Текст книги "Наизнанку. Московский роман"

Первая ночь в клубе

Я никогда не забуду свою первую ночь в клубе.

В эту ночь я работал в том самом бандаже, в котором и проходил просмотр.

– Ты сегодня поработай внизу, в «Детище», на сцену тебе еще рано вылезать, – Ромины слова звучали как приговор в мягкой форме, о котором я не подозревал.

Потихоньку в гримерную стали подходить танцоры. Некоторые из них на меня косились недоверчиво, но некоторым из них я даже, видимо, приглянулся, особенно женскому полу. Система работы ночью была следующая:

В 00:00 Антрэ, так называемое вступление. Начало шоу, на сцену выходили пять-шесть самых мускулистых танцоров и под фанфары выносили и раскрывали огромный гейский флаг с радугой, после чего начиналась колбаса, т. е. быстрая, пробивная музыка, на сцене под нее работали танцоры без какой-то подготовленной программы. Все это было произвольно.

Около часа ночи начиналось само шоу, где сначала выступал тот самый, с голубым оттенком «Октябренок Лапочкин». Для разгорячения толпы он отвешивал разные похабные шуточки, а в конце приглашал на сцену звезд клуба «Ящер». Звезды были самые высокие и яркие: от «Аллы Борисовны Пугачевой» и до «Валерии». Также разгоряченная толпа могла увидеть и зарубежных звезд. Я вот слышал и «Шаде» и «Тину Тернер» и даже «Мадонну». Конечно, как все уже наверняка поняли, все эти звезды были некто иные, как травести.

Травести-шоу было коньком всей программы, так как оно проходило на главной сцене на большом танцполе. Все «Малышки» снизу из «Детища» прибегали поглазеть на это чудо.

Молодые и не очень ребята любили изображать из себя женщин в образе. И честно говоря, в этом самом образе «звезды» они смотрелись довольно-таки «органично». У каждого звездного транса были свои атрибуты красоты: небольшие металлические чемоданчики с многочисленными и всевозможными мэйкапами, помадами, пудрами, лаками для ногтей, короче говоря, всевозможная женская косметика.

Впервые я лицезрел в таком количестве людей мужского пола, любящих переодеваться в женские платья и вообще с женским «началом».

После выступления двух-трех травести под бурные аплодисменты толпа зевак разбегалась: кто-то спускался обратно в «Детище» для продолжения бурных гейских утех, кто оставался на танцполе и продолжал отплясывать с новой энергией.

В принципе, основная масса народа была, конечно, в главном большом зале, все-таки клуб позиционировался как бисексуальный. А молодых людей и девчонок никак не привлекала идея спускаться в малый зал, разве что для прикола, не больше.

Танцоры работали на сцене по четверо, максимум по пять человек. Это зависело от смены и дня недели, а также по одному танцору в трех больших стаканах.

Танцоров-стриптизеров и стриптизерш приблизительно было поровну. Среди всей этой массы по внешности были все разные. Но важную роль играли все же внешние данные, а не то, как ты умеешь рассуждать и философствовать о жизни.

Когда красивая беленькая девчонка технично и завораживающе работала на сцене, ей порой засовывали деньги в трусики, но это было нечасто, по крайней мере, я видел такое один, от силы два раза. Видимо, публика была не того пошиба.

И вот настало время моего первого выхода в «Детище».

– Давай, по списку сейчас ты, – сказал какой-то спортивный стройный парень с язвительной улыбкой. – Ведь ты же Миха, да? Новенький?

– Ага, новенький, слушай, а как там надо танцевать и сколько времени?

– Я Валера, очень приятно, – сказал парень. – Все просто, ты на сцене поколбасишься минут 15, потом тебя кто-нибудь сменит, сегодня по графику это буду я, и так нон-стопом до пяти утра.

– Ничего себе.

– Да не волнуйся, привыкнешь.

Я накинул на свое голове тело какой-то стремный серый халат в полоску и угрюмо поплелся вниз.

– Эй, Миха, – окликнул меня Валера, подбежал ко мне и добавил: – Ты, когда вниз спустишься, подойди сначала к бармену и скажи, чтоб он тебе что-нибудь веселенькое поставил, а то они там, если не предупредишь, включат тебе шнягу какую-нибудь, вроде Наташи Королевой, понял?

– Понял, спасибо.

– Да не за что.

Мне было приятно от этого небольшого внимания, ибо чувствовал я себя неуютно, неловко, скованно, и мне было даже страшно, не скрою. Набрав полную грудь воздуха, я продолжил свой путь, прямо как в книге «23 ступени вниз».

Черная винтовая лестница, те же самые холодные черные стены, которые, как мне казалось, были мокрые, я проходил мимо людей, поднимающихся вверх, и их лица казались мне под цвет неоновой лампы, скорее лица мертвецов или зомби из американских ужастиков. Они что-то мурлыкали, уставившись на меня. Я их не слушал.

«Еб твою мать», – это первая фраза, пришедшая мне в голову, когда я очутился в логове «голубых» – пида…ов!

Как же вас много! Как, черт возьми, танцевать тут перед вами, да еще и голым, в одном только убогом бандаже? Подкравшись незаметно к бармену, я сказал:

– Пацанчик, слушай, я новенький, и сейчас мне на сцену, ты мне можешь поставить что-нибудь посимпатичней?

Бармен оказался нормальным малым и сразу все усек.

– Тебе танцевалку или релакс?

– А у тебя Hi-Fi есть?

– Найдется.

Я увидел, что на сцене еще танцевал парень, и попросил бармена:

– Ты скажешь, когда он закончит?

– Да он уже все, вот эту песню доработает и свободен, и ты выходи сразу после него.

– Да, да, хорошо, я знаю.

Я слушал громкий стук своего сердца и чувствовал, как горячая кровь омывает мое лицо. От волнения я вспотел, и сильно и резко захотел писать, но сдержался. Я жадно смотрел на танцора, как он танцует, а тот, в свою очередь, очень умело снял с себя бандаж и остался совсем голый. Прикрывая причинное место левой рукой, он, сверкая загорелой задницей, извивался, как змей около шеста. Но музыка закончилась, свет на секунду погас, ему с визгом поаплодировали, и он испарился, словно его и не было.

– Давай, – подмигнул бармен.

Заиграла музыка Hi-Fi, и я вылез на небольшую сценку с двумя шестами, находящимися по разные стороны. И началось. Если кто-то из «натурального» народа когда-либо в первый раз танцевал перед целой толпой геев, он поймет, какие чувства испытывал я, потому что описать это очень сложно.

Все тело налилось свинцом и не слушалось меня, я не понимал, как мне двигаться в этом чертовом месте, у этого чертова шеста. Я чувствовал на себе многочисленные взгляды, я не мог поднять головы и тем более посмотреть кому-нибудь в глаза. Я задыхался, внутри живота я чувствовал волну тошноты, которая вот-вот вырвется наружу.

«Это не мое, это не мое, это не мое, сейчас доработаю и уйду отсюда на хуй, – сумасбродно твердил я себе. В тот момент я себя ненавидел и одновременно жалел. – Почему я здесь перед этими людьми голый виляю жопой, а кто-то, кому судьба улыбнулась, сейчас спит в роскошной постели со сладкой девочкой и не думает о том, как заработать деньги в стрип-баре. И даже если эта самая девочка бросит его утром, ему может станет немного неуютно, но, в принципе, будет глубоко наплевать, так как в его мобильном телефоне она числилась под цифрой два или восемь, из сотни возможных вариантов. В конце концов, он может сесть в свою шикарную спортивную машину и поехать тусоваться в ночной клуб и знакомиться, знакомиться и еще раз знакомиться. А где-то рядом, пока он будет угощать свою новую подругу абсентом или красным полусладким вином, будут танцевать такие неудачники, как я, Валера и остальные, думая про светлое будущее…»

Я отвлекся, извините. Пятнадцать минут длились для меня целую вечность, как будто специально никто меня не менял. Нас в эту ночь было всего трое, скорее всего, это была среда, а точнее ночь со среды на четверг.

Небольшой зал в том же стиле, что и выше, барная стойка, на которой не танцевали, как в других местах. За ней на больших барных стульях с железными ножками сидели «мальчики».

В тот вечер мне повезло, люди были культурные и лишнего себе не позволяли и даже не выкрикивали и не свистели в мой адрес. Я пребывал в эмоциональном шоке. В голове вдруг пронеслась мысль: «А может, бросить все это к чертовой матери, уехать домой и жить там спокойно? Меня дома любят и ждут, а тут я почти голый стою на сцене и кроме глубоко стыда и разочарования ничего не испытываю. Вместо того чтобы плясать и радовать пидоров, я хочу заорать в голос и провалиться сквозь землю. Признаюсь, мне стоило титанических усилий взять себя в руки и постараться подавить внутреннюю истерику. И что-то внутри меня закричало, да так, что я услышал: «Заткнись! Что ты как баба слюни распустил? Возьми себя в руки, закройся ото всех, воспринимай все легче и продолжай идти вперед! Если уедешь домой, это будет слишком просто, и ты проиграешь, а ты к этому не привык. Тогда, урод, делай то, что должен делать. Утри глазки и пляши дальше! Ты только начал!»

Но все же мне не хотелось быть закиданным вонючими помидорами или огрести мерзким пивом по физиономии, поэтому, несмотря на свой страх и парализацию конечностей, я стал выглядеть по крайней мере достойно к концу своего выхода, слегка поиграл скулами и рельефом на руках.

Время вышло, я прошел тест, чуть не умер, но прошел. Меня сменил Валерка, который, видимо, забыл, что должен был это сделать, музыка сменилась тоже. Проходя через большую толпу сидящих на стульях и пьющих различные алкогольные напитки людей, я вновь ощутил на себе их нездоровые взгляды. Паренек лет 20–25 что-то отпивал из своего стакана и пристально наблюдал за мной в течение всего моего танца. Он с кем-то мило общался и зыркал на меня, каждый раз, когда подносил стакан ко рту. Он был без майки, худой, несколько черных длинных волосков, уложенных по центру плоской груди. Мне показалось, что у него слишком длинные пальцы, как у пианиста. Волосы у него были намазаны гелем и торчали в разные стороны. Интересно, он тоже танцор или гость? Странный малый. Я взглянул на него, когда подходил к бармену поблагодарить за фонограмму, и он это засек.

– Ты первый день сегодня?

– Да, – кивнул я.

– С крещением тебя.

– С чем? – не расслышал я.

– С боевым, на, глотни, легче будет, – он протянул мне стакан с чем-то алкогольным.

– Нет, спасибо, я не пью.

Он улыбнулся:

– А кто тут пьет? Спортсмен? Я тоже не пью, так, балуюсь. Я Кэт Алексей, как тебя зовут?

– Меня Миша, Миха.

– Миша – Миха? Прикольно.

– А почему Кэт?

– Котенок значит, меня так называют, я танцор, – он посмотрел на мое лицо, и видно, ему стало меня жалко. – Не волнуйся, привыкнешь, у меня тоже такое было.

– Расслабься, ты был очень хорош, немного зажат, но хорош, – эти слова я услышал от кого-то сзади, обернулся и увидел мужчину лет 40, в очках и бежевом свитере. Он поднял бокал с шампанским кверху и залпом выпил.

Я ушел оттуда, когда он еще не допил. Вернувшись в гримерную, опустошенный и выжатый как лимон, присел на старый диван. На хрен мне все это надо? Что я тут делаю в этом странном и сраном по меньшей мере месте. Я так и просидел минут 20 не шевелясь.

– Ну как отработал? – поинтересовался Валера. – Понравилось?

– Ты это серьезно?

– На счет чего серьезно?

«Да ладно, забудь, – подумал я про себя, – все равно не поймешь».

В гримерку закатился какой-то замусоленный очкарик лет 30 в серо-зеленой клетчатой рубашке навыпуск. Я поинтересовался у Валеры:

– А кто этот тип?

– Это Тишка, менеджер по танцорам.

– Тишка, ну и имечко, а я думал Рома и есть менеджер по танцорам.

– Не-е, Рома – это менеджер всего клуба, понимаешь, т. е. он следит за всей жизнью клуба, например, он может придумать новое шоу и новые номера, он также решает какие-то организационные вопросы.

– Я понял, понял, – от этой болтовни у меня уже кружилась голова.

Я все время вспоминал тех реальных стриптизеров из «Ректума», им легко достаются деньги, слава, женщины, а здесь все напоминало о каком-то безумии. Но что мне было нужно для того, чтобы работать в шоу у «Джимми»? Навык? Опыт? Харизма? В первую очередь – тело. Нет, конечно, я не был дистрофиком, и рельеф хорошо очерчивал мои квадратики на животе, но тем не менее, сравнивая себя с теми ребятами, я понимал, что худоват, и им, конечно, немного завидовал. Несмотря на появившееся отвращение к этажу ниже, я знал, что именно в этом месте смогу, наверное, чему-то научиться, а главное, заработать денег. Хотя если уже в первый день работы в клубе у меня срабатывает рефлекс тошноты, то что же будет дальше? Господи, дай мне силы все преодолеть, повторял я себе.

Шел второй час, и мне безумно хотелось спать. Слипались глаза, и я туго и неохотно соображал. Я вышел из гримерной и прошел на кухню. Свежий как огурчик повар спросил меня:

– Что тебе, кофе налить? Или чай?

– Лучше кофе, я думаю, а то усну прямо здесь на полу.

Повар ничего не ответил и молча плеснул мне в пластмассовую чашку с растворимым кофе и двумя кусками сахара уже готовый кипяток.

Думаю, эти слова он слышал миллион раз и столько же еще услышит от таких же безумцев, как я. Кофе был настолько горяч, что чашку невозможно было держать в руках. Я поставил ее на небольшой столик и стал усиленно дуть.

Устал, огляделся: кухня маленькая, ничем не отличавшаяся от обычной школьной или детсадовской, все те же кастрюли алюминиевые, ложки, тарелки и специфический, видимо, вечный запах столовки и кухни в подобных заведениях.

Казалось, что этот растворимый дешевый кофе взбодрил меня на какое-то время. Зайдя снова в гримерную и взглянув на небольшие пластмассовые часы на стене, я увидел, что время уже семь минут третьего. Реальная ночь для глубокого сна, но не в той жизни, куда занесло меня. Посмотрев по графику и поняв, что снова должен менять танцора, я вновь почувствовал упадок сил и явное волнение.

Что мне оставалось делать, я сам это для себя выбрал и сам должен это пройти. Я снова ушел.

Когда оттанцевал во второй раз, то вернулся с сотней. Какой-то пьяный парень лет тридцати с гордым видом засунул мне банкноту в носок ботинка, а не за резинку бандажа, что само по себе не типично, но у меня вызвало восторг.

Так и продолжалась эта изматывающая и нервозная ночь. Я спускался в «Детище» семь раз, и если в самый первый раз я весь дрожал, то и в последний, седьмой, ситуация не поменялась, что не могло меня не разочаровать. Как я глубоко ошибался, когда думал, что в первую же ночь смогу унести стодолларовую купюру. Это миф, мною же выдуманный, и мною же разрушенный. Я представлял, что все будет сразу, как только нормальный парень перешагнет порог гребанного клуба. Но все, на что я был сегодня способен, это потные и обмусоленные 200 рублей. К 6 утра я совсем обмяк, у меня даже не было сил говорить. И что, так будет всегда, что ли? У меня не было никакого желания работать тут больше, я думал, что заработок будет гораздо более существенным. Похлебав картофельный супчик на кухне и выпив чаю, я переоделся и вышел на улицу.

Было уже светло и необычно свежо и спокойно. Про все забыв и перекинув сумку через плечо, я не спеша побрел к метро. Остальные ребята, как мне показалось, заработав за эту ночь неплохие чаевые, отправились ловить такси. Когда я шел по улице в сторону метро, погруженный в свои мысли, то видел периодически знакомые лица людей, идущих где-то рядом в том же направлении. Мне не хотелось, чтобы они заметили меня, поэтому я прибавил шаг.

В метро я почти спал, меня немного укачало, но было как-то приятно и даже вроде бы уютно. Я все думал о клубе и о том, как мне там работать при моих взглядах на жизнь? А стоит ли приходить еще? Столько нервов за 200 рублей? Не стоит, наверное?

Приехал я уже в девятом часу, но все еще спали. Я очень не хотел звонить в дверь и будить их, но у меня не было ключей, потому пришлось.

– Миха, это ты?

– Да, я.

Заспанный дядя открыл дверь и, ничего не понимая, спросил:

– Ты откуда?

– Ну как откуда? С работы.

– С какой работы? Ночью? Работа?

– Ну, помнишь, я рассказывал, что хочу устроиться работать барменом в ночной клуб?

– А-а, ну да, говорил что-то.

При этих словах он достал из кожаной куртки сигареты, распаковал новую пачку и закурил. А я продолжал говорить и одновременно раздеваться.

– В принципе, не так сложно, как мне казалось сначала.

– Заработал что-нибудь? – спросил он, затягиваясь.

Я проглотил слюну и сказал:

– Сегодня у меня был первый день, а точнее ночь, поэтому заработал всего двести рублей.

– Для начала неплохо, не фонтан, конечно, но хоть что-то.

– Я очень устал, хочу поспать немного.

– Конечно, давай ложись.

Я зашел в ванную и, как любил с детства, включил теплую воду и умылся перед сном, дошел до кровати, плюхнулся и моментально отрубился.

Что мне снилось? Не знаю. Только вот проснулся я в девять вечера на удивление всем. Когда я вновь начал умываться, то увидел свое отражение в зеркале. Мутные от сна глаза с темно-синими разводами под ними и, казалось, исхудавшее лицо, щеки просто втянулись, как после пластической хирургии, и это всего одна ночь. А между прочим, сегодня по графику работаю тоже я. У меня было четыре рабочих ночи, начиная со вторника и до субботнего утра. Смогу ли я выдержать такой темп? Скорее нет, чем да. Я был зол на самого себя, ведь этого я хотел, я же готовился три месяца перед приездом в Москву. Я не вылезал из тренажерного зала, считая, что с каждым поднятием гантели или штанги мои шансы увеличиваются в сто крат. Раз в неделю я посещал солярий, это необходимо, в том числе, чтобы кожа была загорелой, мягкой, золотистой и сверкающей, особенно, когда на нее выливаешь масло «Джонсон и Джонсон». Я знал многие нюансы, поэтому усердно готовил себя. Но тогда я и думать не хотел, что будет, бля, вот так, для меня это психологический и моральный стресс. Конечно, я не буду ни с кем делиться про свою настоящую работу. Что говорить-то? Знаете, тетя с дядей, я на самом деле не барменом работаю, а стриптизером. Да, да, вы не ослышались, стриптизером, но что приятнее всего, танцую даже не для женщин, а для «голубых». Если хотите, можете рассказать это бабушке с дедом, я думаю, они одобрят мой выбор, да и вы поаплодируете мне стоя. Бред же. Так что никому я ничего не собирался рассказывать, пусть все думают, что за разлив алкогольных напитков из бутылок в стаканы мне платят двести рублей. Тоска.

Эй-эй, хватит хныкать как малолетняя баба, которую трахнули и ненароком лишили девственности. Возьми себя в руки и иди дальше, – сказал я себе. Я снова был настроен на клуб, пусть в первый раз я прошел это крещение, теперь вперед и бояться нечего.

С этими мыслями я вышел из дома и помчался по уже известному мне маршруту.

Начало шоу как всегда в двенадцать. Я же перешагнул порог клуба в одиннадцать. Зайдя в гримерную, увидел уже знакомых людей и некоторых новых.

– Ты новенький, да? Переодевайся быстрее, на антре выйдешь, у нас народа сегодня немного.

Эти слова были произнесены тем сальным очкариком – Тишкой, менеджером по танцорам и, судя по его речи, он тоже гей, что уже не удивительно. Но зато мне на радость в гримерку зашел один паренек – портной, торгующий разными атрибутами для танцоров: бандажи, полупрозрачные короткие майки. Это было кстати, и я купил у него один бандаж телесного цвета за сто пятьдесят рублей, а также синие шорты за двести рублей (пришлось занять денег в долг у Валеры). От сделанных покупок мне на мгновение стало приятно, как когда-то в детстве от подарков. Напялив экипировку, я стал дожидаться начала шоу.

Присел на диван к Валере и спросил его, как он попал в клуб? И зачем работает здесь? И сразу подумал, не рассердил ли его своими расспросами. Иногда люди не хотят рассказывать, почему все так, а не иначе.

– Ты знаешь, я работаю относительно недавно, около трех месяцев. Сам я из Воронежа, раньше профессионально занимался футболом, но из-за травмы пришлось уйти.

– А что у тебя за травма была?

– Да вот, посмотри на колено.

Когда я взглянул, то увидел большой шрам вдоль коленного сустава.

– Ни хрена себе, а как так получилось?

– На одном из матчей, мы тогда играли за район, и уже под конец второго тайма мне со всего маха врезали шипованной бутсой в колено, и сразу искры из глаз, реальные причем, а дальше не помню, уже в больнице очнулся с подвешенной, перебинтованной ногой. Врачи сказали, что про футбол можно забыть. Мне раздробили чашечку и полколена, так что у меня там месиво было, полгода ногу разогнуть не мог, адские боли, но потом срослось как-то, даже играю сейчас, но так, для себя. Мне двадцать семь, и я думаю, чем заняться по жизни, и вот пока думаю, подрабатываю здесь.

Он показался мне открытым парнем, я не ожидал от него такой откровенности, мне даже легче стало. И я спросил его об отношении к клубу и к геям.

– Да они прикольные в принципе, безобидные, и, конечно, никто тебя не изнасилует, скорее наоборот, многие из них ценят мужчин и настоящую мужскую силу, так что скорее тебя попросят трахнуть их, за бабки, конечно.

В этот момент я сделал вопросительную физиономию.

– И что, в натуре просят, чтобы им вдули?

– Конкретно не просят, а предлагают это сделать за деньги.

Тут у меня чуть не вырвался вопрос к Валере, делал ли он сам это за бабки, но я не спросил, потому что наверняка поставил бы его в неловкое положение. Да и ни к чему мне об этом спрашивать.

Со временем я понял, тут все натуралы до первого натурала – так высказывался один известный артист, часто заявляющийся в клуб для оттяга и твердо верящий, что то, что нельзя купить за бабки, можно купить за большие бабки.

В гримерку зашли два парня и девочка. Оба выглядели довольно-таки спортивно, несмотря на толстые шерстяные свитера. Это подчеркивалось борцовской шеей и мощными ногами. Девочка – блондинка с большими глазами и пухлыми губками. Она просто источала сексульность.

– А кто эти ребята? – спросил я с интересом, уж очень они были похожи на тех стриптизеров из «Ректума», в них было то, чего не было у меня и то, к чему я стремился, а именно, сделать себя таким же красавцем, жеребцом, чтобы зубы сводило у женщин.

– Это Игорь с Сашей, два друга, они вроде и похожи чем-то. Чем, правда, не знаю.

Я подумал, что на лицо они точно разные: Игорь немного похож на хомяка, а Сашка – на какого-то поп-певца: харизматичная внешность, уверенность во взгляде, некая показуха в жестах выдавали его профессионализм и актерскую игру, видимо, он был в образе постоянно. Похожи они были только торсами, хотя, когда переодевались, было отчетливо видно, что у Саши рельеф гораздо круче, нежели у подзаплывшего Игоря.

– Да не, они разные, только один из них пытается перегнать другого, вот и все, – произнес я вслух.

– Может, ты и прав.

– Выходите с флагами на Антрэ, через 5 минут начало, – сказали нам, и, взяв пример с Валерки, я начал отжиматься от пола, – для лучшего «Пампа».

Потом, переодевшись, потопал в зал с остальными. В зале было полно народу, негде рзвернуться. Симпатичные девчонки и несимпатичные парни ожидали начала шоу. Я чувствовал, как горячая кровь растекается по моей надувшейся груди. Я был смелее, чем вчера.

Четверо мускулистых молодых ребят, вместе со мной, конечно, выходили на сцену и под фанфары поднимали гейский флаг – это был своего рода ритуал и начало шоу.

После нас на сцене появился «комсомолец Лапочкин».

– Давай уже дуй вниз, там никого нет, график свой лучше смотреть надо, – бросил мне проходивший мимо Тишка..

– Да, сейчас пойду.

– Иди сразу отсюда, – он фыркнул, облизнулся, казалось, из него сочилась потная слизь, так как он всегда как-то мокро сверкал, будто задыхался от онанизма.

Когда я вновь оказался в «Детище», то начал работать под музыку уже гораздо смелее, чем прежде. Народу было полно, еще больше, чем наверху. Кто-то из присутствующих кинул в мой адрес: «Давай-давай, красавчик».

Кто-то добавил: «Какое тело, какой красавец-мужчина».

Честно сказать, в какой-то мере мне было даже приятно, хотя, с другой стороны, отвратительно. Конечно, когда тобой восхищаются, – это, по крайней мере, заводит, но в этом клубе было что-то очень лукавое и темное.

Пока я этого не видел и не знал, но чувствовал.

В какой-то момент припева песни я начал полностью сжимать свои мышцы, чтобы они играли, но от такого напряга быстро выдохся.

Ко мне подплыл какой-то чел, и я его узнал – это был тот чел, который выпивал за меня шампанское. Он был довольно высокого роста, с сединой в волосах, в кашемировом фиолетовом свитере и с толстой кожаной барсеткой под мышкой. Он все так же потягивал шампанское из бокала, но не спеша, казалось, что очередной глоток он делал раз в минуту, может реже. Я сделал вид, что не вижу его, но получилось не слишком хорошо. Я начал чувствовать себя совсем уже неловко и неудобно от его пристального внимания, и без него-то было не фонтан, а теперь стало еще хуже.

– У тебя неплохой рельеф. Ты чем-то занимаешься? Наверное, плаванием, у тебя плечи широкие. Угадал, нет?

Он находился настолько близко к низкой сцене, что я все четко расслышал с первого раза.

– Семь лет боксом занимался, – сказал я, стараясь произнести это как можно более уверенно и брутально.

– Боксом? А почему нос не сломан, или сломан?

– Нет, мне повезло.

– Интересно, значит, ты боксер. Хорошо, можно будет на тебя положиться в трудную минуту.

– На кого это ты уже собрался ложиться? – спросил другой чел, с желтым резиновым браслетом на руке, только что подошедший.

– Не ложиться, а положиться.

– А-а, подложиться? Ну, это другое дело, особенно когда рядом танцуют такие мужчины.

Вдруг тот с шампанским спросил:

– Как тебя зовут?

– Михаил.

– Михаил, а мы можем тебя угостить чем-нибудь?

– Нет, я не пью, спасибо!

– Ну да, спортсмены не пьют, давай тогда просто пообщаемся, мы там сидим около барной стойки, приходи, если будет желание.

– Спасибо, я подумаю.

После того как меня сменил парень, которого я не видел до этого момента, я ушел наверх в гримерную, проигнорировав предложение пообщаться. Но в метре от гримерки я почему-то свернул и вышел в танцевальный зал. Честно говоря, это расслабляло, нет, правда, многие ребята и девчонки из танцоров тусовались в зале, только для того, чтоб снять напряжение.

На сцене я увидел нескольких девчонок и двоих ребят. Одну из девочек я уже сегодня видел, та, которая заходила в гримерную вместе с Сашкой и Игорем. Кстати, они вдвоем и колбасились на сцене. Я смотрел и учился, как по-настоящему надо зажигать публику и профессионально работать.

Та, беленькая в коротких бархатных шортах, нахально и кокетливо болтала своими булками, при этом, кстати, выполняла сложные акробатические движения – это и шпагат, и фляг, и многое другое. Делала она это зазывно, и лохи поддавались и засовывали ей бабки в шортики – стопроцентный развод, но не словами, а только возможностями своего красивого пластичного и гиперсексуального тела. Ребята тоже не отставали. Стоя на самом краю сцены, они выделывали синхронные ладные танцорские движения, некие связки, которые нужно долго и нудно отрабатывать. Но Игорь с Сашей знали их наизусть настолько хорошо, что даже ржали и дразнили разгоряченных телок. За это малолетние телки, подтверждая свою значимость и принадлежность к клубу и к ребятам, в частности, засовывали им неплохой чай, что приводило меня в восторг, мол, что надо-то, только хорошо жопой вилять и мандить баб, и они твои. Мысли мгновенно материализовались. Неожиданно ко мне подошла одна очень симпатичная девчонка.

– Привет, а ты работаешь здесь?

– Ну да, у меня сегодня второй день.

– Понятно, поэтому я тебя раньше не видела.

– А ты здесь часто бываешь? – спросил я ее.

– Ну, где-то раз или два в месяц, для меня самое главное от мужа улизнуть, тогда я свободна.

– Ты замужем?

– Да, замужем, а что, проблема? Тебя это испугало?

– Нет, не испугало!

– А можно задать тебе один вопрос?

– Конечно, задавай.

– Мне, честно говоря, как-то неловко.

Видя, как она ломается, я, в принципе, уже понял, о чем речь.

– Скажи, а сколько нужно заплатить, чтобы ты меня трахнул?

От слова «трахнул» я засмущался еще больше, чем от голубых, и она это заметила.

– Ой, извини, я наверно что-то не так сказала, прости.

Но я перебил ее:

– Нет, нет, все ОК. Знаешь, ты красивая девушка, и мне не нужно денег, я бы с большим удовольствием и просто так занялся с тобой сексом.

В зале очень громко играла музыка, и поэтому даже стоя близко друг к другу мы орали друг другу на ушко. И девочка, хотя я не знал ее имени, и она, кстати, моего тоже, периодически прикасалась рукой к моему члену, якобы ненароком.

Я спросил ее:

– А где мы можем это сделать?

– Пойдем со мной.

Она, взяв меня за руку, буквально потащила туда, где я еще не был, хотя слышал об этом месте. Называлось оно «жареный лабиринт».

Попасть в него можно было с двух сторон коридора, который находился у главного входа, и с самого главного танцпола. Внутри было темно, хоть глаз выколи, но обстановка была отнюдь не романтичная.

Девушка волокла меня за собой, милая и симпатичная, мы подошли туда, куда вход танцорам был воспрещен. Меня уже предупредили, что если там застанут, то оштрафуют, мало не покажется. Но, блин, правила для того, чтобы их нарушать, тем более, когда головка во главе. Все, сейчас будет хороший секс, думал я, но меня ждало очередное разочарование. Только зайдя в мертвый коридор, где, как мне показалось, была толпа больных людей, которые глазели по сторонам, будто высматривая кого-то, я ощутил мерзкий ударный запах хлора, спермы, серы, всего сразу. Надо было взять с собой противогаз, жаль не предупредили. Девушка шла напролом, казалось, ее ничего не смущает, не волнует, не отталкивает, явно закаленная баба. Через неосвещенный проход мы вошли туда, куда ни один человек не пошел бы без галогенного фонарика и пистолета. Я сжал ее руку сильнее, боясь отпустить, у меня дрожали колени и стекал пот по вискам. Если в проходе были люди, мешавшие идти, то здесь они просто кишели, как ящерицы. Всюду было темно, как в аду, и этот запах раздражал мой нос, будто нашатырь, казалось, что чьи-то мерзкие пальцы лапают меня в наглую, и кто-то нарочито пытается разъединить нас. Смешно, но на ум пришел мультик «ежик в тумане», с той непонятной лошадью. Только не выпускай мою руку, девушка. Я чувствовал, что вот-вот руки разожмутся, и я останусь здесь навсегда с этими грешниками, горящими в геенне. Но путь был закончен. Девушка, видимо, на ощупь нашла пустой угол и прижала меня к себе.

– Что ты так дышишь? – спросила она.

– Да так, место необычное.

Я стоял, но чувствовал, как под ногами скользит что-то мерзкое, липкое, не споткнуться бы, не упасть мордой в это нечто.

– Я хочу тебя! Овладей мной сейчас, я вся горю! – она трогала меня везде и всюду, целовала и ласкала языком. – Расслабься, мальчик.

Я стоял как вкопанный, боясь упасть. На мне был надет этот дурацкий, полосатый, грубый халат, и я всячески окутывал себя им. Я был рад, что надел его. Девушка начала потихоньку спускаться вниз к животу, покусывая меня. Я же всеми силами пытался настроить себя, но кто-то начал пристраиваться ко мне с правого бока, я отталкивал, и это доводило меня до бешенства. Тут какой-то самый умный начал щелкать зажигалкой, да так, что она не горела, а давала такую разлетавшуюся искру, которая высвечивала это мерзкое зрелище, где каждый совокуплялся, как мог. Все мои мысли о нормальном сексе ушли, такое со мной было впервые, когда красивая девушка предложила заняться с ней сексом, а я не смог ответить взаимностью. Чувствуя, что я не готов к подвигу, она встала с колен, обняла меня крепко и на ухо прошептала: