Текст книги "Корректировщик. Остановить прорыв!"

Я видел Корду, быстрым шагом идущего к окопам охраны моста. Капитан его тоже увидел, что-то резко сказал сержанту. Тот оглянулся, увидел Корду и закрыл удостоверение. Но не возвращает, ждёт, пока подойдёт мой ординарец. Капитан выпрямился, лицо застыло. Бойцы за его спиной начали перестраиваться. Тот, что с винтовкой, стал прямо за командиром, остальные чуть разошлись в стороны.

Корда подошёл, отдал честь. Похоже, просит разрешения обратиться к сержанту. Капитан расслабился, кивнул. Владимир Семёнович подошёл к Смирнову, говорит что-то. Передал мой приказ? Точно. Сержант возвращает документы капитану. Зовёт людей. Отделение построилось и идёт к мосту. Капитан со своими следом. И мой ординарец замыкающим.

Я направился к выходу. По пути вызвал Белого, обрисовал ему ситуацию. Когда Смирнов с отделением и капитан поднялись наверх и подошли к окопам, я уже стоял там. По лицу Смирнова я понял, что был прав. Засланный казачок этот капитан. Да и бойцы его тоже. Так что он попал, но об этом ещё не подозревает. А капитан решил сразу брать быка за рога.

– Лейтенант, ко мне!

Нахал. Он же меня не знает. Кто я такой, тоже понятия не имеет. Если я тут старший, то его звание значения не имеет без соответствующих приказов. Он-то должен это знать, готовили «Бранденбург» прилично. Значит, увидел, что я молодой, да ещё ранен, и решил взять на горло. А фиг тебе.

– Hauptman, geben sie die waffe ab. Und ich rate dir nicht zu zucken, du bist auf dem blickfeld von zwei dutzend meiner kämpfer[1]1
  Гауптман, сдайте оружие. И не советую дёргаться, вы на прицеле у двух десятков моих бойцов (нем.).


[Закрыть].

Капитан закаменел, его люди тоже. Отделение Смирнова резко развернулось и направило оружие на четвёрку диверсантов. Стоящий сзади Корда сделал неслышный шаг вперёд и стволом пулемёта чуток ткнул снайпера в спину. Тот обернулся и вздрогнул. Видать, только сейчас понял, что за оружие было на плече у русского. А я сказал, уже по-русски:

– Гауптман, вам повторить приказ ещё на каком-нибудь языке?

Тот вздрогнул и начал расстёгивать кобуру. Повинуясь моему жесту, его бойцы тоже положили оружие на землю. Лицо у капитана оставалось застывшим. И пальцы двигались через силу. Он о чём-то сосредоточенно думал. Я снова перешёл на немецкий:

– Her Hauptmann, lass uns ohne dummheit auskommen[2]2
  Господин капитан, давайте обойдёмся без глупостей (нем.).


[Закрыть].

Капитан достал наконец пистолет и бросил на землю.

– Weißt du wer ich bin? [3]3
  Вы знаете, кто я такой? (нем.)


[Закрыть]

Оп-па! Я что, угадал его настоящее звание? Да нет, не может быть. У него погоны капитана, и я назвал его этим званием. Так почему он в ступоре? Интересно! А он продолжал:

– Меня проверяли много раз. Документы изготовлены отличными специалистами, все реквизиты на месте. Вы не могли вычислить меня по ним.

Ах вот оно что! Теперь понятно. Ну, открывать врагу секреты мы не будем.

– Гауптман, вы совершили несколько ошибок. Когда вы вывели разведывательный бронетранспортёр на остатки сводной группы, нужно было проконтролировать её уничтожение, а не уходить. А так бойцы вас потеряли. И заметьте, когда БТР был уничтожен, они вынесли раненых. А вас не нашли. Кроме того, тут все солдаты из одного, пусть и сводного, подразделения. Они вместе были в бою с самого начала. А тут вы, исчезнув в никуда, появляетесь спустя почти сутки и с вами незнакомые бойцы. Причём явно не проползавшие всю ночь в поле. Следов на форме нет. И какой вывод можно сделать?

Гауптман только ещё крепче сжал зубы. По моей команде диверсантов обыскали и связали. После этого я подозвал Корду и тихо поговорил с ним. Он неторопливо подошёл к капитану, вынул нож и неожиданно одним движением спорол ворот его гимнастёрки. Вытащил ворот нижней рубашки и спорол его тоже. Такую же операцию проделал и с остальными тремя. И гауптман скис окончательно.

Из командного отсека связался с пограничниками и сообщил о задержанных. За ними должны подъехать. А пока они сидели в сквознике под охраной Корды. Похоже, «истинных арийцев» пугал сам вид бойца двухметрового роста и с кулаками размером с их головы. А я вернулся к прежнему занятию – разбирался с ориентирами и пытался сообразить, как я должен управлять огнём орудий во время боя.

Всё-таки мне крупно повезло. Уж не знаю, кто был командиром гарнизона этого ДОТа, но бутылку я ему должен наверняка. Карточки огня были не просто подробными. По ним можно было вести огонь вообще без подготовки. Возле каждого ориентира были указаны данные наводки, так что, имея их перед глазами, можно воевать спокойно. Причём точно такие же у командиров орудий. Уф, прямо гора с плеч! Я ведь не артиллерист, хотя какую-то подготовку нам давали.

Вошедший боец доложил, что за диверсантами прибыли из отряда. Я вышел наружу. На этот раз пограничники прислали «ГАЗ-11-51». Интересная такая машина, ещё не совсем грузовик, но уже похож. В кабине сидел водитель, старшина и двое бойцов сажали задержанных в кузов, а возле борта стоял капитан. Я подошёл, представился:

– Лейтенант Дубинин.

– Капитан Воронин, командир погранотряда.

Выглядели ребята обычно, но бережёного бог бережёт, так что я попросил документы. Командир даже не удивился. Скорее наоборот, чуть кивнул, одобряя мои действия, и протянул своё удостоверение. Я быстро глянул на фотографию и дату выдачи, перелистал страницы, мельком взглянув на скрепки. Норма. Остальных тонкостей я не знал, так что протянул документ назад. И наткнулся на очень заинтересованный взгляд капитана.

– Отойдём в сторонку, лейтенант?

Мы на пару шагов отодвинулись от грузовичка. Пограничник достал коробку папирос, предложил мне. Я не курю, так что отказался. А он вытащил папиросу и, задумчиво постукивая мундштуком по крышке коробки, рассматривал меня.

– Что-то не так, товарищ капитан?

Он ещё минуту меня рассматривал, а потом спросил:

– Про скрепки откуда знаешь?

Вот оно что. Ну да. Это в моё время об этой мелочи писали все кому не лень. Сейчас это закрытая информация. Версию я, к счастью, придумал ещё вчера, перед тем как сержанту пояснения давать – вдруг заинтересуется?

– Был свидетелем задержания такого ряженого. Нас там пятеро было. Вместе со станции добирались. На КПП обычная проверка документов, и тут – раз, и одного вяжут. А парень классный, как говорится, «свой в доску». Мы чуть в драку не полезли. Вот нам командир группы захвата и объяснил.

– Ясно. Вы и этих так вычислили?

– Так точно. А кроме того, подозрительно было: капитан этот вместе со всеми выходил. Когда на группу наскочил немецкий бронетранспортёр, началась паника, и он просто исчез. А сегодня утром вышел, да ещё с тремя никому не известными бойцами. Обмундирование неновое, но слишком уж чистое для того, кто ночь по полям ползал. Ну и скрепки как подтверждение.

– Сам задерживал?

– Никак нет. Сержанту объяснил.

– Так. Больше об этом никому ни слова. Сам понимаешь, немцы пронюхают – станет намного сложнее работать. А сержанта давай сюда. Хочешь не хочешь, а он поедет со мной. Будем из него пограничника делать, раз уж так получилось.

– Товарищ капитан, у меня взводами сержанты командуют. Отделениями рядовые. А вы ещё одного дельного человека забираете. Я в бою что делать буду?

– Остынь, лейтенант. Выхода другого у меня нет. А до боя тебе ещё людей пришлют.

– Не успеют. Вот смотрите, товарищ капитан: наш удар под Сороками немцы отразили? Отразили. Теперь им самая дорога сюда – к переправе. Если они её захватят – бей куда захочешь. Хоть на Умань, хоть на Первомайск и Николаев, хоть на Жмеринку и Винницу. Наших войск тут почти нет. Если они знают об отводе сил из УРа, то вот-вот явятся, это как пить дать! А меня комфронта в трусы и паникёры записал, так что ждать помощи не приходится.

Капитан задумался. Правда, думал недолго.

– Слушай, лейтенант, давай на «ты»? На все эти обращения время теряем. Меня зовут Сергей. Позывной для связи – Грач.

– Согласен. Никита, позывной – Кит.

Мы обменялись рукопожатием, и пограничник продолжил:

– Значит, так! Твоего сержанта я забираю. Вместо него оставлю своего старшину. Человек проверенный, надёжный. Диверсантов я попробую расколоть. Времени нет, действовать придётся жёстко. Но если будет информация, хоть немного похожая на то, что ты предполагаешь, сам выйду на штаб фронта. Тебе тоже сообщу. Всё, разбегаемся.

Я приказал найти Смирнова. Через пару минут он стоял перед нами.

– Сержант, вы временно передаётесь в распоряжение командира погранотряда. Капитана вычислил – теперь отдувайся. Так что спасибо за службу и давай в машину.

Старшина-пограничник уже стоял рядом, мы с Ворониным ещё раз пожали друг другу руки, и он сел в кабину. Грузовичок рванул с места. А я поговорил с новым подчинённым и сделал небольшую перестановку кадров. Смирнов командовал отделением во втором взводе. Все сержанты там были примерно одного возраста и опыта. Так что бывшего взводного я поставил на отделение, а старшину – взводным.

Кашевар доложил, что завтрак готов, и бойцы, по двое от отделения, потянулись с котелками к кухне. Зайдя в командный отсек, я отпустил наблюдателя, который сидел за перископом, и сам устроился у окуляра. На противоположном берегу ничего не изменилось. В этот момент за моей спиной удивлённо хмыкнул Корда. Я оглянулся. Мой ординарец уже прибрал посуду и тазик для умывания и сейчас держал в руках толстую тетрадь в твёрдой обложке.

– Что там, Владимир Семёнович?

– Так, «боевой журнал», товарищ лейтенант. Почти как у нас во флоте.

– Ну-ка, дай сюда…

Я открыл первую страницу:

«Боевой журнал артиллерийско-пулемётного полукапонира «ИС». Командир: л-т Ивар Петерс».

Теперь я знаю, кого благодарить за карточки огня. Ты, Ивар, главное, доживи до победы, а «поляна» за мной. Я быстро пролистал журнал. Коротко и чётко обо всех значимых происшествиях. Последняя запись:

«Получен приказ оставить в АППК караул из трёх солдат во главе с сержантом и следовать в Могилёв-Подольский. Принял решение оставить сержанта Елагина».

Я взял ручку и на следующей странице написал:

«Командование АППК «ИС» принял. Лейтенант Дубинин. 6.08.41».

Закрыть альбом я не успел, меня позвал Корда.

– Посмотрите, товарищ лейтенант!

Я прильнул к перископу. В первую секунду не понял, о чём говорит боец, а потом увидел. Весь горизонт затянут пылью. Не дымом, не туманом, а именно пылью. И означает это одно – к нам движется масса техники. Ногами такую пыль не поднять. Не знай я, что происходит, мог бы подумать о наших отступающих частях. Но я-то знаю, что после неудачного контрудара они отошли к югу и теперь удерживают Кишинёв.

Глава 6

Я снова пододвинул к себе «боевой журнал» и вписал:

«7.24. В пределах видимости появилось облако пыли. Предполагаю приближение крупных танковых или моторизованных частей противника. Личный состав АППК приведён в боевую готовность».

Закрыл журнал, положил его на место и повернул пакетный выключатель на стене. Во всех помещениях ДОТа зазвенели звонки боевой тревоги. Корда побежал на внешние позиции с приказом первому и второму взводам приготовиться к бою. Я продублировал этот приказ по телефону в оба пулемётных ДОТа. С выходом на погранотряд решил подождать. Мало ли. Я не Мишка, историю досконально не учил, может, ошибаюсь?

Загудел телефон. В трубке прозвучал голос сержанта Белого:

– Товарищ лейтенант, какие будут приказания?

– Сергей Михайлович, слушай сюда! Если впереди будет разведка на мотоциклах – пропускай! Затаитесь как мыши, траншеи с дороги замаскированы прилично, могут и не заметить. Отправь вслед пару ребят с автоматами, как тут начнётся или они назад поедут – уничтожить!

– Есть!

– Действуйте. Да, старшине приказ передай, с ним телефонной связи нет.

– Понял.

Я положил трубку и тут же вызвал ДЗОТ. Там сидели пятеро бойцов с одним пулемётом ДП. Приказал им мотоциклистов, если появятся, не трогать. Их дело – прикрывать обратный скат от диверсантов, десантников противника или при обходе наших позиций с тыла. Во всех случаях ставить меня в известность немедленно. Опять прильнул к окуляру. Пыль значительно приблизилась. Техники ещё не видно, но я думаю, вот-вот появится.

Снова загудел телефон. Снимая трубку, мельком подумал, что нужно вернуть Корду. Одному и на связи, и в управлении боем не успеть.

– Грач на связи.

– Здесь Кит, что нового?

– Поплыл твой гость. Всё подтвердил, срочно связываюсь с начальством. Держитесь там.

– Принял. У нас весь горизонт в пыли, похоже, скоро гости толпой заявятся. Поторопись, Грач, и своих выведи на позиции. У вас хоть и не так удобно, но тоже место подходящее. Конец связи.

– Понял. Связи конец.

Я выглянул из отсека.

– Рядового Корду ко мне.

– Здесь я, товарищ лейтенант.

– Заходи. Будешь на связи. Телефоном пользоваться ты умеешь, а рацией?

– Смогу, товарищ лейтенант.

– Вот и отлично. Действуй.

Я опять занял место у перископа. И почти в ту же минуту из пыли выскочили мотоциклисты. Первые немцы, которых я видел вживую, хоть и через оптику. На каждом мотоцикле – три человека. Только сейчас я заметил, что, уходя от моста, Корда сдвинул проволочные заграждения к въезду, так что они перекрывали дорогу. Мотоциклисты остановились. Водители и пулемётчики остались на месте, а двое, что сидели позади водителей, спрыгнули и, насторожённо водя стволами автоматов, подошли к козлам с колючкой. С третьего мотоцикла никто не спускался: видимо, командир сидит.

Поскольку ничего не происходило, солдаты взялись за первое заграждение с двух сторон и быстро оттащили в сторону. Огляделись. Тишина по-прежнему. И уже спокойно, не торопясь, оттащили в сторону и вторую часть колючки. Весело скаля зубы, вернулись к мотоциклам, уселись, и разведка снова двинулась вперёд. А я разглядывал их лица. Хорошая штука этот ПДН-2. Название прочёл в формуляре, ещё раз спасибо Ивору.

Немцы не торопясь ехали по мосту. Дважды останавливались, и та же пара солдат свешивалась за канатные перила, осматривая основание. Я занимался тем же самым. В основе переправы, похоже, пустые бочки. Они собраны в деревянных квадратных коробах со стороной метра по три. Эти секции увязаны между собой, и уже потом сделано общее перекрытие.

На выезде с моста один из мотоциклов развернулся и укатил обратно. Видимо, докладывать, что мост не заминирован, пригоден к переправе техники и охраны нет. Остальные два продолжили разведку, пересекли мост и вскоре исчезли из поля зрения. А я наклонился к переговорной трубе.

– Командиры орудий – внимание! Первое орудие наводить на ориентир 1. Второе орудие – ориентир 3. Точная наводка непосредственно по целям. Приготовиться. Тип боеприпаса я укажу.

– Есть.

Даже отсюда я услышал лязг запираемой стальной двери. Расчёты орудий приготовились к бою, а по уставу боевые казематы должны быть задраены. Рядом загудел телефон. Внутренний аппарат. Ответил Корда, послушал и передал трубку мне. Вызывал старшина Зимин.

– Товарищ лейтенант, во время боя лучше пользоваться телефоном. Переговорные трубы как резерв, если телефонная связь вышла из строя.

Так мне и надо. Не спросил заранее.

– Спасибо, старшина, буду знать. Конец связи.

Я положил трубку и переставил телефон на специальную полочку возле перископа. На этот момент я оторвался от наблюдения, а когда снова заглянул в окуляр, увидел колонну бронетехники. Впереди снова были мотоциклы. Аж пять штук. За ними четырёхколёсный бронетранспортёр с рамой антенны. Следом три тяжёлых полугусеничных БТРа. А следом танки. На данный момент из пыли их выползло пять штук. Т-III, если не ошибаюсь.

Мотоциклы помчались вперёд, за ними разведывательный БТР. Я снял трубку.

– Пулемётчики, к бою! Бронебойно-зажигательными. Цель – мотоциклы и бронетранспортёры на нашей стороне моста. Орудия один и два: бронебойным, огонь по моей команде.

Первый из тяжёлых БТРов пополз вперёд. Мост даже не просел – хорошо сделан, на совесть. Пока он медленно полз по деревянному покрытию, вперёд выехал танк. Похоже, фрицы решили основательно испытать грузоподъёмность. Мало того, стоящие на дороге Т-III отвернули от дороги, и вперёд выдвинулся T-IV. Да уж, эти кургузые 75-мм пушки для такой махины выглядят смешно. Помнится, в первом варианте КВ было такое уродство, но его в 40—41-м быстро переделали, так что в войсках этих уродцев почти и не было.

Тем временем Т-III подполз к первому ориентиру и встал, ожидая, пока «Ганомаг», так называются тяжёлые полугусеничные БТРы, переползёт на нашу сторону. «Четвёрка» как раз подползла к ориентиру 3 – хорошо я угадал. Ну, поехали!

– Ориентир 3, цель – танк. Орудия, огонь!

Глухой удар пушечных выстрелов. Да, как же приходится ребятам в боевых казематах? Я наблюдал. Первое орудие влепило снаряд прямо под башню. «Троечка» чуть вздрогнула и замерла. Снаряд второго попал в борт, и на месте танка поднялся столб огня и дыма. Похоже, рванул боекомплект. Удачно. Я глянул на мотоциклы и БТРы. Ох ты ж блин! Там, на месте мотоциклов, бушевало море огня. И если БТРы я видел, то от более лёгкой техники не осталось ничего. Что с одной стороны отлично, но с другой – я собирался отправить туда трофейщиков. Пулемёты нам могли пригодиться.

Танки и БТРы на том берегу начали разворачиваться. Оно и понятно, стоя на дороге один за другим, много не навоюешь. Пока на виду два «Ганомага» и четыре «троечки». Я поднял трубку:

– Орудия, по танкам и бронетранспортёрам огонь! Слева направо. Огонь вести по очереди.

И прильнул к окуляру.

Ох и стреляют ребята. Первое орудие вбило снаряд в БТР. И, что правильно, командир орудия без моей команды зарядил осколочно-фугасный. Молодец старшина. То, что раньше было бронетранспортёром, превратилось в груду металлолома. Второе орудие било по танку. Первый снаряд выбил только искры из башни и ушёл в рикошет. Зато второй вошёл в борт. Танк замер и начал дымить. Открылся верхний командирский люк, но наружу так никто и не вылез.

А орудия продолжали стрелять. Первое развалило и второй БТР, также одним выстрелом, и перенесло огонь на танки. Тем временем второе разбило направляющее колесо ещё на одной «троечке». Та, теряя гусеницу, крутнулась на месте, а потом экипаж, не дожидаясь следующего выстрела, начал выскакивать из люков. Тратить на них патроны я не стал, и пулемёты промолчали. Может, оно и неправильно, я читал много споров о том, что важнее – уничтожить танк или его экипаж. Пока поступил так.

А бой продолжался. Следующий танк получил сразу два снаряда, от обоих орудий. Первый ударил в борт, второй опять разнёс ходовую. Результат – танк крутнулся почти на 360 градусов и замер. Последнюю машину добили тоже в два ствола. Первый снаряд ударил в башню. Левый люк практически вбило внутрь, я наблюдал. Мехвод попробовал развернуться, но второй снаряд прилетел в двигатель. Машина вспыхнула как факел.

На этом первый этап боя закончился. Пыль слегка осела, и я уже мог видеть длиннющую колонну, которая в данный момент расползалась в стороны. Немцы не ожидали от своей разведки такой пакости. Они шли в полной уверенности, что укрепрайон (УР) войсками Красной армии оставлен. А тут на тебе! Шесть, повторю ШЕСТЬ минут боя и такой результат. По нам, между прочим, не успели сделать ни одного выстрела.

Такое начало нужно отметить. Я поднял трубку:

– Товарищи бойцы! На данный момент потери противника составляют пять мотоциклов, четыре бронетранспортёра, пять танков типа Т-III и один типа T-IV. Благодарю за службу весь личный состав гарнизона. Наводчикам отдельное спасибо. Отлично поработали, ребята. А сейчас слушай мою команду. Закрыть бронезаслонки. Проверить состояние материальной части. О результатах доложить.

Повесив трубку, я придвинул к себе «боевой журнал» и записал:

«7.42. Пресечена попытка противника проследовать через мост. Уничтожено: мотоциклов…»

Я обратился к ординарцу:

– Рядовой Корда, свяжитесь с сержантом Белым. Как там дела с разведчиками на мотоциклах?

Боец поднял трубку и начал вызывать стрелковые взводы. Ответили практически сразу.

– Сержант Белый у аппарата.

– Товарищ сержант, командир спрашивает, как там с мотоциклистами?

– Порядок. Старшина-пограничник ими занимался. Взял ту снайперку, что у диверсантов отобрали, и пошёл. Один. Всех положил. Бойцы уже сбегали, принесли два пулемёта, два автомата и два карабина. И патроны к ним. А мотоциклы в блиндаж к кухне закатили, целёхонькие.

Я протянул руку, и Корда вложил в неё трубку.

– Сержант Белый, передайте старшине, что он командир взвода, а не разведчик. Ещё одна такая выходка, и пойдёт обратно в отряд, докладывать о взыскании. А потом передай спасибо. И ещё, пришли мне один автомат немецкий и подсумки с магазинами к нему. Надеюсь, бойцы их захватили.

– Так точно. Есть передать старшине предупреждение и спасибо, а вам автомат.

– Конец связи.

Я вернул трубку ординарцу. Заглянул в перископ. Немцы расползлись по полю и теперь чего-то ждали. Ладно, подождём и мы. День только начинается, вспотеть мы ещё точно успеем. И не раз. Так на чём я остановился в журнале? Так: мотоциклов – 5 уничтожено + 2 захвачено; бронетранспортёров – 5; танков – 6: из них Т-III – 5 шт. и T-IV – 1 шт.».

Закрыв журнал, я попросил вызвать санинструктора. Да-да, была у меня в гарнизоне и такая должность. Подошедшего бойца я попросил осмотреть мою руку и голову. Если есть возможность – руку к телу не прибинтовывать, она мне нужна. Пока меня разбинтовывали и осматривали, наблюдение вёл Корда. У противника без изменений. Санинструктор поудивлялся тому, что меня так замотали, и сообщил, что страшного ничего нет. Рука прострелена навылет, рана чистая. Он её снова забинтовал и всё. Я попробовал – работает, даже не болит особо. Голова тоже в порядке, вместо цельной шапки бинтов лёгкая повязка, можно пилотку носить нормально.

Санитар помог мне надеть гимнастёрку и ушёл на свой пост. Есть у него закуток на техническом этаже. А я вспомнил, что не связался с пограничниками. Быстро начал это дело исправлять. Вызвал отряд.

– Кит на связи.

– Здесь Грач, стрельбу мы слышали. Что у вас?

– У нас большая колонна бронетехники. Десяток машин мы сожгли, немцы нас встретить не ожидали. Сейчас они обдумывают последующие шаги. Так что жди гостей.

– Понял, Кит, спасибо.

– Что у начальства?

– Я промолчу, договорились?!

– Понял. Конец связи.

– Связи конец.

Я вернул трубку на место и поменялся местами с ординарцем. Обстановка если и изменилась, то незначительно. Прямо напротив нас пыль уже почти осела, так что вид был просто пугающий. Здесь на первый взгляд скопилось порядка полутора сотен танков и бронетранспортёров, а также бог его знает сколько грузовиков. И это только то, что я вижу. Хуже, что, судя по клубам пыли, небольшие группы ушли вправо и влево. И если правый фланг у меня прикрыт хотя бы теоретически, то левый открыт вовсе.

Танки и другая техника там не пройдут, это точно. А вот переправить на наш берег пехоту и лёгкое вооружение типа 50-мм ротных миномётов немцы вполне могут. А там только трёхпулемётный ДОТ и всё. Надо бы отправить туда отделение. Пусть окопаются. Были бы мины, устроили бы минное поле, но на нет и суда нет.

– Вызови Белого.

Корда сразу защёлкал переключателями и начал крутить магнето. Через минуту протянул трубку мне.

– Сержант Белый!

– Семён Михайлович, дай старшине десяток бойцов из резерва, одного пулемётчика в том числе, и пусть отправляется на левый фланг. Там нужно оборудовать позиции. Прикрыть подступы к ДОТу. Иначе если немцы подсуетятся, то подорвут его, а гарнизон их и не заметит.

– Понял, товарищ лейтенант. А на взвод кого?

– Сергей Михайлович, ты людей лучше меня знаешь. Решай сам. И внимательно наблюдайте за воздухом. Немцы могут пикировщиков вызвать. Увидишь что – людей в укрытие и дай нам знать.

– Есть!

– Всё, действуй, конец связи.

А про самолёты я накаркал! Только положил трубку, как увидел далеко впереди в небе чёрные точки. Вот же пророк, чтоб меня!.. Потому фрицы и не шевелились особо. Получили по морде и тут же кинулись жаловаться большому дяде. Мол, разведка опять обмишурилась, а нас бьют! Нужно срочно сделать иванам козью морду. А чего иваны не любят? Правильно – авиацию. Её никто не любит, в смысле чужую.

Точки увеличивались, и я уже мог их сосчитать. Стандартная девятка бомберов и сверху четвёрка прикрытия. Вот жаль нет у меня 12,7-мм спарки наверху. Мы бы им устроили! Вот пока он бомбит, надо придумать ход конём. Может, на складах у погранцов что-нибудь есть? Хотя вряд ли, они бы сами их использовали. Загудел телефон.

– Товарищ лейтенант, летят!

– Вижу, сержант. Людей укрыл?

– Так точно!

– Тогда конец связи.

Пикировщики начали выстраивать карусель, и пошло. Перископ я убрал: жаль будет, если расколошматят. Глухие удары следовали один за другим. А хорошую нам крышу забабахали! Даже не вздрагивает! Фрицы ведь наверняка сотками лупят. Как минимум. В это время раздались несколько тяжёлых ударов подряд. Во! Похоже, это уже серьёзно, это двести пятьдесят. А нам хоть бы хны!

Удары прекратились, и я поднял перископ. Самолёты уходили, зато техника, наоборот, пришла в движение. Несколько танков нацелились на мост, остальные собрались развернуться вдоль берега и прикрыть их огнём. Да ладно! Вы серьёзно? Думаете, нас так легко уничтожить? Тем паче что, боясь повредить мост, авиация била по гребню, то есть исключительно по крыше сооружения. А ничего, что там литого бетона 3,5 метра? Или вам такое не встречалось?

Я потянулся к внутреннему телефону.

– Заслонки открыть, орудия к бою!

На минуту тихий фоновый гул, который издавали вытяжка и работающий внизу генератор, стал громче. И сразу доклады:

– Первое орудие к бою готово!

– Второе орудие к бою готово!

– Первое орудие, уничтожить танки, направляющиеся к мосту. После этого первое орудие – танки слева от моста, второе – справа. Огонь!

Ну, да, я не артиллерист. Всякие там «…прицел 15, трубка 120 – огонь…» не знаю. Зато командиры орудий у меня профи. Уже убедился. Так что для меня главное – поставить им задачу. А там они сами разберутся! И почти сразу ударил выстрел, за ним ещё один. Я прильнул к перископу. Один из двух шедших к мосту танков уже горел. Второй пытался использовать максимальную скорость, но вынужден был обходить неудачливого собрата и на несколько секунд сбросил скорость, да ещё подставил борт. Бум! Башня улетела в сторону, да как удачно!.. Прямо по пушечке соседу.

Несколько секунд паузы, и теперь загрохотали уже оба орудия. Танки вспыхивали один за другим. Как результат весь берег затянут чёрным дымом, а въезд на мост перекрыт кучей металлолома. Знай наших! Я взял трубку, собираясь объявить благодарность наводчикам, но вдруг понял, что знаю фамилию только одного. Чёрт, как неприятно. Уж что-что, а знать своих подчинённых командир обязан.

– Заслонки закрыть. Внимание гарнизону. За меткую стрельбу по вражеским танкам наводчикам орудий объявляю благодарность.

После чего попросил Корду:

– Владимир Семёнович, нужно составить список личного состава. Должность, звание, фамилия-имя-отчество. Желательно дата и место рождения. Пока есть пара минут, сделай!

– Есть, товарищ лейтенант, сейчас сбегаю.

– Возьми «боевой журнал» и запиши на последних страницах.

– Есть.

Боец ушёл, а я посмотрел на часы. 9.15. Ёлки-палки, день только начинается, а мы уже две атаки отбили? Ну, могём! Продолжая посматривать за обстановкой, я вызвал погранотряд.

– Кит на связи.

– Грач. Ну что, гостей мы встретили. Было их немного, ушло совсем ничего. А тебя уже и самолёты долбили?

– А как же. У немцев строго: сначала танки, потом авиация и опять танки. Не выходит – подтягивают тяжёлую артиллерию. Вот ждём!

– Ну и как оно под бомбами?

– Внутри никак. Бумкает, и всё. Вот снаружи сейчас буду выяснять.

– Тогда до связи.

– Бывай.

Да, как-то мы не по уставу говорим. Да и ладно, я вот тоже всё время с бойцами на «ты». И пытаюсь на «вы», а не выходит. С другой стороны, они вроде как и не обижаются. Может, в бою оно так и выходит? Есть же такой полуанекдот про количество слов в приказе. У американцев, японцев и русских:

«При внезапном столкновении с силами японцев американцы, как правило, гораздо быстрее принимали решения – и, как следствие, побеждали даже превосходящие силы противника. Исследовав данную закономерность, учёные пришли к выводу, что среднее количество слов приказа у американцев составляет 5,2, тогда как у японцев 10,8. Соответственно, на отдачу приказов у американцев уходило на 56 % меньше времени, что в коротком бою играет немаловажную роль. Ради интереса они проанализировали русскую речь – и оказалось, что в русском приказе 9,2 слова (в среднем). Однако при критических ситуациях русскоязычный командный состав переходит на ненормативную лексику – и длина приказа сокращается до 3,2 слова. Для примера:

Уставной вариант:

32-й – приказываю немедленно уничтожить вражеский танк, ведущий огонь по нашим позициям справа.

Боевая команда:

32-й – ёб…и того … справа!»

Что-то такое! Да и по возрасту мы подходим. Мне 21. Основной массе бойцов столько же. Старшина-артиллерист, может, чуть старше, он из сверхсрочников. Да и пограничник тоже. А так бойцам по двадцать. Размышляя, я продолжал наблюдать за обстановкой. Дым рассеялся, и кладбище немецкой бронетехники открылось во всей красе. Сколько тут на этот раз? Так, посмотрим. Перед мостом два, слева ещё три, справа четыре. Итого девять.

Все «троечки», «четвёрки» немчура решила поберечь. А вообще техники перед нами ещё прибавилось. Оно и понятно, тут излучина реки, а они в неё такую массу войск загнали. Надеялись проскочить с ходу. Не вышло, и теперь те, кто позади, подпирают передних, а приказа остановиться никто не даёт. Да, сейчас они начнут лезть вперёд, иначе вся группа в ловушке. Прям высылай штурмовики и долбай их как хочешь. А если ещё и удар от тех же Сорок, то вообще сказка! Так что ждём.

Кстати, я так и не выяснил, как там у Белого, после бомбёжки. Поэтому снова сел на телефон.

– Сержант Белый у аппарата.

– Семён Михалыч, как у вас? Потери есть?

– Трое убитых и четверо раненых, товарищ лейтенант. Бомба прямо в траншею угодила.

– Понял. Как остальные?

– Закапываются, товарищ лейтенант.

– Закончите восстановление траншей, будет вам новое задание. Есть у меня опасение, что нас могут обойти. Скажем, просочится группа немцев на этот берег. Наткнутся на ДОТ и отделение старшины. Так они же могут и глубже обойти? Как считаешь?

– Могут, товарищ лейтенант.

– И что думаешь?

– Нужно круговую оборону строить.

– Вот! Как закопаетесь на своих позициях, так и начинайте оборудовать новые, для боя в окружении. Про ДЗОТ не забывайте, включите его в общую систему обороны. Только пару наблюдателей оставь, лучше пулемётчиков.

– Сделаем в лучшем виде, вы не беспокойтесь.

– Тогда конец связи. Хотя нет! Семён Михайлович, а у тебя списки личного состава есть?

– Так точно.

– Замечательно. Будет минута – скопируй и передай мне. И список погибших тоже. Корда с тобой свяжется, продиктуете ему.