Текст книги "Алтарь без божества"

И зацветёт синий лён

Льноводы Житомирской области – инициаторы Всесоюзного социалистического соревнования за получение тонны льноволокна с гектара. О мастерах высоких урожаев, о том, как борются они за выполнение своих обязательств, рассказывается в публикуемой корреспонденции.

Куда подевалась усталость! На взгорье показалось родное село. Подпоясанное зеленым кушаком березовых и дубовых рощ, оно встречало возвращающихся с поля сеяльщиков веселым гомоном ребятишек, ярким салютом цветущих садов.

– Так, значит, завтра у меня собираемся, чайку попьем, побеседуем, ну и песни споем! – звеньевая Пелагея Кнышевич весело осмотрела свою пропыленную гвардию.

– Будь спокойна, Максимовна, явимся аккуратно. Дважды приглашать нас не надо!

Эти короткие дни передышки после окончания сева Пелагея Кнышевич, звеньевая льноводов колхоза «Здобуток Жовтня», любила, наверное, не меньше, чем праздники урожая. Они приходили к ней, словно награда за нелегкий труд, за пот лица своего, за тень тревожных раздумий, не оставляющих в посевную даже ночами. Обычно после весенних работ она «делала стол» для звена своего. Припасы, хлопоты не ахти какие, но сколько радости для людей, сколько веселья общего, спокойного дельного разговора!

Посчастливилось нынче и мне побывать за столом Пелагеи Максимовны. Слушал я разговоры собравшихся, следил, как умело, толково направляла его в нужное русло хозяйка, и видел, что не зря о ней говорят в колхозе: «Умеет ладить с людьми».

В любом коллективе, пусть и не очень большом, не все иногда идет гладко. Этого ли не знать Пелагее Максимовне! Ведь звено по выращиванию льна возглавляет она вот уже двадцать лет. Разные люди бывали у ней за долгие эти годы. Случалось, скажет иному на подъеме тресты: снопик, мол, вяжи потоньше, а в ответ услышит: в других звеньях и не такие проходят.

Как поступить звеньевой тут? Можно, конечно, и отчитать «торопыг», но даст ли это добрый эффект? Нет, наверное, лучше всего собраться как-нибудь вместе да потолковать спокойно и мирно о жизни.

Помнит Пелагея Максимовна одну из таких встреч. Собрались подруги ее, разговорились, вспомнили, как до войны их матери возделывали лен вручную – и сеяли, и пололи, и теребили, и снопы околачивали. Вспомнили, как в послевоенные годы ходили они, босоногие девчонки, вместе со взрослыми на льняные загонки. Не знали ни комбайнов, ни механизированных пунктов. И сам по себе повернулся разговор на нужную для Максимовны тему: о сноровке, старании, чести рабочей, о требовательности к себе, о качестве продукции. Зашла речь и о новой технологии выращивания льна-долгунца, о том, что надо бы поговорить в правлении о севе его на мелиорированных землях.

– На них, сказывают, Христина Зуй в колхозе имени Димитрова по 17 центнеров льноволокна получает, – молвила слово Анна Гаевская.

Поддакнула ей Пелагея, да и предложила:

– А не съездить ли нам, девчата, к Христине? Ведь интересно посмотреть.

«Загорелись» девчата. И съездили, и поучились.

– Так вот и двигали дело вперед сообща, – сказала Пелагея Максимовна, когда мы шагали с ней вместе по полю, где только что начали проклевываться изумрудные строчки льна. – По крупицам опыт копили, науку льноводческую осваивали. Конечно, и помогали нам здорово: машинами, удобрениями. Иначе бы разве поднять нам урожайностъ? Когда я звено приняла, мы получали с гектара всего лишь по полтора центнера льноволокна, а теперь к полутора тоннам приближаемся.

И так «шагнули» не только льноводы этого колхоза. С давних-предавних времен выращивают здесь лен. Велики традиции, но, оказывается, простор для разгона еще есть.

С первым секретарем райкома партии Ф. В. Миленьким едем в колхоз «Коммунист» к Петру Илларионовичу Греню, звеньевому-льноводу. Едем к нему неспроста. В какой-то мере Петр Илларионович – олицетворение тех изменений, которые происходят, так сказать, в кадровом составе льноводов за последнее время.

– Раньше, – говорит секретарь райкома, – лен считался у нас в основном культурой женской, а теперь – культурой механизаторов.

Петр Илларионович – крепкий, коренастый, средних лет мужчина. О работе, профессии своей говорит с гордостью. Приехала как-то в гости к нему дальняя родственница – тоже звеньевая-льноводка и тоже, как он, получавшая по тонне льноволокна с гектара. Правда, работала она звеньевой давно, до войны еще. Обошла Петровы поля, спросила, сколько же здесь гектаров на человека приходится.

– Без малого тридцать, – ответил Грень.

Удивилась женщина.

– В моем звене в наши годы приходилось на человека не более гектара.

– Сейчас-то всех удивляет и восхищает наша работа, – смущенно улыбается Петр Илларионович в разговоре с нами, – а одно время к механизированному возделыванию льна относились не очень доверчиво.

Петру Илларионовичу довелось убеждать людей в преимуществах новой технологии. Не словом – делом. Помнится, в первый год треста с его участка шла номером 1,46, а льноволокна получилось по восемь центнеров на круг. Но главный выигрыш был в другом. Немногим более семи человеко-часов составили затраты труда на производство центнера продукции – чуть ли не в три с лишним раза меньше, чем по колхозу в целом. Значительно снизилась и себестоимость льноволокна.

О новой технологии заговорили. И на следующий год за нее агитировать уже не приходилось. Теперь в хозяйстве весь лен выращивают с помощью машин, убирают комбайнами, получая с гектара по тонне льноволокна.

Свыше двухсот льноводческих звеньев Житомирской области достигли в прошлом году такого же результата. А нынче за тонну льноволокна борются шестьсот коллективов.

– Лен – наше золото, – Анна Павловна Старовойт, звеньевая колхоза имени Тельмана, раскрыла свой небольшой блокнотик, но потом, зардевшись, быстро сунула его в боковой карманчик кофточки: – Чего там, я это и на память знаю. По тысяче рублей чистого дохода дает у нас каждый гектар льна. Вы побывайте у нас в сентябре, когда со стлища тресту подымаем. Сколько задора, какое настроение у всех чудесное! Ни соломинки не пропадает. А тресту сдаем не ниже как номером два с половиной.

…Поле, льняное поле. Сколько забот отдают люди тебе! Герой Социалистического Труда Пелагея Кнышевич, Петр Грень, Анна Старовойт и сотни других льноводов. И ты, поле, не остаешься в долгу перед тружениками, одаривая их ежегодно не только голубой улыбкой, но и полновесным урожаем ценнейшей продукции.

Дом сыну

И опять стучат топоры рядом с усадьбой Григория Чабана. Сын Иван «отделяется», строит дом для семьи молодой. Батька улыбается довольно: пятый дом по порядку растет, и все Чабанов.

В воскресенье здесь – муравейник. Старшие братья Ивана – один глину месит, другой кирпич кладет, отец оконные рамы вяжет, дед Кондрат вроде консультанта, тоже топчется тут. Ну, а Ленька – младший из сыновей Григория – у всех на подхвате. Чего с него взять, городской он теперь. Но отец надеется: поездит вот так, поработает с братьями, вернется, вернется в село.

– И чего ты, Григорий Кондратьевич, снова затеял стройку хозспособом? Кому-кому, а тебе-то пошло бы навстречу правление, выделило жилье готовое, – спрашивают, вернее, подначивают соседи. Что им сказать-ответить? Одним словом не отмахнешься, а речь держать – не собрание.

Но мысли на этот счет у него есть. Как-нибудь он поделится ими, объяснит популярно: собственный дом для сына иль дочки – наилучший учитель в жизни. Он молодых от иждивенчества лечит – от той самой болезни души, которая весьма опасна для человека.

Вообще-то Григорий Чабан слывет молчуном, что при его должности – управляющий большим многолюдным хозяйством – как-то даже и представить трудновато.

– А чего много говорить? – улыбается управляющий. – С этими людьми я работаю уже не первый десяток лет. Я понимаю их, они меня. Чем словами кидаться зря, лучше думать побольше.

Думать побольше. Этим принципом руководствовался он, Григорий Чабан, когда завозил сюда новые высокоурожайные сорта фруктовых деревьев, когда добивался расширения площадей, в то время как другие старались уменьшить их. Он думал о том, как сделать рентабельным сад, наладить хранение и переработку фруктов на месте, механизировать труд работников. Сад-комплекс, которым он руководит, дал в прошлом году хозяйству 1.200 тысяч рублей прибыли.

Мы идем по саду с Григорием Кондратьевичем. Здесь только что провели междурядную обработку почвы. Убраны сорняки, земля аккуратно вспахана, взрыхлена у корней деревьев. Неужели сделано это машинами, а не вручную? И как же смогла подойти так близко к стволам этих яблонь техника, не сломав, не поцарапав их?

– Во-первых, – объясняет Чабан, – тракторы были тут небольшие – ДТ-25 и со специальными приспособлениями, а во-вторых, и это, пожалуй, главное, работали-то на них женщины – люди аккуратные, терпеливые. Ювелиры, словом. Женщин-механизаторов у нас целая бригада. Лида Паулюкас, Валя Климанова, Полина Осишная, Оля Гундаренкова, Валя Лупенко – веселые, боевые девчата.

Эта бригада – предмет особой гордости управляющего. В свое время, когда он ставил вопрос о создании тракторного отряда специально для сада, его не поддержали. Кто же из механизаторов согласится все время работать там? Несерьезно. Тогда Григорий и предложил организовать курсы для девушек и женщин. А чего? Садовая техника – тракторы «Владимирцы», электрокар, автопогрузчики – как раз по ним.

Впрочем, хороши в отделении и парни. Вот они, глядят с Доски почета – серьезные, подтянутые, в белых рубашках с галстуками. И я невольно припоминаю услышанное в конторе: «Кого не направляли к Чабану! Со всеми ладил».

– Да, было такое, – согласился Григорий Кондратьевич. – Не верил кое-кто сначала, что сад – это наше богатство. И потому посылали сюда на работу людей, от которых мало толку в хозяйстве.

Как он работал с ними? Как увлек своим интересом к делу? Ответил не сразу. А когда повел разговор, был он вроде бы не о том:

– Мы долго ломали голову над системой премий и поощрений работников наших. И вот придумали. По итогам года – солидное вознаграждение. Но если за это время ты совершил проступок – прогул, опоздал или выпил в рабочее время, – лишаешься премии. Правда, при этом мы оставляем человеку возможность одуматься: работай, веди себя хорошо и получишь премию и за этот год, и за прошедший.

Вот это да!

– Мы понимаем, конечно, – продолжил Григорий Кондратьевич, – сам по себе рубль – воспитатель не очень надежный. Но когда он подкреплен постоянной работой с людьми, требовательностью и порядком – иной разговор. К тому же много значит еще, на что человек эти деньги тратит. Одно дело – на пустяки всякие, другое – допустим, на строительство дома. Вот на это денег жалеть не надо. Собственный дом учит человека вести себя скромно, жить экономно, работать лучше.

– Дело тут в чем? – размышляет Григорий Кондратьевич. – Поставив дом, человек старается в хате уют создать, что-то доделывать в ней начнет. Для этого деньги нужны. Где их взять, как не заработать в колхозе! Значит, трудиться этот человек будет лучше. Между прочим, раньше каждый, начиная самостоятельно жить, прежде всего о чем думал? О крыше над головой. А нынче что получается: машину легковую чуть ли не всякий может и хочет купить, а на дом потратиться не желает.

Сейчас ему, Чабану, односельчане завидуют: три сына рядом работают. Хорошо-то как! И колхозу, и Григорию Кондратьевичу. На старости лет не придется им с женой дни в тоске коротать: дети рядом. Чем он их привязал? Домом. С насиженного места не уезжают люди. И еще тем, что в строгости ребят держал, в работе.

И вообще, толкует Григорий Кондратьевич, не слишком ли мы увлеклись обереганием детей своих? Посмотришь – мальчишка к отцу-механизатору прибежал, а его прогоняют с машины. Это нельзя, то запрещается. Так вот и гасят огонек интереса у ребенка. Потом, правда, вроде ни сил, ни средств не жалеют, чтобы зажечь вновь, да не всегда удается.

И материальные стимулы на этом этапе нередко обратную роль играют. Вон Валерка Дейчман. Сейчас-то он на Доске почета. А ранее, до работы у Чабана? Избаловался парень. Всегда при деньгах, а интересы – кафе да танцы, дружки-приятели. Когда его брал к себе Григорий Кондратьевич, условия поставил правлению: «Будет Валерка строить дом свой, помогите материалами». И, верно, строится. И работник теперь отличный!

О самом управляющем люди говорили охотно. «Работает много. Зимой рыли котлован под холодильник. Кондратьевич с лопатой впереди всех. Холод, а ему жарко. Парень, слушавший разговор, добавил: «А помните, в День Победы ветеранов поздравляли? С дядей Григорием его отец стоял – дед Кондрат. Вся грудь – в орденах. Мы потом у Ивана, сына Кондратьевича, – работает у нас в мастерской, – все про отца и деда расспрашивали.

Кстати, про отца и деда и я Ивана спросил. «Настоящие люди», – ответил он, вкладывая в это краткое определение всю любовь и привязанность к ним. И я невольно позавидовал: счастливы, должно быть, отцы, заслужившие такое искреннее почтение от детей и внуков своих.

Испытано полем

Говорят, человек приходит на землю для добра и хороших дел. Эти молодые люди в прямом смысле выбрали для себя дело на земле. Их более двухсот, и все они выпускники одной, Николо-Шангской, средней школы, правда, разных лет. Такое совпадение желаний привело тут в итоге к результату, о котором кое-где, наверное, могут только мечтать: в близлежащих от школы селах и деревнях полностью решена проблема кадров, и теперь, чтобы стать, например, дояркой в местном хозяйстве, надо выдержать чуть ли не специальный конкурс.

Что и говорить, явление редкое пока, потому и требует к себе особого внимания и изучения. С этой целью я и приехал в Николо-Шангскую школу, к ее директору Александру Александровичу Ковалеву, недавно удостоенному высокого звания «Народный учитель СССР», чьи заслуги в воспитании у подрастающего поколения любви к родному краю, чувства ответственности за судьбу его поистине трудно переоценить.

От души поздравляя его, я, возможно, не очень осторожно сказал ему об этом, Александр Александрович пристально посмотрел на меня и раздумчиво, словно приглашая к разговору, ответил:

– Любовь к родному краю. Чувство ответственности за него… Не слишком ли легко мы говорим порой об этом? Я к тому, что слова рождают чаще всего только слова. А все истинно прочное, осязаемое, в том числе и настоящее чувство долга, и гражданская зрелость, рождаются в длительном и упорном труде. И чем раньше познаешь труд этот самый, тем лучше для тебя и для общества. Возьмем за образец жизнь людей старшего поколения. С малых лет одни из них вставали к станку, другие – шли в поле. Не посмотреть, как работают, а наравне со взрослыми пахать, сеять, жать. Испортило это кого-либо из них? Нет и нет. Я знаю немало односельчан преклонного возраста, уезжающих на зиму к детям своим в города и весной возвращающихся обратно в село, к земле. Надо видеть их радость в этот момент, чтобы понять: вот у кого любовь-то к родному краю! Без слов, не напоказ.

– Александр Александрович, но этот пример наталкивает и на размышления: дети же этих родителей уехали в города? Как случилось, что отцы и матери, столь преданные родной земле, не удержали на ней да и около себя дочерей и сыновей?

– Нелегкий вопрос. Но попытаюсь ответить. По моему разумению, нет таких родителей, которые не желали бы, чтоб дети оставались при них. Но долгое время деревня была основным поставщиком рабочей силы для города. Эта общественная потребность в известной степени заставляла и нас строить воспитательную работу соответствующим образом. А нелегкие условия труда и несовершенство его оплаты, неустройство деревни «помогли» нам. И с годами кое-где, особенно в Нечерноземье, отток молодежи из села стал чрезмерным. Ныне положение меняется…

– А молодежь все равно уходит.

– Уходит, где не сумели ее научить работать на земле с малых лет. Поймите меня правильно. Пробелы, ошибки нашего воспитания, к сожалению, и заключаются в том, что мы или только призываем к труду, или все внимание сосредоточиваем на физической работе, которая в нынешних условиях широкой механизации труда превращается в не очень привлекательное дело. Понимаете, раньше у молодого человека воспитателем была нужда, заставляющая и его, и родителей серьезно думать о жизни с ранних лет. Теперь, когда, так сказать, статус крестьянской семьи изменился, пришел достаток и, более того, кое-где стало наблюдаться свертывание личного хозяйства, детский труд используется все меньше и меньше. Правда, многое от нас, педагогов, да и родителей не зависит еще… Возьмите законы о труде. Мы даем выпускнику документ, что он освоил профессию механизатора. Но по законодательству, пока ему не исполнится 18 лет, он не имеет права работать на тракторе. Даже у отца-комбайнера сын – школьник средних классов не может работать помощником. Ну и получается: тянутся ребята к технике, а мы им говорим: «Ждите совершеннолетия». Говорим и не думаем о том, что огонек-то их влечения к тому времени может и погаснуть.

Лет двадцать назад обучили мы старшеклассников трактор водить. Приняла у них комиссия экзамен, а права не выдает. «Знания отличные, но не положено». Моисеев, бывший в ту пору председателем здешнего колхоза, из себя выходил. Но так ничего и не добился. Единственное, на что мы с ним пошли, посадили сыновей за рычаги: он – своих, я – своих. Случится что, мы, как родители, а не как руководители, «расплачиваться» будем. Кстати, не для похвальбы скажу: что его ребята, что мои стали сельскими специалистами. Ну и то отмечу, что за двадцать лет работы нашей ученической производственной бригады не было в ней ни одного случая травматизма или чего-то подобного.

Говорят, к машинам учеников допускать опасно. А разве к лошади раньше детей безопасно было подпускать? Она ведь и лягнуть, и укусить могла. Тем не менее в 9–10 лет каждый умел и запрягать ее, и работать – на пашне, в лесу. По себе знаю.

– Александр Александрович, а правда, что Вы на любой сельскохозяйственной машине работать умеете?

– Ну так чего же тут особенного? Что бы вы сказали об Игоре Моисееве, если бы узнали, что он танцевать не умеет? Личный пример – он всегда и во всем основную роль играл и играет. Но мы отвлеклись от главного. Нет для нас сейчас задачи более благородной, чем не отпугнуть школьника от машины, не поранить его душу недоверием, не исказить представление о самостоятельности. Будет это – уверен: придет на село молодая рабочая смена, закаленная, добрая, познавшая вкус сладкого хлеба и соленого пота. Именно такие люди и нужны нам. Богатыри, а не белоручки.

Директором школы в Николо-Шанге стал я двадцать семь лет назад. Она размещалась тогда в четырех деревянных зданиях, мало приспособленных не только для трудового обучения, но и для учебы. Хотя относительно трудового обучения в ту пору не было ни указаний, ни рекомендаций, даже разговоров на эту тему не заводилось. Сейчас в гараже школы, заново отстроенной, стоят два комбайна, две автомашины, гусеничные, колесные и трелевочный тракторы, мотоциклы, картофелесажалки и другая сельскохозяйственная техника. На всех этих машинах под присмотром инструкторов успешно работают старшеклассники, члены ученической производственной бригады, за которой закреплено 140 гектаров земли. Ученицы овладевают профессией оператора машинного доения, проходят практику на животноводческом комплексе, шефствуют над несколькими фермами, а парни вместе с аттестатом зрелости получают права механизатора третьего класса. Именно так надо везде готовить настоящих тружеников земли.

– Нашей ученической бригаде исполнится ныне двадцать лет, – продолжил директор. – Она действует, как уже говорилось, круглый год, а не только в «школьное межсезонье» – летние каникулы. Все работы, начиная от завоза удобрений на поля и кончая реализацией продукции, выполняются учениками. Еще раз скажу: если всерьез готовить кадры для жизни, для села, то следует дать подросткам не игру-забаву, а настоящее дело. И не надо забывать: любой труд не интересен, когда не видишь конечного результата. То ли дело: сам вспахал, сам посеял и сам убрал. А урожай у нас хорош, в иные годы до 30 центнеров зерновых с гектара берем. Более двухсот опытов провели ребята на полях под руководством ученых Костромского сельскохозяйственного института. На таком деле можно получить и квалификацию хлеборобскую, и объективное представление о характере крестьянского труда.

– Александр Александрович, я знакомился с организацией труда в бригаде, с условиями работы ребят. Все образцово. Добрые наставники-инструкторы, опытные педагоги. Но вот оканчивают дети школу, приходят в настоящую бригаду, на настоящий комплекс, и тут, мягко говоря, несколько иное дело…

– Очень серьезный момент. Мы, взрослые, нередко преподносим нашим детям труд на земле или как подвиг, или как безоблачную идиллию, хотя сами так думаем не всегда. И правильно думаем. А коль так, то и ребят не надо обманывать. Мы должны внушить им, что, выбирая профессию механизатора или животновода, став ими, они столкнутся и с трудностями. Но преодоление их – не героизм, за который следует ожидать награды, а обычная жизнь. Не могу не вспомнить слова, сказанные Леонидом Ильичом Брежневым на комсомольском съезде: «Молодость – это утро жизни. Это пора, когда человек формируется как личность, как гражданин. Вот почему молодежь должна постоянно учиться. И не только овладевать знаниями. Учиться честному труду, умению видеть жизнь со всеми ее сложностями и трудностями». А почет и уважение придут с делом. Многие наши выпускники стали и орденоносцами, и депутатами, и делегатами. Василий Герасимов и Нина Шарова, Игорь Ершов и Ольга Янина, Александр Белов и Валентина Лепешкина – да разве всех перечислишь, кто стал известен не только в районе, но и за пределами его. А сколько из наших выпускников вышло талантливых организаторов производства, руководителей, специалистов! И все они, оставшись в селе, считают, что нашли призвание. Именно призвание, а не увлечение, которое возникает, как правило, от ослепления внешним, показным. Еще раз подчеркну: вряд ли найдется другое дело, кроме хлеборобского, где раскрывалась бы в такой же мере вся красота человеческая, стойкость и терпение, доброта и отзывчивость, смекалка и талант. Конечно, это уже слова громкие. Но, я думаю, бояться их нам не надо. И мы обязательно говорим это на выпускном вечере, например, на встречах бывших выпускников с сегодняшними школьниками. К слову, такие встречи проходят у нас довольно часто. И как нельзя лучше делают доброе дело. Общаясь почти со своими ровесниками, ученики в непринужденной обстановке узнают о будущей своей работе все, что им нужно. Вообще вопрос связи школы с хозяйством, с тружениками его отлажен у нас. Мы храним материалы о судьбе каждого, кто окончил школу, ведем специальную книгу тех, кто пошел работать на село. Мы стараемся дать юношам и девушкам, вступающим в самостоятельную жизнь, такой потенциальный заряд порядочности, внутренней культуры и трудолюбия, чтобы, придя в хозяйства, они стали образцом для других, а не попали под чье-то дурное влияние.

* * *

…Я был в Николо-Шангской средней школе после того, как там уже прошло своеобразное распределение пожелавших работать в сельском хозяйстве по здешним колхозам и совхозам. Узнал, что четыре девочки идут доярками на комплекс в колхоз «Путь Ленина», где председателем – бывший выпускник школы А. П. Колбин. Еще две претендуют на эту же должность в родном Шарьинском совхозе-технииуме. Восемь парней остаются тут трактористами, трое намерены поступить в сельхозинститут.

Директор совхоза-техникума Г. Н. Симаков спросил Ковалева: «Ну как, Александр Александрович, надежное пополнение идет к нам?» И тот ответил: «Не волнуйтесь, Геннадий Никифорович, испытано полем».

Прекрасная характеристика!