Текст книги "Мировая кабала. Ограбление по…"

В случае с Натаном Ротшильдом в 1815 г. информация о победе англичан в битве при Ватерлоо была получена благодаря тому, что Ротшильд проявил недюжинные способности в организации информационного обеспечения своей деятельности и при этом формально не нарушил законов. Однако сегодня добывание информации игроками на рынках чаще всего связано с откровенным воровством, причем 99 % случаев такого воровства остаются не раскрытыми.

Речь идет о приобретении и использовании инсайдерской информаций.

Инсайдерская информация (инсайд) – это «внутренняя» информация различных организаций и компаний, имеющая гриф «для служебного пользования», «секретно» и т. п. Ростовщики имеют своих агентов (инсайдеров) в стратегически значимых государственных ведомствах и организациях, особенно тех, которые определяют финансовую политику (центральный банк, министерство финансов и т. п.), а также в компаниях, выходящих на фондовый рынок.

Инсайдерами могут быть министры, президенты компаний и банков, управляющие и самые рядовые сотрудники, имеющие доступ к документам, компьютерам, базам данных, ЛПР (лицам, принимающим решения). Благодаря этой агентуре ростовщики имеют доступ к инсайду, который позволяет принимать им наиболее эффективные решения на рынке и получать миллиардные прибыли.

Различия в доступе отдельных участников рынка к информации фактически перечеркивают важнейший постулат «экономической» теории mainstream, согласно которому «рыночная экономика» существует там и тогда, где и когда все участники рынка принимают решения на основе объективной и достаточной информации. В реальной жизни этого нет, поэтому фондовый рынок – совсем и не рынок, а просто площадка, на которой одни грабят других.

Как справедливо пишет Юрий Баранчик, «биржа – это относительно цивилизованный отъем средств теми, у кого есть доступ к инсайдерской информации, у тех, кто такого доступа не имеет. Инсайдерская информация лежит в основе всего биржевого процесса»[48]48
  Ю.Баранчик. Мировой кризис и конспирология: PRO и CONTRA. Часть первая. // Интернет. Сайт «Фонд стратегической культуры».


[Закрыть].

Различия в доступе к информации, важной для принятия решений на бирже, определяются, прежде всего, степенью приближенности того или иного участника рынка к вершине мировой финансовой пирамиды, а таковой является Федеральная резервная система.

Одним из выдающихся инсайдеров многие эксперты считают бывшего руководителя Федеральной резервной системы США А. Гринспена.

После своей отставки в 2006 г. он занялся инвестиционным менеджментом и до недавнего времени был советником компании «Полсон» (Paulson & Co. Inc.), основатель которой, Джон Полсон, известен тем, что в 2007 году, играя на рынке недвижимости, больше всех в мире выиграл на глобальном обрушении кредитных рынков. Прибыль компании в указанном году составила 4 млрд. долл. (норма прибыли 550 %). И в 2008 году компания оставалась одним из наиболее удачных игроков на инвестиционном рынке[49]49
  Е.А.Роговский. Научно-технический прогресс и кризис. // США. Канада. Экономика. Политика. Культура, № 10, 2009


[Закрыть].

Виртуозно владеет инструментами информационного управления финансовыми рынками такой не менее известный, чем Гринспен, финансист, как Джордж Сорос. Успех к этому спекулянту пришел в результате постоянной «медвежьей» игры, т. е. игры, рассчитанной на понижение рынка. Сама же игра ведется, как говорит Сорос, с помощью разработанной им «теории рефлексивности фондовых рынков». Суть этой теории в том, что решения о покупке и продаже ценных бумаг принимаются не на основе текущей ситуации на рынке, а на основе ожиданий цен в будущем. Поскольку ожидания – категория психологическая, они могут формироваться с помощью СМИ и различных аналитических изданий. Сорос без стеснения говорит, что он активно влияет на «ожидания» людей.

Но это лишь половина того, что определяет его успех. Вторая половина, о которой Сорос умалчивает, – доступ к инсайду.

«Считают, что своими удачами Сорос обязан дару финансового ясновидения. Хотя некоторые данные свидетельствуют о том, что в принятии важных решений Джордж Сорос использует инсайдерскую информацию, предоставляемую высокопоставленными чиновниками политических, финансовых и разведывательных кругов крупнейших стран мира. В 2002 году Парижский суд признал Джорджа Сороса виновным в получении конфиденциальных сведений в целях извлечения прибыли и приговорил к штрафу в 2,2 млн. евро»[50]50
  Последняя ставка Джорджа Сороса // Известия, 12.11.2004.


[Закрыть].

Пожалуй, одной из наиболее влиятельных финансовых структур на Уолл-стрит является банк Годман Сакс (согласно различным источником он входит в состав главных акционеров Федерального резервного банка Нью-Йорка). Этот банк находится на первых строчках различных рейтингов благодаря инсайду, а также традиционно тесным связям с Министерством финансов США. Вот и во время нынешнего кризиса Голдман Сакс благодаря своему особому статусу остался «на плаву» (в то время как целый ряд других инвестбанков Уолл-стрит «пошли на дно»). Несмотря на все меры предосторожности, предпринимаемые этим банком, иногда все-таки он «засвечивается» при использовании инсайда.

Приведем один пример. В 1993 году инвестиционный банк Голдман Сакс вынужден был заплатить 9,3 млн. долл. за использование инсайда (5 млн. долл. в виде штрафа и 4,3 млн. долл. в виде незаконно полученной прибыли). Дело в том, что банк узнал раньше других о том, что министерство финансов прекращает выпуск казначейских облигаций с 30-летним сроком погашения. Банк при этом даже не спорил, чтобы не поднимать лишнего шума. Против ряда менеджеров Голдман Сакс были предъявлены уголовные и гражданские обвинения.

Если резюмировать все случаи, связанные с разбирательствами по поводу использования инсайда, то можно прийти к выводу: конкуренция на фондовых рынках сводится в первую очередь к конкурентной борьбе за обладание инсайдерской информацией.

Такой известный автор, как Жак Аттали, который тесно связан с финансовой олигархией, признает: обладание информацией становится главным условием успеха тех, кто играет на финансовых рынках. Такое преимущество позволяет «посвященным» (т. е. имеющим доступ к инсайду) решать двуединую задачу: контролировать рынки и получать прибыли за счет других участников. «Рынки находятся под властью тех, кто может предоставлять капиталы в зависимости от имеющейся информации. Это банкиры, аналитики, инвесторы – «посвященные»…В реальности существует ограниченный круг лиц, получающих особые, несправедливые дивиденды от экономической и финансовой информации о рентабельности проектов… «Посвященные» – не наемные работники и не инвесторы. Обычно это посредники, которые присваивают себе основную часть национального достояния, созданного благодаря технологическим и финансовым инновациям. В современном мире они важнее, чем держатели капитала: владеют временной рентой (информацией) и извлекают из нее доход. Больше всего «посвященных» в Соединенных Штатах. Однако по определению они – «граждане финансового мира»»[51]51
  Ж. Аттали. Мировой экономический кризис…А что дальше? – СПб.: Питер, 2009, с. 139–140. Конечно, не со всеми тезисами автора можно согласиться. Например, он говорит, что «посвященные» – это лишь посредники, но не инвесторы и держатели капитала. Следует отметить, что любой «посвященный» в результате операций на финансовых рынках получает прибыль, а, стало быть, становится «держателем капитала». Следовательно, противопоставлять «посвященных» и «держателей капитала», по нашему мнению, неправомерно.


[Закрыть].

Уже многие десятилетия страны с «рыночной экономикой» борются с мошеннической практикой использования инсайдерской информации. Трудно понять: борются или делают вид, что борются. Например, в США эта борьба уже продолжается более века: первое судебное разбирательство об инсайдерской торговле имело место в 1903 году. Однако до Великой депрессии 1929–1933 гг. никаких законов о борьбе с инсайдом в Америке не было. Вообще до этого времени вмешательство государства в жизнь рынков ценных бумаг было минимальным. Впервые вопросы борьбы с инсайдом были затронуты в принятом Конгрессом США в 1934 году Законе «О ценных бумагах и биржах» (известный как Закона Гласа-Стигалла). В 1988 году был принят специальный закон, исключительно посвященный борьбе с инсайдом и ответственности за использование этого метода обогащения. Однако, несмотря на достаточно широкую законодательную базу, богатую практику американских судов по рассмотрению дел об использовании инсайда, подключение к борьбе с использованием инсайда правоохранительных органов и даже спецслужб, количество громких скандалов, связанных с инсайдом, в Америке не уменьшается[52]52
  И.В. Гетьман-Павлова. Защита инсайдерской информации за рубежом // Бизнес и банки, № 6, 2010.


[Закрыть]. Впрочем, такая же картина наблюдается во всех странах, ставших на путь построения «рыночной экономики», включая Российскую Федерацию.

Если забыть всякие «умные» слова о таком институте «рыночной экономики», как «фондовая биржа», которые написаны в толстых учебниках по «экономике», то она есть обычное казино, или игорный дом. Во многих странах принимаются законы, которые запрещают или ограничивают игорный бизнес. Вот и у нас в России решили ввести ограничения на деятельность казино. А про биржи – молчок. Более того, довольно часто от наших «профессиональных экономистов» и представителей денежных властей можно слышать сетования: у нас, мол, с биржами плохо, отстаем от «цивилизованного» мира; надо, чтобы все предприятия участвовали в игре фондового рынка. То есть предприятиям реального сектора предлагается не создавать новые товары, а играть; а призом в игре должны стать активы этих самых предприятий. В сообщениях СМИ по «экономической» тематике глагол «производить» вытесняется глаголом «играть». Вот одна из трезвых (к сожалению, достаточно редких) оценок биржи:

«По сути…биржи – что-то вроде многих казино, связанных между собой электронными нитями, где на табло (вместо зеленого стола) предлагают трейдерам (игрокам) скачущие курсы акций (вместо фишек). Если на фондовых биржах учесть в индексах экономическое состояние всех участников мирового процесса, а это около миллиарда предприятий, среди которых 50 тысяч крупнейших компаний, а не 30 по туманному индексу Доу-Джонса, наружу тут же вылезет вся лживость теории индексов и валютных курсов. А сейчас вранье, выгодное биржевым мошенникам, приводит к тому, что, когда индексы Доу-Джонса говорят о том, что активы надо срочно продавать, на самом деле их как раз выгодней скупить…Неспроста, заманивая новичков в биржевые аферы, финансовые гуру снимают с себя ответственность заявлениями, что на бирже легко проиграться до выстрела в висок! И здесь схожесть с казино очевидна»[53]53
  Э.Котляр. Рынок – безбрежное бандитское фуфло! // Московская правда, 10.04.2009.


[Закрыть].

На кон азартной игры, которая постоянно ведется на фондовой бирже, ставятся предприятия и компании, банки и страховые общества. То есть все, что представлено на рынке «фишками», которые называются акциями. В результате «фишки» переходят от одного игрока к другому. Кто-то остается вообще без «фишек», а у кого-то (хозяев казино) собирается все больше и больше «фишек». На языке «профессиональных экономистов» это называется процессом «слияний и поглощений» (merges & acquisitions). На самом деле «слияния» бывают крайне редко, норма фондового рынка – «поглощения». Раньше спекулянты играли на рынке зерна, металла, нефти и других сырьевых товаров (речь идет об игре на товарных биржах). Теперь игра пошла «круче» – на фондовых биржах продаются и покупаются предприятия и компании, на которых работают тысячи, а иногда десятки тысяч человек, а покупателями их продукции являются миллионы или даже десятки миллионов людей. За период 1997–2007 гг. в десяти ведущих промышленно развитых странах было зарегистрировано более 40 тыс. слияний и поглощений[54]54
  А.Г.Саркисянц. Слияния, поглощения и банкротства в банковской сфере // Бизнес и банки, № 38, 2009.


[Закрыть].

Очевидно, что азартных игроков, которые стали обладателями счастливого приза в виде «поглощенной» компании, мало интересует техническая реконструкция, обновление продуктового ряда, снижение издержек, новые инвестиции и т. п. проблемы. У них совершенно другое отношение к приобретенным компаниям: теперь это уже не «предприятие», не «производственные мощности», не «основные фонды и работники», а всего лишь «нефинансовый актив», который надо подешевле купить, а затем подороже продать на фондовом рынке. Итак, реальный сектор «экономики» стал окончательно неконкурентоспособным по сравнению с финансовым сектором.

Бурное развитие фондовых рынков после Второй мировой войны, особенно в последние два-три десятилетия прошлого века, обусловило быструю деиндустриализацию развитых стран, включая Америку. «Профессиональные экономисты» поспешили «научно обосновать» этот «прогрессивный» процесс, назвав его переходом от индустриального общества к «постиндустриальному обществу». Появились и другие красивые названия: «новая экономика», «экономика знаний», «экономика услуг» и т. п.

Мы уже говорили о такой «азартной игре» ростовщиков, как депозитные операции банков с частичным резервированием. При этой игре, по крайней мере, формально ростовщики несут ответственность перед инвесторами (называемыми применительно к правилам этой игры «вкладчиками»). Благодаря развитию системы государственного страхования депозитов в некоторых развитых странах вкладчикам (в целом «на круг») удается вернуть хотя бы часть своих средств (правда, как правило, существенно обесценившихся).

При игре на фондовом рынке проигравшие (т. е. ограбленные) инвесторы не вправе рассчитывать на защиту со стороны правоохранительных органов и компенсации. Потеря средств на фондовом рынке называется «рыночными рисками», которые инвестор, согласно законам, добровольно берет себя.

Игра на фондовом рынке похожа «русскую рулетку», но только она гораздо более рискованная. При игре в «русскую рулетку» в барабан револьвера из шести патронов закладываются пять «пустых», а один настоящий. При игре в «фондовую рулетку» наоборот: из шести патронов пять настоящих, а один «пустой». То есть, кому-то из «непосвященных» игроков удается выиграть, однако основная масса профанов проигрывает. Таким образом, создав ценные бумаги и фондовый рынок, ростовщикам удалось добиться еще большей легализации своей грабительской и мошеннической деятельности.

Поведением большей части населения западных стран сегодня управляют финансовые рынки – фондовый, валютный, кредитный, денежный. А поведение это напоминает поведение азартного игрока в карты, рулетку или кости. Игра идет «в одни ворота»: выигрывают те, кто управляет финансовыми рынками, а проигрывают все остальные. Такую экономику нередко называют «экономикой казино». Очевидно, что скоро эти «остальные» уже все проиграют (многие уже все проиграли, но еще не осознали этого, так как продолжают играть на заемные деньги). Думаю, не стоит напоминать о том, какова судьба человека, вконец проигравшегося. Иногда он кончает жизнь самоубийством. Иногда у него находятся сердобольные родственники, которые за него уплачивают долг. Но чаще всего он становится долговым рабом того, кому проиграл. Конечно, у азартного игрока вырабатывается патологическое отвращение к труду. Но в «исправительно-трудовых учреждениях», о создании которых ростовщики успевают заранее позаботиться, заботливые «воспитатели» сделают все возможное для того, чтобы восстановить утраченные трудовые навыки бывших «игроков»[55]55
  Сегодня в США и некоторых других странах Запада заключенные в тюрьмах стали использоваться в качестве бесплатной рабочей силы. Тюремные учреждения сдают заключенных в аренду частным предпринимателям или сами организуют то или иное производство. Мы становимся свидетелями появления новой разновидности капитализма – «тюремного капитализма»


[Закрыть].

Глава 6. «Денежная революция»: создание центральных банков

Я считаю, что институт банков более опасен, чем вооруженная армия. Если американский народ позволит частным банкам управлять выпуском валюты, банки и корпорации, которыми заправляют банкиры, будут отнимать у людей всю их собственность до тех пор, пока их дети не проснутся бездомными на земле, когда-то завоеванной их предками.

Томас Джефферсон (1743–1826), один из авторов Декларации независимости США, третий американский президент (1801–1809)

Важнейшим шагом на пути дальнейшего укрепления позиций ростовщиков было создание центральных банков. К созданию таких институтов подталкивала алчность наиболее влиятельных ростовщиков, которые желали монополизировать в своих руках дело выпуск законных платежных средств государства и получать за счет этого эмиссионный доход. Алчность усиливалась их желанием поставить под свой контроль все общество через управление денежным предложением.

В создании центральных банков был заинтересован весь «класс ростовщиков»: этот институт должен был организовать координацию деятельности всех банков, стать «генеральным штабом» своеобразного «денежного картеля».

Выше мы уже отчасти затрагивали вопрос деятельности центральных банков в связи с практикой «частичного резервирования» коммерческих банков. Для «подстраховки» банков, которые в условиях «частичного резервирования» имели склонность к банкротствам, центральный банк стал осуществлять такие функции, как:

• надзор за деятельностью коммерческих банков;

• регулирование их ликвидности с помощью норм обязательного резервирования, рефинансирования кредитов коммерческих банков, «стабилизационных кредитов», операций на «открытом рынке» (продажа и покупка ценных бумаг у коммерческих банков), операций на валютном рынке, выкупа так называемых «токсичных» («мусорных») активов и т. п.;

• организации и регулирования рынка межбанковских кредитов и т. д.

Короче говоря, центральные банки призваны защищать «классовые интересы» ростовщиков посредством:

1) создания у общественности устойчивого ощущения, что с коммерческими банками «все в порядке» и что о своих вкладах ей беспокоиться не надо (о них беспокоится центральный банк);

2) попыток предотвращения возможных банковских паник и кризисов, когда действительно «запахнет дымом» (хотя возможностей у них для этого мало);

3) организации «тушения пожара» (т. е. борьбы с банковским кризисом), если он все-таки возникнет, «заливая» его спасительной жидкостью под названием «ликвидность».

Мы уже не говорим о том, что в интересах ростовщиков именно центральный банк «в плановом порядке» организует «пожары», называемые банковскими кризисами.

Для повышения своей социальной значимости ряд центральных банков развитых стран после Второй мировой войны стали декларировать такие цели, как «обеспечение полной занятости», «обеспечение экономического роста», «борьба с инфляцией» и т. п. Такая деятельность центральных банков получила очень серьезное название: «денежно-кредитная политика». По большому счету все это можно назвать PR-акциями «генеральных штабов» ростовщиков, призванными скрыть их истинные цели и задачи. У центральных банков с первого дня их создания действительно была своя «денежно-кредитная политика», но совсем не та, которая сегодня официально представляется общественности.

Главной целью реальной (а не декларированной) «денежно-кредитной политики» центральных банков является обеспечение главным ростовщикам мирового господства. Для достижения этой цели центральные банки решают ряд конкретных задач, связанных, прежде всего, с концентрацией в руках главных ростовщиков мирового богатства:

• сохранение системы «частичного резервирования» как основы узаконенного воровства денег клиентов;

• увеличение предложения кредитов (в том числе за счет стимулирования спроса на кредиты);

• поддержание инфляционных процессов как способа скрытого налогообложения общества в пользу ростовщиков;

• периодическая организация банковских, финансовых и экономических кризисов в целях экспроприации имущества должников и скупки ростовщиками обесценившихся активов и т. п.

Нередко центральные банки выходят за рамки своей «профессиональной» деятельности (денежно-кредитной сферы) и внедряются в сферу политики. Например, участвуют в подготовке войн и революций: такие «политические проекты» создают хороший спрос на деньги ростовщиков и ведут к еще большему сосредоточению мировых ресурсов в руках главных ростовщиков. Понятно, что эта сторона деятельности центральных банков не находит своего отражения в их официальных отчетах.

Чтобы лучше понять истинные цели и задачи центральных банков, методы их достижения, лучше начать изучение их деятельности не с глянцевых официальных документов (годовых отчетов, тематических докладов, планов деятельности и т. п.), а с истории их создания и деятельности в прошлом. Будем в данном случае руководствоваться словами евангелиста Луки, который сказал: «Ибо нет ничего тайного, что не сделалось бы явным, ни сокровенного, что не сделалось бы известным и не обнаружилось бы» (Лк, 8:17).

По поводу того, что считать первым центральным банком, в литературе существуют некоторые разночтения. Одни авторы считают, что таковым является Банк Швеции, основанный в 1668 году. Другие считают, что это Банк Англии, учрежденный в 1694 году. Мы сосредоточим внимание на втором из названных институтов, поскольку влияние Банка Англии на развитие международной финансовой системы несравненно больше. Во-первых, модель Банка Англии использовалась многими другими странами для создания своих центральных банков. Во-вторых, в какие-то периоды истории Банк Англии оказывался центром, из которого шло управление мировой финансовой системой.

Чтобы понять, откуда взялся Банк Англии, необходимо сделать небольшое отступление общего порядка: созданию центральных банков во многих странах предшествовали буржуазные революции, а эти революции так или иначе провоцировались ростовщиками, которым монархи мешали заниматься их процентным бизнесом.

Предыстория создания Банка Англии такова.

Под влиянием Реформации, которая только начала разворачиваться в Европе, английский король Генрих VIII (1509–1547) существенно ослабил законы, касающиеся ростовщичества. В первой половине XVI в. ростовщики значительно расширили предложение золотых и серебряных монет, в стране наблюдалось оживление хозяйственной деятельности. Но вот к власти пришла дочь Генриха VIII королева Мария Тюдор (1553–1558), которая опять ужесточила законы о ростовщичестве. Предложение монет существенно снизилось, в стране наступила депрессия. После пятилетнего правления власть от Марии перешла к ее сестре – королеве Елизавете I (1558–1603). Для того, чтобы привести в порядок расстроенное в стране хозяйство, она решила взять под контроль выпуск денег в свои руки. Прежде всего, она приняла решение сделать чеканку золотых и серебряных монет исключительной прерогативой Королевского Казначейства. Потребность в ростовщиках резко снизилась, проценты по их кредитам стали минимальными. Королева Елизавете I вступила в прямое противостояние с ростовщиками. Ростовщики стали готовить революцию, сделав своим ставленником Оливера Кромвеля. Кончилось все, как мы знаем, свержением короля Карла I, роспуском парламента, казнью монарха. Конечно, эти события нельзя объяснить исключительно тем, что королевская власть взяла в свои руки чеканку монеты, но это – важная причина английской революции. На трон был посажен Яков Стюарт (1685–1688). В стране началась гражданская война, которая не давала ростовщикам возможности полностью установить свою власть.

И тут на сцене появляется Вильгельм (Уильям) Оранский – надежный ставленник ростовщиков. Как считают историки, его приход к власти был поддержан голландскими и английскими ростовщиками. Стюарты были сброшены с престола, а место Якова занял Вильгельм Оранский, который стал называться Вильгельмом III (1688–1702). От имени и по поручению группы ростовщиков переговоры с новым королем вел известный в те времена аферист Уильям Паттерсон (до этого он пытался сделать большие деньги на колонизации Панамского перешейка, но безуспешно). За свою «услугу» по предоставлению кредита они потребовали от Вильгельма Оранского встречной «услуги»:

• во-первых, согласиться на создание специального банка, который бы был монопольным эмитентом бумажных денег, имеющих хождение по всей стране;

• во-вторых, этот банк должен был стать эксклюзивным кредитором правительства, выдавая ему кредиты под 8 % годовых в обмен на долговые расписки правительства (облигации);

• в-третьих, разрешить банку частичное резервирование своих обязательств, т. е. фактически позволить делать деньги «из воздуха»;

• в-четвертых, основным «резервом» банка предлагалось сделать не золото, а долговые расписки правительства; за счет последних должно обеспечиваться полностью кредитование правительства, а также выдача иных кредитов.

Фактически в «проекте» У.Патерсона содержались все основные элементы современного механизма эмиссии денег центральными банками развитых стран (за исключением того, что в «проекте» еще предусматривалось использование золота, хотя его роль уже была второстепенной).

В основном все требования ростовщиков были удовлетворены (хотя не полностью – например, права на эмиссию общенациональных денег сохранялись и за другими банками).

Так возник Банк Англии, при этом он имел право выпускать кредитных денег (бумажных фунтов стерлингов) в два раза больше, чем было золота в запасах. В первый же год Банк Англии выдал королю кредит на сумму 1.200.000 фунтов стерлингов при наличии золота в подвалах банка на 720.00 фунтов стерлингов. Кредиты правительству и проценты по ним погашались за счет налогов. Такая система устраивала как ростовщиков – акционеров Банка Англии, так и правительственных чиновников, т. к. они получали доступ к постоянному источнику кредитов. При такой системе быстро росли прибыли акционеров Банка Англии и правительственный долг. Система порождала беспредельную коррупцию, способствовала сращиванию финансовой мощи ростовщиков и «административного ресурса» правительственных чиновников. В убытке был лишь английский народ: он нес налоговое бремя, порождаемое долгом. Кроме того, на него ложились все тяготы кризисов, которые были неизбежны при быстром росте долга. Наконец, надо учитывать, что часть кредитов Банка Англии не была обеспечена ни золотом, ни товарами. Поэтому вопреки устоявшимся представлениям, что «в те времена инфляции быть не могло», в стране происходил рост цен, который в первую очередь бил по простым англичанам. Началось «бегство» от бумажного фунта в золото. Поэтому уже в 1696 г. король издал закон, запрещающий Банку Англии платить «натурой», т. е. золотом. Таким образом, уже через несколько лет после основания Банка Англии механизм денежной эмиссии стал таким, каков он сегодня в США и других развитых странах.

Очень скоро, однако, для правительства «славное время» закончилось: долги росли столь стремительно, что никаких налогов на их обслуживание и погашение уже не хватало. Единственным способом для властей выйти из этого «тупика» было начать войну. Действительно, началась серия войн Англии за захват колоний и мировое владычество… Результатом этих войн было еще большее ослабление властей при одновременном укреплении позиций акционеров Банка Англии и других ростовщиков. В конце XVIII века золотые резервы Банка Англии были настолько истощены войной, что в 1797 г. правительство запретило вообще проводить какие-либо выплаты золотом.

В 1816 году после наполеоновских войн в Англии был введен золотой стандарт, предусматривавший свободный размен бумажных фунтов на желтый металл Банком Англии. Однако Банк Англии сразу же стал выпускать банкнот существенно больше, чем было золота в его подвалах, что способствовало возникновению кризиса 1825 года. После этого в Англии появилась достаточно влиятельная группа сторонников «обуздания» эмиссионной активности Банка Англии – так называемая «денежная школа», представители которой считали, что кризис 1825 г. возник по причине «отрыва» эмиссии денег Банком Англии от его металлического запаса. Да и печальный опыт короля Уильяма по фактическому «отсоединению» денежной эмиссии от золота, который кончился разгулом инфляции в конце XVII– начале XVIII в., также вспомнили.

Представителям «денежной школы» противостояла так называемая «банковская школа», представители которой считали, что эмиссия денег центральным банком должна определяться не запасами золота, а увязываться с потребностями хозяйства в деньгах. Эта увязка должна обеспечиваться выпуском банкнот под обеспечение векселей, т. е. в конечном счете, товарами. Не вдаваясь в детали тогдашней дискуссии между двумя школами, отметим, что она затрагивала лишь деятельность Банка Англии. А о полном резервировании коммерческих банков почти никто не вспоминал.

В 1844 г. наступил новый рубеж в развитии Банка Англии. Мы выше уже упоминали о том, что в указанном году был принят так называемый Акт Пиля, который вводил ряд новшеств в деятельность центрального банка страны.

Во-первых, устанавливалось, что Банк Англии получает исключительные права в деле эмиссии банкнот в стране. При этом, правда, другие банки не лишались права эмиссии, но максимальный объем их эмиссии фиксировался на уровне 1844 года.

С этого момента Банк Англии получал фактически право на 2/3 всей эмиссии банкнот в стране, и с каждым годом эта доля увеличивалась. Другие банки постепенно «выходили из игры»: за 1844–1921 гг. эмиссионную деятельность прекратили все банки кроме Банка Англии (207 частных банкирских домов и 72 акционерных банка). Это не означало, конечно, ослабления позиций других банков. Многие из них продолжали наращивать свои капиталы и активы. Но теперь они стали заниматься исключительно эмиссией безналичных (депозитных) денег.

Во-вторых, определялся высокий уровень золотого покрытия банкнотной эмиссии Банком Англии. В определенной мере шаг по обеспечению высокой степени золотого покрытия эмиссии был для Банка Англии делом не только внутренним. Ведь Великобритания была инициатором распространения золотого стандарта по всему миру, и она обречена была на то, чтобы собственным примером показать, что такое настоящий золотой стандарт.

Вместе с тем, следует отметить, что действие Акта Пиля вплоть до отмены золотого стандарта в 1930 году неоднократно приостанавливалось, что давало возможность центральному банку страны значительно увеличивать эмиссию бумажных денег.

Завершая разговор о Банке Англии, следует сказать, что с самого начала он был частным предприятием, принадлежащим не государству, а отдельным лицам. Среди акционеров-учредителей были король и королева, которые сделали первый взнос в сумме 10 тыс. фунтов стерлингов. Затем еще 633 человека внесли суммы, которые были более 500 фунтов, что давало им право голоса на собраниях акционеров. В 1946 г., т. е. через два с половиной столетия после создания Банк Англии был национализирован правительством лейбористов (кстати, список тогдашних акционеров до сих пор остается засекреченным), собственником акционерного капитала стало государственное казначейство[56]56
  Величина акционерного капитала Банка Англии на момент национализации была равна 14, 55 млрд. ф. ст. Акционеры взамен своих акций получили облигации 3 % государственного займа. Примечательно, что каждая акция в 100 ф. ст. менялась на облигации с номиналом 400 ф. ст. Таким образом, акционеры не были обижены.


[Закрыть]. Еще раньше, в 1931 г., когда Англия отменила золотой стандарт, золотой запас Банка Англии был передан в казначейство (министерство финансов). Однако и сегодня Банк Англии де-факто управляется не правительством, а частными банками лондонского Сити: «Банк Англии как был, так и продолжает оставаться частным банком, проводящим в жизнь интересы конкретной, очень узкой группы лиц»[57]57
  А.Лежава. Крах «денег», или как защитить сбережения в условиях кризиса. М.: Книжный мир, 2010, с. 49. Формально капитал Банка Англии уже более шести десятков лет принадлежит государству. Слово «частный» в данном случае подчеркивает то, что Банк Англии независим от правительства, следовательно, находится под сильным влиянием частных банков. С приходом к власти правительства консерваторов в 1979 г. Банк Англии действительно попал под контроль министерства финансов. Однако в 1997 г. кабинет Тони Блэра восстановил полную независимость Банка Англии в вопросах денежно-кредитной политики.


[Закрыть].