-героини». И когда она это сделала, гордо посмотрели на меня: какова у нас мамка!

– Мама, спляши цыганочку, – просят младшие дочери Марина и Аня.

– Ой, что вы, детоньки…

– Спляши, спляши, мамка, – подбадривают другие. А отец берет уже в руки гармонь.

– Э-эх! По такому случаю! – и пошла выбивать чечетку счастливая мать.

Сыплет переборами гармошка, хлопают ладошами в такт плясунье ребята, и не верится, что Екатерине Федоровне и ее мужу давно за пятьдесят.

Много слышал я, будучи в «Коммунаре», о дружной семье Воронковых и главе ее – Иване Михайловиче. Как депутат райсовета и сельсовета много сделал он добра для людей. Но запомнился мне он за семейным столом, в родном доме. Счастливый, веселый, жизнерадостный. Годы, казалось, не властны над ним.

На прощание Иван Михайлович поделился своими задумками на будущее.

– Тысяч пятьдесят должны намолотить. Еще один сын вернется из армии. Он шофер. Будет в звене свой водитель.

Понятно, что до новых высот добраться будет нелегко; но в дружной семье дело всегда спорится.

У чистой воды

Замысловато петляя, речка бесшумно крадется среди зарослей кустарника и будто приманивает к себе все живое вокруг.

– И все-таки чуть было не убежала от нас река, – говорил первый секретарь Павлоградского райкома партии Владимир Матвеевич Молодан. Я взглянул на него удивленно. Он добавил: – И удержала речушку Валентина Агеева, зоотехник из «Украины».

– «Украина» – хозяйство сильное, и люди в нем приметные, – рассказывал мне по дороге райкомовский водитель и советовал: – Вы непременно послушайте их певцов, зайдите в спортивный комплекс.

– Что верно, то верно. Колхозники наши и отдыхать, и работать умеют, – согласился председатель колхоза Иван Иванович Бабенко. – Для таких и постараться не грех. Да и как иначе, если находишься под постоянным контролем – в одном здании с представителем самого главного органа власти республики нашей работать приходится.

Иван Иванович говорил об этом с улыбкой, но не шутил. Действительно, в той же конторе находится рабочий кабинет депутата Верховного Совета Украинской ССР Валентины Агеевой, той самой, ради знакомства с которой и ехал я в колхоз.

Валентина Константиновна шутку приняла спокойно, с достоинством.

– Так, значит, хотите узнать, как мы речку спасли? – обратилась ко мне. – Что ж, расскажу.

И услышал я поучительную историю. Идя на работу, встретила как-то летом Валентина Константиновна стайку ребятишек, которые явно ее поджидали. Когда она поздоровалась, один из мальчишек вдруг выпалил:

– Тетя Валя, скажите, а дети народ или нет? И если народ, то помогите нам, поскольку являетесь депутатом.

Валентина усилием воли сдержала улыбку:

– Так чего вы хотите?

– Бочаги в речке илом затянуло. Может быть, вы бы где земснаряд попросили? Углубить бы дно.

Земснаряда в колхозе не было. Да и в районе есть ли таковой. Но как откажешь, глядя в эти невинные и верящие в тебя глаза! Пообещала она ребятам «пособить их горю».

– А чем кончилось? – вздохнула Валентина Константиновна. – Пришлось нашему колхозу вскладчину с соседним хозяйством хозяйством покупать землеройную технику. А когда это сделали да углубили места для купания, задумались: технику-то приобретенную можно использовать и дальше. Стали русло расчищать.

Нет, не зря говорят: решение больших задач нередко начинается с малого. И еще: в любом деле человек заинтересованный нужен. Такой, как Валентина Агеева. Не зря на предвыборных собраниях по выдвижению кандидатов в депутаты в высший орган власти республики земляки вновь назвали ее фамилию.

Мы сидели с Валентиной Константиновной в рабочем ее кабинете. Я смотрел депутатскую папку. Рядом со справками об эффективном использовании удобрений в Днепропетровской области, о дополнительных мерах по усилению охраны природы и другими важными документами, подготовленными для рассмотрения в депутатской комиссии по сельскому хозяйству, членом которой она является, лежали и обычные заявления избирателей с просьбой помочь в разрешении того или иного житейского вопроса.

– Не удивляйтесь. Так и должно быть. Ведь в жизни большое и малое всегда рядом стоят, – сказала Валентина. – Вот видите, жалоба от рядовой работницы. Ее оскорбил бригадир. Непременно разобраться надо и призвать грубияна к порядку. Это не мелочь – защитить достоинство человека.

Много судеб людских вместила в себя депутатская папка. А я подумал: сколько же времени и души отнимают у Валентины Константиновны дела общественные. Ведь у нее, зоотехника, много работы и непосредственно в хозяйстве.

– Главное тут, – объяснила Агеева, – людей видеть, понимать их беды и радости. Был в моей практике случай такой. Казусный, однако со смыслом.

Пришел на прием к ней лучший шофер колхоза и говорит:

– Что же такое творится-то, Константиновна? Сын мой Николка на зоотехника решил учиться. Я ему свое дело нахваливаю, а он – зоотехником, и все тут…

Смотрела она на огорченного батьку и вспомнила, как 15 лет назад приехала сюда, в Булаховку. Колхоз и в ту пору в районе был не последним хозяйством, однако до нынешнего порядка было еще далеко. Тогда без сапог резиновых на ферму не ходили. И вопрос, где найти доярку, то и дело возникал и на общих собраниях колхоза, и на правлении. Колхозники подшучивали по этому поводу довольно ехидно: «Доярок нет, зато советчики есть». Это о специалистах.

Перешагнула Агеева через недоверие это. Нет, не пренебрегла им, но с упорством, свойственным натурам одержимым и цельным, добивалась она улучшения условий труда и быта, подымала продуктивность колхозного стада, повышала престиж профессии животновода. И сдвинулось дело. Девчонки вон метят на ферму прийти после школы, парень в зоотехники собрался. Плохо ли?

– За интересы ребят Константиновна горой стоит, – говорили в Булаховке. – Благодаря им она и депутатом стала.

И – опять со смыслом история. Шло собрание, на которое был приглашен председатель Павлоградского межколхозстроя Михаил Шещук. Руководимая им организация строила школу в хозяйстве, строила из рук вон плохо, но говорили все об этом осторожно. Ссориться со строителями рискованно. И тут встала Агеева.

– Не пойму я, – говорит. – Мы платим деньги, а работу с них спросить стесняемся.

– Правильно! – одобрительный возглас в зале. – Вот бы кого депутатом-то нам! Константиновна за общественный интерес постоит. – И намекнул – Кстати, скоро и выборы…

Ее избрали депутатом в районный Совет и дали наказ: сделать все, чтобы школа в селе вошла в строй в ближайшее время. Выполнила его Валентина Агеева. Правда, баталий со строителями было немало. Одна из них кончилась тем, что Шещука освободили от работы.

«Что ж, чтоб не заросла камышами, не заилилась речка, ее и почистить надо», – подумал тогда я. И еще подумал, какое великое право имеют люди у нас: избирать в органы власти таких представителей, которые стоят на страже именно их интересов. Значит, и впредь быть чистым и полноводным руслу реки нашей жизни.

По душе

Неужели и в самом деле было все это? Шумная свадьба, Юрий, застенчивый, ласковый, словно не верящий, что такая красавица будет его женой…

Поначалу жили они хорошо. Дети пошли. Забот прибавилось. Особенно ей. Может, потому и первые выпивки мужа сердито не оговаривала. А он в гостях ли, дома ли в праздник стал все чаще позволять себе лишнюю рюмку. И однажды запил. Не появлялся дома три дня. На четвертый вернулся, глянул на Валентину пустыми глазами и словно выстудил холодным осенним ветром.

Она и тогда ему простила. Услужливая женская доброта опять припомнила извечное бабье утешение: «У других мужья тоже выпивают». И потом много раз «скрашивала» она пьянство супруга. Думала, может, образумится, надеялась, что семья и любовь ее воскресят в нем человека. Решилась даже уехать из родных мест, от дружков его. Но все напрасно. Если человек сам не хочет, как его отвернешь от плохого?

Через несколько лет Валентина вернулась. Уже без мужа. Опустошенная, словно что-то оборвалось у нее внутри, приехала в деревню к матери. Помогала ей по хозяйству, следила за огородом, скотиной – и радовалась: детишки рядом, сыты, обуты. И тихо, спокойно все. Что ж, и так жить можно, оказывается.

Но иногда, как удушье, к ней подступала тоска. По людям, по коллективу, по тем хлопотам, которые постоянно окружают человека, живущего не на отшибе, а общими заботами.

Однажды, собираясь шить штанишки младшему, Виталику, Валентина развернула рулончик с выкройками, которые сделала ей из газет знакомая портниха. Взяла одну, машинально пробежала глазами небольшое объявление: Мценскому комплексу по откорму крупного рогатого скота требуются операторы. «Ишь, какое слово придумали красивое. – улыбнулась Валентина. – Надо будет спросить соседа – он, кажется, там работает, – чем этот оператор занимается?»

Сосед, инженер, придя с работы, немало удивился, застав у себя гостью. А выслушав ее, оживился:

– Ты же грамотная женщина, Валентина. Комплекс – это фабрика. Фабрика дешевого мяса. У нас одних инженеров – 12 человек. Электриков более двух десятков. Я уж не говорю о зоотехниках и ветврачах.

Валентина слушала соседа внимательно. И, странное дело, тот задор, та увлеченность, с которыми он говорил, начали передаваться и ей. Измученная семейными неурядицами, она вдруг отчаянно подумала: «Да что же это, в конце концов, наше женское счастье только в доме? Вот возьму и пойду на комплекс». И на другой день она уже знакомилась с предприятием.

– Знаете, что больше всего удивило меня? Думаете, механизмы, пульты управления, кормоцех? Нет. Порядок.

Шла она домой поздно вечером. Тяжелые облака чуть не задевали за крыши домов. А сердце радостно билось… Думала: народ на комплексе, чувствуется, очень дружный, зарабатывают, говорят, хорошо. Конечно, нелегко будет освоить технику, но разве ж боится этого она?

Анатолий Егорович Фомин, к которому определили ее в помощницы, оказался человеком не очень разговорчивым. Валентине в первый день только и сказал: «Приглядывайся к тому, что я делаю. Технику освоить недолго. Главное – животных научиться чувствовать. С машиной и то надо быть аккуратным, а тут – живое да бессловесное. Не скажет, не пожалуется, если мы не заметим».

Вскоре Валентина стала работать самостоятельно. Лето для животноводов, работающих на комплексе, нелегкое время. К этой поре запасы жома с сахарного завода, которым откармливают бычков, кончаются, животных переводят на зеленку. А ее на такое стадо сколько нужно!

Много было хлопот, разговоров с возчиками. Но эти повседневные заботы были теперь близкими ей. Она даже испытывала какое-то особое чувство удовлетворения, что они заполняют ее жизнь, занимают мысли. Она копалась в специальных журналах, книгах, примеряя все к своей работе.

Как-то операторы повздорили с электриками: плохой свет в цехах.

– А зачем он скоту? – горячились электрики. – Больше лежать будут ваши бычки. А это и хорошо.

– Да что ж тут хорошего? – решительно вступилась Валентина. – Бычок при полном свете ведет себя активнее. Значит, и ест хорошо, и в весе прибавляет лучше. При слабом же освещении действительно спит он много, а растет хуже.

Анатолий Фомин слушал бывшую подопечную и радовался:

– Ну вот. Мне учить ее, считай, уже нечему. Гляди, как бы самому вскорости не пришлось идти за опытом к ней.

Отличных привесов – 1.151 грамм в сутки – получил в прошлом году от каждого бычка Анатолий Фомин. Всего на 53 грамма ниже оказался этот показатель у Валентины Ивановой.

– И еще одна радость у нее, – сказал секретарь партийной организации комплекса И. Б. Богородский. – Квартиру двухкомнатную получила. И вообще, ожила у нас Валентина. Общественница, в художественной самодеятельности занимается. Депутатом райсовета избрали. Уважают ее у нас. Да и сама она себе цену знает. Работой гордится и от других уважения к ней требует.