Текст книги "Дело о секте скопцов. Часть II. Наказание. Исторический детектив"

Так вот, Цы Си была талантливой девушкой-красавицей пятого уровня. Со временем она завоевала огромное уважение среди вельмож Китая, и даже говорят, что спасла главную жену императора, Цы Ань, от смерти, когда ту пытались отравить во время каких-то традиционных чаепитий. Благодаря этому она стала женой первого уровня и самой близкой подругой Цы Ань. Кроме того, родила сына императору Китая, Ичжу. Император был стар и не имел наследника по причине своего возраста и бесплодия главной жены, Цы Ань. Однако ему очень хотелось иметь сына, и для этой цели была подобрана молодая наложница Цы Си.

После смерти императора в 1861 году Цы Си получила статус вдовствующей императрицы наряду с императрицей Цы Ань.

С 1861 года Китаем начали править две императрицы с равными правами. В этом году Цы Ань скончалась от пищевого отравления. Ходил слух, что отравление произошло от лепёшек, которые направила ей императрица Цы Си.

Многие в Китае недовольны её единоличным правлением, особенно клан и приверженцы умершей правительницы. Вот такая загадочная история. Что вы об этом думаете?»

– Весьма интересно и необычно. Конечно, наш долг – помочь императрице Цы Си, а также заработать хорошие деньги! – загадочно улыбнувшись, ответил французский граф.

Ольга и Пётр смотрели на рассказчика широко раскрытыми глазами. Евграф не понимал, что их удивило больше: или эта таинственная история, или мастерство, с которым он врал.

– Да если вы благородные мужчины, вы просто обязаны помочь этой бедной женщине. Только представьте, наложница пятого уровня! Наложница четвёртого уровня и так далее! Какой ужас, как она настрадалась! А теперь ещё и хотят отнять власть, – возмущённо заявила Ольга.

– Ce que femme veut, Dieu le veut, – произнёс француз.

Граф де Тулуз-Лотрек достал из внутреннего кармана часы. Посмотрел на них, следом достал из кармана визитницу с карточками. Вручил по одной Евграфу и Петру. При этом из кармана выпало открытое письмо, написанное женским почерком. Оно упало на пол со стороны Ольги. Граф встал, принёс извинения, быстро поднял его и спрятал обратно в карман.

– Я готов помочь, господа. Думаю, что я уговорю болгарское правительство обратиться к царскому правящему дому России с предложением помочь с производством или продажей оружия для Болгарии. Затем ваш Второв продаст его в Монголию, которая является наместничеством Китая. О каком количестве ружей идёт речь? – уточнил де Тулуз-Лотрек.

– Около двадцати тысяч ружей, – доложил сыщик.

– Необходимо быть осторожными, господа. Это очень опасное и серьёзное дело, – задумчиво добавил Пётр.

– Надо стараться достигнуть нашей цели, Пьер, – жёстко заявила Ольга, вначале посмотрев несколько укоризненно на него, а затем и на остальных мужчин, задрав очаровательный носик.

После её выходки и слов Евграфу вправду стало казаться, что он действительно продаёт оружие Монголии. Ольга была очень убедительна, и ему показалось, что просто необходимо помочь «бедной» императрице Цы Си, весьма одинокой после смерти подруги от «плохих лепёшек».

– Сегодня уже поздно, предлагаю встретиться завтра во второй половине дня или послезавтра, мне необходимо всё обдумать, – предложил француз.

– Полностью согласен и жду новостей, – ответил сыщик.

«Беседа получилась, знакомство удалось. Можно будет его развивать, есть чем порадовать Муратова. Но граф не прост и не похож на глупца», – подумал Тулин.

Закончив обсуждать серьёзные дела, компания замолчала и стала слушать романсы певицы Анжелы, наслаждаясь пением и вином, изредка делясь своими впечатлениями от вечера.

Конечно, Анжела была не Антонина Ивановна Абаринова-Рейхельт, известная оперная певица императорских театров в Санкт-Петербурге. Но пела тоже неплохо, кроме того, была привлекательной дамой, исходя из этого имела огромный успех у публики, в особенности купеческой. Купцы, посетители ресторации, заказывали цветы и через официантов дарили Анжеле огромные корзины, наверное, не забывая вложить денег и личные визитки.

В конце ресторанных посиделок Тулин и граф договорились встретиться через день, через час после полудня в этой же ресторации. Расставание было окружено взаимными любезностями и заверениями глубокого уважения друг к другу.

Граф попытался задержать руку Ольги в своей дольше, чем это полагалось по этикету, чем вызвал неожиданную ревность в душе Евграфа. Но Ольга не дала повода, быстро убрав руку после поцелуя. Повернувшись спиной к графу, она немедленно направилась к выходу. Граф де Тулуз-Лотрек решил задержаться ещё на некоторое время, до закрытия заведения.

Пока Евграф провожал Петра и Ольгу из ресторации и ждал на улице вместе с ними экипаж, между ними состоялся разговор.

– Ольга Владимировна, я выражаю своё восхищение. Вы просто неподражаемы. Любые театры мира позавидуют вам, – заявил Тулин.

– Весьма польщена вашей оценкой, Евграф Михайлович! А помните, что граф выронил письмо, когда находился в нашей компании? Я прочла, от кого оно. Подписано некой Л. Ф. Я успела увидеть одну фразу, она звучит так: «friend in T.», то есть «друг в Т.». Письмо было написано на американском языке. Этот язык несколько отличается от британского своей простотой изложения, поэтому могу и ошибаться.

– Спасибо. Думаю, что информация пригодится. Этот французский граф сам по себе очень интересен. Никто не имеет представления, кто он на самом деле? Нам предстоит разобраться в этом, – ответил Тулин, слегка поклонившись.

Прощание было тёплым. Всем было жаль окончания встречи и тех приключений, свидетелями которых они стали. Этот вечер очень сблизил всех троих.

Глава 4 Уездный город Алексин

На следующее утро Тулин выехал из тульской квартиры в городок Алексин. До городка было около шестидесяти вёрст, что составляло однодневный переход для лошади. Сыщик надеялся прибыть на место часам к одиннадцати дня. Оставаться с ночёвкой он не планировал. Имелась договорённость, что измотанная дорогой заводская коляска останется в городке, а он вернётся на нанятом экипаже почтовой станции.

В дороге Евграф хорошенько выспался, несмотря на тряску и качку. Въехав в город и уточнив, где располагается полицейский участок, он немедленно направился в представительство местного полицейского начальника. Пройдя мимо дремлющего дежурного, вошёл в кабинет городского пристава.

– Честь имею, титулярный советник Тулин. Московская полиция. К вам по особому сыскному делу, – представился сыщик.

Навстречу Евграфу из-за стола поднялся заспанный офицер в расстёгнутом форменном мундире. Лицо полицмейстера приобрело удивлённое выражение. Он явно не ожидал в своем городе таких залётных птиц, которые внаглую входят в кабинет без разрешения. Возможно, слова гостя он и не расслышал. Но, посмотрев на Тулина, оценил степень должностной опасности. Видимо, решил не рисковать, мало ли кто пожаловал? Встав, молодцевато застегнул мундир, насколько это было возможно при огромном животе. Пригладил волосы на голове и извиняющимся тоном представился, распространяя запах алкоголя: «Становой пристав и местный полицмейстер Лисицын Иван Иванович в одном лице. Пока один две должности исполняю, прошлый полицмейстер уволен за разгульную жизнь. Знаете, всю ночь местных воров караулил, подустал малость».

– Понимаю. Приятно с вами познакомиться, Иван Иванович. Уезд сложный, далеко от Тулы. Понимаю, приходится вам за всех работать! Ответственность большая, воры всем мешают жить. Я к вам за помощью, – иронично заявил сыщик, вспомнив, что уже слышал эту фамилию.

– А вы присаживайтесь. Хоть и неудобно мне у вас спрашивать, будьте милостивы, предъявите документ. Мало ли что? Залётных много всяких, – заявил пристав, пододвигая стул гостю.

Евграф предъявил, а пристав внимательно прочитал служебный документ. Изучил внешнюю и внутреннюю стороны. Молча, с уважением, даже с малым поклоном отдал обратно в руки. Затем внезапно заорал: «Прохор, неси самовар, баранки, сало и ещё какого угощения! Не скупись, к нам знатный гость пожаловал».

Заглянул дежурный. Нисколько не стесняясь гостя, зло заявил: «Так вы же, ваше благородие, все баранки съели ещё вчера! Всю снедь и сало уничтожили! Тогда, когда ночью закусывали самогон. Самогон остался немного. Нести?»

– Дурень и есть дурень. Болтаешь много. Ну коли так, беги на базарную площадь и возьми там, чего надобно, – сердито ответил Иван Иванович, нисколько не смущаясь гостя.

«Чем дальше от начальства, тем счастливее жизнь», – подумал Евграф.

– Спасибо, не голоден, – сказал он вслух.

Пристав так же быстро успокоился, как и взволновался ранее. Сел за стол и с серьёзным видом посмотрел на незваного гостя.

– Внимательно слушаю вас. Всё, что в моей власти и силах, всё для вас сделаю-с, – с любезным выражением лица заявил пристав, выдохнув перегаром в сторону гостя.

– Московская сыскная часть занимается одним очень важным делом, – начал рассказывать, несколько лукавя, сыщик. – В связи с этим меня интересует любая информация об Иване Фремове. Этот человек обучался в уездном училище. Окончил три класса с 1873 по 1876 годы. Очень интересно, где он проживал в этот период. Не вступал ли в противообщественные союзы? С кем вёл дружбу и как характеризовался?

– Иван Фремов, Фремов? Ничего не припоминаю. В памяти моей такая фамилия не вертится, не крутится.

– У вас же имеется картотека всех происшествий, происходивших на территории города, по годам. Хотелось бы воспользоваться с вашего разрешения, – предложил сыщик.

– Картотека, говорите? Картотека? – задумчиво ответил полицейский начальник, почёсывая голову.

Затем гроза всех ночных воров города встал и уверенно подошёл к шкафу. С самой верхней полки достал амбарную книгу, всю в пыли и паутине. Стряхнул пыль, которая распространилась по всему кабинету. Чихнул. Вернулся на рабочее место и, рассевшись за столом, положил книгу перед собой. Посмотрел на неё и стукнул по ней правой ладонью.

– Вот наша картотека! Другой нет. Сам веду.

Иван Иванович начал тщательно изучать книгу с первых страниц в поисках нужного года. Наконец-то, подняв голову, глядя в глаза Евграфу, произнёс: «Нет никаких записей. Это значит, что подобное лицо в противоправном не замечено».

– А может, соседи или ещё кто помнит этого Фремова? Подумайте, Иван Иванович, не может быть, чтобы никто не помнил, – попросил Тулин.

– Есть один человек, смотритель училища. Он уже старый, но память хорошая. В эти годы он так и был смотрителем этого учебного заведения. Старик всё про всех знает и про всех помнит. Едемте, – уверенно встав и застегивая мундир, заявил пристав.

Но внезапно открылась дверь, в кабинет пристава вошёл молодой подпоручик. Именно тот, который доставил неприятности своим поведением Евграфу и Ольге в поезде.

– Евграф Михайлович! Позвольте представить. Мой сын Матвей Иванович Лисицын, подпоручик. Служил в Москве при штабе. Умница, не чета современной молодежи, которая курит, пьёт да проедает отцовские деньги. Получил новое назначение в полк. Но отца не забыл, заехал на несколько дней, – гордо представил сына полицейский.

– Очень приятно познакомиться! Честь имею! Тулин, титулярный советник. Рад за вашего батюшку. Матвей Иванович, как вам Тульская губерния после столицы? Не скучно проводить здесь время? – съязвил сыщик.

– Честь имею, – выдавил из себя Матвей, не зная, как себя вести.

– Поговорите между собой, будьте добры. Вы люди молодые, найдёте, о чём посудачить. А я пока отдам необходимые распоряжения перед выездом в город, – с этими словами Иван Иванович вышел из кабинета.

Скоро в приёмной раздался его раскатистый крик: «Прошка! Чёрт тебя побери! Куда ты пропал, куриная шкура? Где коляска? Готовь немедля, дьявол косорылый! Едем к училищу, ты на козлах правишь».

– Вы меня извините! Прошу отцу не рассказывать о нашем приключении в поезде. Это явное недоразумение. Обычно я не позволяю себе вольности, тем более по отношению к дамам. Просто проводы были весьма шумными и весёлыми, получил назначение к новому месту службы, в Ташкент. Заехал к отцу и матери ненадолго.

– Я уже и забыл, Матвей Иванович, о нашем разговоре. Считайте, что его и не было совсем. Желаю вам во всём удачи, – ответил сыщик.

– Благодарю вас. Какими судьбами к нам в городок? – уточнил подпоручик.

– По службе, Матвей Иванович. По службе.

– Чем могу быть полезен? С превеликим удовольствием помогу, – предложил офицер.

– Польщён, но право, нет необходимости, – уважительно ответил Евграф на искреннее предложение Лисицына.

– Тогда, если вдруг будете в Ташкенте, рад принять. Ради Бога, ещё раз простите.

– Всё готово к выезду. Матвей, поедем с нами, прогуляемся, гостя нашего проводим, по московскому делу прибыл! – громко заявил вошедший Иван Иванович.

– Нет, я случайно зашёл, у меня есть срочные дела, – с этими словами подпоручик простился с Евграфом и, переговорив с отцом на некотором отдалении от гостя, вышел.

– Вот молодёжь! Всё им дела да дела, небось по дамам намылился, – весело хмыкнул пристав. – Однако нам своё дело надо делать, государственное и важное.

Через несколько минут Евграф и Иван Иванович выехали на коляске пристава в город.

В дороге, узнав, что гость никогда раньше не бывал в этих местах, пристав принялся рассказывать ему краткую историю города: «Согласно преданиям, городок Алексин основан в третьем веке первым московским удельным князем Даниилом Александровичем, младшим сыном Александра Невского. Наш городишко москвичи всегда любили. Вот и царь Иван Грозный у нас держал государево воинство, один из шести полков, полк правой руки. В 1566 году алексинская земля была личным уделом царя и вошла в опричнину. Являлась особой территорией и имела своё отдельное управление из всех городов правого берега Оки.

В 1817 году наш город принимал государя Александра Первого. Император останавливался в доме купца Ивана Фёдоровича Маслова. Потом к Маслову заезжал и наследник престола, нынешний император Александр Второй. Он отслужил молебен, принял местную власть и пожаловал пятьсот рублей для раздачи бедным. Остался превелико довольным от посещения нашего городка.

Но больше всего гостей приезжает к нам в деревню Колюпаново, с ней связаны божественные чудеса. В 1845 году там поселилась старица Ефросинья у местной помещицы Протопоповой, в её усадьбе. Только старица была не простая, как потом стало известно. Являлась она урождённой княжной Евдокией Григорьевной Вяземской, выпускницей первого выпуска Смольного института благородных девиц, ставшей по окончании института фрейлиной у государыни Екатерины II. Водила знакомства со всеми вельможами при дворе, даже с самим Александром Суворовым. Надоела ей светская жизнь, и она сбежала прямо из Царского Села, переодевшись крестьянкой. По приказу императрицы была найдена и доставлена обратно. Поговорив с ней и убедившись, что Евдокия хочет посвятить себя Богу, государыня её отпустила. Говорят, что больше десяти лет скиталась Евдокия по монастырям и храмам и везде выполняла самую чёрную работу. Когда силы начали её оставлять, попросила старица у митрополита Платона благословить её на подвиг юродства. Митрополит благословил её и направил в Серпуховской женский монастырь под именем Ефросиньи. Она отказалась от всего мирского и ради страданий стала казаться глупой для навлечения на себя поношений и оскорблений.

В монастыре жила она в небольшой избушке, ходила зимой и летом босиком. Там, где жила, держала собак, кошек, кур и другую живность. В доме не убиралась, всё было грязно от остатков пищи и испражнений животных. Когда ей задавали вопросы: «Как так можно жить?» – она отвечала: «Я хуже собак и животных». Не знаю, что произошло в монастыре дальше, врать не буду, но оттуда старица ушла и поселилась у нас в Колюпанове. Здесь занималась молитвами и лечила людей, когда просили. Многим помогло. Зимой она печку не топила и жила в холоде. Летом, наоборот, жарко топила печку. Всё делала, для того чтобы жить в страданиях. Личных вещей и мебели у неё не было, а спала она в гробу.

Умерла старица в 1855 году. Перед смертью выкопала источник, и он оказался лечебным. Людям от разных болезней помогает. Вот к нему и приезжает публика из разных губерний, приходят странники. Предлагаю съездить и искупаться».

– Знаете, я бы с удовольствием, – ответил Евграф. – Но сами понимаете, сегодня хотел бы отправиться назад. В следующий раз не откажусь.

– Буду ждать. Источник у нас уникальный, много болезней излечивает! – повторил Иван Иванович.

В ходе разговора пристав не забывал осматривать дороги, гуляющий и работающий народ, строения и проезжающие коляски и подводы, отвечать кивком головы на поклоны, отмечать какие-то безобразия, известные только ему одному. Лицо его то хмурилось, то источало удовольствие. Всё это весьма забавляло Евграфа.

К уездному училищу подъехали достаточно быстро, Алексин – город небольшой, все присутственные места практически рядом. Не пришлось искать и смотрителя, находился он при училище. Как только Иван Иванович торжественно вышел из коляски, навстречу ему подбежали несколько человек. Видимо, служащие училища. Степенно подошёл очень пожилой человек с гордой походкой и независимым взглядом. Всех остальных, кроме него, пристав удалил.

– Вот и наш смотритель, Иван Петрович. Сколько себя помню, Иван Петрович служит при училище. Всех помнит, всех знает. Порядок строго поддерживает, – представил смотрителя пристав.

– Хорошо бы, чтоб Фремова вспомнил, – ответил сыщик.

– Приветствую вас, Иван Петрович! – поприветствовал смотрителя пристав.

– Доброго здравия вам! – добавил сыщик.

– И вам не хворать, Иван Иванович. Здравствуйте и вы, молодой человек. Чем обязаны такому высокому гостю? Не каждый день пристав лично прибывает. Что за праздник? – в голосе смотрителя явно звучал сарказм.

– Да вот, привёз к вам для беседы высокого гостя. Из самой московской полиции. Ты уж, милейший Иван Петрович, помоги, чем можешь! Память у тебя отменная. Говорят, что ещё Куликовскую битву помнишь! – засмеялся пристав.

– Куликовскую битву не помню, но чем могу – помогу. Твои слова, да Богу в уши! Старею уже, не помню всего. Но всё равно, приятно за похвалу. Говорите, зачем пожаловали.

– Иван Петрович, а не учился ли в училище некий Иван Фремов из Алешни. Который по окончании училища пошёл служить на Тульский оружейный завод. Попробуйте вспомнить, очень важно!

Старик-смотритель наморщил старческий лоб, пошевелил губами, посмотрел оценивающе на сыщика и вдруг начал рассказывать: «Да, были такие ученики, два брата Фремовы, одного звали Иваном, а второго Фёдором. Разница в возрасте между ними всего в один год. Родителей этих ребят я никогда не видел, но кто-то их содержал, деньгами помогал, не голодали они. Одёжка всегда была в исправности. Помню, один раз приезжал какой-то родственник, важный, немногословный, видно, был на военной службе. Больно уж выправка профессиональная, только прихрамывал малость.

Братья запомнились мне тем, что очень разные были. Иван очень прилежный, старательный. Учился хорошо, всем, кто просил, всегда помогал. Пока Иван учился в училище, он брата своего, Фёдора, контролировал. Когда закончил учиться и уехал в Тулу работу искать, то младший брат совсем от рук отбился. С местным оторвягой-хулиганом связался. Родителей у того тоже не было. Отец на войне солдатом погиб, а мать пила беспробудно, пока зимой не замерзла на улице. Так вот, этот товарищ воровством промышлял. Вначале жалели этого хулигана горожане, те, кто знал про его сиротскую долю. Подкармливали, прощали мелкое воровство, но, когда он вырос и достиг семнадцатилетнего возраста, прощать перестали. Да и буйный сильно был, из драк не вылезал. В одной такой драке ему ножом щёку сильно порезали, на всю жизнь страшный шрам остался. В другой драке, по пьяному делу, указательный палец на левой руке отрезали, когда за нож схватился рукой. Кабаки сильно любил, а как напьётся, всё в драки лез.

Так вот, подружились они сильно. Фёдор учиться бросил, одни претензии начал получать. Постоянно у хулигана-босяка этого в доме-развалюхе на окраине города жил. Но как раз к выпуску босяк этот убил по неосторожности человека в трактире, а с ним был и Фёдор. Товарища этого посадили в Белёвскую тюрьму, на сколько лет – не знаю, врать не буду. Больше он в городе не появлялся. Где сейчас обитает, неизвестно. Помог чем? Или нет?»

– Молодец, Иван Петрович! Говорил же, что память у тебя отменная! Может, ещё что припомнишь? – похвалил смотрителя пристав.

Евграф слушал не перебивая, сведения были значительными, многое проясняли. Память у смотрителя действительно была отменная.

Иван Петрович, сделав паузу, посмотрел вновь на гостей и продолжил: «Так вот, когда этого хулигана-босяка посадили, приезжал Иван, брат Фёдора, а с ним и их младшая сестра была. Как звать её – точно не вспомню, один раз всего видел. Но красивая девка была, ухоженная, не забитая, на крестьянку не похожая. Только вид какой-то страдальческий».

– Чем же всё закончилось? – уточнил сыщик.

– Уладил Иван все недоразумения с местными властями и потерпевшими. Фёдора забрал с собой в Тулу, даже доучиться не дал.

– А как звали этого хулигана? Не припомните? – уточнил сыщик.

– Помню, как не помнить, он у меня ещё и рубль украл из сюртука. Умелый по тёмным делам малый был с самого детства. Герасим Кондратьев, кажись, звали. Больше нечего мне вам сказать, прощайте, – заявил старик и старческой походкой направился по своим делам.

Евграф был удивлён. Получалось, что Иван Фремов не указал брата, сестру и неизвестного родственника в своём личном заводском деле.

По босяку-хулигану, как его называл смотритель, всё было ясно и понятно. Это скорее всего и был убитый при нападении на графа Бобринского человек, грабитель и убийца старшего приказчика со спичечной фабрики.

Времени на разбирательство в общей сложности Евграф потратил немного. О поездке он не жалел, сведения были действительно нужными. Вероятность того, что он может вернуться в Тулу к вечеру, была полной. Поэтому Тулин попросил Ивана Ивановича сопроводить его на почтовую станцию и помочь с предоставлением экипажа.

Полицмейстер с радостью согласился, перспектива немедля отправить беспокойного гостя из родного города его полностью устраивала и радовала. Пока ехали до почтовой станции, сыщик попросил пристава никому не рассказывать о полученной информации. На это получил полные заверения Ивана Ивановича.

По прибытии на станцию пристав вызвал к себе станционного смотрителя и приказал выделить курьерскую лошадь для Евграфа с лучшим ямщиком. Подобных лошадей в городке было всего две, и предназначались они только для правительственных курьеров и особо важных персон. Тулин был немедленно записан в особую учётную книгу, куда вносились все путешественники, и после кратких проводов направлен в Тулу.

Ямщик был молод, весел и обладал хорошим звучным голосом. Как только выехали за черту города, попросил разрешения петь песни до хрипоты, на что получил согласие довольного развлечением сыщика.

Время в дороге под залихватские песни пролетело незаметно, и к концу дня экипаж добрался до деревни Барсуки, что находилась на окраине Тулы. Начинало темнеть.

«Вёрст через восемь буду у дома Петра Владимировича. Навещу Бобринских, уточню результаты беседы Петра с генералом Муратовым и, возможно, проведу вечер с ними, в обществе очаровательной Ольги Владимировны», – подумал Евграф.

Вдруг неожиданно два громких выстрела из охотничьего ружья разорвали тишину. Стреляли картечью или дробью, а стрелок, скорее всего, находился недалеко от экипажа, не больше двадцати сажень от дороги. Следом за выстрелом из охотничьего ружья последовало четыре выстрела из револьвера.

Несколько дробинок после выстрелов из охотничьего ружья попали в левое плечо Евграфа, обжигая руку болью. Дробь попала и в лошадь, от неожиданности и болевого эффекта лошадь понесла. Непосредственно на этом участке река Упа делала изгиб, и водная гладь вплотную подходила к дороге. Около ста сажень приходилось ехать по обрыву вдоль реки.

Сыщик достал револьвер, но стрелять не стал, противника он не видел. Да и возможности не было, так как лошадь скакала, не разбирая дороги, и экипаж болтало из стороны в сторону. Главным в этот момент было удержаться в повозке и не вылететь из неё на обочину. Лошадь несла повозку прямо к обрыву.

– Барин, что делать? Стреляют в нас, не удержу лошадь, – завопил ямщик испуганным голосом.

– Не дрейфь! Держи лошадь, тащи её влево, от обрыва! Цмыгай, цмыгай сильнее, чёрт тебя побери, – закричал сыщик.

Ямщик, послушав, сильно натянул левую часть поводьев и после длительных усилий остановил экипаж практически перед самым обрывом. Он спрыгнул с козел и начал успокаивать животное.

– Успокойся, милая, успокойся! Спасла ты нас, спасла, милая! – приговаривал ямщик со слезами радости на глазах.

– Молодец, с меня рубль за смелость, – заявил Евграф, спускаясь с повозки.

Рука от полученной дроби болела, а ноги дрожали от перенесённого напряжения.

– Благодарю, барин! – ответил обрадованный ямщик.

«Преследовать стрелявшего бессмысленно. Он, скорее всего, ушёл тропинками, которые хорошо известны местным жителям. Кто-то не на шутку занялся моим устранением с белого света. Ситуация обостряется, а это означает правильный путь расследования. Надо срочно предупредить графа Бобринского, он тоже находится в зоне риска», – подумал Тулин.

Успокоив лошадь, ямщик предложил ехать дальше. Дальнейший путь они проделали без приключений и на Пятницкую улицу прибыли, когда уже окончательно стемнело. Отпустив ямщика, к его немалой радости, Евграф поднялся к квартире Бобринских и позвонил в дверь.

Дверь открыла Ольга. После обмена любезностями она уточнила, что Петра ещё нет, намекая на то, что присутствие Тулина в доме без брата невозможно.

– Позвольте узнать, когда будет Пётр…

– Что с вами, Евграф Михайлович? У вас кровь на рукаве! Откуда вы в таком виде? – всполошилась она, не дав договорить сыщику.

– Ради Бога, не беспокойтесь, Ольга Владимировна! Это пустяки, зацепило слегка.

– Ничего себе, пустяки. Весь рукав намок от крови, немедленно пройдите в кабинет Петра. Там снимите костюм и рубашку, присядьте и подождите меня. Сейчас подготовлю самое необходимое, у нас всё имеется, и в институте я училась на курсах сестёр милосердия.

Сыщику ничего не оставалось, как пройти в комнату – кабинет Петра. Он вошёл, осмотрелся. В помещении был относительный порядок, практически ничего не изменилось с прошлого раза, когда он был у них в гостях.

Однако его внимание привлекла старая книга, лежащая на рабочем столе. Он подошёл поближе и прочёл название, в переводе с французского оно звучало: «Яды и общая токсикология». Автором этого труда был некий неизвестный ему господин Матеу Джосеп Бонавентура Орфил.

Вошла Ольга и принесла в комнату бинты, карболовую кислоту для промывания ран, йодоформ. Положила всё это на стол и отвлекла от изучения подозрительного сочинения.

– Вы почему до сих пор не сняли рубашку?

– Ольга Владимировна, мне, право, неудобно. Позвольте я сам сделаю себе перевязку, я же офицер!

– Что за мужские глупости, вы как ребенок, а ещё чиновник по особым поручениям. Немедленно снимайте рубашку!

Может быть, Евграф и прекратил бы препирания с дамой и уступил бы ей, но в этот момент в квартиру вошёл возбуждённый Петр.

– Задержался на заводе. Затем не было извозчика, всех расхватали. Пришлось идти часть пути домой пешком. Совсем из головы вылетело, что мы должны встретиться. Прошу простить за опоздание.

«Надо будет проверить, где он задержался Много каких-то необъяснимых совпадений. Опоздание на встречу, книга о ядах. Всё это очень странно», – подумал сыщик.

– Что это с вами, вы ранены? – уточнил Пётр, внимательно посмотрев на Тулина.

– Конечно, ранен и очень серьёзно! Немедленно необходимо сделать перевязку и вызвать врача! – возмутилась Ольга.

– Врача не надо, это всего лишь дробь. Прошу вас, без паники, – спокойно ответил сыщик.

– Давайте я вам помогу. Если вы уверены, что врач не нужен, обойдёмся без него, – пришёл на помощь Пётр.

– Да, сделай Евграфу Михайловичу перевязку и обработай рану. Он не соглашается на мою помощь, уж очень стеснительный титулярный советник!

С этими словами Ольга оставила мужчин. Граф сделал перевязку достаточно умело и быстро. Раны оказались незначительными. Вытащил пять дробинок из руки, обработал антисептиком и затянул бинтом.

Евграф рассказал ему о происшествии, случившемся в дороге. Затем о том, что ему удалось узнать в городе Алексине.

– У меня тоже особо радостного ничего нет. Информация из Москвы в ваш адрес не поступила. Розыски трупа Ивана Фремова ни к чему не привели. Унтер-офицер Кудинов обыскал всё, но труп как под землю провалился. Генерал Муратов предлагает съездить в Белёвский замок. Обещает, что местный иван, тюремный хозяин всей босоты и уголовников, всё нам расскажет по поводу убийцы приказчика.

– Некоего Герасима Кондратьева, как я думаю!

– Это кто? – удивился Брежнёв.

– По всей вероятности, тот, кого вы подстрелили! Все признаки сходятся по описанию. Нет пальца на левой руке, порезанная щека со страшным шрамом. Он был другом Фёдора Фремова, брата Ивана Фремова. Считаю, что нам надо срочно искать Фёдора, их неизвестную сестру и какого-то прихрамывающего родственника. Поэтому поездку в Белёвский тюремный замок пока можно и отложить.

– Кстати, когда Кудинов узнал, что вы в Алексин поехали, очень огорчился. Хотел что-то лично доложить. Есть у него мысли по поиску трупа или в Упе, или в болотах поблизости с Оружейной слободой. Но ему нужны ваше разрешение и одобрение. Очень старателен, наверное, выслужиться хочет, – поделился Пётр.

– Выслужиться, это хорошо. Надо поощрять подобные желания, плохого в этом нет. Но, исходя из ваших новостей, труп так и не нашли. Если не нашли в течение первых двух-трёх дней, то искать его уже смысла нет. Спрятан глубоко!

– Генерал волнуется, какой день, а новостей нет. Просил завтра зайти к нему и доложить о результатах.

– Давайте с утра вместе зайдём, – предложил сыщик.

Вошла Ольга и предложила чаю. Евграф хотел отказаться, сославшись на позднее время, но она настояла, и Тулин остался.

Некоторое время побыв в кругу друзей и обсудив планы на следующий день, Евграф откланялся. Но прежде он очень серьёзно, один на один, попросил графа уделить внимание своей безопасности и безопасности сестры.