Текст книги "Допустим, ты – пришелец жукоглазый…"

Генри Лайон Олди
Допустим, ты – пришелец жукоглазый…

(семинар молодых авторов на «Звездном Мосту-2007»)

Самое интересное в этой жизни, дамы и господа – это не наши семинары. Как ни хочется похвалиться, погладить себя-любимого по маковке, а правда дороже. Самое интересное – потом читать о них в Интернете. В частности, один молодой, но уже сильно пьющий писатель, придя на наш прошлогодний семинар в трудном для «отравленного организма» состоянии, позже в подробностях описал, как ему было плохо, тяжко («Водки из горла было слишком много…») и, главное, скучно. Он сказал следующее:

«Присутствовал на лекции Олди. Это, безусловно, была лекция, никакой не доклад. Чувствовал себя как на уроке по литературоведению. Жалко, конечно. Ожидалось некоего рода шоу. Вообще – излишняя серьёзность вредит такого плана действам. Народ всё-таки нужно развлекать, а то у него скулы от зевоты сводит. Минус вам, господа.»

Что ж, минус – так минус. Поэтому в качестве увертюры мы сразу хотим заявить: если кто-то хочет, чтобы мы его развлекли, пусть приходит после семинара. Мы спляшем качучу на столе, зажмем в углу несколько молодых талантов – то есть, найдем, чем заняться для взаимного увеселения.

А сейчас – время слегка поразмыслить. Тоже, кстати, вполне увлекательное занятие, если привыкнуть.

Обратите внимание: когда в последнее время обсуждается фантастика – на форумах, в диспутах, в ЖЖ и т.д. – от автора требуют подробного знания фортификации (как строится замок, и как он штурмуется), конструкции доспехов (чем отличается шлем-салад от шлема-бургиньона), устройства квантового двигателя и аэродинамических свойств ковра-самолета… От него практически никогда не требуют одного: знания основ ремесла писателя. Владение композиционными основами текста, приемы стилистики, художественные средства выразительности – нет, этого, извините, не надо. Хотя бы знания, каким образом в глаголах пишутся окончания «-тся» и «-ться» – и того не требуется. Литературное мастерство от азов до высшего пилотажа становится не важным. Это как бы не обязательно, а местами даже излишне. Знаешь, чем один шлем от другого отличается, и все в порядке – тут ремешок, а тут без ремешка. Более того – едва заикнешься о конструкции предложений, или отличии дактиля от ямба – в тебя летят все корки, ибо писатель пишет, как дышит. Правда, один ровно дышит и после десятикилометрового забега, а другой без одышки и на третий этаж не поднимется. Но это уже мало кого интересует.

Поэтому хотя бы здесь (и мы очень рады, что в этой аудитории вас, уважаемые коллеги, собирается много) хотелось бы поговорить о странном – о закономерностях и особенностях литературного направления «фантастика».

Мы не изрекаем истину в последней инстанции, мы просто делимся своими соображениями. И доклад хотим традиционно начать со стихотворения:

 
Допустим, ты – пришелец жукоглазый,
Со жвалами, в хитиновом покрове,
Рожденный на планете Ыбламаунт
В созвездии Нелепо-ли-намбяше,
И, ветром галактическим несомый,
На био-крио-трио-звездолете
К нам в мегаполис тупо залетевший,
Как залетает дура-малолетка,
Поверив ослепительному мачо.
 
 
Допустим, ты родился при Иване
Не Грозном и не Третьем – Годунове,
Хоть никаких Иванов Годуновых
В истории отнюдь не наблюдалось,
А тут, гляди, взяло и наблюлось.
И с этой исторической развилки,
Чудес в ассортименте стартовало:
Отечество без каверз процветает,
Америка накрылась медным тазом,
И в космос полетели москали.
 
 
Допустим, ты – король подземных эльфов,
Гномья лесного принц и канцлер орков,
Ты – посох мага, ты – топор героя,
Ты – болт из потайного арбалета,
И артефакт чудесный – тоже ты.
Вокруг тебя империи трясутся,
На кладбищах пируют некроманты,
Сражаются друг с другом кто попало,
А ты им и руки не подаешь,
Поскольку и велик, и бесподобен.
 
 
Допустим, ты – фантаст-недописатель,
Который допускает то и это,
Воображает множество безделиц,
Придумывает массу несуразиц
И кучу зарабатывает денег
Таким своим извилистым талантом.
Нет, денег мы, пожалуй, не допустим –
Уж больно фантастично допущенье.
Но в остальном…
 

Итак, сегодня мы будем говорить о фантастических допущениях. Недавно на сайте журнала «ЕСЛИ» нам предложили задать тему для опроса читателей. Мы спросили: «Что позволяет отнести художественное произведение к фантастике?». Нами были предложены несколько вариантов ответов, а результаты опроса получились следующие:

Наличие в произведении оригинального фантастического допущения: 52,21%

Личное мнение читателя, которому никто не указ: 37,38%

Наличие в произведении элементов традиционного фант-антуража: 6,85%

Книга написана автором, зарекомендовавшим себя как писатель-фантаст: 1,85%

Мнение критиков и литературоведов: 0,86%

Книга издана в соответствующей издательской серии: 0,43%

Книга награждена премией на одном из фантастических конвентов: 0,43%

Всего проголосовало: 701 чел.

Подавляющее большинство утверждений приходится на две первые позиции. Фантастическое допущение – решающий фактор, главный признак фантастики. Не книжная серия, не жанровые премии, не авторское самопозиционирование, даже не наличие традиционных элементов антуража (хотя, как по нам, у этого параметра подозрительно высокий процент сторонников!) – первое место за фант-допущением, второе – за личным мнением читателя. Личное мнение рассматривать нет смысла – оно и в Африке личное мнение, что тут комментировать?! – а допущение попытаемся рассмотреть подробнее.

Фактически опрос (на базе проголосовавшего контингента) показал отношение к фантастике, как к явлению литературы. Более половины опрошенных считает, что фантастикой художественный текст делает оригинальное фантастическое допущение. Т.е. фантастика воспринимается как творческий метод – использование особого литературного приема для усиления тех или иных качеств текста. Чем, собственно говоря, фантастика отличается от всей остальной литературы? – исключительно наличием этого самого фантастического допущения. Более ничем. Композиция текста, архитектоника сюжета, стилистические особенности, язык, персонажи, поднимаемые проблемы, психологические характеристики – все, что есть в любом, какое ни возьми, направлении литературы, есть и в фантастике. По крайней мере, должно быть. Фантастика – это не «недолитература», из которой что-то вырезано на манер аппендикса (упрощенный, облегченный вариант для ленивых и нелюбопытных), а совсем даже наоборот. Это именно литература плюс фантастическое допущение, которое, в общем, тоже литературный прием. Все находится в общей плоскости.

Это единственное отличие, никаких других у нас нет.

В фантастике можно использовать все остальные литературные приемы «иных краев и земель». Можно закрутить детективную интригу с расследованием в фантастических декорациях, можно использовать приемы романтизма, символизма или постмодернизма. Можно писать историческую фантастику – фактически исторический роман плюс фантастическое допущение. При этом, на наш взгляд, очень важно, чтобы допущение было не только фантастическим, но и оригинальным. Кое-кто, проголосовавший за данный пункт, как потом выяснилось в личных разговорах, именно этот момент не вполне осознал. Эльф в лесу и звездолет в космосе сами по себе на оригинальность давно не претендуют.

Отсутствие новизны, оригинальности превращает фантастику в конструктор «ЛЕГО»: из набора всем знакомых кубиков складывают вроде бы разные игрушки. Фантастику кастрируют, выхолащивая саму ее суть: фантазию, творческое воображение. Мы видим положительную тенденцию в том, что в опросе лидирует именно метод, инструмент в его первозданном виде – который в умелых руках может дать очень много. Хочется верить, что читатели уже объелись псевдофантастическими штамповками, и голосуют за новизну, за возвращение фантастике ее исконной сути – если помнить о первичности оригинальности.

Проблема же кроется в том, что фантастическое допущение зачастую мутирует в блеклую формальность. Все читали книги про войны эльфов, орков и магов, про имперских космодесантников, которые крошат в капусту всяких злыдней – нехороших инопланетян, отколовшихся ренегатов, межпланетные банды. Что в подобных книгах фантастического?! Звездолеты, гиперпереходы, бластеры, роботы, инопланетяне – это все уже было. Выдумано давным-давно и использовано тысячи, десятки и сотни тысяч раз предыдущими авторами. Где здесь фантастика? Что ты, дорогой автор, лично придумал? Назвал планету по-другому? У тебя звездолет не фотонный, а мультигравитационный? Эльф, маг, барон, дракон и самогон – дракон будет у меня не черный, а буро-зеленый, и у него будет четыре рога… Ах, как я здорово придумал! А эльфы у меня будут толстыми и сильно пьющими – ой, здорово, таких эльфов еще не было!

По формальным признакам это – фантастика. Но нам кажется, что это псевдолитература, мимикрирующая под настоящую фантастику и паразитирующая на ней. В итоге фантастическое допущение – решающий фактор в фантастике – начинает исчезать, уступая сцену зомби-близнецу.

Отсюда мы получаем очень интересную «жанровую» специфику. Всем известно, как мы «любим», когда фантастику называют жанром. Сами мы придерживаемся другой теории: жанр – это роман, повесть, рассказ и т.д. А фантастический роман, детективный или производственный – это типология второго порядка. Но дальше «жанр фантастики» (казалось бы, по типу допущения) начинают дробить, получая отчего-то не осколки, а те же «жанры», только маленькие: научная фантастика и фэнтези (городская, эпическая, героическая, юмористическая), киберпанк (паропанк, дизель-панк), космическая опера – ну, сами подсказывайте! – утопия-антиутопия и пр.

И вот мы задумались: а что это все есть? Как говорят приличные люди, зуб даем – не жанры. Жанр – это единство формы и содержания! Какое единство формы и содержания в киберпанке?! Никакого – совершенно разные произведения внутри ниши, разная форма, разные содержания, а вроде бы одно и то же: киберпанк, да?

И, кажется, нашли решение.

Вспоминая такую занудную вещь, как идейно-тематический анализ, мы любим повторять: тема всегда конкретна, идея всегда абстрактна. Идея – это лозунг, слоган, если угодно; главная, подспудная мысль. Она лежит на дне, как крупная рыба. Допустим, в самом простом варианте: «убивать – отвратительно», «да здравствует добро» или «всех мочить в сортире!» А если без лишних шуток: допустим, власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно – вот это идея. «Не верь, не бойся, не проси» – идея. Дополнительные примеры можете подобрать самостоятельно.

Тематический же материал всегда предельно конкретен. «Конфликт магических кланов Алой и Белой Орхидеи на фоне гражданской войны в Брейкдаунском королевстве» – тема. Четко прописано: ГДЕ, ЧТО, КОГДА. Место действия, время действия, стороны конфликта. Или: «Трагедия Клинского побережья как итог действия тектонического миксера, изобретенного профессором Мураками». Опять видим – что, где, когда. Значит, тема. Вот это «что происходит» (набор действий и событий), «где происходит» (время и место, век и география) и «как происходит» (форма, в которую облекаются действия и события) и позволяет потом сказать: фэнтези, мол, или антиутопия.

Именно тематический материал некие господа взяли, выделили в отдельные нишки и назвали «жанрами». Что такое фэнтези в массовом понимании? – определенная форма структурирования тематического материала. Чисто тематические понятия – время действия (ну, примерно хотя бы), место и характер действия… Структурировали (магия, острые уши, длинные клинки) – получилась фэнтези. А это – космическая опера (галактика, звездолеты, империя притесняет повстанцев); опять тематический материал налицо. Сразу понятно – есть технологии, позволяющие летать в космос и т.д. Можно хотя бы примерно понять, о чем будет написано.

Мы еще не знаем КАК, но О ЧЕМ – уже знаем, хотя бы в общих чертах.

Фактически – краткий вариант аннотации.

Весь кромешный ужас ситуации в том, что как только тему (верней, общий контур темы) назвали жанром, так хитрый издатель тут же положил эти псевдо-жанры в основу страшного слова «ФОРМАТ». Слышали такое – «формат» в нынешней издательской ситуации? Вот он, родимый, и говорит, что в нише, где четко обозначен контур темы (космическая опера, героическая фэнтези, маг с посохом, звездолет с дюзой) становится тесновато. Все, что выходит за рамки востребованного тематического материала – НЕ-ФОР-МАТ. Издатель вас меряет даже не по приемам написания – стилистика, и т.п. Он вас меряет по организации темы. По слову, которое будет написано на книжной полке в магазине. Тематический материал позволяет читателю легко ориентироваться в содержании книги, еще не прочтя ее, еще только стоя у прилавка, знать заранее, какой материал и под каким углом лег в основу текста.

Обрисовал тему в привычных границах – попал в «формат». Вышел за рамки намеченных тематических кругов – «неформат». Даже не форма – формат.

Прокруст-разбойник.

В итоге фантастическое допущение не просто перестало нуждаться в оригинальности. Оригинальность стала лишней. Магическая контора трудится в современном мегаполисе? – отлично, валяйте, допускайте! Не вы первый, не вы сотый. И ярлык: «городская фэнтези». Без вас придумали, до вас придумали – вы не творцы, вы потребители и распространители. А ведь фантастическое допущение – не самоцель. Оно вводится как элемент повествования, способный заострить проблему, показать под неожиданным углом, довести до гротеска, рассмотреть в необычном ракурсе. Короче, фантастическое допущение вводится в текст для чего-то! Прием нужен для достижения цели. Как только он становится приемом ради наличия приема, слово «фантастическое» можете выбрасывать на помойку.

И мы для себя решили хотя бы примерно очертить типологию фантастических допущений.

1. Научно-фантастическое допущение

(здесь можно условно наметить два типа):

– Естественно-научное допущение.

– Гуманитарно-научное допущение.

Зачастую научную фантастику сводят к научно-технической фантастике. Гиперболоид инженера Гарина, машина времени, космические корабли, фотонный двигатель, мутант-хомомух, мыслящий чип в ягодице. Аномалия известных законов природы, потрясающее открытие профессора Курочкина, новые технологии и всякие перипетии, которые с этим связаны, происходящие в обществе и жизни героев. Это и есть «естественно-научное допущение». Но история, социология, психология, право или лингвистика – это все тоже науки. По ним люди защищают диссертации, заканчивают институты; в наличии учебники и теории – чем же эти науки хуже химии, физики или астрономии?

Тем, что это другой класс наук?

Если фантастическое произведение построено на основе культурологических или социальных допущений (нюансы социума андрогинов или особенности культуры восьмиполых жукоглазов) – это тоже научная фантастика. Она оперирует научной картиной мира, использует данные конкретных наук, в их рамках делает фантастическое гуманитарно-научное допущение, на основе науки экстраполирует, интерпретирует, в конце концов… В науке ведь тоже сначала создаются гипотезы; потом, если они подтверждаются, гипотезы становятся теориями – фактически сперва тоже делается допущение. Не подтвердилось – остается фантастическим; подтвердилось – делается научным.

Назвать произведения, где используется первый тип допущения, легко. Но и со вторым не труднее: хоть из классики, хоть из новинок. «Вавилон-17» Дилэни (столкновение с новым языком, как иным способом мышления), «Vita Nostra» Дяченко (люди как части вселенской, Божественной речи), наша «Богадельня» (искусственное создание «бога» для воплощения новой реальности «по Платону»), «Око Силы» Валентинова (криптоистория) и «Человек в высоком замке» Дика (альтернативная история) – это все научно-гуманитарная фантастика, а не, скажем, фэнтези, в чем мы глубоко убеждены.

2. Мистическое допущение.

У нас как принято: ежели вампир – значит, мистика.

Г. Шолем, исследователь мистики иудаизма, однажды сказал примерно следующее: «Мистика – это плохо различимые огромные фигуры в тумане на том конце пропасти». Мы с вами стоим здесь, через пропасть перелететь, как правило, не можем, а вдали, в тумане, что-то (кто-то) шевелится. Отсюда закон мистики: мистическое допущение нельзя называть по имени. Нельзя его конкретизировать.

К примеру, если в старом доме три столетия подряд живет семья, поколение за поколением, и каждая вторая женщина в роду скоропостижно умирает от малокровия, едва достигнув тридцати трех лет – это мистика. Как только выясняется, что в доме живет клыкастый кровосос Джонни, мистика заканчивается. В ту же секунду. Допущение меняет характер, но об этом изменении – позже.

Мастера мистики – Лавкрафт, Майринк, Кафка. Когда вы хотите написать мистическое произведение, даже если читатель будет криком кричать на всех форумах: «Вы расскажите, что же там происходит?!» – отвечайте: «Не могу!» Мистика – это когда я знаю, ЧТО происходит, но я не знаю, КАК. Не знаю, КТО это делает, не знаю, какими способами. Наблюдаются и описываются только внешние эффекты проявления неизвестной силы. А как зовут силу, мы не знаем.

И не получаем ответа: то ли пикты с холмов спускаются и творят безобразия, то ли в подвале поселился Ктулху с длинными щупальцами, то ли инопланетный монстр шалит, то ли дружелюбный пришелец нас «дружелюбит», как у него получается. Мистика безымянна. Мистическое допущение – ввод на сцену фактора, у которого нет названия, четкой формы и закономерности.

Скажи: «вампир» – все, уже не мистика. Клыки есть, а мистики нет. Допущение такого рода – самое загадочное из всех фантастических допущений, как, собственно, мистике и положено. Мы бы сказали: на свету мистики нет. Как только вы допущение выведете на свет и назовете по имени… Еще Хичкок говорил: когда дверная ручка в ночи начинает со скрипом поворачиваться, всех зрителей трясет, а как зашел маньяк, весь в крови – эффект пропал, противно, но не страшно.

Мистика – скрип дверной ручки.

3. Футурологическое допущение.

В данном случае рассматривается будущее, формы и пути развития нашего (или не нашего, но это реже) социума. Космическая эра человечества, освоение галактики; умирающая или воскресшая Земля – развились или деградировали технологии, изменилось общественное устройство, и что из этого вышло; как люди живут через пятьдесят, сто, двести, тысячу, миллион лет. Стагнация, расцвет или катастрофа, человечество вымерло, перешло в волновую форму, скатилось в каменный век или к злобной анархии типа «Безумного Макса».

К примеру, возьмем всем известную повесть Стругацких «Трудно быть богом». Основное допущение какое? – футурологическое. Все остальное вытекает из него. И полевой синтезатор «Мидас», который делает золото, и космические полеты, и институт экспериментальной истории, и, наблюдатели, а позже прогрессоры – все-все-все вытекает из футурологического допущения. История Земли развивалась таким образом, что мы достигли описанной в повести общественной фазы с соответствующими техническими возможностями и этическими императивами.

Соответственно, мы видим поведение Руматы и остальных землян, обусловленное этикой общества будущего. Достигнув высот цивилизационного прогресса, мы полетели на другие планеты, столкнулись с другими социумами (в данном случае – исторически отсталым), возник институт наблюдателей, затем появились прогрессоры, у них возникли проблемы этические, цивилизационные и всякие… Для читателя (для обитателя Арканара вертолет – фантастика, и об этом – позже) имеется только футурологическое допущение, как элемент фантастики.

Ибо все остальное для читателя не фантастично, а скорее исторично и социально, или является следствиями и частными проявлениями основного ФД.

Да, в этих рамках может иметь место и социальная фантастика, и научная фантастика с акцентом на технику будущего – космические полеты, нано-технологии, биотехнологии, продление жизни, бессмертие и тому подобное. Это уже зависит от того, на чем автор желает заострить внимание читателя. А в целом база такой фантастики – футурологическое допущение, которое может быть с уклоном в НФ, в социальную, в психологическую фантастику, утопию-антиутопию; в фэнтези, в конце концов.

4. Фольклорное допущение.

Что такое фольклор и с чем его едят, наверное, объяснять не надо. В текст вводятся персонажи фольклора, ситуации фольклора, архетипы фольклора – все, что угодно. А вот цели для такого допущения могут ставиться разные. Комический эффект: царь Кощей чахнет над златом, работая клерком в банке. Трагический эффект: Емелю засадили в ГУЛАГ и заставили работать на лесоповале по щучьему велению, по чьему-то хотению. Это может быть инверсия, попытка через фольклорные допущения подчеркнуть какие-то черты нашей современности, решение проблемы на контрасте, желание столкнуть лбами повседневность и архаичность.

Повторяем, задачи могут быть совершенно разными. Но важно, что используется конкретный национально окрашенный фольклор, влекущий за собой цепочку ассоциаций – уже наработанных временем, архетипических. Возвращаясь к нашему предыдущему вампиру Джонни, – получив имя вампира, он делается не мистическим, а фольклорным допущением. Он из сказки, из легенды пришел, а не из мистики.

Фольклорное допущение, как по нам, делится на три подвида:

– Сказочное допущение:

Хорошее определение: «Сказка – жанр устного народного творчества, художественное произведение волшебного, авантюрного или бытового характера С УСТАНОВКОЙ НА ВЫМЫСЕЛ». То есть, сказка слушателями (и, главное, рассказчиком) позиционируется как вымысел: этого не было нигде и никогда. Очень важный акцент. Когда мы вводим сказочное фольклорное допущение, мы, заранее улыбаясь (или с серьезной миной), говорим:

«Мы это рассказываем для неких целей, но этого не было».

Это прием, пример, это сказка. Это вымысел. Да, «сказка – ложь, да в ней намек», но намек будет потом, а ложь – изначально, как платформа для намека.

Кроме того, в сказках добро и зло, типы персонажей, характеры и социальная роль героев – всегда статичны. Даже если в сказке разбойник раскаялся, то это его статичная, обозначенная изначально роль: раскаявшийся разбойник. А если Кощей Бессмертный вдруг перековался, психологически мотивировав это на ста пятидесяти страницах, и стал творить добро, просвещая и наставляя малых сих – это уже не сказка. В сказке такого не может быть по сказочному закону. Да, мы можем так написать свое произведение, даже Кощея ввести в роман можем, но фольклорное допущение от таких экспериментов перестанет быть сказочным, а переберется в следующие подвиды.

Речь в данном случае идет не о литературной сказке – Гауф, например, – а о сказке народной, традиционной.

– Легендарное допущение:

Чем легенда отличается от сказки? – одним, зато очень важным фактором. Здесь тоже может появиться богатырь, плут, ведьма, дед Житень… Но легенда всегда имеет жесткую и четкую привязку ко времени и месту действия – нашему, реальному: это происходило вот здесь и тогда-то.

Легенды Крыма; легенды Флоренции; легенды папуасов-киваи с острова Вату-вара. Прописано: на каком острове состоялось действие легенды, под какой горой в Крыму возник в итоге легенды некий источник целебной воды… Легенда частично основана на реальных исторических событиях. Отсюда непременный историзм легендарного фантастического допущения. Просто абстрактный упырь, вурдалак, гложущий кость на кладбище – вполне себе, если надо автору, сказочное допущение. А граф Дракула, валашский господарь Влад III, он же Влад Цепеш, воевавший с турками – легендарное допущение.

– Мифологическое (мифо-эпическое) допущение:

Этот тип фольклорного допущения, как нам видится, отличается от сказочного и легендарного тем, что миф тесно связан с очеловечиванием природы и персонификацией явлений. Боги, титаны – по большому счету, стихии или законы жизни социума. Этот крылатый за любовь отвечает, а этот – за брак. Этот – главный по морям, эта – начальница всей мудрости земной.

Дело не в том, что автор взял элементы мифа (героев, названия, местность) и ввел в свой текст. Дело в глобальности представлений внутри фантастического допущения, связанного с очеловечиванием нечеловеческих сил и явлений. Стоит ли приводить примеры? – вряд ли. Любой это сделает не хуже нас.