Текст книги "Рассекреченные страницы истории Второй мировой войны"

Изоляция же президента К. Каллио и оставление его в полном неведении о незаконном сговоре и сделках указанной группировки с фашистским рейхом, включая тайное соглашение о вводе германских войск на территорию Финляндии, на с. 202 главы подается в такой двусмысленной и приглаженной редакции: «Даже президент Каллио, не говоря уже о других членах правительства и комиссии по иностранным делам парламента, не имел представления о происходящем». (Можно подумать: уж не сам ли президент был в этом виноват? – Г.К.)

Когда же в середине декабря 1940 г. Гитлер утвердил план похода на Советский Союз (операция «Барбаросса»), то как уверяет Хентиля, «финны, которым была отведена в нем какая-то чуть ли не скромная («известная») роль, о ней сами поначалу знали очень немного» (?)[139]139
  Юссила О., Хентиля С., Невакиви Ю. Политическая история Финляндии, 1809–1995. М., 1998. С. 203.


[Закрыть].

Какими же наивными представляются здесь Рюти, Маннергейм и их ближайшее окружение, якобы без участия которых Финляндия оказалась задействованной в операции «Барбаросса»!

Затем следуют еще два авторских тезиса, представляющих собой, мягко говоря, плод фантазии финского историка в его стремлении обелить правящую тогда верхушку Финляндии: оказывается, высшее руководство страны решило принять участие в военном походе Гитлера против СССР только потому, что «другой возможный вариант, то есть отказ от сотрудничества, в худшем случае предусматривал превращение Финляндии в поле битвы между Германией и СССР»[140]140
  Юссила О., Хентиля С., Невакиви Ю. Политическая история Финляндии, 1809–1995. М., 1998. С. 204.


[Закрыть].

И, наконец, якобы в начале июня 1941 г. «смелая» правящая верхушка Финляндии «решительно» сообщила Гитлеру «условия своего участия в войне: сохранение независимости». Причем Германия, мол, «должна (Рюти – Маннергейм уже диктуют Гитлеру, что он должен делать! – Г.К.) напасть первой, Финляндии не следовало начинать военные действия до тех пор, пока их не начнет СССР»[141]141
  Юссила О., Хентиля С., Невакиви Ю. Политическая история Финляндии, 1809–1995. М., 1998.


[Закрыть].

Ныне уже обнародована целая серия веских документов, убедительно свидетельствующих о том, что основные силы финских вооруженных сил по просьбе Маннергейма получили от Гитлера небольшую отсрочку на вторжение, чтобы наряду с другими причинами иметь возможность обработать в нужном направлении общественность Финляндии и депутатов парламента. Хотя фактически Финляндия, предоставив свои аэродромы, военно-морские базы и т. п., уже 22 июня совершила прямую агрессию против СССР.

И когда Хентиля констатирует, что «25 июня русские нанесли по многочисленным объектам в Финляндии жестокие бомбовые удары, спровоцированные действиями германской авиации»[142]142
  Юссила О., Хентиля С., Невакиви Ю. Политическая история Финляндии, 1809–1995. М., 1998.


[Закрыть], он и здесь предпочел умолчать, откуда эта авиация появилась и где она базировалась…

В своей книге «Финляндия как агрессор в 1941 году» финский военный историк X. Сеппяля справедливо отмечал: «Война против СССР, к которой финны серьезно готовились и в которую вступили, окончилась поражением в декабре 1941-го, но продолжалась с большими жертвами еще более двух с половиной лет, в основном в угоду стратегическим интересам Германии. Финляндия ведь отвечала за большой фронт и отвлекала на себя известное количество советских частей. Финны продолжали войну, пребывая в неведении, а затем и в предчувствии поражения, пока их просто-напросто не принудили к миру. Как легко начать наступательную войну, но как невероятно трудно выйти из нее! Это, надо полагать, финны теперь поняли»[143]143
  См.: Север. 1988. № 7. С. 82.


[Закрыть].

Мы привели все эти данные только для того, чтобы обратить внимание наших исследователей на необходимость в интересах всестороннего и объективного освещения истории Второй мировой и Великой Отечественной войн уделить должное внимание и вопросам участия в ней союзников фашистской Германии. Кроме того, наш совет некоторым отечественным и зарубежным коллегам: нельзя, если ты считаешь себя честным ученым, подчищать историю в угоду конъюнктуре, ибо существует лишь одна истина, одна историческая правда.

Глава 6. Москва военная

Крайне неблагоприятная обстановка и трудности, с которыми столкнулась Красная Армия при вступлении в смертельную схватку с фашистским блоком, наложили отпечаток не только на начальный этап военных действий, но и на последующие месяцы. Мужественное сопротивление и стойкость наших воинов не могли пока изменить ход вооруженного противоборства. Противник располагал огромными возможностями и продолжал рваться к жизненно важным центрам страны и прежде всего к Москве. «Захват этого города, – отмечалось в плане “Барбаросса”, подписанном Гитлером еще 18 декабря 1940 г., – означает как с политической, так и с хозяйственной стороны решающий успех, не говоря уже о том, что русские лишатся важнейшего железнодорожного узла»[144]144
  История Второй мировой войны, 1939–1945. М., 1975. Т. 4. С. 21.


[Закрыть].

Документы высших командных инстанций вооруженных сил гитлеровской Германии показывают, что овладение Москвой как стратегической цели постоянно присутствовало в приказах и директивах войскам и в дальнейшем[145]145
  См.: Институт российской истории РАН. Документы и материалы. Инв. № 04/467. Л. 156–157 (далее – ИРИ РАН).


[Закрыть]<sup>,[146]146
  Нюрнбергский процесс над главными немецкими военными преступниками: Сб. материалов. М., 1954. Т. 2. С. 366.


[Закрыть]</sup>.

Жизнь советской столицы с самого начала фашистской агрессии стала быстро перестраиваться на военный лад. Уже в первый день войны Москва и вся территория Московского военного округа (МВО) были объявлены на военном положении. Одновременно вводилось затемнение, была приведена в боевую готовность противовоздушная оборона Москвы, также налажена деятельность местной противовоздушной обороны (МПВО), подразделения которой стали создаваться с самого начала фашистской агрессии. За короткий срок в столице удалось сформировать 12736 пожарных команд, в которых насчитывалось 205220 человек. Наряду с этим в московских районах при домоуправлениях было создано 3500 групп самозащиты. Вскоре службы МПВО были преобразованы в специальные части. К этому добавим, что по указанию МГК ВКП(б) в столице начал действовать комсомольско-молодежный полк противопожарной обороны в составе 5 тыс. человек. Только в течение лета 1941 г. он потушил 18 тыс. зажигательных бомб.

Изменила стиль своей работы, существенно повысив требовательность к кадрам, городская партийная организация, была усилена ее роль в решении наиболее важных военно-хозяйственных вопросов. Подчинялась нуждам фронта работа исполкома Моссовета и райсоветов. Новая задача встала перед профсоюзами – мобилизация рабочего класса на самоотверженный труд во имя скорейшего разгрома немецко-фашистских захватчиков. Московский комсомол также подчинил всю свою деятельность задачам защиты Родины.

С первых дней войны массовый характер приняло движение за вступление добровольцами в ряды Красной Армии. Днем и ночью осаждали городской и районные военкоматы, партийные и комсомольские комитеты рабочие, служащие, студенты, люди разных возрастов и профессий. Москвичей объединяло одно стремление, одно желание – защитить Отечество, остановить и разгромить агрессора. Прежде всего в этом и проявился патриотизм жителей столицы, их готовность идти на самые тяжкие испытания ради спасения Родины и столицы.

Только за первую неделю войны 170 тыс. москвичей, в том числе 25 тыс. женщин, подали заявления о добровольном уходе на фронт[147]147
  Алещенко Н.М. Московский Совет в 1941–1945 гг. M., 1980. С. 79.


[Закрыть]. Однако удовлетворялись не все просьбы о призыве в армию. Столичные предприятия тоже остро нуждались в людях, особенно в высококвалифицированных специалистах. Те же, кому Москва вручила оружие, неизменно проявляли в боях мужество и героизм, плечом к плечу с воинами кадровых частей совершали на фронте тысячи подвигов.

Москвичи, которые не подлежали призыву по возрасту, состоянию здоровья, либо вовсе не являлись военнообязанными, избрали другой путь. Воскрешая и умножая патриотические традиции своих предков, они заявляли о желании добровольно вступить в народное ополчение.

4 июля созданный 30 июня 1941 г. высший чрезвычайный орган военного времени – Государственный Комитет Обороны (ГКО), принял постановление «О добровольной мобилизации трудящихся Москвы и Московской области в дивизии народного ополчения»[148]148
  Архив Президента РФ. Коллекция документов.


[Закрыть]. В соответствии с ним намечалось формирование 12 дивизий народного ополчения. Штаб Московского военного округа в срочном порядке разработал их штатное расписание. В каждой дивизии предусматривалось иметь 11,6 тыс. бойцов и командиров. Снабжение ополченских дивизий продовольствием, обеспечение авто– и гужевым транспортом, полевыми кухнями осуществлялось за счет местных ресурсов и возлагалось на районные советы.

Выполнение постановления ГКО о формировании в Москве дивизий народного ополчения стало одной из важных задач деятельности партийного комитета столицы. Большую организаторскую работу в этом направлении вели секретарь ЦК, МК и МГК ВКП(б) А.С. Щербаков, секретарь МК ВКП(б) Б.Н. Черноусов, секретари райкомов партии. Они стали душой создания ополченских соединений.

К 10 июля были в основном укомплектованы 12 дивизий народного ополчения районов Москвы: 1-я – Ленинского, 2-я – Сталинского, 4-я – Куйбышевского, 5-я – Фрунзенского, 6-я – Дзержинского, 7-я – Бауманского, 8-я – Краснопресненского, 9-я – Кировского, 13-я – Ростокинского, 17-я – Москворецкого, 18-я – Ленинградского и 21-я – Киевского. Наркомат обороны СССР разрешил военному совету Московского военного округа вывезти дивизии народного ополчения на боевые позиции, создаваемые в тылу Западного фронта. Ежедневно ополченцы по 6–8 часов строили оборонительные сооружения и 4–6 часов занимались боевой подготовкой.

Несмотря на значительную удаленность от Москвы, ополченцы не утратили связей со своим городом. Отдельные предприятия, районы столицы шефствовали над своими дивизиями: присылали делегации, письма, посылки, подарки. На позиции ополченцев регулярно выезжали бригады московских театров.

Вскоре приказом Ставки Верховного Главнокомандования (ВГК) московские дивизии народного ополчения были реорганизованы в общевойсковые соединения, включены в состав кадровых войск Западного и Резервного фронтов и получили новые наименования. Преобразование соединений народного ополчения в стрелковые дивизии явилось знаменательным событием, утверждавшим, что ополчение представляет собой серьезный боевой резерв Красной Армии. В ходе развернувшихся позднее ожесточенных боев многие ополченцы показали себя стойкими, мужественными и умелыми воинами.

Разумеется, ГКО, МГК ВКП(б), исполком Моссовета занимались не только подготовкой резервов для фронта. В первоочередном порядке они перестраивали на военный лад сложное многоотраслевое хозяйство столицы, пересматривали плановые задания огромного количества гражданских предприятий, создавали сотни новых цехов, под их контролем командиры производства разрабатывали технологии выпуска военной продукции.

На третий день войны началась перестройка цехов Московского автозавода на выпуск продукции для фронта. Благодаря усилиям директора завода И.А. Лихачева было налажено производство для изготовления деталей спецмашин. Затем начался выпуск отдельных узлов для артиллерийских орудий. С 1 июля завод прекратил производство автомашин ЗИС-101 и увеличил выпуск более надежных машин ЗИС-22, машин с санитарным оборудованием и полугусеничных автомобилей-вездеходов.

На заводе «Компрессор» было полностью прекращено изготовление холодильного оборудования. Коллектив предприятия приступил к производству знаменитых реактивных минометов. Высоких результатов в производстве военной техники и боеприпасов добились коллективы станкостроительных заводов имени Серго Орджоникидзе и «Красный пролетарий», ГПЗ-1 и многие другие. К осени 1941 г. выполнением фронтовых заказов было занято около 2 тыс. промышленных предприятий Москвы[149]149
  Очерки истории Московской организации КПСС. М., 1966. С. 570.


[Закрыть]. Доля военной продукции на московских заводах, фабриках и мастерских возросла с 23 % в августе до 94 % в ноябре[150]150
  Москва: Энциклопедия. М., 1980. С. 33.


[Закрыть].

Рабочие столицы стремились ежедневно перевыполнять производственные задания, работать за себя и товарища, ушедшего на фронт. На предприятиях развернулись движения двухсотников, трехсотников, скоростников, за совмещение профессий, за освоение смежных специальностей. Ряды рабочих пополнили тысячи жен и матерей фронтовиков, их сестер и младших братьев. Вернулись к станкам многие пенсионеры. Все они самоотверженно трудились над выполнением фронтовых заказов. Работали в три смены, нередко отдыхали прямо у станков. Поистине верно поется в популярной и любимой народом песне: «Дни и ночи у мартеновских печей не смыкала наша Родина очей».

Военная перестройка промышленности Москвы проходила в условиях эвакуации на Восток страны большого числа предприятий. Она проводилась в два этапа: с июля по октябрь перемещались в тыл отдельные заводы и фабрики, с октября по декабрь 1941 г. – крупнейшие предприятия. К концу ноября из Москвы и Московской области в восточные районы страны было перебазировано 498 предприятий союзного и союзно-республиканского подчинения, не считая предприятий республиканских и промкооперации, а также более 2 млн жителей столицы и области[151]151
  История Москвы в годы Великой Отечественной войны и в послевоенный период, 1941–1965. М., 1967. С. 71.


[Закрыть].

Невольно задумываешься о том, как после эвакуации основных поставщиков военной продукции волей и мужеством оставшихся в Москве жителей наращивалось изо дня в день, казалось бы, на пустом месте производство всего, в чем так остро нуждался фронт. И наращивали его обыкновенные люди: рабочие, техники, инженеры. На заводе имени Серго Орджоникидзе осталось всего 40 станков, 150 рабочих, 10 инженеров. Они сумели наладить в короткий срок выпуск затворов к ППШ (пистолет-пулемет Шпагина). Вновь ожил 2-й часовой завод – начал выпускать взрыватели к минам. Завод «Красный пролетарий» на оставшихся производственных мощностях организовал выпуск походных кухонь, боеприпасов и ремонт станков; завод «Серп и Молот» – ремонт тяжелых танков KB. Кустарная мастерская по производству жестяных ложек стала делать ручные гранаты…

Есть ли такая мера, такой определитель, которым можно измерить всю глубину патриотических чувств, любви к своему городу и к Родине, овладевших москвичами и нашедших конкретное выражение в самозабвенном труде? Наверное, есть. Этот определитель – наивысшая смертельная угроза над городом и страной. Суровое и героическое время без всяких скидок и оговорок, хотя тогда люди, конечно, меньше думали о подвигах. Они просто работали. Отдавали делу, которое им было поручено, все свои силы, хорошо понимая, что только героизмом на фронте и самоотверженным трудом в тылу можно остановить немецко-фашистские полчища и повернуть их вспять.

Тем временем мощная военная машина агрессора неумолимо усиливала свой натиск.

8 июля 1941 г. начальник Генерального штаба германских сухопутных войск генерал Ф. Гальдер отметил в своем дневнике: «Непоколебимо решение фюрера сровнять Москву и Ленинград с землей, чтобы полностью избавиться от населения этих городов… Задачу уничтожения эти городов должна выполнить авиация»[152]152
  Гальдер Ф. Военный дневник. М., 1971. Т. 3, кн. 2. С. 101.


[Закрыть]. В специальной директиве № 33 «О дальнейшем ведении войны на Востоке» Гитлер потребовал «быстрее начать силами 2-го воздушного флота, усиленного бомбардировочной авиацией с Запада, воздушные налеты на Москву»[153]153
  Hitlers Weisungen fur die Kriegfuhrung 1939–1945. Frankfurt a/M, 1962. S. 142.


[Закрыть].

Главное командование немецких военно-воздушных сил для уничтожения советской столицы с воздуха передислоцировало в западные и центральные районы СССР авиационную группировку этого флота. В ее составе насчитывалось 1390 боевых самолетов. Экипажи бомбардировочных эскадр были укомплектованы опытными летчиками и штурманами, которые ранее бомбили города республиканской Испании, Польши, Франции, Англии, Югославии и Греции. Они были уверены в своей быстрой победе в небе Москвы.

Перед советским государственным и военным руководством с особой остротой встала задача защиты от воздушного нападения промышленного потенциала Москвы и ее населения. 9 июля 1941 г. Государственный Комитет Обороны принял постановление «О противовоздушной обороне г. Москвы»[154]154
  Архив Президента РФ. Коллекция документов.


[Закрыть]. В соответствии с постановлением развернулась широкая программа увеличения сил и средств ПВО столицы.

Вслед за этим ГКО вынес решение о строительстве Можайской линии обороны в 120–130 км от Москвы. Возглавила строительство специальная оперативная группа под руководством заместителя председателя исполкома Моссовета М.А. Яснова. Возводили оборонительные сооружения многотысячные отряды москвичей. Ведущая роль в этой тяжелой изнурительной работе принадлежала героическим женщинам столицы. В нелегких бытовых условиях, в непогоду они трудились с рассвета до темна. Их высокий моральный дух и глубокое понимание ответственности за судьбу столицы позволили преодолеть все трудности.

В то время, когда москвичи приступили к строительству оборонительных укреплений на дальних подступах к столице, немецкое командование осуществило воздушную операцию по уничтожению города с воздуха. Эта операция явилась органической составной частью плана захвата советской столицы. Практически в ночь на 22 июля, когда был совершен на город первый массированный налет, началась воздушная битва за Москву. Ее выиграли защитники советской столицы и прежде всего войска противовоздушной обороны (ПВО), наши летчики и личный состав МПВО[155]155
  Конечно, за годы войны определенный ущерб столице авиация противника все же смогла нанести. Так, в результате бомбардировок только за пять военных месяцев пострадали 6380 человек, было разрушено 22 промышленных объекта, 83 культурно-просветительных, учебных, научных, общественных зданий и т. д. Пострадали от вражеских налетов такие заводы Москвы, как «Серп и Молот», № 1 им. Сталина, «Борец», 1-й ГПЗ им. Л.М. Кагановича, Станколит, Краснопресненский машиностроительный и др., а среди зданий культурного и научного предназначения – Большой театр Союза ССР, театр им. Вахтангова, летний театр сада им. Баумана, Политехнический музей, цирк шапито, МГУ им. Ломоносова, Мединститут, Институт общественного питания Наркомторга СССР. На территорию Кремля также упало несколько сотен зажигалок и 15 фугасных бомб. Одна из них пробила крышу Большого Кремлевского дворца, но, к счастью, не взорвалась.


[Закрыть].

Это стало возможным потому, что противовоздушная оборона Москвы представляла собой классический образец сильно развитой мощной системы, где идея массированного применения сил и средств была проведена с наибольшим эффектом. Подобной системы противовоздушной обороны на протяжении всей Второй мировой войны не имел ни один крупный город Европы, ни одна столица зарубежного государства.

По данным командующего войсками ПВО страны генерал-лейтенанта М.С.Громадина, только с 26 июня 1941 г. по 10 марта 1942 г. в налетах на Москву участвовало 7202 самолета противника, из которых удалось прорваться к столице 338 самолетам. За этот период средствами ПВО на подступах к Москве было уничтожено 1086 воздушных стервятников[156]156
  Москва военная, 1941–1945: Мемуары и архивные документы. М., 1995. С. 430.


[Закрыть].

* * *

Планируя операцию «Барбаросса», немецко-фашистское руководство рассчитывало с ходу через Смоленск прорваться к столице СССР и овладеть ею. Однако войска Западного, Резервного и Брянского фронтов в тяжелых летних оборонительных боях и в ходе Смоленского сражения сорвали его замыслы. И хотя 16 июля Смоленск пал, ударные группировки врага были основательно измотаны. 30 июля германское командование впервые за весь предшествующий период Второй мировой войны отдало приказ группе армий «Центр» перейти к обороне. Вражеская доктрина «молниеносной войны» испытала сильнейшее потрясение. Это был первый стратегический успех наших войск. Советское руководство выиграло время для подготовки защиты столицы.

Но Гитлер не отказался от своего намерения любой ценой захватить Москву. Его ставка по-прежнему делалась на сокрушение советской обороны мощными стремительными ударами. Поэтому и сама готовившаяся операция на центральном направлении получила многозначительное название «Тайфун». Нацистский фюрер определил ее как «решающее сражение года», а значит, и всего Восточного похода.

О подготовке этой операции главное командование сухопутных войск вермахта дало указание 17 сентября 1941 г. В директиве, подписанной начальником Генерального штаба германских сухопутных войск Ф. Гальдером, говорилось:

«Главное командование сухопутных войск обращает внимание на то, чтобы перегруппировки войск группы армий “Центр”, необходимые операции “Тайфун”, оставались по возможности скрытыми от русских, в особенности передвижения моторизованных соединений в район расположения армий группы “Центр”, а также перемещение главных сил авиации…»[157]157
  Нюрнбергский процесс… Т. 2. С. 366.


[Закрыть]

В значительной мере врагу удалось сохранить в тайне подготовку операции. К началу наступления фашистское командование сосредоточило на западном направлении более 74 дивизий, в том числе 14 танковых и 8 моторизованных, или 64 % всех германских подвижных соединений, действовавших к этому времени на Восточном фронте. Этой мощной группе армий «Центр» к 30 сентября противостояли соединения трех фронтов – Западного, Резервного и Брянского, составлявшие 30 % от всего состава нашей действующей армии. К тому же многие из этих соединений и частей были укомплектованы не полностью. По общим оценкам, неоднократно подтвержденным исследованиями, противник имел превосходство в живой силе в 1,4 раза, в артиллерии – в 1,8 раза, в танках – в 1,7 раза, в самолетах – в 2 раза. Это превосходство было еще более значительным на направлениях наступления основных ударных группировок врага.

Напрашивается вопрос: почему после тяжелых боев летом сорок первого года, когда враг рвался к жизненным центрам страны и захватил значительную часть ее территории, наше военное командование не сумело предугадать возможность возобновления наступления противника на московском направлении? Существует немало объяснений, имевших хождение в прошлом, с использованием таких фактов, как «выравнивание линии фронта», «отвод войск на тыловые рубежи для сохранения сил», создававших впечатление чуть ли не продуманных маневров с целью заманить врага в глубь нашей территории.

Да, такая возможность не исключалась. Принимались и соответствующие предупреждающие меры. Так, еще 10 сентября Ставка Верховного Главнокомандования направила командованию Западного фронта директиву, в которой предписывалось «перейти к обороне, прочно закопаться в землю и за счет второстепенных направлений и прочной обороны вывести в резерв шесть-семь дивизий». 27 сентября Ставка ВГК вновь возвращается к обстановке на Западном, а также Брянском фронтах, ставит задачу перейти к жесткой и упорной обороне, создать фронтовые и армейские резервы, вести систематическую разведку и повышать боеготовность войск.

Подготовка к обороне шла и на дальних рубежах. Еще в июле, как уже нами отмечалось, по решению Ставки ВГК на московском направлении началось сооружение оборонительных укреплений, включавших Вяземскую и Можайскую линии обороны и Московскую зону обороны. На строительстве оборонительных рубежей было занято 30 рабочих батальонов. Кроме того, только Москва направила на оборонительные работы 300 тыс. добровольцев. В результате их поистине самоотверженного труда общая протяженность противотанковых препятствий вокруг Москвы составила 211 км, противопехотных – около 210 км, а число железобетонных огневых точек превысило 1280. За чрезвычайно короткий срок было вынуто 2377 тыс. кубометров земли. Такого объема оборонительных работ не знала ни одна столица воевавших стран мира за весь период Второй мировой войны.

Дальнейшие события, однако, показали, что меры, предпринятые при обороне Москвы, не были достаточными и к тому же далеко не все из намеченного удалось осуществить полностью. Степень готовности тех же оборонительных рубежей не превысила к концу сентября 40 %. Но наиболее тяжелые последствия были связаны с тем, что командование фронтов и Ставка Верховного Главнокомандования, несмотря на поступавшие агентурные сведения, не сумели своевременно распознать намерения врага.

Операцию «Тайфун» немецко-фашистские войска начали внезапно. 30 сентября против войск левого крыла Брянского фронта была брошена 2-я танковая группа. На следующий день на Западном и Резервном фронтах перешли в наступление главные силы группы армий «Центр» и правофланговые соединения 16-й армии группы армий «Север». Сильным ударом на стыке между 30-й и 19-й армиями Западного фронта враг прорвал оборону наших войск и уже в первые дни наступления на Москву значительно продвинулся вперед, захватив Орел, Ярцево, Дорогобуж, Ельню, Спас-Деменск, Брянск и ряд других городов. 5 октября он овладел Юхновым. Дорога на Москву через Малоярославец оказалась открытой.

Положение создавалось чрезвычайно опасное. ГКО и Ставка ВГК принимали экстренные меры для укрепления подступов к столице. Были подняты по боевой тревоге и срочно переброшены к линии обороны запасные части, курсанты Подольского военного училища, подразделения зенитной артиллерии ПВО. Вступив с ходу в кровопролитные неравные бои, почти все они пали смертью героев, но помогли на какое-то время задержать врага. Сотни тысяч жителей города и области вышли на строительство дополнительных оборонительных сооружений. На улицах Москвы появились баррикады, столица готовилась к уличным боям.

В ночь на 5 октября Государственный Комитет Обороны вынес специальное решение о защите столицы, определив Можайскую линию главным рубежом обороны.

7 октября третья и четвертая группы противника соединились в районе Вязьмы, окружив войска 16-й, 19-й, 20-й, 24-й и 32-й армий Западного и Резервного фронтов. В окружении оказались и двенадцать дивизий народного ополчения, которые были сформированы непосредственно для обороны Москвы, а затем переброшены с Можайского оборонительного рубежа на Вяземский. Тяжелое положение сложилось и в полосе Брянского фронта, враг расчленил войска фронта на три части. Их отход происходил в исключительно сложной обстановке.

К тому моменту – 6—10 октября – сплошного фронта на московском направлении не существовало, и крупными резервами в районе столицы Ставка Верховного Главнокомандования не располагала. Как позднее отмечал Маршал Советского Союза А.М. Василевский, «неудача, постигшая нас под Вязьмой, в значительной мере была следствием не только превосходства противника в силах и средствах, отсутствия необходимых резервов, но и неправильного определения направления главного удара противника Ставкой и Генеральным штабом, а стало быть, и неправильного построения обороны»[158]158
  Василевский А. Дело всей жизни. 2-е изд., доп. М., 1975. С. 151.


[Закрыть].

Думается, что этот эпизод из истории битвы под Москвой еще предстоит раскрыть исследователям. Проявлявшееся длительное время негативное отношение к «окруженцам», о чем уже не раз говорилось в прессе, сыграло не последнюю роль и в оценке боев в районе Вязьмы. Между тем то, что сделали наши солдаты и командиры в боях под Вязьмой, достойно иных оценок. Оказавшись в отчаянном положении, почти обреченные на гибель или пленение, бойцы 16-й, 19-й, 20-й, 24-й и 32-й армий не сложили оружия, как ждал противник, бились насмерть, сковав своим сопротивлением действия 28 фашистских дивизий. До середины октября 14 из них так и не смогли перейти к дальнейшему наступлению на Москву[159]159
  ИРИ РАН. Документы и материалы. Инв. № 04/467. Л. 237.


[Закрыть].

Маршал Советского Союза Г.К. Жуков, назначенный 10 октября 1941 г. командующим Западным фронтом, в своей знаменитой книге «Воспоминания и размышления» так оценил подвиг советских воинов, окруженных под Вязьмой:

«Благодаря упорству и стойкости, которые проявили наши войска, дравшиеся в окружении в районе Вязьмы, мы выиграли драгоценное время для организации обороны на Можайской линии. Пролитая кровь и жертвы, понесенные войсками окруженной группировки, оказались не напрасными. Подвиг героически сражавшихся под Вязьмой советских воинов, внесших великий вклад в общее дело защиты Москвы, еще ждет должной оценки»[160]160
  Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. 10-е изд., доп. по рукописи автора. М., 1990. Т. 2. С. 220.
  Личный архив автора.


[Закрыть].

Военный совет Западного фронта подчинил все окруженные под Вязьмой войска командующему 19-й армией генерал-лейтенанту М.Ф. Лукину и приказал организовать их прорыв.

Днем и ночью шли ожесточенные бои. Гитлеровцы не рассчитывали встретить такое активное сопротивление скованных в плотном кольце обессиленных армий.

В архивных материалах, связанных с битвой под Москвой, сохранились многочисленные документы командования вражеских соединений. Они очень показательны в смысле оценки событий со стороны врага.

Так, например, 10 октября генералу М.Ф. Лукину была передана перехваченная радиограмма, направленная командиру 7-й немецкой танковой дивизии генералу Функу: «Почему вы топчитесь? Идите на Москву», – говорилось в ней. Отвечая на это требование, Функ сообщил: «Командующий 19-й армией русских также рвется к Москве – я едва сдерживаю. Я пустил своих гренадеров, использую последних, нет сил держать».

Лишь небольшой части окруженных удалось осуществить прорыв и с тяжелыми боями выйти на Можайскую линию обороны.

Или еще один документ. В эти же дни в журнале боевых действий группы генерал-фельдмаршала фон Бока сделаны такие записи о попытках прорыва русских воинов:

«9/Х – попытки вырваться из котла;

12/Х – танковая контратака в районе Усожа, Мценска;

13/Х – усиление сопротивления продвижению 4-й армии;

14/Х – давление у Мценска;

15/Х – танковые атаки в полосе 4-й армии;

16/Х – усиление контратак против 4-й армии;

17/X – упорное сопротивление в укрепленном районе так называемой “Московской позиции”. По донесениям командиров, здесь идут бои, превосходящие по своему ожесточению все, что до сих пор пришлось перенести войскам…

19/Х – общее усиление “русского сопротивления”;

20/Х – бои 56-го танкового корпуса с выходящими из окружения частями 50-й армии…»

Даже по этим предельно лаконичным и сухим строкам донесений можно ощутить, какого накала достигли бои с противником наших частей, пробивавшихся из окружения.

Многие участники боев под Москвой позже вспоминали, что в те октябрьские дни первым вопросом, который задавали на передовой бойцы и командиры, был вопрос: «Как обстановка в столице?» К сожалению, еще и сейчас, более шести десятилетий спустя, историки не располагают всем объемом документов, связанных с этим периодом.

Среди мемуарных материалов, еще не публиковавшихся в печати, несомненный интерес представляют воспоминания бывшего управляющего делами СНК СССР Я.Е. Чадаева:

«В это время, – говорил он, – нарастала кризисная обстановка. Подняли голову притаившиеся до сих пор подонки общества, державшие за пазухой камень против Советской власти. Дело дошло до того, что в один из дней на Лобном месте против Кремля устроился с винтовкой лазутчик и произвел несколько выстрелов по выезжавшей из Кремля автомашине. Стрелявший рассчитывал, что в машине ехал Микоян. Лазутчика, конечно, обезвредили.

С каждым днем все увеличивалось количество людей, которые стремились попасть в Кремль. Были введены еще более жесткие ограничения»[161]161
  Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. 10-е изд., доп. по рукописи автора. М., 1990. Т. 2. С. 220.
  Личный архив автора.


[Закрыть].

Положение, сложившееся на фронтах, вызывало противоречивые чувства: и тревогу за судьбу столицы, и горечь за неудачи наших войск, и недоумение по поводу того, как враг смог дойти до подступов Москвы. Тот же Я.Е. Чадаев рассказывал автору, что поступали многочисленные письма и в правительство, и лично Сталину, авторы которых требовали объяснений, почему наша армия терпит такие поражения, спрашивали, что намерено делать правительство, чтобы остановить врага, высказывали критику в адрес высшего руководства СССР и т. п.[162]162
  Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. 10-е изд., доп. по рукописи автора. М., 1990. Т. 2. С. 220.
  Личный архив автора.


[Закрыть]

В те октябрьские дни, когда Москва и, пожалуй, вся страна оказались на грани жизни и смерти, не состоялся Пленум Центрального Комитета партии. Решение о его созыве было принято 2 октября, в день, когда основные вражеские силы перешли в наступление на московском направлении.

Однако он так и не был проведен без серьезных оснований и состоялся только в январе 1944 г. Как рассказывал автору этих строк А.И. Микоян, Сталин не пожелал встретиться с прибывшими на Пленум членами и кандидатами в члены Центрального Комитета партии, сославшись на создавшуюся обстановку и занятость[163]163
  ИРИ РАН. Документы и материалы. Инв. № 148. Л. 58–59.


[Закрыть].

Но вернемся к обстановке в Москве в те критические дни октября сорок первого.