Текст книги "Об утверждении личности"

Изъ всего вышеизложеннаго я надѣюсь уже ясно, что этой центральной идеей является идея послѣдняго освобожденія.

Это значитъ, что человѣкъ, сознавая себя несвободнымъ, стремится къ освобожденію въ силу изначальнаго волевого опыта. Съ точки зрѣнія позитивизма освобожденіе возможно только во внѣшнемъ планѣ нашей жизни: человѣкъ сталкивается въ концѣ концовъ съ неумолимыми законами необходимости и подчиняется имъ. По мнѣнію позитивистовъ, индивидуумъ въ историческомъ процессѣ освобождаетъ себя постепенно отъ власти политическихъ и соціальныхъ нормъ, но онъ никогда не освободитъ себя отъ власічи законовъ, которые опредѣляются природной эволюціей. Такимъ образомъ весь прогрессъ сводится къ иллюзорной борьбѣ за свободу. Индивидумъ стремится къ тому, чтобы удалить съ своего пути явныя и внѣш-нія преграды, но у него нѣтъ методовъ, посредствомъ которыхъ онъ могъ бы бороться за свое послѣднее освобожденіе: его воля несвободна, и онъ только одинъ изъ малыхъ элементовъ міровой машины. Мало этого, съ точки зрѣнія позитивизма, индивидуумъ не является даже личностыо въ нашемъ смыслѣ. Личность опредѣляется умопостигаемымъ характеромъ и тѣмъ, что она противополагается объекту, какъ микрокосмъ макрокосму. Въ позитивизмѣ нѣтъ даже темы объ утвержденіи личности: индивидуумъ лишь звено въ міровой механической эволюціи.

Съ другой стороны проблема свободы не разрѣшается и православной догматикой, которую защищаетъ христіанскій соціализмъ. Утверждая свободу воли въ противоположность тѣмъ, кто исповѣдуетъ механическое міропониманіе, защитники христіанской догматики утверждаютъ въ то же время систему обязательныхъ нормъ, объективно извнѣ данныхъ авторитетомъ божественнаго откровенія. Личность должна имъ подчиняться и даже въ идеалѣ, въ преображенномъ мірѣ, предполагается теократически-іерархическій строй.

Нео-христіанская точка зрѣнія, болѣе свободная въ отношеніи православной догматики, тѣмъ не менѣе не отрицаетъ объективности религіозныхъ нормъ и также харатеризуетъ свой идеалъ, какъ теократію. Одинъ изъ представителей утого направленія пишетъ: «Адогматизмъ, не разрѣшающій намъ двигаться, открывать и утверждать, возстающій противъ всякаго прозрѣнія смысла вещей, противъ всякаго творческаго „да“, всегда догматиченъ, всегда застоенъ». Это торопливое возраженіе основано на глубокомъ недоразумѣніи, также какъ и возраженіе другихъ представителей той же богословской школы, которые навязываютъ намъ странныя идеи, предполагая, что мы ведемъ къ какой-то слѣпой и хаотической жизни и предлагаемъ разрушеніе ради разрушенія, анархію для анархіи.

Мы вовсе не отрицаемъ, что въ планѣ мистическомъ жизнь возможна только на началахъ гармоніи, т. е. въ нормахъ, но мы отвергаемъ предположеніе нео-христіанъ, что возможно теперь, въ раціональныхъ формулахъ, опредѣлить природу мистическихъ нормъ и – что самое главное – мы думаемъ, что нормы мистическаго порядка тѣмъ и отличаются отъ нормъ эмпирическаго міра, что они созидаются нами самими, свободно. Жить въ Богѣ – это значитъ жить въ свободѣ, т. е. н? подчиняясь никакимъ нормамъ, а творя ихъ, осуществляя ихъ въ себѣ.

Но жить въ Богѣ – это значитъ жить не только въ свободѣ, но и въ любви, въ Эросѣ. Вотъ эта наша вѣра, основанная на изначальномъ волевомъ опытѣ, и опредѣляетъ нашу идею утвержденія личности, Она же и раскрываетъ для насъ ту истину, что мистическія нормы, т. е. Логосъ, находятъ себѣ аналогію въ нашей эмпирической личности не въ сферѣ нашего разума, какъ думаютъ нео-христіане, а въ сферѣ нашей воли, и только воли.

Наша личность утверждаетъ себя въ свободѣ; отсюда наше революціонное и анархическое отношеніе ко всякимъ внѣшнимъ нормамъ, которыя намъ навязываетъ эмпирическій міръ и въ частности механическая общественность.

Наша личность утверждаетъ себя не только въ свободѣ, но и въ любви: отсюда – наше созиданіе религіозной общественности, созиданіе свободнаго и любовнаго союза. Въ этомъ союзѣ нѣтъ теократіи, потому что идея власти несовмѣстима съ идеей Бога, но въ этомъ союзѣ есть богъ, т. е. Эросъ. Не клятвы, а свободная воля соединяетъ людей. «Въ любви нѣтъ клятвы, – говоритъ эллинская мудрость. – Влюбленные единственные клятвопреступники, которыхъ боги не наказываютъ». А въ посланіи ап. Іоанна мы читаемъ: «Въ любви нѣтъ страха, но совершенная любовь изгоняетъ страхъ, потому что въ страхѣ есть мученіе. Боящійся не совершенъ въ любви». (IV г., ст. 18).

И такъ, подведемъ итоги всему сказанному. Личность утверждаетъ себя волей. Проявляясь въ эмпирическомъ мірѣ, личность встрѣчается съ антиноміей свободы и необходимости. Преодолѣніе необходимости возможно лишь чрезъ любовь, ибо Эросъ всегда чудотворецъ, всегда посредникъ между богами и людьми.

Стоя на почвѣ мистическаго реализма, мы утверждаемъ себя не только метафизически, но и мистически; личность пребываетъ въ лонѣ абсолютнаго начала, но и само абсолютное начало имманентно утверждаетъ свое бытіе въ личности, ибо личность становящійся абсолютъ. Личность стремится къ единству, но это единство не элементарно, а абсолютно: слѣдовательно, оно заключаетъ всю сложность и полноту бытія.

Личность утверждаетъ себя не въ уединенномъ индивидуализмѣ, а въ томъ послѣднемъ и совершенномъ индивидуализмѣ, который ищетъ себѣ выраженія въ общественности. Общественность ведетъ личность къ утвержденію только въ томъ случаѣ, если она построена на началахъ свободнаго анархическаго союза въ любви. Общественность, построенная на началахъ права и принужденія, не утверждаетъ, аубиваетъ личность. Отсюда наше непримиримое и революціонное отношеніе ко всякой государственности и къ институту собственности.

Мы не ставимъ себѣ никакихъ ограниченій и не признаемъ никакого авторитета. Такъ и моральное начало не уводитъ насъ въ сторону «непротивленія злу насиліемъ». Поэтому наше отношеніе къ историческому процессу всегда активно.

Въ каждый моментъ исторіи мы опираемся на ту группу, которая не развращена политическимъ строительствомъ и революціонна по преимуществу. Мы тамъ – гдѣ революція. Но мы не только разрушаемъ, но и созидаемъ, – но созиданіе наше всецѣло чуждо началу механическому. Наше творчество – творчество любви.