Текст книги "Кризис"

9 октября 1973 года
Новая ситуация: израильский кризис, воздушный лифт и дипломатия по поводу прекращения огня

Богов оскорбляет вызывающее высокомерие. Они возмущены предположением, что события можно полностью предсказать и управлять ими. Наша стратегия была основана на предположении о подавляющей и быстрой победе Израиля – предположении, которое во всех отношениях подкреплялось источниками разведки и израильскими средствами связи. Это настраивало нашу дипломатию на неспешный лад, поскольку время, как мы думали, улучшало нашу позицию на переговорах. Это предположение было опровергнуто телефонным звонком Диница в 1:45 ночи во вторник, 9 октября.

ПОСОЛ ДИНИЦ – КИССИНДЖЕР (у себя дома)

Вторник, 9 октября 1973 года

1:45 ночи

Д: Надеюсь, я не разбудил Вас.

К: Все в порядке.

Д: Я не хотел Вас будить, но Ваш секретарь сказал… Я Вас беспокою, потому что у нас есть оценка ситуации на полночь. Я сижу здесь с военным атташе, который был командиром нашей [неразборчиво]. Положение действительно ставит нас [в] ряд сложных ситуаций, короче говоря, сможем ли мы получить детали, которые нам нужны, а также самолеты. Но я подумал, что если это невозможно сейчас, может быть очень рано утром я хотел бы привести с собой к Вам военного атташе с материалами, чтобы Вы получили полное представление, и вместе мы сможем затем телеграфировать премьер-министру о ситуации, с которой мы столкнулись.

К: Хорошо. Дайте подумать, давайте наметим примерно на 8:00 – или вскоре после 8:00 в комнате с картами в Белом доме.

Д: Хорошо, я буду там.

К: Ситуация осложнилась?

Д: Сложность возникла в плане вариантов, с которыми мы столкнулись. Проще говоря, у нас в районе Суэцкого канала пять пехотных дивизий, что означает около пятидесяти тысяч человек [египтян] и семьсот танков. Хотя мосты за ними разрушены, у них есть выбор продвигаться дальше, оставив канал за собой. Теперь перед нами стоит вопрос, как нам справиться с ситуацией, и это зависит от того, что мы сможем получить – самолеты и т. д.

К: Противотанковые средства проще самолетов за короткое время.

Д: Я предлагаю подождать до утра. Если Вы считаете, желательно, чтобы Хейг тоже принял участие, потому что я приведу своего генерала.

К: Позвольте мне посмотреть, что у меня на завтра на утро.

Д: Большое спасибо. Увидимся утром.

В 8:20 утра в Белый дом Диница сопровождал его военный атташе израильских вооруженных сил Мордехай Гур. Меня сопровождал генерал Скоукрофт. Диниц и Гур мрачно объяснили, что потери Израиля на сегодняшний день были ошеломляющими и совершенно неожиданными. Было уничтожено сорок девять самолетов, в том числе четырнадцать «Фантомов». Эта цифра была высокой, но не совсем неожиданной, поскольку и Сирия, и Египет обладали большим количеством советских ракет класса «земля – воздух». Настоящим шоком стала потеря пятисот танков, в том числе четырехсот на одном только египетском фронте. Диниц умолял меня держать эти цифры в секрете от всех, кроме президента. Если бы они стали известны, арабские страны, стоящие сейчас в стороне, могли бы объединиться, чтобы нанести сокрушительный удар. Многие загадки решились мгновенно. «Вот почему египтяне такие наглые! – воскликнул я. – Как же это произошло?» Гур объяснил, что значительное количество израильских танков было потеряно на пути к полю боя из-за того, что они шли по пустыне со слишком большой скоростью после того, как их не должным образом содержали в резервных ангарах. Я неделикатно напомнил Диницу его предсказание о победе к среде за два дня до этого. Он признал, что «явно что-то пошло не так».

То, что сообщил Диниц, потребует фундаментальной переоценки нашей стратегии. Сирийская армия, хотя и понесла серьезные потери, не была сломлена. Поэтому Израилю будет трудно перебросить свои силы с Голанских высот на Синай. А потери техники Израиля на египетском фронте были примерно равны потерям Египта. Израиль стоял на пороге войны на истощение, которую он не мог выиграть, учитывая неравенство в людской силе. Гур предположил, что наилучшим шансом для Израиля была бы Сирия. Если египетская бронетехника не выйдет за пределы пояса зенитно-ракетных комплексов, израильское наступление на Синае слишком дорого обойдется.

Из этого следовали два вывода: победа Израиля, основанная на имеющихся у него материально-технических запасах, дополненных ограниченным количеством специального высокотехнологичного оборудования из Соединенных Штатов, больше невозможна. Для быстрого завершения войны потребуются крупные усилия Израиля по пополнению запасов. И вскоре потребуется совсем иная дипломатия. Для затяжной войны с неопределенным исходом дипломатия могла бы дать импульс для выхода из военного тупика.

Самой неотложной проблемой было пополнение запасов.

Израиль был так напуган, что Диниц и Гур не знали точно, что больше требуется Израилю, кроме самолетов. Танки, в которых отчаянно нуждался Израиль, были в дефиците, и их трудно было быстро перевезти. Гур предложил доставить несколько единиц из Европы, но даже это заняло бы несколько недель. Было решено, что самолеты авиакомпании «Эль Аль» могут сразу же начать забирать больше расходных материалов и электронного оборудования. Но было вполне ясно, что небольшой израильский флот из семи гражданских самолетов не сможет справиться с транспортировкой тяжелой техники. Что касается более габаритного оборудования, я обещал созвать специальное собрание ВГСД и дать Диницу наш ответ до конца дня.

Гур запросил разведывательную информацию. Я проинструктировал Скоукрофта «сообщить им все, что у нас есть». Я никогда не сомневался, что поражение Израиля от советского оружия стало бы геополитической катастрофой для Соединенных Штатов. Я настаивал на быстрой победе на одном фронте до того, как дипломатия ООН повсюду затвердит арабские территориальные приобретения. «Сейчас мы сосредоточены на быстрой победе над Сирией, – ответил Диниц. – С египтянами это займет больше времени». В конце Диниц попросил меня устроить с ним встречу наедине на пять минут. Он сказал мне, что премьер-министр Меир хочет лично приехать в Соединенные Штаты на час, чтобы умолять президента Никсона о срочной помощи вооружениями. Это мог быть тайный визит. Я сразу же отказался от визита и даже не пытался спросить у Никсона. Такое предложение могло отражать либо истерию, либо шантаж. Визит заставит Голду покинуть Израиль как минимум на тридцать шесть часов. Отъезд в то время, когда идет крупное сражение, будет признаком паники, которая может привлечь к участию все арабские государства, пока еще выжидающие в стороне. Это оставит Израиль без руководителя, когда бесстрашное мужество Голды будет больше всего необходимо и когда, возможно, придется принимать важные решения. (После войны я узнал, что министр обороны Моше Даян в этот самый момент рекомендовал отвести войска в глубь Синая.) И, поскольку ее визит не мог бы быть сохранен в секрете, мы были бы вынуждены занять открытые политические позиции, которые могут уничтожить любую возможность посредничества после войны. Арабский мир будет настроен против нас. Советский Союз получил бы большую свободу действий.

В 9:40 утра в тот же вторник я созвал специальное заседание ВГСД, на котором присутствовали самые высокопоставленные представители ведомств. Персоналу было запрещено появляться в целях повышения безопасности. Я сообщил о разговоре с Диницем и Гуром, опустив цифры потерь в танках. Мои коллеги были настроены скептически. Директор ЦРУ Уильям Колби сообщил, что Израиль успешно действует на сирийском фронте и удерживает свои позиции на Синае; Израиль просто пытался получить от нас максимальную военную помощь до победы в знак неограниченной поддержки не столько в условиях войны, сколько на период после нее. Поскольку я председательствовал на встрече в качестве помощника президента, заместитель госсекретаря Кеннет Раш выступал от Государственного департамента. Не было времени давать какие-либо инструкции; Раш поддержал Колби. Шлезингер не видел проблем с отправкой вспомогательного оборудования, не требующего участия американских специалистов. Но его беспокоило то, что выполнение требований Израиля и, таким образом, поворот в сражении, в котором арабы выиграли, может надолго испортить наши отношения с арабами. Шлезингер подчеркнул различие между защитой выживания Израиля в границах, существовавших до 1967 года, и помощью Израилю в сохранении завоеваний после войны 1967 года. Другие участники согласились.

На мой собственный взгляд, события вышли за рамки такой точной настройки. Было достигнуто соглашение о том, что поражение Израиля советским оружием нарушит политическое, а также стратегическое равновесие на Ближнем Востоке. Таким образом, предотвращение поражения Израиля было в стратегических интересах Америки. Именно в этом деле, а не во время войны мы могли апеллировать к арабским странам тем, как мы вели послевоенную дипломатию. Шесть вариантов будут подготовлены для принятия президентом решения после завершения государственного визита президента Кот-д'Ивуара Феликса Уфуэ-Буаньи позже в тот же день.

ЗАМЕСТИТЕЛЬ ГОСУДАРСТВЕННОГО СЕКРЕТАРЯ КЕННЕТ РАШ —

КИССИНДЖЕР

Вторник, 9 октября 1973 года

9:20 утра

Р: Здравствуйте.

К: Кен, я только что получил от израильтян очень личную информацию президенту, которая не слишком хороша, но хочу поделиться с тобой; и не хочу повторять ее по телефону.

Р: Хорошо.

К: Но я провожу собрание только руководителей ВГСД, и, следовательно, никого из вас тут быть не может. Может быть, мы могли бы трактовать тебя как руководителя в такой ситуации. Почему бы тебе не подойти сюда.

Р: В котором часу?

К: Немедленно. И без какого-либо отчета в Госдепе. Скажи, что ты идешь на встречу со мной.

В то же время мы получили сообщения о том, что советские дипломаты призывали ранее не вовлеченные арабские государства вступить в эту военную заварушку.

ПОСОЛ ДОБРЫНИН – КИССИНДЖЕР

Вторник, 9 октября 1973 года

11:29 утра

…

К:…Анатолий, я только что получил сообщение из Аммана.

Д: Да, о чем речь? Что там происходит?

К: Ну, говорят, что ваш поверенный в делах… позвольте мне зачитать Вам это.

Д: Хорошо.

К: «Советский поверенный в делах попросил о встрече с королем и был принят сегодня утром. Поверенный сказал, что Советы полностью поддерживают арабов в конфликте с Израилем. Он сказал, что Советский Союз считает, что все арабские государства должны вступить в сражение сейчас».

Д: Советский что?

К: «Советский Союз считает, что все арабские…»

Д: Советский Союз?

К: Да.

Д: Считал или воевал?

К: Рекомендовал королю.

Д: Ась?

К: «Король считает это советским требованием к нему отправить свою армию для участия в боевых действиях».

Д: Мы попросили короля принять участие в боевых действиях?

К: Да.

Д: Невероятная история. Это было наше предложение? У меня вообще нет никакой информации. Я вполне мог [с готовностью согласиться] с тем, что мы обсуждаем с ними, и сказать, что мы [неразборчиво], в нашей поддержке арабских стран нет ничего нового. Но, как Вы сказали, чтобы мы просили короля отправить… да?

К: Верно.

Д: Сейчас уточню в Москве. Это была наша инициатива, или это было…

К: Нет, это была ваша инициатива.

Д: Должен сказать, это невероятная история.

К: Вы знаете, я не делаю никаких выводов, но мы очень настоятельно просим вас сдерживать своих людей.

Д: Нет, нет. Вы можете повторить еще раз? Советский Союз считал…

К: «Советский Союз считал, что все арабские государства должны принять участие в боевых действиях сейчас».

Д: Участие в боевых действиях?

К: Да.

Д: Он действительно говорил такое королю?

К: Да.

Д: Хорошо, я сейчас сразу же уточню это с Москвой. Это невероятная история.

К: Хорошо.

Д: Я уверен, что об этой стране мне следует знать (смеется). Я думаю, это действительно невероятно, что он просил его это сделать. Он, может, просто сказал что-то в общем. Ладно, я уточню у Москвы, потом свяжусь с Вами, хорошо?

К: Ладно, хорошо.

…

Утром мы получили дополнительную информацию о том, что Москва давала советы президенту Алжира Бумедьену в таком же духе.

ПОСОЛ ДИНИЦ – КИССИНДЖЕР

Вторник, 9 октября 1973 года

11:37 утра

К: Здравствуйте.

Д: Доктор Киссинджер?

К: Да, господин посол. Нам нужно встретиться с президентом. Это будет невозможно из-за визита президента Кот-д'Ивуара до 4 часов дня. Я дам Вам знать позже.

Д: После 16:00.

К: Да.

Д: Хорошо.

К: Самая точная информация, которую Вы можете мне дать о реальной военной ситуации до встречи, была бы очень важна.

Д: Хорошо. В 4 часа дня Вы ее получите.

К: Хорошо, приготовьте мне ее к 15:00, если сможете.

Д: Отлично. Я сделаю это, а потом Вы свяжетесь со мной после встречи.

К: Я вернусь к Вам после встречи. Я не [знаю], правильно ли Вы оцениваете [нынешнюю] внутреннюю ситуацию здесь. Если Вы и оцениваете ее верно, то не думаю, что в Иерусалиме это делают так.

Д: Относительно чего?

К: О том, что возможно в нашем правительстве.

…

Д: …Я хотел спросить Вас, во вторник утром у меня был поток звонков из сената и палаты представителей – отдельных лиц, спрашивающих, что они могут сделать и какова ситуация.

К: Ну, я не могу обсуждать это с Вами по телефону.

Д: Понятно. Так мы обсудим это, когда я Вас увижу?

К: Хорошо. Вы знаете, мы не возражаем против того, чтобы сенаторы и конгрессмены просили поддержки, если они не начинают уточнять что-либо конкретное.

Д: Верно.

…

СЕНАТОР ФРЭНК ЧЕРЧ (ДЕМОКРАТ – ШТАТ АЙДАХО) —

КИССИНДЖЕР

Вторник, 9 октября 1973 года

11:48 утра

К: Привет, Фрэнк, как дела?

Ч: Хорошо, я в порядке. Знаю, что Вы очень занятой человек, Генри, и я не отниму у Вас много времени.

К: Вовсе нет, всегда рад слышать Вас.

Ч: Побольше бы информации о Ближнем Востоке. Теперь, когда там все вспыхнуло и Вы оказались прямо в самом пекле, я думаю, что единственное, что может из этого вылиться хорошего, – так это то, что эти египетские и сирийские силы сломлены в достаточной степени, чтобы устранить угрозу на долгое время в будущем. Мне было интересно узнать о потерях, понесенных израильским правительством в воздухе, и о том, что мы можем сделать, чтобы помочь восполнить эти потери.

К: Ну, конечно, у нас есть две проблемы, Фрэнк. Одна – помочь, а другая – начать массовый приток вооружений, пока идут боевые действия, – это дело довольно серьезное.

Ч: Но «Фантомы», есть ли способ их протащить? Потому что, как я понимаю, египетские и сирийские войска получают быстрое пополнение от своих арабских союзников.

К: Ну, честно говоря, сегодня мы занимаемся именно этим. А мы, кстати, по поводу других видов вооружения тоже не бездействуем.

Ч: Ага.

К: И это трудно обсуждать по телефону.

Ч: Я понимаю.

К: Но я понимаю, о чем вы говорите.

Ч: Ну, я просто хотел выразить свою озабоченность по этому поводу и думаю, что это трагедия, что эта вещь вспыхнула снова, но так оно и есть. Если мы будем действовать решительнее, думаю, победа будет лучше в сложившихся обстоятельствах.

К: Согласен.

Ч: Хорошо.

К: Я думаю, что по стратегии наши мнения реально совпадают.

Ч: Согласен, Генри. Я просто хотел выразить свои чувства и не…

К: Нет, я рад. Знаете, я не пострадаю ни капельки, если вы скажете что-нибудь публично, если только не станете указывать тип того, что должно быть сделано.

ПОСОЛ ДИНИЦ – КИССИНДЖЕР

Вторник, 9 октября 1973 года

15:45

К: Здравствуйте.

Д: Доктор Киссинджер?

К: Да.

Д: Я объяснил Иглбергеру несколько позиций относительно текущей ситуации в…

К: Ладно, ладно, я очень тороплюсь. В чем дело?

Д: Никаких принципиальных изменений в районе боевых действий нет. Главное, что сегодня мы уничтожили сотню сирийских танков. На Голанских высотах осталось всего тридцать сирийских танков.

К: Вы уничтожили сотню сегодня?

Д: Мы сегодня уничтожили сотню. В районе Голанских высот осталось всего тридцать сирийских танков. Есть больше за пределами высот. Наши потери в самолетах увеличились до сорока девяти с начала войны. Мы потеряли сегодня одиннадцать. Всего их шесть [неразборчиво] Сирия. Остальное может – не имеет смысла, остальные изменения. Египетский фронт остается стабильным. Сегодня они потеряли несколько десятков танков, пытаясь перейти мосты. В местах боевых действий изменений не было.

К: У нас есть сообщение о том, что вы нанесли удар по советскому посольству в Дамаске.

Д: Кто-то только что слышал это по радио, но у нас нет никаких сообщений об этом. Я, конечно, поинтересуюсь в Израиле.

К: Хорошо. Что ж, мне нужно бежать на встречу с президентом.

Д: Хорошо. Я буду ждать Вашего ответа. Спасибо.

После встречи с президентом я передал его решение Диницу в 18:10. Никсон приказал ускорить доставку расходных материалов и самолетов, которые будут отправляться по два в день начиная немедленно. Тяжелая техника – например, танки – не дошла бы до Израиля до окончания боевых действий. Мы гарантируем возмещение Израилем потерь тяжелой техники; таким образом, Израиль будет освобожден от необходимости поддерживать резервные запасы во время боевых действий. Шлезингеру было дано право самому определять степень потребностей Израиля, пока война все еще продолжалась. Если бы он посчитал, что Израилю нужны танки во время боевых действий, он должен был бы немедленно их отправить. Диниц предложил, чтобы Израиль забрал все, что возможно, самолетами израильской авиакомпании «Эль Аль» без каких-либо опознавательных знаков. Об американских воздушных перебросках не было и речи, за исключением случаев, когда танки срочно понадобились бы в экстренной ситуации.

Остаток дня был посвящен технической реализации этих решений. В 19:25 вечера я посоветовал Диницу контактировать со Шлезингером по поводу пополнения запасов. Я также предупредил его, заявив, что новая военная ситуация может потребовать новой дипломатии.

ПОСОЛ ДИНИЦ – КИССИНДЖЕР

Вторник, 9 октября 1973 года

19:25

К: Господин посол. Я разговаривал со Шлезингером. Теперь Вы можете продолжить с Вашими делами. Единственное, еще одно, на что я хотел бы обратить Ваше внимание, – так это на складывающуюся сейчас ситуацию, при которой нам очень трудно сопротивляться предложению о прекращении огня и возвращении к позициям на момент начала боевых действий. Поэтому при разработке своей стратегии вы должны иметь это в виду.

Д: Прекращение огня и возвращение к позициям на момент начала боевых действий, то есть Вы имеете в виду вернуться к старым линиям границы?

К: Прекратить огонь, на какой бы линии они ни находились, – мы с Эбаном обсуждали. Вы можете быть готовы принять это предложение во вторник вечером.

Д: На следующей неделе?

К: Это зависит от тактической позиции. Соединенные Штаты оказались в чертовски трудном положении. Наша тактическая оценка состоит в том, что мы можем оказаться в положении, когда [должны будем] наложить вето на резолюцию, призывающую вас вернуться к границам 1967 года.

Д: Да, но никто не воспринимает это всерьез.

К: Может быть, и нет, но мы можем оказаться перед большинством голосов [против нас]. Наверное, это и несерьезно, но это пройдет, если мы не наложим на это вето, – возвращение к линии, а также их пребывание там, где они находятся после нескольких недель боевых действий, будет чертовски сложно отстоять в общественном мнении. Нет никаких оснований предполагать, что это будет развиваться таким образом. Если бы я был египтянином с некоторым чувством равновесия, я мог бы в какой-то момент сказать русским…

Д: Когда я в последний раз разговаривал с Эбаном, он предполагал, что вы наложите вето на такую резолюцию.

К: Это было в воскресенье. Он сказал мне, что он – во вторник. И вот уже вторник – теперь до четверга или пятницы. На тот момент будет очень сложно.

Д: Естественно, мы сделаем все, что в наших силах.

К: Я имею в виду один конкретный комментарий, который вы сделали.

Д: О том, чтобы позволить…

К: …позволить ситуации медленно развиваться.

Д: Мы не хотели бы по нашей собственной инициативе, чтобы все происходило медленно. Мы просто потратим необходимое время, не больше, чем необходимо…

К: Не думаю, что мы должны обсуждать это по телефону, но я полагаю, что они должны знать в Иерусалиме, как развивается тактическая ситуация. Мы можем затянуть это, но есть предел нашим возможностям. Мы, конечно, не будем предлагать его специально; Вы не должны беспокоиться об этом.

Д: Конечно, нет. Я сообщу им о ситуации, как Эбану в Нью-Йорке, так и в Иерусалим.

МИНИСТР ОБОРОНЫ ШЛЕЗИНГЕР – КИССИНДЖЕР

Вторник, 9 октября 1973 года

19:30

К: Я разговаривал с Диницем, имея в виду то, о чем мы говорили с тобой, и что они будут связываться с твоими людьми. Он также сказал, что в какой-то момент кто-то из твоих сотрудников должен предложить ему увидеться с тобой, и я решительно поддерживаю это.

Ш: Я за.

К: …можно начинать то, что потребуется в экстренном порядке по тяжелому оборудованию.

Ш: Верно. Ты понимаешь, что нам придется взять на себя оборудование [неразборчиво] для «M28» [танков]. Придется расформировать дивизию.

К: Дай им несколько «M48» [танк нового типа].

Ш: Мы довольно хорошо все то подчистили.

К: Кажется, у них достаточно самолетов… они хотят.

Ш: С таким передвижением мы не сможем все сохранить в тайне. Притом что вокруг будут летать всякие израильские самолеты, невозможно будет сделать так, чтобы арабы ничего не обнаружили.

К: Чрезвычайно важно не афишировать все это [настолько], насколько это возможно.

Ш: Верно.

К: Если мы сможем пройти через этот кризис без порождения вражды в отношениях с арабами.

Ш: Русские выкаблучиваются.

К: Да, я собираюсь напугать до чертиков Добрынина минут через пять.

Поздно ночью мне позвонил посол Великобритании, который еще не осознал новую военную ситуацию и опасался, что израильтяне продвинутся слишком быстро, а затем останутся на линии за пределами того места, где начались боевые действия. Он искал способы заработать очки за то, чтобы заставить Израиль остаться на довоенной линии. Но стратегия возврата к статус-кво анте беллум – ситуации до начала боевых действий, которой мы придерживались в начале войны и которую тогда отвергла Великобритания, – больше не имела значения в свете информации, получаемой нами в течение всего дня. Я счел за лучшее дать возможность Соединенному Королевству самому обнаружить для себя новые факты.

ЛОРД КРОМЕР – КИССИНДЖЕР

Вторник, 9 октября 1973 года

23:38

…

Кр: …Мы с Вами, так или иначе, обсуждали это понятие между линиями прекращения огня. Эбан сделал несколько замечаний в Нью-Йорке, которые указали на то, что, если бы политики в Израиле имели возможность делать все, что хотели, они остановятся на линии, и если они сделают это, и это полностью [его личное] замечание. Это вовсе не ПЕВ [правительство Ее Величества]. Я думаю, что очень важно, чтобы США и/или Запад получили по заслугам за то, что их остановили на этой линии. Я думаю, мы хотим подумать над некоторыми формулировками для этого.

К: Позвольте мне подумать над этим.

Кр: Если израильтяне могут вытолкнуть арабов к старой линии и остановиться на ней, а не выходить за ее пределы (о чем мы говорили раньше). Мы хотим отдать должное, если будет позволено, т. е. поставить в заслугу США и всем нам, если сможем, тот факт, что они оказались вынужденными сделать именно это.

К: Согласен. Это была наша стратегия с самого начала.

Кр: Но разве мы проработали какую-либо формулировку по этому поводу? Потому что это могло случиться внезапно.

К: Вы так думаете?

Кр: Ну, это моя личная идея. Это не выводы моего правительства. Это могло произойти совершенно внезапно и очень скоро, что они, израильтяне, дойдут до линии прекращения огня и останутся на месте. К тому же такая стратегия, о которой мы говорили раньше, действительно не очень-то хорошо работает. Понимаете, что я имею в виду?

К: Да. Я понимаю, что Вы имеете в виду.

Кр: Если бы это шло так или иначе, у нас есть проблема, которую мы с Вами обсуждали: если израильтяне столкнут их обратно к линии, а затем останутся на этой линии и не будут продвигаться дальше, тогда у нас возникает новая ситуация в некоем роде, которая нам нужна в дипломатическом плане, прежде чем мы пересмотрим нашу ситуацию с арабами. Я имею в виду поставить себе в заслугу достигнутое, если мы задумаем это сделать.

К: Я не могу не согласиться с этим.

Кр: Мы мыслим одинаково.

К: И я могу Вам сказать, что, если израильтяне перейдут линию границы, они выступят против нас.

Кр: Если они это сделают.

К: Понятно, но если они этого не сделают, вы хотите, чтобы мы взяли на себя ответственность [поддержание статус-кво анте].

Кр: Это мое предложение. Это не моя точка зрения [правительства].

К: Но как бы мы это сделали?

Кр: Не знаю. Вот почему я думаю, почему мы хотим сосредоточиться на формулировках, а это именно то, что, как мы надеялись, должно было бы случиться.

К: Каково Ваше мнение – ну, это происходит уже сейчас.

Кр: Что ж, замечания Эбана в Нью-Йорке, которые подразумевали, что они могут это сделать. Он сделал это сегодня…

К: Чтобы они могли остановиться на линии границы?

Кр: Да.

К: О да, я думаю, это возможно, и мы настоятельно призывали его сделать так.

Кр: О, вы сделали так.

К: Да.

Кр: Тогда Вы можете приписать себе эту заслугу.

К: О да, мы можем приписать себе.

Кр: Хорошо, это прекрасно.

К: Я думал, вам нужно какое-то публичное заявление.

Кр: Да. Если это произойдет именно так, потому что я думаю, что у них будут политические проблемы в Израиле. Думаю, военные захотят пойти дальше.

К: Ну, что, по Вашему мнению, произойдет в Совете Безопасности? Ваши представители планируют предложить какие-то резолюции?

Кр: Нет, совсем нет.

К: Потому что, по-Вашему, на нее будет наложено вето.

Кр: Я не думаю, что у нас есть какое-то конкретное предложение для его выдвижения.

К: Вы имеете в виду прямое прекращение огня.

Кр: Ну, мы могли бы это сделать, но, думаю, Вы почувствовали, и, думаю, мы говорим, учитывая, что это было бы слишком просто. Но я считаю, что если израильтяне остановятся на этой линии, своего рода узаконенной законодательно ситуации, которую мы с Вами обсуждали пару дней назад, то она будет слегка отставать от хода событий. Потому что, как мы полагали, ситуация будет колебаться либо в одну сторону, либо в другую.

К: Верно.

Кр: Но если они это сделают, то я имею в виду, что это избавляет от необходимости самоограничения, что они и делают, и в некотором смысле усложняет западную дипломатию. Я имею в виду в отношении арабов.

К: Я согласен с этим.

Кр: Это все еще вопрос попытки выбора той или иной вероятности и есть ли у нас какие-либо идеи. Заметьте, я не уехал в Лондон. Если у нас есть какие-либо идеи на этот счет, это может произойти довольно неожиданно, и мы должны извлечь из этого выгоду из отношений с арабским миром и всеми остальными.

К: Ваши сотрудники удивлены таким ходом боевых действий?

Кр: Нет. Они идут намного медленнее, чем, как я думаю, мы ожидали.

К: Мы тоже.

Кр: Это единственный элемент неожиданности.

К: Но это две большие разницы.

Кр: Да, но это также дает нам небольшую возможность сообразить, что нам следует делать дальше.

…

Поскольку все лица, принимающие решения, находились в Вашингтоне и не было цейтнота во времени, большинство обсуждений велось на личных встречах, а не по телефону.

Решение о дополнительных поставках включало три вопроса: а) способ доставки; б) отношения с арабским миром; c) политические рамки в свете изменившейся военной ситуации.

На 9 октября никаких вопросов по способу доставки еще не возникало. Предполагалось, что израильские коммерческие авиалинии могут забрать расходные материалы, а остальное может быть доставлено после прекращения огня, как и обещал президент.

Что касается реакции арабов, то между Израилем и США возникла разница во взглядах на перспективы развития ситуации. Израиль предпочитал самые нарочито показные средства доставки. Все американские политики были согласны с тем, что мы должны сделать все возможное, чтобы предотвратить конфронтацию с арабским миром, особенно с умеренными из них, хотя и не настолько, чтобы нанести ущерб американским стратегическим интересам. Мы стремились придать Израилю уверенность и возможность пережить последующие несколько решающих дней, когда исход будет зависеть как от уверенности Израиля в своих силах, так и от наличия у него оружия. Но мы также стремились к неафишированию метода пополнения запасов; мы осознавали необходимость сохранить американское положение в арабском мире.

С этой целью я ответил на другое послание Исмаила от имени Садата, которое прибыло утром 9 октября и в котором была выражена признательность за «добрые намерения» правительства США. Я подчеркнул, что Соединенные Штаты «теперь ясно понимают позицию Египта в отношении мирного урегулирования». В этом духе Соединенные Штаты «желают подтвердить свою готовность провести срочные консультации с заинтересованными сторонами для достижения справедливого мирного урегулирования на Ближнем Востоке. В условиях подобных проблем важно помнить об этой долгосрочной перспективе и избегать конфронтации и ожесточенных споров, в то время как мы стремимся разрешить нынешний кризис…».

Самой сложной проблемой была дипломатическая стратегия, которая развивалась вокруг вопроса о прекращении огня. Предыдущие арабо-израильские войны в 1948 и 1967 годах закончились установлением при поддержке Соединенных Штатов режима прекращения огня на момент расположения боевых сил сторон. К четвертому дню войны такого шага еще не было предложено. Более того, Совет Безопасности Организации Объединенных Наций занялся этим вопросом самым бессистемным образом. Соединенные Штаты призвали к встрече по символическим причинам, но не настаивали на резолюции, чтобы дать Израилю шанс восстановить статус-кво анте беллум. Мы были готовы – в первые дни войны – наложить вето на резолюцию, призывающую к прекращению огня на момент расположения боевых сил противника. Но когда война превратилась в войну на истощение, такая позиция не могла сохраняться бесконечно.

Арабские государства под впечатлением от первых успехов не просили прекращения огня для того, чтобы расширить свои завоевания. Израиль не добивался принятия резолюции, чтобы сохранить возможность решительной победы. Советский Союз стоял в стороне, не желая отделяться от своих арабских союзников, но испытывая беспокойство из-за предупреждений о неизбежной победе Израиля, полученных от Соединенных Штатов, а также опасаясь поставить под угрозу свои отношения с Соединенными Штатами.

Мы считали поражение Израиля – фактического союзника – с помощью советского оружия своего рода подрывом стабильности на Ближнем Востоке и гарантией продолжения войны, нацеленной против интересов Запада и поддерживаемой советским оружием. Мы увидели возможность начать мирный процесс, убедив арабские государства, что Советы могут спровоцировать войну, но не достичь дипломатического прогресса; следовательно, без американской дипломатии не обойтись. Дипломатический прогресс требовал израильского военного успеха, но не до такой степени, чтобы объединить арабский мир против Америки. Нам нужно было сдерживать Советский Союз во время войны, чтобы позволить Америке доминировать в послевоенной дипломатии и тем самым уменьшить влияние Советского Союза. Но когда война зашла в тупик, такая позиция проволочек не могла продолжаться впредь. Как только все стороны поняли новую стратегическую ситуацию, любое предложение о прекращении огня стало вероятным. Если бы мы приняли его, в то время как Израиль потерял территорию на обоих фронтах, война закончилась бы явным поражением союзника Америки. Положение Соединенных Штатов в послевоенной дипломатии было бы серьезно подорвано. Утверждение о том, что только одна Америка из всех сверхдержав может добиться прогресса, было бы дискредитировано. Советское оружие добилось бы успеха; советская дипломатия защитила бы его. Вероятность еще одной войны стала бы высока, поскольку Израиль захотел бы вернуть себе прежнее превосходство; арабы убедились бы, что их оружие поможет выйти из любого тупика на переговорах. Поэтому было крайне важно, чтобы Израиль добился прогресса на каком-то фронте, прежде чем дипломатия, нацеленная на прекращение огня, наберет обороты. Это означало необходимость достижения прогресса на севере против Сирии. Пока египетские войска оставались в зоне вдоль Суэцкого канала, которая была защищена батареями ЗРК советского производства от воздушных атак, южный фронт, вероятно, оставался в патовой ситуации.